Текст книги "Когда она расцветает (ЛП)"

Автор книги: Габриэль Сэндс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Потом все останавливается. – Скажи мне свое имя.

– Нет, нет, нет, – задыхаюсь я. – Пожалуйста.

Он не позволит мне тереться о его руку. – Имя.

Я стону от разочарования, когда оргазм все дальше и дальше уходит от меня. Но с каждой секундой мой мозг снова включается. – Нет.

Он издает сердитый звук. – Я позволю тебе подумать над этим на ночь.

– Пожалуйста, опусти меня. Мои руки болят.

Он останавливается передо мной. Его глаза горят, и я вижу, что он все еще возбужден, но я знаю лучше, чем думать, что его физическое влечение ко мне заставит его уступить моей просьбе.

– Нет, – говорит он, насмехаясь над моей последовательной реакцией. Его взгляд скользит вверх по моим рукам, и его лицо окрашивает вспышка гнева, но затем она исчезает.

Я смотрю на его широкую спину, когда он уходит, а потом смотрю в окно.

Солнце еще не зашло за окном.

У меня будет бесконечная ночь, чтобы выжить здесь в одиночестве.

ГЛАВА 19

ДАМИАНО

Мартина что-то делает на своем ноутбуке на кухне, когда я выхожу из охраняемой комнаты, где оставил Але. Ее запах на моих руках, и я сопротивляюсь желанию сделать один большой вдох, прежде чем помыть руки в раковине.

Моя интуиция подсказывала мне, что она сведет меня с ума. Может быть, пора мне начать больше слушать именно этот орган.

– Над чем ты работаешь? – небрежно спрашиваю я, как будто сейчас в дюжине футов под нами не висит полуголая женщина.

Она там внизу, в боли. При мысли об этом у меня по коже бегут мурашки.

– Ничего, – говорит Мартина.

– Ты уже нашла кулинарную программу?

Она качает головой. – Нет.

Я смотрю на нее, вытирая руки. Она провела четыре года, пытаясь убедить меня отпустить ее за границу для учебы в колледже только для того, чтобы отказаться от всего этого плана после ее похищения. Она должна была переехать в Англию в конце лета. Теперь на это нет шансов. Мари даже не спорила со мной по этому поводу. Она не была собой с тех пор, как вернулась. У моей сестры доброе сердце, и смерть ее друга травмировала ее, поэтому я знаю, что она чувствует себя в большей безопасности, оставаясь здесь, со мной. Но я также знаю, что колледж был ее мечтой.

Я постоянно говорю ей, чтобы она нашла хорошую онлайн-программу, но каждый раз она отмахивается от меня. Я беспокоюсь. Как будто она потеряла свою искру. Кулинария раньше была ее любимым занятием, но с тех пор, как она вернулась, она ничего не готовила.

Я не знаю, что я могу сделать, чтобы помочь ей выздороветь. Но убедиться, что человек, похитивший ее, мертв, кажется шагом в правильном направлении.

Я подхожу к ее ноутбуку и краду кусок сыра с ее тарелки. – Посмотрим вместе.

– А женщина?

– Мартина, забудь ее, ладно?

Она смотрит на свои руки. – Я просто… Ну, она сказала, что может объяснить. Она помогла мне, Дем.

– Я знаю, что она это сделала. Но это не значит, что она невиновна или что она больше не помогает тому, кто тебя похитил. Але знает, кто несет ответственность за то, что произошло, но она мне не говорит. Если она невиновна и в бегах, зачем ей скрывать эту информацию?

Наш разговор прервал стук в дверь.

– Наверное, это Рас, – говорю я.

Она кивает и складывает свой ноутбук под мышкой.

– Я буду в своей комнате. Надя оставила обед в холодильнике, так что я подумала его немного подогреть. Ты будешь здесь?

– Я не знаю. Я дам тебе знать, как только поговорю с Расом.

– Хорошо, – говорит она. – Может быть, мы тоже сможем принести ей немного. Ей нужно поесть.

– Я полагаю, что да.

Моя сестра кивает и поднимается по лестнице.

Отпираю входную дверь сканером отпечатков пальцев. Один взгляд на лицо Раса, и я знаю, что он что-то нашел.

– Скажи мне, – говорю я, когда он переступает порог.

Он достает из внутреннего кармана пиджака черную кожаную обложку для паспорта и протягивает ее мне.

– Это было в ее новой квартире, спрятанное между простынями и матрасом. Это ее паспорт. Тот, который, по ее словам, был украден.

– Это было легко, – бормочу я, открывая буклет. Запах новый, как будто им почти не пользовались. Мой взгляд остановился на ее имени.

– Валентина Конте.

Эта фамилия ни о чем не говорит.

– Замужем за Лазаро Конте. Он загорелся, как рождественская елка, когда мы прогнали его по базам данных.

Есть только один человек, который может дать нам доступ к этим системам так быстро. – Наполетано тебе помогает?

Рас пожимает плечами, пока мы идем в сторону моего офиса. – Я привез большие пушки, так как знаю, что время имеет решающее значение.

Я благодарно смотрю на него. – Кто такой Конте?

– Главный силовик клана Гарцоло из Нью-Йорка. Они одна из пяти семей родом с Сицилии. Она и Лазаро поженились несколько месяцев назад. Валентина застрелила его через несколько дней после двухмесячной годовщины свадьбы.

Я испытываю при этом извращенное удовлетворение. – Оу.

– Весь клан ищет ее.

Рас садится в кресло, а я иду к мини-бару, чтобы налить нам виски. – Лазаро хочет вернуть свою жену?

– Я не знаю, жив он или нет. После инцидента его никто не видел.

– Кто ведет поиски?

Я протягиваю ему его стакан.

Он берет его и встречается со мной взглядом. – Стефано Гарцоло. Глава клана. Она его дочь.

Ну, блять.

– У тебя есть принцесса мафии.

Я выпил виски одним большим глотком. Ситуация усложняется с каждым часом. – Каковы шансы, что она здесь по приказу отца?

– Никаких. Он не отправил бы свою собственную дочь сюда на работу. Дома она гораздо более ценна для него.

У меня во рту горький привкус. Она не лгала о том, что была здесь одна.

– Я думаю, что она действительно сбежала, имея при себе только паспорт и немного наличных денег, – говорит Рас. – В квартире не было ничего ее, кроме небольшого количества одежды. Вопрос в том, почему?

Что заставило тебя бежать, Валентина?

– Она сказала мне, что ее семья плохо к ней относилась.

Рас морщится. Он не купился на это. – Она родилась и выросла в этой жизни. Потребуется что-то решительное, чтобы заставить ее бросить все и всех.

– Например, иметь в мужья силовика? Должно быть, она была близка ко всей грязной работе, которую он проделал.

– Я сомневаюсь, что он привел домой многих своих целей, как он сделал это с Мартиной.

– Я не знаю об этом. Мартина сказала, что подвал похож на комнату пыток из фильмов. Она никогда не видела настоящих на этой стороне мира.

– Возможно, Валентина не могла переварить сон с человеком, который убивал людей в нескольких метрах под их спальней.

Это могло объяснить, почему она так резко отреагировала на инцидент с Нело. Это напомнило ей о том, что ее муж делал с людьми.

– Может быть. – Я снова наполняю свой стакан и сажусь напротив Раса. – Так что же это нам дает? Зачем Гарцоло взяли Мартину? У них нет никаких причин выставлять это на меня.

Рас выглядит задумчивым, помешивая виски. – Это могло быть одолжением для Сала.

Наш дон приказал похитить мою сестру? Я задавал себе этот вопрос с того момента, как узнал, что ее похитили. Моя интуиция подсказывает мне, что да, в конце концов, у него был мотив. Он хочет держать меня в узде. Но участие Гарзоло заставляет меня задуматься. – Почему они предоставили ему эту услугу? Насколько мне известно, Сал не имеет с ними никаких отношений, деловых или иных.

– Мы что-то упускаем, – говорит Рас. – Может быть, это все-таки не Сал.

Рас всегда предупреждал меня, чтобы я не делал поспешных выводов. За свою жизнь я нажил несколько врагов, но ни один из них не осмелился бы так поступить с моей сестрой. Сал – единственный, у кого хватило смелости попробовать.

Рас ставит пустой стакан на стол. – Ты должен спросить Валентину о том, что ее муж намеревался сделать с Мартиной. Она должна знать что-то, что могло бы рассеять наши сомнения. Она все еще внизу?

– Да. Я оставил ее там связанной, – говорю я. Стыд вспыхивает на моей коже.

Рас бросает на меня обвиняющий взгляд и проводит рукой по щеке. – Дем, ты не можешь оставить ее в таком состоянии.

– Я могу делать все, что захочу, – рявкаю я, даже борясь всем телом, чтобы не спуститься туда и не развязать ее.

– Конечно, – осторожно говорит Рас. – Но ты можешь получить от нее больше, если будешь хорошо с ней обращаться. Она в бегах, и за последний месяц ты помог ей снова встать на ноги. У нее есть слабость к тебе. Воспользуйся этим, чтобы получить нужную нам информацию. Выясни, почему она сбежала, и предложи ей защиту от всех, кого она боится, – говорит Рас.

– Предложить ей защиту? Я должен сначала простить ее, чтобы сделать это. Почему она не рассказала мне правду о себе, когда я спросил ее? У нее было много шансов сказать мне, кто она такая. Я дал ей работу, квартиру, свою любовь и доверие.

Взамен она обманула меня.

Но она также спасла мою сестру.

Я прижимаю ладони к глазам.

– Если ты на самом деле не хочешь этого делать, ладно. Вам просто нужно убедить ее, что предложение реально, – говорит Рас. – В тот момент, когда ты заставишь ее поверить тебе, она расскажет тебе все.

Я опускаю руки и смотрю на море по другую сторону окна. Я мог бы солгать ей, получить нужную мне информацию, а затем отомстить. Теперь, когда я знаю, кто она, это будет легко. Я мог бы заставить Стефано Гарзоло почувствовать боль, которую причинил, убив его дочь.

Желчь подступает к моему горлу. Нет. Я никогда не смогу этого сделать. Я никогда не смогу убить ее.

Но я должен сделать то, что нужно моей сестре.

Я поднимаюсь со своего места. – Я собираюсь поговорить с ней. Посмотрим, как она отреагирует, когда узнает, что я знаю ее имя.

Он встает. – Я буду ждать тебя.

– Скажи Мартине, что остаешься на ужин.

Когда я спускаюсь по ступенькам и вижу Валентину там, где я ее оставил, в мою кровь вливается странный коктейль эмоций.

Ненависть к себе, смешанная с разочарованием и похотью.

Она так поглощена своей задачей, что не слышит меня. Ее лицо поднято вверх, и она тянет веревки на запястьях, ее челюсти напряжены от решимости.

Я скриплю зубами. Этот узел надежен. Единственное, чего она добивается, это причиняет себе вред.

Ее шорты и нижнее белье соскользнули с ее коленей и скопились у ее ног. Эти чертовы ноги. Я хочу, чтобы они обернулись вокруг моей талии и держались изо всех сил, пока я долблю свой член внутри нее. Она была такой влажной для меня раньше. Не знаю, как мне удалось удержаться от того, чтобы не погрузиться прямо в нее.

Я провожу рукой по рту. Черт. Зачем я спустился сюда? Я никогда не встречал женщину, которая заставляла бы меня забыть обо всем, кроме нее, когда она была передо мной.

Это неприятное осознание. Она заставила меня пренебречь своей ответственностью перед Мари, что не может повториться. Мой долг перед сестрой для меня важнее всего. Я не могу позволить никому отвлечь меня от этого.

– Единственный способ выбраться из этого – если я позволю тебе.

Я пугаю ее. Она издает вздох, а затем следует за ним с обиженным взглядом. Она сердится на меня.

Я заслужил это за то, что оставил ее вот так.

– Есть идеи, когда это может быть? – она спрашивает.

Вместо ответа я приближаюсь к ней, пока не вторгаюсь в ее пространство. Она смотрит на себя и краснеет. Я следую за ее взглядом. Она смущена своей частичной наготой. Я решаю пожалеть ее.

Когда я опускаюсь на корточки, ее губы приоткрываются. Она краснеет еще больше, когда я подтягиваю ее шорты и застегиваю их.

– Не мог бы ты снять меня? – она спрашивает. – У меня очень болят руки.

Ее запястья ярко-красные там, где их терла веревка. Вид этого заставляет меня чувствовать себя несчастным.

Я встаю и начинаю развязывать веревку, стараясь скрыть все намеки на смятение, которое я испытываю, видя ее боль.

На ее лице струится облегчение. – Спасибо.

– Пожалуйста, Валентина.

Она издает сдавленный звук, как будто воздух, который она только что вдохнула, внезапно сгустился в ее легких.

Я встречаю ее испуганный взгляд. – Валентина Конте. Должен сказать, я предпочитаю Валентину Гарцоло. В этом есть благородное звучание.

Узел развязывается, и как только ее руки свободны, она обхватывает ими себя. Ее грудь вздымается от тяжелого дыхания.

– Как? – шепчет она.

– Твой паспорт был в твоей кровати. Ты не пыталась скрывать это так сильно.

– Я не думала, что кто-то будет обыскивать мой дом, – слабо говорит она. Клянусь, она как будто замыкается в себе. Мои угрозы ее не смущают, но то, что я знаю ее настоящее имя, похоже, смущает. Почему?

– Лазаро… Он жив?

– Это я задаю вопросы, – говорю я.

– Пожалуйста, Дамиано. – Ее голос ломается. – Он жив?

Когда я приподнимаю ее подбородок, я вижу слезы в ее глазах. Что-то сильно сжимает мою грудную клетку. – Я не знаю.

Она долго изучает мое лицо, а затем всхлипывает, когда, кажется, решает, что я говорю правду. Слеза стекает по ее щеке, и я ловлю ее большим пальцем.

– Почему Лазаро забрал Мартину? Только не говори мне, что тебе не было любопытно, когда твой муж привел к тебе домой девушку, которую ты никогда не видела. Начинай говорить, Валентина, – говорю я.

Я жду, пока она думает, что делать.

Она качает головой.

Я громко вздохнул. – Отлично. Я уверен, что смогу выбить это из твоего отца, когда скажу ему, что у меня есть его драгоценная дочь.

Мои слова ударили по ней сильнее, чем я ожидал, и она начала плакать. Слезы катятся по щеке и падают на рубашку.

Видя ее такой расстроенной, мне хочется умереть.

Она ломает меня, и я знаю, что не могу показать ей это, но в данный момент я не могу сопротивляться. Я прижимаю ее к своей груди. Она сопротивляется мне на мгновение, прежде чем сдаться и зарыдать в мою рубашку.

– Я не могу вернуться. Я не могу, – говорит она между рыданиями. – Пожалуйста, пожалуйста, не делай этого.

Я чертовски смущен. Она ведет себя так, будто моя отправка ее обратно – это смертный приговор, но это неправда. Она дочь капо. Сбежавшая или нет, она ценна для него. Он не собирается причинять ей вред.

Мне нужно понять, что я упускаю.

Когда я провожу рукой по ее позвоночнику, она прижимается лицом к моей груди. Это заставляет меня что-то чувствовать… Черт. Это не что-то сексуальное. Жалость? Беспокойство?

Я отстраняюсь. – Расскажи мне все, что ты знаешь о том, что случилось с Мартиной.

Ее заплаканное лицо заставляет меня ненавидеть себя. – Хорошо. Я скажу тебе, что знаю, но это немного. Но ты должен пообещать мне, что не отправишь меня обратно в Нью-Йорк.

Могу ли я пообещать ей это? Я не знаю. Я понятия не имею, что мне нужно будет делать после того, как она расскажет мне свои секреты, так что сейчас у меня нет другого выбора, кроме как солгать. Ложь дается не так легко, как я ожидаю. Я прочищаю горло. – Если ты дашь мне то, что мне нужно, я не отправлю тебя обратно.

Она смотрит на меня, но мое лицо представляет собой непроницаемую маску. Если она ищет какие-то намеки на то, что я лгу, она их не найдет.

Наконец она всхлипывает и кивает. – В тот день, когда я вернулась домой, у моего мужа была твоя сестра в подвале. Она была в отключке, когда я добралась туда, но пришла в себя довольно быстро. Я спросила его, почему мой отец приказал ему взять ее. Он сказал, что это просто работа. Одолжение. Он сказал, что она родилась с неправильной фамилией.

Свет в комнате тускнеет, когда солнце уходит за горизонт. Я делаю шаг вперед, достаточно близко, чтобы заглянуть ей в глаза. Она не лжет. Черт возьми, она не лжет.

– Неправильная фамилия? – шепчу я. В моем теле гудит напряжение, агрессия вызвана ее намеком и тем, куда он ведет. – Это то, что он сказал?

– Да. Он назвал ее мышонком Казалезе и сказал, что у нее не та фамилия.

Мои глаза расширяются.

– Клянусь, я больше ничего не знаю, – говорит она.

Это не имеет значения. Она дала мне все ответы, которые мне нужны.

Я знаю, кто несет ответственность за похищение моей сестры.

ГЛАВА 20

ВАЛЕНТИНА

Дамиано отходит от меня и смотрит в землю, глубоко задумавшись. Я думала, что той скудной информации, что у меня была, ему вряд ли будет достаточно, но, возможно, я ошиблась. Для него в том, что я сказала, есть скрытый смысл.

Я вытираю влагу с лица, и мой мочевой пузырь пульсирует.

– Мне нужно пописать, – говорю я.

Он втягивает воздух и смотрит на меня задумчивым взглядом. Затем он кивает.

– Ванная через дверь позади тебя, – говорит он. Голос у него странный.

Мои запястья красные. Я начинаю тереть их и замечаю, что Дамиано наблюдает за мной. Он смотрит в сторону. – Иди.

Ему не нужно говорить мне дважды. Я скрываюсь за дверью, запираю ее за собой и осматриваю пространство, опорожняя мочевой пузырь. Дерьмо. Нет никаких окон. Я не особенно надеялась, что есть способ выбраться отсюда, но, тем не менее, мои подозрения подтвердились.

Он узнал мое имя. Я так зла на себя, что хочу кричать. Почему я оставила свой паспорт на таком видном месте? Я могла бы спрятать это лучше.

Нет, наверное, я просто обманываю себя. Если бы мне пришлось гадать, он послал бы Раса искать его, и, если бы Рас не нашел его в моем матрасе, он бы перерыл всю квартиру. Я должна была избавиться от него, когда могла.

Сейчас уже поздно об этом думать. Дамиано знает, кто я, а это значит, что меня найдут в одном телефонном звонке. Мне нужно найти выход отсюда до того, как Дамиано успеет.

Я заканчиваю свои дела и мою руки. Здесь нет зеркала, ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия. Может быть, я могла бы проявить изобретательность с туалетной бумагой. Я делаю гримасу при этой мысли. Сомневаюсь, что у меня был бы шанс против огромного человека снаружи даже с осколком стекла.

Воспоминание о моем маленьком срыве, когда он сказал, что позвонит папе, вызывает во мне приступ разочарования. Боже, почему я потеряла способность держать себя в руках? Все мамины тренировки действительно были напрасны. Он нашел слабое место, когда я начала орать. Мне нужно держать себя в узде. Чем больше я ему показываю, тем больше боеприпасов он получает.

Когда я выхожу, он ходит по комнате. Я пользуюсь его отвлеченным состоянием и оглядываюсь в поисках выхода, но решетка на окне выглядит исключительно прочной, а рядом с выброшенной веревкой комната пуста.

Внезапно Дамиано останавливается и поворачивается ко мне.

– Иди сюда, – требует он.

Его выражение громоподобно. Ясно, что он до сих пор не стряхнул с себя всю информацию, которую ему открыла моя информация.

Я отхожу в самый дальний от него угол и скрещиваю руки на животе. – Что ты собираешься делать со мной?

Его взгляд темнеет. – Что я говорил тебе о следовании моим приказам?

– Ты обещал, что не отправишь меня обратно, – напоминаю я ему.

– Думаешь, у меня настолько плохая память? – он спрашивает. – Ты пока остаешься здесь. А теперь перестань спорить и иди сюда.

Когда я замираю на месте, он хмурится и подходит ко мне. В руках у него все еще есть веревка.

– Пожалуйста, не вешай меня снова, – умоляю я.

Он тянется к моим рукам, и я кладу их за спину и отступаю назад, пока мои лопатки не упираются в стену.

– Я серьезно. Мои запястья болят.

– Думаешь, меня волнует, что у тебя болит? – Голос у него грубый, но он отказывается смотреть мне в глаза.

Я не уверена, что верю ему.

– Я не буду бежать. Клянусь, – говорю я.

– Мы оба знаем, что это ложь.

Он кладет ладонь мне на плечо и поворачивает меня, прижимая свои бедра к моим, когда я пытаюсь сопротивляться.

Я фыркаю в стену.

– Я не собираюсь тебя вешать, – говорит он, даже когда я чувствую грубое прикосновение веревки к своим предплечьям. Он завязывает его выше, чем раньше, не касаясь сырой кожи. – Мы ужинаем.

Что? У меня кружится голова. – Это плохой способ пригласить кого-то на свидание.

Он заканчивает связывать мои руки и переходит к ногам. – Что я могу сказать? Наше ухаживание развивается.

– Это не ухаживание. Это похищение.

Когда он встает, его губы приближаются к моему уху. – И все же ты, кажется, предпочитаешь это отправке домой. Хочешь сказать мне, почему?

Напряжение окутывает мое тело. – Нет.

Его большие руки охватывают мои бицепсы. – Если ты мне скажешь, я тебя развяжу.

Я прикусываю нижнюю губу. Он хочет знать все мои секреты, но я не могу раскрыть ему этот. Мое прошлое с Лазаро не имеет ничего общего с Мартиной, и, если я расскажу ему о том, что я сделала, я сомневаюсь, что он будет чувствовать себя обязанным сдержать свое обещание. Какую бы привязанность он ни испытывал ко мне, она исчезнет в мгновение ока. – Я сказала нет.

Он тянет назад.

– Так или иначе, в конце концов я выбью из тебя это, – говорит он с мрачной убежденностью. Затем он обхватывает меня за талию и перебрасывает через плечо, словно я мешок с картошкой. – Веди себя прилично, когда мы поднимемся туда.

Я не думаю дважды, прежде чем начать сопротивляться ему. – Опусти меня!

Его хватка на моей талии усиливается, и он сильно шлепает меня по заднице. Я визжу.

– Если хочешь быть в сознании к ужину, перестань двигаться сейчас, – отрезает он.

– Я не голодна!

Он несет меня к лестнице и сажает на третью ступеньку. – Ты притворишься, что ты есть, и будешь есть все, что моя сестра приготовит для нас.

Это заставляет меня замирать. – Твоя сестра ужинает с нами?

– Да, – говорит он, выискивая что-то в заднем кармане джинсов.

Образ ее, свернувшись калачиком на холодном полу в моем старом доме, такой маленькой и хрупкой, вспыхивает в моем сознании, и у меня по спине пробегает мурашки. Слава богу, ей удалось спастись.

– Открой пошире.

– Что за… пффф! – Мои слова обрываются, когда он запихивает что-то мне в рот.

Он закатывает глаза от моего приглушенного возмущения. – Это чистый носовой платок. Расслабся.

Затем он снова перекидывает меня через плечо и взбирается по ступенькам.

Он действительно собирается представить меня на ужин в таком виде? Связать и заткнуть рот?

Пока он несет меня по дому, я стараюсь охватить как можно больше нового окружения, но это немного сложно, когда я вишу вниз головой. Мы проходим через, как мне кажется, большую гостиную и входим в столовую. Он сажает меня в кресло.

У меня есть ответ.

Рас и Мартина сидят напротив меня, их обеденные тарелки полны еды. У Мартины отвисает челюсть. Рас поднимает бровь.

– Валентина присоединяется к нам, – объявляет Дамиано, садясь во главе стола.

Наступает очень долгое неловкое молчание, пока мой взгляд скользит по ним троим.

– У нас жареный цыпленок, – наконец говорит Мартина.

– Подумать о ууу…

Она сглатывает и бросает обеспокоенный взгляд на брата. – Она не может так есть, Дем.

Мой похититель уже копается в еде, совершенно не взволнованный этой сценой. Ничто, кажется, не испортит его аппетит. – Если она пообещает держать язык под контролем, кляп оторвется.

Мартина медленно переводит взгляд с брата на меня. – Обещаешь?

Я смотрю на Дамиано. Он даже не смотрит на меня. Он так поглощен своим проклятым цыпленком. – Мм.

– Она сказала «да» … я думаю, – говорит Мартина.

Рас делает движение, чтобы встать со своего места. – Я вытащу это из твоего рта.

– Я сделаю это, – рявкает Дамиано. Он протягивает руку и выдергивает ткань из моих зубов, и Рас снова садится.

Я начинаю кашлять.

– Дай ей воды, – умоляет Мартина, и Дамиано наливает воду в стакан передо мной.

Мои руки все еще связаны за спиной. – Я не могу до него добраться.

Он ругается себе под нос по-итальянски, берет стакан и подносит его к моим губам. – Напиток.

Я делаю глоток. Он смотрит на меня так пристально, что у меня по коже пробегают мурашки.

– Наклони его сильнее, – говорю я.

Когда он это делает, часть воды выливается из уголка моего рта и стекает по подбородку. Я отстраняюсь и слизываю воду с губ. Он сосредотачивается на движении, и что-то теплое проходит через мой живот. Момент вдруг кажется слишком интимным.

Я отворачиваюсь.

Рас и Мартина возвращаются к своим тарелкам, но время от времени я ловлю на себе ее любопытные взгляды.

Ей требуется несколько минут, чтобы набраться смелости, но затем она говорит: – Я хочу поблагодарить тебя за помощь.

Я слабо улыбаюсь ей. – Я рада, что ты благополучно добралась до дома. Даже если тебе придется жить с доном вместо брата.

Температура в комнате падает, как будто кто-то включил кондиционер на полную мощность. Губы Дамиано сжимаются.

Что это такое? Разве он не дон? Он не сказал этого прямо, но после того, что он рассказал мне о своем отце, можно было сделать такое предположение.

Рас удостоил меня объяснением. – Дамиано не дон Казалезе. Он главарь Ибицы.

Может быть, здесь эти вещи не привязываются к чьей-то родословной, как это происходит с Гарцоло. Тем не менее, я не могу не чувствовать, что Рас оставил что-то невысказанным.

– Ты, наверное, голодна, – говорит Мартина.

– Я в порядке.

– Не нужно стесняться, – говорит Рас, делая глоток вина. – Перекуси. Я бы предложил тебе немного этого Темпранильо, но, похоже, это может принести больше хлопот, чем оно того стоит.

Он указывает на полупустую чашку с водой, которую Дамиано поставил передо мной.

Да, я могла бы обойтись и без того, чтобы проливать на себя вино.

Курица пахнет божественно. Я смотрю на недоеденную птицу. Он выглядит так, будто он глазирован медом, а на подносе вокруг него в соке лежат ломтики лимона и картофельные пальчики.

– Я не думаю, что смогу есть это без рук.

– Я не буду снимать веревки, – говорит Дамиано, методично разрезая мясо.

Мой желудок решает предать меня, издавая громкое рычание.

Мартина смотрит на меня с сожалением. – Дем…

Он выглядит так, будто собирается затащить меня обратно в подвал и покончить со всей этой шарадой, но вместо этого он срывает салфетку с колен, роняет ее на стол и рывком перетаскивает меня со стула к себе на колени.

– Что ты делаешь?

Он тянется вокруг меня, берет куриное бедро с подноса и начинает его резать.

Я пытаюсь слезть с него. – Я не хочу сидеть на тебе.

– Прекрати извиваться, – говорит он с ворчанием.

Я ценю, что Мартина пытается заступиться за меня, но мне бы хотелось, чтобы она просто встала и сама накормила меня курицей, потому что это намного хуже, чем оставаться голодной.

– Мне не нужно, чтобы ты меня кормил, – шиплю я на Дамиано, но желание спорить покидает меня, когда я чувствую запах цыпленка вблизи.

Я раздвигаю губы, и он вставляет вилку мне в рот.

Черт, это хорошо. Я одобрительно мычу и стараюсь жевать настолько достойно, насколько позволяет мое нынешнее положение. Он все еще смотрит на меня, когда я сглатываю, так что я снова открываю рот, чтобы дать ему понять, что готова к большему.

