Текст книги "Принцип домино"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Ты, как всегда, в своем репертуаре, – обиженно сказал Олег Иванович. – То есть с ножом к горлу.

– Все ведь верно говоришь… – усмехнулся Вадим. – Нам с тобой есть с кого пример брать, не так ли? Школа Льва Семеновича чего-то да стоит… Мои университеты, можно сказать. Но ты вот какие-то его уроки пропустил. Наверно, по болезни. Иначе давно бы догадался: если я поставил прослушку этому режиссеру, то и тебе, как лучшему другу, я давно сделал то же самое. Только можешь ее не искать.

– Ладно, твоя взяла… – понизил голос Олег Иванович. – Ко мне тут сейчас должны зайти… Черт с тобой, буду отстегивать тебе по три штуки в месяц, те же десять процентов.

– Это уже другой разговор, – согласился Вадим. – То самое. Голос не мальчика, но мужа.

– Да нет, дорогой, ошибаешься, – вздохнул Олег Иванович. – Это была проверка на вшивость. Цифирь там совсем другая. Если бы ты меня подслушивал, ты бы ее точно знал. Так что не гони понты.

– Обманул, сволочь! – восхитился Вадим. – Ладно. На сколько ты нагрел Полынцева, если не секрет?

– Конечно, секрет. Ладно. Штука в месяц – это и есть цена твоему молчанию, минус штраф за жадность. Справедливо?

– Черт с тобой… – проворчал Вадим. – Два один в твою пользу. Как сказал один умный человек: при дележе пятьдесят на пятьдесят некоторые требуют для себя еще и двоеточие. Тебя этому в МГУ учили?

– Нет, Вадик. Этому ремеслу я учился в одном с тобой университете, как ты сам только что выразился. Только я окончил его с красным дипломом, как и МГУ, а вот ты как был троечником, так им и остался. Все, у меня больше нет времени.

И довольный собой Олег Иванович встал из-за стола.

– Сядь! – сказал сквозь зубы Вадим. – И не умничай… Ты хоть знаешь, что «шестерки» Белявского тебя сняли на видео с этой шлюхой Стефанией? Той самой, что тарахтит жопой по телевизору, а все думают, что она поет? Ты, милый, с ней подставился, как последний фраер! И только благодаря нашей давней дружбе с Антоном эта кассета все еще без движения лежит в его сейфе. Пока лежит. А чего мне стоит уговаривать Антона никому это не показывать, знаешь? И что мне стоит только заикнуться об этом Леве – где тебя потом искать?

– Вадик, я не понимаю… – еле слышным голосом ответил Олег Иванович.

– Да что ты блеешь? – презрительно сказал тот. – Все прекрасно понимаешь. И теперь, с этого дня, ты будешь у меня знать свое место.

– Ты сам видел? – спросил Олег Иванович после паузы.

– Ну а как ты думал, – хмыкнул Вадим. – Впечатляет… Вот и запомни этот наш разговор. И чтобы никому о нем ни слова, ага? Не слышу!

– Ага… – негромко ответил Олег Иванович.

Закончив разговор с Олегом Ивановичем, Вадим еще какое-то время приходил в себя. Зря он ему сказал насчет кассеты и Антона. С другой стороны, этот трус слишком Зарвался. И заврался. И давно пора поставить его на место.

Успокоившись, он теперь медленно ехал, раздумывая о том, что увидел сегодня по телевизору. И снова вспомнил Марину. Черт знает что происходит… Уже ночами снится… Он как знал, что добром это не закончится. Это Олежка придумал такую замысловатую комбинацию, чтобы привлечь журналиста Макарова к сотрудничеству и запустить дезу насчет долгов… И Леве понравилось, хотя он, Вадим, решительно возражал. Мол, чем проще, тем лучше. Для того и существует многократно проверенный киднеппинг. То есть взять пацаненка в заложники и потребовать у его матери-одиночки и деда десять тысяч баксов. Олег Иванович на это сказал, что у Макарова уже было два инфаркта, сердце может не выдержать. И тогда Лева велел Вадиму осуществить то, что задумал Олежка, на практике, причем самому, поскольку задуманная акция слишком сложная и тонкая для непрофессионалов.

Олежка злорадствовал, не скрываясь. А время показало, что прав он, Вадим. Ибо уже появились первые трупы. Наверняка не последние. Ладно… Какие у нас на сегодня остались нерешенные проблемы? Только с Ревазом. Как исполнителю ему нет цены. Хотя он и с заморочками. В Питере все сделал грамотно, менты до сих пор бьются, ничего понять не могут… А в морге устроил бойню. Уравнял там в статусе обслуживающий персонал с покойниками. Что-то больно много от Реваза крови и шуму. Не это ли привлекло Генпрокуратуру? Про этого следователя Шестакова, работавшего еще с Турецким, говорили, будто он отыщет стреляную гильзу даже в ухе у мухи. До того, мол, настырный. А теперь он работает в паре с Померанцевым. Тоже, говорят, кто его знал по Питеру, хватка как у бульдога… Наверняка, уничтожая следы, Реваз там наследил еще больше. Действительно, почему киллеры не читают триллеры? Не всегда ведь эти писаки врут. Кое-что угадывают. Хотя, надо отдать Ревазу должное, свою пулю он забрал, как и обещал. Пришел за ней и забрал. Ему бы «чистильщиком» работать, а не исполнителем… Кстати насчет «чистильщика». Пока Реваз сидит и не высовывается в своем логове, а это где-то в Чертанове, надо найти такого, за кем потом не придется подчищать. Время есть. Бабки у Реваза в наличии, при нем русская баба в два обхвата, значит, неделю-другую ему есть чем заняться, чтоб расслабиться. А расслабленный, он не такой опасный. И за это время можно спокойно поискать специалиста по зачистке местности.

Подумав, Вадим набрал номер Антона:

– Антоша, привет. Какие трудности?

– У меня никаких… – Голос Антона был негромкий и отчужденный.

– Ты не один? С дэвушкой?

– Перезвоню тебе попозже, если терпит… – ответил Антон и отключил трубку.

6

Антон повернулся к Саше и кивнул на стул, на котором уже висел его пиджак – было довольно душно, волны жаркого воздуха накатывались через приоткрытое окно вместе с уличным шумом:

– Садись…

Тот пожал Своими широкими плечами и опустился рядом, отчего Антона окатил запах его терпких духов, смешанный со знакомым запахом, который он ощутил совсем недавно, когда с ним рядом была Геля Белявская.

– Ты спишь с женой босса, – сказал Антон. – Заметь: я не спрашиваю, я констатирую.

Саша густо покраснел, вытер пот на лбу, что не ускользнуло от Антона, хотя он по-прежнему смотрел мимо него.

– Слушаю, слушаю… – сказал Антон.

Они сидели в небольшой квартирке, которая еще не так давно была конспиративной для встреч сотрудников КГБ со своими агентами.

Чаще всего это были девушки из хороших семей, дорожившие своим положением и своей репутацией, но попавшиеся на связях с иностранцами. Они были готовы на все, лишь бы об этом никто не узнал, прежде всего родители и в деканатах факультетов, где они учились. А работавшие с ними гэбэшники, этим, как правило, и пользовались.

Квартира осталась за органами, хотя после перетрясок и сокращений тех, кто работал с агентурой, о ней благополучно забыли. И теперь ею пользовались, причем с самыми разными целями, охранники, работавшие под руководством Антона.

– Ты часто привозил сюда Ангелину Борисовну?

– Ну… Только когда сама просила, – пробубнил Саша, глядя в сторону.

– Она тебя сама просила?

– А что я, по-твоему, ее силой сюда тащил?

Они встретились взглядами.

– Она тебе угрожала? – насмешливо спросил Антон.

– Мне одному, что ли?.. – Саша снова отвернулся. – Меня насчет нее Филя предупреждал, когда от вас уходил… Из-за нее, говорил, ушел. Тоже вешалась. Он сначала был не против, а после не знал, как отделаться. Или, говорила, трахни, или скажу мужу, что пристаешь.

– Это он тебе так сказал? – уточнил Антон. – V Ты говори все, мне можно. Мы тут одни, никто нас не услышит.

– Ну что я, в натуре, врать буду? И другие наши пацаны про это слышали. Филя, когда уходил, всех предупредил.

– А я вот об этом почему-то ничего не знаю. И мне она не предлагала… – хмыкнул Антон, и в голосе его прозвучала плохо скрываемая обида.

Саша посмотрел на него, но ничего не сказал. Посеревший, он сидел с виноватым видом, понурив голову. Будто осыпались фазаньи перья, и от самоуверенного любимца женского пола остался нашкодивший пацан, боящийся, что сейчас поставят в угол.

Если только не пристрелят где-нибудь в подъезде. Казалось, еще немного – и будет просить прощения.

– Тебя Ангелина Борисовна не заставит… – буркнул он. – И босс скорее тебе поверит, чем ей, если начнет стучать. Он ее, суку, насквозь видит… И еще возраст. Ты ей ровесник почти. Она всего-то на пять лет тебя старше. А ей обязательно подавай еще моложе. А наше положение какое? Откажешься, и она скажет мужу, будто в машине к ней приставал, и ищи потом тебя по моргам и больницам…

Антон стал припоминать обстоятельства ухода Фили… И как Геля долго спрашивала, куда он ушел, как его найти или ему позвонить. И при этом смотрела прямо в глаза многообещающим взглядом. Он тогда не дал ей телефон Фили… И несколько дней она ходила как в воду опущенная. Потом снова повеселела. Сейчас он уже не вспомнит, но, возможно, если последить хронологию, то можно определить, когда ушел Филя и появился Саша. И, хотя бы приблизительно, совпадает ли это с переменой ее настроения…

– Я говорил тебе об этике телохранителя, верно? – спросил Антон. – Что жена или дочь охраняемого объекта – не женщина, а тоже объект охраны.

– И даже теща, – кивнул, вспомнив, Саша. – Ты пойми… У меня сейчас появилась эта Юлька, что поет в ящике. Живем с ней пока что душа в душу… Моей матери она тоже нравится. Мне другой бабы и не надо, она у меня все силы отнимает. Зачем мне еще Ангелина Борисовна?

– Ты понимаешь, что я обязан рассказать об этом шефу?

– Да знаю…

– А ты как ее звал, ну, когда трахал?.. – неожиданно для самого себя спросил Антон. – Геля?

– Нет, только Ангелина Борисовна, – невесело усмехнулся Саша. – Ее и Филя так звал. Сам рассказывал. Не могу, говорит, по имени. Только по имени-отчеству.

– Ты даешь… И когда разворачивал ее кверху жопой, так ее и спрашивал: Ангелина Борисовна, вам удобно?

Саша ничего не ответил.

– Ас чего это Филя тебя во все посвящал? – сощурился Антон.

– Он мне сразу сказал, ну, когда я еще оформлялся. Смотри, мол… Типа, она на таких, как я, вроде западает… Ну, я сначала думал, что шутит.

– А она тебе говорила что-нибудь? Может, про шефа рассказывала?

– Да всякое… Вроде никакой он не мужчина. Все дела да дела… На таблетках живет. Да, и еще угрожала: если узнает, что у меня, типа, девка появится, она ни мне, ни ей житья не даст.

– А о делах говорила? – допытывался Антон.

– Не помню. Может, что и было… Так ты точно ему скажешь?

– Смотря как и о чем мы договоримся, – развел руками Антон. – Тем более он тебя уже заподозрил. И сам просил проследить за вами. Что-то ведь я ему должен доложить, верно? Ей-то он ничего уже не сделает. Жена все-таки, все ее знают. На тусовках он только с ней. А о тебе кто вспомнит? Но выход всегда есть. Короче, босс положил глаз на твою Юльку… Понял теперь?

Он не успел закончить фразу, как вдруг Саша резко повернулся и набросился на Антона, свалил на пол и потянулся к его горлу.

– Ты… ты чего?.. – прохрипел Антон, едва удерживая его руки.

Но Саша молчал, его лицо побагровело, тряслось от напряжения, а глаза налились кровью…

– Придурок… – едва выдавил Антон и, набрав воздуху в легкие, отпустил одну его руку, чтобы ударить двумя пальцами ниже кадыка, судорожно передергивающегося, словно затвор карабина, после чего подхватил ногами его ноги и сбросил с себя вбок, но Саша быстро откатился, выхватив «Макарова» из кармана своего пиджака, висевшего на стуле… Антон едва успел метнуться в сторону и вниз, на пол, одновременно ударив носком ботинка по его руке.

Прогремел выстрел, пистолет отлетел в сторону, пуля ударила в бетонную стену, срикошетив, ударила в другую, третью, разбила зеркало трюмо. И все это произошло за одно-единственное мгновение.

Антон навел на лежавшего Сашу свой «магнум», который был у него в кармане брюк.

– Придурок, – прохрипел он, ощущая боль в горле, поскольку Саша успел туда ткнуть. – Рукопашная на тройку с минусом. Я ж учил вас, сначала надо все узнать о намерениях противника и не показывать, что собираешься его ломать… Говорил или нет?

Саша молчал, только смотрел снизу с ненавистью, ожидая своей участи.

– Сам подумай… – продолжал Антон, преодолевая боль в горле. – Убил бы ты меня, а далеко бы со своей Юлькой не сбежал. В офисе знают, где я сейчас и с кем собрался встречаться. Мне вот только что оттуда звонили. Меня сразу тут бы нашли, понял? Поэтому лежи и не дергайся.

Антон осторожно отошел в сторону к лежавшему «Макарову» и, словно заправский футболист, подцепив его носками своих ботинок, подбросил вверх, подхватил одной рукой, одновременно контролируя поведение Саши.

Тот, морщась от боли, сел на пол.

– Ну так чего делать будем? – спросил он. – Нам же теперь тесно стало на одном полушарии, сам говорил.

– Это верно, – согласился Антон, присев на корточки напротив него. – Но по отдельности будет еще хуже. Опять же, неизвестность хуже всего, верно? А я во всем хочу полной ясности. Хотя не хочу знать, сколько мне отпущено. Если мы сейчас просто так разбежимся, то сразу начнем подозревать и выслеживать друг друга, а если поговорим за жизнь и оставим все, как есть, то будем вместе на службу ходить и быть у всех на виду. Я прав?

Саша не ответил. Антон хлопнул его по плечу, вернул «Макарова».

– На. Бери, чего смотришь. И больше при мне не выхватывай. А то в другой раз могу и не разобраться, из-за чего базар. И учти. Ты трахаешь жену босса, которого все знают, а он тебя, чувака, кормит, поит и с моей помощью воспитывает, верно? Прикинь, кто ты и кто он. Я правильно говорю? Вот пусть теперь босс твою Юльку поимеет. Ага? И тогда все квиты. Ты – с Юлькой, а босс – со своей Ангелиной. И никто никому ничего не должен.

Саша по-прежнему молчал. Только достал из «Макарова» обойму и сунул ее в один карман, а пистолет – в другой. Антон усмехнулся и проделал то же самое со своим «магнумом».

– Сделаем так… – Он положил руку на плечо Саши, но тот заметно напрягся, и Антон руку убрал. – Шеф тут устраивает прием. Считай себя приглашенным. Ты приводишь туда твою Юльку. А после, когда все нажрутся и потянутся по спальням, займешься его Ангелиной. Если шеф не так поймет, я сам заяву ему на стол, по собственному желанию. Мол, не смогу нашим ребятам смотреть в глаза. Усек? Больше не будешь кидаться?

– А как я Юле объясню? – дрогнувшим голосом спросил Саша.

– Скажешь, жена хозяина изнасиловала тебя под наркозом, – хмыкнул Антон. – Ты ж красавчик у нас. А она к отказу не привыкла. И сам вспоминай иногда: Юлька твоя с Савелием жила, а он ее постоянно нужным людям подкладывал. Чего глазки потупил, на меня смотри! Кто ее к газетчику Быстрову недавно отвозил? А теперь с понедельника новую жизнь решил начать?

Будто ничего и не было? Так не бывает. Может, у вас и получится, но только не сразу. Придется еще пострадать. Как Ромео с Джульеттой. Если, конечно, еще жить хотите.

Он встал, повернулся к нему спиной, прошел на кухню к холодильнику, обратясь в слух и фиксируя малейший шум в комнате. Там было тихо.

Антон достал и откупорил две бутылки «Балтики», помыл стаканы, вернулся в комнату. Саша сидел в той же позе, глядя вниз.

– Пей… – он протянул ему полный стакан. – Или водочки? Я в жару ее не жалую, если честно.

– Лучше водки, – сказал Саша. – Я согласен, если ты хозяину ничего не скажешь. Ну насчет Ангелины Борисовны. Тогда я с Юлькой сам поговорю… И сам ее привезу.

– Договорились, – протянул ему руку Антон.

Вечером он позвонил Вадиму:

– Извини, что не ответил, трудный день выдался… Так ты чего хотел?

– Срочно нужна хорошая химчистка, – сказал Вадим. – Качественная. Новый костюм вот испачкал. Грязь трудносмываемая. Есть что-нибудь на примете?

– Надо подумать… – Антон усмехнулся его конспирации. – А каков характер грязи?

– Кавказский менталитет, – туманно ответил Вадим. – Классная работа, свой почерк, но в наличии дурная привычка ничего не менять. Поэтому везде оставляет следы.

– Поищем, – повторил Антон.

– Это срочно, – сказал Вадим. – И узнай, сколько этот «чистильщик» стоит.

– А я думал: торг неуместен, – хмыкнул Антон. – Ну, конечно, в пределах разумного.

7

Померанцев, взяв с собой дело Разумневича, с утра отправился к следователю ГУВД Королеву, знакомцу Геры Шестакова, чтобы проконсультироваться с ним по поводу преступлений в области новейших технологий.

Следователь Королев – молодой, болезненно-бледный, поднялся навстречу гостю, протянул для пожатия руку, и Валерий почувствовал его вялую, потную ладонь. Наверно, так и должен выглядеть профессиональный компьютерщик, отрывающийся от монитора только для отправления естественных надобностей, подумал Померанцев.

– Присаживайтесь, – кивнул Королев на стул. – А Герман вроде тоже хотел послушать?

– Нет, – покачал головой Померанцев. – У Геры ответственное задание, может, слышали, что случилось на Пироговке в судебно-медицинском морге? Он сейчас там.

– Вам, судя по всему, эта консультация крайне необходима? – спросил Королев.

Вместо ответа Померанцев провел ребром ладони по горлу.

Королев понимающе кивнул:

– Значит, я правильно понял. Момент этот щепетильный, наверняка подозреваемый начнет торговаться, но мы попробуем. У нас по одному делу проходит свидетель, который одной ногой стоит в подозреваемых. Он сейчас должен подойти. Это некто Альфред Абрикосов, интересный тип, некогда ведущий специалист в области информатики, ныне человек свободной профессии, весьма сведущий в той ее части, что граничит с криминалом. Ну там взломы серверов, хищения денег со счетов, а также засекреченных файлов из охраняемой памяти компьютеров. Утверждает, что если сам взламывает, то не корысти ради, а исключительно из спортивного интереса. За руку его не поймали, но он у меня давно на примете, а теперь подозреваю, и вполне конкретно, в махинациях разного рода…

В это время в дверь осторожно постучали.

– На ловца и зверь… Входите, Абрикосов, открыто! – крикнул Королев. И приложил палец к губам. Померанцев понимающе кивнул: принято, мое дело поддакивать.

В дверь сначала заглянуло округлое лицо в очках, почему-то придававших ему хитрющее выражение, затем вошел, вернее, вкатился некий колобок лет за сорок, опровергая всем своим видом имидж современного программиста.

– Здрасьте, Сергей Павлович, – поклонился Абрикосов и вопросительно, сощурив один глаз, взглянул на Померанцева.

– Здравствуйте, Альфред Семенович, – сухо сказал Королев. – Присаживайтесь. Сегодня при нашем разговоре будет присутствовать мой коллега, который задаст вам несколько вопросов.

– Но без протокола? – уточнил Абрикосов, по-прежнему не сводя сощуренного взгляда с Померанцева.

– А вы как предпочитаете? – хмыкнул Королев.

– Но вы же знаете мои слабости… – вздохнул Абрикосов и присел на край стула, сложив руки на округлом животике. – Я больше расположен к задушевным беседам, без формальностей и условностей, когда собеседники пусть постепенно, но начинают друг другу доверять, а не прячутся за сухую информацию… Простите, я не расслышал вашего имени-отчества? – обратился он к Померанцеву. – Но сдается мне, мы где-то встречались.

– Не имел чести, – пожал плечами Померанцев, приглядываясь к нему. – Я бы вас запомнил.

– Ну да, это у вас профессиональное… Да и откуда вам меня помнить, если к вам на допрос в наручниках не приводили, а в качестве свидетеля вы меня не вызывали? – кивнул Абрикосов, покосившись теперь на хозяина кабинета. – Не беспокойтесь, Сергей Павлович, я помню, где нахожусь, и кто здесь задает вопросы никогда не забываю… Но я только что вспомнил, где видел вашего гостя! Ведь это вы, господин Померанцев Валерий Александрович, вели дело Семы Санаева, моего коллеги и нашего человека в Питере, я прав? Вот, значит, откуда эта питерская учтивость в разговоре… – Он снова мельком взглянул на Королева. – Тут я раскрою небольшую тайну… Видите ли, после суда над Семой я получил на свой е-майл месседж из Питера, разосланный юзерам из нашего круга с краткой биографией и вашим портретом, на котором вы выглядите моложе и не таким уставшим. Там упоминаются дела, которые вы успешно раскрыли… Вот, мол, кого, братцы, нам надо остерегаться… Но я отвлекся. И готов выслушать ваши вопросы.

– Как вы считаете, в принципе возможно несанкционированное и, скажем так, регулярное Проникновение в файлы одного из строго охраняемых серверов, причем не оставляющее следов, в течение определенного времени, например именно тогда, когда принимались важнейшие решения? – сказал Померанцев, листая дело Разумневича.

– Ну как вам сказать… – Абрикосов поднял глаза к потолку. – Я, кажется, догадываюсь, какое время и какие серверы вы имеете в виду. Боже упаси, чтобы я когда-нибудь их взламывал, даже из профессионального интереса, поскольку там, говорят, очень мощная защита от взлома и бесследно это не пройдет… И, честно говоря, не вижу, кто из тех, кого я хорошо знаю, а я знаю всех, кто мог бы это сделать, пошел бы на это. Но я еще не ответил. Прежде чем продолжать, я хотел бы спросить у нашего хозяина, поскольку еще не знаю, но уже догадываюсь, что именно он собирается на меня повесить: могу ли я рассчитывать на снисхождение за консультацию старшему следователю по особо важным делам Генпрокуратуры, который всякой ерундой не занимается, а только делами, имеющими исключительно государственное значение? А если моя консультация окажется полезной и перетянет по своей значимости то, что вы собираетесь мне пришить, будет ли это квалифицировано как мое сознательное желание сотрудничать со следствием, хотя и по другому делу?

– Опять вы торгуетесь, – нахмурился Королев, потом переглянулся с Померанцевым и строго подобрался. – Это всецело зависит от реального результата, который даст ваш ответ.

– Что ж… Гарантий, как я понимаю, никаких… – печально вздохнул Абрикосов. – Поэтому, Сергей Павлович, я вам охотно верю, ибо ничего другого мне не остается. Тогда у меня вопрос к вашему гостю. Откуда, из каких источников следует, что хакерских атак не было? Кто это определил?

– Наши эксперты…

– Ах эти ваши эксперты…. – возвел глаза к потолку Абрикосов. – Благодаря которым вы вынуждены прибегать к консультациям посторонних лиц с сомнительной репутацией, вроде вашего покорного… Но если не осталось следов хакерских атак, то на чем основана версия, будто такие атаки все-таки были?

– Речь идет о строго конфиденциальной информации, о которой знали только несколько человек из руководства одного учреждения. Поскольку последующие события можно объяснить только хищением этой информации.

– Если можно, то конкретнее…

– Это были тяжелые последствия… – ответил, подумав, Померанцев. – И это все, что я могу вам сказать.

– Я понимаю, дальше можете не говорить. – Абрикосов предостерегающе выставил руку. – И я могу предположить. Некоторые фигуранты, не будем называть их фамилии, очень неплохо заработали, спекулируя на финансовых трудностях, как если бы точно знали о том, что они предстоят и какие мероприятия в связи с этим будут проводится. Так? Я не ошибся?

– В общем, да… – сказал Померанцев после паузы.

– Тогда вот мой вам совет, Валерий Александрович, – склонился Абрикосов к Померанцеву. – Если эти несанкционированные посещения были систематическими, а следов взлома не было, то поищите преступника среди пользователей локальной сети этого учреждения, которые, к примеру, знают пароли. Почему никто из них не попался? Очень просто. Достаточно один раз войти из своего компьютера в память другого компьютера, связанного с вами по локальной сети, и, например, ввести туда некую простенькую программку, которая будет какое-то время, пару дней или неделю, регулярно выдавать данные по определенному адресу, а потом благополучно самоликвидируется. Не оставив следов, если хотите.

И выпрямился, победно взглянув на Королева.

– Похоже на то… – сказал Померанцев, взглянув на часы, после чего, спохватившись, поднялся из кресла. – Сдается мне, вы не все сказали, что знаете.

Абрикосов лишь пожал женственными плечами, томно прикрыв глаза.

– Но все равно спасибо… Прошу меня извинить, мне пора.

– Если у вас возникнут еще вопросы, – Абрикосов привстал, приложив руку к сердцу. – И если у меня снова появится возможность приятного общения с вами… Всегда буду к вашим услугам… Но один вопрос, с вашего позволения. Итак, могу ли я, как активно сотрудничающий со следствием, рассчитывать на ваше взаимопонимание, как только речь зайдет о переквалификации моего статуса? – спросил Абрикосов у озадаченного Королева.

– Можете, можете… – пробормотал тот.

Это было последнее, что услыхал Померанцев, закрывая за собой дверь кабинета.

Вернувшись в Генпрокуратуру, он снова позвонил следователю Королеву.

– Несомненно, Абрикосов что-то недоговаривает, – сказал он. – Поэтому пока ничего ему не обещайте. Тогда он все расскажет до конца. А уж там придется облегчить его участь…

– А если прокурор и суд выявят его причастность по нашему делу? – спросил Королев. – К чему, кстати, все идет?

– Я смотрел это дело, – сказал Померанцев. – Но когда вы ознакомитесь с нашим, то поймете, что их последствия несопоставимы. Что делать? Часто приходится жертвовать буквой закона, чтобы восторжествовал его дух. То есть это под мою ответственность. Можете ссылаться на меня.

Гера вернулся в прокуратуру из морга вечером. Померанцев ждал его в своем кабинете.

– Ну что? – спросил он. – Сам-то живой?

– Даже не спрашивай, – махнул тот рукой, выложив на стол Померанцева протокол дознания. – В одном повезло: увозить покойников на экспертизу никуда не надо, прямо здесь же уложили их на столы… И у обоих – картина одна. Пуля в лоб. Прямо в центр, в десятку…

– Кстати, видок там был у тебя не как у профессионального сыскаря, а как у потрясенного обывателя, никогда не видевшего мертвых.

– Я бы на тебя там посмотрел… – обиделся Гера. —

Мать этого студента рвала на себе волосы, жена и дочь прозектора орали благим матом… Дурдом на выезде! Никто ничего не понимает. Менты решили, будто какие-то душегубы туда ворвались, чтобы удостовериться: жмурики скорее мертвы, чем живы. А если нет, сделать им контрольные в голову… И эти двое медиков грудью встали на их защиту от посягательств… Представляешь?

– А ты зачем туда побежал?

– Исключительно по собственной инициативе, которую пока никто не отменял. Как только услышал в криминальных новостях, что там, на экспертизе, находится тело медсестры Марины Антоновой, той самой, о которой нам говорил журналист Макаров.

– А мне почему не сообщил? – начал терять терпение Померанцев.

– Тебе не мог дозвониться, – пояснил Гера уже более спокойно. – У тебя даже сотовый все время был занят… Я туда прибежал, а она там на столе. Слушай, может, нам пора в это дело встревать?

– Придется, – кивнул Померанцев. – Разыскиваемая Марина Антонова, медсестра, сделавшая укол внуку журналиста Макарова, была убита выстрелом в голову, только вчера нашли на квартире подруги.

Ну да, ее череп уже был распилен там на столе… Ты веришь в подобные совпадения?

– Не очень. Завтра вместе поедем туда, а то, смотрю, у тебя уже головокружение началось, хотя успехов пока никаких. Лучше скажи, что первое пришло тебе в голову?

– Похоже на то, что пришли убивать судебно-медицинского эксперта, он же прозектор, а когда на шум прибежал санитар, его застрелили тоже, – сказал Гера. – И заметь, всех в лоб. Как и Антонову.

– Надо сегодня же обратиться к банку данных МВД, чтобы узнать, кто именно из киллеров так расписывается, – кивнул Померанцев.

– Все-таки хорошо, что я был там без тебя. У тебя там крыша тоже поехала бы. А нам нужен кто-то спокойный и рассудительный, чтоб в кабинетной тиши разбивал мои логические построения, созданные под впечатлением момента… Может, еще что спросишь?

– Свидетели?

– Есть. Они же покойники.

– А пуля, убившая Антонову?

– Не нашли…

– Предположим, в порядке бреда… – Померанцев потер виски. – Этот прозектор отказался сделать нужную кому-то из авторитетов экспертизу. И его заказали. Опровергни, если сможешь.

– А что тут опровергать? Помню, когда хоронили моего дедушку, мне тоже не понравился его вид в гробу, как его побрили и попудрили. Правда, в это время я уже работал в органах юстиции. Что и спасло прозектора от справедливого возмездия.

– А если по делу?

– А по делу, гражданин начальник… – хмыкнул Гера. – Для заказного убийства судмедэксперта нет лучше места его постоянной работы, то бишь морга. В подъездах, туалетах или других общественных местах их брата охраняют, как главу дружественного государства. Зато в морге, за железной дверью с глазком и сигнализацией, – мочи их, сколько влезет.

Померанцев пытливо посмотрел на него.

– Кто есть кто из других покойников в этом морге, ты узнал?

– Мне список дали, но я пока к нему не приглядывался, – ответил Гера, порылся в кейсе и передал запись непосредственному начальнику. – То, что я успел почитать, ничегошеньки не проясняет.

– Надо найти ответы на два вопроса. Первый: кто из погибших авторитетов мог быть там освидетельствован не так, как бы хотелось его подельникам? Второе: как туда мог проникнуть убийца?

– На первый ничего не знаю, на второй ни черта не понимаю… Там есть два пути. Во-первых, подземный переход. Только там все закрыто. Врачи в местной клинике последние дни поработали без брака и потому покойничков в морг не подвозили. Во всяком случае, лифтеры, а также нянечки и охрана в один голос говорят, будто никто за весь день туда не спускался. Есть еще наружная дверь, через которую выносят покойников, но все тамошние в один голос уверяют: если бы туда среди бела дня ворвалась банда или отдельный бандит, они бы их увидели.

– Значит, он или они прятались там с прошлой ночи. – Валерий пожал плечами. – Выжидали момент…

– Скорее всего. Или это сами покойники встали из гробов, не вынеся издевательств над своей тленной плотью, и достали заранее припрятанные под атласными подушками пистолеты. Перестреляли там всех и легли обратно, скрестив руки на груди. Это в порядке черного юмора, гражданин начальник. Вы уж извините. Поскольку мы перешли грань между розыском по горячим следам и тем, что называется гаданием на воде из-под крана.

– Все сказал?

Валерий внимательно смотрел на Геру.

– Валера, родной, у нас мало данных, чтобы что-то сейчас выстраивать!

– Пожалуй, ты прав… сказал Валерий после паузы. – Фактов, чтобы что-то выстраивать, маловато. Есть один мотив – медсестра Антонова.

И поднялся с места.

– Чтобы добить ее?

– Не знаю. Поэтому едем туда прямо сейчас.

Гера взглянул на часы:

– Не поздновато? А то я покойников с детства боюсь. Особенно в темноте.

– Там охрану выставили? – спросил Валерий, пряча бумаги в сейф.

– Да, больничные охранники и местные менты. Двери при мне опечатали.

– Позвони туда, предупреди, что сейчас приедем. Кстати, а как движется наше расследование по поводу утечки информации? – Померанцев кивнул на внутреннее содержимое своего сейфа.