Текст книги "Книга мечей"

Автор книги: Фред Саберхаген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 45 страниц)

Зато, как подумалось Берчу, когда в голове у него на время прояснилось, можно не опасаться хищников, которые могли явиться сюда и пообедать им, воспользовавшись его беспомощностью. Какой зверь осмелится хотя бы приблизиться к этому месту?

Когда настал рассвет, Берч обнаружил, что все еще жив, и это его несколько удивило. При свете нового дня он увидел, что земля вокруг брода завалена сломанными копьями и их наконечниками и гигантскими змеями, мертвыми или оцепеневшими, некогда бывшими копьями – последствиями все еще продолжающегося сражения.

Все еще? Что-то тишина на этот раз тянется дольше обычного…

Раздался внезапный и оглушительный треск, дрогнула земля – где-то совсем рядом, за перевернутыми и разбитыми фургонами, заслонявшими Берчу почти весь обзор. Схватка возобновилась, на сей раз завершившись громким всплеском. По воде раскатились волны – противники, все еще сцепившись, рухнули в частично запруженную реку.

Некоторое время Берч не слышал шума схватки, если не считать редких и постепенно все более слабых всплесков. Во время пауз до него доносилось дыхание богов. Нужно ли богам дышать? Может, только когда они сами этого хотят, скажем, когда едят или пьют? А может, они дышат, лишь когда им нужна дополнительная сила?

Время текло почти в полной тишине. Позднее, когда взошедшее солнце вскарабкалось на небо повыше, на лежащего Берча упала тень. Он открыл глаза и увидел еще одного бога. Слава Эрдне, этот тоже не заметил уцелевшего человека.

По кожаному фартуку, какой носят кузнецы, и кривой ноге Берч сразу узнал в нем Вулкана. На поясе хромого бога висели два больших меча с черными рукоятками, которые на его огромном теле смотрелись жалкими кинжалами. Присев на корточки, Вулкан принялся разглядывать лежащих в воде бойцов, не видимых Берчу. Вскоре те наконец зашевелились. Послышалось бормотание, потом громкий всплеск. На лице бога-кузнеца появилась широкая ухмылка, он встал и неторопливо подошел к месту схватки. Прежде чем присесть на прибрежный валун, он пинком отбросил в сторону сломанную повозку, заслонявшую обзор раненому человеку, на чье существование никто из трех гигантов не обращал ни малейшего внимания.

– Хвала тебе, о могучий бог войны! – издевательски проговорил Вулкан. – Мир ожидает твоего победоносного шествия. Не слишком ли ты здесь задержался? Кстати, что ты там делаешь? Купаешь в грязи любимую собачку?

Теперь Берч разглядел, какой красной стала мутная вода вокруг противников. Драффут уже не мог сражаться и лишь слабо шевелился. Бог войны выглядел немногим лучше своего истерзанного врага. И все же он – медленно, мучительно и задыхаясь от усилий – высвободился из железной хватки Драффута и встал. Грязная илистая вода доходила ему до лодыжек.

Когда бог войны попробовал заговорить, голос его оказался почти неслышен, а некоторые слова он и вовсе не смог произнести. Казалось, у него едва хватило сил протянуть к Вулкану руку.

– Копье… оружие… у меня кончились копья. Одолжи мне меч, Кузнец. Я ведь вижу… у тебя их два. Это дело я должен завершить.

Вулкан вздохнул, издав звук, напоминающий гул воздуха в кузнечных мехах. Он оставался на прежнем месте, метрах в двадцати от реки.

– Дать тебе оружие, говоришь? Что ж, пожалуй, придется. Ведь ты, похоже, вышел победителем из этой драчки. Как это скучно…

Марс, пошатываясь от усталости, собрался с силами и постарался выпрямиться.

– Каким манерным ты вдруг стал, Кузнец. И как тебе неожиданно понравилось изображать из себя умника. С чего бы это? Впрочем, неважно. Вложи в мою руку сталь, и я завершу эту грязную работу.

– Согласен, кое-какие дела нужно завершить.

Вулкан встал, звякнув украшениями из драконьей чешуи, выбрал один из мечей и обнажил его.

– В сердце, – негромко произнес он, аккуратно сжав черную рукоятку огромной и мускулистой рукой кузнеца. – В сердце тому, кто причинил мне зло.

– Погоди! – воскликнул Марс, уставившись на него с резко изменившимся выражением лица. – Какой это меч?..

Но ответ он получил не словами. Вулкан уже завертелся в странном танце, расшвыривая большими сандалиями камешки и грязь, утаптывая взрыхленную после схватки и залитую кровью землю, давя уже умирающих змей, бывших недавно копьями Марса. Меч в вытянутой руке Кузнеца засветился, испуская высокий вой.

Марс, мгновенно позабыв о ранах и изнеможении, дернулся, словно подхлестнутый бичом. И помчался без оглядки. Удирая со скоростью, которую может развить лишь бог, Марс бежал через остатки рощи на склоне холма, где-то ныряя под покосившиеся стволы, где-то огибая надломленные деревья и разбивая в щепки те, которые преграждали ему путь.

И тут Берч увидел, как Вулкан метнул меч. Точнее, отпустил его. Вылетев из руки Кузнеца, меч стал разгоняться самостоятельно. Марс развил большую скорость, но меч помчался настолько быстро, что превратился в летящую полоску. И буквально мгновенно повторил весь извилистый путь убегающего бога войны.

В последний момент Марс обернулся, желая встретить судьбу лицом к лицу, и каким-то образом сумел снова обзавестись копьем. Но даже его магическое копье оказалось бессильно против меча Мести. Белая полоска резко оборвалась, издав тонкий звук.

Но даже с торчащим из сердца Дальнебоем Марс все же поднял копье и, пошатываясь, шагнул к погубившему его богу. Однако сил у него хватило лишь на проклятие, и он упал, умерев еще до того, как коснулся земли, и сломав при падении дерево. Ствол отбросил падающее тело, и бог войны перевернулся, упав на спину. Из его доспехов на груди торчала лишь черная рукоятка Дальнебоя и полоска сверкающей стали шириной в ладонь.

Глава 14

Когда Марк и Денис подъехали к Ташигангу, из Врат Гермеса, самых больших сухопутных ворот в стенах города, на широкий тракт под названием Верхняя дорога вытекал тонкий ручеек встревоженных горожан, стремящихся выбраться из города, а другая группа, на сей раз сельских беженцев, умоляла их впустить. Очевидно, согласия в вопросе о том, где будет безопаснее во время надвигающейся войны, не имелось. Стражники у Врат Гермеса безжалостно запрещали вывоз из города продуктов и всего прочего, что могло стать военными или лечебными припасами, одновременно не пропуская в него многих беженцев. Чтобы попасть в город, требовалось или доказать, что у тебя имеется важное дело внутри его стен – кроме собственного выживания, на которое стражникам было наплевать, – или внести существенный материальный вклад в способность города противостоять осаде. Денис, назвав себя курьером дома Кортене, был пропущен без лишних разговоров. А Марка вместе с его эскортом пропустили как представителя Тасавалты, что подтверждала сине-зеленая форма солдат.

Марку показалось, что кое-кто из стражников у ворот узнал висящий на его боку Фарт. Про меч не было сказано ни слова, но он предположил, что о наличии в городе такого меча быстро доложат лорду-мэру. Марк сообщил говорившему с ним офицеру, что его тоже можно будет найти в доме Кортене, и предупредил стражников, что скоро к городу подойдут остатки армии сира Эндрю. Этот отряд численностью в две или три сотни бойцов отставал от Марка и Дениса на несколько часов, и он, по их мнению, станет весомым пополнением городского гарнизона, по словам Дениса – хронически малочисленного.

Марк впервые в жизни въехал в настолько большой город – он слыхал, что это самый большой город в мире, и увидел много удивительного, пока Денис вел его и горстку тасавалтских солдат по широким улицам. Разумеется, дом Кортене он тоже увидел впервые и оказался весьма впечатлен роскошью, в которой жили его старые друзья Барбара и Бен. Но в тот день у него было мало времени глазеть по сторонам. В доме, как и в огромном городе, кипела суматошная работа, подгоняемая напряженностью. Войдя в дом, Марк вскоре поддался впечатлению, что никто из его жильцов до сих пор не знает, к чему готовиться – к битве и осаде или к эвакуации. Группа из не менее чем дюжины слуг и рабочих упаковывала ценные вещи, одновременно другая группа баррикадировала все (кроме нескольких) окна и двери, готовя дом к обороне.

Зайдя на первый этаж и попав в лязгающую суматоху мастерской, Денис немедленно завязал разговор с человеком, которого представил Марку как эконома по имени Тарим. Некоторые из сообщенных Таримом новостей уже успели шокировать Дениса.

– Эвакуация? Ташиганга? Только не говори, что это обсуждалось всерьез.

– Мы кое-что слышали о мощи Мыслебоя, – встревоженно ответил Тарим и обратил свои старческие глаза на Марка. – Возможно, и вы, господа, что-то слышали о нем, путешествуя по большому миру.

– Да, кое-что мы о нем знаем, – нетерпеливо продолжил Денис. – Но мы не беспомощны, есть и другое оружие, другие мечи. Один из них мы даже привезли с собой… А если город эвакуируют, то куда пойдут люди? Сколько их тут – полмиллиона или больше?

Тарим пожал плечами с видом фаталиста:

– Полагаю, в горы или на Великое болото. Я ведь не говорил, что в эвакуации есть смысл.

В комнату вошел кто-то еще. Обернувшись, Марк увидел мужчину, которого всю жизнь считал своим отцом. «А он и был мне отцом, – напомнил себе Марк, – во всем главном, что подразумевает это слово».

Поэтому он и назвал его отцом, едва увидев. Император на время оказался забыт.

Марку было всего двенадцать, когда он в последний раз видел Джорда, лежащего на улице их деревни и, очевидно, мертвого. Но сейчас перед ним, несомненно, стоял Джорд, потому что с тех пор он очень мало изменился. Если не считать того, что одет он был куда роскошнее, чем много лет назад. И если не считать…

Самое поразительное изменение оказалось настолько огромным и одновременно выглядело столь естественным и обычным, что Марк с первого взгляда едва не воспринял его как должное. И лишь после первого объятия он посмотрел на отца с изумлением.

Теперь у Джорда были две руки.

– То, что мечи у меня отняли, они же мне и вернули, – пояснил отец. – Мне сказали, что меня вылечили Целителем, когда я лежал раненый без сознания. И меч поработал куда лучше, чем надеялись те, кто им воспользовался.

– Меч Милосердия коснулся и меня, – прошептал Марк.

Потом некоторое время он мог лишь молча стоять, восхищаясь новой рукой Джорда. Тот рассказал, что рука сперва выглядела как припухлость, потом как цветочный бутон, а затем всего за пару месяцев прошла все стадии роста, став сперва размером с руку младенца, потом ребенка. Теперь она была столь же большой и сильной, как и левая, но кожа на ней все еще оставалась розовой и гладкой даже на ладони, что резко отличало ее от покрытой шрамами и морщинами левой руки Джорда.

– Перед отъездом я видел маму и Мэрией, – вдруг вспомнил Марк. – Когда они узнают, что у тебя новая рука…

Отцу и сыну было о чем поговорить. Некоторые вопросы были, вероятно, даже важнее, чем новая рука, – а у Марка еще оставалась тема для размышлений, о которой он никогда не скажет этому человеку. Но сейчас у них почти не оказалось времени для разговоров. С верхнего этажа спустились Бен и Барбара, радостно приветствуя Марка.

Восторженная Барбара буквально прыгнула на него, и Марку пришлось ее поймать и закружить. Она обвила его шею худенькими руками и поцеловала настолько страстно, что ему пришлось секунду подержать ее на расстоянии вытянутой руки (как и отца), гадая, не произошли ли и с ней некие изменения – настолько большие, что на первый взгляд не видны. Но тут ему пришлось выпустить Барбару, потому что Бен, обычно сдержанный в эмоциях, едва не раздавил Марка в медвежьих объятиях.

Следом спустилась пухленькая няня (Марку ее представили как Куан-йин) с малышкой Бет на руках. Очевидно, девчушка и Джорд успели стать большими друзьями, потому что она сразу подошла к нему и спросила, как сейчас его новая рука.

Куан-йин, которую на время освободили от ее обязанностей, сразу отошла в сторонку с Денисом. Марк увидел, что этой парочке, стоящей лицом к лицу среди суетящихся рабочих, есть о чем поговорить наедине.

– Мы хотели бы сразу отпраздновать ваше возвращение, но не можем, – сказал Бен Марку. – С этим придется подождать хотя бы до завтра. Лорд-мэр созвал на совет важнейших горожан, и мы с Барбарой тоже приглашены. Знаешь, мы теперь значительные персоны. Господин и госпожа Кортене. И еще лорд-мэр знает, что у нас есть кое-какой запас оружия, которое пригодится во время обороны… Что это у тебя висит на боку? – Бен схватил ножны и вгляделся в рукоятку меча. – Слава Эрдне, это Фарт! Нам нужно идти на совет, и ты пойдешь с нами, прихватив меч, чтобы они сдуру не приняли решение о какой-нибудь глупости вроде сдачи. Тебя там будут рады увидеть. И услышать новости издалека. А также в качестве представителя Ташиганга. И то, что ты принес еще один меч… это придаст им храбрости. Градоспаситель уже в городе.

– А Судьбоносец скоро будет, – ухмыльнулся Марк.

– Хвала всем богам! – Держа Марка за руку, Бен заговорил тише: – Мы не можем сдать город и уж точно не можем его эвакуировать. Представь – уйти отсюда с трехлетней малышкой… уж мы-то с тобой знаем, чем все это обернется. Но если остальные горожане уйдут, то придется рискнуть и нам.

Дворец лорда-мэра, как и любая иная часть города, которую Марку уже довелось увидеть, представлял собой сцену энергичной, суматошной и сомнительно продуктивной деятельности. Здесь, как и повсюду, упорно готовились к чему-то очень важному, еще не решив, в чем оно будет заключаться.

Марка, Бена и Барбару без особых проблем пропустили через парадный вход во дворец. Это здание чем-то напоминало дом Кортене, только еще больше и роскошнее, но с приемными и кабинетами вместо мастерской на первом этаже. Вскоре их провели наверх по широкой изогнутой мраморной лестнице. Навстречу спускались рабочие, волоча только что упакованные ящики с произведениями искусства.

По дороге друзья Марка попробовали ввести его в курс ситуации, с которой им предстояло столкнуться.

– Скорее всего, на этой встрече мы увидим нашего старого приятеля Гиркана, – предупредил Бен.

Услышав это, Марк едва не споткнулся.

– Гиркана? Он все еще верховный жрец Синего храма? Но он…

– Да, все еще, – подтвердила Барбара. – И Синий храм в Ташиганге – важная сила.

– Наверняка. Но до сегодняшнего дня я никогда об этом не думал, – пробормотал Марк. – Гиркан… Помню, я где-то слышал, что его обязательно сместят. И я думал, что это уже давно произошло, ведь минуло четыре года с тех пор, как мы их ограбили. Почистили их самую глубокую крысиную нору, что никому еще до нас или после нас не удавалось.

– Хвала всем богам за такие крысиные норы, – негромко проговорила Барбара. – И пусть они пошлют нам еще парочку. Нам с Беном за глаза хватило нескольких горстей того, что там лежало. Я слышала, что храм нынче подумывает перевезти основную часть своих сокровищ в Ташиганг. Мы просто хотели предупредить тебя: Гиркан, скорее всего, там будет и не очень-то счастлив нас увидеть.

– А я-то думал, что он мертв, – пробормотал Марк. Теперь было уже поздно даже пытаться сохранить радостное настроение.

Они дошли до двери зала совещаний – большого и хорошо обставленного помещения на верхнем этаже – и были впущены без задержек. Даже несмотря на предупреждение, Марк испытал шок, увидев Гиркана собственными глазами; он впервые встретился с ним, но ни на секунду не усомнился в том, кого именно видит. Глава Синего храма и его верховный жрец, пережив начатые против него действия после святотатственного ограбления четыре года назад главной сокровищницы храма, сохранил свой пост и действительно явился сегодня на совет к лорду-мэру.

Верховный жрец – низенький, лысый, румяный и привычно жизнерадостный – взглянул на вошедшую троицу. Его радостная улыбка не исчезла, но как-то застыла. Должно быть, он с первого взгляда узнал Бена – по описанию.

Гиркан всмотрелся и в Марка. Наверняка он узнал и его, к тому же имена всех троих прибывших громко объявили. Сидящие вокруг стола – около десятка мужчин и женщин, в основном богатые горожане – поднялись, пожимая им руки и обмениваясь приветствиями. Когда они увидели на Марке сине-зеленую форму Тасавалты, которую тот так и не снял, на их лицах появилась радость. А когда они заметили на его поясе меч с черной рукояткой, выражения их лиц изменились – на них читались новая надежда и расчет. Марк небрежно опустил левую руку на рукоятку меча – он не хотел, чтобы они, и особенно Гиркан, увидели, какой именно символ на нее нанесен.

Марк предположил, что тот факт, что он явился сюда в тасавалтской форме, может хотя бы заставить веселого старого негодяя подождать и, возможно, отложить новое покушение на него.

Лорд-мэр по имени Окада смахивал на чиновника, и полагающаяся ему по должности мантия смотрелась на нем слегка нелепо. Тем не менее, правил он твердой рукой. Появление Марка, Бена и Барбары прервало выступление Гиркана на середине, и теперь он, после приглашения мэра, его продолжил.

Вскоре стало ясно, что мысли главы Синего храма направлены сейчас не на месть и наказание грешников, а, как обычно, сосредоточены на том, как лучше спасти главные сокровища храма. Осады города и штурма стен следует избежать любой ценой – во всяком случае, любой ценой для тех, кто не принадлежит к храму. Слушая Гиркана, Марк предположил, что тот уже заключил – или думал, что заключил, – некий договор с Темным королем, согласно которому имущество Синего храма в Ташиганге останется неприкосновенным – в обмен на помощь завоевателю.

Марк узнал еще одного из тех, кто сидел за столом совета, хотя и в этом случае человек не подал виду, что знаком с ним. Барон Эминтор находился здесь как личный представитель Серебряной королевы. Он тоже узнал Марка и смотрел на него приветливо, как на друга, хотя Марк и отвечал старому врагу сира Эндрю холодными взглядами. Марк не сомневался, что барону известны и Бен с Барбарой. Гиркан все говорил, настаивая на принятии одного из двух устраивающих его решений: или сдать город Темному королю, или объявить Ташиганг открытым городом. Последнее, по мнению Марка, означало практически то же самое, что и сдачу.

Речь верховного жреца не вызвала особого энтузиазма среди жителей Ташиганга, составлявших большинство его слушателей. Но никто из них не стал немедленно возражать – горожанам хотелось подождать, пока выскажутся и другие. Время от времени их взгляды устремлялись на черную рукоятку меча Марка.

Гиркан мог продолжать бесконечно, но мэр Окада в конце концов твердо попросил его закруглиться и осведомился, кто еще хочет выступить.

Этой возможности нетерпеливо дожидался барон Эминтор. Он тут же встал и как представитель Серебряной королевы стал красноречиво доказывать, что город следует защищать до последнего бойца. Однако Марк заметил, что он тщательно выбирал выражения и не высказал эту мысль именно такими словами. Барон больше распространялся о крепости городских стен, об истории города и о его традиции успешного сопротивления внешним атакам, а также о том, как твердо Серебряная королева намерена их защищать.

В одном месте Гиркан прервал его, чтобы спросить:

– А как же Мыслебой? Что значат против него любые стены?

Эминтор отмел это возражение и заверил, что королева Ямбу располагает и собственным, чрезвычайно мощным оружием:

– В своей мудрости и нежелании кому-либо навредить она пока не пускала его в ход. Но против Мыслебоя… Я уверен, она сделает все необходимое для обеспечения безопасности Ташиганга.

Поднялся один из горожан:

– Упоминая имеющееся у королевы оружие, вы имели в виду меч, который называется Душегуб или меч Тирана?

– Да. – Если Эминтора и оскорбило открыто произнесенное второе имя меча, то виду он не подал.

– Я мало о нем знаю. – Говорящий обвел взглядом присутствующих. – Полагаю, что многие из нас, сидящих здесь, тоже. Что он может сделать для защиты Ташиганга?

Эминтор бросил быстрый взгляд на Гиркана.

– Я предпочел бы не вдаваться прямо сейчас в тактические подробности, касающиеся любого из мечей, – невозмутимо ответствовал барон и подмигнул Марку, держащему Фарт, словно они были старыми товарищами, а не врагами. – Если пожелаете – то потом, в обстановке большей секретности. А сейчас я могу лишь сказать, что королева мудра и полна сочувствия… – (почему-то никто в комнате не рассмеялся), – и что она не станет небрежно использовать такое оружие, как Душегуб. Но она также не допустит, чтобы город, который она так любит, захватили враги.

Марк был вынужден признаться самому себе, что он понятия не имеет, на что способен Душегуб. Этот меч из дюжины он никогда не видел и уж тем более не держал в руках. Почти все, что он о нем знал, заключалось в известных всем словах:

Меч Тирана не кровь проливает,

Меч Тирана душу калечит.

Где он объявится?

Боги лишь знают!

Ой, как сладки Душегуба речи…

Взглянув на Бена и Барбару, он прочел по их лицам, что и они ничего не знают об этом мече.

Лорд-мэр выжидательно взглянул на Марка. Настало время выслушать эмиссара из Тасавалты.

Марк встал и оперся руками о стол перед собой. Полностью доверившись словам императора, он объявил, что армия Тасавалты под командованием генерала Ростова уже на марше и идет на помощь городу. Ростов считался фигурой весомой, под стать репутации стен самого Ташиганга, и лица многих сидящих за столом вновь радостно просветлели. То, что армия Тасавалты мала по сравнению с ордами Темного короля, в тот момент не упоминалось, хотя все об этом знали. Даже если одновременно с ним прибудет Серебряная королева со своей армией, численное превосходство все равно останется за Вилкатой.

– Кому-нибудь еще есть что сказать? – вопросил лорд-мэр. – Тем, кто еще не выступал?

Бен произнес короткую речь, а следом за ним и Барбара. По сути, они не добавили к дискуссии ничего нового, но напомнили о традициях города и пообещали помочь городскому ополчению оружием из своих запасов. Прежде чем заговорить, Барбара быстро взглянула на Марка, и ее губы беззвучно произнесли одно слово: «Фарт?»

Марк едва заметно покачал головой. Он хотел придержать эту новость в резерве, чтобы подкрепить решительность совета в случае, если они все же начнут склоняться к сдаче города. Пока, по его мнению, это было маловероятно.

Вскоре после выступления Барбары мэр начал голосование.

– Кто из вас готов защищать наш город?

Не поднялась лишь одна рука. Гиркан метал мрачные взгляды в Бена, Марка и Эминтора.

Прежде чем глава Синего храма успел сделать последнее заявление и эффектно удалиться, вошел помощник мэра и сообщил, что летающий вестник доставил ему послание. И курьер, и капсула для сообщения, добавил он, помечены личной черно-серебряной эмблемой королевы Ямбу.

В комнату внесли животное-курьера – Марк узнал в нем один из гибридных видов, не обладающий в целях секретности умением говорить. Вскрыли капсулу из легкого металла, извлекли из нее листок бумаги.

Окада прочел единственную страничку молча и среди тревожного молчания, потом поднял руку.

– Послание действительно от ее могущественнейшего величества, Серебряной королевы, и, как вы видите по символу на капсуле, адресовано лично мне. Сейчас я не стану зачитывать его полностью, там есть нечто такое, что не следует провозглашать на совете. – Засим последовал взгляд на Гиркана, молчаливо сообщающий, что при нем не будут раскрываться важные военные секреты – особенно после высказанной здесь позиции. Мэр продолжил: – Но есть и другие места, которые, как я считаю, мы все должны выслушать сразу.

Прочитанные мэром слова королевы были очень тверды и могли быть названы вдохновляющими: не допускалось даже мысли о сдаче города, в противном случае им грозил королевский гнев.

Послание также подтверждало, что она уже идет вместе с армией на помощь своему величайшему городу – как королева выразилась, воистину величайшему и самому гордому городу в мире. И что она намерена победить, приняв все необходимые меры.

Гиркан удалился. Марку пришлось признать, что сделал он это неторопливо, почти вежливо и со значительным достоинством. Верховный жрец не стал тратить время на угрозы – явно бесполезные, а теперь и опасные, – и такое поведение, подумалось Марку, куда многозначительнее любых угроз.

Лорд-мэр, задумчиво посмотрев вслед верховному жрецу, очевидно, пришел к такому же мнению. Окада немедленно вызвал ждавшего снаружи офицера городской стражи и хладнокровно приказал ему арестовать жреца, не дав ему выйти из дворца, потому что, оказавшись снаружи, он может подать знак своим солдатам. Бен сказал Марку, что находящиеся в городе охранники Синего храма являются одним из самых больших отрядов обученных бойцов внутри городских стен.

Зато теперь у совета появилась возможность более детально обсудить способы обороны города, не опасаясь, что в дебатах принимает участие потенциальный предатель и враг.

Эминтор немедленно предложил план нейтрализации солдат Синего храма, парировав любую их попытку освободить Гиркана контратакой на городской храм и его хранилища, подбив на нее городскую толпу, если не окажется возможным выделить для этого регулярные войска. Барбара прошептала Марку, что для организации такой атаки прекрасно подойдет Денис.

В ходе последовавшей дискуссии быстро стало ясно, что основой постоянной обороны городских стен от внешнего нападения станет городская стража – небольшой, но хорошо обученный отряд регулярных войск, преданный лорду-мэру. Их было всего несколько сотен против тысяч у Вилкаты, но их численность можно увеличить за счет городской милиции. Бен прошептал Марку, что боевые качества милиции, к сожалению, не столь высоки, какими могли бы быть. Но, несомненно, им должны помочь и давние традиции обороны города.

Следовало также учесть остатки армии сира Эндрю, последовавшие за Марком и Денисом в Ташиганг, и десяток тасавалтских солдат из эскорта Марка. Марк заверил мэра, что все солдаты сира Эндрю – смелые и опытные бойцы, хотя и несколько деморализованные сейчас печальной смертью их благородного командира. Если дать им возможность, то они с рвением воспользуются ею, чтобы отомстить за него.

Теперь Марк сообщил, что его меч – это Фарт, и предложил совету немедленно воспользоваться мечом Удачи, чтобы выяснить наилучшие способы обороны города. Все согласились, и все – особенно те, кто никогда еще не видел магического меча, – были впечатлены, когда Марк обнажил его.

– Он указывает… в ту сторону. Что там находится?

Вскоре выяснилось, что меч показывает на нечто за пределами комнаты. Им пришлось выйти и для уверенности подняться на крышу дворца.

Меч Удачи указывал на кого-то или что-то за городскими стенами – фактически в самый центр приближающейся армии Вилкаты. Войска Темного короля как раз показались на горизонте, едва различимые из-за дымки. Однако, как решил Марк, для Мыслебоя такое расстояние еще слишком велико.

А меч словно указывал на самого Вилкату. Марк взглянул на Бена и получил в ответ взгляд, в котором смешались благоговейный страх и расчет.