355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Фридрих Незнанский » Гонцы смерти » Текст книги (страница 9)
Гонцы смерти
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 03:52

Текст книги "Гонцы смерти"


Автор книги: Фридрих Незнанский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

– Поэтому они сейчас готовы сотрудничать на любых условиях. – Гринев усмехнулся, точно вся победа над ними завоевана исключительно им самим. – Этот Леня, когда провожал меня, тихо шепнул, что если у нас есть кандидат навылет, то он готов поспособствовать.

Виталик поморщился.

– Это лучше, чем нанимать киллера. Безопаснее. Леня говорит, что есть разные яды. Можно запрограммировать кончину на десятый – двадцатый день. Пообедал с человеком, к примеру, перед отъездом в отпуск, тот отправился в Испанию или на Гавайи, и вдруг приходит телеграмма: умер от сердечной недостаточности. А там пусть выясняют, отчего он загнулся, – увлеченно заговорил Костя, простодушно глядя на Санина.

Высокий, под два метра, Гринев отличался на редкость спокойным, даже флегматичным характером. Казалось, его ничто не может вывести из равновесия, и этот увлеченный тон рассказа подтверждал, что ребята ему понравились.

– Что ты предлагаешь? – спросил Виталик.

– Заманчивые пацаны, – весело ответил Костя. – Я почитал записи их экспериментов. Там и на крысах, и на собаках, есть два случая на людях. Один был бомж-алкоголик. Но его даже и вскрывать не стали. Тогда они наметили нормального пацана. Того вскрывали и все такое. В Склифе анатомировали, солидные люди. Диагноз паралич сердца. Они даже копию вскрытия показали. Я спрашиваю: что, просто так замочили? Леня говорит: нет, это был их подельник. Пронюхал про лабораторию, заинтересовался, а потом их проинформировали, что парень стучит в ментовку. Ну и пришлось позаботиться о мужике. Конечно, если они не блефуют, то их отпускать бы нежелательно. Узнают бандиты, быстро их к рукам приберут. Леня этого и боится, что из них живодеров сделают, вот и рвется под солидную крышу. О ядах знают только он и еще один пацан, так что утечки пока нет. Это важный момент. У меня есть одна сучара бандитская, я бы его с радостью на тот свет отправил!

Виталик изумленно посмотрел на своего начальника службы безопасности: он всегда полагал, что более добродушного человека среди своих сотрудников не встречал. Санин даже подумывал заменить его и поставить более жесткого парня.

– Я, понятное дело, могу только посоветовать, да и у нас не благотворительная организация, чтобы субсидировать всякие там банки-склянки-горчишники, но мыслишка одна есть: а что, если им аптечный киоск внизу поставить? – предложил Гринев. – Банк у нас солидный, людей бывает много, и совсем не бедных, я думаю, они на хлеб с маслом заработают. И пацаны при деле, под присмотром, а киоск разборный в подвале валяется. Когда газетный ставили, Миша сразу два приобрел. В метро же стоят, да и в других организациях есть, я видел.

Санин усмехнулся. Для начальника службы безопасности такое расположение к образумившимся вымогателям выглядит довольно странно. Конечно, в словах Кости есть рациональное зерно, если только все так, как он рассказывает. А если ему пустили пыль в глаза? Виталику самому не мешает все проверить.

– Мысль хорошая, – проговорил вслух Санин, но особого энтузиазма на его лице не нарисовалось.

– Во! – обрадовался Гринев. – А я уже с Леней обсудил этот вопрос, он согласен. Прошу прощения, что поперед батьки полез, никаких обещаний я не давал, но он согласен. Сказал, что через пару деньков позвонит.

Костя неожиданно рассмеялся, покрутил головой.

– Чего ты? – не понял Санин.

– Да я у Леньки спрашиваю: а ты че, не знал, что у нашего шефа тесть – генерал МВД? Он глаза вытаращил: нет, говорит. Пацаны, наивняк сплошной, а туда же, в бандиты лезут!..

Санин нахмурился. Те, кто приезжал пару месяцев назад, об этом знали. Один из них на прощанье бросил Виталику: «Ты только тестя своего не накручивай, зачем людей от работы отрывать, нас все равно не найдут!» Их и не нашли. Но про тестя те знали. А Проборцев сказал, что приезжали его люди. Нестыковка. Да и на наивного простачка он не тянет. Почему же такой прокол? И для чего вся эта хитроумная игра? Кто собирается его подставить?..

Виталик тяжело вздохнул.

– Тяпнули там? – в упор спросил он у Кости.

– Коньячишки по сто пятьдесят! – отмахнулся он.

– А если отравили?

– Что я, не вижу с кем разговариваю?! – обиделся Гринев.

«Надо менять Костю, – подумал Санин. – Иначе он меня когда-нибудь под монастырь подведет». Виталик взял его по просьбе старшего брата, работавшего в ФСБ, с которым давно был знаком. Сережка взамен поставлял Виталику кое-какую информацию за сутки раньше, а для банкира такие вещи стоят немало. Поэтому как только ему приходила в голову эта мысль – заменить Гринева, – все упиралось в Серегу и его услуги, за которые он брал лишь подношения исключительно ликеро-водочного ассортимента.

– А у тебя че, сомнения какие-то? – заметив странную реакцию Санина, не понял Костя.

– Доверяй, но проверяй, так, Костя? – Банкир улыбнулся.

– Это уж само собой! – поддержал его Гринев.

– Вот ты осторожненько и разузнай, чьи это ребята, – проговорил Санин. – Сфотографируй их, покажи фотографии брату, пусть он пошерстит своих. А то как бы мы с этой наживкой крючок не проглотили.

– Думаешь? – встревожился Гринев.

Несколько секунд он, не мигая, смотрел на Санина.

– Они по нашей просьбе кого-то убирают, а потом мы у них на поводке, и крупная бандитская группировка получает третий банк в России с тестем-генералом МВД в придачу, – улыбнулся Санин. – Может такое быть? И ты сам поосторожнее. Не забывай, они на меня второй раз наезжают, и с серьезными угрозами.

– Да… – промычал Костя. – Силой не получается, так хитростью. Я прослежу!

– Попроси Серегу проверить…

– А не засветим в случае чего ребят?

– А ты объясни, что хотим аптечный киоск ставить, вот и решили проверить.

– Сделаю! Ты голова, Виталий! – восхищенно пропел он.

На том они и закончили.

«Они посмотрели на дачу дочери и, видимо, решили, что я Ротшильд, – с горечью подумал Санин. – А у этого Ротшильда своих денег в глубокой заначке всего пара «лимонов», а долгов в два раза больше».

С дочерью из-за дачи, когда он увидел этот рыцарский стиль, Санин уже поругался. Теперь каждая тварь чиновничья будет вспоминать ему этот средневековый замок. Половину денег на него дал тесть, который, еще раньше работая в ГАИ, намолотил немало. Генерал в те времена переводил мятые трехрублевки и пятерки в драгоценные камешки. Дочь продала часть этой коллекции за миллион долларов. И все деньги вбухала в дачу, хотя строили ее солдатики почти за бесплатно. Деньги ушли на всякую итальянскую сантехнику, отделку, системы сигнализации, мраморные бассейны. Виталик дал дочери только триста тысяч долларов, но никому же не объяснишь, что за всем этим деньги тестя, еще щелоковского выкормыша. При Николае Анисимовиче воровали крепко. Сам он застрелился, пострадал, а тесть уцелел. Санин же гол как сокол, и задница в перьях. Жена с рождения дочери не работала, существуя первое время тоже на папенькин счет, а теперь сидит на шее у Виталика. Все из него сосут как могут, даже его куколка разошлась не в меру, требуя новых сверхмодных летних нарядов, старые, видите ли, она носить уже не может, стыдоба. Хоть в петлю лезь.

Станкевич на его звонки не отвечал. Это был дурной знак, потому что раньше Геник перезванивал мгновенно, финансовые вопросы того требуют, а тут тишина, точно Геннадий Генрихович хочет поставить вопрос на правлении о его замене. Такое желание он иметь мог, но, во-первых, подыскать замену не так-то просто, мальчика с улицы не возьмешь и абы кого – тоже. Во-вторых, Виталик не просто управляющий, а один из совладельцев, пятнадцать процентов акций принадлежат ему, он член правления, и остальные вряд ли поддержат Станкевича. Конечно, если найдется компромат или Геник захочет провести аудиторскую проверку, то тогда кое-что может и всплыть. Виталик изредка запускал руку в банковский карман, но тут копать нужно так, чтобы найти эти воровские ямы, аудитор должен быть суперстар. Впрочем, есть и такие. Но тут опять же вопрос: кто на замену?

Санин знает всех банкиров, и ни один из них Геника не устроит. Если только кто-то из молодых…

Виталик включил телевизор, услышал новости про Шелиша и вздрогнул. Такое ощущение, что Геник его и убрал, предчувствуя, чем грозит ему активная деятельность бывшего дружка. Подлил масла в огонь и Турецкий, заявив о «смерти при загадочных обстоятельствах», а потом и вовсе брякнув, что, возможно, совершено убийство.

– Отцу звонила? – спросил Виталик жену, кивая на экран.

– Он ничего пока не знает. Расследование, как ты видишь, поручили Генеральной прокуратуре и ФСБ еще подключили. Они так, на подхвате. Ты отцу пару финских кондиционеров обещал, а скоро лето уже.

– Я помню, – ответил Санин и нахмурился.

Наталья была всего на год его старше, но выглядела уже как старуха. Ее разнесло, и она походила на свою генеральскую мамашу с большим пузом и отвислым задом. Один раз на каком-то правительственном приеме Виталика приняли за ее сына, и он чуть не сгорел со стыда. Поэтому в последнее время старался повсюду ходить один или брал с собой свою куколку, на которую бросали завистливые взгляды, и министры охотно подходили с ним поболтать, плотоядно посматривая на грациозного и красивого зверька, Гелю. Что ни говори, а очень важно, кто рядом с тобой. От этого многое зависит, успешное прохождение тех же проектов. Наталья этого не понимает. У нее не хватает извилин, чтобы уяснить элементарную вещь: находясь рядом с ним, она всех отпугивает своим безобразным видом. Один раз, не выдержав, он сказал ей это открыто, и она с ним месяц не разговаривала. Даже отцу пожаловалась, и тот провел с ним воспитательную беседу относительно долга, нравственности и мужского женолюбия. Все укладывалось в простую житейскую формулу: «На стороне сколько угодно, но чтоб жена не догадывалась. Семья – это святое, жену обижать нельзя, на приемы брать любовницу не следует».

После этой ссоры Наталья загорелась сделать подтяжку лица, но московским хирургам она не доверяла и требовала, чтобы муж отправил ее в Лозанну или в Париж, а на это у Санина денег не было.

«Куда ни кинь, всюду клин, – подумал он про себя. – Интересно, кто же таким необычным способом убил Шелиша. Врагов, конечно, у него было много, но самый опасный – Станкевич. И не в жене вовсе дело, которую увел у Геника Шелиш, хотя и в ней тоже».

Геник был однолюб, и свою Элку-стерву любил беззаветно, это правда. Но Санин знал, сколько заводиков во время шелишевской приватизации умыкнул Станкевич, раздав мифическим компаниям. Олег с Кроминым, еще одним общим дружком Геника, разработали проект деприватизации, Президент его одобрил, и эта акция грозила Станкевичу и его темным западным воротилам просто разорением. Вот почему Олег стал для Геника врагом номер один. Желтолицый сам открыто это говорил Виталику. Кто же тут помог артисту-мартинисту?

Жена подошла сзади, обвила руками шею. Он уже понял, чего она хочет, но сопротивляться не стал.

– Когда кого-то убивают, я жутко возбуждаюсь, – с придыханием проговорила она, прижимаясь к нему щекой.

Во взоре Виталика проскользнула жуткая тоска, к счастью, жена этого не видела. За последние два месяца они лишь раз были близки, а завести себе любовника Наталья так и не смогла. Переспала один раз с замом отца, в чем сразу и призналась мужу. Больше никого совратить не сумела, ибо ни красотой, ни женским шармом не обладала.

Виталик приехал покорять Москву из Благовещенска, и конечно же ему хотелось тут и остаться. Наталья училась на экономическом на курс старше. На одном из студенческих вечеров она пригласила его танцевать и с такой страстью прижалась к нему большой жаркой грудью, что он жутко возбудился. До этого они с ребятами приняли по двести пятьдесят. После танцулек он пошел ее провожать, и она затащила Санина к себе в квартиру на Фрунзенской набережной, и утром их разбудил папаша, тогда еще майор. Он не стал устраивать сцен и скандала, а пригласил Виталика позавтракать, где прямо по-милицейски, выспросив сначала все про родителей и их социальное положение, брякнул:

– Ну чего, когда свадьбу играть будем? Я тоже мужик не московский, поэтому предубеждения к хорошим парням из глубинки не питаю. Ты-то хочешь за него? – спросил он дочь.

– Я хочу, – с жадностью сказала Наталья. – Я давно его высмотрела.

– Ну тогда решайте, когда и чего, мы с матерью раскошелимся. Родителей надо будет вызвать, – он строго посмотрел на Виталика.

Тот послушно кивнул.

Тесть тогда работал в ГАИ и зашибал прилично, поэтому свадьбу единственной дочери справил с помпой. До загса и обратно их сопровождали гаишные «Жигули» с мигалкой, пугая прохожих и водителей. В ресторан пришло человек сто. А через год тесть купил им двухкомнатный кооператив.

– Я уже соскучилась… – засопела в ухо жена. – Пойдем, киса, я хочу!..

Благополучно завершив исполнение супружеского долга, Виталик с облегчением вздохнул. Он боялся, что с женой у него ничего не получится.

– Жалко, что мы сына не родили, – лежа рядом с ним, мурлыкала жена. – Помнишь, я хотела, а ты взбрыкнул… После аборта мне сказали, что был мальчик…

– Тогда на что мы жили, вспомни, – отозвался Санин. – На копейки!

– Мы тогда нормально жили. Просто ты не захотел, а я, как дура, тебя послушалась. – На этом их разговор закончился, Виталику было скучно с ней разговаривать.

Санин вдруг вспомнил недавний разговор с Геником по поводу Шелиша, который в одном из интервью бросил странную фразу относительно того, что правительство должно ужесточить контроль за теми банками, которые переводят большие суммы за рубеж.

– Если его не утихомирить, он, чего доброго, вообще перевод валюты за границу запретит, – заметил Санин.

– У меня сейчас одна игрушка есть, с помощью которой любого человека навсегда утихомирить можно, – помолчав, обронил Станкевич.

– Что за игрушка? – не понял Виталик.

– Да так, – отозвался Геник и добавил: – Это я образно…

Но тогда фраза прозвучала совсем не образно, а как скрытая угроза. Может быть, он эту «игрушку» и применил?

Не успел Санин об этом подумать, как зазвонил телефон. Объявился Станкевич:

– Чего у тебя?

– Ты о Шелише слышал?

– Слышал. Чего ты звонил?

– Я хотел встретиться.

– По поводу?

– Дельце одно хотел обсудить.

– Что-то срочное или дня два терпит?

– Пару дней терпит.

– Так, сегодня четверг, давай в субботу. В полдень, в двенадцать ноль-ноль. Договорились?

– Договорились. Ты на похороны Олега пойдешь? – успел напоследок спросить Санин.

– Нет, – ответил Станкевич и отключился.

16

Гриша Старостин узнал о смерти Шелиша в Стамбуле. Он посмотрел новостную программу по телевизору, прослушал комментарий и кое-что смог уяснить, даже плохо зная турецкий, о причинах смерти вице-премьера. Мишка Тюменин перед исчезновением чертежей и прибора как раз поделился соображениями о его назначении, когда они, работая в одну из ночных смен, под утро распили пару бутылок «Русской».

Тюменин, быстро нагрузившись, тогда так и брякнул спьяну:

– Между прочим, исправление биополя и предупреждение инсультов и инфарктов – это лишь одна сторона. Но точно так же может быть и другая.

– Какая? – не понял тогда Гриша.

– Такая! Живет, к примеру, человек и на сердце не жалуется. А тут перевел диапазон в другой режим, нажал кнопочку, и самый закаленный здоровяк получает инсультик со смертельным исходом. Маленькая магнитная буря, о каких пишут в газетах. Только там превышение давления в пять-шесть атмосфер, а тут в сто или двести. Все просто. Вот, братцы, какую штуку мы делаем!

Конечно, Гриша и сам был не дурак, он кое-что кумекал и догадывался. А теперь ясно, что исчезнувший Володин или тот же Мишка аппаратик повторили и сейчас он в бандитских руках. И выглядит все так, что все сотворила как бы сама природа, никаких тебе следов, улик, а главное – видимости самого преступления.

Самолет в Москву вылетал на следующий день рано утром, у Гриши вечер был свободен. Он по старой привычке решил спуститься в соседний с гостиницей бар прополоскать горло после страшноватого известия. И обдумать, что ему теперь делать. Об этом догадываются и знают фактически они вчетвером. И еще те, с кем скорешились Тюменин или Володин. На Валериана Старостин грешить не хотел. Валерка и человек был совестливый, и ученый порядочный, тут нечего зря напраслину возводить. Да и потом, на кой черт ему было уничтожать впопыхах собственный прибор и все чертежи? Сколько ночей они горбатились как проклятые, корпели над отдельными узлами, придумывая миниатюрные блоки. Тюменин же в отличие от Володина был мужик скрытный. Жена его бросила, ушла к другому, и в душе физика образовалась какая-то червоточина. Миша и на Володина постоянно обижался. Все время твердил: «Он думает, я не понимаю! А я все понимаю, не хуже его! И сделать могу не хуже его. А он не доверяет. Я полностью даже всю схему не видел. Но понимаю, почему он не показывает. Хочет один потом сбагрить прибор толстосумам или янки. Те с руками оторвут. Я тут вчера такой один ход придумал, голова кругом пошла!» Какой ход, Тюменин не говорил, хотя они с Клюквиным в их замыслы не вникали. Они с Толей были чистые технари, им давали узел, и они разрабатывали. А тут вон оно как обернулось. Конечно, это всего лишь Гришины домыслы. По приезде он почитает газетки, покумекает. И на всякий случай заявит. В ФСБ или прокуратуру. Тут дело серьезное.

У Старостина оставалось на пропой полсотни долларов. Он всегда оставлял на последний вечер полсотни. Что это за жизнь, если без кайфа в Турцию сгонять. Жизнь и так собачья, носишься с высунутым языком, бабки зашибаешь, а его старший сын тут пошел с девкой в казино и четыреста баксов выкинул. Хоть и своих, заработанных, но все равно Гришу злость взяла. У него две дочери еще на руках, две родные сестры сыночка, старшая только школу заканчивает, вторая – восьмой. Дал бы каждой по сотне, и девки по новому платью к лету справили бы. Нет, ему хочется жить красиво. Гриша сына чуть из дома не выгнал. А отцу не хочется хорошо пожить? Отец тоже не дурак выпить и поесть вкусненького. Иногда и на стороне пошалить надо. И мать совсем даже не дура. Но они носятся оба как ошалелые, чтоб дочек поднять да выучить. А парня он в свое время пропустил, отбывая эти ночные и гробя свое здоровье на оборонку. Государство его выпнуло под зад коленкой, чтоб наперед лучше думал. Ну да ничего. Дочерей они с женой поднимут и для себя немного поживут.

В Шереметьеве его встретят. Он вез партию дешевых кожаных курток и разную недорогую бижутерию. Челночным извозом Гриша занимался уже два года. Когда прикрыли их лабораторию, он полгода поработал в одном закрытом НИИ, но на зарплату старшего лаборанта двоих дочек и сына тогда еще было не прокормить, и его приятель, тоже бывший майор, заманил Гришу легкими бабками, раз в две недели гонять в Турцию за дешевыми куртками, джинсами, бижутерией и прочим барахлом. Они сначала сбывали все сами на вещевых рынках, потом открыли собственные палатки. Сейчас этих магазинчиков в разных концах Москвы насчитывалось уже двенадцать. Год назад челночный извоз ударили налоговой лопатой. Одиночки быстро вылетели из колеи, но Гриша с Сан Санычем выжили. Раньше навар на одной поездке зашкаливал под сто двадцать процентов. Теперь с соблюдением закона скатился к двадцатипяти – тридцати, но и этой прибыли им хватало, чтобы не только держаться на плаву, а намазывать детям на бутерброд большой кусок масла. Хотя и бижутерия, и кожаные куртки дохода почти не приносили. Народ наелся. Сан Саныч, мужик дошлый, быстро перекрутил торговлю на спиртное и продукты. И Гриша вчера подписал с турками контракт на поставку прохладительных напитков, кофе и фруктов. Тут прибыль поменьше, процентов десять, но зато оборот, да и им расти надо. Сан Саныч уже о большом супермаркете мечтает. Ничего, все устаканится, и они еще в миллионерах походят. Говорят, те тоже из бедняков выходили.

Трейлеры через пару дней паромом переправят в Россию. Турки Гришу знали, и они сговорились даже без предоплаты. Доверие – великая вещь в бизнесе.

Он зашел в бар, кивнул верткому Исмаилу, бармену, пританцовывавшему за стойкой, и Исмаил первую рюмку водки плеснул ему по дружбе, за счет заведения. Гриша всегда оставлял хорошие чаевые: пять-шесть долларов, привозил из Москвы всякие сувениры. Вон и матрешки его красуются на полке. В этот раз он привез Исмаилу большую ложку, расписанную под Хохлому. Исмаил долго цокал языком и радовался. Сегодня Исмаил выглядел пасмурно, глаза его бегали.

– Кафе? – спросил Исмаил.

– Давай кафе и еще рюмашку, – кивнул Гриша.

Исмаил принес ему пару гамбургеров, зная русскую привычку основательно закусывать. Не успел Старостин махнуть вторую, как рядом на табурет подсел знакомец Исмаила. Гриша заметил, как они переглянулись и кивнули друг другу. Еще через полчаса Старостин уже опустошил с Султаном из Чечни бутылку водки.

Они перешли за столик. Султан, обрадовавшись тому, что Гриша из России, заказал по шашлыку, и они откуда-то появились, впрочем, в Стамбуле сервис налажен. Захочешь молодого барашка – будет и барашек. Султан заказал еще бутылку водки. Гриша же надираться не собирался. У него норма: триста пятьдесят – и как отрезано. Кроме того, надо выспаться как следует перед отлетом. После подписания контракта они тоже немного расслабились, но там Гриша себя контролировал и ушел трезвым как стеклышко. Дело пьяных не любит. А вся неделя выдалась напряженной, теперь же, когда все сделано, и успешно, можно и принять с устатку. А тут Султан. Они дружно выпили за установившийся мир в Чечне, за умного Масхадова, который Грише нравился, и Султан искренне расположился к Старостину. Да и шашлычки оказались отменными: нежная молодая баранинка, вымоченная в вине, наперченная, с помидорами и острым соусом. После второго куска у Гриши все горело во рту и требовалось промочить глотку. Султан заказал пару бутылок красного вина. И хоть Старостин не любил мешать, но пару стаканов с радостью осушил, чтобы унять злой огонь соуса.

На какой-то миг Грише показалось, что Султан нарочно его спаивает, и он тотчас стал закругляться.

– Все, пора, ту-ту пароход, самолет! – решительно сказал Гриша, поднимаясь из-за стола.

– На посошок винца! – потребовал Султан, и Гриша не мог отказать, потому что чеченец, едва Старостин дернулся по поводу столь дорогих угощений, сразу же сказал, что платит он, что ему просто приятно угостить земляка, потому что сам Гриша был родом из Ставрополья и родился на границе с Чечней.

Они выпили на посошок, Гриша хотел расплатиться с Исмаилом за кофе и водку, но бармен заявил: все заплачено, прилетай, дорогой, почаще. Старостин был рад, что полсотни остались нетронутыми, сгодятся в Москве на всякие вольности. Он даже подумал: не взять ли турчанку? На молодую не хватит, а так, средних лет запросто. Есть в Стамбуле и россиянки, они тоже за полтинник согласятся, но потом передумал: последний день, мало ли что подхватишь, а дома с женой надо отметиться. Не приведи Господи, привезешь какую-нибудь дрянь, слез и скандалов не оберешься.

Вернувшись в номер, он почувствовал, что крепко нагрузился. Залез в душ и долго стоял сначала под горячим, а потом под холодным. Голова чуть прояснилась, но в животе крутило. «Говорил же себе: не жри этот огненный соус!» – сердито выругал себя Гриша. Его в последнее время донимала изжога, и он всегда возил с собой «Маалокс». Высосав две порции лечебного геля, он сел в кресло. Голова кружилась, его чуть подташнивало. В животе шашлыки колом стояли, хотя баранина была отменная. Старостин еще подумал: «Странно, выпили вроде бы немного, две бутылки, ну и вина пару стаканов, но полкило водки меня с ног никогда не валило. А тут такая круговерть в животе, словно дерьма наелся».

Старостин решил сходить в туалет и очистить желудок. Этот верный способ действовал безотказно в таких ситуациях. Он поднялся, сделал несколько шагов по направлению к ванной, но в глазах неожиданно потемнело, его резко качнуло, и он, потеряв равновесие, полетел на пол, ударившись головой о дверной косяк.

Больше в сознание он не приходил. Через два часа лицо его заострилось и под ногтями выступила легкая синева.

Труп обнаружил под утро мальчишка-посыльный, которого хозяин отеля послал отнести кофе и булочки в номер Старостина, а заодно разбудить русского, который утром улетал. Старостин предупредил хозяина еще вечером, когда только направлялся в бар. Номер был закрыт, и на стук постоялец не откликнулся. Мальчишка вернулся с кофе и булочками обратно, а старый турок, владелец отеля, забеспокоился, сам поднялся с запасным ключом, открыл номер и, когда увидел лежащего на полу бездыханного Старостина, сразу все понял и тотчас вызвал полицию.

Приехавший полицейский врач констатировал смерть, происшедшую часов восемь назад. Полицейские начали составлять протокол и заниматься формальностями.

Толя Клюквин в то самое утро поехал в предварительные кассы Аэрофлота на Дзержинку за билетами до Барнаула. Хотя площадь уже называлась Лубянской, но Толя звал ее по-прежнему, когда в центре ее еще красовался памятник железному Феликсу.

Ансамбль Клюквина, называвшийся «Ату ее, косую!», менеджером которого он являлся, уезжал на гастроли на Алтай. Условия Толя выторговал сносные: по пять штук «зеленых» за концерт плюс проезд туда обратно. Зато десять концертов не только в Барнауле, но в Рубцовске, Горно-Алтайске, Бийске и где-то еще на Коксохиме, название города Клюквин уже не помнил. Его выпендрежники покривились, когда Толя все это им объявил, точно имели в России такую же популярность, как «Любэ» или «ДДТ». Кроме того, Толя договорился, что две трети этой суммы ему передадут черным налом, и рэпники неплохо заработают. Да и сам он внакладе не останется.

«Радуйтесь и этому, идиоты, и молитесь на своего менеджера! – хотелось выкрикнуть Толе, но он сдержался. – Спокойно, Толя, спокойно, – утешал он себя. – Последняя гастроль, и ариведерчи, Рома!» Так он им скажет, потому что Толю давно звали директором в Новый кукольный театр, где работала художницей его Надюшка. Осенью они распишутся, она родит ему кудрявенького мальчика, и все устаканится, как любил говорить Гриша Старостин.

Гришку он вспомнил не случайно. Вчера он посмотрел новости – убили вице-премьера Шелиша, и сразу же вспомнил тот аппаратик, который они делали под руководством Володина. Если это насильственная смерть, как болтали журналисты, то их «фантомчик» мог там сработать. Толя хотел лишь узнать, что думает по этому поводу Гриша, но жена сказала, что он в Турции и сегодня должен прилететь. Нет, он не собирался никуда бежать и кого-то закладывать, просто интересно.

А его кукольники в августе уезжали на две недели в Италию. Театр хорошо знали в Европе, и он много разъезжал, теперь поездит и Толя. Жалко только «косых» бедолаг, они без него пропадут. Да и деньги были неплохие, в театре он столько не заработает, но зато престиж, уважение, и задница не поджарена. Налоговая уже рыщет вокруг них, и надо смываться, пока не повязали. А Толе уже тридцать семь, не пацан, и пора переходить на нормальное житье: дом, семья, дети и уважение к закону.

Он подъехал к кассам около одиннадцати на своей старенькой «девятке». Ребятам он сказал подъехать к часу, времени полно, тем более что самолетами нынче народ не летает, и билеты он купил за десять минут. Толя всегда старался выглядеть элегантно, и сейчас на нем был светлый плащ, белая рубашка, бабочка, и кассирша на него кокетливо посмотрела.

– Мы на гастроли летим с ансамблем, ребята должны отдохнуть, поэтому можно первый ряд в салоне, – галантно попросил он. – Они длинные у меня, хоть ноги смогут вытянуть.

– А что за ансамбль? – заинтересовалась молодая пышка в кудряшках с ярко накрашенными губами.

– Это новый ансамбль, я их только раскручиваю, – небрежно сказал Толя. – Поэтому вряд ли вы их слышали.

– А я много ансамблей знаю, – не сдавалась кассирша.

– «Ату ее, косую!» слышали?

– Конечно! – просияла пышка в кудряшках. – И мне очень нравится!

– Правда?! – обрадовался Толя. – Что ж, приятно слышать.

– Они рэп играют.

– Играли, я сейчас обновляю программу.

– Как интересно! – Кассирша даже порозовела от волнения, и глазки ее заблестели.

«А она ничего, такая аппетитненькая и, верно, резвая в постельке», – подумал Толя. Гастрольная жизнь сделала его донжуаном, это была еще одна причина, по которой он решил переходить в кукольный. Мать правильно говорила: «Если сейчас не женишься, так всю жизнь и будешь баб перебирать!» А Толе захотелось постоянства. И Надюшка в этом плане была идеальная женщина: умная, красивая, работящая, квартира Толи заблестела, когда он разрешил ей жить у него. По выходным настоящие обеды, он мог пригласить солидных людей и друзей. Надя отскребла грязь из углов, побелила сама потолок, привела в порядок стены и полы, навела уют, повесила пару картин, украсила углы цветами, и когда он однажды вернулся, то не узнал свою мрачную холостяцкую берлогу. Поэтому и не хотел терять Надюшку. Но старые привычки не выбросишь в мусорное ведро с окурками. И сейчас, заметив восхищенный блеск в глазах пухленькой кассирши, он тотчас распушил крылышки.

– Я мог бы пригласить вас как-нибудь на концерт по возвращении, – предложил он.

– Правда? – воскликнула она.

– Какие проблемы? Нет ничего проще!

– Я была бы вам так признательна, – смутилась она и стала запрашивать другие места для ансамбля.

– А что вы сегодня вечером делаете… – Толя посмотрел на табличку и прочитал: «Вас обслуживает Васильева Т. П.», – Танюша, я угадал?

– Угадали… – кассирша порозовела от волнения.

– А меня зовут Толя. Так что вы делаете вечером?

– Не знаю, ничего. – Она пожала плечами.

– Мы могли бы сходить в Театр эстрады или к кому-нибудь из моих ребят, познакомились бы, так сказать, в неофициальной обстановке, – кокетничая, предложил он.

– А это удобно?

– Со мной все удобно!

Они договорились встретиться в семь вечера у памятника Пушкину.

Клюквин, окрыленный, выскочил из касс, одновременно досадуя на себя, что опять его потянуло на восемнадцатилетних. Только он успокоился. А кроме того, вечером он пообещал Наде быть дома, приедет ее двоюродная сестра, но придумать всегда что-то можно. Толя на всякий случай записал рабочий телефон Тани, можно позвонить и переиграть на завтра, они улетают через день, или вообще все отложить до возвращения из Барнаула. Надя как раз будет в Италии, и он сможет распорядиться своей квартиркой.

Толя уже садился в машину, когда подбежал рыжебородый увалень и стал с акцентом объяснять, что им нужно срочно попасть в Домодедово, они опаздывают. Подошел еще один, худой с узким ртом, протянул сто долларов.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю