Текст книги "Твоя далекая звезда (Отпуск в тридевятом царстве) (СИ)"

Автор книги: Галина Бахмайер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

Глава 30

Несколько мелких снежинок ворвались в щель приоткрытой сквозняком оконной рамы и истаяли, не долетев до пола. По комнате прошелся холод, но вставать и затворять окно Бенвору совершенно не хотелось. Нежное тепло от прильнувшей к нему Джелайны было даже лучше укрывавшего их мехового одеяла. Из коридора донеслись торопливые шаги, кто-то тихо постучал.

– Ты не спишь? – глухо прозвучал за дверью голос Уилкаса.

– В чем дело? – откликнулся Бенвор. Джелайна сонно завозилась на его плече и нечаянно задела повязку. Олквин невольно дернулся. Тотчас окончательно проснувшись, она поцеловала его рядом с раной, и боль сразу же ушла. Вроде бы ничего особенного, но это так походило на колдовство, что юноша не переставал удивляться.

– Не хочешь спуститься вниз? – нерешительно поинтересовался Воллан.

– Не хочу, – лениво ответил Бенвор, снова сгребая теплую любимую в объятия.

– Кто-то вчера хныкал, как ему надоели эти стены, – съехидничал Уилкас. – Сил, говорит, никаких нету… Что, уже появились, силы-то?

– Кто хныкал?! – возмутился юноша. – Да у меня строгий постельный режим! Слышал, что сказал Танбик? Лежать неделю.

Джелайна захихикала, зарывшись в одеяло.

– Ладно, – с понимающей улыбкой в голосе проворчал Уилкас. – Не хочешь – не вставай. Просто там зашел тебя проведать отец Паритэн, нехорошо выходит…

– Что же ты сразу не сказал? – разом посерьезнел Олквин. – Извинись перед ним, ладно? Я сейчас.

– Можешь не торопиться, – успокоил его Воллан. – Святой отец завел для всех прочувствованную проповедь о Царствии Божьем. Это надолго.

Бенвор продел голову в ворот рубахи и повернулся к Джелайне. Та неохотно потянулась.

– А мне обязательно спускаться? Он ведь тебя навестить пришел, а не меня.

– Он пришел ко всем нам, – отрезал Олквин. – Вставай. Поможешь мне сойти по лестнице.

Джелайна послушалась, но на лице ее осталось легко читаемое недоумение – с чего это вдруг он попросил о такой помощи ее, а не Уилкаса? Бенвор отвернулся, делая вид, что целиком поглощен одеванием. Вниз он спускался, опираясь на ее плечо, а потом обнял и не выпускал. Священник по обычаю церемонно поклонился лорду и отечески благословил его. Потом степенно сложил руки и спросил:

– Сын мой, ты пригласил меня для исповеди и причастия? Как же я рад, что мои прихожане хоть иногда вспоминают о спасении души не только перед ликом смерти, но и благополучно избежав ее.

– Обязательно, святой отец, но как-нибудь в другой раз, – отклонил его версию Олквин. – Сегодня у меня к вам особая просьба.

Отец Паритэн удивленно уставился на него. Посмотрев на Джелайну и крепче прижав ее к себе, Бенвор выпалил:

– Обвенчайте нас.

– Что?! – взвилась женщина и попыталась вырваться, но Бенвор не отпускал ее.

– Прямо сейчас, – решительно добавил он. – Здесь, в этом доме. Немедленно.

Он расслышал изумленный возглас Даины и неразборчивое восклицание Хоркана. Отец Паритэн помялся и неуверенно заметил:

– Мне кажется, леди не согласна. Прости, сын мой, но насильно не венчают.

– Святой отец, – снова обрела дар речи Джелайна, – вы не возражаете, если мы с капитаном поговорим наедине?

Священник поспешно закивал. Все присутствующие, растерянно помалкивая, потянулись на улицу – не заставлять же хворающего господина опять взбираться наверх. Бенвор чуть ослабил хватку, но не настолько, чтобы позволить Джелайне высвободиться.

– Пожалуйста, не вынуждай меня тратить последние силы, – попросил он. – Иначе я упаду прямо здесь, так и не сделав самого важного шага в жизни.

– Ты сошел с ума, – испуганно пискнула Джелайна. – Ты понимаешь, что затеял?

У Бенвора камень с души свалился. Похоже, что категорического отказа, которого он так боялся, не будет. А протесты подобного рода были им вполне ожидаемы.

– Конечно, – ответил он. – Я собираюсь жениться на любимой женщине, и как можно скорее.

Она замерла, ошеломленно глядя на него. Прозрачные глаза приобрели новый, искристый оттенок. Олквин счел это хорошим знаком.

– Мне следовало сделать это еще полгода назад, – заявил он. – Наша жизнь сейчас была бы совсем другой.

Джелайна покачала головой.

– Нет, ты, похоже, не понимаешь. Это неправильно. Опомнись! Кто ты – и кто я? Я не принадлежу этому миру. Я даже не человек, а всего лишь проекция!

– Я помню, – кивнул Бенвор. – Но это ничего не меняет. Неважно, что по законам природы ты существуешь не здесь. Для меня ты реальна, как никто другой. Я хочу провести жизнь с тобой. Всю жизнь, сколько мне отпущено.

– Я не имею права… – прошептала Джелайна. – Я не могу позволить себе стать такой частью твоей жизни.

– Позволить себе стать частью?.. – удивленно повторил юноша. – Да ты и есть моя жизнь! Ты – лучшее из всего, что могло бы со мной случиться.

– Но тебе не обязательно жениться на мне, – пробормотала она. – Я и так всегда буду с тобой.

– Ну уж нет, – скривился Бенвор. – Чтобы Ланайон снова затеял осчастливить меня какой-нибудь герцогиней? Не пойдет. А он не успокоится, нас и так всего двое.

– Вот именно, – согласилась Джелайна. – И то – это если Ланайон до сих пор жив… и его дети тоже, – подавленно добавила она. – Иначе ты последний. Тебе нужна жена из твоего круга, живая, настоящая, чтобы рожала детей. А ты хочешь связаться с проекцией, с пустышкой! Твой род из-за меня прервется, хоть это ты понимаешь?

Бенвор нетерпеливо стиснул ее руку.

– Среди живых и настоящих тоже попадаются бесплодные. У меня достаточно бастардов, я могу признать любого из них и объявить наследником. Да хоть всех могу признать! Послать сейчас Платусса – матери сами прибегут и приведут их сюда.

– Здорово, – мрачно хмыкнула Джелайна. – Получить в придачу к мужу целый выводок чужих детишек мал мала меньше – заветная мечта любой женщины, что и говорить.

Олквина уже не держали ноги. Устало опустившись на лавку, он заставил Джелайну сесть рядом.

– Значит, ты не хочешь быть моей женой? – расстроенно спросил он.

– Я не хочу, чтобы из-за меня ты испортил себе жизнь, – тихо ответила она. – Подумай сам: ведь твою супругу полагается внести в ваше генеалогическое древо. Что ты туда добавишь? Какая-то Анерстрим, безвестная иноземка? Взялась незнамо откуда и, не старея, пережила тридцать поколений. А что на это скажет твой брат?

Бенвор тоже вспомнил старый гобелен с узорчатыми краями, сплошь покрытый именами из знатных родов, уходящих корнями в глубину веков.

– Я надеюсь, что Ланайон жив и здоров, – проговорил он. – Его имя прекрасно смотрится на главной ветви Олквинов. А мне хватит места и на боковом отростке. Мне и моей любимой иноземке, – улыбнулся он, погладив ее по щеке. – Остальные пусть думают что хотят.

– Ты можешь сильно пожалеть об этом, – предупредила Джелайна.

– Никогда, – уверенно возразил Бенвор. – Я пожалею, если позволю тебе переубедить меня.

Она помолчала, напряженно уставившись в одну точку. Олквин терпеливо ждал, наблюдая, как в искристых глазах сменяются самые разные оттенки эмоций. Оставалось лишь догадываться, какое смятение царило в душе Джелайны.

– Да уж, – наконец, усмехнулась она. – Угодить в родословную благородного семейства… Половина конторы удавится от зависти. А уж как мне влетит от начальства за такую авантюру…

– Так ты согласна? – оживился капитан. Женщина покусала губы, зажмурилась.

– С одним условием, – помявшись, буркнула она. – Нет, с двумя.

– Я приму любые условия, сколько бы их ни было, и выполню любые пожелания, чего бы они ни касались, – подхватил Бенвор. – Это не ради женитьбы. Все будет так, как ты захочешь, отныне и навсегда.

– Всегда? – еле слышно уточнила Джелайна. – Ты действительно настолько веришь мне?

– Кому же мне еще верить, если не тебе? Ты держала в руках мою жизнь. Никто бы не уберег ее лучше.

Женщина часто заморгала и уткнулась лицом ему в плечо.

– На улице холодно, – напомнил Бенвор. – Они замерзнут. Говори скорее.

– Ой, – встрепенулась она. – Пускай возвращаются. Это же не срочно.

– Что значит – не срочно? – возмутился капитан.

– Сначала надо убедиться, что твой брат жив, – упрямо отозвалась Джелайна. – Если… если титул барона перешел к тебе, ты выберешь пару из своего круга. Это мое первое условие. Не спорь, ты обещал.

– Черт… – опустил голову юноша. – Хорошо, я согласен. Второе?

Она нервно хрустнула пальцами и выдавила:

– Я не хочу воспитывать всех твоих детей!

Бенвор с облегчением рассмеялся. Джелайна легонько стукнула его кулаком.

– Не смейся надо мной! Оно мне надо?

– Не волнуйся, все бастарды мне не нужны, хватит и одного. Веанрис – та даже родными детьми не очень-то себя утруждает. Олквинам не привыкать расти с няньками. Пусть мой наследник пока живет с матерью. Единственное, на чем я настаиваю – чтобы именно ты его обучала. Сама передай ему все – и знания, и свои умения.

Продрогшие люди вернулись в тепло. Отец Паритэн поддержал решение об отсрочке:

– Правильно, сын мой. Не дело это – наспех венчаться. Поправляйся и приходи в часовню своими ногами.

Даина тоже внесла свою лепту:

– Не уважаете вы свою невесту, милорд. Пристало ли леди выходить замуж с бухты-барахты, в старом перешитом платье кухарки? Даже крестьянки наряжаются в самое лучшее. Да и людям тоже обидно будет не повеселиться на господской свадьбе. Сколь страху все натерпелись, из-за чумы-то. Надо все подготовить как следует.

– И какая свадьба без господина барона, главы рода? – сказал последнее слово Платусс. – Непорядок.

– Да вы сговорились, – с досадой хмыкнул Бенвор.

Назавтра Уилкас отправился в столицу. Он собирался незаметно пробраться в Олквинау, чтобы разузнать о судьбе родных Бенвора, успокоить их несомненную тревогу из-за чумы и, если получится, потихоньку привезти Ланайона и Веанрис на свадьбу. Его ждали три дня. Когда Хоркан уже собрался ехать следом, Воллан вернулся.

– Твой брат жив и здоров, – первым делом оповестил он Бенвора, который весь извелся за эти дни. – Но он с семьей под домашним арестом.

Успокоенный хорошей новостью, капитан ухватился за плохую.

– Что с ним было?

– Пока ничего серьезного. Когда узнали, что вернулся, приезжал судейский чиновник со стражей. А Ланайон как раз лежал больной – простыл ведь. Допросили прямо так и оставили выздоравливать. Потом все утихло само собой – забыли, может? Или опасались – вдруг и там чума вылезет? Пока его не трогают, а он боится узнавать, что можно, а чего нельзя. Так и сидят дома, носа не высовывают.

– А что вообще слышно в столице?

– Ни черта я не понял, если честно, – развел руками Уилкас. – Говорят, коронация Майрона сорвалась. До Ланайона новости почти не доходят, а повидать кого-нибудь еще я не рискнул. Ах, да – Жомеросуин опять закрыл границу, и никто не знает почему.

Уилкас привез не только новости. Проезжая мимо обители Кампа, он встретил и прихватил с собой Микаса. Писарь еще в начале осени уехал из приграничного форта в монастырь – там было безопаснее. Узнав по секрету от Воллана, что чумы в Сентине нет, Микас увязался с ним.

– А это тебе передали из Олквинау, – Уилкас протянул объемистую сумку. – И велели поздравить.

– Что еще сказал Ланайон? – настороженно спросил капитан. Воллан не стал уточнять – и так было ясно, что речь идет о невесте.

– «И почему меня это не удивляет?», – усмехнувшись, повторил Уилкас, невольно передразнив характерную интонацию барона.

– И все? – удивился Бенвор.

– Ну, не станет же он выкладывать остальное мне? Дождись уж личной встречи. Но мне кажется, у Ланайона не хватит духу возражать.

Сумку Олквин открыл уже наверху. Парадный мундир блеснул начищенными пуговицами.

– А это, видимо, для тебя, – Бенвор протянул Джелайне сверток с торчащим наружу уголком дорогой светлой ткани. Веанрис постаралась позаботиться хотя бы о том, чтобы жених и невеста были нарядными. Разворачивать платье при капитане Джелайна не стала – сослалась на какую-то плохую примету и удрала примерять его в свои бывшие покои.

В сумке было еще что-то. Бенвор пошарил рукой и выудил маленький бархатный мешочек. Развязав тесьму, капитан вытряхнул на ладонь кольцо с потускневшим от долгого хранения в темноте зеленым камнем в старинной золотой оправе. Юноша замер, вспомнив, кому принадлежало кольцо. В детстве он не раз видел его на изящной руке матери. После ее смерти многие драгоценности куда-то пропали – наверное, отец распродал все, что дарил строптивой жене. Остались только фамильные, всегда принадлежавшие баронской семье – теперь их носила Веанрис. А это кольцо некогда было частью приданого очаровательной леди Рианэн Уормитон. Очевидно, Ланайон сберег его для младшего брата.

Крупный камень цвета морских волн под солнцем – камень цвета дивных материнских глаз. Бенвор получил лишь толику этого оттенка – лучистой звездочкой вокруг зрачка. Веанрис надеялась, что хоть у кого-нибудь из ее малышей проявится редкая наследственность рода Уормитон. Увы, цвет, переходящий только вместе с изумительной красотой, так и не достался детям сероглазого Ланайона.

Бенвор зажал кольцо в руке, чувствуя, как оно теплеет. Соприкоснувшись с кожей, камень стал прозрачнее и слегка заблестел. Будто ожило око из прошлого, заглядывая в будущее с надеждой и любовью.

Платусс упрашивал капитана позволить ему организовать свадьбу как можно торжественнее, но Бенвор настоял на скромной церемонии. Кого тут было удивлять? И без того, впервые увидев лорда в парадном мундире, впечатленные сентинцы разве что на колени не попадали. Такое событие, как свадьбу феодала, здесь могли припомнить лишь немногие старожилы. Да и то, простой люд тогда даже близко не подпустили, а нынче прямо на узкой площади перед хозяйским домом накрыли большое угощение для всех желающих, более чем наполовину устроенное самими же сентинцами, старающимися сделать господину хоть какой-нибудь подарок.

Ожидая появления невесты, Бенвор стоял у алтаря маленькой часовни в компании Хоркана и Уилкаса и, немного волнуясь, поглядывал на стоявшего в уголке Микаса. Писарь пережил настоящий шок, когда узнал, кто является избранницей капитана. Он впал в ступор, хватая воздух ртом, косо посмотрел на Джелайну, издали ответившую ему таким же недобрым взглядом, и растерянно зашептал:

– Милорд, но почему?.. Она же…

– Молчать! – негромко, но веско оборвал его Олквин. – Не лезь не в свое дело.

– Конечно, милорд, – склонил голову старик. – Воллан рассказал, что она помогла вам с братом бежать из плена. Я понимаю вашу благодарность. Но жениться-то зачем?

– Ничего ты не понимаешь, – отмахнулся Бенвор.

– Да, она выходила вас от чумы, – не отставал Микас. – Но у меня хорошая память, и я знаю о ней то, чего не знают другие. Эта леди ничем не рисковала.

– Благодарность тут ни при чем, – не выдержал Олквин. – Я давно люблю Джелайну и жалею, что не обвенчался с ней раньше. Ты можешь думать все что угодно, но я уверен – лучшей жены мне не найти.

Микас заметно расстроился.

– Болезнь повредила ваш рассудок, милорд, – с горечью сказал он. – Вспомните, о чем она рассказывала.

– Я все помню, – кивнул Бенвор. – И прекрасно знаю, что ты хочешь сказать. Что Джелайна не настоящая, что ее тело – только проекция…

– Вот именно! – оживился писарь. – Как вы собираетесь жить с одной видимостью?

– Ну, знаешь, – фыркнул капитан. – Если бы мне не напомнили, я бы и не заметил разницы.

Уязвленный, старик умолк, но потом осторожно произнес:

– Милорд, я надеюсь, вы женитесь на ней не потому, что в том мире ваш двойник…

Не дав Микасу договорить, Бенвор схватил его на ворот и прошипел:

– Ни слова больше! Я предупредил тебя тогда и повторю снова – если проговоришься о ней хоть кому-нибудь, я сам отрежу тебе язык!

– Отрезайте, коли угодно, – пробормотал писарь. – Тайну леди я и так никому бы не выдал, даже под пыткой.

Олквин удивленно усмехнулся и отпустил его.

– А ведь ты боишься Джелайну куда больше, чем меня. Почему?

– Она чужая здесь, – потупившись, выдавил Микас. – И никогда не станет своей. Она не боится гнева Божьего, не верит в самое святое. С виду она тиха и безобидна, но внутри нее чутко дремлет чудовище, и никто не знает, что у него на уме. Собираетесь венчаться с убийцей… Вспомните, сколько крови на ее руках!

– Нашел, чем пугать, – возразил Бенвор. – Мои руки тоже в крови, но меня-то ты не судишь? И трепета перед святынями мне, как ни старались, так и не смогли привить.

– Милорд, вы солдат, и убивали в честном бою. А для нее отнять жизнь беззащитного человека – пустая игра, ремесло, холодный расчет.

– Микас, – хмуро напомнил Олквин, – я ведь жив сейчас именно потому, что Джелайну научили убивать. И можешь не сомневаться – она не станет колебаться и впредь, если меня коснется хоть тень опасности.

– Вот и пусть оберегает вашу жизнь, если в этом ей отрада. Пусть согревает ложе, если это в радость вам. Но зачем связывать себя священными узами брака с неживой сутью, чье присутствие здесь богопротивно по самой своей природе?

– Богопротивно будет, если леди станет шлюхой в моем доме, – отрезал Бенвор. – Все, Микас, довольно.

– Она никогда не родит вам детей, – уже в спину ему добавил писарь. – Вы можете наплодить еще сотню бастардов, но это совсем не одно и то же. Вы еще вспомните мои слова, милорд, обязательно вспомните. Не завтра, не через неделю, возможно, пройдут годы. Но однажды все-таки вспомните.

– Не волнуйся, у меня и так будет наследник, – бросил капитан.

– Вы меня не слышите, – вздохнул старик. Олквин раздраженно дернул плечом и ушел.

Шум голосов снаружи часовни на мгновение смолк, а потом разлился почти осязаемой волной. Люди расступились в стороны, освобождая дверной проем, враз наполнившийся слепящим светом удивительно ясного дня. Как никогда важный и серьезный Платусс, изо всех сил стараясь не горбиться, церемонно ввел под руку невесту. Платье цвета речного жемчуга отражало солнечные лучи, и Бенвору на миг показалось, что Джелайна сама излучает свет. Идущее от нее тепло он почувствовал еще раньше. Капитану отчетливо вспомнился день, когда в его жизнь вошла гостья из другого мира, и перед глазами на миг встал другой образ – тонкий черный силуэт на фоне огня. Сегодня чертенок превратился в ангела.

Краем уха Олквин уловил тихое замечание Хоркана Уилкасу – мол, любая невеста почему-то всегда кажется красивой. Платусс подвел Джелайну к алтарю и передал ее руку Бенвору. Капитан бережно сжал ее пальцы, непривычно холодные – похоже, Джелайна не на шутку нервничала. Бенвор ободряюще улыбнулся ей, и по знаку священника оба опустились на колени. Зачитав над молитвенником все подобающие обряду слова, отец Паритэн возвестил:

– Если кто-либо из присутствующих здесь знает причину, по которой эти двое не могут сочетаться браком, пусть скажет об этом сейчас или молчит до конца своих дней.

Бенвор невольно оглянулся на Микаса. Встретив его взгляд, писарь съежился и забился в угол. Волнение отпустило капитана окончательно. Повторив вслед за священником старинную клятву, Бенвор поймал себя на том, что она впервые кажется ему по-настоящему весомой и мудрой. Лишь на миг ему стало не по себе – когда голос невесты ощутимо дрогнул на словах «…пока смерть не разлучит нас».

Хоркан подал Олквину кольцо. Глаза Джелайны удивленно распахнулись. Довольно улыбнувшись, Бенвор полюбовался тем, как камень, обретя новую хозяйку, засиял прежними красками. Теперь все было правильно, все как надо. И поцеловать, наконец, свою жену – это тоже было правильно.

На площади звучало что-то вроде музыки на самодельных инструментах – горожане зимой придумывали и мастерили всякое. Вышедших из часовни господ щедро осыпали ячменным дождем.

– Ну, без этого никак, – саркастически фыркнула Джелайна, вытряхивая из-за воротника острые зернышки. Даина подошла с поздравлениями и набросила на плечи новоиспеченной госпоже собственноручно сшитую накидку из белоснежного меха. Джелайна обняла ее и что-то сказала на ухо. На глазах экономки тут же заблестели слезы.

Поздравлять подходили старосты деревень, и все как один, желали лорду много детишек, уверенно предрекая, что после сенокоса он уже будет крестить первенца. В своем господине никто не сомневался. Джелайна едва замечала почтительные поклоны сентинцев и все больше мрачнела. Вскоре ее настроение начало передаваться и Бенвору. Поняв, что их праздник вот-вот окажется безнадежно испорченным, капитан взял жену на руки и унес в дом. Люди провожали их до дверей, говорили наперебой, что-то выкрикивали – Олквин уже никого не слушал.

Усадив Джелайну на край кровати, застеленной новым вышитым покрывалом, он опустился рядом на одно колено и, заглядывая ей в лицо, попросил:

– Не расстраивайся. Для них все просто.

Она поспешно отмахнулась.

– Ничего, я только… если бы все это было по-настоящему… Ладно, забудь.

Бенвор погладил жену по щеке. Она упорно отводила взгляд, и это начало его беспокоить.

– Джелайна, у нас и так все по-настоящему, – напомнил он.

– Да, конечно, – тут же согласилась она, принужденно улыбаясь. – Не обращай внимания. Это пройдет.

Олквин легонько поцеловал ее и стащил с головы эннен. На колени Джелайне упало застрявшее в вуали ячменное зернышко. Юноша положил его на ладонь и спросил:

– А ты бы хотела остаться со мной, но быть здесь настоящей?

Джелайна посмотрела на зернышко и, прикусив губу, кивнула. Но потом печально вздохнула.

– Даже если бы я могла прямо сейчас вернуться домой, а потом шагнуть к тебе целиком, насовсем… Если не повезет – сюда свалится кусок мертвого мяса. Один шанс из четырех, помнишь?

Олквин похолодел.

– О, нет, лучше так не делать. Это слишком опасно. Не надо, все, молчи!

Но похоже, мысли на эту тему изводили Джелайну уже давно. Она торопливо продолжила, словно оправдываясь:

– К тому же, я просто не смогла бы здесь выжить. Без вариантов. Иммунитет людей моей эпохи давно не тот. Пусть я привита от некоторых неизлечимых болезней, но мое реальное тело загнется от первой же сильной простуды. С собой ведь не притащишь запас лекарств на всю оставшуюся жизнь. Разве что забросить вперед несколько точечных посылок, но этого мне не позволят. Танбиковы зелья на человека из двадцать первого века уже толком и не подействуют. Ты, вон, сам справился с чумой, а я на твоем месте, не получив лошадиной дозы антибиотиков, умерла бы сразу. Моя проекция сильна и почти неуязвима, а на самом деле я слабая, очень слабая.

– Да кто вбил тебе в голову, что ты должна быть такой же сильной, как мужчина? – возмутился Бенвор, пользуясь возможностью увести неприятный разговор в сторону. – Хватит мыслить мерками своего мира. Это я обязан защищать тебя, что бы ни случилось. А у нас пока выходит наоборот. Какой же из меня рыцарь, если даже моя жена владеет оружием гораздо лучше?

– Это ничего, – чуть улыбнулась Джелайна. – У тебя вся жизнь впереди, догонишь.

– И перегоню, – хмыкнул Бенвор, обнимая ее. – Я собираюсь жить долго-долго, лет до пятидесяти точно.

– Тоже мне, долго…

– Это немало! Мой отец и до сорока не дожил.

– А кстати, от чего он умер? – нерешительно спросила Джелайна.

– Да глупо вышло, – нахмурился Олквин. – Просто порезал ступню. К вечеру его уже не стало. Такое бывает.

Джелайна резко выдохнула и крепко прижалась к его груди.

– Провались все пропадом, – простонала она. – Здесь можно спрятаться от врагов, от эпидемии, но потерять тебя из-за того же паршивого столбняка…

– Всех бед не избежать, сокровище мое, – возразил Бенвор. – А счастье у нас только одно.

Собрав в охапку пышную юбку свадебного наряда, он приподнял Джелайну и забрался на кровать.

– Брачная ночь, кстати, тоже бывает только одна, – заявил он, бесцеремонно опрокидывая жену на подушки. – И это, черт возьми, мое законное право. Хватит тратить время на болтовню.

– Да, милорд, – рассмеялась Джелайна. – Только на улице еще день, если ты не заметил.

– Так то на улице, – фыркнул Бенвор, рывком вытряхивая ее из платья.

– Осторожнее… Ну вот…

– Можно подумать, оно тебе еще пригодится.

Спустя два дня из Сентина проводили Танбика. Бенвор не удерживал его – лечение уже не требовалось, и знахарь маялся от безделья. Уилкас и Хоркан решили поехать с ним.

– Вам, молодоженам, все равно не до гостей, – посмеивался Тиви. – Чего нам тут сидеть?

Капитан передал с ними рапорт о том, как им пришлось пережидать чуму, чтобы друзей не обвинили в дезертирстве. Все разъехались, и дом разом опустел.

– Моя вторая зима здесь… – задумчиво произнесла Джелайна, уставившись в окно, на падающий снег. Бенвор рассеянно водил рукой по ее гладкой теплой спине.

– Надо бы хоть на улицу выйти, что ли? – усмехнулся он. – Из кровати почти не вылезаю – то болею, то женился…

Джелайна улыбнулась и улеглась подбородком ему на грудь.

– Мне до сих пор не верится. Не надо никуда бежать, что-то делать. Сама не знаю, почему. Наверное, я просто разучилась расслабляться.

Бенвор обнял жену – до чего же приятно было думать о ней именно так! – и предположил:

– Это потому, что в доме стало тихо.

– Может быть, – согласилась Джелайна. – А все равно кажется, что вот-вот кто-нибудь постучится и опять начнется суматоха.

Олквин постучал по спинке кровати.

– Сейчас начнется, – весело пригрозил он и подмял Джелайну под себя. Та взвизгнула и ужом вывернулась из его объятий. Бенвор потянулся за ней и тотчас неуклюже ткнулся носом в подушку – рука перестала слушаться и подвернулась.

– Ну вот, опять подловила! – фыркнул он, досадуя на то, что совершенно не успевал замечать, как маленькая, хрупкая на вид жена ухитряется одним мимолетным нажатием превратить его, сильного мужчину, в беспомощного котенка. Так же незаметно вернув его руке подвижность, Джелайна примирительно улыбнулась.

– Я больше не буду.

– Будешь, – возразил Бенвор. – Покажи мне, наконец, как ты это делаешь.

– Прямо сейчас? – чуть удивилась она. Олквин кивнул.

– Ты что, собираешься тратить на это наш медовый месяц? – ухмыльнулась Джелайна.

– Я бы сказал, одно другому не помешает.

Она помедлила, поглядывая искоса.

– Иногда это бывает… больно.

– Ну и пусть.

Джелайна медленно провела кончиками пальцев по его лицу. Веки ее мелко дрогнули – раз, другой…

– Ладно, – еле слышно выдохнула она. – С чего ты хочешь начать?

– Пока не знаю, – пробормотал Бенвор, обнимая ее и подтягивая ближе.