Текст книги "Шаг в неизбежность"

Автор книги: Гарольд Хоук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)

Гарольд Хоук
Шаг в неизбежность

Часть первая

1

Бисер холодных звёзд рассыпался по бархатной черноте космоса, чередуясь цветными кляксами туманностей. Изредка по этой части вселенной проносились вечные странницы – кометы, иногда заглядывали заблудшие астероиды. На краткий миг вносили оживление отголоски далёких катастроф, сотрясая пространство взрывом сверхновой или масштабным столкновением галактик.

Неожиданно идиллическая картинка задрожала, белые точки звёзд удлинились, пятна туманностей расплылись, словно размытая водой акварель. Звёздные нити стали закручиваться в спираль. Сначала медленно, они закручивались всё быстрее и быстрее, пока не превратились в комок. Сильная пульсация сменилась вспышкой яркого света. Расходящаяся кругом волна побежала прочь от места, где ещё недавно находилась плотно сжатая пружина из звёзд.

Потревоженное пространство вытолкнуло из себя искажённый силуэт корабля. Он колебался как флаг на сильном ветру, но вскоре успокоился и принял чёткие очертания. Огромный контейнеровоз ещё с минуту переливался всеми цветами радуги, пока не начал материализоваться. Сначала нос, затем центральная часть корпуса, потом корма уплотнились. Звёзды больше не проглядывали сквозь корабль, а смотрелись в своё отражение на блестящих боках.

На мостике коротко взвыла сирена, затемнённые ранее обзорные экраны заработали в прежнем режиме. Снова закипела бурная деятельность. Капитан принял из рук штурмана лист с координатами, сверил данные с показаниями приборов. Судно вышло в заданной точке – переход состоялся.

Удалившись на значительное расстояние от «кротовой норы» капитан связался по рации с рубкой «Аделии»:

– Луи, старина, мы на месте, до Низебула два часа ходу. Готовься к выгрузке. Назад со мной, или ты надолго?

– Не знаю, как получится, – пробубнил динамик на стене капитанского мостика.

– Ну, как знаешь, смотри сам. Если что, я через три дня пойду обратным рейсом.

Капитан нажал кнопку на подлокотнике. Крепившееся изогнутой штангой к потолочным рейлингам кресло проплыло несколько метров, обогнуло выступающий из стены железный короб с щелями вентиляционных жалюзи на боку и замерло перед широким пультом.

Спустя несколько минут над грузовыми воротами контейнеровоза замелькали оранжевые огни. Железная пасть шлюза стала медленно открываться. Не дожидаясь, полного раскрытия ворот, в промежуток между стальных зубов выплыла малотоннажная космическая яхта среднего класса. Какое-то время корабли вместе парили в космосе, но вот яхта отдалилась от гиганта и взяла курс на голубой шарик среди белых звёзд.

2

Седьмой галактический сектор. Планета Низебул.

Ветер лениво гонял обрывки бумаг по Йоркширскому тупику. С момента эвакуации разграбленного почтового фургона ни одна живая душа не заглянула в эту дыру, если не считать пары бродячих котов, выяснявших отношения. Дикие вопли метались от стены к стене, пока коты, круто выгибая спины, орали друг на друга. Вполне возможно дело кончилось бы дракой, но тут на въезде в тупик появился рычащий и плюющийся чёрным дымом мусоровоз.

При взгляде на это чудо техники нельзя было даже с приблизительной точностью определить не только год выпуска хотя бы в пределах десятилетий, но и узнать марку автомобиля. Казалось, машину собирали на свалке. Усеянный разноцветными заплатами кузов напоминал ярмарочный балаган, гидравлическая лапа кособоко торчала из транспортировочной ниши, кабина сплошь покрыта глубокими вмятинами да ржавыми шрамами царапин.

Мусоровоз дотарахтел до баков, пшикнул сжатым воздухом. Коты перестали мурявкать, ещё круче выгнули спины, зашипели, топорща усы, и попятились от смердящего чудовища.

Из кабины выпрыгнул парень в спецовке, огромных, явно не по размеру сапогах и захватанной бейсболке поверх светлых волос. Глянул серыми глазами на мусор возле опрокинутого контейнера, изогнул чуть полные губы, втянул прямым носом воздух. На худом лице появилась лёгкая гримаса, от мусорных баков несло густым смрадом.

