Текст книги "Принцип домино"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

10

Он быстро набрал номер Вадима.

– Вадик, привет, есть срочный разговор.

– Что-то взволнованный какой-то… – хмыкнул

Вадим. – Никак почуял добычу, судя по твоему возбужденному голосу, и желаешь со мной поделиться?

– Старик, твой нюх тебя не подвел. Мне только что звонил наш гений.

– Это который? Напомни, а то из нашего корыта кормится с десяток гениев. Даже больше. Он от кино, от театра, телешоу?

– Догадайся с трех раз. Все кормятся, но не все отказываются ставить свою подпись под нашим воззванием к мировой общественности по поводу преследования свободы слова и свободного предпринимательства.

– А, этот, Малхазов? – вспомнил Вадим. – Призер и лауреат, которому Лева показал фигу, когда он заупрямился?

– Он самый. Только что звонил. Уже готов переметнуться в лагерь другого фарцовщика за миллион баксов. Причем с публичным скандалом. Старик, на это нельзя не реагировать.

– Понимаю… – протянул Вадим. – А почему ты решил позвонить мне, а не прямо Леве?

– Для тебя же лучше, если шепнешь ему ты… Чтобы поднялись твои котировки.

– С чего вдруг ты такой щедрый? – удивился Вадим.

– Вадик, – терпеливо сказал Олег Иванович, – я в настоящий момент думаю не о себе… Пойми, нам нельзя терять время! Малхазов – восточный человек, вспыльчивый и мстительный, у таких кровная месть не заржавеет, не в прямом смысле, конечно… Он сразу даст интервью на ТВТ про зажимистого Леву, и наши общие котировки, возросшие после моей статьи, снова упадут. Переговори с Левой прямо сейчас. Объясни, все может завершиться очень нежелательным скандалом. Малхазову поверят на слово, когда он популярно объяснит, почему мы перестали его финансировать. Ты меня понял? Давай звони Леве, я пока отключаюсь. А потом сам перезвони Малхазову. У меня тут верстка горит…

Вадим набрал номер Разумневича, взглянув на часы. Черт, как раз сейчас у него лечебный массаж. Ну ничего, лишняя встряска не помешает…

– Лев Семенович, извините, что прервал ваше занятие… – сказал Вадим, услыхав недовольное «алло» в динамике сотового. – Но есть дело, не терпящее отлагательства.

– Так говори, не тяни… – нетерпеливо сказал Разумневич.

Ну да, у него сейчас новая массажистка, мельком вспомнил Вадим. И будете ним, пока родная жена Алла Ефремовна, которую он боится больше всего на свете, о ней не узнает. Эдакое создание с ласковыми глазами. Начинающая… Кто ее видел, все хвалят. Мол, эротический массаж делает, как никто другой. А старому хрычу это особенно в кайф, хотя ему прописали массаж других частей его ненасытного организма… Могучее было поколение, эти бывшие стиляги и фарцовщики, подумал он с уважением. Хотят сегодня наверстать и взять от жизни все, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы возле «Националя» и «Коктейль-холла» в охоте за иностранными гостями.

– Алло, Вадим, ты куда пропал! – окликнул Разумневич.

– Извините… Короче, Малхазов обижен и готов принять из рук Эдуарда Григорьевича недостающие ему миллион двести долларов на съемку.

– Какие еще миллион двести! – возмутился Лев Семенович. – Речь шла о восьмистах тысячах!

– …Это называется откат. В том числе за его отказ дать интервью по ТВТ, почему у вас с ним случилась размолвка. Вам это надо?

– Черт… Только этого мне не хватало… Так сколько, говоришь?

Он все еще не верил своим ушам.

– Миллион двести.

– Черт… Слушай, я прямо ему сейчас сам позвоню, этому чучмеку, этой чурке с глазами, и сам с ним разберусь!

– Простите, шеф, вам шашечки или ехать? – вежливо спросил Вадим.

– Не понял… – недовольно засопел шеф. – Какие еще шашечки?

– Анекдот такой, – спокойно спросил Вадим. – Про человека, который ловит такси, но не хочет садиться к частнику. Во что обойдется общественный резонанс, вы прикинули? Вы просто не успели просчитать все последствия. Поздновато говорить о восьмистах тысячах… Тот поезд уже ушел.

– А какова твоя доля от этого отката?

Вадим промолчал.

– Ладно… Черт с ним. Позвони ему. От моего имени. Миллион двести, говоришь? Черт… За скупердяйство приходится платить, всегда это знал, других учил, и все равно…

– И достаточно дорого, чтобы потом их не повторять.

– Мы так устроены: всегда наступаем на те же грабли. Это у нас такая национальная забава. На ней стояла и будет стоять матушка-Русь.

– Я уже выбил эту фразу на скрижалях своей памяти… – хмыкнул Вадим.

– Завтра же распоряжусь, чтобы деньги выделили… Ну а Эдику я это припомню.

И отключил трубку.

Вадим тут же набрал номер Малхазова:

– Никита, это я, Вадим…

– Здравствуй, Вадик, здравствуй, дорогой… Вы мне сегодня спать дадите? Денег вам жалко, но поспать-то я имею право? То Олег тормошил, то Белявский тормошил, теперь ты… Опять будешь уговаривать?

– Свои восемьсот штук ты получишь завтра же, – прервал Вадим. – Если подпишешь.

– Мне Белявский столько же обещал… – хмыкнул Малхазов. – Но он хотя бы не требует от меня подписывать коллективную кляузу и не втягивает в ваши разборки.

– А смертельного врага в лице Льва Семеновича он тебе случайно не обещал? – спросил Вадим. – Ты окажешься в самом центре этих самых разборок, когда дашь интервью его сраному ТВТ, это ты понимаешь?

Малхазов промолчал.

– Жить на бабки олигархов и быть свободным от них невозможно, – поучительно сказал Вадим.

– Черт с вами… – пробурчал Малхазов. – Я завтра подпишу эту вашу кляузу ко всем людям доброй воли, или как там она у вас зовется… Но пятьдесят штук наличными мне нужно прямо сейчас. Я до сих пор не могу рассчитаться со съемочной группой и массовкой.

– Договорились, – сказал Вадим. – Но это все! Ты понял? Больше даже не проси.

– Зуб даю. Или даже голову на отсечение. Пока не сдам картину, к вам, скрягам и жмотам, больше не обращусь! До следующего фильма.

Малхазов положил трубку, откинул голову на подушку.

– Ну и… – от соседней подушки приподнялась голова дебютантки Алеси.

– Вот и ну, – сказал маэстро. – Завтра рассчитаюсь со всеми, плюну на все, дам всем неделю отдыха, и слетаем с тобой в Тунис. Там море знаешь какое? А пески с верблюдами на горизонте ты когда-нибудь видела?

– Хочу в Тунис… – капризно протянула она.

Антон вернулся домой поздно вечером, когда ему позвонил Вадим. Они когда-то вместе работали в Севастопольском райкоме комсомола и откуда в конце перестройки перебрались по путевке в органы безопасности, а еще через пару лет попали под сокращение. О чем время от времени вспоминали со светлым чувством. Но вслух свою прежнюю дружбу они не афишировали: их пути-дороги поневоле разошлись, стоило разойтись их боссам – Белявскому и Разумневичу.

– Антоша, это я. Есть повод срочно повидаться. Можешь подъехать?

– Нет уж, лучше вы к нам… Кстати, хочу тебе кое-что показать. Увидишь – закачаешься. Давай прямо сейчас, пока не передумал. – Антон прикрыл трубку ладонью, выглянул за дверь кабинета. Его жена и пятилетняя дочка Ксюша сидели в гостиной в креслах перед телевизором. – Одну минуту… Оля, ничего, если Вадик сейчас приедет ко мне переговорить?

– Я в магазин уже не побегу, ты это знаешь, – заявила она. – И вас я знаю… Опять будете сидеть за полночь и хлестать пиво. И жрать прямо из холодильника. И оставите грязную посуду.

– Дядя Вадим приедет? – обрадовалась Ксюша. – А тетя Галя и Вовик тоже приедут?

– Приезжай, – сказал Антон Вадиму. – Часа хватит?

Вадим приехал через полтора часа, как всегда галантный, привез «бабе цветы, детям мороженое».

Антон запер кабинет на ключ. Вадим достал свое последнее ноу-хау – определитель наличия посторонних записывающих или передающих приборов – и тщательно обследовал весь кабинет, не исключая стола хозяина.

– Еще в штаны мне загляни, – не удержался Антон, до этого молча наблюдавший за его манипуляциями.

– Подслушку вполне могли поставить без твоего ведома, – невозмутимо ответил Вадим. – Какие-нибудь сантехники или из Мосгаза… Кажется, вы недавно опять сменили телохранителя и домработницу?

– Ладно тебе… – отмахнулся Антон. – Эдуард велел нам делать это почаще. Сам он меняет обслугу, всех наших водил, охранников, поваров и домработниц через каждый месяц. По-моему, разумно.

– А ротацию своего шефа безопасности он не собирается производить? – не удержался гость.

– Все сказал? – поморщился Антон. – Мы можем теперь кое-что посмотреть для затравки?

– Смотря что…

– Хочу показать видеорепортаж о совокуплении твоего друга, в миру ответственного секретаря «Российских ведомостей», в своем служебном кабинете с восходящей звездой отечественной эстрады на казенном диване с инвентарным номером…

– Вот так, да? – присвистнул Вадим. – Ни больше ни меньше? Только мне он теперь такой же друг, как и тебе.

Пока они пили пиво и смотрели кассету, Антон искоса поглядывал на приоткрывшего рот гостя.

– Вот это да… – сказал Вадим, когда кассета закончилась.

– Это ты о ком? – спросил Антон, довольный произведенным впечатлением. – О ней или об Олеге?

– Слушай, это очень серьезный материал… И что ты за него хочешь?

– Нет, сначала что ты предложишь? – сощурился Антон.

– Пока не знаю. Ну предложу воспользоваться этой порнухой в наших общих интересах. А таковые всегда найдутся.

– Кассету я тебе не дам, – покачал головой Антон. – Даже не проси. Я не самоубийца. Я лишь дал тебе информацию о том, что располагаю компроматом на известного тебе человека, служащего в одной с тобой конторе. Ты убедился в ее наличии?

– Ну, – кивнул Вадим. – Я твой должник. А дальше что? Чего ты хочешь? Или – сколько? Показал-то зачем?

– Когда-то ты меня понимал с полуслова, полунамека, – напомнил Антон. – И я тут недавно подумал: может, сработаемся?

– Ну ты как всегда, – помотал головой Вадим. – Ладно. Скажи прямо: во сколько оцениваешь свою информацию, которая стала нашей общей?

– Нашей? Все-таки тебе очень хочется сделать из меня двойного агента! – заметил Антон.

– Да ты им уже стал. – Вадим хмыкнул, кивнув на экран. – Только не спешишь в этом признаваться.

– Не знаю, не знаю… – замялся Антон. – Стал или не стал. Может, ты мне расскажешь, каково это – работать на двух хозяев?

– Не знаю, не пробовал… – ответил Вадим. – Думаю, это все равно что оказаться меж двух жерновов, которые сотрут тебя в пыль, если забудешься или допустишь ошибку. Слушай, в самом деле, почему бы нам с тобой не начать собственную игру?

– Ну-ну… И что конкретно ты предлагаешь? – спросил Антон, расхаживая по кабинету.

– По-моему, это давно назрело. Мы ведь с тобой многое можем, ибо много чего знаем о своих хозяевах. Давай уж откровенно. Сколько еще пахать на этих старых фарцовщиков, которые используют нас в своих кухонных сварах? Они уже достигли своего потолка и, если полезут выше, только свернут себе шеи. Может, их стоит подтолкнуть? Не лучше ли постепенно все прибрать в свои руки? Их время уже прошло, наше пришло…

– Чье – наше? – остановился Антон.

– Наше с тобой. В наших интересах сталкивать своих хозяев лбами, чтобы над ними властвовать, оставляя им прежнюю иллюзию, будто мы у них на побегушках. Ты готов?

– На предательство?

– Только не надо… – поморщился Вадим. – Ведь ты позвал меня именно для этого. И потому показал кассету… Пора бы помнить: высокие моральные устои всегда пасуют перед низменными интересами. Это я четко усвоил у своего Левы. А он далеко не дурак… Так вот эти самые мои интересы мне говорят: предавай кого хочешь, только не себя. И того, с кем твои интересы совпадают. Остальное позволено. Согласен?

Антон пожал плечами.

– Ну вот ты наконец сказал именно то, что я хотел бы от тебя услышать… – заметил он. – Только теперь нас будет уже не двое, а четверо…

– А кто еще двое?

– Неужто не догадываешься? – Антон иронично поднял бровь. – Кто, по-твоему, мог шепнуть вашему Славику Понятовскому, что Генпрокуратура собирается взять под арест твоего босса? Кто мог это знать наверняка, вплоть до дня и часа?

– Ох ты… – Вадим растерянно покрутил головой. – Только сами следователи или генпрокурор… Или… Слушай… Неужели?

– Ну-ну… – сощурился Антон.

– Господи… Дима Гуреев? – присвистнул Вадим.

– Ты не безнадежен…

– Так… Это Дима сначала подбросил информацию о поведении Левы во время дефолта?

– …А потом он же помог вам, предупредив Славу Понятовского о выписанном постановлении Генпрокуратуры по поводу Левы… И они оба предложили прощупать твои настроения. А я решил, раз Олег Быстрое оттирает тебя от тела патрона, сначала тебе показать на него компру, а уж потом с тобой переговорить. Но ты, оказывается, и сам горишь желанием…

– Ну а Дима Гуреев и Слава Понятовский как к этому пришли? – спросил Вадим после паузы. – Они тоже хотят избавиться от своих боссов?

– Сначала этим ребятишкам, как и нам, надоело быть «шестерками» у своих богатеньких дядей, натравливающих всех нас друг на друга, и покончить с этой зависимостью. Они ведь их тоже достали не меньше, чем нас! А недавно возникла возможность всем нам неплохо заработать, но тут без наших боссов уже не обойтись… Поэтому, в отличие от тебя, они решили снова объединить наших фарцовщиков, чтобы сначала приумножить то, что у них уже есть, а уж потом забрать себе…

– А что это за возможность такая? – полюбопытствовал Вадим.

– Подробности лучше не спрашивай, я пока всего не знаю.

– Так значит, Дима Гуреев послушался дядю Эдю, когда тот велел ему науськать Генпрокуратуру на дядю Леву, но одновременно рассказал об этом Славику По-нятовскому? – присвистнул Вадим.

– Долго до тебя доходит… Да, Дима и Слава встретились, переговорили и решили так: закапывать фарцовщиков пока преждевременно. Жалко, да и потом, эти одуванчики, когда работают в паре, еще о-го-го! Поэтому, прежде чем разъединяться, надо бы объединиться.

– Ну да, мы живем в эпоху интеграции, – пробормотал ошарашенный Вадим, не без труда осваивая услышанное. – А что, можно попробовать… Но ты хоть понимаешь, если мы на чем-то проколемся, эти самые Дима и Слава сдадут нас и не почешутся?

– Риск есть, – кивнул Антон. – Поэтому сейчас главное, считать все ходы и быть поаккуратней. Смотри в оба. И не обостряй отношения с Олегом. Он хоть и трус, но, как у всякого опытного интригана, у него нюх на подобные вещи. Словом, свой вступительный взнос в наш Клуб я уже сделал, – он кивнул на экран телевизора. – И Дима тоже.

– Какой взнос требуется от меня?

– Для начала согласие. А там посмотрим.

11

Журналист Макаров позвонил Олегу Ивановичу домой поздним вечером.

– Извините, Олег Иванович, я, надеюсь, никого не потревожил?

– Нет-нет, что вы, что вы, Евгений Матвеевич., – заторопился Олег Иванович. – У вас, я слышал, такое несчастье с вашим внуком… Как он сейчас, кстати?

– Пока все то же, – вздохнул Евгений Матвеевич. – Состояние тяжелое, но стабильное. Врачи говорят, возможны осложнения на печень.

– Печально, – еще тяжелее вздохнул Олег Иванович. – Но если от нас потребуется какая-то помощь или поддержка?..

