Текст книги "Кто стреляет последним"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)

V

Без четверти десять.

Вадим ехал по ярко освещенной кольцевой, и память с непрошеной услужливостью останавливала его взгляд на знакомых местах.

Поворот на Носовихинское шоссе – Сергуня.

Оставшиеся где-то в темноте слева развалины детского санатория – еще трое…

Профессор Осмоловский и его лаборантка.

Алик.

Двое, пристреленные Маратом возле «Руси».

Неведомый Вадиму Барсуков в далеком Иркутске.

Гарик.

Два молодых оперативника, следившие за трансформаторной будкой.

Все, с кем он хотя бы даже отдаленно, косвенно, соприкасался, становились добычей смерти.

Он словно бы нес смерть в себе.

Кто следующий?..

Вадим не спешил. Пока еще спешить ему было некуда. Спереди наплывали и оставались позади дорожные указатели: 6-й километр, 8, 11, 13-й. Щедро освещенные участки МКАД сменялись темными провалами со строительной техникой по обочинам. Обычное дело: навели марафет, отрапортовали, с помпой прокатили мэра и тут же начали доделки. Но Вадиму это было сейчас только на руку.

Развязка кольцевой с дорогой на Белую Дачу была на четырнадцатом километре. Вадим миновал пост ГАИ и свернул на обочину сразу же за телефонными будками. Отметил: машины со следователем Косенковым еще не было. Но едва он заглушил двигатель, как раздался сигнал пейджера. Вадим удивился: для Марата было еще слишком рано. Нажал кнопку, прочитал на дисплее:

«Будьте готовы к любым неожиданностям. Три «БМВ» вышли на МКАД без пассажиров. Курьер будет на месте ровно в полночь. Напоминаю: самолет в 1.55. Попытайтесь задействовать фактор времени. Ждем вашего сообщения. Меркулов».

Вадим сунул пейджер в карман.

«Бээмвухи» без пассажиров. Ясно, подсядут по дороге. А те двенадцать, что приехали на них, остались охранять автобазу. Может, в фурах действительно оружие? Тогда его попытаются вывезти сегодня же ночью. Даже с боем. «Проклятый недоумок!» – обругал себя Вадим за то, что сказал Марату про радиомаяк Это было непростительной, преступной ошибкой. Но откуда он тогда мог знать про фуры?

«Попытайтесь задействовать фактор времени». Только на это у Вадима и была вся надежда.

И хотя в сообщении Меркулова не было ничего, что могло бы реально помочь Вадиму, он ощутил к Меркулову благодарность. Особенно его тронуло слово «ждем». Не «жду», а именно «ждем».

Вадим почувствовал себя не таким одиноким.

Начало одиннадцатого. По крыше «Запорожца» забарабанил дождь. На востоке погромыхивало, оттуда надвигалась гроза. Натянув на голову куртку, Вадим проскочил к телефонным будкам. Как ни странно, все три трубки были на месте и в них гудело. Но эти заразы могли жрать жетоны, а с абонентом не соединять. Для проверки нужно было кому-нибудь позвонить. Вадим набрал телефон Петровича. Тот словно бы ждал его звонка.

– Ты уже слышал? По Московской программе сказали – про твою семью! Украли, сволочи! Я ж говорил: нужно было их посадить! Сразу же, еще до телеграммы!

– Нельзя было, – возразил Вадим.

– Можно! Нужно! Я дурак! И ты дурак! И твой Меркулов дурак! До генерала дослужился, а ума не набрался! Все просрали! Что теперь делать?

– Мы уже знаем, где они, – попытался успокоить его Вадим.

– Точно знаете? – переспросил Петрович.

– Почти.

– Почти! Это как баба: почти беременная! Они хоть живы?

– Живы. И здоровы. Я сегодня разговаривал с Ритой и с матерью.

– И то слава Богу!.. Может, как-нибудь обойдется? Как думаешь?

– Надеемся, – ответил Вадим. – Я вот о чем хотел вас попросить. Ключ от гаража я бросил в свой почтовый ящик. Если со мной что-нибудь случится, пошарьте в шкафчике в гараже. И что найдете – суньте в пакет, который я вам дал. Сделаете?

– Случится, случится! – рассердился Петрович. – С тобой уже сто раз могло все случиться? И сейчас не случится! Только сам в пекло не лезь!

– Постараюсь…

Вадим вернулся в машину. Гроза уже приблизилась к самой Москве, вовсю хлестал дождь, раскаты грома заглушали гул проходящих по кольцевой тяжелых грузовиков.

Вадим откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Нужно было собраться с мыслями. Но мысль была только одна: «Скорей бы все это кончилось!» И вместо того чтобы попытаться подготовиться к разговору с Маратом, Вадим стал думать о том, как хорошо будет, когда все это кончится: взять своих и поехать в Перхушково. Сразу, не заезжая даже домой. Бензобак залит под завязку, две полные канистры в багажнике. Нет, не в Перхушково. На юг, к морю, под Геленджик. Как когда-то ездили – в давние счастливые годы. С матерью, Ритой и совсем еще маленькой Аленкой. Как хорошо будет въезжать из ранней московской весны в щедрое южное лето, покупать по дороге клубнику и черешню, останавливаться на ночлег на придорожных стоянках среди такого же кочевого, как и они, беззаботного люда, кипятить на паяльной лампе чайник, а потом лежать на надувных матрасах, глядя на низкие крупные звезды, пока не снизойдет блаженный счастливый сон.

Как будет радоваться новым местам и новым людям мать.

Как будет болтать Аленка.

Как будет беззаботно, как когда-то, смеяться Рита…

Сзади посигналили. Вадим оглянулся. Почти впритык к телефонным будкам стоял светлый «жигуленок», из открытой дверцы высовывался Косенков и махал рукой. Вадим перебрался в его машину.

– Был сигнал? – спросил Косенков.

– Пока нет. – Вадим взглянул на часы: половина одиннадцатого. – Скоро будет.

Ожила рация:

– «Первый» вызывает «Двадцать седьмого». Прием.

Водитель взял микрофон:

– Я – «Двадцать седьмой».

– Как слышите меня?

– Слышу вас хорошо.

– Проверка связи.

Рация умолкла.

– Гроза, – заметил Косенков.

– Гроза, – согласился Вадим.

– Это хорошо или плохо?

– Что?

– Гроза.

Вадим пожал плечами:

– Понятия не имею. А по-твоему?

– Может, хорошо. – Косенков задумался, будто бы задремал, и добавил: – А может, и плохо.

И тут пропищал пейджер.

«299-12-16. М.»

Вадим и Косенков разом выскочили из машины и втиснулись в телефонную будку. Вадим бросил жетон и набрал номер:

– Алло!

– Это ты? – услышал он голос Марата. И тут же нажал на рычаг. Связь прервалась.

– Ты что?! – возмутился Косенков.

– Не мешай!.. – Вадим бросил еще один жетон и снова набрал номер. – Слушаю!

– Что там у тебя такое? – раздраженно спросил Марат.

– Автомат плохо работает.

– Откуда ты звонишь?

– Тебе адрес назвать? И сказать, где я буду ждать твоих кадров?

– Плевать мне на адрес! Сколько тебе нужно, чтобы доехать до кольцевой?

– Смотря куда.

– В среднем!

– Час. Или полтора.

– Ты что – на велосипеде?

– Но у меня же не «БМВ», всего-навсего «Запорожец».

– Встретимся ровно в двенадцать. Где?

– Называй, – предложил Вадим.

– Шестидесятый километр.

– Тридцатый, – не задумываясь, сказал Вадим и снова тотчас прервал связь.

– Ты что делаешь?! – заорал Косенков. – Совсем спятил?!

– Не лезь! У него нет времени. А у нас есть.

– Понял. Все понял! – закивал Косенков. – Молчу.

На этот раз, прежде чем набрать номер, Вадим выждал минуты три.

– Куда ты все время пропадаешь? – спросил он, услышав «алло» Марата.

– Я пропадаю?! Ты что, твою мать, не мог нормального телефона найти?!

– Не я же эти автоматы делаю. Так что: тридцатый километр?

– Значит, там будут твои менты?

– А на шестидесятом – твои?

– Сто десятый.

– Сорок восьмой.

– Седьмой.

– Девяносто третий. У нас с тобой прямо лото!

– Хорошо, на девяносто третьем, – неожиданно согласился Марат.

– Я передумал, – нахально сказал Вадим. – На тридцать шестом.

Он прервал связь и выждал уже минут пять.

– Послушай, ты, ублюдок! – проговорил Марат, когда Вадим снова набрал номер. – Мне все равно, на каком километре мы встретимся. Мне нужно только, чтобы там не было ментов!

– А мне, ублюдок, нужно, чтобы там не было твоих, – ответил Вадим. – Ну что, будем дальше ругаться? Давай. Только учти, у меня осталось всего два жетона. А до метро ехать минут пятнадцать. Может, поговорим по-деловому?

– Что ты предлагаешь? – спросил Марат.

– Сделаем по-честному. На кольцевой – сто четырнадцать километров, правильно?

– Ну?

– Бросим жребий. Нарежем сто четырнадцать бумажек, напишем на них номера. И какой вытащится, там и встретимся.

– Где же мы этот жребий будем бросать?

– Где скажешь.

– Годится. Подъезжай. На Садовое кольцо, возле…

Вадим быстро нажал на рычаг.

– Ну, ты даешь! – восхитился Косенков. – Прямо кайф!

– Потом будем кайфовать, – хмуро ответил Вадим и посмотрел на часы: без пяти одиннадцать. Он снова набрал номер.

– Ты сказал: на Садовом кольце. Где на Садовом?

– Возле Центрального парка культуры и отдыха. Пока едешь, мы нарежем бумажек.

– Согласен, – сказал Вадим. – Только приеду не я.

– А кто?

– Неужели ты думаешь, что я припрусь с грузом прямо к тебе в лапы? Рядом со мной тут – мой офицер связи. Его фамилия Косенков. Он и приедет. А потом мне сообщит… Ну? Думай быстрей, у меня остался всего один жетон.

– Не годится, – сказал наконец Марат. – Долго. Пока он приедет. Пока заготовим бумажки…

– А ты куда-нибудь спешишь? – невинно поинтересовался Вадим. – У нас с тобой вся ночь впереди… Хорошо, предлагаю последний вариант, – решительно сказал он. – Честный.

– Какой?

– Сначала я хочу, чтобы ты понял: мне не нужны ни погони, ни перестрелки. Мне нужно только одно: отдать тебе груз, получить своих и спокойно уехать. Ты это понял?

– Понял.

– Тогда слушай внимательно. Учти: я не задаю тебе никаких наводящих вопросов, ничего не подсказываю, вообще ничего не говорю. Так?

– Так, – согласился Марат.

– А теперь быстро, не задумываясь, назови любую цифру из первого десятка. Любую: от единицы до десяти! Ну?

Марат чуть помедлил и сказал:

– Шесть.

VI

И сразу счет времени пошел на минуты.

23.08.

Рванули с места и ушли вперед милицейские «Жигули» с Косенковым.

23.13.

Вадим пересек мост через Москву-реку и сбавил скорость.

Справа на обочине, сразу за мостом, темнели три бульдозера и экскаватор «Камацу». Напротив, на другой стороне кольцевой, стояли еще два бульдозера и грузовик с компрессором. Вадим все это рассмотрел, когда подъезжал сюда на меркуловской «Волге». Он еще тогда решил, что будет ждать Марата не на внутренней стороне кольцевой, как договаривались, а на внешней – как раз напротив назначенного места встречи. Между бульдозерами, за грузовиком, можно было спрятать «Запорожец», оттуда удобно было наблюдать за происходящим, а как только понадобится – можно будет сразу же пересечь кольцевую, поперек: бетонный разделительный надолб начинался метрах в двадцати за мостом.

Вадим знал, что еще пятнадцать минут назад, когда Марат делил сто четырнадцать на шесть, на правой обочине стояли три муровские машины с группой захвата. Сейчас не было ни одной. И людей не было: они будто растворились в темноте за экскаватором и бульдозерами.

Пока все складывалось удачно. Очень удачно. Даже слишком удачно.

Вадим поехал быстрей. Он уже проскочил разрыв между мостом и разделительным надолбом, теперь – чтобы оказаться у моста на внешней стороне кольцевой – нужно было развернуться на развязке между МКАД и Каширским шоссе. Двадцать четвертый километр. Шесть минут туда, шесть обратно. Нормально.

В полукилометре от моста Вадим заметил приткнувшийся к обочине «КАМАЗ» с крытым брезентовым верхом, но не обратил на него внимания.

23.16.

В кузове «КАМАЗа» Меркулов посмотрел на часы и спросил у Федорова, прильнувшего к окулярам стереотрубы, нацеленной на место засады:

– Как там?

– Пока все тихо. – Федоров тоже взглянул на часы. – Турецкому не пора объявиться?

– Должен. Вот-вот!..

23.18.

Движение на Ленинградском шоссе было довольно оживленным, но красную «тоёту» Турецкий увидел еще издали. Она шла в левом ряду, не пытаясь обгонять попутные «Волги» и «Жигули». Справа тащился желтый огромный молоковоз с цистерной на прицепе.

– Приготовься! – бросил Турецкий молодому лейтенанту милиции, стоявшему возле гаишной машины с жезлом в руках. – Вон они!

– Вижу!

Лейтенант шагнул на проезжую часть.

Но и за рулем «тоёты» был не дурак. Он тоже еще издали заметил «Жигули» ГАИ и решил не рисковать: сбросил скорость, дождался, когда сзади подтянется молоковоз, и, едва тот поравнялся с гаишным «жигуленком», прибавил газу. Лейтенант замахал жезлом, засвистел, но водитель «тоёты» его даже не увидел. Молоковоз затормозил, шофер решил, что останавливают его.

– Езжай, езжай! – крикнул ему лейтенант и растерянно обернулся к Турецкому. – Что делать?

«Тоёта» была уже на мосту через канал, она явно шла к кольцевой.

– За ней! – приказал Турецкий Яковлеву. – Постарайтесь обогнать. Если успеете раньше меня, у поста на Варшавке устройте пробку! А я – через город. Жмите!

Оперативники кинулись к машине.

– Поехали! Быстро! – кивнул Турецкий лейтенанту. – Может, я поведу?

– Извините, но я мастер спорта по ралли, – возразил лейтенант.

– Вперед! Покажи, какой ты мастер!

Взвыла сирена, завертелся маячок на крыше, машина рванулась с места. Турецкий был не робкого десятка и знал толк в быстрой езде. Но и у него душа обмирала и от ужаса закрывались глаза, когда гаишный «жигуль» вылетал на встречную полосу лоб в лоб с идущими по ней машинами или когда, проскакивая на красный свет, чудом уворачивался от автобусов и грузовиков.

Ленинградка.

Беговая.

Садовое…

Через семнадцать минут они уже сворачивали к Варшавке.

«Успеем! – понял Турецкий. – Если, конечно, вообще доедем!..»

23.32.

Вадим загнал «Запорожец» за грузовик с компрессором, заглушил двигатель и выключил габариты. Вышел из машины, осторожно выглянул из-за грузовика. На той стороне было тихо, не заметно было никакого движения. Гроза сместилась куда-то к югу. На фоне зарева от городских огней, стоявшего над Москвой, отчетливо вырисовывались силуэты экскаватора и бульдозеров.

Дождь прервался. По кольцевой в обе стороны время от времени проходили легковушки и грузовики, далеко по обочинам разбрасывая скопившуюся на асфальте воду. Почему-то явственно воняло кошачьей мочой. Вадим принюхался, понял: запах шел от бетона разделительного надолба – такая, видно, была краска, не успевшая высохнуть из-за дождя.

Он напряженно всматривался в освещенные гирляндой фонарей пролеты моста. Именно оттуда, по его расчетам, должны были появиться три синие «БМВ» с командой Марата. И должно было это произойти с минуты на минуту.

Они и появились. Но не на мосту, а со стороны Каширки. Три. Одна за одной. Пролетели в пяти метрах от грузовика, за которым стоял Вадим. Он поразился: все три машины шли без пассажиров. Об этом Меркулов предупреждал, но они уже давно должны были взять команду Марата. Может быть, маратовские кадры ждут «бээмвухи» где-нибудь в районе Капотни или Волгоградки? Или той же Белой Дачи? Тогда минут через двадцать они должны будут появиться со стороны моста, уже с пассажирами.

Все равно непонятно: тогда какого лешего им нужно было ехать по кольцевой, а не через город? Они бы выиграли как минимум пятнадцать или даже двадцать минут. А двадцать минут – и Марат не мог этого не понимать – могли решить все дело.

И не успел он об этом подумать, как уловил какой-то посторонний звук в привычном шуме проезжающих по МКАД машин. Звук усиливался, он уже перекрывал гул двигателей даже тяжелогрузных фур. Вадим высунулся из-за грузовика и обомлел: к мосту приблизился вертолет. Транспортный. «МИ-8». Снизился почти к самой земле, метров на пятнадцать, не больше, завис над бульдозерами и «Камацу». Вспыхнули бортовые прожектора, освещая пространство внизу, и тут же погасли. Полетел вниз канат, по нему стремительно заскользили к земле темные фигуры десантников.

Их было ровно двенадцать.

Вертолет взмыл и ушел в сторону. И тотчас же загремели выстрелы: одиночные, словно захлебывающиеся от поспешности, и короткие автоматные очереди. И уже через минуту все стихло.

Что там произошло, – там, на раскисшей от дождей глине, за бульдозерами и экскаватором? Хоть беги и смотри! Но нельзя было бежать. Нельзя! Что бы там ни произошло.

23.41.

От напряжения у Вадима заломило в висках. Глаза привыкли к темноте, он видел, как на той стороне кольцевой вдоль обочины передвигаются какие-то люди, словно бы таскают тяжелые мешки. Но кто таскает и кого таскают – понять это было невозможно. И еще одно сверлило мозг: знают ли об этом Федоров и Меркулов.

Они знали. И так же, как для Вадима, появление вертолета было для них полнейшей и ошеломляющей неожиданностью.

– Вот, значит, что было под брезентом на маратовской автобазе! – воскликнул Меркулов. – Никакие не фуры! Никакое не оружие из Приднестровья! Вертолет! Все продается! Проклятое время! Проклятая Богом страна! И вот почему «бээмвухи» были пустые! Они должны были забрать их – после дела! Не догадался! Совок проклятый!

– Да как же можно было догадаться! – попытался успокоить его Федоров.

– Обязан был! За это мне деньги платят!..

При первых звуках выстрелов Меркулов схватил Федорова за плечо.

– Что там происходит?

Не отрываясь от стереотрубы, Федоров показал рукой на монитор включенной видеокамеры:

– Сами смотрите!

На экране сновали зеленоватые фигурки, сходились, падали, поднимались, снова сталкивались. Мелькали вспышки выстрелов: короткие – пистолетные, длинные – из автоматов. Но где чьи люди – не различить.

23.43.

Включилась рация:

– «Третий» вызывает «Первого».

«Третий» – это был старший группы захвата, посланной сюда, на девятнадцатый километр.

Федоров выхватил из рук оператора микрофон:

– Я – «Первый». Слушаю!

– Докладываю: десант обезврежен. Обезврежен десант. Пять трупов, трое раненых, четверо взяты.

– Наши потери? Есть?

– Есть. Двое. Насмерть. Трое ранены.

– Нашим «скорая» нужна?

– Нет. Царапины.

– А тем?

– Да пусть хоть сдохнут!

– Главный объект на подходе, – предупредил Федоров. – Движется от Капотни.

– Готовы. Ждем.

– До связи!..

Федоров вернул микрофон оператору:

– Еще двое… Молодые ребята. Будущее нашей несчастной России. Как же смотреть в глаза их женам, детям, их матерям! Не уберег!

– Не уберегли, – поправил Меркулов. – Такая уж у нас работа, Юрий Александрович. Такая вот она, эта проклятая работа!.. Да куда же Турецкий с Яковлевым запропастились?!

23.46.

В последний раз завизжали на повороте шины «жигуленка», машина резко затормозила перед ярко освещенным постом ГАИ. Погас проблесковый маяк, умолкла сирена.

– Останавливай весь транспорт! – приказал Турецкий лейтенанту и подбежал к гаишнику, проверявшему документы у водителя «МАЗа» с двадцатиметровым кузовом.

– Генпрокуратура России, старший советник юстиции Турецкий. Не проходил здесь красный микроавтобус «тоёта»? Минут пять – десять назад?

– Красная «тоёта»? Нет.

– Точно?

– Точно.

– Немедленно перекрыть движение! Заводись! – приказал Турецкий водителю «МАЗа». – И вставай поперек дороги! Быстро, быстро!

Перед лейтенантом, вышедшим на середину проезжей части с поднятым вверх жезлом, уже затормозило несколько машин. Движение было не слишком оживленным, но подходили все новые «Волги», «Жигули» и грузовики.

Турецкий извлек из кобуры свой «ПМ», передернул затвор, сунул руку с пистолетом в карман куртки и побежал по обочине вдоль растущего затора, высматривая красную «тоёту». Он увидел ее под Варшавской эстакадой, она застряла в пробке. Рядом с водителем сидел второй, его напарник. В глубине микроавтобуса виднелись три женские головы, это были мать, жена и дочка Вадима. Слева от «тоёты» стояли «Жигули» с Яковлевым и оперативником. Они явно блокировали «тоёту» – на случай, если та развернется и попытается уйти в обратную сторону.

«Грамотно», – отметил Турецкий.

Он обошел «жигуленок» сзади, жестом приказал Яковлеву и оперу: на выход. Они поняли Турецкого без слов: вылезли из машины – неспешно, словно бы разминаясь после дальней дороги.

Турецкий открыл дверцу «тоёты» с пассажирской стороны.

– Ребята, закурить не найдется? А то сколько еще торчать в этой пробке?

Ни водитель, ни его напарник на Турецкого даже не посмотрели. Они тревожно вглядывались вперед, пытаясь понять причину задержки.

– Пошел отсюда, козел! – раздраженно бросил пассажир «тоёты» и потянулся закрыть дверь.

Турецкий вскинул свой «ПМ»:

– Не двигаться! Шевельнетесь – конец!

Одна из женщин в глубине микроавтобуса испуганно вскрикнула, а другая неожиданно засмеялась и громко сказала:

– Так их, фашистов! Зер гут!

Тем временем Яковлев с опером распахнули вторую дверь и выбросили водителя из машины. Через полминуты он был уже в наручниках. Яковлев обежал «тоёту», ткнул пистолетом в бок пассажира, которого Турецкий держал на прицеле:

– Вылезай! Руки за спину!

Наручники защелкнулись и на этом.

Турецкий кинулся, лавируя между машинами, назад, к посту.

– Открывай движение! – на ходу крикнул он лейтенанту, вбежал в стекляшку ГАИ и связался с Меркуловым.

– Почему раньше не доложил?! – едва выслушав его, гневно бросил Меркулов.

– Пытался на ходу – сплошной треск. И не о чем было докладывать.

– Закончишь – двигай к Каширке. Там все наши машины. Вадиму сообщил?

– Нет еще.

– Какого дьявола ждешь?! Немедленно звони! Передай: десант убран. Конец связи.

– Марат приехал? – успел спросить Турецкий.

– Подъезжает!..

Турецкий схватил трубку городского телефона, вытащил листок с номером пейджера и набрал телефон оператора фирмы «Информ-Экском».

– Передайте для абонента 10-132: «Десант убран. Семья у нас. Немедленно уезжай. Турецкий».

– Принято, – сообщила девушка-оператор.

– Через сколько времени придет текст?

– Минут через шесть-семь.

– Поскорей, миленькая! – взмолился Турецкий. – Как можно скорей!..

23.58.

– Есть перехват! – сообщил оператор Федорову. – Радиотелефон!

В динамиках зазвучало:

– Ашот! Слышишь меня?.. Ашот!..

– Слышу, да. Слышу.

– Что у тебя с голосом?

– Так, охрип немного…

Марат не мог знать, что Ашот, скованный наручниками, сидит в грязи, привалившись спиной к гусенице бульдозера, а рядом с ним – двое в черных вязаных шапках с прорезями для глаз: один держит перед ним трубку радиотелефона, а второй упирает ствол пистолета ему в горло. Но что-то Марата насторожило.

– У вас там все в порядке?

– Все, шеф, все.

– «Тоёта» пришла?

– Нет еще, не пришла.

– «Ауди»?

– Тоже нет.

– Что за черт?.. Снайперы на месте?

– На месте, шеф. Все на месте.

– Сейчас буду…

Связь прервалась.

– Умница! – сказал Ашоту второй и вырубил его ударом рукоятки пистолета в висок. Ашот кулем свалился на бок.

Федоров приказал оператору:

– Передать всем: начать операцию!..

0.03.

На мосту появилась красная «семерка», притормозила и остановилась на обочине рядом с экскаватором. Водитель и пассажир вышли. Вадим не видел их лиц, но узнал сразу: это были Николай и Марат. Да никого другого здесь быть и не могло. Вадим понял: Марат сменил машину, «девятка» была засвечена. И почти тотчас мимо Вадима промелькнула белая «ауди», оснащенная, как машина правительственной охраны. Она круто развернулась на мосту, объехала красную «семерку» и остановилась метрах в десяти впереди нее.

Где-то Вадим уже видел эту «ауди». Очень знакомая была машина. Видел. Точно. Но где и когда – вспомнить не смог.

Водитель вышел из «ауди» и направился к «семерке». Николай сунул руку в салон и на секунду включил дальний свет – убедиться, что к ним идет именно тот человек которого они ждали.

Вадим обмер.

Это был Грошев.

Да, он. И «ауди» была его: возле нее он давал интервью телевизионщикам, когда взяли Сильвио и Родригеса.

Он! Бывший член Государственной думы России! Начальник Регионального управления по борьбе с организованной преступностью! Генерал милиции!

И он приехал не для того, чтобы арестовать Марата.

Совсем не для этого!

Грошев подошел к «семерке», пожал Марату и Николаю руки. Сыпанул дождь. Все трое влезли в машину.

Вадима захлестнуло отчаяние.

«Они его не возьмут! – понял он. – Не возьмут! Даже если возьмут – отмажется! Отмажут! Тот же Грошев! И наверно – не только он! Вывернется. Снова вывернется!..»

На смену отчаянию вдруг пришла леденящая ярость.

«Нет. Нет! На этот раз – не вывернешься!..»

Вадим завел «Запорожец» и вырулил за грузовик, не зажигая огней.

Внутренняя сторона кольцевой была пустынна, а по внешней необычно плотным для этого времени потоком шли машины: рассасывалась пробка, устроенная Турецким на варшавской развязке возле поста ГАИ.

Вадим терпеливо ждал. Поток стал редеть. Вадим включил турбонаддув. Двигатель поревывал, как у гоночной «Формулы-1» перед стартом.

В потоке машин наметился просвет. Он приближался.

Пискнул пейджер. Но у Вадима не было уже ни секунды, чтобы прочитать текст.

Все! Вадим включил фары, вжал в пол педаль газа.

«Прости меня, Господи».

И швырнул машину в просвет.

Трое в «семерке» успели лишь увидеть, как на них стремительно несется что-то слепящее. И больше они не видели ничего.

Марат получил свой груз.

«Запорожец» Вадима фугасом врезался в боковину «семерки», рванули канистры с бензином, огромное дымное пламя взметнулось над кольцевой.

– Что он делает?! – в ужасе закричал Меркулов. – Господи, что он делает?!

Еще рвануло – бензобак «Запорожца». И тотчас же – бак «семерки». Высоко вверх и на десятки метров в стороны разлетелись искореженные куски металла и человеческих тел.

Вспыхнула «ауди».

– Всех – на девятнадцатый километр! – приказал оператору Федоров. – Вызвать пожарных, «скорую»!

Меркулов спрыгнул с высокого борта «КАМАЗа» на землю и тяжело побежал к мосту. Федоров мельком взглянул, работает ли видеокамера, бросился следом.

Рвануло еще раз – бензобак «ауди».

Когда Федоров и поотставший от него Меркулов подбежали к пожарищу, там уже были оперативные машины, подоспевшие с Каширки, две «скорые» и три пожарных машины.

Но ни врачам «скорых», ни пожарникам уже нечего было делать.

Все было кончено.

Известный подмосковный бизнесмен господин Костиков, гражданин России, Израиля и снова России, поднял и возложил свой крест на свою Голгофу. Господь послал ему это испытание и дал силы выполнить его до конца.

И он его выполнил.

Смерть, которую он нес в себе, встретила его за последним порогом жизни, протянула нежную девичью руку и увела из грохота взрывов и всепожирающего огня…

1.40.

Операция завершилась. Но до самого утра сновали по Москве милицейский фургоны, свозя в Лефортово и Бутырку бандитов, вытащенных из постелей, вырванных из машин и сброшенных с высоких табуретов ночных баров.

Империя Марата перестала существовать.

В одночасье.

Как Советский Союз…

Был уже четвертый час ночи, когда черная «Волга» с Меркуловым, Турецким, Яковлевым и Косенковым въехала во двор Генеральной прокуратуры. По пути, у ярко освещенных палаток возле Курского вокзала, Турецкий попросил водителя остановиться и купил бутылку кристалловской водки.

– Двадцать две тысячи, – сказала продавщица.

– Это еще почему? – возмутился Турецкий. – Она же всегда стоила восемнадцать!

– Ночной тариф, – объяснила продавщица. – Ночью всегда все дороже.

Турецкий не стал спорить. Она была права. Да, ночью всегда все дороже.

Кроме человеческой жизни.

Они молча поднялись в кабинет Меркулова. И первое, что сделал Меркулов: распахнул слипшиеся створки окна и вышвырнул во двор настольную лампу. Потом достал из сейфа четыре стакана и разлил водку, всем поровну.

– Помянем наших.

– И Вадима, – сказал Турецкий.

– Конечно, – согласился Меркулов. – Он тоже был наш.

И они выпили.

Помолчали.

Турецкий собрал стаканы и поставил их в сейф. На глаза ему попалась папка, оставленная Меркулову Вадимом.

«Он за ней уже не приедет…»

Турецкий положил папку на стол перед Меркуловым:

– Отправьте ее в израильское посольство. Это была его просьба.

– Это политическое решение, – заметил Меркулов.

– Так и примите его!

Меркулов придвинул блокнот и написал:

«Уважаемый господин посол!

Направляю Вам документы, собранные бывшим гражданином Вашей страны господином Костиковым, а также информацию, полученную Генеральной прокуратурой России.

Не сомневаюсь, что она является для Израиля в высшей степени актуальной.

С уважением – заместитель Генерального прокурора Российской Федерации государственный советник юстиции 2-го класса К. Д. Меркулов».

На следующее утро нарочный отвез папку в посольство.

Израиль, как всегда в таких случаях, реагировал быстро и остро.

Через четыре дня Информационное агентство Латвии сообщило:

«Вчера вечером неизвестными преступниками был расстрелян из автоматов автомобиль сотрудника тунисского посольства, дипломата господина Саида аль-Аббаса. Г-н аль-Аббас и два его телохранителя убиты. Преступникам удалось скрыться».

Еще через неделю все информационные службы мира обошло известие о мощном взрыве, уничтожившем научно-исследовательский центр неподалеку от Триполи…

А к Москве тем временем подступило лето. Оно было неровным, как жизнь. Последние журавлиные клинья тянулись на север. Внизу под ними была иерусалимская Стена плача и рядом с ней – божественный перст калязинской колокольни, возвышавшийся над осиротевшей землей.

«Отпусти ему грехи вольныя и невольныя…»

Совсем недавно все это было.

В апреле и мае 1996 года.