Текст книги "Принцип домино"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

11

– Значит, меня с собой не возьмешь? – спросила Юля.

– Ты же видишь, я пока никуда не лечу, – раздраженно ответил Белявский.

– Но вы же не отказались от фрахта? Антон вон полетел на этом самолете, и Саша, и твоя Ангелина…

– Да, появились неотложные дела, и мы с Левой так решили: пусть они пока без нас летят в Швейцарию, чтобы обследовать наши номера в гостинице, нанять машины, прислугу… Потом тот же самолет вернется за нами.

– А что ты так нервничаешь? – спросила она. – Мадам улетела, сюда уже не зайдет…

Она сидела на подоконнике в его кабинете, болтая голыми ногами, и смотрела, как он работает с ноутбуком, просматривая какие-то файлы.

– Это она запретила? Сашу-то она взяла.

– Не мешай… – сказал он. – Прекрасно знаешь, что я не могу взять с собой тебя, поскольку там многие знают Ангелину как мою законную жену… И сразу начнутся вопросы. Кто ты такая, в каком здесь качестве и какой у тебя статус? И все сразу поймут характер наших отношений…

– А какие у нас с тобой отношения?

– Послушай, мы с тобой это уже обсуждали… – поморщился он, подняв на нее взгляд. – И не один раз.

– А какие отношения у Саши с твоей коровой, думаешь, не заметят?

– Пойми… – Он откинулся со вздохом в кресле. – Саша – мой охранник, у него такой статус! А ты? Протокол, слыхала такое слово? Там будет консервативная, чопорная публика, для которой респектабельность – прежде всего. На Багамы или в Ниццу – еще куда ни шло, они еще могут позволить себе поехать с секретаршами и любимыми девушками… Но не на конгресс же в Базель!

– Со своими шлюхами, ты это хотел сказать? – Ее голос и подбородок дрогнули от обиды. – В Ниццу ты меня, кстати, не возил, а в Базель я не гожусь? – Она соскочила с подоконника и по-бабьи уперла руки в бока. – А может, я тоже хочу посмотреть на президентов и премьер-министров?

– Какие твои годы… – пробормотал Белявский. – Еще насмотришься. И потом, насчет твоей визы…

– А загранпаспорт у меня в порядке! Понял? И виза давно стоит! Что смотришь? Думаешь, я сама и без тебя не могла ее сделать?

– Наверно, ты слыхала песню: все могут короли? – спросил он, по-прежнему не отрывая взгляда от дисплея своего ноутбука. – Только вот не могут по любви…

Она подошла к нему, села на колени.

– Ну да, а сам будешь ходить под ручку с Ангелиной, изображать из себя счастливую супружескую пару, да?

Он не успел ответить, поскольку зазвонил его мобильный, который он тут же схватил.

– Да, слушаю…

– Это я. Кажется, с этим журналистом все прошло нормально, – сказал Антон сквозь далекий гул авиационных двигателей. – Только что мне звонили.

– Ошибки быть не может?

– Я их давно знаю, – веско сказал Антон. – По крайней мере, его отвезли на «скорой», а сам он на службу в свою контору не заявился.

– То есть ты уверен?..

– На все сто. В его конторе сразу забеспокоились, звонили домой, где тоже ничего не знают. Дозвонились до какого-то морга, а там им подтвердили, что его жену ждут для опознания. Эти ребята, между прочим, до сих пор не ошибались.

– Ну, дай-то Бог… – вздохнул Белявский. – Чтобы не ошибались и в дальнейшем.

– Это вы о чем? – не понял Антон. – Ну да, завтра в его газете должно выйти сочинение на вольную тему… Считаете, там одумаются, когда увидят его тело в морге?

– Посмотрим… Спасибо тебе за все, Антон! – искренне поблагодарил Белявский. – И новых ребят ты подобрал, действительно, лучше не бывает. Ваш вылет случайно не задерживается?

– Нет, вылетим в соответствии с расписанием, тут с этим строго… Ваша супруга передает вам привет…

– Спасибо. Передай и ей от меня.

– Я позвоню уже из Базеля. До свидания.

–. До скорого, – ответил Эдуард Григорьевич и отключил аппарат. Потом прижал к себе Юлю и расцеловал ее так, что она ойкнула. Его лицо выражало неподдельное облегчение, и она расценила это по-своему.

– Что, можно и мне лететь, да?

– Опять ты за свое… – протянул он. – Куда ты все торопишься? Запомни: твое от тебя не уйдет. Повторяй это каждый раз, когда тебе что-то не удается или не получается, но очень хочется… И ты все получишь от жизни, даже то, о чем тебе не снилось… А сейчас подожди, мне нужно сделать еще только один звонок…

Он попытался ее снять со своих колен, но она только крепче обхватила его за шею.

– А потом? – спросила она. – Нет, ты сначала скажи, что будет потом?

– Сама знаешь… – Он быстро набирал номер Разумневича на мобильном.

– Ничего я не знаю! – Теперь она сама соскочила с его колен. – И ты ничего больше не получишь, если не возьмешь в Швейцарию.

– Алло, Лева, это я… Словом, только что звонил Антон, сказал, что зачистка подошла к концу. Они с Вадимом уже в воздухе, насколько я понимаю.

– Ну слава богу! – вздохнул и Лев Семенович. – Все-таки они были неплохие ребята. Но ты только это собирался мне сказать?

– Нет, конечно. Хотел объявить, что вот теперь я готов войти к тебе в долю…

– Но? Я же чувствую по твоей интонации, что за этим стоит какое-то «но».

– Не будь мнительным…

– Ну как же, как же, это же твоя заслуга, что последние подводные камни преодолены… – сказал Разумневич. – Наверно, хочешь сказать, что твоя ставка в этом деле, как и твоя доля, с этого момента поднимаются?

– Лева, не заводись, обсудим все завтра… – недовольно произнес Эдуард Григорьевич, взглянув на часы. – Когда все точки сами расставятся на своими «и», как ты раньше любил говорить.

– Хоть это еще помнишь… – проворчал Лев Семенович.

– У тебя какое-то не такое настроение… – сказал Белявский, взглянув на часы. – Я и сам нервничаю… Давай созвонимся попозже. Через «час. Позвонишь и расскажешь, что у тебя там стряслось.

Отложив трубку, он притянул к себе Юлю:

– Иди сюда. Вечером поговорим обо всем…

Лев Семенович Разумневич позвонил ровно через час.

– …Пока ничего не сообщали. Знаешь, вчера я разговаривал с Вадимом. Хотя он в последнее время был нервным и рассеянным, будто что-то предчувствовал, но вчера он был со мной предельно внимательным, собранным и предупредительным. И очень точным в своих оценках… – вздохнул он.

– Прежде я что-то не замечал за тобой таких сантиментов, – сказал Белявский, надевая рубашку, пока Юля возилась с молнией на своих джинсах. Он снова взглянул на часы.

– Наверно, сказывается возраст… – канючил Разумневич. – С молодыми сам моложе становишься, я понимаю… Или, наоборот, еще старше. Только у меня с этим что-то в последнее время… Вот, кстати, экстренное сообщение! Ты сейчас смотришь НТВ или только свое убогое ТВТ? Так вот включи сейчас же НТВ! Как раз передают и показывают! Ой, позже созвонимся!

Эдуард Григорьевич взял пульт и включил телевизор. Он увидел на экране горящие обломки самолета «Як-42» на зеленом лугу и обгорелые останки погибших среди полевых цветов. Он невольно покосился на Юлю и переключился на свой канал ТВТ. Там миловидная дикторша возбужденно тараторила про злодейское покушение на жизнь известных бизнесменов Разумневича и Белявского, и что только чистая случайность – внезапные обстоятельства, какие бывают у деловых людей, – спасла их жизни, но не спасла их близких…

– Это… это… тот самый самолет? – спросила Юля дрогнувшим голосом, и ее глаза заполнились слезами. – И… Саша там… на нем летел?

– И Ангелина, – кивнул он. – Вот теперь мы с тобой свободны. И ты будешь иметь, что захочешь!

Он снова переключил телевизор на НТВ.

– И ты… ты можешь… об этом так спокойно?

Он прижал палец к губам.

– …Следователи местной прокуратуры полагают, что это теракт – основная версия случившегося. Как нам стало известно, борт был зафрахтован ведущими предпринимателями Эдуардом Белявским и Львом Разумневичем, приглашенными на экономический форум в швейцарский город Базель, который состоится завтра, – продолжал свой взволнованный рассказ уже другой комментатор, совсем еще молодой парнишка. – Поэтому вопрос, против кого был предназначен этот взрыв воздушного судна, ни у кого не вызывает сомнений. Местные жители рассказывают, что сначала услышали хлопок, после чего увидели в небе яркую вспышку. Произошло это буквально через полчаса после вылета, когда самолет уже набрал высоту. Только случайность, связанная с извечной и непредсказуемой занятостью наших бизнесменов, спасла их от гибели. Они буквально в последние часы вынуждены были перенести свой вылет на сутки, отправив в Базель своих сотрудников из службы безопасности и членов своих семей, чьи тела, вернее, то, что от них осталось, сейчас идентифицируются. Конечно, только расшифровка данных «черного ящика» подтвердит или опровергнет версию о взрыве, но она, как сказано, представляется единственно верной…

Телевизионный экран погас. Юля, держа в руке пульт, пристально смотрела на Эдуарда Григорьевича. Ее глаза по-прежнему были полны слез.

– Так это ты… ты… – произнесла она. – Негодяй…

– Да, деточка, – кивнул он. – Перед тобой живой и здоровый негодяй. Который не будет испытывать мук совести и спать спокойно, поскольку опередил тех, кто хотел с ним поступить точно так же… Это называется – сделать правильный и своевременный выбор. В том числе и за тебя. Тебе придется к этому привыкнуть, если собираешься не просто жить со мной, но и такой жизнью, какая тебе не снилась… Или ты предпочла бы, чтобы это я был там? – кивнул он на темный экран.

Он достал платок и вытер ей слезы, как ребенку.

– Пора стать взрослой. Надо было тебе давно сделать свой выбор: или я, то есть положение, которое тебе уже дал, или Саша, который тебе ничего не дал бы, кроме вечных попреков из-за меня и Ангелины, пока бы вы не возненавидели друг друга.

– Какая же ты сволочь… – всхлипнула она.

– Может быть, для кого-то и сволочь. Даже наверняка. А что? Побежишь в прокуратуру? Не советую. Там ты ничего не докажешь. Ты только что слышала: теракт был направлен против меня, и мы с Левой только чудом избежали гибели. И потому нам гарантировано общественное сочувствие, а также сожаление, что нас не было в этом самолете. И это свидетельствует, что мы с ним одержали победу, которая делает победителей неподсудными. Ну все, будь послушной девочкой и иди к себе или возьми ключи от машины и поезжай, проветрись. Мне предстоит полно хлопот и забот. Жду тебя к обеду.

Придя к себе в комнату, она повалилась на кровать, лицом в подушку, а потом, выплакавшись, долго смотрела на себя в зеркало и, вздохнув, стала приводить себя в порядок. Смыла потеки туши, покрасилась заново…

Схватила сотовый, набрала номер Савелия Марковского…

– Савик, родной, забери меня отсюда!

– Детонька, что случилось?

– Ты разве не слышал? Его жена и мой Саша только что погибли в авиакатастрофе! Какой ужас… Ты что молчишь?

В трубке послышался протяжный вздох, после которого последовали протяжные гудки.

Подумав, она набрала «09».

– Девушка, а как позвонить в прокуратуру, не скажете? В самую главную? Нет, лучше скажите адрес, как туда проехать?..

Она долго еще приводила себя в порядок. Смывала тушь, красилась заново, но потом снова принималась плакать и снова смывать черные потеки, потом снова краситься.

Когда Игорь Залогин приехал на прием к министру финансов, на его столе уже лежал свежий номер «Неангажированной газеты».

– Я читал, – сказал министр, пожав руку гостю. – Присаживайтесь, пожалуйста. У нас тоже были свои подозрения на этот счет, и ваша статья нам очень кстати… Сейчас мы все проверим…

Он не спеша снял трубку.

– Лидия Ивановна, будьте добры, сейчас должен появиться Вячеслав Иосифович со своими документами, пусть сразу заходит.

– А он уже здесь, – ответила секретарь.

– Вот-вот… пусть заходит.

Понятовский вошел в кабинет министра, поздоровался с хозяином кабинета, пытливо и несколько озабоченно посмотрел на гостя, как бы вспоминая, где мог раньше его видеть.

– Вы знакомы? Это журналист Залогин Игорь Николаевич из «Неангажированной газеты», я его специально пригласил, он нам не помешает. Ну-с, Вячеслав Иосифович, где обещанный вами список наших иностранных кредиторов?

В полной тишине министр внимательно просмотрел список, потом заглянул в газету, чтобы свериться. Все это время Игорь смотрел в сторону окна, чувствуя на себе изумленный взгляд родственника Разумневича, будто тот увидел восставшего из гроба покойника.

– Вячеслав Иосифович, – министр поднял взгляд на подчиненного. – Вот тут вышла статья, один из авторов которой наш гость. Посмотрите, если еще не читали.

Прошло еще несколько минут, тишины, прерываемой лишь шелестом газеты.

– У вас есть по этому поводу какие-то объяснения? – спросил министр.

– Да, но я пока не готов… – пробормотал Понятовский.

– Подумайте, – кивнул министр. – И хорошенько. И, пожалуйста, представьте ваши соображения в письменном виде. Суток вам хватит?

Эпилог

Померанцев подошел к кабинету Анисимова, когда навстречу ему открылась дверь, и оттуда вышел Меркулов – некогда всегда подтянутый, а сейчас в камуфляже, небритый, с покрасневшими от недосыпания глазами.

– А ну зайдем ко мне… – Он взял Померанцева за локоть и, не отпуская, довел до своего кабинета. – Заходи… Что там у тебя?

– Да вот, «бегунок», то есть обходной лист на увольнение, шел подписывать.

– Ну-ка дай взглянуть… – Меркулов требовательно протянул руку.

Взяв «бегунок», он сел за стол и стал его внимательно разглядывать, как если бы увидел впервые.

– Ты смотри… И этот уже подписал, и этот… Могут ведь работать оперативно, когда захотят… На несколько дней вас нельзя одних оставить…

Он поднял взгляд на Померанцева и медленно, будто смакуя, стал рвать «бегунок» на мелкие кусочки.

– Я вот тоже совершил должностное преступление, – сказал он, закончив акцию по уничтожению обходного листка. – Когда самовольно прилетел сегодня ночью из Ханкалы, чтобы разобраться, что вы тут без меня наворотили. И что, прикажешь тоже писать по собственному? А работать за тебя кто будет? Пушкин? Или Евтушенко? Вот я там, – он показал на потолок, – так их и спросил: кто за него будет работать? Ответа не получил. Ну все. Мне пора обратно на Чкаловский, там скоро борт в Чечню… Иди, тебя ждут. Гера вытирает сопли какой-то мамзель… Певичка какая-то. Прибежала, вся в слезах, и потребовала генерального. Мол, она все расскажет про этих двух козлов, Белявского и Разумневича…