355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Фред Саберхаген » Книга мечей » Текст книги (страница 3)
Книга мечей
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 22:37

Текст книги "Книга мечей"


Автор книги: Фред Саберхаген



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 45 страниц)

– Муж, ты слышишь? Твой старший сын умирает. Муж, очнись… Очнись, Джорд… О, Эрдне! Неужели и он тоже?!

Рядом опустилась на колени соседка и помогла Мале подложить под голову мужа свернутое полотенце.

Марк тоже все еще сидел рядом, но смотрел не на них, а на меч. На него было не так страшно смотреть. В голове его проносились чередой какие-то мысли, но ни одну из них он не успевал поймать. Смотреть на меч. Только на меч… Смотреть…

Он пришел в себя оттого, что мать яростно затрясла его за плечи – иначе вывести его из транса не удавалось. Затем он услышал ее голос. Она говорила почти шепотом, но вкладывала в слова всю силу убеждения:

– Слушай меня, сынок. Ты должен бежать. Бежать очень быстро и очень далеко. И ни мне, никому ты не должен говорить, куда ты бежишь. Спрячься, никому не называй своего имени и слушай все, что будут рассказывать о том, что здесь произошло. И пока не убедишься, что ты в безопасности, не вздумай возвращаться домой. Не знаю, уж как там твоя стрела оказалась в горле герцогова кузена, но только за это герцог может тебя ослепить, если не сделает чего похуже…

– Но!.. – Марк все еще сопротивлялся, он все еще пытался доказать, что ничего этого не могло быть, что мир не может быть таким страшным и жестоким.

Мозг еще сопротивлялся, но тело уже послушно встало. Мать испытующе заглянула ему в глаза. Снизу на него уставились заплаканные голубые глаза Мэрией – на ее коленях покоилась голова Кенна. Люди вокруг были заняты спорами, что-то доказывали друг другу, что-то предлагали, и никто никого не слушал. Сквозь все нараставший шум толпы изредка доносились отдельные слова и фразы. Особенно надсаживался уже охрипший кожевник и скрипел чужой колдун.

Наконец начиная осознавать опасность, Марк понял, что ему надо пошевеливаться. И вдруг, совершенно неожиданно для себя – словно это был не он, а кто-то другой, за кем он только наблюдал со стороны, – Марк поднял с дороги меч и быстро укутал его в валявшееся рядом (еще Кенном отброшенное) полотно.

Из всех находившихся на улице людей только его мать да сестра видели, что он делает. Мала, утирая слезы, кивнула ему на прощание, а Мэрией прошептала:

– Дойдешь до нашего дома и беги дальше со всех ног. Ну, иди, не волнуйся за нас.

Марк в ответ тихо сказал несколько слов, но они тут же вылетели у него из головы, и он так и не сумел уже никогда их вспомнить. А затем он, постепенно ускоряя шаг, направился к мельнице. Любой в их деревне хорошо знал о том, что сделал герцог Фрактин с крестьянином, по чистой случайности покалечившим одного из его слуг. Мальчик шел по такой знакомой улице и думал о том, что она уже никогда не будет для него прежней – слишком тяжел груз связанных с ней воспоминаний. И потому он даже не стал оглядываться на прощание. Тем более что погони вроде пока не было.

Он дошел до мельницы, но вместо того, чтобы броситься бежать, завернул в дом. Марк как-то сразу сообразил, что если дорога предстоит дальняя, то надо позаботиться о еде. Он зашел в кладовку и взял немного солонины, сухофруктов и небольшой хлебец, машинально оставив взамен содержимое своей охотничьей сумки – несколько убитых кроликов. Рядом с кроватью лежал им самим заготовленный пучок стрел, и, только выйдя на улицу, он сообразил, что лук нужно закинуть за спину.

В доме мальчик пробыл всего несколько минут и покинул его через черный ход на восточной стороне здания. Теперь между ним и деревней была мельница. Отсюда дорожка поднималась вверх на дюну, к водяным колесам – но работать было некому и огромный механизм застыл без движения. Дальше тропка выводила на обрыв и уходила сквозь лес прочь от деревни. Обычно на реке можно было увидеть рыболовов и купающуюся ребятню, но сегодня все они были на главной улице.

Никого не встретив, Марк ступил под сень леса. Теперь можно бежать. Но чем дольше он будет бежать, тем сильнее в нем будет расти страх, тем ярче будут представляться картины погони и пленения… неизбежных, если он хоть чуть-чуть сбавит шаг… Вот если идти и внимательно прислушиваться, то, убедившись, что позади тихо, можно и силы сберечь, и голову не потерять от страха.

Он прошел по знакомой тропе вверх по течению уже около полутора километров, как вдруг заметил труп полосатого боезверя. Тварь, умирая, пыталась уползти в чащу, но клочья разодранной кольчуги намертво застряли в колючих кустах и не пустили ее дальше. И вдруг Марка взяла оторопь: оказывается, это самка. Точнее, была самкой. Но как же ей удалось уползти так далеко? Иначе как местью богов такое не назовешь.

Глава 2

После того как нашел мертвого боезверя, Марк прошагал без остановки вверх по реке около часа и не встретил ни единой живой души. Только сейчас он наконец обратил внимание на то, что его одежда и руки все еще перепачканы уже начавшей подсыхать кровью его брата. Пришлось сделать привал, тщательно вымыться, постирать одежду и отдраить до блеска меч. Правда, полностью отстирать рубаху так и не удалось: кровь уже въелась в полотно так крепко, что просто водой оттереть ее было невозможно. Зато с меча вся грязь ссыпалась, как шелуха, и уже через минуту он сверкал как новенький, а на его клинке не было ни намека на малейшую зазубрину: словно вовсе не он только что крошил кольчуги и щиты.

Да, конечно, с раннего детства Марк знал, что этот меч собственной работы Вулкана и имеет свое имя – Градоспаситель… Он слышал об этом много раз, но, оказывается, так и не понял, что это значит. А если он вдруг заржавеет?..

Не дожидаясь, пока одежда просохнет, мальчик быстро оделся и пошел дальше. Правда, о том, куда он идет, Марк не имел ни малейшего представления: знакомая с детства тропа сама ложилась под ноги, и он машинально шагал по ней. Единственное, что его заботило, – это необходимость оставить между собой и родной деревней как можно большее расстояние. Он не раз ставил в этих местах силки и капканы, так что мог шагать, не задумываясь о выборе тропы, даже когда совсем стемнеет. Несколько раз он переходил вброд ручьи, иногда поднимался немного по их течению вверх и выходил из воды всегда далеко от места переправы. Если люди герцога натравят на него ловчезверей, то это может сбить их с толку.

Он уже начал всерьез опасаться погони и внимательно прислушивался ко всем лесным звукам. Но в его воображении отряд для его поимки больше всего напоминал их деревенскую милицию,[3]3
  Милиция – здесь: добровольный отряд по охране общественного порядка (истор.). (Прим. пер.)


[Закрыть]
в рейдах которой он сам иногда принимал участие. Поэтому выглядело это не очень страшно. Только все же, скорее всего, в погоню за ним отправится совсем другой отряд: там могут быть и всякие натасканные на подобную ему дичь ловчезвери, и воздушные разведчики, и кавалерия, и, конечно же, боезвери… И вновь перед глазами Марка встало искалеченное тело огромного животного, пытавшегося, как самая обычная раненая кошка, уползти и спрятаться от своей боли…

Все его мысли продолжали вертеться вокруг испещренного бурыми пятнами зажатого под мышкой полотняного свертка. Градоспаситель (как бы там ни называли его боги) на самом деле спас вовсе не их деревню. Хотя бы потому, что нападавших интересовал не скарб местных жителей, а их высокородный гость. (Марк в очередной раз подивился, что бы это могло такое значить: сенешаль!)

Скорее всего, это были обычные разбойники, решившие похитить заезжего богача ради выкупа (время от времени такие истории случались). Правда, до сих пор, как правило, члены семьи герцога были неприкосновенны. Но ведь эти лесные бродяги могли и не знать, чей он кузен; видят – богатый дядька, а ну-ка мы его…

А сам он заявился в деревню ради меча. Именно его он хотел сначала рассмотреть, потом подержать, а потом и вовсе отобрать (если бы удалось). Если б ему только это удалось, тогда ничего бы…

Убийство Джорда и Кирила, скорее всего, было случайным: они просто оказались на пути разбойников к их жертве. И на Кенна они напали только потому, что у него в руках был меч. Борясь со слезами, Марк вспоминал отчаянный взгляд брата – ему так хотелось отбросить проклятую железяку, но он не мог этого сделать. Меч оказался сильнее, и Кенн не сумел с ним совладать.

Не будь этого меча, и брат, и отец Марка остались бы в живых. И староста Кирил тоже. И уж наверняка родственник герцога был бы живехонек и даже весьма уютно чувствовал себя в разбойничьем плену, а потом после получения выкупа отбыл бы себе спокойненько домой. А то и без выкупа бы обошлось: может, стоило ему назвать свое имя, как его похитители с извинениями сами бы доставили его в родной замок. Да, меч уничтожил почти всех бандитов и обоих боезверей. Но в результате он принес в «город», который должен был спасти, неисчислимые беды.

А теперь помимо всех доставленных им неприятностей еще тащи с собой этот тяжеленный, громоздкий сверток! И чем дольше Марк шел, тем больше неудобств доставляла ему его трижды проклятая ноша. Он поминутно менял руки и уже отчаялся найти какой-нибудь приемлемый способ тащить эту громадину. Но с другой стороны, мысли о том, как дальше нести сверток, полностью заняли его голову, и преследовавшие его кошмарные картины на время оставили его в покое.

Сразу после чистки меча Марк какое-то время пытался нести его не заворачивая, но вскоре убедился, что это очень неудобно: единственный способ держать столь острый клинок – за рукоять, да и то это уместно, только когда ты приготовился сражаться. Но Марк не собирался сражаться и надеялся, что уж этим мечом ему никогда не придется биться и впредь. Очень скоро его пальцы занемели, а запястья заломило от непривычной тяжести.

Осторожно тронув пальцем лезвие, он убедился, что этот меч острее всех виденных им когда-либо ножей, топоров, кос и пил; так что попытка засунуть его за пояс приведет лишь к тому, что очень скоро ему станет нечем поддерживать штаны и они начнут сваливаться на каждом шагу. Марк и сам не знал, откуда вдруг у него появилась полная уверенность в том, что меч не заржавеет, даже несмотря на купания в реке. Его клинок сверкал на солнце, а на ощупь сталь была словно маслянистой. Мальчик долго со страхом и восторгом разглядывал странное оружие, следуя взглядом за всеми изгибами узора, который с виду казался глубоким, но на ощупь вроде и вовсе как отсутствовал.

Наконец Марк решил вновь завернуть меч в сырое полотно и привязать к рукояти веревочную петлю. И все равно намучился невероятно: если он вешал сверток на руку, тот путался в ногах и мешал идти; если клал на плечи, как коромысло, то в самом скором времени он начинал ощущать его режущий край даже сквозь несколько слоев полотна и рубаху. Правда, замотав меч так сильно, мальчик лишался возможности сразу же, если понадобится, пустить его в ход. Но вот это-то как раз волновало его меньше всего: Марк не желал им пользоваться как оружием.

Вспоминать о том, как Кенн использовал меч, а точнее, как меч использовал Кенна, было страшно. Деревенских мальчишек никто и никогда не учил фехтованию. В отряде милиции Кенн учился обращению с копьем, с пращой да с луком, а любые мечи (не говоря уж о волшебных) оставались уделом тех, кто жил в манорах и дворцах.

И все же… этот меч был вручен отцу Марка. И вручен насильно, так как даритель был рангом повыше любого из земных правителей.

Боги и богини, они были… кстати, а кто они такие на самом деле? Марк, пораженный внезапной мыслью, так и застыл на месте. Ведь до сих пор, кроме отца, клятвенно уверявшего, что видел бога, никто и никогда больше не рассказывал ничего подобного.

А еще (теперь это вдруг показалось очевидным) Марк не смог припомнить ни одного человека, который завидовал бы сокровищу Джорда. Особенно памятуя о цене, которую тот был вынужден за него заплатить.

В голове у Марка уже царил полный хаос: сегодняшние события, открытия и догадки сплелись в чудовищный клубок, но, несмотря на это, он продолжал свой путь и не забывал чутко прислушиваться – нет ли за ним погони. Марк знал о мече и о том, как он достался Джорду, с раннего детства и всегда принимал это за естественный порядок вещей. До сегодняшнего дня он ни разу не задумывался о том, сколько в этой истории загадочного и страшного. Меч висел на стене между оловянным блюдом и бронзовым подсвечником. Он висел там всегда, и это было так обыденно, что все жившие в доме давно к нему привыкли и вспоминали о нем крайне редко. Гости бывало интересовались: что это, мол, у вас за тряпка на стене? Но, получив правдивый ответ, всегда отказывались ему верить. Зато всяческим изрядно приукрашенным байкам, которые они сами же после разносили по всей деревне, верили гораздо охотнее.

Вулкан сказал, что его имя – Градоспаситель… Вспомнив о «спасении» своей деревни, Марк опять чуть было не заревел. Словно в кошмарном сне или страшилке, проклятие, лежащее на мече, проявило себя и легло на его плечи. Ведь теперь он – наследник. Он остался в семье старшим сыном, ведь Кенн умер… да, он знал, что Кенн умер. И отныне этот меч принадлежит ему, Марку. И с этой минуты он сам должен решить, как им распорядиться… Но главное – унести его подальше от мамы и сестры!

До сих пор думать о том, где же ему спрятаться, Марку было некогда.

Теперь же он, осознав это, вновь чуть не заплакал: надвигалась ночь, а он устал. Так устал, что начал спотыкаться даже на ровном месте.

Пришлось сделать привал. Вскоре мальчик нашел в двух шагах от тропы подходящую полянку. Он уселся на траву и сразу проглотил большую часть своего запаса еды, а потом запил ужин водой из журчавшего неподалеку родничка. От мысли о том, что он зашел так далеко вверх по течению, что уже стали попадаться родники, Марк почувствовал себя совсем разбитым. Он снова вернулся на полянку, сел и понял, что больше не сможет сделать ни шагу. По крайней мере если хоть немного не отдохнет…

* * *

Марк проснулся оттого, что на его лицо упал пробившийся сквозь листву лучик солнца. Спросонок он начал озираться в поисках Кенна и звать его, думая, что заночевал в лесу, как не раз бывало прежде, когда они задерживались на охоте. Но стоило его взгляду упасть на завернутый в измаранное кровью полотно меч, как реальность мгновенно и жестоко напомнила о себе. Он так резко вскочил на ноги, что вспугнул всех птиц с кустов. Марк прислушался: птицы молчали, и тишину нарушало лишь журчание родничка. Пока ничего похожего на звуки приближающейся погони слышно не было.

Марк доел все, что у него оставалось, как следует напился родниковой воды и хотел уже тронуться в путь, как, повинуясь какой-то неясной мысли, присел и стал разворачивать сверток. Какая-то часть его сознания очень хотела еще раз рассмотреть клинок и если не раскрыть его секрет, то хотя бы понять, почему вчера он вызвал у него такой ужас.

На клинке по-прежнему не было ни пятнышка ржавчины, а полотно уже окончательно высохло. Ну и как он понесет его сегодня? Если меч упереть в землю, то его рукоять достает ему до ребер. Нет, он слишком длинный, чтобы нести его за рукоять, и слишком острый, чтобы… И вдруг Марк застыл, уставившись на вившийся по черному эфесу белый узор. Он сразу вспомнил мирные вечера дома: как он засыпал под скрип мельничных колес и как иногда перед сном отец позволял мальчикам снять сверток со стены и в его присутствии разглядывать меч сколько угодно. Они нередко гадали, что может означать та или иная деталь рисунка. Даже мама участвовала в этих играх. Но отец – никогда. Он вообще никогда не говорил о мече, даже в эти тихие семейные вечера. Только сейчас до Марка дошло, что от самого Джорда о том тяжелом испытании, благодаря которому этот странный для мельника предмет оказался в их доме, он не слышал ни слова. И понятия не имел, как это все произошло: как и чем Вулкан отрезал отцу руку, и как все это объяснил, и что сказал напоследок. Марк всегда запрещал себе об этом думать или даже пытаться представлять. Извивавшаяся по рукояти ломаная линия напоминала ему больше всего зубчатый край крепостной стены. Возможно, даже осажденного города. Марк не раз слышал о городах, возводивших подобные защитные стены, но до сих пор ни разу не видел их своими глазами. Замки – это дело иное. Любой видел замок хотя бы раз в своей жизни.

У меча было имя – Градоспаситель. И там, на рукояти, над абрисом крепостной стены было изображение чего-то очень похожего на лезвие меча. Словно кто-то воздел сияющий клинок над обреченным городом…

Тут Марк был вынужден дать сам себе пинок: сколько ж можно стоять и пялиться на это барахло? Да хоть все на свете боги его ковали, он не может тратить целый день на то, чтобы разбираться в его тайнах. Быстро запеленав меч в полотно, мальчик снова двинулся вверх по течению реки.

В то утро нежеланная ноша не раз и не два сбивала Марка с шага, а полотно и веревочная петля то и дело цеплялись за окружавшие тропинку кусты. Вот тогда ему впервые за все время бегства пришла мысль: а зачем тащить эту тяжесть с собой? Почему бы не бросить его где-нибудь и забыть? Ведь для этого достаточно найти хороший омут или водопад: здесь, в верховье реки, их – пропасть. Да, соблазн был велик, но вскоре Марк все же отказался от этой идеи. Спрятать такой меч было гораздо сложнее, чем закинуть куда-нибудь сломанный нож. Пока что он не знал, точнее, не позволял себе думать о том, как в итоге распорядится своим страшным наследством, но он понимал, что просто так от него не избавишься. Кроме того, Марк сам частенько наблюдал действие заклинаний поиска, накладываемых их сельским знахарем: если даже этот старикашка легко находил обручальное кольцо в колодце или золотую монету в стоге сена, то надеяться на то, что Марк сумеет спрятать волшебный меч от колдуна, который работает на самого герцога, – просто смешно.

Ближе к полудню мальчик углубился в чащу и сумел подстрелить кролика. То, что ему удалось это с первой же стрелы, даже как-то подбодрило его: он был горд своей победой. Хотя, натягивая тетиву, на секунду увидел перед собой оседающего на землю сенешаля…

Разведя небольшой костер, он привычно освежевал тушку и зажарил ее. Пища придала ему сил, но бороться с неожиданно возникавшими в его сознании картинами недавнего прошлого было совсем непросто. Марку пришлось просто приказать себе думать только о том, куда же теперь направиться.

Но даже закончив есть и загасив свой маленький костерок, он так еще и не решил, куда идет. Он знал, что если подниматься по реке еще сутки, то он дойдет до деревни, откуда родом его отец. Деревни, где Джорд был кузнецом. Деревни, где у него были еще обе руки. Деревни, откуда его однажды ночью призвал бог, обменявший его правую руку на эту клятую железяку. Но Марку казалось, что особо торопиться туда ему не стоит.

Хорошо. Обдумаем все еще раз. Мы просто пойдем себе дальше. Когда понадобится план действий, он объявится сам по себе.

Это был второй закат со дня бегства Марка, и он долго любовался игрой красок в небе над рекой и горами. А горы были уже близко. Близко настолько, что можно было увидеть их неприступные стены. Чем выше, тем труднее по ним подниматься, и самые страшные обрывы – у самых вершин, где, по легендам, обитают боги… Небо все темнело, а заснеженные пики наливались багрово-розовым. И тут Марк увидел то, что ему довелось наблюдать всего два раза в жизни: на суровых отрогах вспыхивали алые искры. Люди называли это кузницами Вулкана. Но сейчас они казались ему такими далекими, словно горели в каком-то ином мире.

Когда окончательно стемнело, мальчик забрался в кусты, соорудил там себе нечто вроде гнезда и заснул в нем. Во сне ему казалось, что он слышит голос отца и тот говорит ему что-то очень важное…

На следующее утро Марк продолжил свое путешествие вверх по реке. Тропа становилась все круче, все чаще попадались скалы, местность дичала, но в то же время появились и люди. На отдаленном поле Марк заметил работника, а на берегу реки сидел рыболов. Пришлось потратить кучу времени и обойти его кругом, так чтобы он не заметил чужого присутствия.

К полудню Марк углядел вдали храм Бахуса – невысокую покосившуюся хибару, и понял, что деревня его отца уже близко. Там, конечно же, оставался кто-то из родни, но мальчику надо было обдумать, стоит ли соваться к родственникам. Вестники герцога давным-давно могли приехать сюда и выставить охрану у любого дома, в который преступник вздумает обратиться за помощью. Наконец-то Марк понял, чего он хочет: ощущать себя в безопасности он сможет только за границами земель герцога, там, где он никогда не бывал.

Но было еще нечто, значившее гораздо больше, чем все опасности и препятствия, – оно лежало прямо перед ним и ожидало решения своей участи. Марк чувствовал свой долг. Долг перед мечом. Хоть и не понимал, в чем он состоит. Он вообще ничего не понимал, но знал, что должен что-то сделать.

Марк вновь двинулся вверх по реке, но не стал заглядывать в отцовскую деревню даже для того, чтобы узнать, что там происходит. На идущих к ней дорогах не было следов гонцов или милиции. В небе не кружилось ни одного воздушного разведчика. И все же мальчик предпочел прятаться в кустах и как можно быстрее миновать окрестности Трифолла.

На третью ночь прилетевший с гор ветер был настолько холодным, что Марку не удалось выспаться. Он даже завернулся в полотно, в которое был запеленат меч, но костер разжигать не стал из боязни, что его заметят. Утром под моросящим дождем он продолжил свой путь. Местность вокруг становилась все более дикой – ничего подобного он в жизни не видел. Но он упорно следовал изгибам петляющей в предгорье реки. Теперь голова его была пуста, но желудок еще пустее. На обоих плечах уже появились натертые веревочной петлей, которой он привязал сверток с мечом, красные пятна.

Где-то к полудню Марк набрел на крошечную молельню неведомому богу. И он ограбил его: забрал все пожертвованные иссохшие ягоды и черствый хлеб. Но, жуя этот подарок судьбы, мальчик мысленно творил молитву неизвестному богу, в которой объяснял свое святотатство и просил за него прощения. Хотя торопиться с извинениями, может, и не стоило: он еще не подошел к богам достаточно близко. Даже здесь, у самого места их обитания, и то не следовало особо надеяться, что молитва из этой крошечной молельни будет услышана.

Однако, может быть, сегодня ему удастся подняться в горы так высоко, чтобы его появление все же привлекло внимание богов? В прежней жизни Марка подобный план только испугал бы его. Но то, что случилось с ним дома, было настолько страшно, что все, что может произойти завтра, уже не вызывало трепета.

Почти сразу за молельней Элдон разделился на два рукава, и каждый из них тек на север. В этой развилке Марк попытался половить рыбу, однако ничего не вышло. Тогда он поискал вокруг какие-нибудь съедобные корни, но не нашел ни одного. Оставались ягоды, которые кто-то принес в молельню, а значит, они могли расти где-то в окрестностях. И он нашел куст, с которого клевали птицы. Если бы где-нибудь поблизости обнаружилось человеческое жилье, он решился бы даже на воровство. Но на фоне гор не было видно ни одного поселения, а Марк слишком устал, чтобы пускаться на поиски.

Четвертую ночь он провел на опушке леса, дальше были только горы. Спал он мало. В эту ночь кузница Вулкана грохотала почти над самой головой Марка и в то же время на недосягаемой высоте. Около полуночи он услышал, как буквально в двух шагах от его крошечного костерка ломится сквозь кусты крупный зверь. Лишь только раздалось голодное порыкивание хищника, мальчик размотал свое оружие, стиснул рукоять обеими руками и встал на изготовку. Но меч молчал: ни вибрации, ни сияния. Чуда не произошло. Однако в данных обстоятельствах даже тяжесть клинка в руках и его небывалая острота – и те внушали известную уверенность.

Наутро он не только не увидел никаких животных поблизости, но и не сумел найти даже следов своего ночного гостя. Было зябко, но не холодно. Прошлой ночью Марку пришлось использовать полотно меча как одеяло, но затем он снова обернул им меч и двинулся в путь. Теперь он шел темной лощиной в недрах гор и мечтал о еде. В какой-то момент ему подумалось, что следующая ночь может стать для него последней: он ведь может и не проснуться. Мальчик даже не помнил своей прошлой ночевки: ему казалось, что он идет без отдыха со вчерашнего утра…

Наконец он набрел на небольшой родник и как следует напился. Это ему показалось добрым знаком, и, отдохнув, он двинулся дальше.

Он зашел уже так далеко, что все притоки реки остались позади. По ущелью тянулся тоненький ручеек, и Марк решил держаться его, хотя это не всегда удавалось. Единственное, что немного утешало, – до сих пор дорога не была особо трудной: он-то боялся, что, как только зайдет в горы, ему беспрестанно придется куда-то взбираться. С другой стороны, он так безумно устал, что еле волочил ноги.

Надо было избавиться хотя бы от части того, что он тащил с собой, но ведь у него и так оставалось лишь самое необходимое. А мысль о том, чтобы бросить меч, была просто недопустима. Он должен донести его туда, куда нужно! Наконец, когда от усталости и голода у него закружилась голова, Марк решился бросить лук и колчан со стрелами. Но не успев пройти и десятка шагов, он все же передумал и вернулся за ними.

Казалось, полдень тянется бесконечно. Марк тупо брел вперед, пока вдруг не осознал, что пологие уступы предгорья закончились и прямо перед ним возвышается высоченная, уходящая в небо стена. Она казалась гладкой и абсолютно отвесной, так что вскарабкаться по ней было просто невозможно… даже и пытаться не стоит.

С другой стороны дорогу перекрывал обрыв. День был ясным, и, несмотря на сильный пронизывающий ветер, солнце приятно грело спину. А там, куда его лучи не попадали, кое-где лежал снег. Марк постоял немного, пытаясь отдышаться. В трещинах и разломах черных скал по-разбойничьи свистел ветер, но из некоторых из них раздавался иной, более низкий звук, доносящийся словно из самых недр земли.

Марк подумал, что это, наверное, ревет подземный огонь. Внезапно у подножья одного из уступов он заметил несколько странных шаров, величиной примерно с его голову. Они были сделаны из какой-то темной пористой массы. Именно сделаны – это было понятно с первого взгляда. Мальчик подошел поближе и потыкал один из шаров носком своего охотничьего сапога. Шар был твердым и очень тяжелым. И только тут Марк понял, что эти странные ядра выплавлены из какого-то металла.

А еще чуть подальше находилась небольшая, ярко освещенная солнцем пещера. Марк зашел в нее и порадовался возможности хоть ненадолго укрыться от ветра. На полу пещеры было огромное кострище. Но, судя по пеплу и головешкам, этот костер отгорел очень давно и никак не мог быть одним из тех огней, что Марк видел накануне. Кроме того, из легенд он знал, что бог-кузнец использует для своей работы вулканическое пламя, а здесь просто кто-то однажды развел самый обычный, пусть и огромный костер. На потолке до сих пор были видны пятна чуть более темной, чем сама скала, копоти.

Не отдавая себе отчета, Марк бессильно опустился на пол у кострища. Тяжелый запах серы обжег ему легкие, и дышать сразу стало трудней. Зато желудок наконец угомонился – он больше не требовал пищи, и Марку стало так хорошо… Вздрогнув, мальчик очнулся. Он сидел, опираясь спиной о камень. Он что, задремал? Или что с ним было?

Может, и вправду следует немного поспать? Но нет, сначала, раз уж он здесь, надо что-то сделать. Надо принять какое-то решение. Сюда он пришел по некоей жизненно важной причине… Ах да, конечно, из-за меча. Сперва нужно хоть немного согреться, а затем все как следует обдумать.

Солнце уже клонилось к западу и почти не давало тепла. Оглядевшись вокруг, Марк заметил, что в пещере сохранилось довольно много топлива: здесь были целые и полуобгоревшие огромные сучья и даже стволы, поднять которые одному человеку не под силу. Да, ему нужно согреться. Нужен костер. С большим трудом мальчик заставил себя подняться и начал собирать ветки поменьше.

Казалось бы, все под рукой и развести костер – дело одной минуты. Но он был уже настолько слаб, что даже эта простая работа казалась ему непосильной. Разложив на старом кострище хворост, Марк попытался охотничьим ножом настругать немного щепы для растопки, но руки так тряслись, что лезвие скользило по промерзшему дереву, не оставляя даже царапин. Тогда он попробовал использовать меч, и, несмотря на его тяжесть и размеры, дело потихоньку пошло. Положив рукоять себе на колено и уперев острие в камень, Марк стал водить по лезвию веткой и вскоре получил небольшую кучку мелкой стружки. Затем ударом кремешка об эфес он с первого же раза высек искру.

Стружки тут же загорелись, а вскоре занялись и ветки. «Как хорошо он горит, – подумал Марк. – Это просто чудо какое-то!» Пламя уже охватило самые толстые ветви, и Марк почувствовал живительное тепло. Немножко отдохнув, он вновь заставил себя встать и набрать в миску снега, чтобы натопить воды. Теперь бы еще кусочек хлеба… Нет, о еде думать нельзя, не то желудок опять заноет от голода.

Марк уселся у огня и, попивая горячую воду, рассеянным взглядом скользил по стенам пещеры. И вдруг на дальней от него стене он различил не замеченные им раньше слабые линии. Приглядевшись, он увидел, что они складываются в отдельные крупные символы, непонятно каким образом нанесенные на камень. Часть из них наполовину скрывалась под пятнами копоти. Их было около дюжины, и они были выписаны с какой-то нечеловеческой точностью: идеально правильные круги и овалы, идеально прямые линии… И вдруг Марк оторопел – один из символов точно повторял рисунок на рукояти его меча! Он схватил меч и сравнил оба символа – так и есть, он не ошибся.

Марку показалось, что он стоит на пороге какого-то очень важного открытия. Ему нужно только как следует обдумать все это… Но тут раздался звук, заставивший его на миг позабыть о мече, – это был глухой рокочущий гул, перекрывший даже свист ветра снаружи. «Это ревет пламя горна Вулкана, – успокоил сам себя Марк. – Вечно пылающий горн где-то совсем близко отсюда. А старое кострище – это…» Но мысль, не сформировавшись окончательно, ускользнула.

Марк заметил, как его тень на стене удлинилась, и понял, что солнце садится. «Нет, этой ночи мне не пережить, – подумал он. – Я просто-напросто замерзну». Вопреки предчувствию неизбежной смерти (а может, наоборот – благодаря ему), он вдруг ощутил твердую уверенность, что очень скоро встретится с Вулканом. Но мысли о смерти и о встрече с настоящим богом совершенно не пугали. После смерти брата и отца он на время потерял способность бояться чего-либо. Только теперь Марк понял, что с того самого момента, когда поднял лежавший в пыли на деревенской улице меч, он делал все ради того, чтобы однажды поднять его против Вулкана. Сразиться с ним и… и тогда – все.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю