Текст книги "Кто стреляет последним"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

IV

В каждой большой работе неизменно наступает момент, когда начало работы остается далеко позади и азарт, вызванный новым делом, иссякает, а конца дела еще и близко не видно, – в эту пору, как в самый глухой час ночи, любая работа, даже самая интересная для исполнителей, словно бы обесцвечивается, становится серой обыденщиной, обязаловкой, ежедневной нудной повинностью. И нужна немалая воля, чтобы эту трудную пору перемочь, преодолеть этот рубеж, как невидимый перевал. И только тогда, в предвкушении видимого уже конца, возвращается прежний азарт, многократно усиливается, и работа забирает всего человека, властно втягивает в себя, как воронка речного омута втягивает в себя лениво приблизившийся к ней кленовый листок.

Для членов бригады Турецкого, занятых делом Марата и его банды, как раз и наступил тот момент, когда кропотливая работа с архивами, скрупулезное собирание по крохам обрывков информации и сопоставление их с новыми агентурными данными позволили достаточно четко очертить общий контур деятельности банды и ее структуры, он стремительно заполнялся деталями, обрастал все новыми и новыми фактами, круглые сутки крутились по Москве и пригородам машины «наружки», не смыкали глаз операторы прослушивающих устройств, а в кабинетах следователей и оперативников допоздна, иногда далеко за полночь, горел свет.

Уже были установлены личности всех, кто был на снимках, сделанных возле ресторана «Русь», отслеживание их связей позволило включить в дело еще три десятка кличек, фамилий и адресов. Наблюдение, установленное и за ними, увеличило этот список вдвое, и он продолжал расти. Специально созданная группа Главного управления по экономическим преступлениям МВД России приступила к проверке финансовой деятельности банков и фирм, контролируемых Маратом, уже первые результаты позволяли судить о таком размахе махинаций, какой Турецкий не мог представить даже в самых крайних своих предположениях.

Сдвинулось с мертвой точки и дело об убийстве лаборантки профессора Осмоловского: установили преступника, оставившего следы рук на руле продуктового фургона, использованного для устранения опасной свидетельницы.

Обыск, проведенный в трансформаторной будке, на которую указала барменша «Руси» Ирина Ивановна, принес впечатляющие результаты: в просторном погребе, вырытом под будкой, был обнаружен целый арсенал – два десятка автоматов Калашникова, около тридцати пистолетов и револьверов разных систем, несколько тысяч патронов к ним, двадцать килограммов взрывчатки, механические и радиоуправляемые взрыватели, три ручных гранатомета «муха». И еще около пяти килограммов героина в мелкой расфасовке, очевидно подготовленного для сдачи торговцам наркотиками.

По приказу Турецкого за будкой было установлено круглосуточное наблюдение. Следили издали – днем с биноклями, а в темное время суток – с помощью приборов ночного видения. Было решено: если люди Марата появятся с машиной, чтобы вывезти склад, вызывать группу захвата и брать их. Если поодиночке – не трогать, извещать службу наружного наблюдения.

Но за сутки, минувшие с обыска, никто возле будки не появился. Не появлялись люди Марата и в «Руси». Видимо, Марат понял, что бар засвечен и нужно переносить базу в другое место. Этим местом стал склад мебельной фирмы «Эллада», генеральным директором которой официально числился сам Марат. Рабочие были отпущены по домам, а торговля мебелью, и без того не слишком оживленная, вовсе прекращена.

И вот наступил, наконец, момент, когда фактического материала накопилось столько, что он уже требовал обобщения и принятия кардинальных решений.

Около девяти часов вечера, в то самое время, когда Вадим обнаружил затаившуюся возле тунисского посольства засаду, Меркулов вызвал к себе в кабинет Турецкого, Яковлева, Косенкова и Софронова на оперативное совещание. Но совещание прервалось, еще даже и не начавшись. Раздался звонок внутреннего телефона, Меркулов взял трубку:

– Слушаю! – Молча выслушал то, что ему сказали. Коротко ответил: – Сейчас буду. Генеральный вызывает, – объяснил он собравшимся. – Не расходитесь, не думаю, что разговор будет очень долгим.

Он взял со стола какие-то бумаги, магнитофонную кассету, на которой был записан разговор Грошева и Марата, и вышел из кабинета.

Воспользовавшись перерывом, Турецкий подсел к Косенкову и положил руку ему на плечо.

– Ты уж, Аркадий, меня извини, – вполне искренне проговорил он. – За соплю зеленую. Виноват. Признаю.

– Я принимаю ваши извинения, – важно ответил Косенков.

– Ну, спасибо! – сказал Турецкий. – Послушай, а как ты все-таки решил, что нужно ему сказать – про Алика? Или ты любому сказал бы?

Косенков подумал и покачал головой.

– Нет. Любому, наверное, не сказал бы.

– А почему все-таки решил – ему, Грошеву?

– Видите ли, Александр Борисович…

– Зови меня просто Сашей, – попросил Турецкий. – Все-таки хочется еще немного побыть молодым.

– Видите ли, Саша, – повторил Косенков. – Была одна маленькая деталь. Вы, наверное, не обратили внимания. Грошев сказал, что по телевизору говорили, что убийц было двое.

– Ну? – поторопил Турецкий.

– По телевизору этого не говорили. По телевизору говорили только об одном человеке. Я хорошо это помню.

– Точно?

– Точно.

– Ну, молодец, просек! Сам-то я эту передачу не видел. И Меркулов, наверное, тоже. Почему же сразу нам не сказал – тогда же?

– А меня не спрашивали.

– Откуда же Грошев узнал про второго?

Косенков кивнул в сторону письменного стола.

– Оттуда. Разговаривали при лампе.

– Разве? – усомнился Турецкий.

– Было, – подтвердил Косенков. – Мы же не раз об этом говорили. И пару раз, я хорошо помню, при лампе.

– Значит, сработало, – заключил Турецкий. – С меня, выходит, десять бутылок драй-джина. Ладно, придется разориться с получки. Даже боюсь, что получки не хватит. Я – в рассрочку, не возражаешь? Все равно же ты сразу все не выпьешь. Согласен?

– Да ладно вам, Саша. Я пошутил. Никакого драй-джина не нужно, я его пробовал – не то. Коньяк лучше.

– Тогда с получки мы дернем с тобой коньяку, – заключил Турецкий.

– Согласен, – улыбнулся Косенков.

– Как ты думаешь, Саша, Меркулов будет говорить с генеральным о Грошеве? – спросил Яковлев.

Турецкий ответил не сразу:

– Думаю, что да. Наверняка…

Генеральный прокурор поднялся навстречу Меркулову, дружелюбно пожал ему руку и кивнул на кресло:

– Присаживайтесь. Как идет работа?

– Идет. Вот собрались только что, чтобы подумать, что делать дальше.

Он коротко, в самых общих чертах, доложил о результатах расследования, проведенного бригадой Турецкого.

Генеральный прокурор внимательно выслушал, но о подробностях расспрашивать не стал.

– Ну, работайте, не буду вмешиваться в ваши дела. Я вот о чем хотел у вас спросить. Сегодня утром в нашем «Белом доме» я случайно встретил Грошева. Михаила Андреевича, нового начальника управления по борьбе с организованной преступностью – знаете его?

– Да. Вчера познакомились.

– Так вот, он меня поздравил с успешным раскрытием убийства профессора Осмоловского. Сказал, что второй убийца найден. И будто бы сообщили ему об этом вы.

– Да.

– Так он найден?

– Да.

– Почему я об этом не знаю?

– Мы с вами со вчерашнего дня не встречались.

– Почему сами не доложили?

– Не успели. Потому что второй убийца тоже убит.

– То есть?

– Убран. Своими. Взорвали его машину. Как только узнали, что он опознан.

– Откуда они могли это узнать? – продолжал настойчивые расспросы генеральный прокурор.

– Вчера в тринадцать часов у меня в кабинете был Грошев – зашел познакомиться. О том, что второй убийца профессора найден, знал очень узкий круг людей: я, Турецкий, Яковлев и молодой следователь Мосгорпрокуратуры Косенков. В разговоре с Грошевым Косенков не удержался и похвастался, что мы уже нашли второго убийцу. Я подтвердил.

– К чему вы все это ведете?

– Сейчас поймете, – пообещал Меркулов. – В 13.30 «наружка», которая вела «Ниву» убийцы, обнаружила хвост – за ним следили люди Марата. Когда он ушел обедать, они подложили взрывчатку в его машину. Грошев был единственным человеком со стороны, который знал, что второй убийца найден.

– Вы хотите сказать… Да нет, это совершенно немыслимо! Вы хотите сказать…

– Что организаторам убийства позвонил Грошев. Сразу же, как только вышел из моего кабинета.

Генеральный прокурор попытался прервать Меркулова, но тот продолжал:

– В этот же день Турецкий выяснил, кто рекомендовал в МУР Голышева – помните, оператора, который сообщил убийцам о звонке лаборантки профессора Осмоловского?

– Кто же?

– Грошев.

– Это совершенно невероятно! Ваши предположения…

– Это не предположения – это факты.

– Факты – это предположения, подкрепленные доказательствами, – произнес генеральный фразу, которую Турецкий вчера услышал от самого Меркулова. – У вас есть доказательства?

Меркулов протянул ему аудиокассету:

– Послушайте эту запись. Разговор происходил в кабинете Грошева вчера около 16 часов. Запись сделана операторами МУРа с помощью лазерной установки.

Генеральный прокурор нахмурился:

– Турецкий поставил на прослушивание кабинет Грошева? Без моей санкции?

– Вы дали ему санкцию на прослушивание телефонных разговоров всех, кто заподозрен в причастности к убийству профессора Осмоловского и к деятельности банды Рогожина. Грошев заподозрен в причастности.

– Но для слежки за руководителем такого ранга вы обязаны были получить мое специальное разрешение!

– Я не знаю ни одного закона и даже ни одного приказа, где об этом было бы сказано, – твердо возразил Меркулов.

– Есть законы писаные, а есть и неписаные.

– Мы не обязаны выполнять законы неписаные. Может быть, вы все же послушаете запись?

Генеральный прокурор подошел к стенду с аппаратурой и вставил кассету в магнитофон. Щелкнул кнопкой «Пуск». В кабинете зазвучало:

«– Прервемся. Очень срочное дело».

Стук передвигаемых стульев, скрип паркета под ногами выходящих людей. Стук захлопнутой двери.

«– Ты с ума сошел! Мы же договорились: никаких личных контактов. А ты заявляешься прямо в кабинет, посреди совещания…

– Тварь! Срань болотная! Я тебя из говна вытащил, в говне и утоплю! Ты у меня смерти просить будешь, падла вонючая!..»

Генеральный прокурор остановил запись.

– Кто этот – собеседник Грошева?

Меркулов коротко ответил:

– Рогожин. Марат.

– Тот самый?

– Тот самый.

«Пуск»:

«– Послушай, Марат… Ну, успокойся!.. Марат, я тебя прошу… Что, в конце концов, случилось?

Пауза.

– Я тебя, сука, о чем попросил? Послать запрос в Интерпол. А ты что сделал? Сунулся в это сраное Российское бюро? И этим ограничился? Так ты выполняешь просьбы человека, который миллионы в тебя вложил, чтобы вывести тебя в люди! Одна твоя избирательная кампания обошлась мне в полмиллиарда!

– Ты несправедлив. Я тебе тоже оказываю услуги. Кто тебя предупредил об Алике? Если бы не я, он бы уже сидел в Лефортове и кололся! И тебя бы сдал, чтобы спасти свою шкуру!..»

«Стоп». Запись прервалась.

– Алик – это второй убийца? – спросил генеральный прокурор.

Меркулов подтвердил:

– Да. Мишурин.

Генеральный отмотал кассету назад.

«Пуск»:

«…Так ты выполняешь просьбы человека, который миллионы в тебя вложил, чтобы вывести тебя в люди! Одна твоя избирательная кампания обошлась мне в полмиллиарда!

– Ты несправедлив. Я тебе тоже оказываю услуги. Кто тебя предупредил об Алике?..»

Больше генеральный пленку не останавливал.

Запись закончилась. Генеральный прокурор вынул кассету из магнитофона и вернул ее Меркулову.

Помолчали. Потом генеральный спросил:

– Выходит, он его купил с потрохами?

– Выходит, так, – согласился Меркулов.

– В голове не укладывается. Депутат Государственной думы. Начальник РУОП… Кем он был до избрания в Госдуму?

– Заместителем начальника Московского областного управления МВД. В чине подполковника. После избрания дали полковника. А когда получил это назначение, присвоили генерала.

– Генерал милиции! Срань болотная… Да что же это за времена такие настали? А, Константин Дмитриевич?

Меркулов неопределенно пожал плечами:

– Как говорит Турецкий: мутные. Но он верит, что Россия еще станет великой страной, в которой будет править закон, и только закон.

– А вы в это верите? – спросил генеральный прокурор.

– Да, – ответил Меркулов и в свою очередь поинтересовался: – А вы?

– Да. Что же мне теперь делать?

– Полагаю, что ничего. Я вам доложил о ходе дела, вы приняли мой доклад к сведению. Я понимаю, мой доклад не принес вам чувства удовлетворения…

– Это еще мягко сказано, – заметил генеральный прокурор.

– И все же. Жаль, конечно, что мы не можем сообщить в прессе, что убийство профессора Осмоловского раскрыто. Но если мы сможем доказать, что Марат Рогожин – организатор этого убийства, а Грошев работал на Марата, – это произведет гораздо более сильное впечатление.

– А вы сможете это доказать?

– Над этим мы и работаем.

– Что ж, желаю успеха! Вы все-таки держите меня в курсе.

– Обязательно будем держать, – пообещал Меркулов.

Вернувшись в свой кабинет, Меркулов коротко пересказал содержание своего разговора с генеральным прокурором.

– Ну что, нормально, – проговорил Турецкий, когда Меркулов закончил. – Теперь руки у нас развязаны.

– А то они были у тебя связаны! – усмехнулся Меркулов. – Перейдем к делу…

Обсуждение не заняло много времени. Да, фактов было достаточно для того, чтобы уже в ближайшее время приступить к ликвидации банды. Но главная фигура, сам Марат, все еще оставалась вне досягаемости. Косвенных улик было множество, был и прямой повод для его ареста: отпечатки пальцев на пистолете Макарова, переданном Меркулову барменшей «Руси» Ириной Ивановной, полностью совпали с отпечатками, имевшимися в уголовном деле Рогожина. Убийство двух человек – обвинение на первый взгляд очень серьезное. Но свидетели в один голос твердили, что убитые были, скорее всего, бандитами, пытавшимися ограбить Марата, и он застрелил их, защищаясь. Опытные адвокаты – а в том, что это будут лучшие адвокаты Москвы, никто из присутствующих в кабинете Меркулова не сомневался – твердо будут придерживаться этой версии, и обвинению вряд ли удастся ее опровергнуть. Незаконное ношение оружия – даже это было далеко не бесспорным. Пистолет, из которого Марат стрелял, принадлежал его водителю и телохранителю Николаю (это было его настоящее имя), был приобретен законным путем, зарегистрирован в милиции, у Николая имелось официальное разрешение на хранение и ношение оружия. Правда, не совсем ясно было, как такое разрешение мог получить человек с двумя судимостями (а их у Николая было именно две: за соучастие в убийстве и за разбойное нападение на инкассатора, в общей сложности он отсидел в лагере восемь лет). Впрочем, что тут неясного, это тоже понимали все: сунули кому надо сколько надо – и все дела.

– Предложения? – спросил Меркулов.

Поднялся Турецкий:

– Мое мнение: брать банду рано. У нас нет почти ничего на Марата, никаких бесспорных улик, которые можно было бы представить в суде.

– Они могут появиться в ходе допросов, – заметил Меркулов.

– Могут появиться, а могут и не появиться. Я не очень уверен, что все будут охотно колоться.

– А я уверен, что большинство – будет, – возразил Меркулов. – Как вы все обратили внимание, Марат формировал свою банду из людей, в основном не сидевших, не засвеченных в МУРе. С одной стороны, это правильно, меньше риска. А с другой – серьезный просчет. Для человека, не топтавшего зону, первый арест – сильное потрясение. Очень сильное. Многим не просто будет его выдержать…

Вошла Валерия Петровна:

– Извините, Константин Дмитриевич, звонили с телевидения, просили передать вам, что по первой программе в новостях будет какая-то передача, интересная вам. Какая-то сверхсенсация. Очень рекомендовали посмотреть.

– Кто звонил?

– Какой-то ваш знакомый, он не назвался.

– Спасибо.

Не поднимаясь с места, Меркулов пультом включил телевизор: по первому каналу шла какая-то реклама.

– Во сколько будет передача – не уточнили?

– Нет, – ответила секретарша. – Они сами не знают. Как только будет смонтирован материал. Он уже снят, режиссер работает. Как только закончат, сразу дадут.

Меркулов выключил телевизор, попросил:

– Запишите эту передачу, мы потом посмотрим, сейчас нам некогда ее вылавливать.

– Но… У меня же нет видака. А здесь я вам буду мешать.

– Пойдите в приемную генерального, у них есть. Попросите от моего имени. Возьмите чистую кассету. Запишете – принесете мне.

Валерия Петровна вышла.

– Таким образом, у нас есть основания полагать, что в ходе допросов мы можем получить очень серьезные улики против Марата, – закончил прерванную мысль Меркулов. – Ваше мнение, товарищи?

Суждения разделились. Яковлев и Софронов согласились с Меркуловым: надо брать, нечего тянуть. Косенков поддержал Турецкого: рано.

– Я твердо уверен: нельзя спешить, – стоял на своем Турецкий. – Слишком рискуем, Марат может выкрутиться. Мы окажемся в луже гноя, а источник заразы останется на свободе. И снова начнет отравлять жизнь. Он же не может остановиться. Это – как рак.

– Не так просто ему будет создать новую команду, – заметил Меркулов.

– Но и не так сложно, – парировал Турецкий. – К сожалению, в наше мутное время у него есть из кого рекрутировать новые кадры. И резерв этот слишком велик: безработная молодежь, выпускники вузов, ребята после Чечни или Афгана. Да что я вам говорю, вы сами все знаете. У нас пока нет какого-то главного звена, которое связало бы Марата – напрямую – с убийством профессора Осмоловского, с анализами и всеми делами.

– А ты уверен, что это главное звено вообще существует? – спросил Меркулов.

Турецкий ответил не колеблясь:

– Более чем.

– Он прав, оно существует, – послышался от двери чей-то голос. Все с недоумением оглянулись: у порога стоял какой-то человек, довольно молодой, в простенькой куртке и джинсах, с большим полиэтиленовым пакетом в руке. На лбу у него был наклеен большой пластырь.

– Позвольте поинтересоваться, молодой человек, как вы здесь оказались? – спросил Меркулов.

Вадим (а это был он) слегка пожал плечами:

– В приемной никого не было. Я постучал, вы не слышали – разговаривали. Я и вошел.

– А как вы оказались в здании прокуратуры?

– Для меня был заказан пропуск.

– Кем?

– Вами.

– Так. Вы – Костиков?

Вадим кивнул:

– Да.

К удивлению всех присутствующих, Меркулов поднялся из-за стола и подошел к двери, чего никогда не делал даже при встрече с самыми важными посетителями. Протянул руку:

– Ну, здравствуйте, Вадим Николаевич. Рад, наконец, познакомиться с вами. Проходите. Садитесь, – Меркулов принес из угла свободное кресло и поставил его возле своего стола. Обернулся к присутствующим: – Разрешите представить вам человека, который уже оказал нам неоценимую услугу в расследовании убийства профессора Осмоловского: Вадим Николаевич Костиков. И, судя по всему, у него есть еще какая-то информация для нас. – Он повернулся к Вадиму. – Я прав?

– Да.

– Слушаем вас. Это – мои ближайшие сотрудники, так что можете говорить свободно.

Вадим вытащил из пакета две папки. Одну из них сунул обратно, другую положил перед Меркуловым:

– Прочитайте, пожалуйста. Прямо сейчас.

В папке было страниц двадцать, написанных от руки, и две аудиокассеты.

– Может быть, я сделаю это позже? В спокойной обстановке? – спросил Меркулов.

– Нет, прямо сейчас, – настойчиво повторил Вадим.

Меркулов надел сильные очки, взял верхний листок и, едва пробежав первые строки, словно бы впился в листок глазами.

Это была расшифровка разговора Гунара с Маратом в поселке на Рижском взморье.

Дочитав страницу, Меркулов молча передал ее сидящему рядом, справа от него, Турецкому, взялся за вторую. Прочитал, тоже передал. Турецкий, в свою очередь, отдал прочитанное соседу – страницы из папки Вадима пошли гулять по кабинету, как гуси, заходящие с улицы на птичий двор. Свое движение они заканчивали в дальнем углу, на Косенкове: прочитав, Косенков складывал их на стол перед собой.

Меркулов читал не отрываясь. Лишь изредка он оборачивался к Вадиму, уточняя:

– Как появились эти записи?

– Их делал Николай, телохранитель Марата. Из машины. А на Марате был «жучок».

– А как они попали к вам?

– Я их украл.

– Понятно. Человек из Моссада – они имеют в виду вас?

– Да.

– Почему?

– Они спутали. Я два года служил в отряде по борьбе с террористами на оккупированных территориях. Это, скорее, – ОМОН или спецназ, – объяснил Вадим то, что уже объяснял Родригесу и Сильвио во время разговора в баре гостиницы «Украина». – А Моссад – это контрразведка, оттуда не уходят.

– Как Марат об этом узнал? Не вы же ему сказали?

– Его люди выкрали мое досье из компьютеров министерства обороны Израиля.

– Это же сверхсекретная информация! Как им удалось это сделать?

– Не знаю. Кто-то сделал это для них. Знаю только, что за очень большие деньги.

Меркулов внимательно посмотрел на Вадима, спросил, взглядом указав на пластырь на лбу:

– Автокатастрофа, в которой погиб Барыкин?

– Какой Барыкин? – не понял Вадим.

– Кличка – Сергуня.

– Да.

– Теперь мне многое становится понятным…

Меркулов снова углубился в текст.

После расшифровки разговоров Марата с Гунаром и аль-Аббасом шло сжатое, чисто информативное описание того, что Вадим узнал за минувшие пять дней.

Последние страницы еще продолжали свое движение от Турецкого в угол к Косенкову, когда Меркулов, закончив чтение, встал и вставил первую из кассет в магнитофон.

– Подождите, Константин Дмитриевич! – взмолился Турецкий. – Дайте дочитать!

– Хорошо, жду, – кивнул Меркулов.

Вошла секретарша, положила на стол видеокассету:

– Вот, записала. Потрясающий материал!

– Спасибо. Что там?

– Сами увидите. Можно мне уйти? Первый час, метро закроют, я до дома не доберусь.

– Конечно, идите, – разрешил Меркулов. – Возьмите дежурную машину. Скажите: я разрешил.

– Спасибо. Спокойной ночи.

– Не думаю, что она будет очень спокойной…

Валерия Петровна ушла. Последний листок приплыл к Косенкову, он прочитал, положил его в стопку и всю стопку вернул на стол Меркулова.

Меркулов включил запись. И хотя все уже знали содержание разговоров, слушали с напряженным вниманием.

В одном из мест Меркулов остановил пленку и вернул ее немного назад. «Пуск»:

«– А если мы сменим партнера?

– Поздно. Мы перекрыли все выходы лития из Сибири. Наши люди не дадут вам взять ни унции материала. Ни за какие деньги…»

Меркулов остановил запись. Спросил Вадима:

– Это так?

– Не думаю, – ответил Вадим. – Точно не знаю, но скорее всего, нет. Может быть, он и намерен это сделать.

Во время разговора Марата с аль-Аббасом Меркулов еще раз остановил магнитофон и вернул запись.

«– Какое количество материала могут выдавать ваши заводы?

– Сколько вам понадобится, столько и будут. Только не заводы – у нас всего один такой завод.

– Вдвое – возможно?

– Вполне.

– На порядок?

– То есть в десять раз? Думаю, да.

– За счет чего:

– За счет повышения производительности труда…»

По лицам присутствующих в кабинете Меркулова пробежали усмешки.

«– А на два порядка?

– В сто раз то есть? Не знаю…»

Меркулов остановил запись.

– Господи, они что – собираются запустить бомбу в серийное производство? – ни к кому в отдельности не обращаясь, проговорил он. Ему никто не ответил, да он и не ждал ответа.

«Пуск»…

Запись закончилась.

«Стоп».

В кабинете повисла напряженная тишина. Даже видавшие виды, опытнейшие оперативники, Турецкий и сам Меркулов были ошеломлены тем, что они только что прочитали и услышали. И не в меньшей, наверное, мере – тем, что эту важнейшую и опаснейшую информацию всего за несколько дней собрал один-единственный человек – этот вот невысокий, худощавый, с пластырем на лбу, скромно сидевший возле стола Меркулова.

– Я в шоке, – констатировал Турецкий, прерывая молчание.

– Мы все в шоке, – подтвердил Меркулов и кивнул на полиэтиленовый пакет, стоявший возле кресла Вадима. – А что в той папке?

Вадим извлек вторую папку и положил на стол перед Меркуловым. Объяснил:

– То же самое, в более сжатом виде. И без кассет, только с расшифровкой. Я хотел бы, чтобы эта папка от имени Генеральной прокуратуры России была передана посольству Израиля.

– Вот как? – переспросил Меркулов. – А почему вы сами не отнесете ее туда?

– Это будет не то. Верней, не совсем то. Одно дело, когда эти материалы будут получены официально, от Генпрокуратуры, а совсем другое – когда от частного лица.

– Не думаю, что генеральный прокурор пойдет на это. Напротив, совершенно уверен, что не пойдет. Как минимум год Россия снабжает режим Каддафи материалом для создания термоядерной бомбы. Если об этом станет известно – позор на весь мир.

– Позор не то, что об этом станет известно, – возразил Вадим. – А то, что Россия действительно, хоть и не по своей воле, снабжает Ливию стратегическим сырьем.

– Возможно, вы правы, – согласился Меркулов. – Даже без возможно – правы. Но генеральный прокурор вряд ли разделит вашу убежденность.

– А от своего имени вы не можете их отправить? Вы же – официальное лицо, заместитель Генерального прокурора России.

– Теоретически – могу. Но не уверен, что должен так поступить. Это политическое решение.

– Жалко. Пусть эта папка пока останется у вас. Может, передумаете. А нет – я приеду за ней и сам отвезу. При себе мне ее держать слишком опасно.

Меркулов кивнул:

– Договорились.

Он поднялся из-за стола и спрятал папку в сейф. Спросил:

– А где же сам груз?

– В камере хранения на одном из вокзалов, – ответил Вадим.

– Вы не считаете нужным передать его нам?

– Обязательно передам. Я и сегодня хотел, но…

– Вы нам не доверяете?

– Не в этом дело. Просто я решил сначала посмотреть, чем кончится история с Сильвио и Родригесом. Ну – с теми, из Риги. Про которых говорил аль-Аббас Марату. Вы только что слышали – на пленке.

– Это те люди, которые так демонстративно искали вас в поселке? – спросил Меркулов, вспомнив рассказ Петровича. – В красной «БМВ» с черным открытым верхом?

– Да.

– Что это за люди?

Не особенно вдаваясь в подробности, Вадим рассказал о событиях минувшего дня, записи о которых не было в папке.

– Они должны были убрать Марата. Сегодня вечером или ночью. Я уверен: они получили такой приказ. И произойти это должно было на Плющихе, там они оставили серого «жигуленка», чтобы на нем уйти. Возле дома номер двенадцать.

– Плющиха, двенадцать. Это дом, где живет Марат, – вспомнил Турецкий.

– Вот видите. Значит, я был прав.

– И что же – не получилось? – нетерпеливо спросил Турецкий.

Вадим покачал головой:

– Нет.

– Почему ты… извиняюсь, вы так думаете?

– Я видел.

– Что?

– Посмотрите кассету – увидите сами.

Меркулов включил видеомагнитофон и вставил принесенную Валерией Петровной кассету.

Пошла реклама. Меркулов на скорости перемотал пленку вперед, пока в кадре не возникло лицо ведущего.

– А сейчас вы увидите уникальный материал, снятый сегодня вечером на одной из улиц Москвы. Итак, специальный репортаж.

Пошел видеоряд с закадровым текстом:

– Региональным управлением по борьбе с организованной преступностью получены данные, что в Москву из Риги прибыли два международных террориста для выполнения специального задания. На запрос, тотчас же посланный в Интерпол в Париж, пришел срочный ответ: да, эти люди числятся в розыске. Группа захвата была поднята по тревоге…

Звук сирены. Из какого-то здания, похожего на казарму, выбегают люди в камуфляже, с автоматами, на ходу натягивая на головы черные полумаски. Рассаживаются по машинам. Машины движутся по улицам Москвы.

Перекресток вблизи тунисского посольства. Одна за другой подкатывают машины с группой захвата, останавливаются, выключают огни.

Репортер – в кадре:

– Это место выбрано для засады не случайно. Высокий профессионализм и точный расчет позволили руководителям операции предугадать маршрут преступников. Известно было, что они вооружены автоматами «узи». Засада… томительные минуты напряженного ожидания…

Планы переулка, машин, силуэты людей…

Репортер:

– Общее руководство операцией осуществляют начальник Регионального управления по борьбе с организованной преступностью Михаил Андреевич Грошев, совсем недавно занявший этот ответственный пост, и начальник Российского бюро Интерпола…

В кадре – вырванные из темноты подсветкой – Грошев и начальник: оба в камуфляжных куртках, поверх курток – бронежилеты.

«Видно, это они успели снять еще до моего приезда», – подумал Вадим.

Репортер – за кадром:

– Внимание! Полная готовность! Объект появился…

В кадре: улица, из-за угла выворачивает «БМВ» с откинутым верхом, останавливается возле тунисского посольства. Сильвио и Родригес, не мешкая, входят в посольство и через минуту появляются у машины с полиэтиленовыми пакетами в руках. Машина включает подфарники и трогается с места.

Новая точка съемки – издали, телевиком: «БМВ» появляется на перекрестке. И дальше – то, что Вадим уже видел: перехват, прожектора, команды по мегафону. На экране все это, конечно, выглядело куда эффектнее, чем издали – с того места, откуда за происходящим наблюдал Вадим.

Крупно: лица Родригеса и Сильвио. Гневный окрик Родригеса. Сильвио щелчком отбрасывает окурок и медленно поднимает руки…

Репортер:

– Вся операция длилась не больше пяти минут. Без единого выстрела были обезврежены опасные, вооруженные до зубов террористы…

В кадре: вынутые из пакетов и выложенные на какой-то стол два автомата «узи» с запасными магазинами и браунинг с глушителем.

Репортер – где-то уже в другом месте, на фоне белой милицейской «Ауди» с антеннами и мигалками:

– Мы обратились к Михаилу Андреевичу Грошеву и к начальнику Российского бюро Интерпола с просьбой прокомментировать событие, свидетелями которого вы только что стали.

Грошев:

– Захват международных террористов в Москве – событие, конечно, необычное, но для нашего управления – это всего лишь небольшой эпизод в повседневной работе по выявлению преступных группировок и их ликвидации.

Начальник:

– Я согласен с Михаилом Андреевичем, что это – всего лишь эпизод. Но эпизод примечательный. Во-первых, потому что эта операция – первый опыт сотрудничества Российского бюро Интерпола и Регионального управления по борьбе с организованной преступностью. А во-вторых: этот эпизод – наглядное доказательство плодотворности вхождения России в систему Интерпола…

Репортер – в кадре:

– Итак, преступники схвачены с оружием в руках, следствие выяснит, с какой целью они прибыли в Москву. А нам остается поблагодарить руководителей этой операции за помощь в проведении съемок.

Реклама: «Ваша киска любит Вискас…»

Меркулов выключил магнитофон.

– Не слабо, – заметил Турецкий. – Вот как надо показывать товар лицом!

– Не понимаю, – проговорил Яковлев. – Как они могли так точно угадать маршрут?

– Их сдал Марат, – ответил Вадим. – Его люди весь день пасли их «бээмвуху».