На губах Дамиано появляется намек на улыбку.

– Значит, ее можно натренировать, – бормочет он, прежде чем накормить меня еще одной порцией.

Я удостоверяюсь, что все съела. Кто знает, когда он собирается кормить меня в следующий раз? Я могла бы также получить столько, сколько я могу, в то время как возможность представилась. Тогда у меня будет достаточно энергии, чтобы сбежать.

Он снова опускает свой темный взгляд на мои губы, и мой пульс учащается. Почему одного его взгляда по-прежнему достаточно, чтобы вывести меня из себя? Что бы ни начиналось, между нами, теперь это определенно закончилось, даже если его пальцы были внутри меня, как будто всего несколько минут назад.

Клянусь, он видит отражение этой мысли в моих глазах, и в ответ те же пальцы сжимают вилку. Его ноздри раздуваются на вдохе. Его длина напрягается на задней части моих бедер и посылает взрыв тепла через меня.

Я уже собираюсь потереться об него, когда вспоминаю, где мы находимся.

Боже. Он мой похититель. Я не могу предаваться необъяснимому физическому влечению, которое испытываю к нему.

Стул скрипит по полу и разрушает чары.

– Я закончила, так что возвращаюсь в свою комнату, – говорит Мартина.

Дамиано вынимает вилку изо рта и с тихим лязгом кладет ее на тарелку.

– Посмотри сегодня вечером несколько программ и пришли мне все, что тебе нравится, хорошо?

Он превратился из хищника в хорошего старшего брата за секунду, и это чертовски дезориентирует.

– Хорошо. Спокойной ночи. – Она неуверенно улыбается мне. – Спокойной ночи, Валентина.

– Ночи, – говорю я.

Она уходит, и тогда мы остаемся только втроем.

– Что теперь? – Я спрашиваю. – Ты подашь мне десерт?

Ладони Дамиано обвивают мою талию. – Нет, если только ты не предлагаешь себя в качестве одного из них.

Мои щеки краснеют от его хриплого голоса. У этого человека нет стыда.

Рас стоит с озадаченным выражением лица.

– Я подожду тебя в твоем кабинете, – говорит он Дамиано.

– Отлично.

Его взгляд не покидает моего лица. Воздух между нами потрескивает от электричества.

Ради моего собственного здравомыслия я должна положить этому конец.

– Я хочу уйти, – говорю я так свирепо, как только могу. – Это… – я наклоняю подбородок к своему телу, – тебе запрещено. Навсегда.

Он отрывает меня от себя с тихим смешком. – Игрушки существуют для того, чтобы с ними играли.

– Я не твоя игрушка, – рявкаю я, когда он снова кладет меня на стул. Я пытаюсь оттолкнуться от него ногами, но все, что у меня получается, это опрокидывание стула. Как только я подумала, что вот-вот разобьюсь головой о деревянный пол, Дамиано удержал меня.

– Пора укладывать тебя на ночь, – говорит он, перекидывая меня через плечо.

Я уже собираюсь умолять его больше не запирать меня в подвале, когда замечаю, что он ведет меня наверх.

– Куда мы идем? – Я спрашиваю.

Он останавливается перед дверью на втором этаже дома и толкает ее ногой. Как только мы оказываемся внутри, он кладет меня на кровать.

Я сижу и оглядываюсь. Похоже, это гостевая спальня, которой давно не пользовались. Кроме кровати есть две тумбочки, столик и стул. Никаких личных вещей. Самое захватывающее во всем этом – большое окно, пока я не осознаю, что снаружи его есть металлическая решетка.

Дамиано движется обратно к двери. – Сигнализация сработает, если ты хотя бы коснешься этого окна. Не заставляй меня отводить тебя обратно вниз.

– Отлично. Как долго ты собираешься держать меня здесь?

Он уходит, не ответив мне, и запирает за собой дверь.

Я подтягиваю колени к груди и обхватываю их руками. Воздух в комнате совершенно неподвижен. Сквозь стены не слышно ни единого звука, и я остаюсь со своими мыслями, которые составляют мне компанию.

Кажется, старая поговорка верна. Ты никогда не сможешь уйти от мафии.