Текст книги "Кто стреляет последним"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

IV

Всю дорогу до Риги Марат молчал. В общем, он был доволен. Первая часть плана реализовалась даже успешнее, чем он ожидал. Во-первых, он убедился, что Гунар – пешка, посредник, с которым можно уже не считаться. Что Кириллов, вычисленный его ребятами, – фигура реальная, хотя тоже малозначительная. Серьезно – это Аббас. Очень серьезно. Он – не посредник. За ним – государство. Богатейшее и непримиримое в своей ненависти к Израилю. И вряд ли Аббас сам возит литий только потому, что не хочет делиться с другими. Это логика мелкого жулика Гунара, который случайно оказался в большом бизнесе. Аббасу, возможно, вообще не платят, это входит в его обязанности. Платит он – из неисчерпаемой ливийской казны.

Да, скорее всего, так.

Что из этого следует?

Марат почувствовал себя неуютно. Он был не из слабонервных людей. Еще лет двадцать назад, когда таких, как он, называли цеховиками и преследовали, как бешеных собак, он умудрялся выпутываться из самых безнадежных, казалось бы, ситуаций, потому что быстро усвоил три правила. Успех дела решают не деньги. Успех дела решают не люди. Успех дела решает не информация. А только все эти три компонента вместе. И еще: в бизнесе нет симпатий и антипатий. Он много раньше других понял, что власть выпадает из рук одряхлевшей власти и нужно создавать свою власть – силой, деньгами, связями, страхом, чем угодно, здесь годны все средства. И как только на развалинах советской империи забрезжил дух предпринимательской свободы, в руках Марата уже была сосредоточена такая сила, которой не обладало и молодое правительство розовощекого Гайдара.

С партнерами он был честен и жесток, конкурентов попросту уничтожал. И не было в Москве и Подмосковье хоть мало-мальски прибыльного дела, которое могло бы существовать без благословения Марата: от игорного бизнеса до полиграфии и от оптовой овощной торговли до подпольного изготовления водки. Жил он при этом холостяком в простой трехкомнатной квартире, рядом с которой прикупил, правда, двухкомнатную квартиру для бессменного водителя и телохранителя Николая, в быту был скромен, как обыкновенный государственный служащий, дач на Канарах не покупал, да и летом ездил не в Италию, а в Сочи, где снимал дом у знакомого грузина. И если бы его спросили, зачем ему столько денег, он вряд ли сумел бы ответить.

Дело было не в деньгах. Деньги были для него тем же, чем слово для поэта или ноты для композитора. Только в сфере сложнейших, запутанных и порой очень опасных дел он ощущал себя в своей стихии. В бизнесе он был бесстрашен, как рысь, и целеустремлен, как носорог.

Он всегда остро чувствовал опасность и никогда этим чувством не пренебрегал. Но сейчас, щурясь на огни пригородов Риги, ощутил нечто такое, чего в себе никогда не знал. Страх – вот что это было такое, и Марат прекрасно отдавал себе в этом отчет. И боялся он не аль-Аббаса, не его головорезов-боевиков. Он боялся встать на пути государства как такового – не нашего, полусгнившего, а такого, как Ливия, Пакистан или Иран, – беззаконного, чуждого всему, чем жил Марат, безжалостного, как палач.

Мелькнула подленькая мысль: а не пойти ли по третьему варианту? Организовать дополнительную поставку лития, наладить новые контакты с Аббасом и спокойно стричь бабки. А Вадима придется просто убрать. Если Аббас получит груз, хоть и с задержкой, он вряд ли станет настаивать на первоначальном плане показательного уничтожения Вадима.

Вот, кстати, откуда этот план-то, сообразил вдруг Марат. Вот она – эта жуть, бессмысленная исламская жестокость, жестокость не человека, но государства.

Его размышления прервал голос Вадима.

– Извините, Марат, что вторгаюсь в ход ваших мыслей. Но как честный человек считаю долгом сообщить вам одну деталь. Как я понял, ни вы, ни ваши ребята в компьютерах почти ничего не понимаете. Ну, есть у вас, конечно, классные специалисты, но я о другом. Вот вы забыли сейчас вынуть дискетку из компьютера Гунара. И если бы Николай своим героическим броском не обесточил сеть, информация на дискетке сохранилась бы. А ведь был недавно подобный случай, я чисто случайно его вспомнил. Когда Алик и Сергуня убивали профессора Осмоловского, они ведь тоже дискетку не вынули. Уничтожили распечатку и ушли…

– Что ты несешь? – грубо вмешался Николай. – С чего ты взял, что Осмоловского замочили Алик с Сергуней?

