Текст книги "Принцип домино"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

10

– Уж Герман близится, а полночи все нет? – констатировал Валерий, когда в кабинет вошел Гера. – В смысле, результата. Но вид у тебя таинственный… Неужели что-то откопал насчет постановления?

И он даже привстал из кресла.

– Ну вроде… – небрежно произнес Гера и сел с независимым видом в кресло, в то время как его непосредственный начальник остался стоять.

– И что там оказалось?

– Следите за руками, гражданин начальник, – туманно ответил Гера. – Нет, сначала пригласите сюда Зою. Будет о чем ее расспросить.

– Постой, – негромко сказал Померанцев, встав и выйдя из-за стола. – Ты что хочешь этим сказать? Что она замешана?

Похоже, Зоя была для него последним рубежом сопротивления предательству.

– А ты боишься, Валера. Скоро всех нас начнешь подозревать… – покачал головой Гера. – Нехорошо. Поэтому для начала, чтоб иметь нам возможность по-человечески разговаривать, проведем профилактику твоего кабинета.

И достал свой давешний прибор, поверяющий наличие подслушивающих и записывающих устройств. С минуту они молча смотрели на мигающую красную лампочку, пока Гера лазал с щупом под столом, под стульями, в настольную лампу, в вентиляцию и под датчик противопожарной безопасности.

– Чисто. Кстати, с этого надо начинать свой рабочий день, – наставительно сказал Гера. – Как утро с физзарядки. Только, к сожалению, этот замечательный прибор придется сегодня же вернуть моим приятелям в их охранное агентство, чтобы потом можно было снова попросить.

– Они там точно знают, где ты работаешь? – спросил, подумав, Валерий.

– Приятель знает. А что? Или я его теперь должен подозревать? Брось. Вчера Мишка мне говорил: приходи и бери, когда тебе надо. Но возвращай сразу, когда попросим…

– Ты в нем хорошо разбираешься? – спросил Валерий. – Или только кнопки знаешь?

– Не понял, если честно. Я же в прошлый раз тебе демонстрировал, как он «жучков» находит. Неудобно Мишку каждый раз просить, чтобы еще раз дал. Мол, начальство у меня подозрительное…

Валерий промолчал.

– Тогда вообще туши свет, – заявил Гера. – И пора закрывать нашу контору на амбарный замок до лучших времен. И написать: все ушли на фронт борьбы с собственной подозрительностью.

Валерий опять не ответил. Только внимательно посмотрел на прибор, как если бы собрался проникнуть в его внутренности взглядом, потом снова посмотрел на Геру.

– Так что с Зоей? Зачем она тебе? – спросил он.

– Уже объяснял. Хочу ей при тебе, но без посторонних задать несколько наводящих вопросов. Ну и сделать нечто вроде следственного эксперимента. Да не беспокойся ты за нее! Никаких подозрений насчет нашей Зои у меня не было и нет!

Померанцев пожал плечами, нажал кнопку звонка.

– Вызывали? – Зоя вошла в кабинет, перевела взгляд с начальника на Геру, потом обратно. – Что это вы такие напряженные сегодня? Случилось что-нибудь?

– Все нормально, – категорично заверил ее Гера, выставив руку. – Сегодня я только тем и занимаюсь весь день, что всех уговариваю: все нормально, все под контролем. У нас к тебе вопрос. Это по поводу того же чертова постановления на предмет взятия под стражу Вельзевула нашей современности – Разумневича. Так вот хочу у тебя спросить. Помнишь, у тебя в комнате меняли плафоны? И там работали монтеры?

– Да, помню… – Она сощурилась, напрягая память. – Вдруг забарахлило освещение… Я сделала заявку. Ну и вызвали монтеров. Они пришли довольно быстро, не как всегда… Зато долго возились. А что?

– А чем ты в это время занималась, когда они ремонтировали, ты можешь вспомнить? – спросил Гера.

– Сразу не вспомню… – Она пожала своими вздернутыми плечиками.

– В прошлом разговоре мы остановились на том, что утечка информации, возможно, произошла из твоего компьютера, – встрял в разговор Померанцев. – Возможно, кто-то влез в его память.

– И что, это подтвердилось? – спросила она.

– Нет, но мы хотим выяснить, – продолжал Гера. – С твоей помощью. Вспомни все подробности с этими монтерами. А заявку я видел своими глазами.

– А кто тебе дал эту заявку? – вмешался Померанцев. – Ты обратился с запросом в хозчасть?

– Обижаешь… – насупился Гера. – Что я, не понимаю, что в нашей напряженной ситуации поиск такой заявки лучше не афишировать? Новая девушка у наших хозяйственников появилась… Ира зовут. Незамужняя. Поговорили, рассказал ей о своих подвигах в составе нашей группы под твоим непосредственным руководством. Только я ей о тебе не сказал ничего лишнего. Таков мой принцип: о начальстве – как о покойнике. Либо ничего, либо хорошее. И когда она вышла по своим делам, я, как это ни противно, залез в ее картотеку… Хотелось узнать, как и откуда взялись эти монтеры. И кто они.

Зоя тем временем принесла свой журнал и положила на стол перед Померанцевым. Тот его перелистал, потом заглянул в отрывной календарь.

– Вот, смотрите, ремонт освещения был произведен шестнадцатого мая. Теперь вспроминаю… Я тогда собиралась печатать одну сопроводиловку, что вы мне поручили, и внезапно у меня отключили свет… Я позвонила в хозчасть, и мне сказали, что это сделали ремонтники, что они сейчас подойдут и будут менять лампы в плафонах. Я еще подумала: надо же, как быстро. Только вчера заявку подала…

– А значит, был отключен компьютер, так? – спросил Валерий.

– Ну да, – кивнула она. – Именно так все и было. Пришлось ждать ремонтников, когда они придут и все подключат.

– И что было дальше? – спросил Валерий после короткой паузы.

– Они пришли и сказали, что мой компьютер сейчас подключат и я могу продолжать работать. А сами занялись освещением.

– И ты при них включила компьютер?

– Ну да, а что такого? Я же набирала текст сопроводиловки, там ничего особенного, только «направляю Вам» и так далее… И вставила бланк в принтер.

– Повторяю, твоей вины здесь нет никакой, – ответил Валерий. – Но, включая свой компьютер, ты ведь ввела свой пароль?

– Да, как всегда…

– При монтерах?

– Так… Одну маленькую минуточку… – нетерпеливо перебил Гера, выставив палец вверх. – Не мешайте и не перебивайте! – Он потер руки, как бы предвкушая. – Всех прошу пройти со мной в приемную и там, на месте, все осмотреть…

И он вышел в приемную на цыпочках, заговорщически подмигнув Зое. Валерий покачал головой, но ничего не сказал и вышел вслед за Зоей из кабинета.

– Кажется, твой стол тогда стоял не так… – сказал Гера. – А этот плафон, в котором они что-то меняли, висел за твоей спиной? – спросил он у Зои.

– Да, они попросили у меня разрешения переставить мой стол, чтобы добраться до проводки, – сказала Зоя. – И еще поставили сзади моего стула стремянку. Потом там, в плафоне, меняли лампу.

– Припоминаю, припоминаю… Я же тогда приходил к тебе с какими-то бумажками… А эти ребятки уже оседлали стремянку… – продолжал Гера, глядя на Померанцева. – А ты давила на клаву, пока они сверху отпускали тебе комплименты, отчего ты смущалась и краснела. Монтеры – ребята молодые, шутили, спрашивали, как зовут, не дашь ли телефончик… Было дело? – строго спросил он. – Я тебя не как муж, но как друг вашей семьи и как товарищ по работе спрашиваю.

– Да. Как раз я начала работать на компьютере, – подтвердила Зоя и охнула, приложив ладонь ко рту. – Да, так и было…

Она закурила, чтобы снять напряжение.

– Надеюсь, я пока прохожу как свидетельница? – спросила она немного погодя.

– Как член нашей следственной бригады… – заверил ее Гера. – Итак, ты печатаешь на компьютере, а в это время сверху, стоя на стремянке, какой-нибудь монтер смотрел, на какие буквы ты нажимаешь. И это могли быть те самые монтеры.

– Так они пароль никогда не увидят, – покачала она головой. – Я печатаю быстро, десятью пальцами, а на экране в окне видны только крестики вместо букв… Вот ты, Гера, встань сзади за моей спиной, когда я набираю пароль, ради интереса! И посмотрим, сумеешь ты это запомнить?

– Зоя, ты верно все говоришь, и действительно, ты печатаешь очень быстро, – сказал до этого молчавший Валерий, – но и Гера прав. Ведь если снять сверху на портативную видеокамеру, как ты вводишь пароль, то потом можно посмотреть запись в замедленном режиме и отметить буквы на клавиатуре, которые ты нажимаешь… Могло быть такое, что ты набирала пароль, а кто-то стоял сзади или сбоку?

– Ну не знаю…

– Да так все и было… – Гера переглянулся с Померанцевым. – Полдня они тут болтались. Я посмотрел дату на твоей заявке. Получается, что на третий день после ее исполнения в газете «Российские ведомости» появилась копия чертова постановления с подлинными подписями. А у нее, как мне объяснили наши эксперты, нет ничего общего с фотографией, это можно скачать только из памяти компьютера.

– Но видеокамеры я у них точно не видела… – неуверенно сказала она.

Валерий покачал головой:

– Как ты ее увидишь, если они тебе ее и не показывали. Это может быть профессиональная, цифровая видеокамера. Какой у нас не было и нет. Сейчас миниатюрные камеры уже вставляют в сотовые телефоны. Величиной, скажем, со спичечный коробок, а ее объектив может быть направлен через отверстие в пуговице комбинезона.

Померанцев говорил и ходил по кабинету.

– Ну так что, гражданин начальник, достойны мы с Зоей Павловной премии за второй квартал первого полугодия или нет? – спросил Гера, дружески обняв Зою за плечи.

– Ну не знаю… Неужели эти ребята специально затеяли ремонт, чтобы узнать мой пароль и влезть в память компьютера? – не переставала удивляться Зоя.

– Зоенька, родная, они еще не на такое способны! – простонал Гера.

– С виду такие приятные и симпатичные…

– Пользуешься, что супруг не слышит? – строго свел брови Гера.

– А тебе не кажется, что мы подгоняем эту задачку под готовый ответ? – задумчиво спросил у него Валерий. – И пока это нам удается.

– Да нет, все так и было, я же помню! – воскликнула Зоя.

– Ты не поняла… – помотал головой Гера. – Дело не только и не столько в монтерах. Это пока только версия… Нам очень не хочется расставаться с иллюзиями относительно порядочности начальства. Всегда хочется верить, что они лучше нас, умнее, чище, принципиальнее. Это как песня, которая помогает жить и работать… Я прав, Валерий Александрович? Хотя вот вы, к примеру, как и Зоя, до сих пор меня ни в чем не разочаровали, как бы ни старались.

– Помолчи… – приказал Померанцев. – Начинаешь понимать полководцев, которым приходилось воевать на два фронта… Зоенька, спасибо, ты свободна. Мы, конечно, тут много чего нафантазировали…

– И нам так хочется, чтобы это оказалось неправдой! – заключил Гера.

– Так я свободна? – спросила Зоя.

– Да, – кивнул Померанцев. – Вернее, не совсем. Сделай нам кофе. Потом, когда Гера освободится, постарайтесь с ним на пару составить фотороботы этих монтеров… Ты выписал из заявки, из какого управления эти монтеры? – спросил он у Геры, когда они вернулись в кабинет.

– Обижаете, гражданин начальник! – сказал Гера. – И телефон этой конторы у меня тоже есть… Но вернемся к нашим покойникам. Что-нибудь прояснилось с этим двойным убийством в морге?

– Да… – Померанцев кивнул на стол. – Вот протокол баллистической экспертизы. Стреляли из пистолета «ТТ», номер указан.

Гера присвистнул, листая протокол.

– Получается, в медсестру Антонову стреляли из другого ствола, находящегося в розыске, – продолжал Померанцев. – Но почерк-то все тот же. В лоб, в самую середину.

– А где сейчас тот душегуб, кто этим стволом раньше пользовался? – поднял голову от протокола Гера. – Он установлен?

– Да. Это некто Тюменев Олег, член подольской группировки. Но у него алиби. Его посадили три года назад во время разборки с ивантеевскими. Его разыскиваемый пистолет всплыл только сейчас.

– Этот киллер держит нас за идиотов, – согласился Гера. – Решил отвлечь нас на поиски хозяина пистолета, у которого есть алиби, и тем самым выиграть время…

– Что ему в какой-то мере удалось, – заметил Померанцев.

– Но помимо почерка наш убивец себя чем-то еще проявил? Хотя бы свои пальчики оставил? Или он работает в белых перчатках?

– К сожалению, дактилоскопическая экспертиза не готова, – развел руками Померанцев. – Говорят, там много самых разных отпечатков. И все придется идентифицировать.

– А все-таки как он сумел попасть в морг? – продолжал расспросы Гера. – И почему снаружи не услышали выстрелов? Глушитель?

– Да… Скорее всего. Это тебе не маньяк какой-нибудь. Как профессионал, он не мог обойтись без глушителя. К тому же ты же слышал, как там гудят холодильные установки, – добавил Валерий.

– Все-таки ты молодец, – искренне сказал Гера. – И кое-кому из присутствующих до тебя еще далеко. Но если ты точно так же доложишь, какого рожна ему нужно было убивать медиков, я повешу твой портрет над своей кроватью и буду его целовать перед сном.

– Темна вода во облацех, – развел руками Валерий. – Черт его знает… Разве что он пришел за пулей из головы медсестры Антоновой. Бред, конечно, но ведь ее не нашли до сих пор.

И протянул Гере еще один протокол.

– А это тебе на десерт. Читай вот здесь: в этой ванночке, что ты предусмотрительно взял на анализ, найдены частицы крови и мозгового вещества, принадлежащего Антоновой.

– Что ж получается?.. Наш убивец действительно пришел туда за этой пулей? – воскликнул Гера. – И забрал ее, чтобы замести следы, и для этого он угрохал еще двоих? Первый раз слышу такое!

– Похоже, на сегодня это главная версия… – пожал плечами Померанцев. – Хотя еще рано отбрасывать и версию о покушении на жизнь прозектора… Я звонил по этому поводу в экспертную лабораторию, где он работал. Там мне сказали сразу и однозначно: нет оснований считать, будто в его работе было нечто такое, за что его следовало бы убить.

– Иначе говоря, нет такого дела, – задумчиво сказал Гера, – за которое его следовало мочить.

– Я их попросил, и они еще посмотрят, – сказал Валерий. – Нужно бы поговорить с его вдовой… Может, были какие-то угрозы в его адрес.

– По части утешения вдов мне нет равных, – заверил Гера. – Это можно смело записать в мою служебную характеристику. Ее я беру на себя… Да, кстати, чтобы не забыть. Есть ответ на наш запрос по поводу этих поддельных ампул, которые уложили внука журналиста Макарова в дорогостоящую клинику. Его мне вчера передала Зоя, а я закрутился и совсем забыл…

– И где этот ответ?

– Вот… – Гера передал Померанцеву вскрытый конверт, в котором было письмо на официальном бланке. – То есть, Валера, эти ампулы – не какой-нибудь там брак производства. Это настоящая отрава со сложной формулой, забыл, как называется, которая не приводит к смерти, но дает сильное осложнение. Эти уроды использовали обычную коробку для упаковки, которую тщательно заклеили… С другой стороны, здесь еще много неясного. Почему «скорая» повезла ребенка в дорогую платную клинику, если есть нормальная детская больница, куда и положили его сверстницу с тем же диагнозом и из того же детсада? Это зачем?

– Это как раз более-менее понятно… – сощурился Валерий. – Кажется, ты забыл, кто такой Макаров и зачем он понадобился.

– Все-таки думаешь, кто-то заменил всю пачку ампул для уколов, чтобы загнать внука в дорогостоящую больницу, а любящего дедушку в долги? – спросил Гера.

– И чтобы расплатиться за лечение, ему пришлось написать эту заказную статью.

– Что ж, пока вполне укладывается. Теперь вся надежда на Макарова и Игоря, – продолжал Гера. – Выудят ли они что-нибудь, зачем и кому это все понадобилось?

– Еще не забудь: на эту статью Макарова подбивал Олег Быстрое, который до этого напечатал у себя заметку об ордере на арест своего благодетеля, – напомнил Померанцев.

– Ты все-таки видишь между этими статьями какую-то связь, кроме того, что появились они в одной газете?

– Хотя бы и здесь, и там – Быстрое. А за ним везде и всегда – Разумневич.

– Так это можно сказать о любой статье в «Российских ведомостях»… Везде Быстрое, а за ним его хозяин… Постой, что-то еще было связано с этим Быстровым… – свел брови вместе Померанцев. – Не напомнишь?

Гера недоуменно пожал плечами.

– Пожалуй, стоит посмотреть по файлам, где еще мелькает наш Быстрое Олег Иванович, – согласился Гера. – Уж больно он вездесущ. Прямо как Господь.

11

Лев Семенович Разумневич едва дождался, когда к нему в кабинет вошел его шурин Володя Корягин, президент фирмы «Акванго», зарегистрированной на Кипре, схватил за руку у двери, потащил за свой стол. Потом колобком подкатился к двери.

– Таня! – крикнул он, приоткрыв ее. – Меня нет. Ни для кого. Но для нас должен быть отборный кофе из твоих неприкосновенных запасов! – Он тут же вернулся назад, сев напротив Корягина, и молитвенно на него уставился. – Не томи, Володя!.. Ну? Что? Сработало?

– Кажется, да, – кивнул тот. – К нам уже поступили предложения от зарубежных кредиторов. Причем самых солидных… И все просят сущие копейки по сравнению…

– Ну слава богу! – Разумневич воздел руки к потолку. – Лед тронулся! А может, и я вместе с ним… Ты вообще понимаешь, что это значит?

Корягин только улыбнулся, прикрыв глаза, и пожал плечами.

– Нет, Лева, я сейчас думаю: хватит ли нам бабок, чтобы выкупить все долговые обязательства? Я вчера прикинул, может и не хватить.

– Размечтался! – махнул рукой Разумневич. – На сколько хватит, на столько и скупим. Хотя жаль, что не все… Нет, ты представляешь, как они там, на Западе, Минфину не верят, а верят какому-то Макарову? Стоило в моей газете появиться статье этого старого пердуна о наших долгах, которые мы будто бы не собираемся возвращать, и они сразу запаниковали.

– Именно, – кивнул Корягин, доставая толстую сигару. – Я дал еще одно объявление в «Файнэшнл тайме», что скупаю долговые обязательства…

– Надеюсь, не под своим именем? – нетерпеливо перебил Лев Семенович.

– Лева, ты меня опять с кем-то путаешь, – досадливо поморщился Корягин.

– Извини, извини… Но ты такой стал важный. Куришь дорогие сигары. Теперь уже не кашляешь от дыма?

– Ле-ева… – протянул шурин.

– Молчу. Ты хоть по утрам бегаешь, как обещал? Такой молодой, а посмотри, какая у тебя одышка! И теперь взгляни на меня! На мой подтянутый живот. Мне мои массажистки комплименты каждый раз говорят.

– За такие деньги я бы тебе еще не такого наговорил, – хмыкнул Корягин. – Может, вернемся к делу?

– Ну так я только об этом тебя и прошу! Рассказывай, не отвлекайся!

Корягин вздохнул, покачал головой и продолжал:

– В тот же день нам позвонили из «Лионского кредита». На следующий уже из четырех банков. И предлагают еще большую скидку. Подслушивают они друг друга, что ли?..

– Запомни, Володя, если хочешь иметь дело с цивилизованными людьми, – горячо заговорил Разумневич, – у них там не наш с тобой бандитский капитализм. Что у нас правило, то у них исключение. И наоборот. Только с глубоко порядочными людьми, а не с нашими живоглотами можно затевать такое большое дело… Ибо честным людям нет необходимости подозревать и подслушивать друг друга. Там у них все прозрачно и открыто, как у девушки в ночной соррчке.

– Это я обязательно запомню, – кивнул Корягин. – Насчет девушки в ночной сорочке.

– Ты поставил условием полную конфиденциальность переговоров?

– Обижаешь…

– Теперь другое… Покажи мне список кредиторов, которые уже откликнулись на твое предложение, – сказал Лев Борисович, надев очки. – Ах, как я их понимаю, если бы ты знал! Поди, проклинают тот день и час, когда решили иметь дело с нашей рыночной демократией…

Корягин достал из кейса список с семизначными цифрами и положил его перед зятем.

Лев Семенович сначала просто читал, потом взялся за сердце.

– Боже ж мой… – простонал он. – Где я им возьму такие деньги! Попроси их еще скинуть! Только не всех. Англичане и немцы зажмутся, у них просить не надо, эти евреи из Штатов тоже, я их знаю, как самого себя, но уж итальянцы и испанцы, как люди чести и горячих кровей, обязательно должны пойти навстречу бедному российскому бизнесмену!

– Лева! – не выдержал Корягин. – Не будь так жаден! Где ты еще увидишь такие скидки?

– Я умирать буду, но не забуду этих скидок! – воскликнул Лев Семенович. – А если они мне скинут еще несколько процентов, я умру прямо сейчас от одного изумления перед благородством их души.

Корягин качал головой.

– Читай, Лева, читай…

И хозяин читал, шевеля толстыми губами, вздыхая и складывая суммы на калькуляторе.

– Все понятно. Денег нам явно не хватит, – безучастно сказал Разумневич через несколько минут. – Мне не вытянуть даже десятой части из этого списка. Я не представлял, в какие долги влез наш недоразвитый капитализм. Мы, похоже, переиграли. Слишком многого захотели, и все сразу. А это иногда плохо кончается.

– Тогда возьмем сколько сможем?

– Нет, это не тот вариант. Сразу появятся конкуренты, которые будут отбивать у нас продавцов, завышая ставки. Эдик только того и ждет, как бы у меня урвать.

– Может, взять кредит? – спросил Корягин, зажигая дрожащими от волнения пальцами новую сигару. – Тебе ведь дадут…

– Мне-то дадут. Но этим самым я привлеку внимание того же Эдика… – Лев Семенович посмотрел на своего шурина поверх очков. – С чего, мол, этот Левка, с его бабками, вдруг берет такой большой кредит? Явно неспроста! И этот вопрос он задаст не просто так, а обязательно в нашей свободной от всякой порядочности и деликатности прессе! – И опять погрозил коротким пальцем в пространство. – Ладно. Сами разберемся, кого нам ограбить, а кого помиловать, – он кивнул на список.

Вошла Таня, вкатив столик на колесиках, уставленный кофейником и чашечками кофе.

– Там Вадим несколько раз звонил, говорил о каком-то срочном деле и просил разрешения приехать… – сказала она. – Что ему сказать?

– Запомни. С этих пор для Вадима ничего срочного быть не может! – громко сказал Разумневич и выразительно посмотрел на Таню, потом перевел взгляд на Корягина.

– Мне как-то все равно! – сказала она. – Но ты же не хотел бы, чтобы я именно так ему ответила?

– Ну придумай какую-нибудь отговорку… И не мешай.

Она пожала плечами и вышла из кабинета.

Подумав немного, Разумневич снял трубку, набрал служебный номер Вячеслава Понятовского.

– Алло? – послышался мелодичный девичий голос. – Я вас слушаю.

– Деточка, дорогая, скажите вашему начальнику, а моему племяннику Славе, что это звонит дядя Лева, который им очень гордится.

– Так и сказать, дядя Лева?

– Ну, это он так звал меня с детства, вы же понимаете? Но вы наверняка слышали обо мне как об акуле мирового капитализма, Разумневиче Льве Семеновиче.

– Очень приятно, Лев Семенович, меня зовут Маша. Хоть вы и акула, но голос у вас очень приятный.

– Спасибо, спасибо… – растроганно поблагодарил Разумневич. – Значит, будем знакомы, Машенька… Я просто прежде звонил ему только домой, чтобы никого там, у вас, не беспокоить и не отвлекать от работы. Но сегодня исключительный случай.

– Сожалею, но у него сейчас идет совещание. Не могли бы вы перезвонить попозже?

– Только несколько слов! Да-да, так ему и передайте. И я не буду его отвлекать.

– Слушаю… – вскоре послышался в трубке бархатистый голос. – Лев Семенович, это вы?

– Славик, родной, да, это я тебя беспокою, здравствуй… Не мог бы ты ко мне подъехать прямо сейчас? Или чуть попозже?

– Нет, пожалуй. Сейчас совещание, приехали наши коллеги из Италии, потом иду с ними к министру… Часа через три, как освобожусь, я перезвоню, хорошо?

Лев Семенович положил трубку и весело взглянул на шурина.

– Отдыхай! – сказал он. – Тебе предстоят трудные дни. А я пока поработаю за всех вас. На наше общее благо.

Он проводил Корягина до дверей, хлопнул его по плечу, постоял, пожевал губами, вопросительно глядя на Таню.

– Ты хочешь о чем-то меня спросить? – Она подняла на него глаза от своих бумаг.

– Вадим больше не звонил?

– Нет, но если хочешь, я сейчас с ним соединю, – сказала она, не отводя от него внимательного взгляда.

– Да нет, в общем… – замялся он. – Лучше другое скажи. Что ты о нем думаешь?

– Не валяй дурака, – сказала она. – Если ты его в чем-то подозреваешь, ни в коем случае не показывай этого ни ему, никому другому, пока сам во всем не убедишься. Ты его чем-то насторожил или обеспокоил. Притом что он так много для тебя сделал. А в последние дни он ходит как в воду опущенный… Лева, Вадим тебе всегда был предан, но он может быть и опасен, если сочтет, что его самого предали.

– Если еще позвонит, пусть сразу приезжает, – решил Разумневич. – Я буду у себя. И принеси мне боржоми, что ли. А что делать? Буду его пить, пока почки не отвалились… – И взялся за поясницу.

– Что, опять? – спросила она с тревогой, встав из-за стола.

– Не опять, а снова! – ответил он. – Только похолодней принеси. Пусть в морозилке полежит.

Едва он вернулся в кабинет, Таня сразу набрала телефон Вадима.

– Вадик, только я тебе ничего не говорила. Он сейчас освободился и сидит весь надутый, как мышь на крупу, и ждет, чтобы ты ему позвонил. Какая кошка между вами пробежала?

– Откуда мне знать? – хмыкнул Вадим. – Я сам хотел об этом спросить.

– Я ничего не знаю и знать не желаю. Поэтому перезвони, как только сможешь.

Вадим отключил мобильный и взглянул на собеседника, лысоватого увальня, сидевшего напротив. Между ними стояли три пустые бутылки «Балтики» третий номер и недопитая бутылка «Гжелки».

Они находились в небольшом кафе напротив Рижского вокзала. Пара качков из охранного агентства Миши и охранник Вадима сидели поодаль за разными столиками и пили пиво, не глядя друг на друга.

– Ну, ты меня понял, – сказал Вадим, наливая еще по одной. – Миша, мне о тебе много говорили хорошего, и я сам вижу, что мы с тобой оба нормальные мужики. У тебя охранное агентство и у меня охранное агентство. Значит, поймем друг друга. И мы останемся нормальными мужиками, пока не начнем шестерить на других. Я правильно говорю? Так выпьем за то, чтоб те, другие, шестерили на нас. Ты согласен?

– Ну, согласен… – сдержанно кивнул Миша, чокаясь. – А клиент тут при чем?

– Запомни. Это не клиент. Это – легавый.

Вадим достал фотографию Германа Шестакова и пододвинул ее к Мише.

– Он опаснее любого мента, раз работает «важня-ком» в прокуратуре. И хорошо, сука, работает. Ударник труда. И сейчас этот ударник копает под меня и наших общих друзей. Они-то, кстати, и познакомили меня с тобой. И они мне сказали, типа, не ссы, Миха свой парень, он не подведет. А тебе что сказали про меня?

– То же самое… Я, в натуре, только не понял: чего от меня требуется?

– Вот видишь… А мне еще сказали: мол, Миха тебе поможет. А Миха следаку помогает. Сканеры разные ему дает, чтоб наши закладки найти. Верно? Ведь давал, а?

– Я не шестерю… – набычился Миша. – Я Геру с детства знаю.

– Шестеришь, родной… – покачал головой Вадим. – Чтоб не трогали тебя и твою лицензию. А вот помочь нашим общим друзьям не хочешь…

– А чем? – спросил Миша. – Конкретно можешь?

– Ладно. Попробую. Для начала ты дашь мне этот сканер, что он у тебя берет. На пару часиков. И я его тебе верну в целости и сохранности. И все! Даже кое-что от себя туда добавлю. Микрофончик, например, небольшой такой, с передатчиком, который еще меньше. Только в микроскоп можно разглядеть. Таких в России всего три. – Вадим растопырил три пальца. – Один у ФСБ, второй у меня, третий будет у тебя. Ты понял? И когда он снова попросит сканер, дашь его, как и раньше давал. Он ничего не узнает. А микрофончик этот потом себе оставишь. В знак моей и наших общих друзей признательности. Шестаков ведь тебе верит, говоришь? Как старый друг и постоянный клиент?

– Да верит… – Миша поскреб в стриженом затылке. – Рядом, говорю, жили. В футбол вместе играли.

– Тем более! – воскликнул Вадим. – Чего он узнает? Он же проверять тебя не будет? Ну что, по рукам?

Вадим приехал к Разумневичу через час. Пытливо взглянул на хозяина:

– У вас есть какие-то секреты, которые не для меня? – спросил он, едва поздоровавшись.

– У меня – нет, – категорически заявил Разумневич. – Сегодня я был занят чисто финансовой деятельностью, в которую тебе не обязательно вникать. К безопасности фирмы это не имеет никакого отношения. Так, что там у тебя? – спросил он, когда Вадим достал миниатюрный магнитофон.

– Запись интересных разговоров, которую я сделал в кабинете маэстро Полынцева. Будете слушать?

– Как это ты умудрился записать? – не понял Разумневич.

– Когда я у него извлек закладку Белявского…

– Помню, помню, он у меня об этом просил… – сощурился Разумневич.

– …вместо нее я поставил свою.

– Это ты это сделал уже без моей санкции.

– Но в полном соответствии с вашим тезисом о свободе инициативы на местах… – хмыкнул Вадим. – Кстати, микрофон от Разумневича получше будет, чем от Белявского. А литиевой батареи хватит на полгода.

– Что, такая батарея может целых полгода работать? – недоверчиво сощурился босс.

– Он включается от звука человеческого голоса, – терпеливо сказал Вадим. – И отключается, когда становится совсем тихо. Кажется, уже объяснял. А что касается вашей санкции, считайте, я угадал. Это входит в обязанности «шестерок» – угадывать пожелания пахана, не так ли? Неужели вам не хочется послушать голос вашего бывшего подельника, ныне заклятого друга и верного врага?

– Ну почему не хочется? – Лев Семенович пожал плечами. – Наверняка там есть что-то интересное. Включи, раз уж принес. Пиво, кстати, будешь? Холодное.

– Лучше боржоми, – сказал Вадим. – Пиво я сегодня уже пил.

– И ведь не только? – еще больше сощурился Разумневич. – Сивушный запах ничем не отобьешь.

– Да, пил. На чисто деловом свидании. Там без этого было нельзя…

– От тебя, кстати, несет «Балтикой», – принюхался олигарх. – Третьим номером.

– Да, пришлось лакать «Балтику». Раньше, когда я у вас был в фаворе, вы всегда для меня держали «Праздрой». Я к нему привык, тем более его пьет вся ваша охрана под моим руководством… А теперь вам для меня стало жалко бутылочку-другую?

– Нет, дорогой… – вздохнул Лев Семенович. – Мне ни для кого не жалко то, что вредно для моего организма. Ты включай запись, не томи, а я сейчас скажу Тане, и она тебе принесет твой любимый «Праздрой».

– …Эдик, дорогой, ты меня знаешь столько лет… – услышали они голос режиссера Полынцева. – И мне всегда казалось, что между нами могут быть только самые доверительные и добрые отношения. И что я вижу? И что слышу? Я вижу какую-то прослушку, или закладку, с помощью которой ты, оказывается, прослушивал все мои разговоры именно здесь, в святая святых моего театра! А зачем? Эдик, тебе ли меня остерегаться?

– Петя, ты все сказал? – послышался голос Белявского. – И это ты говоришь мне о моем недоверии? Давай уж начистоту! С чего ты взял, что это моя прослушка? На ней это было написано? Стояла моя подпись или личное клеймо? Ты не допускаешь, что ее установил тот, кто потом сам же ее нашел, чтобы нас с тобой поссорить? И добиться от тебя подписи под петицией в свою же защиту?

– Вот сволочь! – восхищенно пробормотал Лев Семенович во время томительной театральной паузы. – У Эдика учиться и учиться. И останешься в дураках.