Тряхнув бейджем с надписью: «Муниципалитет Генусбурга. Фирма «Трэшсервис». Водитель Тим Робинсон», мусорщик поднял опрокинутый контейнер. Игнорируя утробное урчание мохнатых, вразвалочку подошёл к рычагам, дёрнул.

Двигатель взвыл, коты ответили дружным: «Мур-р-яу-у!» и бросились в ближайший просвет между домами. Ожившая лапа мусоровоза потянулась к первому контейнеру, издавая жуткие звуки. Казалось, ещё немного и она отвалится, а из оборванных шлангов хлынут фонтаны горячего масла, но ничего такого не произошло.

Лапа зацепила контейнер, водитель дёрнул другой рычаг, железная мусорница проплыла по воздуху и опрокинулась над кузовом. Загрохотали пустые бутылки, зашуршали набитые мусором пакеты, затрепыхали страницами газеты сваливаясь в распахнутую пасть бункера. Лапа дёрнула контейнер вверх-вниз и с тем же скрипом вернула на место.

Когда все баки опустели, Тим быстро собрал рассыпавшийся мусор. В руки попала бандероль, он хотел бросить её в контейнер, но что-то заставило его помедлить. Тим ещё раз осмотрел находку. Адреса отправителя нет, а вот адрес получателя…

Робинсон не поверил глазам, перечитал. Всё верно. На пакете торопливым почерком нацарапан его адрес.

«Вряд ли это для меня, наверно посылка для прежнего хозяина дома, – подумал он, бросая находку в кабину. – Нехорошо заглядывать в чужую почту, но так интересно. Я просто посмотрю одним глазком, вдруг это поможет найти настоящего получателя?»

Тим быстро скидал оставшийся мусор в контейнер, не обращая внимания на разлетевшиеся по всему тупику газеты. Всё, что находилось за пределами трёх метров от контейнерной площадки не входило в зону обслуживания «Трэшсервис».

Бригадир повторял водителям на каждой летучке:

– Вы не дворники – вы мусорщики. Приехали, высыпали мусор в машину и всё, садитесь за руль и дуйте на другой объект.

Тим, как и другие водители мусоровозов, строго следовал начальственной установке. Горожане выбрасывали всё: от диванов до гардеробных шкафов. Разумеется, этот хлам не влезал в контейнеры, поэтому в стороне от площадок возвышались огромные кучи мусора до появления муниципального самосвала с двумя или тремя дядьками в грязных жилетках.

Чаще всего негабаритный мусор вывозили по ночам. При этом дядьки так громыхали и матерились, будто хотели, чтобы все видели какой они совершают подвиг. Естественно, мало кому из жителей это нравилось. В дядек летели ответные матюги вместе с гнилыми помидорами, причём довольно-таки метко. Обидевшись, дядьки садились в самосвал и уезжали, а разобранные наполовину кучи росли до нового приезда муниципалов.

Как только рассыпавшийся хлам оказался там, где ему положено, Тим встал к рычагам. Лапа застонала, приподнимая контейнер, снова раздалось шуршание мусора по стенкам.

«Всё. Ещё пара точек и домой».

Контейнер с грохотом вернулся на место, манипулятор со стонами спрятался в нишу, едва не застряв на полпути, как на Седьмой авеню. Тим сунул рукавицы за пояс, побежал к кабине, смешно переваливаясь и громко топая сапогами.

Щёлкнул замок, хлопнула дверь, звякнуло приоткрытое окно. Двигатель зарычал по-другому, не нудно, как раньше, а басовито. Мусоровоз зашипел сжатым воздухом, скрипнул рессорами, чёрные клубы дыма ударили в асфальт. Грузовик задом попятился к выезду, размазывая оранжевые пятна мигалок по кривым стволам деревьев и кирпичным стенам домов.

3

Дома Тима ожидал сюрприз. Ещё за дверью он почувствовал умопомрачительный запах куриного супа. Обычно это блюдо подавалось по особым случаям, но сегодня праздника не было.

После несчастного случая на заводе, Тим остался вдвоём с матерью. Приходилось на всём экономить, денег катастрофически не хватало. Не так давно они переехали в бедняцкий квартал: содержать прежнее жильё стало слишком дорого. Произошло нечто неординарное, раз мама разорилась на курицу.