– Вот за этим я вам и звоню, – вздохнул Евгений Матвеевич. – Ну… если вы еще не забыли. Вы мне предлагали написать статью для вашей газеты, помните? Или уже заказали кому-то другому?

Ну вот, наконец-то, облегченно подумал Олег Иванович. Сработало! Нашему принципиальнейшему Макарову срочно понадобились бабки! Пусть не на баб, не на Канары, а всего лишь на лечение внука… Еще один мэтр, теперь уже от журналистики, приполз на коленях и готов просить прощения за прежнюю строптивость. Внучок любимый, видишь ли, приболел… Денежки на лечение очень нужны. Надо было раньше соглашаться, хрен старый! И внук был бы здоров.

– Вы это о чем? – спросил он вслух. – Что именно я вам предлагал? Напомните, если не трудно.

– Написать статью про структурный анализ долгов Российской Федерации перед иностранными кредиторами, а также перспективы и шансы их возвращения… – сказал Макаров.

Видно, ему нелегко давался этот разговор.

– Ах это, да-да, припоминаю! – воскликнул Олег

Иванович. – Долго вы раздумывали, однако… Одну минуту, я только посмотрю по компьютеру, возможно, мы кому-то эту статью уже поручили.

– Да, конечно… Но если уже кому-то отдали… Может быть, найдется что-то другое?

Олег Иванович не ответил. Не заглядывая в компьютер, он чиркнул зажигалкой и закурил сигарету, лихорадочно обдумывая, пока шло время. Черт его знает, сколько заломить сейчас? Тогда он обещал старику за эту статью семь штук зелеными. На лечение внука хватит, и еще останется. Хотя реальная цена статьи такого автора может оказаться куда выше. Когда иностранные бизнесмены и кредиторы хотят разобраться с тем, что происходит с финансами России, они читают именно, и прежде всего, аналитические статьи Макарова в «Не-ангажированной». Разумневич как-то сам пробовал просчитать прибыль, которую может ему дать подобная статья, и бросил это занятие. Цифры фантастические. Но теперь Макаров сам просится ее написать, попав в безвыходное положение… А может, стоит попробовать его приручить? Пусть привыкает кормиться с руки. Другие же привыкли, пообломались, и ничего. Еще спасибо говорят. Так, может, заплатить ему полр-вину, и тогда сам будет просить написать что-нибудь еще? Где ему еще столько заплатят? И международный бизнес будет читать теперь наши «Ведомости», а не «Неангажированную», потому что Макаров теперь будут печататься у нас…

Хорошо бы сейчас посоветоваться с Левой, но время, время… Которого, как всегда, уже нет.

– Вы меня слушаете? – спросил он в трубку. – Ятолько что посмотрел по своему компьютеру… Мы ее никому еще не заказывали, ждали, надеялись на вас, но сами знаете, сколько уже времени прошло. Актуальность уже немного того, потускнела. Вы же сами газетчик. Сколько я вам тогда предлагал, не напомните?

– Семь тысяч… – сказал Макаров, уже понимая, что это стало несбыточной мечтой.

– М-м-м… – замычал Олег Иванович, как бы решая мучительную для себя задачу. – Дорога ложка к обеду, сами понимаете. Ну, три с половиной… Ладно, так и быть, четыре! Но больше не могу. В бухгалтерии меня не поймут.

– Ладно, согласен, – подавленно сказал Макаров.

– Но вы, Евгений Матвеевич, конечно, помните наши условия? – проникновенно спросил Олег Иванович.

– Да… – Похоже, Макаров сейчас разговаривал, держась за сердце и голову одновременно.

Пожалеть бы старичка, озаботился Олег Иванович. Все-таки патриарх отечественной журналистики. Еще пригодится для наших далеко идущих планов.

– Они остаются в силе, – твердо сказал Олег Иванович. – Кстати! – спохватился он. – Что мы все о деле да о деле… Вы так и не сказали, как там ваш внук? Может, все-таки требуется какая-то наша помощь?

– Спасибо, пока все нормально… значит, четыре, и больше не сможете? Лечение в такой клинике сами знаете, какое сейчас дорогое.

– Всей душой, но это все, что я могу, – прижал руки к груди Олег Иванович, как если бы Макаров мог это увидеть. – Боюсь, мне и три с половиной теперь не пропустят. Мои начальники скажут: о чем он раньше думал? И по-своему будут правы, как вы понимаете. Но вот если потом, в дальнейшем… На тот случай, если нам опять потребуется ваше золотое перо. Вы меня понимаете, да? Обещаю, в другой раз будет не меньше. В зависимости от срочности и актуальности.

Макаров подавленно молчал.

– Ну так что, мы можем договориться о дальнейшем сотрудничестве?

– Дай бог сначала сделать эту статью.

– За сколько дней беретесь ее сделать? Трех вам хватит?

– Посмотрим… Теперь о том, ну, что вы хотели бы увидеть в статье… – Старику очень тяжело давались эти слова. (Ничего, ничего, злорадно подумал Олег Иванович. Не ты первый, не ты и последний. Все так начинали.) – Ну, что я должен для вашей газеты написать… Эти ваши данные по внешним долгам. Вы мне их вышлете?

– Да, конечно, сегодня же, электронной почтой! – воодушевленно сказал Олег Иванович. – Только эти данные сразу уничтожьте, договорились? Это в ваших же интересах.

– Они… правдивые?

– Скажем прямо, они не всем придутся по душе.

– Хорошо. Буду ждать. Ну, до свидания?

– Да, конечно, до свидания! – уже не скрывая радости, сказал Олег Иванович.

И тут же позвонил по сотовому Разумневичу. Кажется, тот еще был на даче.

– Здравствуйте, Лев Семенович, как ваши дела, кстати? – хохотнул он. – Еще не арестовали?

– Да вот, пока на свободе, – подхватил босс. – Чего они там тянут в Генпрокуратуре, не понимаю… Наверно, не знают, как отреагировать на твою статью. Здорово ты их… Да и так, знаешь, хлестко получилось. Будут знать, как бороться с частным бизнесом в России! – добавил он неожиданно громко, как бы рассчитывая, что, где надо, это услышат. – Ну так что хорошего скажешь, Олежка?

– Я только что разговаривал с Макаровым! – сообщил Олег.

– Ну и как? – перебил Разумневич. – Согласился?

– А куда он денется! – торжествующе воскликнул Олег Иванович. – При такой-то любви к больному внуку? Только теперь я ему предложил четыре. Думаю его раскрутить на несколько нужных нам статей. Где еще столько заплатят?

– Постой, постой… – раздраженно перебил Разумневич. – Ты хоть соображаешь, с кем дело имеешь? Это очень известный и порядочный человек. Для него имя дороже денег. Если он потеряет имя, репутацию, на кой он нам будет нужен? А разбрасываться такими, как Макаров, я тебе не позволю!

– Вас понял… – вздохнул Олег Иванович.

– Слушай, Олег, ты прекрати мои деньги экономить! Словом, гонорар остается в силе, все как договорились с самого начала. Тебе завтра же выпишут эту сумму.

– Лучше бы наличными… – неопределенно сказал Олег Иванович, глянув на потолок.

– Наличными так наличными… – пробурчал Разумневич. – Что молчишь?

Вот она, благодарность хозяина старательному холую, подумал Олег Иванович. А ведь я все сделал, как по нотам. И со статьей, и с Макаровым… И хоть бы одно слово признательности. Только недовольство.

– Да так, ничего, – сказал он потухшим голосом. – Как скажете, так и сделаем.

– Ладно, давай спать, – строго сказал Разумневич. – Утром поговорим… А мне еще звонки нужно сделать.

И тут же, отключив трубку, он набрал новый номер:

– Володя, не разбудил?

– А кто это?.. – донесся мужской сонный голос. – Лева, ты? Что случилось?

– Как всегда, – хмыкнул Лев Семенович. – Сам не сплю и другим не даю. Подъезжай сюда прямо сейчас.

– Клиент готов?

– Да-да, все наконец сдвинулось с места. И нельзя терять ни минуты. Приезжай.

– Прямо сейчас?

– Да-да, я жду!

Он какое-то время ходил по комнате, глядя в ночное окно, за которым шумел и темнел сад.

Эти недоумки из прокуратуры хотят его посадить за старые спекуляции. Вспомнили, мать их так… Можно подумать, один он, Разумневич, на этом заработал. Все, у кого есть мозги, кто ногой открывали Спасские ворота, нагрели тогда руки, что надо продавая и что надо покупая… Вовремя, очень вовремя он внедрил своего племянника Славу Понятовского в Министерство финансов. Хотя тот прежде работал топ-менеджером в знаменитой клинике. И надо признать, Слава показал там незаурядную хватку – быстро дорос до зама начальника отдела внешних заимствований, или как он там еще называется…

А вот Эдик тогда крупно проигрался. И сразу с претензией: почему не предупредил? Мол, друг называется… И с тех пор как лютый враг. А ведь какая в бизнесе может быть дружба, если табачок – только врозь? Ибо сегодня информировать о подобных вещах означает одно: делиться. А в нашем бандитском бизнесе так не бывает. Каждый за себя. И с тех пор обиженному Эдичке очень хочется отыграться. Не вернуть свое, а именно отыграться. Для этого он очень неплохо сумел пристроить Диму Гуреева, сына одесской красавицы пятидесятых годов Аси Горской, некогда отказавшей Эдику в замужестве в пользу второго секретаря Краснопресненского райкома партии товарища Федора Гуреева, за какую-то провинность ставшего послом в некой африканской стране-дыре. Эдя это спокойно проглотил, найдя себе невесту помоложе. Ася вскоре развелась со своим райкомовским дипломатом, не желая с ним ехать в круглогодичную жару, к москитам и кобрам, и попросила Эдика, в память о старой любви, отправить ее сына Диму (про него ходили слухи, будто он таки отпрыск их бурной, но короткой любви) за свой счет в Штаты. Там Дима выучился на юриста в престижном Йельском университете, и после его возвращения Эдик пристроил его в Кремль, в правовой отдел администрации президента, тесно связанный с ген – и прочими – прокуратурами. И надо отдать должное его предусмотрительности: теперь этот Дима возмужал и заматерел, хотя по-прежнему смотрит доброму дяде Эдику в рот, послушно гадя его недругам.

…Владимир Корягин, шурин Льва Семеновича и президент дочерней фирмы с экзотическим и невразумительным названием «Акванго», отпочковавшейся от «Сигма-групп», приехал через пятнадцать минут. Благо он жил в соседнем коттеджном поселке.

– Проходи… – бесцеремонно отодвинув в сторону заспанного, вскочившего от неожиданности охранника, Разумневич встретил Корягина у дверей своего дома. – Давай прямо в кабинет. Кофе, виски?

– И то и другое… – Корягин, молодой, лысоватый и уже обрюзгший, сердито сопя, свалился в кресло возле потухшего камина. – Так что. Лева, все у тебя, говоришь, на мази? – спросил он с недовольным видом, подслеповато щурясь от вспыхнувшего света. Похоже, он не совсем еще проснулся.

– А ты думал, я могу просто так разбудить брата законной жены? – сощурился хозяин. – Словом, пока все обстоит, как я тебе говорил, а ты мне не верил! Через пару дней у нас выйдет статья Макарова… Ты хоть помнишь, о чем там пойдет речь?

– Только через пару? – протянул Корягин. – Тогда зачем такая спешка, не понимаю… Я ведь только-только заснул!

– Считай, я тебя пригласил на лучшее в мире снотворное… – Хозяин протянул гостю кожаную цапку. – Вот посмотри еще раз, о чьих долгах должна идти речь. Кстати, в последнее время я тоже не сплю по ночам.

– И мне теперь не даешь… – продолжал бурчать Корягин, открыв папку. – По мне, для хорошего сна нет ничего лучше хорошо подмытой телки в чистой постели, в полной тишине и на свежем воздухе…

– Ну, тебе, как человеку разведенному, хорошо так говорить… – сощурился Лев Семенович.

– А, вот о чем речь. Вот, значит, где они, долги наши?.. – Корягин потряс папкой. – Это о них ты мне говорил?

– Да, – кивнул хозяин. – Только тебе. И больше никому. И еще Славику, который и составил этот список. Ему не пришлось, в отличие от тебя, долго объяснять, что к чему и зачем это все нужно.

– Не понял только, почему статья Макарова выйдет обязательно в твоей газете? – спросил Корягин. – Это не наведет кое-кого на ненужные размышления? Есть же и другие газеты? Я вообще ни черта не понимаю…

Лев Семенович покачал головой:

– А тебе и понимать не обязательно. Делай, что говорю. Открой несколько новых счетов в разных российских банках, но лучше в тех, что не связаны с нами… Словом, реквизиты у тебя должны быть под рукой.

– Может, наконец объяснишь свою новую аферу, что хоть собираешься делать?

– Пусть тебя это не напрягает… Кстати, пора бы знать: в России газеты давно все распроданы и поделены. Кроме очень независимых, кто продает свою свободу слишком дорого, а спроса на них нет… Ладно, попробую. Речь здесь идет, – он показал на папку, – о первоочередных взносах по внешним кредитам наших монополий, где государство имеет контрольный или блокирующий пакет акций. Поскольку платить долги одновременно всем кредиторам оно пока не в состоянии, то отдает долги тем, в ком больше других заинтересовано. И мы с тобой этим воспользуемся. Сначала выходит статья Макарова, где этот, весьма уважаемый на Западе, эксперт по финансовым проблемам напишет, что выплаты этим приоритетным кредиторам, в связи с финансовыми трудностями, наоборот, задерживаются на неопределенное время. У них начинается паника, и тут на сцену выходишь ты со своим «Акванго» и предлагаешь услуги по скупке этих самых неликвидных долговых обязательств. Кредиторы теперь будут рады от них избавиться, и ты скупишь их за полцены, ну а родное государство выплатит тебе свои долги по полной, поскольку эти деньги уже выделены… Иначе для чего я создавал эту фирму под твое имя, которое никому ничего не говорит? – Лев Семенович отечески провел рукой по его редеющим волосам.

– Да, это спасибо… – отмахнулся гость. – Ты мне еще раз растолкуй: а если кто-то нас опередит, опровергнет статью Макарова? И скажет, что это полная туфта?

– Кто опередит-то? – сощурился хозяин. – Славик, который как раз этим занимается в нашем Минфине? Думаешь, кому-то очень надо за здорово живешь опровергать, вместо того чтобы хорошо на этом заработать?

– Хочешь сказать, у тебя все схвачено?

– Пока не всё… – глубокомысленно ответил Лев Семенович. – И не все. Это задача следующего этапа.

Он подошел к закипевшему электрическому кофейнику, заварил кофе, добавил туда джину.

– А все-таки… Им-то в Белом доме зачем ссориться с перспективными кредиторами? – снова полюбопытствовал Корягин после паузы.

– Даже если кто-то так подумает?.. – пожал плечами хозяин, разливая по чашечкам. – Риск, конечно, есть. Но они, как всегда в российской традиции, увязнут в спорах, разногласиях и согласованиях, что поможет выиграть время. К тому времени поезд, в котором сидим мы, победители, которых не судят, уже уйдет… Что Россия при этом теряет? Деньги-то останутся здесь! Мы, как патриоты, не собираемся вывозить их за границу. И они будут сразу вложены, к примеру, в пивоваренную промышленность, раскрутим пиар на ТВ, первые партии пива бесплатно всем желающим, народ нас поймет и одобрит… И не даст спуска критиканам.

– То есть бабки не будем переводить в какой-нибудь офшор на Кипре или каком другом острове?

– Это все потом, и только с прибылей. Без шума и пыли, когда все уляжется. Где-то на островах они, безусловно, и осядут. Не в Лондоне же? И не в Мюнхене. И запомни, Вовик… – проникновенно сказал, склонившись к шурину, Лев Семенович. – Кто не рискует, тот не закусывает устрицами. Твой священный долг – рубить бабки. Для меня, а значит, для себя и всего нашего семейного бизнеса. Поэтому такие вещи можно доверять только ближайшим родственникам. И вспоминай время от времени, откуда я тебя вытащил. И не будь ты родным братиком моей жены и родным дядей моей дочки…

Разумневич даже зажмурился, будто ясно представил себе, что произошло бы с шурином в этом случае.