Текст книги "Когда она расцветает (ЛП)"

Автор книги: Габриэль Сэндс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Он хватает меня за подбородок и нависает надо мной своим телом. Предвкушение того, что вот-вот произойдет, заставляет мои пальцы ног сгибаться. Его член прижимается к моему бедру, и я перемещаю бедра и выстраиваюсь в линию с его входом. Это второй раз, когда мужчина будет внутри меня, и я уже знаю, что это будет не так, как в первый раз.

Он толкается одним плавным движением и резко выдыхает. Мои глаза закрываются от ощущения наполненности. Я вонзаю ногти в его задницу, и он начинает двигаться, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, пока не становится безумным и отчаянным. Я чувствую еще один оргазм, нарастающий по краям.

Внезапно он выходит, переворачивает меня и двигает, пока я не встаю на четвереньки, подняв задницу в воздух. Он хватает меня за бедра, снова входит в меня и быстро находит неумолимый ритм. Мои руки трясутся, когда я пытаюсь удержаться.

– Эта киска тоже создана для меня, – рычит он сзади, продолжая входить в меня. – И эта хорошенькая попка. – Его большой палец касается другого отверстия. – Моя.

Я корчусь, теперь мое дыхание прерывистое, когда я все ближе и ближе подбираюсь к своему пику. Я обезумела от похоти и оставшегося адреналина и оглядываюсь через плечо, чтобы встретиться с ним взглядом. – Это все твое.

Выражение его лица тает от удовлетворения, и это зрелище добивает меня. Я дергаюсь вокруг него, сжимая пальцами песок и падая на него. Он перемещает руки к моим бедрам, толкается еще два раза и взрывается внутри меня.

Мы падаем на бок, и он обхватывает меня своими сильными руками. Сейчас небо светлее. Скоро взойдет солнце и сотрёт ночь.

Через какое-то время он поднимает меня и уносит обратно в воду, смывая песок со спины и рук и промывая между ног. Я позволила ему. Я позволяю этой иллюзии его заботы продлиться еще несколько мгновений.

– Ты больше никогда не будешь подвергать себя опасности, – шепчет он мне на ухо. – Никто не причинит вреда тому, что принадлежит мне, даже ты.

Мы возвращаемся в клуб, вся наша одежда в песке. Странно ходить с его теплой ладонью, прижатой к моей спине на публике, но никто не обращает на нас внимания. В этот час все, кого мы встречаем на прогулке, кайфуют от наркотиков.

– Я оставил ключи от машины в своем офисе, – говорит он. – Мы их заберем, и я отвезу тебя домой.

Солнце выглядывает из-за горизонта. Готова ли я связываться с кем-то вроде Дамиано? Он не мафиози, но я уже знаю, что его предложение защиты связано с ожиданиями. Он хочет, чтобы я была его.

Мне нравится, когда он говорит мне, как сильно он хочет меня и как он собирается использовать мое тело, потому что я знаю, что он позаботится о том, чтобы мне это тоже понравилось. Но что, если он хочет большего? Что, если он хочет контролировать меня, как это делали Лазаро и папа?

Нет, нормальные мужчины так не думают. Они не пытаются подчинить людей своей воле, пока не окажутся на грани срыва. Дамиано может подумать, что я его, но, когда он говорит эти слова, я знаю, что он говорит их как обещание, а не угрозу. Он хочет заботиться обо мне. Неужели так уж плохо позволять ему делать именно это?

То, что у нас есть, не будет длиться вечно, но сейчас, может быть, мне понравится быть с ним.

Мы останавливаемся у двери его кабинета, но он не дает мне войти. Он хмурит брови. – Кто-то внутри. Я оставил дверь запертой.

Оно открыто.

Он оставляет меня позади себя. – Оставайся здесь. Сначала я проверю.

Нело и его банда ждут его внутри? Страх вспыхивает внутри меня.

Он исчезает за дверью, и я слышу приглушенные голоса около минуты, прежде чем он возвращается.

– Кто это? – я спрашиваю.

В его взгляде я улавливаю намек на теплоту. – Это моя сестра. Она волновалась, когда проснулась и поняла, что я не пришел домой. Она пошла искать меня. Хочешь с ней познакомиться?

– Гм.

