Текст книги "Кто стреляет последним"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

Турецкий покачал головой:

– Какое же это все-таки паскудство! Работать – и знать, что кто-то из своих тебя продает!

– Паскудство – не знать, – поправил Меркулов. – Когда знаешь, можно хоть как-то подстраховаться. Кстати, кто бы ни проявил интереса к этому делу, хотя бы случайного, – на заметку. И сразу звонок мне. Дело Осмоловского дает нам шанс выйти на эту сволочь. Или на этих сволочей, – поправился Меркулов, – так что держи меня в курсе всех подробностей.

Он грузно поднялся со скамейки.

– Не молодеешь ты, Костя, – с грустью заметил Турецкий.

– Да и ты, Александр Борисович, из мальчукового возраста выползаешь.

– Обижаешь!

– Да? А вон смотри, какая блондинка пошла, пятый номер бюста, а ты? Хоть бы глазом повел! Это и есть, Саша, зрелость. Дома как?

– Все в ажуре. И чем дальше, тем лучше.

– Рад за тебя. И это тоже знак зрелости. Но это грустный знак. Потому что чем дороже тебе человек, тем труднее его потерять.

– С какой это стати я должен терять Ирину? – не понял Турецкий.

– Боюсь, что не ты потеряешь Ирину, а скорее – она тебя. Оставим. Эти издержки входят в нашу профессию. Знаешь, какая мысль пришла мне в голову? Ты никогда не слышал, как в Африке ловят обезьян? Без всяких сетей. Берут кубышку с узким горлом, привязывают ее покрепче, а внутрь кладут кокосовый орех. Обезьяна спускается с дерева, сует руку в кубышку, хватает орех – и все. С орехом руку она вытащить не может, а разжать пальцы и оставить орех – сама суть психологии ей этого не позволяет. Нам бы вот такую кубышечку!

– А что, построим, – предположил Турецкий. – Что мы, глупее африканских аборигенов?

– Так-то оно так, но и наши обезьяны не глупее нас.

– Чушь! – горячо возразил Турецкий. – У них главное – хватательный рефлекс. И уж коль он что-то схватил, не отпустит.

– Что ж, дай Бог нашему теляти ихнего волка съесть, – заключил разговор Меркулов.

II

Обиходив мать, Вадим густо заправил борщ капустой, собрал в полиэтиленовые мешки скопившийся мусор и как был, в старом тренировочном костюме, побежал на помойку. На обратном пути, со скамейки чахлого скверика перед домом, его окликнул местный участковый инспектор, которого все в округе называли Петровичем. Ему было за сорок, звание он имел «старший лейтенант», а почему так плохо шла служба, разные на этот счет ходили толки. Кто говорил, что особой служебной прыти не выказывает и потому с начальством не ладит. Кто вспоминал, как он посадил за мелкое хулиганство сына тогдашнего директора птицефабрики – фигуры здесь столь же значительной, как канувшие в небытие секретари райкомов. И хотя с тех пор начальство сменилось дважды, неприязнь к строптивому участковому передавалась, вероятно, по наследству. Когда же, случалось, за пивком мужики сами задавали Петровичу этот вопрос, он отвечал старым анекдотом про еврея, который трижды строил дом, и трижды его разрушала гроза. А когда, отчаявшись, он вопросил Всемогущего: «За что, Господи?!» – то услышал в ответ: «Ну, не нрависся ты мне, не нрависся, и ничего не могу с собой поделать».

Между тем дела на его участке были, сравнительно с другими участками, в порядке, молодежь особо не озоровала, торговцы блюли чистоту, жалобы рассматривались не слишком торопливо, но основательно. В общем, Петровича в округе уважали, и многие огорчились бы его переводу. Но никакой перевод ему не светил, да и не согласился бы он сам: здесь квартира, клочок земли, курятник-дачка, жена хорошо пристроена – заведующая детским садом, дети растут. Все хорошо. А те, кто вместе с ним кончал милицейскую школу и рвался к карьере, кто с третьим инфарктом ходит, а генералов среди них что-то не видно.

Петрович, как всегда, курил «Приму», вправляя ее в мундштук. Вид у него был обычно благодушный, но сейчас, как показалось Вадиму, тень какой-то озабоченности лежала на его густо загорелом лице с белой полоской на лбу, под козырьком форменной фуражки.

– Присядь, – поздоровавшись за руку, кивнул он Вадиму. – Есть минута?

– Для вас – всегда.

– Держи. – Петрович подвинул к Вадиму узелок, в котором Вадим сразу узнал свою одежду – ту, что бросил в санатории. – Твое?

– Мое.

– Хочу сказать спасибо тебе за дочку, – продолжал Петрович, выковыривая из мундштука окурок.

Вадим улыбнулся, вспомнив вчерашние танцы:

– Прекрасные данные у Наташи. Ей бы партнера повыше, чем я, да хорошего балетмейстера – международные призы брала бы.

– Я не про то. Спасибо – за то, что ты ее, может быть, спас. От этих подонков всего ждать можно. Какие-то не наши, чего их сюда принесло?

– Да они, может, не за ней гнались, – предположил Вадим.

– За тобой, что ли? – усмехнулся Петрович. – Просто ты им перекрыл дорогу. Ты хоть слышал, что там было-то?

– Да уж слышал, весь дом толкует. Три трупа, говорят.

– Туда им и дорога, пусть бы хоть все друг друга перестреляли. А что Леха утонул по пьянке – слышал?

– Да.

– Вот его жалко. Алкаш был, но безобидный… Меня, Вадик, во всей этой истории только одно смущает… Как ты, говоришь, убежал от этих троих?

– Мимо санатория, там такой овражек. Знаете?

– Овражек-то знаю. И санаторий, будь он неладен, знаю. А вот как твой узелок оказался внутри санатория – вот этого я не знаю.

– Хотите знать?

Петрович внимательно посмотрел на Вадима и покачал головой.

– Нет. Я его сегодня утром нашел, решил пройтись по санаторию, просто так. А если бы вчерашняя бригада его нашла, они бы очень даже заинтересовались. Где ты был вчера вечером?

– К клиенту ездил в Москву. Машина у него забарахлила.

– А мать одну оставил?

– Ну, справляется. Деньги-то нужно зарабатывать.

– А вернулся когда?

– Часов в двенадцать. Клиент меня сам привез…

Из-за угла дома выкатила белоснежная «бээмвуха» Сергуни и лихо притормозила у подъезда.

– Не это ли твой клиент? – хмуро спросил Петрович.

– Он.

Сергуня уже шел к ним, весело улыбаясь и приветственно махая рукой.

– Привет честной компании! Петрович, мое особое почтение.

– Я тебе не Петрович, а товарищ старший лейтенант.

– Виноват, товарищ старший лейтенант, исправлюсь. Вадим, я за тобой.

Вадим кивнул:

– Подтверди Петровичу, что ты вчера меня домой привез.

– Хоть под присягой.

– Третий цилиндр больше не сбоит?

– Третий? Что ты! Вообще – как часы. Золотые у парня руки! Петрович, я оторву вас от разговора только на одну минуту. Можно? – Сергуня отвел Вадима в сторону. – Давай быстро свой паспорт и две фотографии. Есть?

– Есть.

– Очень хорошо. Сегодня вы с Маратом летите в Ригу.

– Зачем?

– Узнаешь. Паспорт нужен для визы – заграница, тоже мне! Часа через два вернусь, будь готов. Вернетесь ночью или завтра утром.

– А мать я на кого оставлю?

– Проблема! – Сергуня сунул ему пачку денег. – Найди какую-нибудь соседку, пусть с ней побудет. Чао! – взяв у Вадима паспорт и снимки, махнул рукой Сергуня и укатил.

– Что это у вас с ним за дела? – поинтересовался Петрович, когда Вадим вернулся.

– В Ригу с его шефом лететь.

– В Ригу? Зачем?

– Точно не знаю. Какие-то у них дела с израильской фирмой. Те по-русски не говорят, а эти – на иврите. Придется, видно, переводить.

– А кто у него шеф?

– Не знаю. Все его называют – Марат.

– Маленький, лысый, с красной мордой? И руки рыжие, ну – в рыжих волосах?

– Похоже.

Петрович выбросил наполовину выкуренную сигарету и тут же начал заталкивать в мундштук новую.

– Похоже, парень, ты крепко влип. Все, что с Маратом, то хорошим делом не бывает. Он весь район держит. И не только наш. Если бы его по-настоящему судить, ему три вышки не хватило бы.

– Почему же не судите?

– Доказательств нет. Или свидетелей. Или потерпевшие отказываются. У него пол-Москвы схвачено, с самых верхов. Ой, Вадим, неспокойно мне что-то за тебя.

– Но пока же все законно. Если что узнаю, приду к вам.

– Нет, – решительно возразил Петрович.

– Ну, в райотдел.

– Ни в коем случае. Даже в МУР не суйся. Понял? Даже в МУР! Ты верь мне, я знаю, что говорю.

– А что же тогда делать?

– Есть один человек. Я верю, что ты хороший парень, Вадим, на моих глазах рос, вижу, как к матери относишься. Я тебе сейчас большую тайну доверяю. Лет двадцать назад был я на стажировке в МУРе. На дежурстве познакомился с одним следователем прокуратуры. И так получилось, что спас ему жизнь. Ну, не по опыту, а просто случайно подставился. Пуля-то ему предназначалась, а досталась мне. С тех пор мы дружны. Ну, как дружны? Открытку с Новым годом – да и все. Он приглашал, но мне-то зачем? Он уже большой начальник, начнет помогать, тянуть. И всего-то, что оказался около него поблизости. А в прошлом году сняли его. За что – не знаю. А был он уже заместителем генерального прокурора. Вот тогда я взял бутылку и поехал к нему. В гости. Душевно поговорили. А на днях открываю газету: снова его замом Генерального прокурора России поставили. Понял? Вернули. И то! Таких работников поискать. Не то что наша шваль – им только деньги давай! Так вот, он мне еще тогда сказал: если наткнешься на что-то серьезное – только к нему. А он уж переадресует куда нужно, к его людям. А теперь, когда он сам командует… Запомни его имя. Записывать не надо. Меркулов Константин Дмитриевич. Заместитель Генерального прокурора России. Повтори.

– Меркулов Константин Дмитриевич, – послушно повторил Вадим.

– Еще раз повтори.

Вадим повторил.

– Скажешь, от меня. Напомнишь, кто я. Примет.

– Спасибо, Петрович, – искренне поблагодарил Вадим. – Надеюсь, мне не придется воспользоваться вашей протекцией.

А сам подумал: как бы мне не пришлось воспользоваться ею гораздо раньше, чем хотелось бы.

III

Через два часа Сергуня посигналил под окнами Вадима, а еще через полчаса возле Щелковского автовокзала пересадил Вадима в машину Марата. Марат мельком глянул на Вадима и за голову схватился.

– Ты кого мне привез, твою мать?! – набросился он на Сергуню, даже опешившего от такого начальственного гнева. – Ты посмотри – это же босяк из Салтыковки! Посмотри-посмотри! – повернулся Марат к Николаю. – Можно такого везти в Ригу? В Ригу! На переговоры с серьезными людьми!

– Везти-то можно, – меланхолически отозвался Николай. – Но толку от этого будет нуль.

– Сколько до самолета?

– Час сорок, – услужливо подсказал Сергуня. – Документы, визы – все тип-топ.

– Быстро к универмагу, любому! – приказал Марат.

Через двадцать минут к машине Марата в сопровождении Сергуни подошел стройный молодой человек, в котором узнать Вадима можно было только с трудом. Белый костюм с атласными, отогнутыми по моде рукавами пиджака, черная рубашка-апаш, белые туфли «саламандра», средних размеров кейс, зонтик. В кейсе лежала старая одежда Вадима, с которой он категорически отказался расстаться.

Марат остался удовлетворенным.

– Как? – спросил он у телохранителя.

– Часы, – подсказал тот.

– Точно – часы!

– У меня же есть, – возразил Вадим.

– Повесь их у себя в сортире! Время только теряем!

Пришлось Сергуне бежать и за часами. Это был, конечно, не маратовский «Роллекс», но Вадиму понравились.

– Вперед! – кивнул Марат, и «семерка» с обычно спокойным Николаем резко взяла с места.

– Послушайте, Марат! – обратился к нему Вадим, когда машина вышла на кольцевую автодорогу и устремилась к Ленинградскому шоссе, нарушая все скоростные ограничения. – Меня вы нарядили как куклу. А сами? Кроссовки – даже не «Адидас». Ковбойка. Курточка. В таком виде вам можно вести переговоры? С серьезными людьми?

– Мне – можно.

– Тогда объясните, что это за переговоры и какая у меня роль.

– Приедем – узнаешь.

– Другой бы на моем месте обиделся. – Вадим зевнул. – А я уж лучше подремлю, а то всю ночь не сомкнул глаз.

– Чем же ты занимался всю ночь? – заинтересовался Марат.

Вадим усмехнулся:

– Поймали на слове. Совковая жизнь – она все-таки расслабляет. В Израиле я себе такого никогда не позволил бы.

– И все-таки?

– Готовил документы. От руки. В двух экземплярах. А потом развозил… в общем, куда нужно.

– А почему в двух экземплярах?

– Ну, на всякий случай. Если один вдруг исчезнет…

Вадим снова зевнул и поерзал, удобнее устраиваясь на сиденье.

– Спит? – через некоторое время спросил Николай.

– Может, и спит, – ответил Марат.

Ему это было неважно. Ему нужно было время, чтобы основательно все обдумать. Его резкий ответ Вадиму, когда тот спросил о переговорах, был вызван не раздраженностью Марата, который ни в чем не любил спешки, а тем простым обстоятельством, что Марат не готов был к ответу. Не было у него ответа на этот вопрос. И на многие другие. И предстояло быстро их отыскать.

Первый толчок мысли дал сам Вадим. Компрометирующие документы. Какие у него могут быть документы? На Сергуню. Убийство Лехи-мочалки. Допустим, хоть это еще нужно доказать. Трое в развалинах санатория. Могли что-то рассказать. И может быть – многое. Когда тебе в лоб целят из «беретты», трудно молчать. Но что они могли рассказать? Ничего, прямо выводящего на Марата. В лучшем случае – на Гарика, они работали на него, а все службы у Марата не были между собой связаны. По мере возможности. Меньше знаешь – лучше спишь. Значит, тоже неважно.

Что еще? С делом Осмоловского Вадим никак не связан.

Все? И тут у Марата, вздохнувшего было с облегчением, даже зубы заныли. Груз! Вот – главный и самый страшный компромат. А то, что груз у Вадима, сомнений не вызывало. Всю первую половину дня трое ребят Гарика на двух машинах неотрывно пасли Вадима в его мотаниях по Москве, но ничего конкретного не выяснили. Папки с документами он развез ночью, это ясно. А днем просто демонстрировал, что с ним все в порядке. И может быть, обсуждал с сообщниками, если они у него были, план действий в связи с неожиданной поездкой в Ригу.

Сообщники? Вряд ли. Просто друзья (а близких друзей у него не было – факт установленный) или знакомые, которые не посвящены в курс дела. Была маленькая надежда, что он заедет проверить, на месте ли груз, но не было ничего похожего и на это.

Итак, груз. Кардинальных вариантов было три. Первый – выжать из Вадима всю информацию. Всю. Вплоть до адресов, где хранится компромат. Гарик это умел. И не раз блестяще доказывал. На него работали не только костоломы, но и опытный врач-нарколог. Но, отвергнув этот вариант на первых порах, Марат все больше убеждался, что сделал правильно. Было что-то в этом непростом простачке Вадиме такое, что вызывало сомнения Марата в успехе акции. Что? Совершенно непонятно. Но – было. А значит, были и сомнения, что все получится. А если не получится хоть самая малая малость, один процент из ста, – крах: Вадима, считай, нет, груза нет, документы начинают свой путь.

Второй вариант – уверить Вадима, что он взят в долю. Как? Очень просто: провести переговоры с Гунаром (или лучше, ой как лучше бы!) с самим заказчиком, отдать Вадиму его долю – придется из своих, из фондов, получить груз, а дальше уже все просто. Получить деньги с заказчика, что всегда происходило одновременно с обменом на груз, забрать у Вадима бабки, а его отдать рижским гастролерам или разобраться самим.

Реально. Маленький вопрос: документы. Но это, в конце концов, не так важно: ну, потопчет Сергуня зону, ему полезно.

Был и еще один вариант, запасной. Самый дорогой, но и самый надежный. Быстро организовать поставку новой партии груза, провести операцию с заказчиком, предварительно или в процессе нейтрализовав Гунара. А потом уже взять Вадима под такой плотный колпак, что он рано или поздно не сможет не проколоться. А тогда и утраченный груз вернется.

Вполне реально. Марат несколько расслабился, но радоваться не спешил. Знал по опыту: планы планами, а жизнь жизнью.

Машина вкатилась на виадук аэропорта и зарулила на платную стоянку у зала вылета.

– Приехали, – сказал Николай.

Он запер машину, выписал какую-то квитанцию и, подхватив узкий серый кейс Марата, прошел вместе с ними в зал аэропорта.

– Он тоже летит с нами? – спросил Вадим.

– Ты имеешь что-нибудь против? – поинтересовался Марат.

– Нет, но… Извините, Николай, что я вмешиваюсь в ваши дела, но, по-моему, у вашего шефа сейчас вырежут портмоне.

Николай среагировал мгновенно. Уже через секунду бритва, зажатая в руке молодого белобрысого хиппаря, звякнула о кафель пола, а затем и сам он свалился как куль. Пассажиры заохали: что с ним?

– Небольшой обморок, – объяснил Николай и оттащил парня к окну. – Сейчас вызовем «скорую помощь», и все пройдет.

Но он и не собирался никого вызывать. Вслед за Маратом и поспешавшим за ним Вадимом он прошел таможню и пограничный контроль и уже через десять минут сидел между Маратом и Вадимом в «ТУ-154», вылетавшем в Ригу.

– Как ты его засек? – поинтересовался Николай у Вадима. – У меня мелькнуло подозрение, но не врубился.

– Следил, поэтому и засек.

– За кем следил? – не понял Марат.

– За публикой. До чего же вы невнимательны! Смотрите: входят два фраера – Марат и я. Вас, Николай, в расчет не брали, шоферюга и шоферюга, клиента ловит. Я – «шестерка», это ясно. Марат – босс, тоже ясно.

– Почему? – спросил Марат.

– «Роллекс», – ответил Вадим. – Еще вопросы?

– Учись, Николай! – заметил Марат.

– Да уж учусь, – без обиды ответил телохранитель.

На таможне в рижском аэропорту Румбуле таможенники были не столь снисходительны, как в Москве. Они перерыли весь кейс Марата, набитый какой-то радиоаппаратурой, и принялись за «дипломат» Вадима. Один из них, обшарив его, брезгливо поднял куртку Вадима и показал другому.

– Секонд-хэнд?

– Реквизит, – возразил Вадим и отобрал у таможенника куртку.

– О, артист! – заулыбался тот.

– Найн, шаушпиллер, – возразил Вадим.

– Так, так, шаушпиллер, – закивал таможенник. – Счастливого пути!

– Гуд-лайк! – небрежно бросил в ответ Вадим. – В Европу играют! – пробурчал он, когда они стояли на площади под навесом, за которым была пелена дождя.

– Какая разница – артист или этот – шпиллер? – спросил Николай.

– Артист, по-немецки, – артист цирка, циркач. А шаушпиллер – драматический актер, артист театра, – объяснил Вадим.

– Ты и немецкий знаешь?

– Да нет, просто идиш и немецкий очень похожи.

– Хотел бы я знать, Вадим, что ты знаешь и чего не знаешь. Но только точно, – усмехнувшись, проговорил Марат.

– Да я и сам этого не знаю, – признался Вадим. – В этом-то уж можете быть вполне уверены!..

В аэропорту Марата уже ждала машина – темно-синий «СААБ» с затемненными стеклами и латвийскими номерами. Она подкатила к бордюру, шофер вышел, молча как бы козырнул Марату, отдал ключи и документы Николаю и растворился в снующей по площади толпе. Видимо, схема встречи была отработана до мелочей и не требовала уточнений.

Николай включил зажигание и завел машину. Лампочка топлива на приборной доске предупреждающе замигала.

– Вот жлобье! – выругался Николай. – Заправить не могли, экономят, суки! А сами миллионы гребут!

От заправки дорога шла на Ригу, но через несколько километров Николай круто повернул к взморью. Минут через сорок машина остановилась на краю дачного поселка, застроенного капитальными, с такой добротностью и любовью ухоженными коттеджами, что все они были чем-то похожи друг на друга, как пожилые, много лет в мире и дружбе прожившие супруги. Перед тем как выйти из машины, Марат достал из кармана что-то вроде галстучной заколки, воткнул ее в лацкан куртки с обратной стороны и кивнул Николаю:

– Проверь.

Николай щелкнул каким-то тумблером. Марат сказал негромко: «Раз-два-три. Проверка».

– Все писать? – спросил Николай.

– Все. Потом сделаем выборку. А главное – следи за ситуацией. Он может быть не один.

– Понял.

– А мне что делать? – спросил Вадим.

– Пока ничего. Сиди и слушай. По сторонам можешь посматривать, это у тебя хорошо получается.

– Знак тревоги? – спросил Николай.

– Поймешь по ситуации. Думаю, обойдется без этого.

На улице уже сгущались сумерки, лишь в редких окнах горел свет. Судя по тому, что осветились два больших окна, Гунар провел Марата в гостиную.

– Располагайтесь. Выпьете что-нибудь? – прозвучал в динамиках голос хозяина дома.

– Спасибо, на работе не пью, – отказался Марат.

Слышимость была настолько хорошей, что Николай почти до предела убрал звук.

– Ваш неожиданный визит говорит о том, что у вас есть новая информация по интересующему нас делу, – как всегда, немного не по-русски выговаривая слова, продолжал Гунар. – Слушаю вас.

– Мы нашли груз.

– Поздравляю. Это большая удачливость.

– Но мы не можем его забрать.

– Почему?

– Он засвечен.

– Что это значит – засвечен?

– Он под контролем того человека, о котором я вам говорил.

– А! Такого простого обыкновенного человека! – почему-то обрадовался Гунар. – Который как одуванчик.

– Этот одуванчик – агент Моссада.

– Как?! – поразился Гунар. – Моссада?! Марат, вы блефуете. Я не верю, что груз у вас. И вы поэтому рассказываете мне такие страшные сказки. Как это по-русски говорят? На ночь поглядевши!

– Вот – его досье. На того самого одуванчика. Читайте. Не спешите. Обратите внимание на это место!..

Пауза.

Шелест страниц.

Еще пауза.

Еще шелест…

Длинное латышское ругательство.

– Теперь верите? – спросил Марат.

– Откуда досье? Оно есть достоверное?

– Шифр в углу. Видите? Компьютер у вас есть. Запросите, откуда оно получено…

Снова длинная пауза, перемежаемая шелестом наборной клавиатуры компьютера.

Стрекот принтера.

Звук выдираемого из принтера листа.

Пауза.

– Майн готт! Это – правда? Скажите, что вы пошутили!

– Не пошутил я, дорогой Гунар. Мы оба в говне. Весь вопрос только в том, кто глубже.

– Каким образом вы втянули в наше дело человека из Моссада?

– Нам его подсунули. И информация шла из Риги.

– От нас?! Но зачем?!

– Я не сказал – от вас. Я сказал – из Риги. Не понимаете? – Марат объяснил: – У вас протечка.

– Протечка информации? У нас? Это исключительно исключено!

– Исключено? – повысил голос Марат и, судя по звуку, хлопнул папкой по столу. – А это откуда?

– Агент Моссада – на нашей горячей линии, – помолчав, проговорил Гунар. – Это есть катастрофа. Извините, я должен выпить…

– Пока не катастрофа, – слегка успокоил его Марат. – Мы засекли его на очень ранней стадии. Он пока – один, на связь со своими не вышел.

– Значит, нужно немедленно его убрать и забрать груз.

– А если все-таки вышел? Хотите рискнуть? Я даю вам адрес, шифр и даже денег не возьму, если вы сумеете забрать груз и ликвидировать одуванчика. Согласны?

– Нет. Согласны нет. Дело слишком серьезное. Вы даже не представляете, насколько серьезное.

– Представляем, – заверил его Марат. – Груз, конечно, надо забрать и Моссад нейтрализовать. Это мы берем на себя. Для вас главное другое – вы засветились. Нужно менять всю схему. Вы выходите из игры. Или отходите на задний план.

– Кто же будет координировать движение груза?

– За ответом на этот вопрос я и приехал. Короче, если вы хотите иметь с нами дело и дальше, вам придется пойти на наши условия.

– А если мы сменим партнера?

– Поздно. Мы перекрыли все выходы лития из Сибири. Наши люди не дадут вам взять ни унции материала. Ни за какие деньги.

– Значит, вы знаете, что это – литий?

– И для чего он нужен, тоже знаем. И что ваш главный заказчик не может продолжать работу над атомной бомбой без этих ампул – и это знаем. И даже заказчика знаем. Как видите, мы тоже хорошо поработали. А теперь – к делу. Как поступает материал в Триполи?

– По дипломатической почте.

– В Латвии нет ливийского посольства.

– Ливию представляет Тунис. Там – наш человек. А из Туниса груз уходит в Ливию. Иногда через Мальту.

– Кто этим занят в тунисском посольстве?

– Я не могу вам его назвать.

– Тогда я назову, а вы скажете, да или нет. Гунар, игра очень серьезная. Мы заказали большую партию товара для вас. Очень большую. И нам не нужны двуликие посредники. Итак, в тунисском посольстве: Саид аль-Аббас? Правильно?

Вадим знаком спросил Николая: то, что мы говорим здесь, в доме слышно?

– Нет. А что?

– За углом дома кто-то стоит. В кустах. И за другим тоже.

Николай всмотрелся и покачал головой.

– Слушай, либо ты какой-то особенный, недоделанный или переделанный, либо наши лопухи действительно ничего не стоят. Верно. Стоят. Двое наших. Они со вчерашнего дня его пасут… Тихо!..

– Итак, Гунар, я не услышал ответа. Аль-Аббас?

– Возможно.

– Это не ответ.

– Я не могу утверждать точно. За товаром приезжает аль-Аббас и еще один наш человек…

– Переводчик фирмы «Каххар» Илья Кириллов. Так?

– Вы и это знаете?.. Так вот, они берут товар, платят за него и увозят. А кто лично возит его в Тунис, этого я твердо не знаю. Думаю, сам аль-Аббас. Он часто туда летает, у него дипломатический паспорт. И потом…

– Что?

– Зачем ему с кем-то делиться?

– Как вы связываетесь с Аббасом?

– Личный контакт. Он приезжает на работу в десять. У ворот должен стоять либо я, либо Кириллов с газетой «Рига-баллс» в левой руке.

– Есть у Кириллова с ним другой вид связи?

– Думаю, есть. Не знаю какой. Но когда Аббас нужен срочно, Кириллов его находит.

– Какая у вас связь с Кирилловым?

– Обычный телефон. Серьезные разговоры, конечно, лично.

– Звоните. Мы должны встретиться с Кирилловым и Аббасом через полтора часа у главного входа Домского собора. Только говорите по-русски. И никаких намеков.

Через минуту встреча была назначена.

– Вы на машине? – спросил Гунар. – Или мне взять свою?

– Вы остаетесь дома. И с вами будут два наших господина. Серьезные молодые люди. И если вы соврали нам насчет Кириллова или аль-Аббаса, я не завидую вам, Гунар.

– Я был честен, как перед престолом Богоматери! – поклялся Гунар.

– Тогда вам нечего бояться. Кстати, кто занимается боевиками? Ну, вроде тех, кого вы собираетесь к нам прислать? Вы?

– Нет. Я только координатор.

– Кириллов?

– Нет. Не тот человек. Думаю, сам Аббас. Или кто-то из его людей. Этого он никому не доверяет.

– Кто у него в основном – арабы?

– Только внутренняя охрана. Разный народ. Русские, латыши, есть даже вьетнамец.

– Кавказцы?

– Нет, здесь им трудно работать.

Скрипнуло кресло. Видимо, Марат встал.

– Досье, – попросил он. – Спасибо. До встречи. Не провожайте меня. К телефону не подходить – только мои люди. Без глупостей, Гунар, и все будет, как у нас говорят, тип-топ.

Николай выключил диктофон. В калитке появился Марат. И тотчас в дом проскользнули две темные фигуры, дежурившие по углам.

Вадим выскочил из машины навстречу Марату:

– Нужно немедленно обесточить дом. Короткое замыкание, что угодно! У него же в компьютере осталась вся информация! И разговор он наверняка тоже записывал!

– Черт! – вырвалось у Марата.

С проворством, неожиданным для его грузноватого тела, Николай извлек из багажника буксировочный металлический трос и снизу набросил его на токоподводящие провода. Первый бросок не достиг цели, второй оказался удачным. Ослепительный синий свет, резкий треск короткого замыкания. В половине поселка свет погас.

– Теперь нормально, – констатировал Николай, выдирая зубами из ладони тонкие стальные ошметки проводов. – Поехали!

– Ну, Вадим, быстро же ты соображаешь, – проговорил Марат, когда машина свернула к Риге. – Я уж подумываю: не взять ли мне тебя на работу?

Вадим усмехнулся:

– Денег у вас платить мне не хватит.

– А что, я серьезно, – повторил Марат.

– Я тоже, – сказал Вадим.