Ещё на пороге Тим заметил в углу высокие армейские ботинки. Он с раннего детства мечтал служить в армии, но мама категорически была против. На каждую попытку завести разговор о службе Тим слышал одно и то же: «Никакой армии. Тебя сразу сунут в самое пекло. Сгинешь на какой-нибудь глупой войне, а мне что делать? Ты об этом подумал?»

В последнее время по домам часто ходили офицеры, агитируя молодёжь вступать в ряды вооружённых сил. Война с Аркаимским союзом набирала обороты, и армия остро нуждалась в новобранцах. Возможно, к ним заглянул рекрутёр и каким-то чудом уговорил маму. Другого объяснения куриному супу и армейским ботинкам Тим не нашёл.

Он только-только снял обувь, как из кухни выплыла стройная сорокалетняя женщина с красивым лицом со следами недавно пережитого горя, в домашнем платье, белом в коричневую клетку фартуке и с полотенцем через плечо.

– Здравствуй, сына. Устал? Раздевайся, мой руки, сейчас будем ужинать.

Тим вымыл не только руки, но и шею и лицо. Ему почему-то казалось: офицер не даст ему направления на воинские курсы, если узнает о его нынешней работе.

В дверь осторожно постучали:

– Тимми, ты скоро?

– Да, мам, – Тим энергично вытерся полотенцем.

– Поторопись, мы ждём тебя, – сказала мама и тут же заговорила с загадочным гостем:

– Прошу прощения, сэр, он у меня такой чистоплотный.

– Похвальное качество для молодого человека, миссис Робинсон, – услышал Тим громкий голос и обрадовался: так могут говорить только военные.

Тщательно причесавшись, он выскочил из ванной полный радужных ожиданий, но, оказавшись на кухне, понял, как жестоко ошибался.

При виде сына, мама с довольным видом сказала:

– Знакомься, Тимми, – это мистер Уилкис, наш постоялец.

Из-за стола встал коренастый, короткостриженый человек в гражданской одежде. Среднего роста, на вид не больше двадцати пяти лет, глаза тёмные, цепкие, губы тонкие, плотно сжатые, подбородок и скулы немного выступают.

– Вы знаете, миссис Робинсон, я вашего сына таким себе и представлял. – Мистер Уилкис протянул Тиму руку:

– Значит, ты работаешь мусорщиком?

Это был дежурный вопрос, один из тех, что задают при встрече, лишь бы завязать разговор, но чувствуя себя обманутым, Тим ответил довольно грубо:

– Да! И Что?

– Ничего. Прости, я не хотел тебя обидеть.

Уилкис постоял немного с раскрытой ладонью, посмотрел на нее, зачем-то потёр пальцами друг о друга и вернулся на место.

Тим тоже сел за стол. Мама поставила перед ним дымящуюся тарелку. Красные цветочки из моркови плавали в жёлтом бульоне, белый кончик крылышка возвышался как парус, в окружении пятен куриного жира.

Тим опустил ложку в наваристый бульон, вдохнул дымящийся пар и приступил к еде. Раз уж его мечтам не суждено сбыться, так почему бы не поесть, как следует?

Уилкис подвинул ближе тарелку и тоже принялся за ужин. Миссис Робинсон хозяйничала у плиты.

Прошло несколько минут, прежде чем Тим спросил, отгрызая кончик крылышка:

– А вы чем занимаетесь, мистер Уилкис?

Он уже почти успокоился, осталась только злость на самого себя. С чего он взял, что мать самолично захочет записать его на курсы воинских специальностей?

– Тимми, мистер Уилкис зарабатывает на жизнь ремонтом бытовой техники, – защебетала мама, не давая гостю раскрыть рот. – Я уже обо всём договорилась: он починит холодильник и посмотрит твой магнитофон.

Тим уронил недоеденную курицу в остатки супа, янтарные капли брызнули на стол, несколько маленьких солнышек попало на лицо гостю. В ажурной подставке белели салфетки, тот потянул одну за кончик, скомкал, промокнул бумажным тампоном кожу.

– Мама, я же говорил: сам отремонтирую! – звенящим голосом сказал Тим, повернувшись к матери.

– Но, милый, – миссис Робинсон поставила на стол ещё тарелки. Теперь уже с жареной картошкой и сочными, истекающими жиром котлетками. – Ты постоянно пропадаешь на работе…

– Ты знаешь, мама, я делаю это для того, чтобы мы смогли нормально жить. Мистер Фергюссон обещал мне отгул…

– Когда, Тим? Он обещает уже вторую неделю. Без холодильника портятся продукты. Мистер Уилкис во всём разберётся…

Миссис Робинсон прервала загромыхавшая табуретка.

– Спасибо, я наелся, – Тим направился к выходу из кухни.

– А как же второе, сынок?

– Ничего, я сыт.

– Хорошо. Мистер Уилкис поживёт в твоей комнате. Сегодня я постелила тебе на диване в гостиной, а завтра ты переедешь в детскую.

Тим махнул рукой и скрылся за углом, негромко шлёпая тапками. Чуть позже Уилкис услышал лёгкое шуршание, похоже, Тим раздевался; скрипнули пружины дивана, послышалась какая-то возня. Наконец всё затихло.

– Прошу прощения, сэр, Тим стал таким нервным после гибели отца… – миссис Робинсон отвернулась к окну, промокнула уголки глаз полотенцем.

Уилкис отодвинул тарелку из-под супа.

– Гхм, не сочтите меня бестактным, но что случилось с Вашим мужем?

– Мой муж, Чарльз, работал главным технологом на заводе минеральных удобрений, – начала миссис Робинсон, немного успокоившись. – В последнее время он часто жаловался на плохое качество сырья. Как сейчас помню – пришёл как-то на обед и давай ругаться: «Компоненты дерьмо, начальство требует выполнение плана, грозится годовой премии лишить и половину сотрудников уволить, если не будет роста производства».

Уилкис внимательно слушал, не забывая при этом налегать на второе. Он не ел нормальной еды почти двое суток и старательно навёрстывал упущенное. Тем временем миссис Робинсон продолжала:

– Чарльз говорил: им часто приходилось экспериментировать. В погоне за прибылью руководство закупало сырьё по дешёвке, разбавленное, с разными примесями. Каким-то образом мужу удалось разработать и внедрить схему очистки и восстановления отработанных катализаторов. Первые опыты показали: восстановленное вещество можно использовать один раз, но мастера заставляли рабочих прогонять по нескольку циклов. Из-за этого происходили разные неприятности: то цех наполнялся ядовитыми газами, то начиналось неконтролируемое возгорание в поточной линии, бывало и спекание смеси в грануляторном бункере.

Уилкис закончил есть, отодвинул тарелку в сторону. Миссис Робинсон сидела, сложив руки на коленях. Тонкие пальцы теребили кружевную оторочку передника. Воспоминания давались нелегко, боль недавней утраты глубокой занозой засела в сердце и все разговоры о прошлом, как цепкие пальцы хирурга, пытались извлечь её, а она, сопротивляясь, бередила рану, царапая окровавленными зазубринами.

– Хотите чаю? – миссис Робинсон пододвинула ближе к гостю плетёную корзиночку с печеньем и небольшую чашечку с блюдцем.

– Да, спасибо, я бы не отказался.

Хозяйка взяла с плиты чайник, горячая струя ароматного напитка ударилась в дно чашки, закружилась по стенкам тёмно-коричневой дымящейся волной.

– Простите, мистер Уилкис…

– Джон. Для вас просто Джон, миссис Робинсон.

– Хорошо, Джон, тогда и вы зовите меня Глория.

Она поставила чайник на место, села к столу.

– Извините, Джон, сахара нет, но печенье сладкое, думаю, оно немного скрасит вкус пустого чая.

– Не переживайте, Глория, я не пью с сахаром. Он перебивает истинный вкус и не даёт по-настоящему насладиться напитком. Прошу вас, продолжайте.

– В тот день у мужа был выходной, но его напарник неожиданно заболел, и ему пришлось выйти на работу. Мне точно не известно, что там произошло. Говорили, в бункере образовался затор. Конвейер вовремя не отключился: то ли не сработала автоматика, то ли кто-то помешал этому, – миссис Робинсон помотала головой и пожала плечами, – я не знаю.

Уилкис хрустнул печеньем, сделал маленький глоток. Чуть позже дно чашечки негромко ударилось о блюдце. В гостиной заскрипел диван, зашуршало одеяло, – это Тим повернулся на другой бок. Снова стало тихо. В наступившей тишине Глория услышала отрывистое тиканье часов на руке гостя.

В течение нескольких секунд, показавшихся вечностью, никто не проронил ни слова. Наконец миссис Робинсон вздохнула и с некоторым усилием продолжила:

– На ленте транспортёра произошло самовозгорание. Горящая смесь попала в бункер, начался пожар. Взрывом разнесло половину цеха. Рабочих будто корова языком слизала, а от Чарлза остались обугленные ботинки, да обрывок штанины. Вот и всё, что нашли пожарные, когда удалось потушить бушевавшее над обломками пламя.

Миссис Робинсон всхлипнула, согнутым на пальце краем передника провела под глазами.

– Простите меня, Глория. Я заставил вас снова пережить это.

– Ничего, ничего, – миссис Робинсон шмыгнула носом, помахала ладонями перед лицом. – Это я так, скоро пройдёт.

– А вам не кажется всё это немного странным?

– Вы о чём? – Глория встала, налила себе чаю, в два глотка выпила обжигающий напиток. В горле стало необычайно горячо, слёзы опять выступили на глазах. Приложив руку к шее, Глория несколько раз схватила ртом воздух. Почувствовав себя немного лучше, села к столу.

Уилкис наблюдал за ней. Недопитый чай стоял в стороне, надкусанное печенье лежало на краю блюдца, рассыпавшиеся крошки теснились подле, как острова возле материка.

– Да всё о том же. Вы сказали: на заводе производят удобрения. Так?

– Так, – кивнула Глория.

– Насколько мне известно, Низебул не входит в аграрный пояс Федерации. Да и поблизости нет ни одной подобной планеты. Для кого тогда производить столько удобрений? Везти их отсюда к фермерским планетам – шкурка выделки не стоит. Транспортные издержки поднимут стоимость продукции в тысячи раз, её просто никто не купит.

– Вы хотите сказать: завод не делал удобрения? – Джон перехватил взгляд Глории, развёл руками, словно говоря: «Это же очевидно!» – Тогда что там производят?

– Не знаю. Всё, что угодно, только не удобрения. Спасибо за ужин, Глория, вы превосходно готовите. С вашего позволения, я поднимусь к себе в комнату. – Уилкис улыбнулся: – Устал с дороги, хочу отдохнуть.

– Да-да, конечно. Я тоже вымою посуду и пойду спать. Спокойной ночи, Джон.

– Спокойной ночи, Глория.

Гость встал из-за стола. Уже в коридоре услышал, как на кухне зашипела вода, а миссис Робинсон загремела тарелками.

В гостиной на столике горел ночник. Джон проследовал к дрожащему огоньку. Слева от журнального столика на второй этаж вела лестница. Ему предстояло подняться по ней, пройти немного вправо и там уже расположиться в комнате Тима, на время отданной ему в распоряжение.

Уилкис остановился напротив дивана. Тим спал, повернувшись к спинке лицом. Одеяло наполовину сползло на пол, оголив спину и мускулистую руку. Джон поправил одеяло, Тим что-то пробормотал во сне, негромко причмокнул и засопел.

На кухне стихло шипение воды, раздалось лёгкое позвякивание посуды – миссис Робинсон расставляла тарелки в сушилке.

Постоялец зашагал к лестнице, ухватился за перила, в несколько шагов поднялся на второй этаж. В комнате его ждала расправленная кровать, но ему было не до сна. О каком отдыхе может идти речь, если голова пухнет от нерешённых вопросов? Где сейчас его люди? Что с ними случилось после десантирования? Сумеет ли он в одиночку выполнить задание?

Заныло раненое предплечье, Джон закатал рукав, увидел на повязке красные пятна. Пора делать перевязку. Сорванные бинты полетели на пол, потемневшие от запёкшейся крови края пореза разошлись в стороны, из-под них выглянула розовая плоть.

Уилкис сунул здоровую руку под матрас, вытянул перевязочный пакет, зубами вскрыл оболочку. Смоченным в антисептике кусочком стерильной ткани обработал рану, туго замотал бинтом.

«Интересно, Миллер и Джонсон уже знают о маячках? Надо предупредить парней, пока не поздно».

Рану немного пощипывало, чувствовалось лёгкое жжение, Уилкис застегнул рукав, сел к столу. Спать всё равно не охота, почему бы не заняться делом? Он снял крышку со старого магнитофона, вооружился отвёрткой и приступил к работе.

4

Пока сержант Уилкис обживался на новом месте, рядовые спецназа АГБ Герхард Миллер и Стивен Джонсон настойчиво пробирались через джунгли. Навигаторы на запястьях показывали направление движения, обмениваясь сигналами со спутниками на орбите Низебула и корректируя показания.

Карты у бойцов не было, она осталась у сержанта. Незадолго до экстренной эвакуации с корабля Паркера, спецназовцы запомнили точные координаты города и теперь шли, ориентируясь по приборам.

Влажная жара окружала со всех сторон. Одежда под бронежилетами промокла от пота и неприятно липла к телу, волосы слиплись под тесными скорлупами шлемов, автоматы цеплялись за каждую ветку, а объёмные сумки с боеприпасами затрудняли передвижение.

Под ногами сочно хрустела трава, в её зарослях копошились мелкие животные. Всюду царила сладко пахнущая цветами полутень, наполненная гудением и жужжанием. Различные насекомые часто садились на головы и плечи солдат, считая их неплохим местом для отдыха.

Изредка яркие столбы света прорывались сквозь густые кроны лесных великанов. В таких местах количество жужжащих тварей многократно возрастало. Генрих и Стивен плохо знали местную фауну. Вполне возможно среди насекомых встречались ядовитые, поэтому спецназовцы обходили стороной «курорты» членистоногих.

Верхние ярусы джунглей изобиловали птицами. Всю дорогу бойцов сопровождало пение невидимых снизу исполнителей.

Зато длиннорукие обезьяны, не скрываясь, катались на свисающих лианах и перескакивали с ветки на ветку. Чёрные глазки любопытных животных неотрывно следили за перемещением людей, а трескучие голоса сопровождали каждый шаг. Иногда в солдат летели огрызки фруктов, шкурки плодов, свежие экскременты. Каждое удачное попадание вызывало новую волну воплей, уханья и дробного постукивания обезьяньими руками по стволам деревьев.

Иной раз с вершин деревьев срывались капли воды, обрушивая на землю настоящий водопад. В такие мгновения обезьяны верещали ещё громче, а птицы поднимали возбуждённую трескотню, расходящуюся постепенно затухающими кругами.

После нескольких часов непрерывного следования за людьми приматы наконец-то отстали, видимо спецназовцы выбрались с их территории. Идти стало немного легче. По крайней мере, ничего не валилось на голову.

Дорога сквозь джунгли требовала от солдат максимум концентрации и внимания. Если на пути встречался муравейник, бойцы делали крюк лишь бы не встречаться с рыжими разбойниками.

До того, как попасть в армию, Джонсон отучился несколько курсов в университете. Он и поведал Миллеру, на что способны эти насекомые. Как-то на одной из лекций профессор показал фильм о муравьях. Экспериментаторы бросили труп кошки в муравейник, снимая происходящее на камеру. Рыжая волна захлестнула тело животного, облепила шевелящимся ковром, а когда насекомые схлынули, глазам студентов предстал идеально чистый скелет без единого кусочка мяса и сухожилий.

Проходя мимо усеянного жёлто-розовыми цветами куста, Стивен остановился отлить. Едва первые капли упали на листву, как цветы вспорхнули и закружились над головами людей, превратившись в огромных бабочек. Шурша крыльями, бабочки толклись в воздухе, пока не успокоились и не вернулись к прежнему занятию: высасыванию сладкого нектара из длинных трубчатых цветков.

Всю дорогу на солдат в изобилии сыпались мохнатые гусеницы, длинноногие пауки, переливающихся разными цветами радуги жуки и прочие насекомые. Стивену «повезло» больше всего: пару раз на него валились толстенные змеи. К счастью, рептилии переваривали пищу после удачной охоты и не проявляли агрессивности. Если б не так, неизвестно, чем бы всё кончилось. Судя по длине и толщине тела твари запросто могли удушить бегемота, доведись ему здесь оказаться.

Уже далеко позади осталась заросшая лесом гора с разбившимся о крутой склон вивером преследователей; с раскинувшимся у её подножья болотом, где затонула десантная капсула Миллера; с проделанной капсулой Джонсона широкой просекой.

Спецназовцы проделали по джунглям немалый путь, но так и не нашли следов десантирования сержанта. Рация Уилкиса молчала, спецназовцы регулярно пытались выйти на связь с командиром, но в ответ раздавался только треск атмосферных разрядов.

– Слушай, а он не того? – Герхард повернул большой палец к земле.

– Иди к чёрту! А-эх-х! – Стивен с размаху перерубил толстенную лиану. Оранжевый сок брызнул на бронежилет, заляпал одежду, где и так не осталось свободного места. Он взмахнул ножом ещё несколько раз, перед глазами открылась полянка с ручьём. Заросшее пучками остролиста русло расширялось посреди поляны, образуя нечто вроде небольшого озерца.

– Всё, привал, – отдуваясь, объявил Джонсон, скидывая на землю тяжёлую ношу. Миллер тут же последовал его примеру. – Посторожи, я приведу себя в порядок.

Не дожидаясь ответа, Стивен бросился к озерцу. На бегу стянул с головы шлем, бросил на травянистом берегу. У самой кромки воды снял высокие шнурованные ботинки, скинул заляпанный бронежилет, рубашку, брюки.

Скоро до ушей Миллера донёсся плеск и довольное пофыркивание.

Джонсон с удовольствием барахтался в воде, смывая с себя налипший сок, обрывки паутины, какие-то растительные лохмотья, рваные бороды лишайников и прочий мусор. После водных процедур пришла очередь вещей. Стивен стащил одежду в воду, постирал, вымыл бронежилет и ботинки. В последнюю очередь взялся за шлем.

Следя одним глазом за приятелем, Герхард не забывал смотреть по сторонам. Кто их знает эти джунгли: сейчас всё спокойно, а там раз – и вон из тех невысоких кустов выползет змея или выкарабкается ещё какая-нибудь тварь.

Недалеко от места, где они вышли из джунглей, виднелось поваленное дерево. Недолго думая, Миллер перетащил к нему оружие и тяжёлые сумки. Будет на чём посидеть во время ужина, да и так, если захочется отдохнуть.

Вскоре Стивен выбрался на берег. Улыбка не сходила с губ Миллера, пока он наблюдал, как балансируя на одной ноге, Стив напяливал на вторую ботинок. С другой ногой пришлось немного повозиться. Джонсон стоял на берегу, когда обувался, и к мокрой подошве прилипли песчинки и несколько травинок. Потребовалось сначала сполоснуть ногу, прежде чем натянуть обувь.

Теперь Стивен стоял в трусах и ботинках.

«Осталось напялить шлем и будет полный набор», – подумал Герхард. Словно читая его мысли, Джонсон нахлобучил шлем на голову.

– Я закончил, твоя очередь, – сказал он, возвращаясь к приятелю.

Миллер, не сдержавшись, прыснул в кулак и закашлял, пытаясь замаскировать приступ смеха.

– Ты чего ржёшь, я не понял?

– Да так, просто ты смешно выглядишь в трусах и каске.

Стивен забрал у друга автомат, повесил на плечо, чем вызвал у Миллера новый приступ смеха.

– Иди, давай, хохотун, я посмотрю, в чём ты ходить будешь, – огрызнулся Джонсон.

– А я раздеваться не буду, так в одежде и помоюсь, – заявил Герхард, направляясь к ручью.

– Ага! И будешь мокрый, как жаба, да ещё и в хлюпающих ботинках. Да?

– Да! – снова засмеялся Миллер.

На самом деле он, как и Стивен, снял с себя одежду и в точности повторил все процедуры. Также развесил по кустам штаны и рубаху, только шлем не стал одевать.

– Ну и что ты надо мной смеялся, если сам в трусах ходишь? – спросил Стивен, когда Миллер вернулся к месту стоянки.

– В трусах, но без каски, а это, приятель, большая разница. Ты как знаешь, а я хочу есть. Перекусим?