Я слишком хорошо осознаю тот факт, что мы только что занимались сексом на пляже и что его сперма все еще вытекает из меня. Тепло окутывает мои щеки. Я должна выглядеть как беспорядок.

Но мне любопытно. Взрослая версия маленькой девочки с этой семейной фотографии находится по другую сторону двери. Дамиано сказал, что они близки, так что это большое дело, что он готов познакомить меня с ней.

– Хорошо, – говорю я.

– Ну же. – Он берет меня за руку и открывает дверь. – Мартина, я хочу, чтобы ты кое с кем познакомилась, – говорит он, входя в комнату, а я иду по пятам. – Это Але. Он отодвигается, чтобы показать кого-то, сидящего на краю его стола.

Мое приветствие резко останавливается внутри моего горла. Мои губы расскрываются. Все вокруг меня становится пустым, когда мой взгляд сужается на девушке.

Девушка.

Ту самую, которую я увидела, свернувшись калачиком на полу моего подвала через экран iPad.

Ее глаза расширяются в узнавании.

Реальность похожа на карточный домик, который вот-вот рухнет.

Она втягивает дыхание.

А потом она кричит.

ГЛАВА 17

ДАМИАНО

Когда стало ИЗВЕСТНО, что кто-то похитил мою сестру, когда она была в поездке в Нью-Йорк, я не поддался панике и не поддался гневу, который чувствовал. Я поручил своим лучшим людям выследить ее, призвал все, что у меня было, и запланировал полет в Нью-Йорк. Я был в воздухе, когда мне позвонил Рас и сообщил, что она вернулась в Испанию травмированной, но живой и, казалось бы, невредимой. Мы перенаправили самолет. Я добрался до дома и долго держал сестру на руках.

Тогда я вызвал ее телохранителя и пустил ему пулю в голову.

Рас был там, когда я это делал. Он может поручиться, что я не убивал охранника, потому что меня переполняли эмоции. Нет, это потому, что я руковожу гребаным кораблём и не могу позволить себе иметь в своей команде 250 фунтов бесполезной плоти. Он перестал приносить пользу, поэтому он умер.

Это та самая уравновешенность, которая позволяет мне сохранять нейтральное выражение лица, когда моя младшая сестра вопит во весь голос при виде женщины, которую я только что объявил своей.

Мари подросток, но даже со всеми этими гормонами это ненормальная реакция.

Что-то действительно чертовски не так.

Я захлопываю за собой дверь кабинета. – Мартина.

Моя сестра спрыгивает с моего стола и бежит ко мне. Ее лицо обескровлено, а глаза широко раскрыты.

– Дем, я ее знаю, – говорит она дрожащим голосом. – Она жена человека, который меня похитил.

Моя кровь превращается в лед.

Я знал, что Але Ромеро лжет о своем имени, но я никогда не мог себе этого представить. Затащить ее в мою постель казалось более важным делом, чем узнать правду о ней. В конце концов, мои собственные секреты должны были затмить ее секреты, а я презирал лицемерие.

Похоже, я был неправ.

Похоже, я сошел с ума из-за потрясающего лица и тела, выкованного в глубинах моих фантазий.

Как я мог допустить это?

Я притягиваю Мартину к себе и вдыхаю ее запах, чтобы смягчить неистовый гнев, который пронзает меня, как удар грома. Мои ноздри раздуваются. Не хватает даже ее привычного запаха, запаха дома и всего хорошего в этом жалком мире. Я медленно перевожу взгляд обратно на Але.

Она смотрит на нас так, словно увидела привидение.

Я сжимаю кулак рядом с собой.

– Я могу объяснить, – говорит она хриплым голосом.

Я заставляю улыбку скривить губы.

– Я уверен, что это всего лишь недоразумение, – говорю я, сжимая бедро Мартины, чтобы дать ей понять, что я лгу. – Вы оба, садитесь. Я принесу тебе воды.

Лицо Але смягчается с облегчением. Она купилась на это, а это значит, что она должно быть думает, что я доверчивый идиот. Почему бы и нет? Все это время она дурачила меня.

Они садятся, а я направляюсь к барной тележке в углу своего кабинета. Пока они молча смотрят друг на друга, я печатаю сообщение Расу. – Офис. Срочно.

Черт. Женщина, внутри которой я был меньше часа назад, замужем – замужем – за никчемной кучей дерьма, которая похитила мою сестру, когда она была на выпускном в Нью-Йорке. Замужем за человеком, который убил лучшую подругу Мартины и забрал мою сестру в подвал, чтобы подвергнуть ее, как я подозреваю, часам жестоких пыток. Кислый вкус наполняет мой рот. Але последовала за ней на Ибицу, чтобы закончить работу? И я привел ее прямо к моей сестре. Чувство вины обвивается вокруг моего горла, как петля.

Я открываю маленькую металлическую коробочку, спрятанную за бутылкой из-под виски, и достаю успокоительное. По опыту знаю, что в растворенном виде он безвкусен. Я наполняю два стакана минеральной водой, раздавливаю таблетку между указательным и большим пальцами и сыплю порошок в один из стаканов. Пузырьки маскируют любые остатки.

– Я так рада, что ты в порядке, Мартина, – говорит Але позади меня.

Я должен остановиться и сделать глубокий вдох, чтобы не ударить ее по лицу. Как она смеет произносить имя моей сестры таким лживым ртом?

Она смотрит на меня. Я протягиваю ей воду с наркотиком и снова улыбаюсь. Клянусь, каждый стоит мне года жизни. Такое ощущение, что на моем лице вырезана рана.

Я беспокоюсь, что она будет пить стакан дольше, чем я могу себя контролировать, но она делает мне одолжение, выпивая все за один раз. У нее легкая дрожь в руках. Я представляю, как связываю их грубой веревкой и наблюдаю, как она истекает кровью, борясь с оковами.

Мартина делает маленький глоток и поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. Она ждет моих указаний. Моя милая, нежная сестра.

Когда она вернулась ко мне, я поклялся ей, что заставлю виновных заплатить за то, что они сделали с Имоджин и с ней. Она не знала, кто ее забрал. Они вырубили ее после того, как застрелили Имоджин, и когда она пришла в себя в том подвале, успокоительное еще не полностью выветрилось, и ее воспоминания об этом человеке были смутными. Но она вспомнила женщину. Та самая, которая казалась сообщницей, пока не застрелила похитителя и не помогла ей сбежать.

Мари не знает, почему женщина помогла ей, но я прожил достаточно долго, чтобы знать, что в нашем мире бескорыстные добрые дела так же редки, как тихая ночь на Ибице. Никто не делает ничего подобного, если это не в его личных интересах. У Але, должно быть, был скрытый мотив, когда она освободила мою сестру.

И я сделаю все, что нужно, чтобы понять это.

Але откидывается на стул.

– Я чувствую себя странно, – говорит она, когда ее веки начинают опускаться.

О чертовом времени.

Я встаю перед ней на корточки и обхватываю руками подлокотники кресла. Я не доверяю себе прикасаться к ней прямо сейчас. Мартине не нужно видеть, как ее брат справляется с никчемными лжецами.

– В чем дело? – я спрашиваю.

Ее голова болтается, прежде чем ей удается поднять ее обратно. – Я не чувствую ног и рук.

Впервые с тех пор, как Мари закричала, я позволяю маске упасть. Але медленно хмурится, когда она видит мое выражение.

– Дамиано… что со мной происходит?

– Успокоительное распространяется по кровотоку.

Страх вспыхивает в ее глазах, и на мгновение она выглядит такой испуганной, что я чувствую слабый приступ жалости. Но потом я вспоминаю, кто она такая, и раздавливаю эту жалость, как назойливую муху. – Ты обещала мне объяснение.

Она пытается кивнуть. Ее подбородок упирается в грудь. Я запускаю пальцы в ее волосы и поднимаю ее голову, чтобы посмотреть на меня.

– Мне не нужны твои обещания, – шепчу я. – Я вытяну из тебя всю правду до последней капли.

Ее тело полностью обмякает. Позади меня Мартина сдавленно всхлипывает.

Я отпускаю Але, но, когда она начинает соскальзывать со стула, я поднимаю ее, пока она не упала на землю. Не потому, что меня волнует, что ей будет больно, а потому, что я не могу рисковать тем, что она ударится головой и потеряет память. Во-первых, мне нужно получить всю информацию, скрытую в его пределах.

В дверях появляется Рас. Его взгляд скользит по Мартине и мне, прежде чем остановиться на теле в моих руках.

– Мне вызвать врача?

Грубо говоря, я передаю ему Але. – Нет. Оказывается, она жена убийцы, похитившего Мари. Отведи ее в мой дом и поместите в охраняемую комнату.

Брови Раса взлетают вверх. – Черт.

– Ты был прав, – говорю я. – Я должен был быть более осторожным, но теперь мы, наконец, выясним, кто стоит за всем заговором.

Рас смотрит на нее. Внезапно мне хочется вырвать ее из его объятий, но я отгоняю нелепое чувство.

Мы спали вместе. Один раз. Я никоим образом не чувствую к этой женщине ничего, что могло бы поставить под угрозу мою возможность допросить ее.

– Что я скажу ее друзьям? Все они запланированы на сегодняшний вечер.

Я перехожу к своему столу. – Скажи им, что она покинула остров.

– Они не поверят.

– Тогда делай свою гребаную работу.

Я встречаю жесткий взгляд Раса. Он не обиделся на мой тон. Это хуже. Он обеспокоен.

Я смотрю на часы.

– Уже почти восемь. Мартина, я обещал отвести тебя на урок танцев, – грубо говорю я. Краем глаза я вижу, как моя сестра встает. Она почти не сказала ни слова с тех пор, как увидела Але.

– Я могу пропустить это, – говорит она, не сводя глаз с женщины, находящейся без сознания, которую держит наш кузен. – Мне показалось, что я видела ее, когда приземлилась в Барселоне, но я так устала, что была уверена, что мне это показалось.

Воспоминание о том дне, когда Мартина вернулась, врезается в меня. Я никогда не видел свою сестру такой разбитой. Это напугало меня. Мысль о том, что ее уже нет в живых, была так тяжела для меня, что я даже в тот день отказывался ее принимать.

– Я хочу, чтобы ты пошла на урок. Сеньорита Перес ждет тебя, – говорю я. Моя сестра все еще лечится, и ее прогресс был тяжелым. Мне только что удалось убедить ее вернуться на уроки танцев на этой неделе.

Мартина дергает рукава своего свободного льняного топа, но я знаю, что она больше не будет протестовать. Моя сестра неизменно послушна мне. – Хорошо. Я пойду.

В ее голосе есть грустная нотка, от которой у меня сжимается сердце.

– Эй. Подойди сюда на секунду. – Я широко раскрываю руки.

Она входит в мои объятия и прижимается щекой к моей груди.

– Прости, что я кричала, – бормочет она. – Я не могла поверить, что это была она. Что она здесь делает, Дем?

– Она работает… работала здесь.

– Она искала меня?

– Не знаю, но я узнаю. – Я целую ее в макушку. – Теперь ты в безопасности. Эта женщина не причинит тебе вреда.

Сестра отходит. – Я не думаю, что она хотела причинить мне боль. Я не думаю, что они с мужем ладили.

Я молчу. Моей сестре не нужно знать, как легко опытному преступнику разыграть невинный поступок. Мартина родилась в самой смертоносной семье в системе, но рассказы о жестокости моего отца исчезли вместе со смертью его и моей матери. У меня нет желания делиться этими историями с Мартиной. Я провел всю свою жизнь, защищая свою сестру от тех, кто причинит ей вред, в том числе и от призраков нашего прошлого.

– Мы выйдем через заднюю дверь, – говорю я Расу. Он кивает и проходит через книжную полку, которая тайком ведет в мой личный гараж. Пока Мартина садится в мою машину, я смотрю, как Рас начинает сажать Але на заднее сидение.

– Положи ее в багажник, – говорю я ему.

– Это ухабистая дорога.

Я захлопываю дверь, чтобы Мари не услышала. – Хорошо. И повесь ее для меня, как Мартина сказала нам, что они сделали с ней.

Рас фыркает и поджимает губы. – Может быть, тебе стоит сначала поговорить с ней.

– Может быть, тебе не стоит сомневаться в своем каподастре.

Не дожидаясь его ответа, я сажусь на водительское сиденье и включаю зажигание.

Перед всем этим я думал, что сегодня вечером приглашу Але на свидание.

Похоже, наше свидание стало намного интереснее.

ГЛАВА 18

ВАЛЕНТИНА

Когда я приоткрываю веки, я несколько раз моргаю, чтобы убедиться, что не сплю. Мои мысли мутные, язык пересох, а запястья очень болят. У меня во рту странный лекарственный привкус, который хочется выплюнуть, но у меня очень мало слюны. Я качаю головой, пытаясь избавиться от тумана, и получаю в награду острую боль в плече.

О, это может быть из-за того, что кто-то связал мои запястья грубой веревкой и оставил меня висеть на руках.

Я в квадратной комнате размером со спальню. Плиточный пол, незаконченные стены и узкое окно под потолком, которое в основном завешено газетами, но через щели пробивается яркий свет. Оно обращено куда-то наружу. Мягкая струйка песни босса-нова пробивается сквозь стекло.

Ужас наваливается быстрее, чем моя память. Где я, черт возьми, и как я сюда попала? Мои пальцы ног ударяются о землю. Я быстро понимаю, что если встану прямо, то смогу снять вес с рук, поэтому я и делаю именно это.

И тут меня осенило. Офис Дамиано. Мартина. Его странная неестественная улыбка, когда он протягивал мне воду.

Он накачал меня наркотиками.

Как долго меня не было? Судя по тому, как болят мои руки, должно быть, это было давно. Я поворачиваюсь в одну сторону, потом в другую. Там дверь без ручки. Я пытаюсь пнуть его ногой, но я слишком далеко, чтобы даже приблизиться к нему. Вместо этого я теряю равновесие и получаю в награду еще большую агонию в своих руках.

Гнев и страх борются за господство в моей груди. Почему он взял меня в это место и связал, как какое-то животное? Я откидываю голову назад, чтобы посмотреть на свои ограничители.

Холодное узнавание распространяется под моей кожей. Веревки подвешены к большому рыболовному крючку. Так Лазаро связал Мартину в нашем подвале.

Нет нет нет. Я борюсь с ужасной паникой и слезами, наворачивающимися на глаза. Это расплата. Он наказывает меня.

Я не понимаю. Я помогла его сестре. Он думает, что я работала с Лазаро? Почему он не дал мне объяснить?

Объяснить, что? – спрашивает голос в моей голове. Ты работала с Лазаро.

Моя нижняя губа дрожит. Я забыла фундаментальную истину о себе.

Я плохой человек.

Никакие объяснения этого не изменят.

Одинокая слеза скатывается по моей щеке, и прежде, чем я успеваю собраться, я слышу, как открывается дверь.

Мой взгляд тут же встречается с его.

Ушел собранный бизнесмен. Волосы Дамиано взлохмачены, и вместо обычного костюма на нем простая черная футболка и рваные джинсы. Он смотрит на меня, как на тушу в мясной лавке. В этих глазах нет и тени нежности. Мои легкие замирают под его ледяным взглядом.

Что он сделает со мной? Он любит свою сестру. Изрубит ли он меня и положит в красивую большую коробку с бантиком, чтобы она могла ее открыть?

Я снова включаю свое воображение. Возможно, он смотрит на меня так, будто готов убить, но в этой комнате только один убийца, и это не он.

Чтобы он ни запланировал для меня, я заслуживаю ее. Но потребность дать ему понять, что я никогда не собиралась причинять вред Мартине, настолько сильна, что у меня зудит под кожей.

– Дамиано…

– Замолчи.

Это слово кажутся пощечиной. Жало от них вонзается в мои щеки. Страх, разбитое сердце и решимость – странные эмоции, которые нужно испытывать вместе.

Его шаги прокладывают медленную дорожку вокруг меня.

Я переношу свой вес с одной ноги на другую. – Пожалуйста, позволь мне объяснить.

Он запускает руку в мои волосы и дергает мою голову назад, вызывая у меня отчаянный вздох. Он смотрит на меня сверху вниз своими темными, беспокойными глазами.

– Нет, позволь мне кое-что тебе объяснить. Когда я говорю тебе что-то сделать, ты затыкаешься и делаешь это.

Он так взбешен, он не похож на себя.

– Это не ты, – говорю я.

– Ты знаешь кто я?

Он приближает свое лицо к моему, ища что-то в моих глазах.

– Я не понимаю.

Он отпускает меня и издает сухой смех. – Ах. Значит, ты знаешь обо мне еще меньше, чем я о тебе.

Я глотаю. Мой взгляд цепляется за татуировку, выглядывающую из-под рукава его футболки. Два раза, когда я видела Дамиано без рубашки, я не могла его заметить.

Он видит то, на что я смотрю.

– Это не то, что я рекламирую, но, поскольку ты, похоже, не понимаешь, что здесь происходит, я сделаю исключение.

Он поворачивает ко мне руку и поднимает рукав рубашки.

Это какой-то знак отличия. Две ветки листьев вокруг замка с двумя башнями. Над замком находится затейливая корона. Я никогда не видела его раньше.

– Это герб Казаль-ди-Принсипи, городка в Кампане, где я родился, – говорит он.

Казаль-ди-Принсипе. Что-то упирается в мою память. Где я уже слышала это имя?

– Это город с населением двадцать одна тысяча человек. Три тысячи из них находятся под постоянным наблюдением полиции. Ты знаешь почему?

У меня есть некоторые предположения. Волосы на затылке встают прямо. Почему Лазаро забрал Мартину? Что он сказал…

– Это потому, что этот городок – оплот клана Казалезе. Один из самых могущественных кланов Каморры. Мне кажется, ты знаешь, что такое Каморра.

Неаполитанская мафия. Я натягиваю свои путы не потому, что думаю, что на этот раз они могут внезапно сломаться, а потому, что во мне просыпается что-то гораздо более первобытное и страшное.

– Полиция считает, что за последние тридцать лет клан совершил около тысячи убийств. Они ошибаются. Я знаю, потому что мой отец управлял Казалезе и вел точный подсчет.

Он берет меня за подбородок и заставляет смотреть ему в глаза.

– Настоящее число – десять тысяч человек, – шепчет он. – И, если ты не скажешь мне, кто ты такая, твое имя в гроссбухе поднимется до десяти тысяч одного.

Моя грудь поднимается и опускается от слишком быстрого дыхания. Я не могу в это поверить. Он не бизнесмен. Он просто еще одна часть жестокого мира, из которого, как мне казалось, мне удалось сбежать.

Я пропустила все знаки.

Теперь мой мозг спешит собрать все воедино. Его отец управлял кланом – он использовал прошедшее время, так что я предполагаю, что это означает, что он мертв. Дамиано нынешний дон? Не поэтому ли все всегда так боятся его?

Это все меняет. Если я скажу ему, кто я, я снова стану разменной монетой.

– Ах. Теперь ты понимаешь, – говорит он, впиваясь пальцами в мой подбородок. – Кто ты?

Я зажмуриваюсь. Песня снаружи меняется на другую мелодию босса-новы. Каковы шансы, что кто-то придет мне на помощь, если я закричу? Наверное ноль. У меня нет причин сомневаться в том, что он мне только что сказал, а это значит, что он знает, как спрятать человека, которого не хочет, чтобы его нашли.

Я выдергиваю подбородок из его хватки и отворачиваюсь от него. – Отпусти меня.

Наступает момент молчания, а затем он горько смеется. – Зачем мне это делать?

– Я помогла твоей сестре уйти. Пожалуйста, просто отпусти меня.

– Я так не думаю. – Он проводит языком по своим верхним зубам и изучает меня. – Но, может быть, я подумаю, если ты ответишь на мои вопросы. Почему ты последовала за Мартиной на Ибицу?

– Я не пошла за ней. Я понятия не имела, что она окажется здесь. Мы летели одним рейсом в Барселону, но потом я приехала сюда одна.

– Ты думаешь, я поверю, что ты здесь случайно?

– А что еще?

– Назначение.

Мое сердце колотится о грудь. Он думает, что я работаю на отца?

– Я не работаю ни на кого, кроме тебя. Я уже сказала тебе правду. Я здесь, потому что хотела уйти от своей семьи.

– Ты не знала, что я брат Мартины?

– Нет! Я даже не знала ее имени, пока ты не представил нас в своем кабинете.

– Почему твой муж забрал ее?

Я не могу не заметить интонацию в его тоне при слове «муж». Я могла бы рассказать Дамиано, что Лазаро сказал мне о Мартине, но это может быть единственным рычагом, который у меня есть. Пока я не получу лучшего представления о том, что он планирует со мной сделать, я не могу открыть ему это. – Я не знаю.

– Ты врешь.

Я отвожу взгляд от него. – Мой муж никогда мне ничего не говорил.

– Мартина сказала мне, что ты его застрелила.

– Я понятия не имею, жив он или мертв.

Он обхватывает мое лицо ладонями и двигает моей головой, пока я снова не смотрю на него. – Ты, кажется, не разочаровываешься по этому поводу.

– Это был брак по расчету, а не брак по любви.

Во взгляде Дамиано мелькает нежность. Достучалась ли я до него? Может быть, я все-таки смогу убедить его отпустить меня.

– Почему ты помогла Мартине? – он спрашивает.

– Потому что я хотела. Я не хотела, чтобы она пострадала.

Он проводит большим пальцем по моей щеке. – Как тебя зовут?

– Але Ромеро.

Эта мягкость исчезла в мгновение ока.

– Ты не хуже меня знаешь, что Але Ромеро не существует, – отрезает он, убирая с меня руки. – Как тебя зовут?

– Почему это имеет значение? Я здесь не для того, чтобы создавать проблемы. Я никогда не думала, что снова увижу Мартину. Почему ты не отпускаешь меня?

– Потому что я не успокоюсь, пока все ответственные за то, что случилось с моей сестрой и ее подругой, не будут превращены в удобрение. Назови мне свое имя и скажи, на кого работал твой муж.

Он хочет отомстить Папе. Он уже на полпути, неосознанно держа в руках старшую дочь дона. Если он узнает, кто я, он убьет меня или обменяет на что-то более ценное.

– Я не скажу тебе своего имени.

Тьма омрачает его черты. – Я думал, ты хочешь все объяснить.

– Это было до того, как я узнала, кто ты на самом деле.

Он обрабатывает мои слова долгую секунду. – Ты действительно так верна тому, к какому бы отряду ты ни принадлежала? Ты лучше останешься здесь, чем вовлечешь их?

Сломанный смех срывается с моих губ. У него все совершенно неправильно. Я бы сказала ему правду, если бы думала, что смогу добиться от него обещания. Обещание не вернуть меня папе, несмотря ни на что. Но я знаю, что он никогда не скажет мне этого всерьез, пока жаждет мести. По крайней мере, если Дамиано решит убить меня, я могу быстро умереть.

– Делай, что должен.

Он ходит вокруг меня, пока я не чувствую его присутствие у себя за спиной. Мое сердце громко бьется в далеких звуках этой гипнотической музыки. Что он собирается сделать со мной?

Он подходит ближе, выстраивая наши тела. Откинув мои волосы набок, он подносит губы к моей обнаженной шее.

– Назови мне свое имя, или, клянусь, я заставлю тебя кричать.

По моему позвоночнику пробегает дрожь.

– Я не боюсь боли, – говорю я, но это звучит неубедительно даже для моих собственных ушей. По правде говоря, я боюсь быть раненной. Увидев весь спектр боли в подвале Лазаро, я думаю, что любой, кто говорит иначе, – лжец.

Если Дамиано начнет врезаться в мою плоть, я не знаю, как долго я смогу держать рот на замке.

Рука приземляется на мой обнаженный живот. Я втягиваю воздух, когда его пальцы начинают водить кругами по моей коже.

Его губы касаются раковины моего уха. – Все, что ты мне говорила, было ложью?

– Не все, – говорю.

– Ты замужняя женщина. Почему ты солгала мне о своей неопытности в постели?

Мое горло сжимается. – Я… я не лгала об этом.

Его движения останавливаются на мгновение. – Твой муж тебя не трахал?

– Он выполнил свой супружеский долг в нашу брачную ночь, вот и все. Как я уже сказала, это не был брак по любви.

– Почему ты решила завязать со мной отношения?

Я выдыхаю. – Потому что ты мне нравился.

Он проводит рукой по моим шортам, пока не оказывается над моей лобковой костью. Тепло циркулирует по моему телу. Кажется, мое тело не уловило нашу нынешнюю ситуацию и все еще реагирует на него таким же нуждающимся образом. Он прижимается ко мне всем телом и позволяет мне почувствовать его стояк на пояснице. – Тебе понравилось, когда я заставил тебя кончить?

Слова рокочут у него в горле.

Я откидываю голову назад, кладя ее ему на грудь. Он смотрит на мою рубашку, и я знаю, что он может видеть очертания моих твердых сосков. – Да.

Он расстегивает пуговицы на моих шортах одну за другой, как будто ведет обратный отсчет. До меня доходит, что только потому, что я солгала ему о многих вещах, не означает, что он лгал мне. Даже у мужчин бывают моменты истины. Что если, несмотря ни на что, он все еще испытывает ко мне привязанность? Что, если он не хочет причинять мне боль?

Его пальцы ныряют в мое нижнее белье и находят мой клитор.

– Если ты не боишься боли, – говорит он так, что становится ясно, что он знает, что я лгу, – тогда чего ты боишься?

Я задыхаюсь с первым кругом, который он делает. – Это интересный метод допроса.

Он щиплет меня указательным и большим пальцами, и удовольствие усиливается скрытой болью. Я кричу. Множество вещей, которые он заставляет меня чувствовать, затуманивают мой разум не совсем неприятным туманом.

Он тыкается носом в мою шею и вызывает щекотливое дрожание кожи. – Скажи мне свое имя.

Он пытается запутать меня. Чтобы сломать меня. Я пытаюсь дергать за веревки, но мои руки онемели из-за того, что я так долго была подвешена. – Нет.

Другая его рука обнимает меня за талию, и он сильно притягивает меня к себе.

– Я думаю, ты мне лжешь, – хрипит он. – Ты можешь не бояться смерти, но ты не хочешь, чтобы это было больно. И, Але. – Он оставляет мой клитор в покое, обеими руками хватает мои шорты и стягивает их до колен. – Я могу причинить боль.

Первый сильный шлепок по моей заднице настолько шокирует, что я не в состоянии подавить вырывающийся визг. – Черт!

Я не вижу его позади себя, но его долгий вздох заставляет меня думать, что ему это нравится. Моя задница горит, а лицо будто превратилось в жидкий огонь. Затем он делает что-то гораздо хуже. Он хватает пульсирующую плоть и разминает ее своими длинными пальцами, словно пытаясь унять боль. Физические ощущения вызывают у меня желание плакать – от удовольствия и от боли. Я прикусываю губу. Это унизительно, и все же глубоко внутри меня формируется томное возбуждение.

– Ты болен, – шепчу я.

Еще один сильный шлепок. Я хнычу.

– Да, – говорит он, снова массируя мою плоть. – Я собираюсь получить удовольствие, делая эту задницу мокрой.

Когда он начинает опускать руку ниже, я пытаюсь отодвинуться, но он кладет одну твердую руку мне на бедра и снова притягивает к себе. Его пальцы находят мой вход, и он издает звук удовлетворения.

– Черт. Разве не хуже, что ты, кажется, наслаждаешься этим? Или это моя сперма, от которой ты все еще мокрая?

Он проталкивается внутрь моей влаги и несколько раз входит и выходит пальцами. Я зажмуриваюсь и пытаюсь умерить удовольствие.

– Я могу сделать тебя своей игрушкой, – говорит он, продолжая двигать пальцами. – Я могу заставить тебя чувствовать любую боль. Может быть, я оставлю тебя висеть здесь на несколько недель, используя тебя по своему усмотрению, пока ты не будешь капать моей спермой из каждой своей дырочки.

Из моего горла вырывается стон. Он тянется вокруг меня и начинает тереть мой клитор левой рукой, в то время как его правая входит и выходит из меня в идеальном ритме. Образы с пляжа мелькают за моими веками. Боже, как хорошо было быть полностью наполненной им.

Музыка снаружи завораживает меня своим очарованием. Я трусь об него своей задницей и чувствую, как он тверд в своих джинсах. Как это возможно, что мы перешли от того нежного момента у океана к этому всего за несколько часов?

– Тебе это нравится? – он спрашивает. – Хочешь быть моей пленной шлюхой? Я заставлю тебя носить мою сперму несколько дней, прежде чем я позволю тебе смыть меня с твоей кожи.

– Дерьмо.

Я слишком далеко зашла на пути к земле обетованной, чтобы анализировать то, что он говорит, и почему это сводит меня с ума. Потребность кончить нарастает до тех пор, пока это не становится единственной значимой вещью во всем мире.