Текст книги "Когда она жаждет (ЛП)"

Автор книги: Габриэль Сэндс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 28

НЕРО

Этот поцелуй совсем не похож на тот, когда я целовал ее на кухне. Тот поцелуй был прощупывающим. Нежным. Я хотел расслабить ее.

А сейчас? Я целую ее так, будто претендую на нее. Как будто я хищник, а она – моя добыча. Мои губы прижимаются к ее губам, поглощая ее задыхающийся вздох. Ее пальцы впиваются в мои лацканы.

Блейк должна понять, что я больше не играю в игры. Всю последнюю неделю я думал о том, чего хочу и на что готов пойти, чтобы получить это, и в процессе понял несколько вещей.

Когда я жил в Нью-Йорке – даже когда мне казалось, что я на вершине мира, – в моей груди глубоко сидело ноющее одиночество.

У женщин, с которыми я встречался, всегда были определенные ожидания.

Я был Неро де Лука. Консильери Мессеро. Могущественный, опасный, хитрый.

У меня была своя роль. Имя, которому нужно соответствовать.

Иногда мне казалось, что я свожусь только к имени и репутации.

Моя непробиваемая броня.

Я никогда не позволял женщинам видеть под ним мужчину.

Но в Даркуотер-Холлоу все изменилось. Тяга к прежней жизни ослабевает с каждым днем, потому что пребывание здесь больше не кажется мне приговором к смерти от медленно действующего яда.

Это уже похоже на начало новой жизни.

Мой отчим этого не одобрил бы, и эта мысль до сих пор ранит меня. Я любил этого упрямого старика.

Для Ренцо мафия была всем. Вне ее не было жизни.

Когда он женился на моей маме, он мог бы не обращать на меня внимания, но вместо этого взял меня под свое крыло. У них двоих не было детей, но я всегда был мальчиком Ренцо.

Он называл меня сыном. Я называл его отцом.

Он научил меня быть защитником и кормильцем – то, чего мой биологический отец никогда не умел. Он научил меня быть чертовски хорошим мафиози, таким, который поднимается по карьерной лестнице. Он научил меня понимать, что такое верность. Он был самым преданным человеком, которого я когда-либо встречал.

Отбросить все это по собственной воле – это в какой-то мере похоже на предательство, даже если я здесь из преданности Рафу. Но если я хочу приспособиться к новой обстановке, это то, что я должен сделать.

Смогу ли я это сделать?

Не знаю. Отказаться от некоторых старых привычек было непросто. Но я буду продолжать пытаться, потому что знаю одно со стопроцентной уверенностью.

Я хочу, чтобы Блейк стала частью этой новой жизни. Наши отношения могут быть ненастоящими, но в том, как меня тянет к ней, никогда не было ничего ненастоящего.

Я хочу сделать эту женщину своей. Даже если это означает, что мне придется запереть Неро и больше никогда не выпускать его на волю. Мое прошлое темнее безлунной ночи, но то, чего Блейк не знает, не может причинить ей вреда.

Мой язык проникает внутрь, ища входа. Она раскрывается и позволяет мне глубоко проникнуть в нее. Ее вкус захлестывает мои чувства. Боже, она такая чертовски сладкая, что я мог бы жить, целуя ее одну.

И тут я вспоминаю, что этот сукин сын все еще наблюдает за нами.

Я отстраняюсь с низким рычанием.

Блейк смотрит на меня с ошеломленным видом. Затем она бросает взгляд вправо.

– Он ушел, – шепчет она на выдохе.

Она права. Бретт ушел.

Хорошее, черт возьми, избавление.

Я застал ее здесь как раз вовремя, чтобы услышать, как Бретт рассказывает, что его семья думает об их отношениях.

Это было достаточно плохо, но то, что последовало дальше, было еще хуже.

Неужели именно такой ерундой он кормил ее все те годы, что они встречались? Неужели он заставлял ее чувствовать себя неполноценной по отношению к нему?

Она тяжело дышит, ее грудь вздымается и опускается. В ее глазах мелькает беспокойство. – Я не уверена, что дразнить Бретта было разумной идеей.

– Мне ни хрена не жаль. Он прикасался к тебе. Он не имеет права, блять, трогать тебя, Солнышко.

Если я запер Неро, значит, мне не стоит убивать этого ублюдка. Но мне не нужно заходить так далеко, чтобы заставить его оставить ее в покое.

Если мне придется сидеть в "Frostbite" весь день и присматривать за ней, когда она вернется на работу, пусть будет так.

Блейк сглатывает. – Тебе не нужно было делать это ради сделки.

Я глажу ее по щеке. – Дело не в сделке.

– Тогда в чем же?

Ее голос – не более чем хриплый шепот, и она вдруг выглядит испуганной, как будто знает, что следующие слова из моих уст, скорее всего, отправят нас прямо на край обрыва.

Я понимаю. Какая-то часть меня тоже боится. Но я никогда не позволял страху помешать мне получить то, чего я хочу.

– Каждое слово, которое он тебе говорил, было ложью. Ты намного лучше его. Ты красивая, добрая и умная, и ты заслуживаешь всего этого гребаного мира, Солнышко.

Ее глаза начинают блестеть. – Роуэн…

Я убираю ее волосы с лица.

– Я могу быть засранцем и эгоистичным мудаком, но даже в самые худшие моменты я никогда бы так тебя не унизил. – Я снова целую ее. – Я знаю свое место, детка. Оно на коленях у твоих ног.

Она делает шаг ко мне и прижимается лбом к моей груди, ее тело сотрясается от беззвучных рыданий.

Я провожу ладонью по ее спине, пытаясь успокоить. Аукцион снова стартовал, и коридор пуст, но все равно он не кажется достаточно уединенным. Я больше не хочу, чтобы за нами кто-то наблюдал. Я просто хочу побыть с ней наедине.

Проходит несколько мгновений, прежде чем она поднимает на меня глаза, сверкающие, как прохладные озера.

Что она видит, глядя в мои глаза? Темную, мутную глубину?

– Давай уйдем отсюда, – шепчет она.

Я хватаю ее за руку и тащу к кассе. Голос Лотти отражается от стен вестибюля, когда она выкрикивает предложения, но когда мы выходим через главные двери, все стихает.

Густой снег мерцает в воздухе, когда мы пересекаем парковку и направляемся к моему грузовику. Я помогаю ей забраться внутрь, а потом стою, держа руку на открытой двери.

Она смотрит на меня, ее нос окрашен в розовый цвет, а губы слегка приоткрыты. Моя рука тянется к ней, мне нужно прикоснуться к ней, нужно убедиться, что она больше не расстроена. Я провожу костяшками пальцев по ее челюсти, а затем смахиваю снежинки с ее волос.

Она втягивает дрожащий воздух. – Ты бы поцеловал меня, если бы Бретта не было рядом?

Я прослеживаю изгиб ее щеки. – Я всю ночь мечтал поцеловать тебя.

Ее ресницы трепещут. – Я не знаю, что с тобой настоящее, а что притворное.

Я беру ее руку, просовываю ее под пиджак и кладу прямо на свое колотящееся сердце. – Это настоящее.

В ее глазах благоговение, но и страх. Мой большой палец проводит по пульсу на внутренней стороне ее запястья.

Я не хочу, чтобы она боялась. Я хочу, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Желанной. Почитаемой. Я хочу, чтобы она забыла все слова, произнесенные сегодня вечером ее бывшим.

– У нас пятнадцать минут езды до дома, – говорю я низким голосом. – Я собираюсь провести эти пятнадцать минут, думая обо всех способах, которыми я заставлю тебя кончить сегодня вечером.

На ее щеках появляется розовый румянец.

– И я хочу, чтобы ты подумала о том, почему ты можешь не позволить мне сделать это. Составь один из своих списков в телефоне. Сделай его подробным.

– Почему?

– Потому что я собираюсь проработать каждое из твоих возражений. Если мы сделаем это, я не хочу, чтобы у тебя было хоть одно колебание. Я хочу, чтобы ты была согласна. Договорились?

Проходит секунда. – Договорились.

Мы выезжаем на дорогу. В тишине чувствуется напряжение, которое возникает из-за того, что мы оба знаем, что я планирую сорвать с нее одежду, как только мы войдем в дверь. Когда я смотрю на нее, профиль Блейк становится задумчивым, а ее рот сжимается в решительную линию. Она достает свой телефон и начинает что-то набирать.

Хорошая девочка.

И я делаю именно то, что обещал. Я думаю о том, как зароюсь лицом между ее ног и буду пожирать эту киску, пока с моего подбородка не потечет ее влага. Я думаю о том, как она будет извиваться подо мной, когда я буду трахать ее жестко и красиво. Я думаю обо всех звуках, которые она будет издавать для меня – хныканье, стоны и крики.

Может быть, я попрошу ее немного посидеть на моем лице. Сначала она будет стесняться, но потом ей это понравится. Это будет весело.

Мы подъезжаем к подъездной дорожке и вываливаемся из машины.

Внутри дома я прижимаю ее спиной к входной двери. Наши рты находят друг друга, голодные и отчаянные. Ее вкус вызывает у меня эйфорию, не менее сильную, чем наркотик.

Поцелуй горячий и нужный, он доводит меня до грани одичания. Черт, я так сильно хочу оказаться внутри нее. Но вместо этого я стараюсь сохранить хоть какое-то подобие контроля.

Она прижимается ко мне, с энтузиазмом целует меня в ответ, не обращая внимания на борьбу, бушующую в моем теле. Она обхватывает меня за шею и запускает пальцы в мои волосы. Мое тело гудит, и я уже готов подхватить ее на руки, как вдруг она отстраняется.

Я выдыхаю и прижимаюсь лбом к ее лбу.

Вот так.

– Хорошо, отдай мне его. Возражение номер один.

Она прижимается к моим губам. – Это все усложнит. Я только начала привыкать к этому. Ты начинаешь чувствоваться моим другом.

Я провожу языком по ее шее. – Ты делаешь это со всеми своими друзьями?

Она стонет. – Нет.

– Мы не будем друзьями, Солнышко.

– Дел предупреждала меня об этом.

– Что? – спрашиваю я, прижимаясь поцелуями к ее челюсти.

– Она сказала, что ты не из тех мужчин, у которых есть друзья-женщины.

Ее пальцы путаются в моих волосах, и она отстраняет меня от своей шеи.

Наши глаза встречаются. – Что еще твоя подруга сказала обо мне?

– Она сказала, что я должна переспать с тобой.

Я ухмыляюсь. – Она мне нравится.

– Я сказала ей, что это плохая идея.

– Почему?

– Что если мы сделаем это, и я сделаю что-то не так…

– Это невозможно.

– И ты решишь, что больше не хочешь меня здесь видеть.

– Тоже невозможно.

– Мне больше некуда идти, Роуэн.

Слова вырываются наружу уязвимым потоком.

Моя ладонь прижимается к ее щеке. – Хорошо, потому что я не намерен тебя никуда отпускать.

Она наклоняется к моему прикосновению. – Глупо, что я так хочу тебе верить?

– Это не глупо, потому что я не лгу. Но я не виню тебя за беспокойство. Я понимаю. Моя история всегда беспокоила тебя. Но я не такой, как твой бывший, Солнышко.

Она с трудом сглотнула. – Нет, не такой.

– Я не блуждаю, и я чертовски хорошо разбираюсь в хороших вещах, когда нахожу их.

Она долго рассматривает меня, а потом откидывается в сторону, как бы пристраиваясь к двери у себя за спиной. Она обхватывает руками мои лацканы и притягивает меня к себе. Мое бедро оказывается между ее ног. Ее щеки раскраснелись, а глаза прикрыты.

– Поцелуй меня, – шепчет она, и, Боже, это самые сладкие слова, которые я когда-либо слышал.

Мы целуемся до тех пор, пока оба не задыхаемся.

Мы целуемся до тех пор, пока она не начинает тереться о мою ногу.

Мы целуемся до тех пор, пока я не начинаю возиться с ее пальто, отчаянно пытаясь снять его с нее.

Я боялся шагнуть с обрыва, но теперь, когда я это сделал, я понял, что не падаю.

Я, черт возьми, лечу.

Ее пальто рассыпается вокруг ее ног.

И я опускаюсь на колени.

ГЛАВА 29

БЛЕЙК

В моем списке было еще несколько пунктов, но один взгляд на стоящего передо мной на коленях Роуэна – и все кончено.

Все, что я сопротивлялась, разорвалось в клочья.

Я отдаюсь потребности, которая росла во мне весь вечер, и, Боже, как же это приятно. Как первый кусочек богатого шоколадного торта. Или греховный послеобеденный сон посреди напряженного дня.

Говорят, что сила воли – это ограниченный ресурс, и я официально исчерпала свой лимит на сегодня. Я знаю, что могу пожалеть об этом позже, но сейчас мне просто все равно.

Роуэн приподнимает юбку моего платья одной рукой, сжимая ткань перед животом, и проводит костяшками пальцев по хлопку, прикрывающему мою киску.

Прикосновение легкое, но все равно пронзает меня электрическим током. Мои губы раздвигаются в резком вдохе. Мы не потрудились включить свет, когда зашли в дом, и в фойе темно. Когда одно чувство притупляется, другие обостряются, и поэтому каждое мое нервное окончание словно находится в состоянии повышенной готовности.

– Раздвинь ноги, – бормочет Роуэн, и я беспрекословно следую его приказу.

Он проводит костяшками пальцев по мне снова и снова, с одной стороны, потом с другой, потом прямо по шву.

Я заворожена. Когда он наконец просовывает два пальца в трусики и нащупывает мой вход, я издаю недостойный звук, потому что не хочу ничего, кроме того, чтобы он засунул эти пальцы глубоко внутрь меня.

– Такая мокрая для меня, – пробормотал он. – Боже, я не могу дождаться, чтобы попробовать тебя на вкус.

Мое возбуждение сплетается с тревогой, когда он сдвигает мои трусики в сторону и прижимается губами к моему мокрому входу.

Он удовлетворенно стонет. Звук настолько грубый, настолько осязаемый, что на мгновение я забываю о том, что мне редко удавалось кончить таким образом. Он пробует меня на вкус долгими, тщательными облизываниями, и мои трусики все туже и туже стягиваются вокруг его кулака, пока я не слышу, как рвется ткань.

– О Боже, – стону я, когда он бросает клочок хлопка на землю и вводит в меня два пальца.

Наконец-то.

Мои внутренние мышцы сжимаются вокруг него. Он посасывает мой клитор, пока загибает пальцы, поглаживая что-то внутри, что-то неизвестное, что-то, что заставляет мою киску наливаться кровью.

Тепло поглощает мое тело. Меня поместили в ад. Я хочу снять это платье, хочу снять лифчик, хочу снять все, и я хочу кончить, черт возьми.

Я хочу этого так сильно.

Мои бедра раскачиваются взад-вперед, ища разрядки, которая все никак не наступает.

Разочарование дает о себе знать. С Бреттом это получалось так редко, что он перестал пытаться. Я знала, что мне нужно, чтобы он подольше задержался, но я не умела просить, потому что не хотела быть неудобной.

От стыда мои щеки покрылись колючками.

Роуэн прижимается ко мне и исчезает. – Малышка? Почему ты так затихла?

Мой взгляд падает на его идеальное лицо. Даже в темноте я вижу, как блестит его борода. – Не думаю, что смогу так закончить, – шепчу я.

Он вопросительно вскидывает бровь, слегка пощипывая мой узелок, от чего у меня подгибаются колени. – Я только начинаю.

Мое сердце бьется о ребра. – Это… может занять некоторое время.

Я едва вижу его улыбку, но слышу, когда он говорит: – Отлично. Я не люблю торопиться с едой.

О.

– Тогда продолжай, – задыхаюсь я, когда он снова берется за мой клитор.

Он возвращается к этому с негромким хихиканьем, прижимается лицом к вершине моих бедер и ласкает меня языком.

Он хорош в этом. Настолько хорошо, что мне приходится впиваться ногтями в дверь, чтобы не рухнуть на пол. Когда ноги дрожат так сильно, что твердая поверхность у меня за спиной не выдерживает, я опускаю ладони на его твердые плечи и держусь изо всех сил.

Мне кажется, что я вот-вот взорвусь.

Так, так, так близко… Вот.

Оргазм накатывает на меня, как жесткая волна. Я отдаюсь ему так же, как отдалась ему.

Это великолепно. Великолепно. Самое лучшее, что я когда-либо чувствовала.

Стоны льются из моего рта, громкие и несдержанные, потому что я слишком чертовски заведена, чтобы заботиться об этом. Я сползаю по стене, все еще держась за его плечи из последних сил, чтобы смягчить свое падение, но моя задница так и не ударяется об пол.

В следующее мгновение я понимаю, что он держит мое дрожащее тело в своих объятиях, мое неудобное платье все еще обернуто вокруг меня, и он несет меня вглубь дома.

Дыхание покидает мои легкие, когда он опускает меня на кровать. Внезапно ощущение прилипшей ко мне ткани становится невыносимым. Зачем я надела это обтягивающее чудовище с длинными рукавами? Что я за сумасшедшая?

Я поднимаюсь на колени и начинаю бороться с длинной юбкой. – Ты можешь помочь мне снять ее?

Роуэн включает маленькую прикроватную лампу, заливая комнату тусклым светом. Вместе мы стягиваем платье через голову. Бюстгальтер – еще один мой враг – снимается следующим. Я застонала от облегчения, когда прохладный воздух коснулся моей кожи.

Так гораздо лучше.

Когда я поднимаю взгляд на Роуэна, то обнаруживаю, что он все еще стоит у кровати. Он смотрит на меня таким взглядом, что у меня сжимается киска.

Темный, хищный, собственнический.

Я не сразу понимаю, что впервые обнажаюсь перед ним. Как ни странно, в моей голове не возникает шепота стеснения.

Да и как они могут быть, когда один только его взгляд заставляет меня чувствовать себя чем-то драгоценным?

Он протягивает руку и ласкает мое лицо, проводя большим пальцем по щекам, челюсти, нижней губе. – Ты такая чертовски красивая, Солнышко. Красивая вся.

Он проводит костяшками пальцев по бокам моей груди, дразня меня, мучая меня. Я хочу, чтобы его рот был на мне, его зубы на моих сосках. Вместо этого он обхватывает обе мои щеки руками и впивается в мои губы голодным поцелуем.

Когда мы расходимся, я перестаю играть. Я хочу, чтобы он был внутри меня.

– Сними одежду, – умоляю я.

Как он до сих пор полностью одет, в то время как я совершенно голая?

Он стряхивает пиджак и быстро расстегивает пуговицы на рубашке, а затем снимает и ее.

Мой пульс бьется в ушах при виде всей этой загорелой кожи. Его тело – это чистая, смертоносная сила.

Мой взгляд скользит по татуировкам, покрывающим его грудь и руки. Отсюда я едва могу различить шрамы, разбросанные по всему его торсу.

У него их очень много. Что случилось?

Его руки опускаются, чтобы расстегнуть ремень. С тихим шипением он продевает его в петли и бросает на землю.

Это движение не должно быть эротичным. Оно не должно заставлять мою кожу нагреваться. Оно определенно не должно заставлять меня быть еще более влажной, чем я есть, но тем не менее мы здесь.

Я сглатываю, не в силах оторвать взгляд от его тела. Он одним махом стягивает с себя джинсы и боксеры.

О, черт.

Мой взгляд задерживается на его твердом члене, и на мгновение я искренне не понимаю, что должна с ним делать, но у моей киски, похоже, свои планы, потому что она жадно наливается, пуская влажные струйки по моим бедрам.

Роуэн приближается ко мне во всей своей обнаженной красе, и я падаю на кровать спиной вперед, сердце замирает в горле. Он забирается на меня, приподнимая свое лицо над моим, и ухмыляется. – Ты выглядишь обеспокоенной.

– Очень. – Я прижимаю ладони к его обнаженной груди. – Могу я еще раз взглянуть на это?

Глубоко усмехнувшись, он переворачивается, увлекая меня за собой. Я оказываюсь на его бедрах, а он складывает руку под голову, как подушку, и наблюдает за тем, как я смотрю на него.

Мой взгляд опускается ниже. И еще ниже. И… черт.

Я смотрю вниз на себя. – Как, черт возьми, это поместится?

– Малышка, мы сделаем так, чтобы он поместился.

Неуверенно я провожу кончиками пальцев от основания до головки его члена.

Он дергается и издает шипение.

Я делаю это снова, озадаченная, испуганная и очень возбужденная. Моя киска сжимается, умоляя наполнить ее, но сначала я хочу попробовать кое-что еще.

Я скольжу по его бедрам и наклоняюсь, пока мой рот не оказывается на одной линии с его членом.

Роуэн перестает дышать.

Медленно я беру его в рот. Я проникаю на несколько дюймов дальше головки, но остальное мне приходится делать руками. Его так много, и мне требуется несколько мгновений, чтобы найти нужный темп.

Он стонет. – Трахни меня.

Я провожу языком по его кончику, а затем снова беру его в рот, пытаясь проникнуть глубже.

В моих волосах появляется рука, направляющая меня.

– Боже, ты такая хорошая девочка, – пробормотал он. – Ты так хорошо берешь меня в рот.

Его похвала заставляет мое сердце биться быстрее.

Он наматывает мои волосы на кулак и оттаскивает меня от себя. – Поднимись сюда. Я хочу утонуть в твоей киске, пока ты сосешь мой член.

Мы двигаем моим телом, пока моя киска не оказывается над его лицом, а затем он тянет меня вниз, как будто действительно хочет утонуть во мне.

Его следующий стон вибрирует прямо на моем клиторе, и это заставляет меня хныкать.

Мы несемся друг на друга, его язык глубоко внутри меня, его член скользит в моем горле и выходит из него.

Единственный раз, когда он делает перерыв, это говорит мне, – Ты такая охуенно вкусная, что я мог бы питаться этой киской, Солнышко

Это одно предложение делает со мной что-то.

Я вбираю его глубже. Мои глаза слезятся, слюна капает изо рта, макияж, скорее всего, испорчен. Я почти задыхаюсь рядом с ним, и меня это так заводит, что я чувствую себя безумной.

Когда моя киска начинает сжиматься, он отстраняет меня от себя, заставляя сесть прямо на его лицо, и обеими руками обхватывает мои груди, сильно сжимая их. Я кладу руки на его твердый пресс и прижимаюсь к его лицу, доводя себя до оргазма. Я никогда не делала этого раньше, меня никогда так не пожирали, никогда не получала удовольствия так, будто оно мне причитается, и, Боже, это великолепно.

Роуэн пьет из меня до тех пор, пока спазмы внутри меня не ослабевают, а затем он сбрасывает меня с себя и встает с кровати.

Я уже собираюсь протестовать, когда понимаю, что он берет презерватив из ящика тумбочки. Его взгляд пронзает меня, когда он разрывает пластиковую пленку.

– Мне чертовски не терпится оказаться внутри тебя, – говорит он хриплым голосом. – Ты так готова, детка. Посмотри, какой беспорядок ты устроила на кровати.

Мне не нужно смотреть вниз, чтобы понять, что он прав. Даже после того, как я кончила дважды, все внизу покалывает от предвкушения.

Дрожь удовольствия пробегает по моему позвоночнику, когда он берет меня за лодыжки и тянет к краю кровати. Он располагается между моими бедрами, его руки обхватывают мои бедра.

Я издаю придушенный звук, когда он погружается в меня одним плавным толчком. Когда он выныривает и снова погружается в меня, мои глаза закатываются к затылку. Я никогда не чувствовала себя такой растянутой, такой полной, такой правильной.

Теплая рука проводит по моей щеке.

– Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, пока я трахаю тебя. Я хочу, чтобы ты видела, насколько сумасшедшим ты меня делаешь.

Мои глаза прикованы к нему, пока он трахает меня сначала медленно, потом быстро и жестко, и это опасно, потому что я вижу, как сильно он наслаждается этим, и это заставляет меня чувствовать себя дикой.

С Бреттом все было не так. Я даже не представляла, что так может быть.

Прилив уверенности проникает в меня, и я обретаю голос. – С тобой так хорошо.

Его глаза вспыхивают удовлетворением. – Да?

Он проникает между нами, его большой палец находит мой клитор. – И твоя киска чувствует себя как в раю, обернувшись вокруг меня.

Он наклоняется вперед, упираясь ладонями по обе стороны от моей головы, и начинает двигаться быстрее. Его рот находит мою грудь, зубы нащупывают твердый бутон одного соска, а затем переходят к другому.

Я провожу ногтями по его спине, притягивая его ближе. Не знаю, как ему это удается, но я вот-вот снова кончу, а он все это время сдерживался. Я хнычу, когда он меняет угол наклона своих толчков, чтобы попасть как раз в нужную точку.

– Пожалуйста, – умоляю я, сама не зная, о чем прошу. – Пожалуйста.

– Черт, – простонал он, его движения становятся все более неистовыми. Его глаза закрываются, и в тот момент, когда все внутри меня разрывается, он стонет от наслаждения.

Я прижимаюсь к нему, мои ноги обвивают его талию, мои пальцы впиваются в его бицепсы. Все мои связные мысли разлетаются по краям вселенной. Нет ничего, кроме рева моей крови в ушах и жесткого гула моей кульминации в каждом дюйме моего тела.

Он рушится на меня сверху, опираясь на предплечья. Его лоб прижимается к моему, когда он делает еще несколько неглубоких толчков.

– Боже, Солнышко. Ты сделаешь меня зависимым от этого, – говорит он грубым голосом.

Мое сердце колотится, а на задворках сознания что-то предостерегающе мерцает, но я все еще не могу понять, что именно.

Он выходит из меня и идет в ванную, чтобы избавиться от презерватива.

Я смотрю в потолок, постепенно осознавая, что между ног у меня беспорядок.

– Пойду-ка я приведу себя в порядок, – слабо бормочу я, когда Роуэн возвращается в постель.

Когда я встаю, мои ноги становятся словно желе. Мне нужно время, чтобы сориентироваться, и я замечаю разбросанную по полу одежду. В моем нынешнем состоянии велика вероятность споткнуться обо что-нибудь, поэтому я наклоняюсь и поднимаю свое платье и джинсы Роуэн.

Что-то громко бьется о пол.

– Что это? – спрашиваю я, поднимая два серебряных предмета, которые, должно быть, выпали из его кармана.

Роуэн быстро садится в кровати. – Дай-ка взглянуть.

Я не сразу понимаю, что это запонки – серебряные с двумя черными диагональными полосками.

– Я никогда не видела, чтобы ты их носил. – Я переворачиваю запонки на ладони. На внутренней стороне что-то выгравировано.

– НДЛ, – читаю я вслух. – Что это значит?

Буквы слегка поблекли, но все еще видны. Может быть, это марка, под которой они сделаны, но буквы не выглядят так, будто их штамповали на заводе. Такое впечатление, что буквы были выгравированы вручную.

Я подбрасываю их в руке. Для такой маленькой вещицы они тяжелые.

– Понятия не имею, – говорит Роуэн.

Я поднимаю на него глаза и ловлю странное выражение на его лице, но потом оно исчезает. Он улыбается мне и разжимает руку. Как только я отдаю ему запонки, он бросает их в ящик тумбочки у кровати, захлопывает его и пожимает плечами.

– Я купил их по дешевке в магазине подержанных вещей. Они принадлежали кому-то другому.

– Они выглядят дорого. Хорошая находка.

Мой голос прерывается, когда он слезает с кровати и направляется ко мне, его член уже снова набухает.

Он прижимает меня к стене и прижимается губами к моей шее. – Давай оставим уборку на потом, когда мы закончим.

– Мы не закончили?

Он ухмыляется. – Даже близко нет.