Текст книги "Дальняя командировка"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Успел Александр Борисович перехватить взгляд, который метнул на прокурора из-под низко надвинутого на лоб козырька водитель, и подумал, что у них тут все Непросто…

– Ничего, – высказал свое отношение Турецкий, – за разговором и дорога короче кажется, верно, Михаил Евграфович?

– Так точно, – кивнул тот.

Вопреки уверенности прокурора, шофер оказался немногословен. И на вопрос Турецкого, что народ говорит по поводу случившихся трагических событий, подумав, ответил:

– А это у нас никого не волнует. У нас выборы скоро – вот это волнует. А что там кому-то морды набили, юшку пустили, девок перетрахали, так то в общем порядке вещей. Пошумят и успокоятся, а куда им отсюда деваться-то? – Он внимательно посмотрел на Александра Борисовича и криво усмехнулся. – Вот так и народ понимает.

– Ну не все же, – возразил Турецкий.

– Не все, – охотно согласился шофер. – Некоторые все ищут приключений на свои… хе, задницы.

На этом разговор и закончился. Шофер, видно, посчитал, что ответил исчерпывающим образом, и на остальные вопросы Турецкого либо кивал, соглашаясь, либо же неопределенно пожимал плечами. Так и прошла дорога…

Воздвиженск встретил ветром и сыростью, – скорее всего, сказывалась непосредственная близость реки. Водитель, не спрашивая, подвез Александра Борисовича прямо к стеклянным дверям здания администрации. Вероятно, такое задание получил заранее.

– А гостиница тут есть, не знаете, Михаил Евграфович?

– У них тут все есть. И гостиница – тоже. А можем и в пансионате устроиться – там славно, водичка рядом, бассейн, опять же питание. Да они устроят, – добавил уверенно. – Вы тут, если недолго, так я посижу, а задержитесь, отъеду, чтоб не стоять.

Очень логичная постановка вопроса.

– У вас телефон-то с собой есть?

– А как же!

– Номерочек мне свой запишите и отъезжайте. Я не думаю, что разговор будет коротким. Но на всякий случай. И еще – пусть мои вещички полежат пока в вашей машине, ладно?

– Нет проблем, – прогудел тезка Салтыкова-Щедрина.

Турецкий вышел из машины, сунув в карман листок с номером, и к нему тут же вышел из дверей невысокий мужчина.

– Здравствуйте, Александр Борисович, – спокойно приветствовал тот. – Позвольте представиться, Иван Порфирьевич Сажин, заместитель здешнего руководителя администрации, а проще говоря, мэра. Милости просим, заходите, мы вас давно ждем.

Значит, во взаимном представлении нужды не было – все знают.

Так оно и получилось: представлялся не он, а представлялись ему. Мэр, межрайонный прокурор, председатель районного суда, начальник РУВД – как понял Турецкий, узкий круг сподвижников, от которых все зависело в городе и которые, надо полагать, также все и решали в нем. Но ведь у них же должен быть хоть какой– то депутатский корпус, пусть небольшой, или в нем не было ни малейшей нужды?

Турецкий сразу перешел к делу. В нескольких фразах обрисовал полученное им от президента задание и предложил, не теряя времени, предоставить ему все без исключения материалы, имеющиеся в управлении внутренних дел, а также в прокуратуре, связанные с указанными событиями. И стал перечислять, буквально по пальцам, чтоб потом не случилось недомолвок, что ему нужно конкретно. И уже первые его указания, было заметно, заставили эту сидящую за столом «власть» хмуриться и отчужденно кривить губы – не того они, видно, ожидали. Либо им обещали в области. Ой не того! Однако ничего не поделаешь, тут шутками не пахнет.

Мэр, поскольку именно эти материалы его не касались, косо посматривал на своих, но помалкивал. Отдувались пока прокурор с милиционером.

Керимов выразил немедленное согласие, хотя и выдвинул при этом не то чтобы встречное условие, но как бы хотел получить некую временную фору – материалы надо собрать, систематизировать, подвести базу, ну то есть придать им читаемый вид.

– А разве это еще не сделано? – удивился Турецкий, одаривая остальных открытой улыбкой.

– Нет, но… – сбился прокурор. – Одно дело – для себя, так сказать… А другое дело…

– Я понял вас, – так же радостно согласился Турецкий, – и готов немедленно прийти вам на помощь. Я по профессии следователь. И мой помощник, который уже прибыл, надеюсь, к вам, тоже весьма опытный старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры. И мы оба с ним привыкли сами разбираться во всех наших хитросплетениях. Поэтому можете не систематизировать, давайте как есть. Прямо вот сейчас и давайте. Я позвоню ему и подошлю его к вам в присутствие, ну а уж вы постарайтесь там, чтоб ничего не было по чистой случайности забыто. Ну заявления ваших избитых милиционеров – это понятное дело, само собой, но вы и все остальное тоже… не забудьте. Да мы не будем тянуть…

Александр Борисович, жестом извинившись перед мэром, достал свой мобильник и набрал вызов.

– Алло? Владимир Дмитриевич? Рад вас приветствовать, вы уже прибыли, как я понимаю? Вот и прекрасно. Тогда получите первое задание. Подходите к межрайонной прокуратуре… Знаете, где это? Отлично. Там сейчас будет господин Керимов. Его зовут Иннокентий Мурадович. Получите у него все материалы и начинайте работать. Иннокентий Мурадович, по согласованию со мной, выделит вам отдельный кабинет с сейфом. А я подойду попозже… Да, Владимир Дмитриевич, у подъезда администрации находится мой водитель на «Волге», Михаил Евграфович, так вот, он поступает и в ваше распоряжение, я позвоню ему. Вы меня поняли?

Еще бы не понять, когда заранее договорились. Турецкий вытащил из кармана листок бумаги, снова набрал номер и сказал водителю, что подойдет его помощник, который и передаст дальнейшие указания. После этого спрятал трубку и оглядел всех:

– Вот видите, как прекрасно все у нас складывается? – Он всем раздаривал обаятельные улыбки, снимая ими нарастающее напряжение среди присутствующих. – Тогда, Иннокентий Мурадович, если у вас нет срочных вопросов к Савелию Тарасовичу, может быть, вы начнете действовать? А я вас больше не задерживаю.

Прокурор поднялся, получил согласный кивок от мэра и, откланявшись, молча удалился.

– Теперь позвольте с вами, Павел Петрович. – Турецкий повернулся всем телом к начальнику УВД. – Вопросы те же. Где заявления пострадавших? Где принятые по ним решения? Где жалобы и прочее? Я не уверен, что вы уже успели провести по ним расследования и передать их в суд. Или успели? Тогда я просто в восхищении! Так как?

Красивое лицо подполковника словно окаменело. А по его профилю можно было бы прямо монеты чеканить – столько было в нем гордого достоинства.

– Не совсем понял вопроса, – процедил Затырин. – Вам-то какая нужда в этих бумажках? Вы прокуратура. А эта мелочь – она по нашей, милицейской части. Земля, так сказать, беготня, отделение малой толики истины от потоков лжи…

– Забота о чистоте мундира, – в тон ему добавил Турецкий. – Знакомый мотив! Это мой старый друг, Вячеслав Иванович Грязное, замначальника ГУУРа, он, кстати, скоро подъедет сюда – министр его командировал мне в помощь, так вот он, Павел Петрович, – совсем уже весело продолжил Турецкий, – то же самое мне лепит. Причем, прошу заметить, всю жизнь, сколько его знаю. Представляете, Савелий Тарасович?

Вопрос в упор застал мэра явно врасплох, но тот, надо отдать ему должное, быстро сориентировался и ответил добродушной улыбкой: мол, уж мы-то с вами понимаем, а как же!

– Так что давайте, Павел Петрович, не будем друг другу полоскать мозги, а займемся конкретным делом. Все материалы на стол, ими тоже займется мой сотрудник. Я позже назову его имя. Либо сам посмотрю… Ну а с вами, Антон Захарович, – он повернулся к судье, – я хотел бы встретиться попозже, когда возникнут необходимые вопросы, вы не возражаете?

– К вашим услугам, – любезно поморщился коротышка судья.

– Вот и отлично, вот и познакомились. Хотелось бы поближе, но… сами видите, господа, время поджимает, а завтра, насколько я понимаю, у всех нормальных людей выходные. Или у ненормальных, вроде нас с вами, тоже? – спросил с легким вызовом.

И тут снова что-то сработало в голове у мэра, он первый сообразил, понял глубочайший подтекст вопроса:

– Чтоб башка лучше варила, как у нас на батькивщине говорили, ее надо и дуже кормить, и отдых ей давать. А насчет «ближе познакомиться» да обсудить, что называется, по душам, так кто ж будет против? Да я первый – за! Вы правильно делаете, Александр Борисович, что берете быка за рога. Так воно и треба. А то мы, с нашей провинциальной раскачкой, уже позабыли, как люди в центре працюют. Так им, так! – И он шутливо погрозил пальцем своей свите. – Садите ваших работников, мы им зараз все условия обеспечим. Всем это ясно? – Он обвел свиту глазами, те закивали. – А с моей стороны смогу предложить послезавтра, в воскресенье, небольшой выезд на природу. Да, собственно, и не выезд. Вы ж, полагаю, к нам в пансионат устроитесь? Вам в области не рассказывали, шо у нас за прелесть? Ну так сами побачите. И вот там можно и рыбалку организовать. Вашему другу наверняка понравится.

– А вы уже и это узнали? Что он заядлый рыбак? – довольно рассмеялся Турецкий, окончательно снимая общую напряженность.

– Ну а как же ж? – обрадовался мэр. – Добра висть всегда впереди бежит! Так если не будет возражения с вашей стороны, я тогда распоряжусь.

– Не будет, – ответил Турецкий, поднимаясь. – Рад знакомству, господа. И прошу – задело! Президент ждать не любит, уж это я могу вам доложить по собственному опыту… Павел Петрович, я, пожалуй, готов с вами. Захватите? А то я машину, вы слышали, отпустил, а в вашем городе еще не ориентируюсь. Вот мы сразу и начнем, не откладывая дела в долгий ящик, верно?

Затырину ничего не оставалось, как состроить любезную улыбку.

5

У Александра Борисовича была сейчас, собственно, одна главная цель – малость припугнуть. Но не до такой степени, чтобы жертвы почувствовали себя загнанными в угол и решились бы огрызаться, а чтобы показать «верхнюю» власть. Которая, во-первых, всегда видится в отдалении от нее неопределенной и непредсказуемой, и, во-вторых, в этой самой непредсказуемости, что хорошо известно руководителям с холуйским типом мышления, всегда могут найтись варианты – приемлемые либо спасительные в той или иной степени. Вот и пусть они пока ищут для себя эти самые варианты, полностью сосредоточившись на нем, конкретном Турецком, или не менее конкретном Грязнове, который наверняка приедет уже завтра, и не мешают работать остальной группе.

Поэтому Александр Борисович, садясь в машину Затырина, меньше всего думал о том, какие мысли ворочаются в голове у подполковника. Он же наверняка ни черта не делал. И что никаким документам не дан ход, Турецкий тоже не сомневался. Было интересно, как станет выкручиваться подполковник. Он, кажется, большой проходимец – этакий провинциальный ловелас, значит, умеет выпутываться из скользких ситуаций.

С папочкой под мышкой он шел по коридору за начальником и ловил на себе, мало сказать, колющие взгляды. Видно, уже догадывались, кто прибыл и по чью душу. И каждый, поди, желал взглянуть на того человека, от решения которого в какой-то степени зависела или могла зависеть его собственная судьба. А это означало, что каждый тут все-таки чувствовал себя виновным – в противном случае чего бояться? Или они вообще ничего не боялись и провожали его взглядами из чистого любопытства?

Вошли. Затырин поинтересовался, чего бы хотел выпить Турецкий – чаю или кофе? Александр Борисович попросил минеральной воды.

– Сделаем, – с готовностью согласился подполковник и тут же отдал распоряжение по телефону. А затем сел напротив и уставился на гостя в ожидании вопросов.