– А я был там, своими глазами видел, – беспечно, как о пустяке, отозвался Вадим. – Так вот, на дискетке – весь анализ Осмоловского. Литий, высшей марки. Его делают у нас только на одном заводе. В Иркутске. Как вы думаете, если дискетка попадет к ментам, смогут они проследить путь груза от Сибири до Ливии?

– Николай, – попросил Марат. – Пристрели этого гаденыша. Прямо сейчас.

– С удовольствием, – засмеялся Николай и сунул руку под мышку.

– Ладно, я пошутил. Дальше давай, – отменил свой приказ Марат. – Продолжай, я слушаю.

– Я думаю, смогут. Потрясут на заводе, выйдут на бортмеханика, тот сдаст Сергуню или кого там вы еще, кроме меня, нанимали…

– Но дискетки-то нет.

– Ее в компьютере нет. Я ее достал. И она – в тех самых документах, о которых мы уже толковали. И есть еще одна пикантная деталь. Визитную карточку, ну – будто он из таможни – Алик забрать забыл.

– Карточка-то липовая.

– А зато какая глянцевая! И пальчики на ней – без лупы видны. И она тоже там, в этих самых документах. – Вадим помолчал и меланхолически закончил: – Я понимаю, что несколько нарушил ваши планы относительно моего будущего. Но не сделать этого не мог. Меня бы просто замучила совесть.

– Вот сволочь! – выругался Марат. – Сволочь ты, Вадим, вот что я тебе скажу, слышал?

– В ваших устах это звучит как комплимент.

– Заткнись! Еще пикнешь – в самом деле прикончу!

– Молчу…

«Вот сволочь! – повторил про себя Марат. – Но интуиция – дай Боже!..»

Нужно было менять план. И третий вариант не проходил. Можно было, конечно, все сделать, как Марат и предположил, заключить сделку с Аббасом, наладить новую систему связи, а Вадима взять под колпак и ждать, когда он проколется. Пренебречь документами было нельзя. Даже если Вадим слегка и блефовал (как он мог присутствовать при убийстве Осмоловского?), все равно его документы несли нешуточную угрозу для него, для Марата. Конечно, и Сергуня, и Алик без колебаний сдадут Марата. А поскольку дело такое: Ливия, бомба, стратегическое сырье, – и свои в верхах не прикроют. Ни за какие деньги. Задницы свои поберегут. Но сколько можно держать Вадима под колпаком? Месяц? Полгода? Год? Малый он ох какой осторожный. И знает, чем может грозить любая оплошка. А если с ним что-нибудь случится само по себе? Под «МАЗ» какой-нибудь на своем «запоре» влезет. Или еще что?

Зависимость от судьбы Вадима – вот что не нравилось Марату в этом варианте. Он вообще привык диктовать, а не подчиняться. А зависимость в такой вот, явственно унизительной, основанной на страхе за свою судьбу форме – нет, это было не для него. Не для него это было. И точка.

В размышлениях Марата была и еще одна тема. Не тема даже, а так – отголоски, запах. Как ни странно, но слова Вадима, разрушившие построения Марата, не настолько уж выбили его из колеи, как он себя накручивал в своем раздражении. Еще до этого в глубине души его словно бы шевелился какой-то маленький зловредный гаденыш. Мерзкая субстанция, Марат хорошо это знал. Он объявлял о себе в минуты сомнений, и решения, которые Марат под воздействием этого гаденыша принимал, сначала пугали его самого, потом ввергали в шок партнеров, но в конечном итоге оказывались самыми удачными предприятиями Марата. Вот и теперь он словно подзуживал: «Ну что, обосрался? Наложил в штаны? Трясти торговлю и мочить банкиров – куда как просто. А тут – в кусты? Государство, видишь ли! Ислам!..»

Зудело. И зуд этот становился все отчетливее. Марат даже заворочался в кресле.

Николай вопросительно взглянул на него.

– Все в порядке, рули, – успокоил его Марат.

Но не все было в порядке. Верней даже, ничего в порядке не было. Впервые в жизни он ехал на деловое свидание такой важности и не имел в голове точного плана действий. Вообще никакого плана. «Все, – сказал себе Марат. – Хватит сушить мозги». Что есть, то есть. А что будет – там видно будет. По опыту он знал, что главное сейчас – расслабиться и о делах не думать. Бесполезно, нет новой информации.

И он еще глубже умял свое тело в кресло и даже слегка вздремнул, пока машина петляла по узким улочкам Старой Риги.

Николай остановил машину на влажной брусчатке у главного притвора Домского собора, уходящего в серое небо своим недостижимым шпилем. Почти тотчас позади мелькнули огни, и на тормозах мягко осел черный представительский «мерседес» с посольским флажком Туниса на боковом флагштоке.

– Прямо будто сам посол! – заметил Марат, выходя из машины. – Пошли, – кивнул он Вадиму. – А ты, Николай, сиди.

Навстречу Марату и Вадиму из посольского «мерседеса» вышел водитель и человек, сидевший с ним рядом. Оба были арабами.

– Извините, – сказал один из них и ловко обыскал Марата и Вадима. – Извините, – повторил он и открыл перед ними заднюю дверь автомобиля.

Пока дверь была открыта, в салоне горела неяркая лампа потолочного плафона. В ее свете Вадим разглядел в глубине лимузина плотного смуглого человека с пышными черными усами, в костюме с галстуком и белым цветком в петлице. На лице у него были темные очки, во рту торчала потухшая сигара, пальцы рук блестели от перстней.

Откуда-то сборку появился другой господин, верткий, с холеными руками и в светлых очках в золотой оправе.

– Илья Кириллов, – представился он Вадиму и Марату. – Разрешите познакомить вас с господином Саидом аль-Аббасом. Господин Марат – господин Аббас. – Рукопожатие. – Господин Аббас – господин… – Взглянув на Вадима, он замешкался.

– Просто Вадим, – сказал Вадим.

– …Господин просто Вадим, – нашелся Кириллов.

Аль-Аббас удостоил рукопожатия и Вадима. Рука у него была холодная, но почему-то потная.

Кириллов пристроился на боковом сиденье и захлопнул за собой дверь. Одновременно он нажал кнопку – полезло вверх звуконепроницаемое стекло, отделявшее пассажирский салон от водителя. Еще кнопка – из переднего сиденья выплыл слегка подсвеченный бар с основательным набором бутылок. Не спрашивая, Кириллов налил Аббасу виски со льдом. Взглядом спросил Марата и Вадима: «Вам?»

– То же самое, – кивнул Марат.

– И мне, – повторил Вадим.

Аббас приподнял хрустальный тяжелый стакан:

– Чюз!.. А теперь – цум верк.

– К делу, – перевел Кириллов.

– Уважаемый господин аль-Аббас, я хочу познакомить вас с нашим новым сотрудником и партнером. Зовите его просто Вадим.

Кирилов перевел.

– Очень приятно, господин Вадим, – Аббас изобразил на лице улыбку, но глаза его, освобожденные от очков, оставались холодными. Словно бы насмотревшись на Вадима и запомнив его, он вновь надел темные очки. Скорее всего, решил Вадим, это были хамелеоны: он всех видел, а его глаза не видел никто. В Палестине такие очки в ходу.

– На этом протокольную часть можно считать законченной, – предложил Марат. – Если у господина аль-Аббаса нет к господину Вадиму дополнительных вопросов.

Вопросов не было.

– Господин Вадим давно мечтал побродить по вашим прелестным улочкам, – продолжал Марат, внутренне усмехаясь над своей велеречивостью, но в то же время отдавая себе отчет в том, что дипломатические переговоры – в них что-то есть. Как бы поднимающее себя в своих же глазах. – Господин аль-Аббас не возражает, если мы предоставим ему такую возможность? Минут на сорок.

Господин аль-Аббас не возражал.

– Пойди погуляй, – кивнул Марат Вадиму.

– Куда?

– А подумай. Не придумаешь – просто гуляй.

– Ясно.

– Ты, Кириллов, тоже пойди погуляй, – предложил Марат, пока Вадим выбирался из лимузина. И негромко добавил: – Следи за ним. В оба. Он повернулся к арабу: – Господин аль-Аббас не возражает?

Кириллов перевел. Аббас в ответ бросил несколько фраз по-арабски. Вадим знаком попросил Марата высунуться из машины:

– У меня нет денег. – И – быстро, еле слышным шепотом: – Он приказал ему: если что – звони.

– У моего сотрудника случайно нет валюты, – объяснил Марат. И тихо спросил, передавая деньги: – Так ты и арабский знаешь?

– Мала-мала, – ответил Вадим. – Нашли время спрашивать! Ну, спасибо. Очень приятно было познакомиться. Чао!

И он двинулся к освещенным улочкам, помахивая зонтиком, как истинный петербуржец или рижанин. Кириллов, помедлив, двинулся за ним по другой стороне улицы. Проходя мимо незаметной в темноте машины Николая, Вадим заметил голову Николая, склоненную к щитку приборов, и понял, что разговор записывается. Черт. Чтобы узнать то, о чем будет говорить Марат с Аббасом, Вадим многое бы отдал. Но реальных возможностей получить запись не виделось.

– Чюз!.. – Аббас сделал еще глоток и раскурил сигару. – Зачем вы мне его привели?

– Я не сомневался, что такой образованный человек, как вы, проработавший в России почти десять лет и закончивший институт Патриса Лумумбы, не может не говорить по-русски. Поздравляю. У вас хороший русский. Во всяком случае, понять можно. Чюз! – Марат тоже сделал глоток. – Я хотел, чтобы вы его увидели лично, поняли, что это не миф, и чтобы его узнали ваши люди.

Он передал Аббасу увеличенные фотографии Вадима.

– На обратной стороне – фамилия и адрес.

Аббас взглянул.

– Так. Годится. Досье?

Марат положил перед ним досье на Вадима и проверочный запрос Гунара.

Пока араб изучал досье, Марат боковым зрением увидел, как Вадим остановил какого-то частника и укатил с ним, не торгуясь. К следующей за ними машине метнулся Кириллов.

События разворачивались без сценария, но интересно.

– Господин Гунар сообщил мне, что вы предлагаете кардинально изменить схему поставки материала, – заговорил аль-Аббас, возвращая Марату досье.

– Господин Гунар не мог вам этого сообщить, так как говорили мы об этом всего час назад, – заметил Марат. Он уже понял, что их разговор с Гунаром транслировался Аббасу, но не хотел обнаруживать этого своего знания раньше времени.

– Я слышал весь разговор от начала до конца по системе «Интернет». Можете не повторять то, что говорили. Альзо. Что за схема?

– Мы получаем груз, оплачиваем его и доставляем в Ригу. Русскую таможню мы берем на себя, рижскую вы берете на себя. Ваша оплата – при получении груза.

– Схема не отличается от предыдущей.

– Отличается. Нет посредников, которые грабили и вас, и нас. И которые – кто-то из них – еще и продал нас Израилю.

– Последнее вызывает мои сомнения. В этом случае почему нет реакции Израиля? Они реагируют быстро.

– Да, я помню, как они взорвали центр в Ираке, – невинно вставил Марат.

Аббас даже лицом потемнел.

– Это был акт международного вандализма!

– Совершенно с вами согласен. А почему он произошел? Потому что произошла утечка информации. А через кого утекает информация? Через таких людей, как вы? Или как я?

Марат почувствовал, что слова его достигли цели.

– Какое количество материала могут выдавать ваши заводы? – вернулся араб к делу.

– Сколько вам понадобится, столько и будут. Только не заводы – у нас всего один такой завод.

– Вдвое – возможно?

– Вполне.

– На порядок?

– То есть в десять раз? Думаю, да.

– За счет чего?

– За счет повышения производительности труда. – Марат еле сдержался, чтобы не расхохотаться: так нелепо звучала эта набившая всем оскомину фраза в контексте деловых переговоров.

– А на два порядка? – настаивал араб.

– В сто раз то есть? Не знаю. В конце концов, можно перепрофилировать на эту же продукцию еще один завод. Все равно половина мощностей простаивает. Но после этого поставки лития придется легализовать.

Теперь задумался аль-Аббас:

– А нельзя ли построить такой завод у нас?

– Можно. Но для него не будет сырья. Наши работают на шламах – ну, на грязи, которая остается от производства цветных металлов – меди, олова, никеля. В сопутствующих рудах всегда остается что-то: платина, золото, редкие земли. В очень маленьких количествах. Поэтому шламов нужно много. Нет, у вас этот завод работать не сможет.

– Мы обдумаем эту проблему, – пообещал Аббас.

Зуммер телефона заставил его взять трубку. Он что-то сказал по-арабски, выслушал и вернул трубку на место.

– Что случилось? – спросил Марат.

– Знаете, куда сейчас зашел ваш маленький господин Вадим? – У араба даже усы свирепо затопорщились.

Марат догадывался, но невинно предположил:

– Может быть, в синагогу?

– В израильское посольство! И прошел к самому послу! И его пропустили!

– Если он агент Моссада, кто может его не пропустить? Но вы зря беспокоитесь, дорогой аль-Аббас. У него ничего нет, никакой информации.

– Он видел меня!

– Да мало ли кто вас видел!

– Он знает мое имя!

– А что, в посольстве Израиля не знают вашего имени и без Вадима? И не догадываются, чем вы занимаетесь?

– Но он может сказать!

– Про литий? Его сочтут сумасшедшим. И потом, если бы у него была нужная информация, зачем ему ехать с нею к израильскому послу в Латвии? Он все мог давно передать в Москве.

– Извините. Возможно, вы правы. – Аббас глотнул виски. – Но тогда – зачем он туда поехал?

– Может быть, нужна какая-то дополнительная информация? Скорее всего. Рабочая. Которую проще получить в посольстве, чем добывать самому. Успокойтесь, Саид, мы держим ситуацию под контролем. Давайте определимся со схемой. То, что происходит с товаром до русской таможни, – наши проблемы. После – ваши проблемы. Напрямую задействованы только четыре человека: вы, я, мой человек и ваш человек.

– За любую ошибку отвечаете своей головой, – предупредил араб.

– А вы за свою – своей, – согласился Марат.

– Это мне говорите вы?

– Это вам скажет ваше начальство. А узнать оно может от кого угодно, в том числе и от нас.

– Абгемахт. Схема связи?

– Через «Интернет» с шифром. Точную схему мои ребята разработают и передадут вам.

– Как?

– Найдем способ.

– Вот как, – сказал Аббас. – Завтра к вам вылетают мои люди, не забыли? И помните зачем? С ними и передадите схему.

У него снова потемнело лицо и затопорщились усы – так распирало его от ненависти.

– Стоит ли торопить события? – попытался смягчить ситуацию Марат. – Мы и сами все сделаем. Публичные аутодафе – средневековье какое-то.

– Нет! – Араб был непреклонен. – Будет сделано так, как приказали мне мои начальники. Весь мир должен знать, как мы расправляемся с врагами нашей родины! Весь мир!

Марат понял, что спорить тут бесполезно.

Еще одна проблема. Ну и деньки!

– О Кириллове, – напомнил он. – Его нужно вывести из игры. Может быть, он чист, а может, и нет: слишком много общался с Гунаром.

– Сделаем, – пообещал араб. – И с господином Гунаром тоже.

– Можно мне от вас позвонить господину Гунару? – спросил Марат.

– Его телефон не отвечает, я звонил.

– Мне ответит. – Марат набрал номер, дослушал до шестого гудка – было условлено, что его люди возьмут трубку только после шестого звонка, – и коротко бросил: – Все. Начинайте. И домой. Вам не придется решать проблемы с господином Гунаром, – сообщил он аль-Аббасу. – Только что у себя на даче он был убит неизвестными злоумышленниками. Нападение было явно корыстным. Пропали многие ценности. Кроме того, сильно пострадала вся аппаратура. Потому что в доме вспыхнул пожар. Видимо, таким образом преступники пытались замести следы… У вас есть еще вопросы ко мне?

– Больше нет.

– Тогда мне пора.

Прощаясь, аль-Аббас задержал руку Марата в своей холодной потной руке:

– Я глубоко удовлетворен встречей с вами, господин Марат.

– Я тоже, – ответил Марат, но искренности в его голосе было меньше.

«Мерседес» укатил. Марат вернулся к «СААБу», в котором маячила голова Николая.

– Ну, что скажешь?

– Класс! – искренне восхитился Николай. – Тебя бы, шеф, в дипломаты. Или в карточные шулера. В покер ты бы играл забойно… Где же Вадим?

– Сейчас должен появиться.

Но Вадим почему-то не появлялся. Появился чем-то удрученный Кириллов, узнал, что шеф уже уехал, еще больше огорчился и исчез. Вадима все не было. Прошел час. Марат начал нервничать.

– Да есть еще время до самолета, почти два с половиной часа, – попытался успокоить его Николай. – Разве что с ним что-нибудь случилось…

– Боже нас от этого сохрани. Пусть на самолет опоздаем, но чтобы с ним – ничего. Хоть молись! – признался Марат.

Прошло еще минут сорок. Улицы Старой Риги стали редеть, в машине похолодало. Николай пару раз заводил мотор, чтобы согреться. Наконец, предложил:

– Вон на углу кафешка. Пойдем хоть перекусим, а то у меня уже живот к спине прилип.

– А появится этот хрен.

– Оставим ему записку.

Так и сделали. На листке чиркнули: «Жди!» – и положили листок под щетку лобового стекла.

Едва за ними, звякнув колокольчиком, закрылась дверь кафе, из-за противоположного угла собора к машине скользнула тень. В руках у Вадима был увесистый камень, обмотанный какой-то рогожей. Но камень не понадобился. У Николая на «семерке» была установлена сигнализация с автоматическим закрыванием замков, так что Марат о двери не заботился. Так произошло и на этот раз. Он закрыл за собой дверь и пошел в кафе. Николай тоже не сообразил, что машина не оборудована сигнализацией. Да и не та это была машина, чтобы кто-нибудь на нее позарился, – «СААБ» 85-го года. Такие машины уже не крадут. А вот Вадиму это было на руку. Бесшумно отворив дверь с пассажирской стороны, он выгреб все магнитофонные кассеты, рассовал их по карманам, для правдоподобности с потрохами, как делают неопытные воры, вырвал из панели приемник «Пионер», подергал магнитофон, но оставил его в покое. Закончив свое черное дело, он открыл бардачок, вывалил из него на пол все содержимое и покинул машину. Дверь так же бесшумно закрылась.

Задами, по темным кварталам позади Домского собора, Вадим пробрался к городскому каналу и вывалил в воду приемник с колонками и все коробочки аудиокассет. Сами кассеты он аккуратно разложил по карманам, чтобы не топорщились, и, сделав небольшой круг по Старому Городу, нашел почту, которая еще работала. За десятидолларовую бумажку работница почты не только упаковала кассеты, но написала на двух языках адрес и сама отнесла посылку в экспедицию, чтобы уже утром она была в Москве. Посылку Вадим адресовал на свое имя до востребования на Главпочтамт.

Теперь можно было возвращаться. В попутном баре он хватанул виски без льда, двинулся к «СААБу» и завернул в кафе, куда зашли Николай с Маратом.

– Виски со льдом, двойное! – потребовал он, подойдя к стойке, и тут же под носом у него оказался мощный кулак Николая.

– Говна ему с мочой, а не виски! – взревел Николай, вытаскивая поддатенького Вадима из кафе. – Мы тут… Случилось! – передразнил он шефа. – Надрался, паскудник, вот это и случилось!

– Ну, виноват! – оправдывался Вадим. – С кем не бывает? Я же не на работе, правильно? И не за рулем? Ну, еще только стакашек – и все, завязываем!

Но они уже бросили его в машину и уселись сами. Николай завел двигатель и только тут заметил погром в салоне.

– Суки! – загремел он. – Ну что за б… страна! Что та, что эта! Ну, совки! Ничего нельзя без присмотра оставить! Смотри, Марат: приемник прямо выдрали, колонки будто ломом выковыряли! И пленки сперли!

– Пленки? – насторожился Марат. – Все?

Николай пошарил по салону.

– Считай, все. Нет, вот две остались, под сиденье закатились.

– Пленки – жалко, – прокомментировал сзади пьяненьким голосом Вадим. – Значит, без музыки поедем. Не в кайф! А как они дверь открыли?

– А никак! – огрызнулся Николай. – Открыта была.

– А надо было запереть, – назидательно проговорил Вадим. – И проверить, хорошо ли заперто. Я на своем автомобиле всегда так делаю.

– Если ты сейчас не заткнешься, я тебе всю морду разобью! – пообещал Николай.

– Понял, – мирно согласился Вадим и заснул. Он не сделал вид, что заснул, а заснул самым натуральным образом: день-то все-таки был не из легких, да и виски в таких количествах он в жизни не употреблял.

Растолкали его уже в Румбуле. Рейсы задерживались, в зале было душно, и решили подождать на свежем воздухе.

– Ну и где же ты гулял? – спросил Марат как бы безразлично, между прочим.

– Да куда ноги шли, там и гулял. Прекрасный все-таки город Рига!

– А израильское посольство как – понравилось?

– А вы откуда знаете, что я там был?

– Мы все знаем.

– Ну, был. Заехал. Как было не заехать, я все-таки гражданин Израиля, хоть и бывший. А посольство – ну, нормально, посольство как посольство, в Москве грязнее. И посол приятный человек, сама обходительность.

– Как ты к нему проник?

– Очень просто. Сказал, что хотел бы увидеть посла, и он меня принял…

– Снимай пиджак, – неожиданно приказал Марат.

– Зачем? – удивился Вадим.

Не вдаваясь в объяснения, они сдернули с Вадима его прекрасный белый пиджак, из-за лацкана пиджака извлекли булавку «жучка», а из-за широкого, по моде сшитого пояса брюк – плоскую коробочку магнитофона.

– О чем вы с послом разговаривали? – спросил Марат.

– Да ни о чем, – искренне признался Вадим.

– Что ж, сейчас услышим…

Николай перемотал пленку, нажал кнопку пуска, раздался звук открываемой двери, шум шагов и голос Вадима:

– Шолом, господин посол.

Другой голос:

– Шолом, адами.

Вадим:

– Канн их ейне платц неймен?

– Яволь. Натюрлих. Зитцен зи битте…

Николай выключил магнитофон:

– Они же на немецком шпарят!

– На идише, – поправил Вадим. – Я же вам говорил, что они похожи. Иврит – дело совсем другое.

– Как же быть? – спросил Николай.

– Так давайте я вам переведу, – предложил Вадим.

– Без тебя обойдемся, – решил Марат. Он бросил на сиденье машины ключи и документы. – Сиди и жди. Придут за машиной – отдай. Будут выступать насчет приемника – пошли подальше.

– А по морде не получу?

– Значит, получишь.

– И справедливо, – добавил Николай. – Потому что это из-за тебя: тебя, кретина, ждали!.. Секунду! Вылезь-ка!

Вадим вышел из машины. Николай обыскал его с ног до головы.

– Нелишняя предосторожность, – одобрил Марат, а Вадим похвалил себя за собственную предусмотрительность. Не вслух, разумеется.

В зале по-прежнему было тесно и душно. То и дело раздавались объявления о рейсах на латышском и английском языках. За стеклянными стойками дремали агенты частных авиакомпаний, которых за последнее время развелось бессчетно. На одной из табличек Марат замети: «Эль-Аль», Израиль, Москва – Тель-Авив.

– Что нужно, – кивнул он Николаю.

Девушка за стойкой благожелательно улыбнулась подошедшим:

– Желаете воспользоваться услугами нашей авиакомпании? Правильный выбор, господа!

– Желаем воспользоваться услугами, верно, – подтвердил Марат. – Вы говорите на идише?

– На идише? – почему-то оскорбилась она. – Я говорю на иврите, английском, немецком и испанском.

– А на идише? – не унимался Марат.

– Разумеется, говорю. Но это не язык, это наречие, базарный сленг.

– Вот нам как раз и нужен специалист по базарному сленгу. – Марат положил перед девушкой стодолларовую купюру. – Эти деньги вы заработаете за шесть минут. Нам нужно, чтобы вы перевели, на слух, без записи, вот эту небольшую кассетку. Она на идише.

– Прямо сейчас? Здесь? Может, мне лучше взять ее с собой и поработать дома?

Марат добавил еще двадцатку:

– Нет. Прямо сейчас и здесь. Нужен смысл, а не языковая точность.

– Ну, давайте попробуем…

Они пристроились в сторонке, на диванчике для отдыха дежурных администраторов и персонала. Николай включил кнопку воспроизведения, а Марат – кнопку записи другого диктофона, который они купили прямо здесь, в зале ожидания.

Пошла запись:

«– Здравствуйте, господин посол.

– Здравствуйте, мой господин».

– Пока это иврит, – прокомментировала девушка.

– Что значит «мой господин»? – спросил Марат.

– «Шолом, адами» – обычная форма вежливого приветствия незнакомого человека.

– Незнакомого – точно?

– Точно. Если знакомый, то «мой дорогой господин Шарон». В этом роде.

– Ну, не отвлекаемся.

«– Могу я сесть?»

– Это уже пошел идиш…

«– Конечно. Садитесь, пожалуйста. Чем могу быть полезен?

– Меня зовут Вадим. Фамилия вам ничего не скажет. Я три года был гражданином Израиля…

– Вы еврей?

– По матери. Записан по отцу – русским. Моя мать в молодости попала на принудительные работы в Германию, а потом за попытку побега – в Освенцим. Поэтому нас впустили в Израиль.

– И отчего же вы уехали? Не понравилось?

– Матери там стало хуже. Обострилась шизофрения, ей все мерещилось, что фашисты облучают ее из космоса. Пришлось вернуться. В Подмосковье, мы там живем.

– Как сейчас здоровье вашей матушки?

– Как ни странно, лучше. Видно, привычный воздух родины. Второй родины.

– Сочувствую и желаю ей скорейшего выздоровления. Так вы не рижанин?

– Нет. Просто случайно оказался в Риге и решил к вам зайти. Чтобы засвидетельствовать свое почтение. И сказать, что иногда скучаю по Израилю.

– Спасибо. Мы ценим такие чувства. Может быть, у вас есть какая-нибудь личная просьба ко мне?

– Есть. Вы ведь часто бываете в Иерусалиме?

– Довольно часто.

– Когда будете в следующий раз, поклонитесь от меня Стене плача. И обратитесь от меня к Господу. От Вадима из Подмосковья. Скажите, что Он всегда в сердце моем и помогает мне жить в самые трудные минуты. А у нас сейчас все минуты трудные. Сделаете это, не забудете?

– Как можно не выполнить такую просьбу, мой дорогой Вадим! Господь наш всегда в наших сердцах и к кому же уповать в тяжкие времена! И это все, о чем вы хотели попросить?

– Все, господин посол. Спасибо, что приняли меня. Желаю вам всего наилучшего.

– И вам тоже. Шолом, дорогой Вадим!..»

Шум шагов. Скрип двери. Николай остановил магнитофон.

– Это и все? – спросила девушка.

– Все, – мрачно сказал Марат.

– Ну, если нужно будет еще что-нибудь перевести, пользуйтесь услугами компании «Эль-Аль».

И она вернулась на свое место за стойку.

– Сукин сын! – вырвалось у Марата. – Вот же сукин сын! Крути-ка еще раз.

Они еще раз, приникнув к диктофону, прослушали пленку.

– Может – шифр? – предположил Николай.

– Чушь! – парировал Марат. – При такой конспирации ни одна система не может существовать. Просто разговор, и все. Дурацкий, но все же – просто разговор. И все. Зачем он ему был нужен?

– Давай спросим.

– Резонно…

Вадима они нашли на том месте, где стояла машина. Он раскрыл над собой зонтик и кутался в лацканы стильного своего пиджака.

– Зачем ты заходил к послу? – прямо спросил Марат.

– А разве на пленке этого нет?

– Не паясничай, устал я от твоих шуточек, сил нет! Ну?

– Но ведь вы сами хотели, чтобы я засветился в посольстве, разве нет? – серьезно, совершенно трезвым голосом спросил Вадим. – Иначе этот жирный араб не поверил бы вам. И вы это знали. Или чувствовали.

– А ты? Ты откуда это узнал?

– Тоже почувствовал. И с нашей стороны, согласитесь, Марат, это был очень сильный ход.

– Согласен. Но у нас без моего приказа не делается ничего! Понял?