Текст книги "Когда она расцветает (ЛП)"

Автор книги: Габриэль Сэндс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 23

ВАЛЕНТИНА

Неожиданно Мартина снова приносит мне еду на следующее утро. Она подсовывает мне поднос, и мне удается произнести «спасибо», прежде чем она выходит из комнаты.

На следующий день она не торопится уходить. Когда я приглашаю ее войти, она застенчиво улыбается мне и входит в дверь.

– Сегодня я попробовала кое-что новое, – говорит она мне.

Я беру поднос из ее рук. Это еще одно тесто, квадратное и слоеное, с малиной, выложенной в середину и покрытой слоем сахарной пудры.

У меня текут слюнки. – Твой будущий муж, кем бы он ни был, будет очень удаачливым человеком.

Оставив щель в дверном проеме, она садится на край кровати. – Я думаю, что могу быть асексуалом.

Я чуть не подавилась от первого кусочка. Знает ли об этом ее брат?

Когда она видит выражение моего лица, она смеется. – Я имею в виду, я не уверена. Я просто никогда не встречала парня, который меня бы привлекал.

– А девочки? – спрашиваю я с наполовину полным ртом.

Она морщит нос. – Неа.

– Мою младшую сестру уже давно никто не привлекал, – предлагаю я. – Она твоего возраста, но ее первая любовь случилась только тогда, когда ей исполнилось семнадцать.

– Кто это был?

– Какой-то новенький в ее школе, который организовывал марши за свободу Бритни в центре Нью-Йорка. – Я вижу, что мое заявление смущает ее. – Моя сестра немного одержима Бритни Спирс, – объясняю я. – Она была очень активна в движении Free Britney.

– Я рада, что Бритни ушла, – говорит Мартина. – То, что с ней сделал ее отец, было ужасно. Что случилось с мальчиком?

– Оказывается, у него уже был парень.

– Ой. – Мартина пожимает плечами. – Сцена свиданий может быть жесткой, я думаю.

– Особенно для таких женщин, как мы.

Мне не нужно объяснять, что я имею в виду. Несмотря на все свои недостатки, Дамиано, похоже, любит Мартину. Судя по тому, что я видела до сих пор, он больше похож на ее отца, чем на брата или сестру. Променяет ли он ее на власть? Отдать ее в награду?

Она садится, скрестив ноги. – Ваш муж… Вы его не выбирали?

Мысль такая нелепая, что я не могу не смеяться. – У меня не было выбора. Мой отец занимался сватовством, и я даже не подумала оспаривать его решение. Я думала, он позаботится о том, чтобы найти мне подходящую фигуру.

– Но он этого не сделал.

– Нет, он этого не сделал.

Мартина замолкает, и я молча доедаю оставшееся печенье.

– Это было хорошо? – она спрашивает.

– Вкусно.

Она улыбается. – Завтра я сделаю тебе еще один.

Почему она так добра ко мне? Я встречаюсь с ней взглядом. Он излучает меланхолию. Если она откроется мне, возможно, я смогу ей помочь.

– В прошлый раз ты сказала, что убедила своего друга приехать в Нью-Йорк, – мягко говорю я.

Ее улыбка тут же спадает. – Ага. Ее бы там не было, если бы я не настояла на этом.

Я жду, пока она продолжит, чувствуя, что ей нужно поговорить об этом с кем-то.

Она потирает бицепсы ладонями и оглядывается через плечо туда, где за щелью в двери стоит охранник. Когда она говорит дальше, это шепот. – Я хотела пойти в Eleven Madison Park. Это ресторан.

– Да, он невероятен. Я была там раньше.

Папа взял всю семью на год на мамин день рождения.

– Я мечтала об этом с тех пор, как увлеклась кулинарией. Имоджин нервничала, ее родители не хотели, чтобы она уезжала, но ей удалось их убедить после того, как я продолжала на нее давить. Дем заказал нам специальный обед с шеф-поваром. Мы выходили из отеля по пути туда, когда это случилось. – Ее голос дрожит, как натянутая струна. – Она умерла из-за еды.

Я собираюсь сказать ей, что это не ее вина, что многие люди едут в Нью-Йорк сами и возвращаются домой совершенно невредимыми, но у нее внутри словно опрокинута банка, полная слов, и теперь все они выплескиваются.

– В тот день шел ужасный дождь, – хрипло говорит она. – Когда трое мужчин впервые устроили нам засаду, я боролась со своим зонтиком и была настолько дезориентирована, что назвала им наши имена в тот момент, когда они спросили. Мне даже не пришло в голову спросить, почему кто-то спрашивает наши имена прямо возле нашего отеля. Это подтверждение, которое им было нужно, прежде чем они запихнули нас в свой фургон. Они застрелили Имоджин, когда она сидела рядом со мной. Прямо в центр ее лба. Крови сначала не было, я подумала, что это шутка, дурная шутка, которую кто-то разыгрывает. Я потрясла ее. Я закричала, Имоджин, прекрати! Это не смешно. Затем кровь начала капать, и она стала такой неподвижной. Это была не шутка. Это было реально.

Я зажимаю рукой рот. Это так, так ужасно.

Мартина проводит ногтями по щекам. – С моей стороны было ужасно эгоистично заставлять ее уйти. Никто не виноват в ее смерти, кроме меня. Когда мы с Дем пошли на ее похороны, ее родители даже не взглянули на меня, Валентина. Они ненавидят меня сейчас. А почему бы и нет? Быть моим другом было худшим, что когда-либо случалось с их дочерью. Это худшее, что может случиться с кем-то, кто не является частью нашего мира. Друзья, которые у меня были до Нью-Йорка? Мы больше не разговариваем. Я удалила их номера телефонов, закрыла свои социальные сети. Рядом со мной никто никогда не будет в безопасности, так какой смысл сближаться с кем-либо? Я лучше буду одна, чем буду любить людей и смотреть, как они умирают.

Безмолвные слезы капают из ее глаз, и мое собственное горло сжимается до такой степени, что я не могу выдавить ни слова. Я хочу обнять ее, эту бедную девушку, у которой на плечах слишком тяжелая ноша, но я не могу. Если охранник увидит, что я к ней прикасаюсь, он ее уведет. Я тянусь к ее руке и сжимаю ее в своей, надеясь, что угол наших тел не позволит ему увидеть.

– Мартина.

Она смотрит на свои колени, и ее слезы падают на ее серые леггинсы, оставляя темные круглые пятна.

– Мартина, посмотри на меня.

Я сжимаю ее руку.

Ее блестящие глаза вспыхивают.

– Я понимаю, что ты чувствуешь. – Я действительно понимаю. Я заставляю себя дышать сквозь комок в горле. – Ярость, чувство вины и полное неверие в то, что твоя жизнь может принять такой ужасный оборот. Я тоже чувствовала это после того, как… я была свидетелем того, что мой муж делал с людьми.

Я не могу сказать ей всю правду. Если бы она знала, что я сделала с людьми, она бы не разговаривала со мной здесь.

– Но ты была храбра, – шепчет она. – Ты помогла мне. Я не помогла своему другу.

– Ты не могла. И да, я помогла тебе, но раньше были другие, и я им не помогла. – Я убила их, потому что мой муж сказал мне. – Я была трусихой до того момента, как встретила тебя.

– Ты сожалеешь, что не помогла им?

– Каждый день.

– Как ты с этим живешь? Иногда я просыпаюсь и думаю, что нет смысла вставать с постели. Ни в чем нет смысла.

Я смотрю в пол. – У меня тоже были такие мысли. Это займет время, но в конце концов они исчезнут.

Отпустив ее руку, я подтягиваю колени к груди. – Я хорошо знала своего мужа и его людей, Мартина. Это профессиональные убийцы. Неважно, что ты сделала, когда ты была у них. Ты ничего не могла сделать для своего друга.

Она обхватывает руками живот. – Я боюсь, что это повторится. Что-то плохое.

– Я понимаю. Я не собираюсь притворяться, что любые отношения в этом мире даются легко. Большинство моих друзей были родственниками или сыновьями и дочерьми людей, которые работали на моего отца. Это сделало их более подходящими для дружбы.

– Здесь мы сами по себе. Это Дем и Рас и вся его наемная охрана. На острове нет других больших семей. – Она всхлипывает. – Это специально, так что…

Ее рот захлопывается, и она бросает на меня осторожный взгляд. Она собиралась сказать что-то, чего не должна была.

Она достаточно уязвима, чтобы, возможно, рассказать мне больше, если я буду на нее давить, но моя совесть удерживает меня. Вместо этого я улыбаюсь ей. – Я могу быть твоим другом. Поверь мне, наша дружба вряд ли может поставить меня в положение хуже, чем то, в котором я уже нахожусь.

Она издает смех. – Я полагаю, это правда.

Вздохнув, она смотрит в сторону воды. – Я должна вернуться в свою комнату. Дем сказал мне, что я не могу проводить здесь с тобой больше тридцати минут.

Я закатываю глаза. – Он хочет, чтобы я умерла от скуки.

– Я не позволю этому случиться, – говорит она, слезая с кровати. – На самом деле у меня есть идея.

– Хм?

Она обхватывает рукой дверную ручку и оглядывается на меня. – Я не хочу обманывать тебя. Позволь мне сначала поговорить с ним. Я вернусь завтра.

ГЛАВА 24

ВАЛЕНТИНА

На следующее утро Мартина приходит с кучей одежды вместо обычной еды. Она передает их мне.

– Мы собираемся провести день у бассейна, – объявляет она, и ее лицо озаряет возбужденная улыбка.

В шоке мне удается произнести одно слово. – Как?

– Дем согласился выпустить тебя из твоей комнаты с условием, что за нами будут следить два его самых страшных охранника. Эбботт – бывший боец ММА, который откусил ухо своему противнику, а Клайд чем-то похож на того парня из «Игры престолов», который играл Гору.

Я кладу одежду на кровать. – Не видела, но одно название рисует четкую картину.

Страшные охранники или нет, но перспектива наконец-то увидеть что-то кроме четырех кремовых стен вокруг меня звучит как рай. Не говоря уже о том, что для меня это возможность искать возможные пути отступления. Чем дольше Дамиано избегает меня, тем больше я беспокоюсь о своей судьбе. Почему он не приходил ко мне последние три дня?

– Я подожду снаружи, пока ты переоденешься, – говорит Мартина.

Я копаюсь в купальниках. Это все бикини, которые кажутся мне слишком маленькими. Я решаю соединить черный низ с неоново-зеленым треугольным верхом, который закрывает немного больше, чем два других варианта. У меня нет зеркала, чтобы посмотреть на свое отражение, но подозреваю, что все это выглядит несколько вульгарно. Со вздохом я снимаю старые бинты с запястий, повязываю тонкое белое покрывало вокруг талии и иду к двери. – Готово.

Мартина смотрит на меня и ободряюще улыбается. – Классно выглядишь.

Натянув майку на место, я бросаю взгляд на двух охранников, стоящих прямо за дверью. Они действительно огромны, как два покрытых плотью медведя гризли с соответствующими хмурыми взглядами.

– Не залезаешь в свои плавки? – спрашиваю я.

Вскоре их лица становятся еще более мрачными. Тот, у кого бритая голова, обращается к Мартине. – Почему она это носит?

Мартина поджимает губы и принимает позу. – Мы идем в бассейн.

Похоже, охранники не были проинформированы об этой детали.

– Это не то, что одобрил сеньор Де Росси, – говорит один из них.

– Он сказал, что она может выйти из своей комнаты, если вы двое все время будете рядом с нами.

– Пока она остается в доме.

– Бассейн – это часть дома, не так ли? – Мартина бросает вызов, демонстрируя стержень, о котором я и не подозревала. – Он полностью отгорожен.

– Это не то, что имел в виду твой брат. Вы не можете пойти туда.

– Мой брат будет очень расстроен, если узнает, что ты помешал мне получить немного солнечного света, – говорит Мартина.

Охранники смотрят друг на друга. Ноздри тихого раздуваются на выдохе. Он поворачивается ко мне. – Сделаешь что-нибудь сомнительное, и мы вернем тебя сюда. Один удар, и вы выбываете.

– Я так понимаю, ты не присоединишься к нам поплавать? – спрашиваю я, изображая невинность.

Они игнорируют меня и машут нам вперед.

На первом этаже, за окнами от пола до потолка гостиной, находится бассейн. Мартина открывает одну из них, и я переступаю порог, сразу же чувствуя тепло солнца на своей коже. Это славный день Ибицы.

Перед нами расставлено несколько шезлонгов, и Мартина плюхается на один из них. Я слишком хочу насладиться своим крошечным кусочком свободы, чтобы оставаться на месте, поэтому я подхожу к краю бассейна и смотрю вниз. Дно покрыто разноцветной плиткой с узором. Балансируя на одной ноге, я опускаю правый носок в воду. Не холодно, но достаточно прохладно, чтобы освежиться.

Я оборачиваюсь на звук чужого голоса. Мартина разговаривает с пожилой женщиной в белой униформе с фартуком, повязанным вокруг талии.

– Ты любишь розовое или предпочла бы шампанское? – спрашивает меня Мартина.

Недоверчивый смех вырывается из моего горла. Я здесь заключенная, но, видимо, у меня есть выбор, какое вино я хочу пить. – Розовое великолепно.

Я снова поворачиваюсь лицом к бассейну и замечаю ворота, которые могут быть выходом из комплекса, но, честно говоря, это не наполняет меня надеждой. Охранники не дадут мне уйти. Я, вероятно, просто поранюсь, если попытаюсь сбежать, и это будет концом любых будущих прогулок с Мартиной. Может, мне просто насладиться розовым вином и попытаться поговорить с Дамиано. Он должен проверить свою сестру в какой-то момент в течение дня, верно?

– Твой брат здесь? – спрашиваю я Мартину, когда другая женщина уходит.

Она стягивает свободное летнее платье через голову и бросает его на другой шезлонг. Под ней блестящее желтое бикини. – Он в Revolvr, но должен вернуться во второй половине дня.

– Который сейчас час?

Она смотрит на свой телефон. – Одиннадцать утра.

Я сажусь на шезлонг рядом с ней и смотрю на устройство. Если бы мне удалось его украсть, кого бы я позвала на помощь? Единственный телефонный номер, который я знаю наизусть, это номер Джеммы, и я не могу рисковать, звоня ей, когда папа, скорее всего, отслеживает все ее звонки. Он знает, что если я позвоню кому-нибудь, то это будет она.

Приносят розовое вино, а вместе с ним и нарезанные фрукты и овощи. Мартина и я перекусываем едой и пьем вино, все время разговаривая о том, какие телешоу нам нравятся. Когда мы полностью исчерпали эту тему, мы начинаем обсуждать книги. Она показывает мне копию «Джейн Эйр», которую привезла с собой. Затем мы переходим к ее любимой теме – еде. Часы летят незаметно, и к тому времени, когда мы допиваем бутылку, я навеселе, вспотевшая и готова пойти поплавать.

Я ныряю в бассейн и пытаюсь посмотреть, как далеко я смогу проплыть, не выскакивая обратно. Я проплываю примерно половину пути. Неплохо. Мои мысли вялы из-за солнца и алкоголя, а вода недостаточно прохладна, чтобы протрезвить меня так быстро, как я надеялась. Я уже на десятом круге, когда легкий ветерок доносит до меня знакомый голос. Я оборачиваюсь.

Дамиано выходит из дома, одетый в белоснежную классическую рубашку, черные брюки и свои обычные туфли из итальянской кожи. Его взгляд сразу же находит меня, и он смотрит на меня так, как будто я – пучок волос, который его мальчик по бассейну забыл выловить из воды прошлой ночью. Думаю, мы вернулись к тому, что ему холодно. Под этим испытующим взглядом внутри меня ничего не должно происходить, а вместо этого что-то горячее и томное скручивается в ямке моего живота. Я подплываю к краю бассейна, кладу ладони на палубу и поднимаюсь из воды. Я чувствую, как его глаза следят за каждым моим движением, когда я прыгаю по раскаленным камням, обжигающим ступни, и иду к шезлонгам.

Позади Дамиано стоит человек в костюме, который попадается мне на глаза. Одного хорошего взгляда на него достаточно, чтобы кровь выступила у меня на щеках. Вау, он привлекательный. Острые, как бритва, скулы, густые темные брови, которые кажутся постоянно сросшимися, и пронзительные голубые глаза. Ты заставляешь такого мужчину улыбаться, и игра окончена – попрощайся со своим сердцем.

Я останавливаюсь у Мартины и беру полотенце, чтобы вытереться. Ее лицо также немного порозовело, и ее украдкой взгляды в сторону высокого новичка говорят мне, что, возможно, она все-таки не асексуальна.

– Как проходит твой импровизированный день в бассейне? – Дамиано спрашивает сестру.

– Весело, – говорит она и улыбается ему.

Выражение его лица смягчается на долю секунды, прежде чем он замечает, что лежит на столике.

Он вытаскивает нашу пустую бутылку из-под вина из ведра с водой. Лед давно растаял.

– Я вижу это. Как ты себя чувствуешь? Головная боль уже начинается?

Мартина ощетинивается от его тона. Я чувствую, что ей не нравится, что он обращается с ней как с ребенком перед своим красивым гостем. – Конечно, нет. Это не первый раз, когда я пью вино.

Губы сжал. – Не в первый раз, но давно.

– Все отлично.

Он бросает бутылку обратно в воду и толкает Мартину в плечо.

– У вас много солнца, – говорит Дамиано. – Твоя кожа вот-вот сгорит. Может быть, пришло время положить этому конец.

Мужчина позади него сосредотачивается на исчезающем отпечатке пальца, прежде чем медленно отвести взгляд. Когда он понимает, что я заметила, он прищуривается, как будто говоря, что я должна стереть свою память. Волна мороза пробегает по мне, но я смотрю ему в глаза и выгибаю бровь.

– Я сказала, что все в порядке, – огрызается Мартина.

Ее тон застает Дамиано врасплох. Он хмурится, глядя на нее, а потом на меня. – Один раз с моей сестрой, и твое отношение уже передалось ей.

– Лучше моя, чем твоя.

Мускул на его челюсти сжимаются. – Нам нужно переговорить.

– Я еще не вытерлась, – говорю я, вытирая полотенцем живот.

Он пересекает расстояние, между нами, двумя длинными шагами, хватает полотенце и отбрасывает его.

– Сейчас. Мартина, может ты помнишь Джорджио? Вы встречались давно. Он составит тебе компанию, пока мы с Валентиной разговариваем.

Он обхватывает своей теплой ладонью мой локоть. Оставляем запаниковавшую Мартину с темноволосым гостем Дамиано и возвращаемся в дом.

– Если я решу, что время, которое ты проводишь с моей сестрой, приносит больше вреда, чем пользы, я положу этому конец, – говорит он.

Я смеюсь. – Ты не можешь винить меня за то, что твоя сестра не хочет, чтобы с ней обращались как с ребенком. Ей восемнадцать, а не восемь.

– Ее возраст не имеет значения. Мартина всегда слушает меня.

Раздражение вспыхивает внутри меня. – Не могу поверить, что не видела этого раньше.

– Видела что?

– Что ты такой же, как и все остальные. Все эти разговоры о желании сделать меня своей… Это то невыносимое качество, которым, кажется, обладают все мафиози. Вот тебе новость: женщины в твоей жизни существуют не только для того, чтобы ты ими командовал. Включая твою сестру.

Его хватка на моем локте становится крепче. – Мои отношения с моей сестрой тебя не касаются. И насколько я помню, тебе нравилось, когда я командовал тобой.

– С меня вода капает на пол, – сообщаю я ему, пока мы пересекаем гостиную, изо всех сил пытаясь не обращать внимания на то, как хорошо он пахнет и как его рука обжигает мою кожу.

– Это наименьшая из твоих проблем.

– Для меня это вообще не проблема. Я просто указываю на угрозу безопасности в твоем доме.

Когда мы доходим до кухни, он прогоняет повара и прижимает меня к стене. Его глаза сверкают, когда он смотрит на мое почти обнаженное тело. Носки его кожаных туфель задевают мои босые пальцы ног.

– Ты беспокоишься обо мне? – он спрашивает. – А я тут подумал, что ты, наверное, ночами планируешь, как меня убить.

– Ты бы хотел, чтобы я ночами думала о тебе, – говорю я. Мой голос звучит слишком хрипло.

Капля воды стекает по ложбинке между моими грудями, и он следит за ней взглядом. Моя кожа все еще покалывает от солнца, но электрический заряд, бегущий по моим венам, – это все он.

Он стискивает свою челюсть, пытаясь укротить то, что хочет вырваться из него. Он кажется противоречивым.

Затем его ладонь падает на мою голову, и он наклоняется, отрывая взгляд от моего тела. Я думаю, что он мог бы поцеловать меня, но вместо этого он берет мою руку и поднимает ее, чтобы изучить кожу вокруг моих запястий. Огонь в его глазах гаснет.

– Ты сняла повязки.

– Они бы промокли во время моего купания.

Бурные эмоции отображаются на его лице. Очень медленно он переплетает наши пальцы, и я перестаю дышать. Снаружи чирикает птица.

Я разрываюсь между желанием поцеловать его и желанием оттолкнуть его за то, как он обращался со мной. В моей груди расцветает боль. Я рассказала ему все. Он знает, что я не имела никакого отношения к поимке Мартины. Почему он не отпускает меня?

– Пожалуйста, позволь мне уйти, – шепчу я.

Он втягивает воздух и опускает мою руку. – Нет.

Я кладу ладони ему на грудь и пытаюсь оттолкнуть его, но его тело ведет себя так, как будто оно сделано из гранита. Он не шевелится.

Он берет меня за подбородок и наклоняет мое лицо к себе. Мощная дрожь пробегает по мне.

– Холодно?

Он переводит взгляд на мой купальный костюм, где, я знаю, он найдет острые очертания моих сосков.

Я не могу позволить ему узнать, какой эффект он на меня производит. – Как я уже пыталась тебе сказать, я промокла до нитки, а кондиционер включен.

Он наклоняется вперед и прижимается своим теплым телом к моему. Я задыхаюсь, когда мои груди соприкасаются с его твердой грудью.

– Лучше?

– Нет.

Он обхватывает меня одной рукой за талию, а другую кладет на затылок. – А так?

Такое ощущение, что поп-рок растекается по всему моему телу.

– Ужасно, – выдыхаю я.

– Лгунья, – говорит он с ухмылкой. Его глаза вспыхивают желанием, и тот факт, что он даже не удосужился скрыть это на этот раз, говорит мне, что он думает, что выигрывает эту игру.

Он ошибается.

– Отстань от меня, – говорю я.

– Как только я это сделаю, я отведу тебя обратно в твою комнату. Это то, что ты хочешь?

Я кусаю губу.

– А, так ты не хочешь вернуться наверх?

– Нет, – признаюсь я.

– Тебе не нравится твоя комната? – Он чертит круги на моей пояснице.

– Это клетка. На окнах буквально решетки.

– Думай о них как о своей безопасности.

– Что ты собираешься делать со мной? – Я спрашиваю.

Тут он отстраняется и смотрит на меня сверху вниз. – Я еще не знаю.

– Сколько мне еще ждать?

– Я не знаю.

Мои глаза сужаются, и дымка, вызванная розовым вином и его близостью, исчезает. Я так чертовски устала быть в этом подвешенном состоянии. Неопределенность давит на меня все больше с каждым днем.

– Я готова подняться.

На этот раз, когда я упираюсь в него ладонями, он отстраняется.

У меня щемит в груди. Я говорю себе, что просто моему телу не хватает его физического тепла.

Когда я захожу в свою комнату, он запирает за мной дверь, мне почти удается убедить себя, что это правда.