– Давай.

Друзья уселись на ствол поваленного дерева, достали упакованные в блестящую фольгу брикеты. На несколько минут в привычные звуки тропического леса вклинилось размеренное хрумканье и редкое бульканье воды, когда приятели подносили к губам фляжки.

– На ночь здесь остановимся? – Джонсон осмотрел поляну. – Вроде бы место подходящее.

– Здесь, так здесь, – пожал плечами Миллер, – мне без разницы.

– Огонь разводить не будем, если нас ищут с воздуха – останемся незамеченными. Ты как думаешь?

– Думаю, крупных хищников здесь нет, а остальные звери не опасны.

– Точно. Ночи вряд ли холодные – не замёрзнем.

– Угу. – Герхард немного похрустел галетой. – Слушай, а где всё-таки сержант? Почему на связь не выходит?

– А я знаю? Ты видел сбитый вивер?

– Ну.

– Что ну? Кто его сбил ты знаешь?

Миллер покачал головой, хлебнул из фляжки. Стивен посмотрел на него, тоже сделал глоток и продолжил:

– Вот и я не знаю, но думаю – это сержант постарался. Только у него была капсула с управлением. Кто ему мешал протаранить атаковавший нас истребитель? Знаешь какой рикошет возможен на таких скоростях? Его могло откинуть за пятнадцатикилометровую зону действия передатчиков. Поэтому мы его и не слышим.

Стивен поднял голову. Огромный багряный диск коснулся вершин самых высоких деревьев. Скоро начнёт темнеть. В джунглях сумерки сгущаются быстро, пора одеваться. Неизвестно, что их ждёт. Вдруг по ночам тут бывает нашествие кровососов? Налетят твари, искусают, будешь неделю чесаться или заразу какую подхватишь.

– Хорошо бы, если так, – сказал Герхард и тоже посмотрел в небо. – Слушай, а может ну её эту гражданскую одежду? В форме привычнее как-то, да она и покрепче будет.

– Я давно хотел это предложить. Какая разница, в чём по джунглям шастать? Вот будем к городу подходить, тогда и переоденемся.

Приятели достали из сумок аккуратно сложенную форму. Выполняя приказ сержанта, они переоделись ещё на Атлантисе, центральном мире Федерации, сразу после устроенной на них засады.

Лишившись возможности воспользоваться кораблём Агентства Галактической Безопасности, спецназовцы добрались до коммерческого космопорта и на судне какого-то Луи Паркера вылетели к месту задания.

Появление группы военных среди гражданских лиц могло привлечь лишнее внимание, поэтому сержант и приказал переодеться в гражданскую одежду. К тому же, как объяснил он позднее, лейтенант Хадсон потребовал взять с собой комплект обычной одежды. Ведь основное задание спецназовцев заключалось в том, чтобы добраться до Низебула, осесть на планете и ждать дальнейших распоряжений не привлекая постороннего внимания.

Переодевшись в форму, солдаты присели к ручью, пополняя запасы воды. Нацепив потяжелевшие фляжки на пояс, приятели направились к кусту. Они хотели сложить одежду в сумки, но, как оказалось, убирать было нечего. Видимо при взаимодействии с водой сок каких-то тропических растений подействовал на ткань особенным образом: после сушки она распадалась на отдельные волокна.

– Нифига себе! – воскликнул Стивен, держа в руках лохмотья рубашки. – Это что же получается, мы так и без формы остаться можем?

– Вряд ли, – Герхард взял с куста лоскут одежды. – Ты посмотри какой материал использовался для этих шмоток: тонкий, как я не знаю что. К тому же для военных целей всегда используют лучшее. «По крайней мере, хотелось бы верить», – подумал он, не решаясь произнести это вслух.

– Караулить будем по сменам, – заявил Герхард, снимая с куста последнюю ниточку. Он не хотел оставлять следов на случай погони. – Я первый дежурю. Не спорь! – пресёк он протесты Стивена. – В два часа ночи я тебя подниму.

– Ладно, будь по-твоему, – согласился Джонсон. Он и впрямь очень устал за день. Чего только стоило вытащить Герхарда из тонущей капсулы, потом вытягивать его из болота. Да и прорубаться сквозь джунгли – занятие не из лёгких.