– Я что-то должен? – спросил Турецкий. И «догадался»: – А, вы, наверное, хотите узнать, с чего начнем? А давайте с начала событий. Итак…

Александр Борисович вынул из папки несколько бланков протоколов допроса, достал авторучку и приготовился писать.

– Итак, вопрос первый: с чего началось? С конфликта с троими милиционерами. Давайте по порядку, рассказывайте. А ваши сотрудники пусть тем временем принесут материалы. Слушаю и записываю.

– Я сейчас выйду и дам соответствующее указание, – подполковник поднялся, но словно ждал разрешения.

– А что, телефонов тут нет?

– Надо же объяснить.

– Ну тогда валяйте, – кивнул Турецкий.

Подполковника словно вымело из кабинета. Через

несколько минут вошел рослый сержант – принес бутылку нарзана и чистый стакан. Положил рядом открывалку. Турецкий посмотрел на сержанта. Обратил внимание на полоски пластыря телесного цвета на лбу и скуле. Спросил:

– Как служба?

– Нормально, – недовольно протянул тот, обнажив зубы, и на верхней челюсти, с боков, сверкнули золотые фиксы.

– Спасибо за водичку, я сам открою. Свободен, – холодно сказал Турецкий.

Он вспомнил, что в одном из заявлений по поводу драки с милиционерами фигурировал сержант с клыками золотых зубов. И пластыри, и зубы указывали на то, что это именно он и приходил. Как же его фамилия? Вспомнил, самая подходящая – Малохоев! Небось подполковник направил его – познакомиться. Мало ли…

– Это тот самый Степан, которому больше других досталось? – небрежно этак спросил Турецкий у вернувшегося с несколькими папками Затырина.

– Вы про кого?

– А вот воду приносил. С золотыми зубами.

– Похоже, вы говорите о нем. Пострадал парень.

– Да? А что, напарники у него были такие же слабаки, как он?

– Да нет, нормальные. Могу позвать.

– Потом. И до них дойдет очередь. А эти бандиты, которых они собирались брать, как всегда, из бывших тяжелоатлетов? Слоны?

– Да какие там слоны!.. – Подполковник чуть даже не сплюнул.

– Тогда ничего не понимаю… Трое здоровяков милиционеров, я ж видел – у Степана вашего кулак как кувалда, не смогли справиться с двумя обычными гражданами, которые, как утверждается, были еще и в совершенно пьяном состоянии? И больше того, позволили им, едва стоящим на ногах, избить себя, обезоружить да вдобавок доставить в отделение? Подполковник! Вы за кого меня держите? Вам не стыдно?

– Нет, подождите, а кто это вам заявил, что тех было только двое? Знаете, сколько там народу собралось? Целая толпа!

– Да что вы говорите? Ну давайте внесем в протокол это ваше показание… – сказал Турецкий, записывая. —

Нет, все-таки у меня остаются сомнения. Так и кажется, что никак не могло того быть. Или вы, Павел Петрович, забыли про собственные протоколы? Тогда давайте вспомним вместе. Валяйте выкладывайте.

И Затырин был вынужден подчиниться. Уже продуманная им комбинация с документами рушилась на ходу.

– Вот, – он не очень уверенно протянул через стол несколько исписанных листков. – Это заявления от пострадавших.

Турецкий взял, углубился в чтение. Читал он медленно, что-то помечая у себя в блокноте. Закончил с одним, занялся другим, потом третьим. Отложил все три в сторону.

– Это хорошо, что вы мне дали их почитать, Павел Петрович. Но я просил не эти. Мне нужны заявления Теребилина и Сороченко. А также их жен и пятерых свидетелей. Давайте, чего вы ждете? Этак мы никогда с вами не закончим.

Возникла пауза. Затырин молча и бесцельно перебирал бумаги в папке, но видно было, что делал это чисто формально, никаких других заявлений у него просто не было. И тогда Турецкий пришел ему на помощь:

– Может, забыли? Может, вы, Павел Петрович, давно уже передали их в прокуратуру для дальнейшего расследования и возбуждения уголовного дела по факту нападения и так далее? Или эти документы уже отправлены в область – по требованию областного прокурора? Вы вспомните.

– Ах ну да, конечно! – обрадовался подсказке подполковник. Он даже звонко шлепнул себя по лбу, коря за непростительную забывчивость. – Естественно, у меня тех заявлений и быть не может! Вы абсолютно правы, Александр Борисович! Уф-ф, ну просто гора с плеч, – искренне готов был покаяться он.

– Ну вот видите, – хмыкнул Турецкий, – все, оказывается, можно вспомнить, когда очень надо. Давайте запишем и это ваше показание… Но вы не огорчайтесь, мы с вами их искать сейчас и не будем, просто отмечаем их отсутствие у вас, указываем причину и… идем дальше. Видите ли, ко мне в Москву уже давно поступили копии всех этих материалов. Генерал как раз и захватит их с собой, когда приедет сюда, а вы потом вместе с ним и решите, что там законно, а что нет. Пустяки, пойдем дальше…

Таким иезуитским способом, не повышая голоса, не заставляя Затырина злиться, ибо и повода не было, Александр Борисович за час-полтора самым натуральным образом вынул из него душу.

Пришлось-таки Затырину рассказывать, как были задержаны «обидчики», как не совсем, мягко говоря, достойно вели себя в милиции с женщинами – одна беременная, другая – депутат, как затем среди ночи по звонку от помощника губернатора их пришлось выпустить и извиниться перед ними. Турецкий все старательно фиксировал на бумаге.

У подполковника голова шла кругом – все, оказывается, уже знал этот проклятый москвич! А прикидывался простачком! Но вопросы задавались, и на них надо было отвечать. Причем отвечать внятно, следя при этом, чтобы не проговориться случайно и не подставить себя.

Затырин вспотел от напряжения. А Турецкий пил пузырящуюся водичку из стакана, рассматривая ее на просвет, и нудным тоном утомленного человека продолжал задавать вопросы.

И понял в конце концов Павел Петрович, что ничего у него с обманом не получилось. Концы не сходились. Да и подсказка относительно местонахождения документов была тоже весьма условной, проверить ведь раз плюнуть. И что тогда? Ну а тогда можно будет, решил, видимо, он, снова «поднапрячь память» и неожиданно «вспомнить», что никуда он ничего не отсылал, а запер в дальний ящик стола – подальше с глаз. И что не собирался он вести никакого расследования по этим заявлениям. Да и не в его это интересах, не говоря уже о мэре и остальных. Но это если уж совсем край.

Одного он не мог учесть: на его красивом, благородном лице игра мыслей была слишком заметна опытному взгляду Турецкого. А тот не давил подполковника дальше, сделав значительный первый шаг.

– Ну а материалы, которые касаются следующей стычки милиции и населения, мы с вами, Павел Петрович, давайте обсудим и проработаем завтра. Я вижу, вы устали. Да и я как бы с дороги. Надо еще устроиться. Во сколько мы завтра встретимся? Лучше, думаю, прямо с утра, в десять. Только вы уж, пожалуйста, приготовьтесь, чтоб мне снова не пришлось вам подсказывать, где материалы искать, договорились?

Турецкий собрал в папочку исписанные листы, подмигнул по-приятельски, засмеялся и встал. Затырин облегченно вздохнул и вытер ладонью мокрую красную шею.

На первый раз ему вполне достаточно, решил Александр Борисович. Вот так, без напряжения, легкими толчками в самые болезненные точки, мы его и доведем до полной кондиции. А дальше посмотрим.

Выйдя из управления, он позвонил водителю, попросил подъехать, а сам стал прохаживаться по тротуару – вперед и назад, беспечно заложив руки за спину. И спиной, затылком ощущал, как неприятные прикосновения, острые уколы, взгляды сотрудников местных правоохранительных органов из окон, которыми те провожали каждый его шаг и жест. Немного навел шороху – это хорошо, думал он.

А в эту ночь придется, пожалуй, и не поспать. Надо будет тайно встретиться с ребятами и получить от них новую информацию, с помощью которой уже завтра с утра окончательно пригвоздить вруна-подполковника к стенке.

Да, ну и городок, будь он неладен! «Городок на Каме… Не дойти ногами… » Век бы сюда не ходить, не видеть…

Глава четвертая. РАСКРУТКА

1

Был поздний вечер, когда у Турецкого едва слышно запиликал мобильник. Денис и Филипп готовы были появиться со своим первым отчетом. Но встретиться следовало так, чтоб никаких свидетелей при этом не оказалось. А в пансионате, где в соседних комнатах поселились Турецкий с Поремским, сделать это было крайне трудно.

Комнаты хоть и находились на первом этаже, но были до половины зачем-то забраны решетками. Одна радость, что днем здесь ему можно было не находиться. Далее, в коридоре, у телефонного аппарата, постоянно находился дежурный. Зачем? Трудно сказать. Может, для тех, кто не имел своего мобильника? Но такие здесь, по-видимому, и не отдыхают. Странно, одним словом.

Территорию пансионата окружала высокая кованая ограда. У ворот находилась будка с охранниками.

Турецкий, поселившись в этом пансионате, сразу понял, с какой целью его устроили именно здесь, – тут он находится под контролем, здесь не может случиться неприятных неожиданностей, будет видно, кто приходит, зачем, когда уходит и так далее.

Александр Борисович даже расстроился, о чем не преминул немедленно сообщить Владимиру Поремскому. Тот рассмеялся.

– Шеф, не берите в голову этих глупостей, как говорят в Одессе. Какой надзор? Да я уже имел сегодня консультацию с доверенными людьми, и они мне все в самом лучшем виде и объяснили, и показали. Слушайте сюда…

И Володя рассказал, что ходить мимо дежурного нет никакой нужды, поскольку в противоположном конце коридора имеется другой выход, которым и пользуются все, проживающие здесь. А там охраны отродясь не бывало.

Затем он пояснил, что автоматические ворота предназначены для проезда автомобилей, а не для людей. Последние уже давно приспособили для себя более удобный проход в ограде. Тропинка прямо от входа пансионата была протоптана в глубь декоративных посадок и выводила точно к дыре, проделанной в чугунной решетке. Фактически официальный проход, все им пользуются, и мало кому приходит в голову постоянно отмечаться у охранников на выходе. Тоже, между прочим, сугубая формальность, сохраняемая неизвестно с какой целью. Прибыл – отметился в книге, отбыл – то же самое.

– Так что проблем нет, шеф, – закончил Володя. – А вы собирались ночью куда-нибудь улизнуть? Амурные дела, шеф? Впрочем, молчу. Вопрос не по чину. Да, тут есть, есть, на кого обратить внимание, я видел, даром что глухая провинция! А на самом деле больше напоминает парник, где вызревают приятные душе цветы!

– Босяк ты, вот что, – засмеялся Турецкий. – Я думал, что мы встретимся нынче с ребятами.

– Вы имеете в виду кого-то конкретного, шеф? – сохраняя серьезность, продолжал слегка дурачиться Поремский.

– А я вот не знаю, что лучше – их позвать к нам или нам отправиться к ним?

– Я считаю, лучше туда. У них там все классно оборудовано.

– Слушай, откуда тебе это известно? – удивился Турецкий. – Когда успел?

– Сегодня, шеф. – И заговорил уже серьезным тоном: – Я отправил к тебе водителя… Кстати, он как тебе?

– А что? Нормальный мужик. По-моему, даже со своеобразным чувством юмора. А у тебя иное мнение?

– Он мне категорически не нравится, шеф. Наверняка стукач и сволочь.

– Ну-у, милый друг! – восхитился Турецкий. – А ты чего хотел? Подпольщика для вербовки? Да хрен с ним, кем бы он ни был, просто разговоры из машины вести не следует, а также не ездить туда, куда можно дойти пешком, вот и вся недолга… «Стукач»! Конечно, а кто бы к нам иного приставил, сам подумай. Ну ладно, значит, тебе известно, где ребята?

– И девчата – тоже, шеф. Исходя из текущей надобности.

– Так, – строго сказал Турецкий, старательно пряча улыбку, – приказываю успокоиться!

– Слушаюсь, шеф. Я уже спокоен. Когда выходим в ночь?

– А тебе, может, и не надо никуда выходить.

– Нет, без сопровождения я тебя, Александр Борисович, не оставлю, это уж как хочешь. Мне Константин Дмитриевич лично велел. И не возражай, шеф. А вот появится Вячеслав Иванович, тогда гуляйте себе вдвоем.

– Он, кстати, не звонил?

– Звонил, я доложил обстановку. Ты как раз сидел у руководства, он и не стал отрывать. Прибудет завтра, в первой половине дня. С утра задержится у Седлецкого – у них там, сказал, свой разговор.

– Ну вот, знаешь столько полезной информации, а не докладывал…

– Не успел. Предлагаю переодеться во что-нибудь темное и спортивное. Ночь сегодня будет не очень холодная, но шапочки нам Филя выдал. Вы ж не взяли с собой, верно? И я не захватил. Вот и сияли бы в ночи как два подсолнуха…

Это он намекал на свою и Турецкого головы – оба были светловолосые, только Александр Борисович чуть потемней.

Полчаса спустя, когда уже совсем стемнело, они, в темных спортивных костюмах и черных кроссовках, с шапочками на головах, покинули пансионат, заперев свои комнаты и не сдавая ключей дежурному, выбрались наружу и потопали друг за другом в глубь территории, к «официальной» дыре в заборе.

Сотрудники мифического «секретного подразделения» были предупреждены, что к ним сегодня пожалуют ночные гости.

Денис и Филипп, остановившиеся у егеря, чувствовали себя в полной безопасности. Сам егерь слыл среди соседей человеком нелюдимым, и его без нужды никто старался не тревожить. Да, кроме того, все знали, какие высокие гости навещали его порой, чтобы побаловаться ружьишком или рыбалкой, а где такие гости, там и связи, жить без которых другой раз куда спокойнее. Так что отношение местного населения к Воробьеву было нейтральным, или скорее, прохладным. Жил один, воспитывал дочку, в чужие дела не лез, но и в свои никого не пускал.

Единственный, кто терпеть не мог Тихона Платоновича, был участковый Сенькин. Он его ненавидел, причем в первую очередь по причине лютой зависти. Аргумент у Сенькина был прост. Ведь вот сколько раз к нему гости всякие именитые наезжали, а он ни разу не пригласил, не представил как местную власть. За стол не позвал. Да ладно, просто иной раз стакана не налил, хотя мог бы, сволочь!

И не было покоя душе майора Сенькина, раздираемой злобой и завистью.

А еще ему не давала покоя мысль о том, что егерь же виноват и в той громкой огласке, которую получила операция по зачистке, проведенная в районе. Некоторые агенты участкового, которых он вербовал среди бывшей заводской пьяни, подбрасывая им по мелочи и требуя, чтоб они узнавали, кто чем занимается, с кем и о чем болтает по пьяному делу и вообще, тоже не жаловали егеря. А вот один из платных доносчиков сообщил как-то, что когда в город приезжали бабы из правозащитных организаций, так они даже целый день провели у егеря, и тот им якобы подробно описывал, что происходило тогда в городе. Называл имена тех, кто участвовал в операции по зачистке, а также многочисленных жертв. И те все записывали, но опросить всех пострадавших не успели, поскольку их побыстрее вытурили обратно, в Москву. Однако вредный егерь на этом не успокоился и снова как бы воду мутит, письма куда-то рассылает.

Вот и рассуждал Сенькин, что делать. Вызвать к себе егеря и допросить его с пристрастием? Так ведь пошлет подальше и не явится. А какое ему обвинение выдвинешь? «Говорят, мол»? Это не факт. К нему явиться и устроить форменный допрос? А он, как и в прошлый раз, зарядит свои стволы – вот и войди! И конфисковать оружие не получится, все у него с документами в порядке. Да потом и неизвестно еще, кто стоит за его спиной, а то можно так нарваться, что мало не покажется. Прямо-таки душевно страдал Сенькин, оттого что не мог прижучить хитрого егеря.

Днем у Сенькина было немало работы. Всякая бытовая мелочь, драки, семейные мордобои, мелкое воровство. К тому же на последнем совещании, которое проводил с ними, участковыми уполномоченными, подполковник Затырин велел им всем регулярно обходить население, особо имея в виду тех, которые подверглись санкциям, и строго предупреждать о молчании. Ас кого получится, брать и подписки о неразглашении – пусть пустая бумажка, а лишний повод рты заткнуть.

Но вечерами его так и тянуло, так и влекло на тот конец города, где в непосредственной близости к лесу была расположена небогатая усадьба Воробьева – добротный дом, пара сараев, в одном из которых стояла лошадь, и клетушки всякие для домашней живности. Сенькин обходил кругами усадьбу, приглядывался, прислушивался, но… только снова и все больше огорчался – нужных фактов не находилось.

Правда, в последние день-два на занавесках освещенных окон вроде бы пару раз мелькнула тень мужской головы, но это мог быть и сам Воробьев. А как проверить? Вот и приходилось ему просиживать час-другой под забором как в засаде. А мысли его при этом невольно крутились вокруг одного предмета – вокруг Нинки, будь она проклята…

Конечно, у него имелась под рукой Люська, всегда готовая выполнить любое его желание, но временами она ему надоедала. Хотелось чего-то нового…

На Нинку у Сенькина был иной взгляд, хотя он понимал, что ему ничего не светит, однако втайне надеялся. А вдруг? Нет, чувствовал, что не совладает с ней Сенькин, не про него девка, и оттого тоже злился и сильнее ненавидел эту чертову семейку.

Он и сам не мог бы объяснить себе, какая острая нужда вывела его сегодня на охоту.

На закрытой занавеске раз-другой задержался явно мужской профиль – и, что важно, отнюдь не воробьевский. У того бородка и усы, а тут вроде как совсем молодое лицо. Но – мужик! «Погоди, охолони!» – подумал Сенькин. А в чем дело? Разве у девки не может быть ухажеров? Что тут странного? Взрослая ведь, двадцать лет…

Но тогда кто? Почему-то этот вопрос стал чрезвычайно важен для майора, затаившегося в кустах, возле забора егеря, где, если прижаться к щелям меж досками вплотную, обнаруживался хороший обзор.

Он плотнее запахнул утепленную куртку и пониже на лоб надвинул фуражку. Заодно успел ощутить на боку уверенную тяжесть «Макарова». Как же без оружия-то? Чай, глухая ночь на дворе!

Сенькин так увлекся наблюдением, так тесно приник лицом к щели между штакетинами, что все остальное для него как бы перестало даже и существовать на какое-то время. И он не услышал, не почуял шороха за своей спиной. А если б и учуял, так подумал бы, что это ветерок шелохнул ветки. Но то был не ветер.

Короткий удар в затылок больно притиснул его щеки к щербатым зазубринам досок, а потом сознание тихо покачнулось и куда-то поплыло, постепенно отдаляясь от него…

Он бы упал спиной на землю, но сильные руки подхватили его тело и тихо опустили на землю. А затем вдали послышался рокот мотора, подъехала почти неразличимая во тьме машина. Хлопнули дверцы, щелкнул открываемый багажник, и обездвиженное тело майора перекочевало туда, в автомобильную полость.

Денис с Филиппом были предупреждены о приходе Турецкого с Поремским. Можно было, конечно, устроить встречу днем, но не хотелось привлекать к себе внимания. Каждый работал по своему направлению, и время подбивать общие бабки еще не пришло.

Обычно они ночевали в одном из сараев егеря, там был роскошный сеновал, внизу пофыркивала лошадь – словом, красота. Но не принимать же там и Александра Борисовича! Нет, только в доме. Егерь, уже за короткое время привыкший к ним – его просто потрясло, что генерал Грязнов немедленно откликнулся на его жалобу и даже прислал своего племянника, пообещав явиться следом! – приказал Нине накрыть вечерний стол к чаю, поставить самовар, чтоб все как положено, а сам полез в погреб за своими лесными яствами. Он уже знал, кого ждут Денис с Филей, и не хотел ударить в грязь лицом. Потом он вышел в сараюшку за чем-то, а вернувшись, негромко, чтобы не напугать Нинку, которая все вздрагивала от каждого шороха после той черной ночи, сказал: