Текст книги "Дьявольская секта (Сборник)"

Автор книги: Франсуаза Саган

Соавторы: Сьюзан Ховач,Десмонд Бэгли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 33 страниц)

– Сейчас у нас есть четыре черных петуха и шесть кроликов.

– Хорошо. Принеси одного петуха ко мне в комнату. После жертвоприношения я дам тебе нож, окропленный кровью; пока я буду принимать ванну, и одеваться, ты сможешь срезать ветку орешника, необходимую для волшебной палочки. И, пожалуйста, очисти мою комнату. Лучше начни с этого. Воспользуйся соком из лавровых листьев, камфарой, канифолью и серой; не забудь также про соль. Я знаю, что соль для нас – табу, но она – символ чистоты. Я не хочу рисковать, не очистив полностью комнату. Мы и так подвергаем себя опасности, срезая ореховый прут не на заре, но время работает против нас, мы не можем ждать.

– Хорошо, Тристан. Когда вы будете готовы, я помогу вам очертить круг. Вам нужна моя помощь?

– Ты сегодня завтракала?

Лицо Агнес вытянулось.

– Извини, Агнес, лучше я воспользуюсь тем, кто соблюдает пост. Кто сегодня не завтракал?

– Джекки. Но...

– Она мне подойдет. Мне все равно понадобится ясновидящая.

– Возьмите Сандру, – предложила Агнес. – Ее способности весьма развиты в этом направлении, и она по утрам лишь выпивает стакан апельсинового сока.

– Нет, пора Джекки отработать свой хлеб, к тому же это на несколько часов развеет ее скуку. И еще Агнес...

– Что, Тристан?

– Позови кота.

VII

Мэтт был человеком, привыкшим анализировать факты и принимать решения под давлением сложных обстоятельств. Подобным образом , он вел свои дела на протяжении более тридцати лет; когда возникала необходимость, он без колебаний точно так же отнесся к решению своих личных проблем. Последняя серьезная ссора с Лайзой дала ему неопровержимые свидетельства того, что жена не любит его, втайне лелеет мысль о разводе и колеблется только из-за денег и собственности. Хорошо, разгневанно подумал он, хорошо. Возможно, он сам виноват в том, что потерял голову и увлекся в его возрасте такой женщиной, как Лайза,

Возможно, ему вовсе не следовало жениться на ней. Но он сделал это, и их брак потерпел фиаско. Признав это, он решил как можно скорей разрубить брачные узы. Мэтт во всем предпочитал честность. Смотрел в глаза реальности, принимал ее, учился жить с ней. Это составляло часть его силы, которой он гордился. Сейчас он увидел конец своего брака, сделал практические выводы и тотчас начал думать о деньгах.

Доехав утром до Свонси, он отправился в один из крупных отелей, провел десять минут в кабинете и заказал междугородный. разговор с телефона, стоявшего в вестибюле.

Он никогда не забывал правила, усвоенные им давно, когда он карабкался наверх. Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Изучи факты, прими решение й держись его. Нерешительность и колебания приводят к потере времени и денег. Нерешительность и колебания – свидетельства слабости.

Перед тем, как сделать телефонный звонок, он подумал: сердечные приступы ежедневно убивают многих мужчин моего возраста. Нельзя ничего оставлять на волю случая. Ничего.

Телефонный разговор длился некоторое время, потому что собеседник Мэтта выразил сомнения в правильности его действий и не одобрил их, но наконец беседа закончилась; Мэтт разделался с формальностями, необходимыми для осуществления задуманного им. Теперь следовало определить, каким будет его следующий шаг. После раздумий он решил вернуться в коттедж и посмотреть, что произошло в его отсутствие; если Лайза уехала, он продолжит свой отдых в соответствии с прежними планами, но если она осталась, он прервет отпуск и уедет из Колвина. Что будет с близнецами, подумал Мэтт. Заберет ли их Лайза с собой, покидая коттедж, или оставит у Джейн на время, необходимое для встреч с адвокатами и устройства личной жизни? Он не знал этого, но при мысли о детях его рот мучительно искривился.

Поездка из Свонси протекала однообразно, но при въезде на полуостров Говер Мэтт прибавил газу; он срезал повороты на пустой дороге и не реагировал на знаки ограничений скорости. Возле Колвина пошел слабый дождь; тусклый открытый ландшафт тянулся к серому, морю. Мэтт уже находился среди фермерских хозяйств, по обеим сторонам дороги возвышались каменные стены, которыми были обнесены поля.

Мэтт заметил кота слишком поздно. Он сидел на середине дорога сразу за поворотом и облизывал свои белые лапы с таким видом, будто имел полное право заниматься этим здесь. В последний момент перед катастрофой Мэтт успел увидеть кота, метнувшегося в безопасное место; его белая шерсть вздыбилась, а острые зубы были обнажены в злобной усмешке.

 Глава четвертая

I

Эвана охватила растерянность. Он с таким нетерпением ждал встречи с Николой, что когда они наконец оказались вместе, молодой человек испытал лишь чувство облегчения. Он мчался в этот субботний вечер к ее дому, охваченный радостным предвкушением – его рука дрожала, нажимая кнопку звонка, – но когда Никола открыла дверь, он обнаружил, что не знает, что сказать.

Даже сейчас, в конце вечера, он не понимал, что произошло. Почему, спрашивал себя в недоумении Эван, он испытывает такое разочарование? Причина не могла заключаться в том, что Никола недостаточно хорошо выглядит. Кончики ее блестящих темных волос, как обычно, слегка завивались; серые глаза были большими, спокойными и красивыми – такими он их помнил. Но непосредственность, которая нравилась ему, исчезла; Никола стала более серьезной, сдержанной, почти неприступной. Эван решил, что сильнее всего его задевает ее официальный тон.

– Ты пройдешь в комнату и выпьешь до нашего ухода? – вежливо спросила его Никола, когда в шесть тридцать он вошел в ее квартиру. Эван не мог сказать, хотела ли она на самом деле, чтобы он принял приглашение.

– Ну... я бы не хотел беспокоить твою соседку...

– Она уехала днем на уик-энд к родителям.

– А... Может быть, потом...

Но позже его не пригласили.

– Я могу зайти к тебе? – произнес Эван после неудачного вечера, в течение которого он поддерживал казавшуюся бесконечной беседу об Африке. Такси стояло возле дома Николы; перед тем, как расплатиться с водителем, Эван помог девушке выйти.

– Да, хорошо, – равнодушно произнесла она и повернулась. Эван сказал водителю, чтобы тот не ждал его.

Они молча зашли в дом, поднялись на лестничную площадку. Эван спрашивал себя, зачем он напросился в гости. После такого напряженного вечера ему следовало испытывать желание как можно скорее остаться одному, но какой-то упрямый инстинкт настаивал на продлении общения до тех пор, пока между ними не возникнет более близкий контакт. Он много думал о Николе в Африке; ему показалось унизительным расстаться сейчас с ней, даже не попытавшись понять, что произошло.

– Кофе? – спросила она вежливым тоном, который он успел возненавидеть.

– Пожалуйста.

Эван принялся бродить по гостиной; Никола ушла на кухню. Спустя минуту испытываемое им чувство разочарования стало нестерпимым.

– Ники.

– Да?

– Что случилось?

Она удивленно посмотрела на него.

– Ничего. Что ты имеешь в виду?

– У тебя кто-то есть, да?

– Нет.

Она с грохотом поставила чайник на плиту и зажгла газ.

– У меня быстрорастворимый кофе – надеюсь, он тебя устроит.

– Может быть, ты хочешь, чтобы я ушел?

Она резко покачала головой и принялась доставать из шкафа чашки и блюдца.

– Кто он?

Ответа не последовало. К разочарованию Эвана стала примешиваться злость.

– Почему ты не велела мне исчезнуть, если не хотела меня видеть? Зачем было вводить меня в заблуждение? Какой в этом смысл?

– Я действительно хотела тебя видеть. Извини, что вечер не удался.

Стоя к нему спиной, она размешивала кофе в чашках.

– Ради бога!

Он попытался сдержать свою ярость.

– Давай перестанем играть, ладно? Почему бы нам не назвать все своими именами? Ты встретила кого-то, а со мной решила повидаться, как с другом, в память о прошлом. Я оказался дураком. Так ведь?

Она не ответила.

– Ты спишь с ним?

Это ее задело. Обиженно застыв на месте, она тряхнула головой.

– Нет.

– Значит, кто-то все-таки существует!

– Нет.

– Тогда почему...

Она резко повернулась к нему, потеряв невозмутимость; слезы заблестели в ее глазах.

–• Никого нет – никого, никого, никого! А теперь уходи! Оставь меня одну!

– Ники...

Он обнял ее, и она не оттолкнула его. Он стал целовать девушку. Чайник на плите закипел, но они этого не заметили.

– Эван, я...

Он поцеловал ее в губы; внезапно все стало, как прежде; Никола прильнула к нему своим податливым телом.

–Я так по тебе соскучилась! – услышал он голос девушки, когда его губы оторвались от ее рта. – Так мечтала о том, чтобы ты оказался здесь...

Он смутно видел валивший из чайника пар и яркий верхний свет, но совсем забыл о том, где находится. Мир сузился до блестящих волос, гладкой, шелковистой кожи и охватившей Эвана страсти.

– Пойдем...

Одной рукой он крепко обхватил ее талию, другой нашел дверь.

– Эван...

Он поднял ее на руки, чтобы избежать возражений. Не чувствуя веса девушки, вышел из кухни, шагнул к закрытой двери спальни.

– Открой дверь, – сказал он, держа Николу на руках; Эван подождал, когда она протянет свободную руку, но девушка не сделала этого.

– Ну же, открой ее.

– Эван, я...

Он опустил ее на пол и так неистово распахнул дверь, что она задрожала на петлях. Эван повернулся, чтобы втянуть Николу в спальню, но она отстранилась.

– Ники, – сказал он. – Ники.

Она посмотрела на него. Они помолчали. Потом она произнесла:

– Ты, верно, сочтешь меня ужасно глупой.

– Слушай, я люблю тебя. Схожу с ума от любви к тебе. Я...

– То же самое ты говорил пятнадцать месяцев тому назад. Произносил те же самые слова.

– Теперь все будет по-другому...

– Надеюсь, да, – сказала Никола, – иначе мне ничего не нужно.

– Слушай, я...

– Нет! – внезапно Никола стала такой же непосредственной и прямодушной, какой он ее помнил. – Теперь для разнообразия послушай меня. Целых три года, с женитьбы моего отца, познакомившись с тобой и твоей семьей через Лайзу и Джейн, я сходила по тебе с ума, как какая-нибудь девчонка, влюбившаяся в модного поп-идола. После первых восемнадцати месяцев, в течение которых ты едва замечал мое существование, ты наконец спустился со своих высот и обратил на меня внимание. Это было чудесно. Неудивительно, что я потеряла голову и повела себя, как сумасшедшая школьница без капли здравого смысла. И тут ты уезжаешь. Это пошло мне на пользу. Я это заслужила. Потребовался год, чтобы я пришла в себя. Отлично! Именно в нем я нуждалась. И теперь ты имеешь наглость, вернувшись из Африки, снова посмотреть на меня со своих высот и решить, что можно вести себя так, будто этого года не было. Почему ты смеешь так думать? Если бы ты знал, что я пережила за эти месяцы, пока ты изучал свою благородную душу в дебрях Африки...

– Извини... Я не хотел, чтобы все выглядело так.

– Однако это выглядело так.

– Но, Ники...

Она отступила назад, в кухню.

– Не проси меня о том, что ты хочешь сейчас, – сказала Никола, – я не соглашусь. Я слишком сильно боюсь снова испытать боль.

– Ники, я обещаю...

– Да? – возбужденно произнесла она, выключая чайник. – Что ты обещаешь?

Но Эван заколебался. Момент показался ему неподходящим для предложения, к тому же он считал, что прежде должен обосноваться в Англии, уладить семейные проблемы, решить, чем будет заниматься.

– Хорошо, – он повернулся к входной двери. – Если ты так настроена...

– Эван...

– Да?

Он повернулся слишком быстро, выдав свое желание услышать, что она передумала.

– Ты не выпьешь кофе?

– О...

Он нервно провел руками по своим волосам.

– Нет. В другой раз... Слушай, Ники, я позвоню тебе на следующей неделе из Уэльса, когда обоснуюсь там, – может быть, ты приедешь в Колвин на уик-энд...

– Хорошо, – сказала она. – Буду ждать твоего звонка.

Он открыл дверь; Никола шагнула к нему.

– Спасибо за обед. Ты можешь думать, что я дура – дело не в том, что я разлюбила тебя...

Знаю, страсть снова охватила его с такой силой, что он не решился даже на самый короткий поцелуй, – Береги себя, – пробормотал Эван. – Рад был увидеть тебя. Пока.

В следующий миг он уже бежал вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, точно хотел с помощью физической нагрузки погасить неистовство своих чувств.

Поезд в Свонси уходил в три часа дня. Утро Эван провел в Гайд-парке, впитывая в себя виды и звуки Лондона. Вернувшись в гостиницу, он услышал телефонный звонок.

Никола была единственным человеком, знавшим о его возвращении. Он так быстро схватил трубку, что едва не уронил ее.

– Алло?

– Эван...

Ее голос звучал глухо, точно издалека. Эван едва узнал его.

– Ники? – неуверенно произнес он.

– О, Эван, я...

Он услышал, как она подавила всхлип.

– Что случилось? —.тотчас спросил он. – В чем дело?

– Мне только что позвонили из Уэльса... Джейн... насчет моего отца... он попал в автокатастрофу... он мертв, Эван... это случилось на пустой дороге, он даже ни с кем не столкнулся – он врезался в каменную стену и мгновенно погиб...

– Я уже выхожу, – Эвана охватило желание быть рядом с Николой в тот момент, когда он нужен ей. – Через десять минут буду у тебя.

II

«Промышленник-миллионер погиб в автокатастрофе», – повторяли одна за другой газеты в понедельник, раздражая

Бенедикта вульгарностью этого определения. «Загадочная смерть на пустой дороге в Уэльсе».

«Следствие признало автокатастрофу несчастным случаем»,—сообщила пресса во вторник. «Коронер предупреждает об опасности быстрой езды».

Ни одно издание не сообщило время и место похорон по причине отсутствия этой информации. Помощники и секретари Мэтта прибыли в Колвин, посоветовались с Николой, приехавшей субботним вечером в сопровождении Эвана, и организовали тихие похороны в Суррее, где Мэтт жил после женитьбы на Лайзе. Подчиненные мистера Моррисона пытались обсудить предстоящие похороны с Лайзой, но женщина была так потрясена случившимся, что могла лишь отправить их к Николе.

– Бедная Лайза потеряла голову от горя, – сказал мисс Миллер обеспокоенный Уолтер. – Мне ее так жалко.

– Несчастная женщина, – сочувственно отозвалась Агнес. – Для нее это ужасный удар.

– Это подтверждает, – сказала Гвайнет, всегда восхищавшаяся внешностью Лайзы, – что все, кто говорил, будто она вышла замуж ради денег, глубоко заблуждались. Она действительно любила его.

Если бы только я любила его немножко больше, думала съедаемая чувством вины Лайза. Если бы только я могла испытывать боль, а не тайное облегчение по поводу того, что избежала неприятного развода. Если б только я могла поделиться с кем-то моими истинными чувствами. Если бы только...

Если бы только Тристан Пуул не уехал по каким-то таинственным делам на неделю в Лондон.

Она не смела пытаться увидеть его в первые два дня после смерти Мэтта, но во время следствия Лайза поговорила с Агнес Миллер, которая сообщила ей об отсутствии Пуула. Лайза хотела узнать у Агнес номер его лондонского телефона, но не решилась сделать это. Она даже побоялась спросить, когда он вернется, однако Агнес сама сообщила ей, что они ждут его через неделю. Лайза изо всех сил старалась не думать о Пууле, но чем больше ей хотелось довериться кому-то, тем сильнее становилось ее желание увидеть Тристана. Наконец, не в силах нести бремя своей вины в одиночку, она обратилась к сестре.

– Мне так плохо, Джейн, – сказала она вечером по завершении следствия. Они находились на кухне; Джейн готовила обед, и Лайза не была уверена в том, что сестра слушает ее внимательно; однако ее желание излить кому-то душу было таким сильным, что она решила не замечать рассеянного вида Джейн. – Если бы только мы с Мэттом не поссорились так сильно перед его смертью...

– Да, знаю, – сказала Джейн. – Это, конечно, ужасно. Но мы все знаем, как вы любили друг друга, несмотря на ваши разногласия. Не думай, будто мы не понимаем этого.

– Но я не любила его! –выпалила Лайза. – Я рада, что он умер!

– О, Лайза, ты просто потеряла голову и не соображаешь, что говоришь...

Говорить с Джейн было бессмысленно. Лайза сдалась. На следующий день, в четверг, они все покинули коттедж и отправились в Суррей на похороны, которые должны были состояться в пятницу.

Разбитый «роллс-ройс» Мэтта по-прежнему находился в большом гараже в Свонси, поэтому Бенедикт повез Лайзу и Уолтера в Суррей на своем «остине»; за ними ехал Эван в более вместительном «бентли», принадлежавшем Уолтеру; он вез Николу, Джейн и близнецов. Никола словно пребывала в забытьи эти пять дней в Колвине, она едва замечала доброту Уолтера, сочувствие Джейн, сдержанную предупредительность Эвана. Она не обращала внимания на общество, возглавляемое Пуулом. Эван раз или два сказал ей о своем намерении поговорить начистоту с отцом, когда жизнь вернется в нормальное русло, но девушка не поняла, что он имел в виду. Она почти не общалась с Лайзой. Молодая женщина при первой встрече с Николой расплакалась, после чего девушка избегала ее, боясь, что шумное проявление горя окажется заразным, и потом она не сможет держать себя в руках.

– Тебе надо поплакать,—сказал Эван. – Это естественно. Хотя мне известно, – он вспомнил книгу по психологии, – что люди по-разному переживают беду.

Не стоило пробуждать в ней чувство вины по поводу того, что она не способна лить слезы.

– Я плакала, – сказала Никола, – но я не хочу, как Лайза, проливать слезы на каждом доступном мне плече.

– Боюсь, Лайза ничего не может с собой поделать.

– Она просто лицемерка. Она вышла за папу ради его денег.

– Я не думаю, что Лайза такая плохая, – не успев одернуть себя, сказал Эван. Он слишком поздно понял, что совершил ошибку.

– Все мужчины так говорят, – сказала Никола и ушла гулять без него.

Эвану тотчас захотелось рассердиться на нее, но ему удалось сдержать свое раздражение. Он сказал себе, что не следует ждать от Николы нормального поведения до похорон, пока ее потрясение еще не ослабло. Желая прогнать из головы мысли о Николе, он решил уделить внимание другим. Но Эван мало что мог сделать. Джейн и Бенедикт были потрясены, но сохраняли спокойствие. У Лайзы не просыхали глаза, но она постепенно приходила в себя. Близнецы держались на удивление флегматично.

– Все люди умирают, когда становятся старыми, – спокойно сказала Люси. – Обидно, что произошел несчастный случай. Это печально.

– Да, несчастный случай – это самое неприятное, – вторил ей Тимоти.

– Именно. Бедный дядя Мэтт.

– Для мамы это плохо, – сказал Тимоти, – но с другой стороны, хорошо.

– Почему? – спросил Эван.

– Потому что... просто потому.

– Теперь она свободна, – пояснила Люси.

– Да, и может снова выйти замуж.

Эван заметил, что близнецы понимающе переглянулись.

– Все в конце концов обернется к лучшему, – загадочно сказала Люси, – правда, Тимми?

– Конечно, – отозвался Тимоти.

Эван задумался о том, что тут происходит, но не стал выяснять, почему близнецы заговорили о возможном новом браке их матери. Он давно решил, что не удивится, узнав, что у Лайзы есть любовник; поговорив с ней, он заподозрил, что, хотя ее страдания были искренними, причина их не столь очевидна, как могло показаться.

Но Лайза не знала, что из всех обитателей Колвин-Корта Эван был наиболее близок к пониманию того, что с ней происходит. Она не предпринимала попыток довериться ему; в день своего возвращения в Суррей она так старалась собраться с силами перед похоронами, что даже забыла о чувстве вины. Когда гости разместились по комнатам, она решила лечь спать пораньше; внезапно горничная сказала Лайзе, что кто-то хочет поговорить с ней по телефону.

– Если это пресса, – сказала Лайза, – я не буду говорить.

– Он сказал, что не имеет отношения к прессе, мадам. Я спросила на всякий случай. Он назвал себя директором какого-то общества, имеющего отношение к натуральной пище.

– Я возьму трубку.

Лайза взлетела по лестнице в свою комнату.

Трубка едва не выскользнула из ее влажной руки. Сердце женщины билось учащенно.

– Алло? – тихо произнесла она. – Тристан?

– Как ты себя чувствуешь?

– О...

Она помолчала, переводя дыхание. В ее голове кружилось множество стандартных пустых фраз, но она не могла выбрать из них одну.

– Прими мои соболезнования по поводу несчастного случая.

Она попыталась произнести «спасибо», но он заговорил прежде, чем она успела открыть рот.

– С тобой все в порядке?

– Нет, – торопливо выпалила она. – Я чувствую себя • ужасно. Мне необходимо поговорить с тобой. Пожалуйста. Это срочно.

– Когда состоятся похороны?

– Завтра днем. В три часа.

– В Уикерфилд-Черч?

– Да. Все будет очень скромно. Только ближайшие родственники и пара старых друзей Мэтта.

– Хорошо, – сказал он. – Я свяжусь с тобой позже.

– Когда? Где? Я могу позвонить тебе по какому-то...

– Я свяжусь с тобой, – произнес он тихим голосом, заставившим ее с облегчением закрыть глаза. – Спокойной ночи, Лайза.

Она не успела что-либо произнести – в трубке зазвучали гудки.

III

Перед завершением службы она подняла голову и увидела его. Присутствующие на похоронах стояли возле открытой могилы; священник читал– последнюю часть молитвы; темные тучи заволокли небо. Пуул находился возле покойницкой, и Лайзе показалось, что он собирается присоединиться к ним, но он этого не сделал. На нем были черный костюм и черный галстук; он молча наблюдал за церемонией, не переступая границы освященной земли.

Когда служба закончилась и священник закрыл свою книгу, Лайза повернулась, не заметив предложенной ей руки Бенедикта, и быстро направилась к покойницкой.

– Кто это, черт возьми?

– Бог его знает, – отозвался Бенедикт.

Над холмами сверкнула молния; вдали угрожающе прогремел гром.

– Никогда прежде его не видел,– добавил Бенедикт, протерев для надежности стекла очков.

– Бенедикт, – дернув мужа за рукав, шепнула Джейн, —: это мистер Пуул.

– Кажется, скоро пойдет дождь, – заботливым тоном обратился к Николе священник. – Хорошо, что мы успели закончить службу.

– Да, – сказала Никола.

Она испытывала растерянность, чувство одиночества. Ей не хотелось ни с кем разговаривать.

– Я бы хотел вернуться с тобой в дом на несколько минут, Никола, – произнес кто-то голосом, показавшимся девушке знакомым. – Думаю, нам следует кое о чем поговорить.

Она обернулась. Это был один из старейших друзей отца, адвокат Питер Маршалл, один из владельцев юридической фирмы «Тейт, Маршалл, Маршал и Тейт».

– О! – Она попыталась взять себя в руки. – Да, конечно.

Она только сейчас заметила, что Лайза разговаривает возле покойницкой с каким-то незнакомым мужчиной.

– С тобой все в порядке, Ники? – спросил Эван.

Она кивнула, будучи не в силах говорить и испугавшись, что расплачется, но, к ее облегчению, Уолтер отвлек Эвана.

– Эван, – сказал он. – Позволь представить тебе мистера Пуула.

Эван постарался скрыть раздражение и неохотно шагнул к незнакомцу, стоявшему возле покойницкой.

Он увидел своего ровесника. Мужчина обладал атлетической стройностью, характерной скорее для завсегдатая теннисных кортов, нежели для регбиста или поклонника крикета. Немного жидковат, подумал о нем Эван, всегда считавший теннис женской забавой. Потом он вспомнил, что этот человек вместе с дюжиной женщин захватил Колвин-Корт. Чувство неприязни мощной бесшумной волной прокатилось по телу Эвана.

– Здравствуйте, – приветливо произнес Пуул.

– Здравствуйте, – сухо отозвался Эван и замолчал.

– А это Никола Моррисон, – сказал Уолтер, чувствуя, что дальнейшая беседа между сыном и гостем крайне нежелательна. – Никола, моя дорогая, это Тристан Пуул, директор нашего общества.

– Здравствуйте, мисс Моррисон, – сказал Пуул. – Примите мои соболезнования.

– Спасибо...

Она едва замечала его. Смутно видела перед собой темноволосого мужчину с ординарными чертами лица, который был ниже Эвана и уже его в плечах. Она даже не разобрала цвет его глаз.

– ...мой кузен Бенедикт Шоу, – сказал Уолтер. – Вы, кажется, еще не встречались.

– Нет, не встречались, – сказал Пуул. – Здравствуйте, профессор Шоу. Я пару раз беседовал с вашей женой, но вы постоянно избегали меня.

– Жаль, что мы познакомились при таких печальных обстоятельствах, – пробормотал Бенедикт. Он удивился тому, что Джейн видела в Пууле нечто зловещее. Пуул показался ему славным молодым человеком, похожим на одного ассистента из Кембриджа.

– Добрый день, миссис Шоу. – Пуул улыбнулся Джейн. – Я не вижу здесь близнецов.

– Мы решили не травмировать их, – смущенно пояснила Джейн.

– Я считаю, что детям нечего делать на похоронах, – сказала Лайза. – Идем, Тристан.

Все изумленно посмотрели на женщину.

– Куда вы? – резко спросил Бенедикт, глядя на Пуула.

– Я предложил Лайзе подвезти ее до дома на моей машине,– сказал Пуул. – Надеюсь, это не нарушит ничьих планов. Лайза, я уверен, ты хочешь вернуться домой – мой автомобиль стоит возле дуба.

– О Господи! – нарушила образовавшуюся тишину Джейн. – О Господи...

Она знала, что сестра совершила ошибку; ей стало стыдно за Лайзу.

– Пуул просто хотел помочь, – произнес наивный Уолтер.

Вот как обстоят дела, подумал Эван. Вслух он произнес:

– Как давно она его знает?

– Это важно? – сказала Никола.

Она повернулась к ждущим автомобилям.

– Давайте последуем их примеру и поедем домой, пока не начался дождь.

Словно услышав ее, вдали загрохотал гром; с темнеющего неба посыпались крупные капли дождя.

– Никола права, – сказал Эван. – Едем.

Они доехали до Уикерфилда, почти не разговаривая.

Прибыв в дом отца, Никола собралась обрести желанное уединение в своей комнате, но вспомнила, что с минуты на минуту должен появиться адвокат ее отца, желавший поговорить с ней.

– Когда приедет мистер Маршалл, – сказала девушка экономке, – проводите его в кабинет моего отца. Я буду находиться там.

– Я могу что-то сделать? – спросил Эван, внезапно появившись возле Николы.

– Что? Нет, спасибо... все в порядке. Скоро ко мне приедет адвокат отца. Думаю, в связи с завещанием или чем-то подобным.

Она не ошиблась. Через две минуты прибыл мистер Маршалл. Он предложил Николе позвать Лайзу.

– Это не займет много времени, – сказал юрист. – Теперь, когда похороны закончились, я должен поговорить с вами.

– Конечно, – рассеянно сказала Никола и отправилась на поиски Лайзы.

Не найдя ее поблизости, Никола побежала через лужайку к летнему домику. Она не замечала сильного дождя. Они оказались там. Они, похоже, заметили ее на лужайке, потому что не удивились появлению девушки в коттедже. Никола обратила внимание на недовольное выражение лица Лайзы, но проигнорировала его.

– Лайза, можно тебя на несколько минут? Приехал Питер Маршалл, он хочет поговорить с нами обеими. Извините нас, мистер Пуул.

– Конечно, – сказал мужчина. – Хотите, я схожу в дом и принесу для вас зонт? Похоже, дождь усилился.

– Пожалуйста, не беспокойтесь, – сказала Никола. – Чтобы пересечь лужайку, требуется всего несколько секунд. Но все равно спасибо.

Внезапно сверкнула молния. Лайза вскочила, закрыла глаза. Загрохотал гром.

– Я так боюсь грозы! – сказала она.

– Я пойду с тобой, – сказал Пуул.

Он снял с себя пиджак и накинул его Лайзе на плечи.

– Это не даст тебе вымокнуть.

Она благодарно улыбнулась ему.

Никола замерла, внезапно осознав характер их отношений. Неужели Лайза... в день похорон мужа... нет, даже Лайза не осмелится совершить такое!

– Вы остаетесь здесь, мистер Пуул? – спросила она резким тоном.

– Нет. Вечером я уеду в Лондон.

Значит, в отличие от Лайзы, у него все же есть какие-то представления о приличии. Никола была так возмущена, что боялась что-либо произнести, не доверяя себе. Она покинула летний домик и побежала сквозь дождь по лужайке к стеклянным дверям гостиной. Снова сверкнула молния. Через несколько секунд, когда Пуул и Лайза присоединились к Николе, она молча проследовала по коридору к кабинету Мэтта, где их ждал мистер Маршалл.

Юрист, похоже, не знал, с чего начать разговор. Наконец он заявил, что весть о трагедии потрясла его до глубины души, и выразил искреннее сочувствие обеим женщинам. Он сказал, что с давнего времени считал Мэтта одним из своих ближайших друзей, и безмерно опечален необходимостью исполнить его последнюю волю. Он добавил, что ему крайне тяжело и неприятно раскрыть им содержание документа. Он даже признался, что не находит нужных для этого слов.

– Пожалуйста, Питер, – сказала Никола, теряя выдержку и замечая, что Лайза вот-вот разразится своим заразительным плачем, – не бойтесь огорчить нас. Вряд ли нам может быть еще хуже. Лично меня мало волнует содержание завещания. Думаю, в любом случае львиная доля уйдет на налоги.

– Это верно, – согласился мистер Маршалл, испытав облегчение от прямоты Николы. – Однако Мэтт принял некоторые меры для снижения налогов. Восемь лет тому назад он положил на твой счет, Никола, значительную сумму денег, и я счастлив, сообщить тебе о том, что сейчас ты владеешь примерно половиной миллиона фунтов, не подлежащих обложению налогом.

– О, – без эмоций в голосе произнесла Никола.

Господи, подумала Лайза, полмиллиона фунтов чистыми. Боже мой! Она стиснула подлокотники кресла.

– Не говорите мне, Питер, что моя доля пойдет на укрепление Государства Пособий, – со смешком сказала Лайза. – Но думаю, это действительно произойдет, поскольку мы были женаты недостаточно долго для того, чтобы мне удалось избежать налогов.

– Верно, – сказал Маршалл и тут же снова открыл рот, чтобы что-то добавить, однако из него не вырвалось никаких звуков.

– Сколько оставил Мэтт? – спросила Лайза. – Полагаю, вы не должны учитывать вышеназванную сумму, поскольку формально она не является частью наследства.

– Правильно, – сказал юрист ,и прочистил горло. – В настоящее время общая сумма еще не определена, но, похоже, она близка к трем миллионам фунтов...

Мои двадцать процентов составят шестьсот тысяч, подумала Лайза. Шестьсот тысяч. Или налог на наследство превышает восемьдесят процентов? Как минимум я получу триста тысяч. Или больше. Возможно, пятьсот тысяч. Полмиллиона фунтов.

– Изначально, – снова прочистив горло, сказал мистер Маршалл, – все деньги предназначались вам, Лайза, поскольку Мэтт уже обеспечил Николу и оставил по тысяче фунтов двум вашим детям...

– Как благородно с его стороны, – сказала Лайза, едва не прослезившись. – Они очень любили его.

– В завещании есть также ряд пунктов, касающихся недвижимости, – продолжил мистер Маршалл и набрал воздух в легкие. – Незадолго до своей кончины Мэтт совершил очень... да, это был странный поступок. Я пытался отговорить его – советовал не спешить...

– Что вы хотите сказать? – спросила Лайза. – Что он сделал?

– Он составил дополнение к завещанию. Утром в день своей смерти он позвонил мне и удостоверился в правильности формулировки. В дополнении...

– Оно, конечно, не имеет законной силы, – сказала .Лайза.

– Ну, по правде говоря, – мистер Маршалл заметно покраснел, – боюсь, что имеет, Лайза. Он написал, что ваше имя везде по тексту завещания должно быть заменено на «Национальное общество защиты детей от жестокости».