Текст книги "В понедельник рабби сбежал"

Автор книги: Гарри Кемельман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава XLI

В понедельник Гитель приехала в Иерусалим.

– Тут какая-то конференция, – объяснила она. – Обычно я на них не езжу, как понимаете. Пустая трата времени. Собирают людей, которые только и могут, что писать бумажки. Но в этот раз приехала, чтобы и к вам зайти, и повидаться с Сарой, которая завтра ложится в «Хадассу» на обследование.

– А что с ней, Гитель? – спросила Мириам.

– Если бы они знали, стал бы доктор Бен Ами посылать ее на обследование? Я-то, конечно, знаю, в чем дело…

– Вот как? – спросил рабби. Обычно им с Гитель нечего было сказать друг другу. В большинстве случаев она вела женские разговоры с Мириам, а он молчал или даже уходил в другую комнату. Но его удивило ее замечание.

– Конечно, – фыркнула она с явным презрением к его мужскому, чтобы не сказать – раввинскому, слабоумию. – Она нервничает, бедная девочка. Она в постоянном напряжении.

– Из-за чего? – спросила Мириам.

– Если бы ты была замужем за человеком, занимающим такой пост, как ее муж, ты бы тоже нервничала.

– Ого, а кто он такой?

– Важный государственный чиновник, – строго сказала она.

– Похоже, в здешнем правительстве все чиновники важные, – поддразнил ее рабби.

– Я хочу сказать, когда он уходит утром из дому, она не знает, когда он вернется и даже вернется ли он.

– У него опасная работа?

Она заметила недоверие в его голосе.

– А вы думаете, нет, рабби? – Это было чистой иронией; обычно она звала его Дэвидом.

– Ты, конечно, слышал про недавний взрыв, когда погиб старик, автомобильный дилер. Так это случилось практически рядом с ней.

Рабби улыбнулся.

– В ту ночь, когда мы приехали, был взрыв на соседней улице, и тогда тоже кто-то погиб. Не хочешь ли ты…

– Но тот был важной персоной, профессором университета.

– Ну и что?

– А то, что он был естественной мишенью для террористов. Но этот был никем. Я уверена, что на самом деле они охотились за Авнером. Это его они хотели убить. Они просто ошиблись.

– Немного притянуто за уши, Гитель. Я еще могу понять, что они хотели взорвать новый жилой дом и заодно убить безобидного старика. Но мне трудно поверить, будто они собирались подложить бомбу и убить конкретного человека, но ошиблись адресом.

– Это говорит только о том, что ты не много знаешь про арабов, особенно про террористов, – фыркнула Гитель. – Не говори мне, что они охотились за этим автомобильным дилером.

– Хорошо, не буду, – добродушно сказал рабби. Она подозрительно посмотрела на него и повернулась к Мириам.

– Сара была в постели, крепко спала, заметь, когда взорвалась бомба. Ты хочешь сказать, что это не отразится на женщине, которая и так не слишком здорова, по крайней мере, последние десять лет?

– То есть именно поэтому она и ложится в больницу? Так сказал доктор?

– Доктор! Я ничего не имею против доктора Бена Ами. Но он всего-навсего мужчина. Отзывчивый и чуткий мужчина. Ты это знаешь, Мириам. Но он может понять только то, что может понять мужчина. Чтобы понять душу женщины, нужна женщина. Я сказала Авнеру прямо в лицо: «Если хочешь, чтобы твоя жена выздоровела, – сказала я ему, – найди другую работу». И ему нечего было ответить.

Зазвонил телефон, и Мириам взяла трубку. Звонил Дэн Стедман, чтобы пригласить их пообедать в «Кинг Дэвид» вечером.

– О, мы бы с удовольствием, но приехала моя тетя Гитель из Тель-Авива, и…

– Берите ее с собой.

– Одну минуту. – Она прикрыла трубку рукой. – Это Дэн Стедман, наш друг. Он приглашает нас на обед в «Кинг Дэвид» сегодня вечером.

– Так идите. Я могу остаться дома и побыть с Джонатаном.

– Нет, он попросил, чтобы я взяла тебя с собой.

– Даже и не знаю. Я…

– Он славный малый – и неженат, – сказал рабби.

Гитель посмотрела на него с досадой и негодованием.

– Ну, Гитель? Пожалуйста, пойдем.

– Ладно, что я теряю?

Мириам сказала в трубку:

– Все в порядке. Мы все можем прийти. Есть какой-то особый повод?

– Да нет, но я скоро возвращаюсь в Штаты и…

– Вот как? Что-то неожиданное?

– Я все расскажу при встрече.

Глава XLII

Заместитель декана по работе с иностранными студентами очень аккуратно приложил кончики пальцев одной руки к кончикам пальцев другой и медленно кивал, слушая Стедмана. Ни одной минуты он не верил сказанному – сын затосковал по дому и хочет вернуться в Америку. У него был большой опыт общения с родителями американских студентов, приходивших к нему забирать своих сыновей или дочерей из университета. Обычной причиной было любовное увлечение и желание вступить в брак с кем-нибудь, кого они считали совсем неподходящим. В последний раз это был пылкий сионист с детства, который вдруг возмутился тем, что его дочь решила остаться в стране и вступить в кибуц.

– Кто может сказать, что есть знания, мистер Стедман, – мягко сказал он. – Учиться в нашем университете приезжают студенты со всего мира, но в основном из Америки. Потому что наши преподаватели лучше? Ничуть не лучше, чем в Америке или других развитых странах. А какую тогда пользу они извлекают от нашего образования? Не знания, которые выносят из аудиторий, а то, что за стенами университета, здешняя жизнь, люди…

Как только Майк Донахью заверил его, что дело улажено, Дэн Стедман вернулся в Иерусалим, чтобы подготовить отъезд Роя в Штаты, но нашел только записку, что он уехал на несколько дней в гости к друзьям и позвонит, когда вернется. Чтобы ускорить дело, Дэн пошел в университет узнать, что нужно сделать.

– Я понимаю, но меня в общем-то интересует, как быть с зачетами о прослушанных курсах и всем прочим.

Декан улыбнулся и развел руками.

– Без экзаменов мы, конечно же, не можем поставить зачеты, но система экзаменов у нас очень гибкая. Студент может сдавать их в любое время года. Мы вынуждены идти на это, потому что в течение года многих призывают на военную службу, как преподавателей, так и студентов.

– И он не сможет предъявить ничего, что зачли бы при сдаче экзаменов дома?

Декан медленно покачал головой.

– Значит, год он потратил впустую – и ничего ценного за стенами аудитории, думаю, тоже не приобрел. У него почти не было друзей…

– Мне очень жаль, мистер Стедман. Такое впечатление, что вы разочарованы, и он тоже, наверное. Американским студентам здесь нелегко. Наши программы немного сложнее, по крайней мере, требуют больше работы, но дело не в этом. Даже языковые проблемы не основная причина их неудовлетворения. Просто здешняя обстановка для них очень непривычна.

Мы заинтересованы в них отчасти потому, что они приносят доллары, в которых мы крайне нуждаемся. А еще мы надеемся, что кому-то понравится здесь, и они останутся – или вернутся потом. В людях мы нуждаемся не меньше, чем в долларах. Но наш университет для наших студентов, мы не можем перестраивать его под иностранцев. Наши студенты старше ваших в среднем на три года – на время, проведенное в армии. А в этом возрасте три года – большая разница. И в армии они возмужали. Для них университет не отдых, не каникулы перед взрослой жизнью и необходимостью зарабатывать на нее. Большинство из них работают по вечерам, сразу после занятий. У нас нет никаких закрытых групп или кланов, мистер Стедман. – Он поднялся и обошел стол, как бы удаляя барьер между ними.

– И все же в некотором смысле каждый принадлежит к какому-то братству, но это братство его армейского отряда. А такое братство разборчиво по отношению к постороннему даже больше, чем самые привилегированные клубы в ваших колледжах, потому что в армии от него зависела жизнь. У них нет ни времени, ни желания заводить знакомства за пределами своего круга. То же самое относится к студенткам. Все они взрослые девушки, готовы вступить в брак, и естественно чужакам предпочитают израильтян, с которыми шансов на брак больше. Для американского студента все это делает общение весьма затруднительным.

– Это делает его чертовски близким к невозможному.

– Не совсем, мистер Стедман. Есть и такие, которые приезжают сюда осмысленно, многие выросли в религиозном или сионистском окружении, и им достаточно самого пребывания здесь, по крайней мере, вначале. Они упорно занимаются, хорошо овладевают языком. Они добиваются успеха и вливаются в жизнь страны. И многие решают остаться.

– У Роя, конечно, окружение было другое. Мои собственные симпатии, безусловно, на стороне Израиля, но ни в каких сионистских организациях я не состою.

Декан кивнул.

– И мы вернулись к началу. Откуда мы знаем, что есть знания? Возможно, опыт, который приобрел ваш сын, прожив несколько месяцев среди серьезных, преданных делу молодых людей, даже если он не мог в нем участвовать, окажет большее влияние на его будущее, чем если бы он нашел здесь копию того, что видел в Америке. В настоящий момент он чувствует только разочарование, но кто знает, может есть и чувство сдержанного восхищения. А когда станет постарше, забавы и развлечения отойдут на второй план, может, он и вспомнит их в качестве примера…

Стедман кивнул и даже сумел улыбнуться.

– Звучит убедительно, когда это говорите вы, доктор. Интересно, как оно будет звучать, когда я буду рассказывать все это его матери.

Глава XLIII

Всякий раз, когда Абдул переключал передачу, машина протестующе рычала, и дремавший на соседнем сиденье Рой беспокойно шевелился, менял положение и снова засыпал. Когда они только отъехали, он обратил внимание, что с передачей или сцеплением что-то не в порядке.

– Это уже не первый год, – сказал Абдул. – Не о чем волноваться.

Амортизаторы тоже были не в лучшем состоянии, и на каждом самом маленьком ухабе их безжалостно подбрасывало. Но Абдул весело заметил:

– Все лучше, чем пешком.

– Может, я поведу немного?

– Потом, если я устану. Лучше вздремни. Когда доберемся к дяде, может, допоздна лечь не удастся.

– Со мной все в порядке. Ты знаешь, что двигатель стучит?

– Стучит? А, ты про это слабое тиканье? Чепуха, поверь мне. Махмуд хорошо разбирается в машинах, и эта у него отлажена как часы. Может, не как наручные, но как надежный будильник. Пожалуй, она идет не так тихо и мягко, как ты привык; но всегда заводится, и всегда едет.

– Да, пожалуй… И довольно мало берет, как я посмотрю. Едем уже больше часа, а стрелка и не пошевелилась.

Абдул усмехнулся.

– Датчик не работает. Она вообще не шевелится.

– Тогда откуда ты знаешь, когда нужно заправиться?

– Махмуд знает. Он ее заправляет. Ни разу не было, чтобы кончился бензин. Он сказал, что горючего хватит до самого дома.

– А где он живет, твой дядя?

– На севере, в Галилее. Недалеко от границы, – беспечно добавил он.

– Я имею в виду, в каком-то городе или…

– Там, в тех краях, только несколько маленьких деревень. Я уверен, что ты никогда о них не слышал.

– Он живет в деревне?

– У него дом в деревне, несколько домов, но живет он на своей ферме, в стороне. И едем мы на ферму.

– Ты хорошо знаешь дорогу?

– О! – Абдул выразительно пожал плечами.

– А ты уверен, что мне будут рады? Я хочу сказать, он же не знает о моем приезде.

– Ты не знаешь арабского гостеприимства, Рой. Я его племянник. У нас это значит больше, чем у вас. Это значит, что я из его семьи – как сын. А ты – мой друг. Его дом как мой, и если я приглашаю тебя, это то же самое, как если бы тебя пригласил он. Ты понял?

– Пожалуй. – Он откинулся на сиденье и посмотрел через ветровое стекло на яркие звезды в совершенно черном небе. – А он не скажет, что я здесь? Я имею в виду…

– Я знаю, что ты имеешь в виду, Рой. Кому? Полиции? Даже если он узнает, что они тобой интересуются и что ты скрываешься от них, ты в полной безопасности. Ты гость, а гость – это свято.

– Это хорошо. А к тому времени, когда мы вернемся, отец уже все уладит…

– Я уверен, что все образуется. – Он взглянул на спутника.

– Рой? – тихо позвал он. Ответом было только сонное бормотание. Абдул улыбнулся. Он взглянул еще пару раз, но Рой спал как убитый.

Он проснулся от удара, машина остановилась как об стену. Его отбросило к двери и обратно на сиденье.

– Что… что случилось? Мы уже там?

– Мы в канаве, – сказал Абдул. – И у нас кончился бензин.

– Но…

– Не страшно, Рой. Мы почти на месте. Вообще-то мы на краю владений моего дяди – на дальнем краю. Последний кусок пройдем пешком. И жалеть-то не о чем, потому что отсюда дорога – это дорога? – колея по грунтовке – уходит в сторону и потом делает петлю. Мы пойдем напрямик через лес…

– А что будет с машиной? – ворчал Рой, выбираясь наружу.

– Я попрошу дядю притащить ее упряжкой мулов. Здесь с ней все будет в порядке. Давай за мной. – Он нырнул в заросли бамбука.

– Ты знаешь, куда идти?

– Да, конечно, но говори тише, Рой. Кто-нибудь из дядиных людей может подумать, что мы посягаем на его частную собственность.

– Да, в общем… лучше бы ты позвонил им, – сказал он, с трудом пробираясь за смутной фигурой. Он все еще не совсем проснулся и спотыкался на каменистой и неровной земле.

Внезапно сбоку раздался крик:

– Стой!

Рой застыл на месте, но Абдул побежал.

– Сюда, Рой. Беги. Беги.

Раздался выстрел, и он увидел, что Абдул пошатнулся и упал.

Глава XLIV

– Я бы узнал вас где угодно, – сказал Дэн, когда его представили Гитель. – Вы очень похожи на племянницу.

– Ха! Фантастика – сравнивать молоденькую красивую девушку со старухой.

– Напротив, я уверен, что Дэвиду приятно видеть, как со временем будет выглядеть его жена.

Он провел их в «Гриль» и галантно усадил ее на самое удобное место.

– Садитесь сюда, Гитель, с той стороны немного дует от кондиционера.

Пока они ждали официанта, Дэн обращался в основном к ней, показывая на знакомых ему посетителей.

– Вон тот производит покрышки и собирается строить здесь большую новую фабрику. Мы с ним разговаривали на днях в холле.

Он помахал в ответ рукой, когда тот кивнул.

– А вон та женщина, что у стойки, была президентом «Хадассы» два – нет, три года назад.

Он поймал ее взгляд и улыбнулся.

– О, вы знаете, кто это зашел? Это министр финансов. Я брал у него интервью в прошлом году. Интересно, вспомнит ли он меня.

Министр, похоже, вспомнил и широкими шагами направился прямо к ним.

– Гитель! Сто лет тебя не видел. Что ты делаешь в Иерусалиме?

– Привет, Боаз. Как Лия? А девочки? Я тут на конференции.

Она представила его остальным.

– Ури все еще в армии?

– Все еще.

– Откуда ты его знаешь, Гитель? – спросила Мириам, когда он ушел.

– Боаза? – Она пожала плечами, словно желая показать, что его высокое положение для нее не бог весть что. – В Хагане мы были в одном отряде. – И все же она была явно довольна ситуацией.

– Я собирался представить вас, – сказал Стедман, усмехнувшись, – а он даже не вспомнил меня.

– Боаз? Ему сейчас есть о чем помнить.

– Пожалуй. Он спрашивал про вашего сына? Он в армии? Профессионал и собирается делать карьеру?

– Кто их знает, эту молодежь? У них планы меняются каждую неделю. Несколько недель назад, когда я видела его последний раз, он собирался уходить. У него есть девушка, думаю, теперь за него планирует она.

– Когда мы встретимся с ним? – спросила Мириам. – Двоюродный брат, мы здесь почти три месяца…

– У него не каждую неделю отпуск. И подозреваю, что я знаю не обо всех. Он встречается с этой девушкой. Она живет в Иерусалиме, и он написал, что на следующей неделе приедет не в Тель-Авив, а сюда. Ну, что скажете? Отказаться от родной матери ради встречи с девушкой!

– Послушай, если он приедет сюда, напиши ему, чтобы он заглянул к нам хотя бы на пару часов. Скажи, чтобы взял с собой девушку. И ты приезжай из Тель-Авива на шабат. Напиши, чтобы он приходил на обед – вместе с девушкой. А вы, Дэн, сможете прийти?

– Не думаю, Мириам. Очень возможно, что мы с Роем к этому времени уедем, а если и нет, то будем готовиться к отъезду.

– О, да, вы собирались рассказать об этом.

– Рассказывать особо-то и не о чем. Мой друг из посольства уладил дела Роя, и я решил, что при этих обстоятельствах будет лучше, если я поеду вместе с ним. Весь необходимый материал я собрал, а редактировать и писать с таким же успехом могу и в Штатах.

Раздали меню, и официант, рано облысевший молодой человек, был снисходительно услужлив: «Возьмите паштет – я гарантирую, что вы никогда не пробовали подобной печенки, мадам». Паштет был хорош. «Поверьте мне, возьмите бифштекс». А когда Дэн выбрал рыбу, он только пожал плечами, словно говоря – есть же люди, которые никому не верят.

В перерывах между блюдами он вертелся вокруг, наполняя бокалы, поднося Дэну огонь, когда тот брал в рот сигарету, поднимая салфетку Гитель, соскользнувшую с колен. Шел приятный непринужденный разговор, Гитель рассказывала о прошлом, а Дэн вставлял воспоминания о своих предыдущих приездах.

Когда официант подал кофе, к их столику подошел метрдотель.

– Мистер Стедман? Вас просят к телефону. Сюда, пожалуйста.

– Это может быть Рой. Извините меня.

– Он очень симпатичный, – вслед ему сказала Гитель.

Дэн отсутствовал недолго, а когда вернулся, был явно не в себе.

– Это Рой? – спросила Мириам.

– Нет, не Рой. Очень прошу извинить меня, я должен немедленно ехать в Тель-Авив, но, пожалуйста, не уходите. Заканчивайте обед без меня, пожалуйста. – Он неуверенно обвел их взглядом, видя замешательство и тревогу.

– Роя взяли при попытке пересечь границу, – выдавил он и быстро ушел.

Глава XLV

– Пижама идет тебе больше, чем костюм, – невесело сказал Дэн. И правда, в отличие от льняного пиджака пижама была хотя бы выглажена.

Донахью улыбнулся.

– Она из новой ткани, которую не надо гладить. После стирки вешаешь на плечики, и она будто только что из фирменной упаковки. Дочь подарила, когда я последний раз был в Штатах. Выпьешь?

Стедман покачал головой. Он молча сидел на стуле – сгорбившись, опираясь на бедра сложенными руками, уставившись в пол.

– Извини, что поднял тебя с постели, – неловко сказал он.

– Я не спал, просто читал. Почему ты сразу не сказал, что едешь?

– Я не собирался, думал, что не смогу. Я пригласил гостей на обед в «Гриль». Очень симпатичные люди – я не представлял себе, как их бросить. Приятный вечер, хороший обед, интересная беседа – а когда вернулся к столу, это меня и добило. Сидеть и мило беседовать, когда Рой… там? Я извинился и взял такси. Я просто не сообразил позвонить и предупредить.

– Все нормально. Но ты знаешь, что я ничего не могу сделать. Ситуация изменилась.

Стедман поднял глаза.

– В чем она изменилась? – Он, конечно, знал, но хотел услышать.

– Брось, Дэн. До сих пор у них ничего на него не было. Он дружил с арабом. Ну и что? Многие дружат, израильтяне тоже. Он был недалеко от места взрыва – даже в самом месте – но у него было правдоподобное объяснение. Ничего официального полиция не предпринимала.

– Они забрали у него паспорт.

– Нет, не забрали. Ты знаешь, что это так, я знаю, и они знают, что это так, но официально они просто затеряли его и не отправили вовремя.

– Да уж…

– Но теперь его взяли при попытке пересечь границу. В любой стране это всегда преступление. Но в воюющей стране это может быть серьезным преступлением. А если это переход на вражескую территорию, оно может быть чертовски серьезным.

– Но он не знал, что пересекает границу, – закричал Стедман.

– Я сказал, что это он так говорит, – поправил Донахью. – По его словам этот Абдул пригласил его в гости к дяде – на какое-то там грандиозное веселье, которое продлится несколько дней. Они поехали на север, где, якобы, живет этот самый дядя. И когда почти добрались до места, бросили машину, чтобы срезать путь. Рой не совсем понял, почему именно они ее бросили – то ли поломалась, то ли Абдул заехал в канаву. Видишь ли, история немного неубедительна, Дэн, – ты должен это признать. Я хочу сказать, что у твоего малыша нормальные мозги, иначе он не учился бы в университете. Но тут – оставить машину и срезать путь через лес, проехав, черт побери, такое расстояние, – он должен был знать, что они страшно близко к границе.

– Почему он должен был знать? Скорее всего, он никогда там не был раньше. А если за рулем был другой, он мог спать.

– Да, но он чертовски быстро все понял, когда увидел вокруг израильских солдат. – Он вдруг задумался. – Странно, вообще-то – целый отряд именно в этой точке.

– Думаешь, это западня?

– Вполне возможно. Я бы не удивился. Во всяком случае твой мальчик впервые проявил здравый смысл, когда остановился и поднял руки. Араб пытался убежать, и они его подстрелили.

– Убили?

– Нет, только ранили в ногу. Думаю, он им нужен для допроса.

– И конечно, он впутает Роя, – с горечью сказал Стедман.

– Не обязательно. Зачем? Легче ему от этого не станет. А если и попытается, они, скорее всего, проигнорируют. Все это дело выглядит немного странно. Тут попахивает Шин Бет. У меня впечатление, что на самом деле их волнует не переход границы. Это вопрос пограничной службы, которая относится к министерству полиции, но не похоже, что им занимаются они. Дело, кажется, контролирует Иерусалим. Как по мне, на самом деле их интересует возможная связь со взрывом. И если так, для твоего мальчика это станет обвинением в убийстве. Прости, Дэн, но нет смысла приукрашивать ситуацию.

– Да, никакого, – устало сказал Стедман.

– А вот адвоката взять надо.

– Это в последнюю очередь. Даже если адвокат сумеет выиграть дело, ты представляешь, что это будет значить для Роя? Этот араб – герой для его народа, и даже израильтянам в какой-то степени понятны его мотивы. Но американец и еврей! Даже если он выйдет сухим из воды, как жить потом с этим? Я не могу допустить, чтобы он предстал перед судом. Должно быть что-то, что ты можешь сделать!

– Образумься, Дэн. Адвокат сейчас…

Стедман спокойно кивнул.

– Когда плохой вариант превратится в худший, я, конечно, возьму адвоката. Но давай начнем с хорошего – именно для этого я и пришел к тебе.

Донахью налил себе глоток.

– Я ничего не смогу сделать, если это убийство. Не смог бы и сам посол. Нельзя прийти к руководству независимого государства и сказать: да, он убил одного из ваших подданных, но я хочу, чтобы вы его отпустили.

– Ты прав.

– Но тогда…

– Послушай, ты можешь выяснить, кто занимается этим в Иерусалиме?

– Думаю, могу, но что это тебе даст?

– Не знаю. Попробую встретиться с ним и постараюсь убедить. Больше ничего.

– Хорошо, я попытаюсь.

Стедман поднялся и направился к двери.

– Дэн.

Стедман остановился.

– Ты уверен, что он не делал этого?

– Не знаю. Не хочу думать об этом. – У двери он остановился. – Мне кажется, на самом деле я совсем не знаю своего сына.