Текст книги "Дьявольская секта (Сборник)"

Автор книги: Франсуаза Саган

Соавторы: Сьюзан Ховач,Десмонд Бэгли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)

– Конечно!– воскликнул он. – И даже приносил его ко мне в контору, когда забрал из музея. Мы с ним обсуждали вопрос о страховке: вещица-то ценная.

– И сколько может стоить этот поднос?

– Это даже трудно определить. Мы его взвесили, и стоимость одного лишь металла может составить две с половиной тысячи фунтов. А ведь нужно учесть еще и работу, и антикварную ценность. Что тебе известно о происхождении этого предмета?

– Ровным счетом ничего, – признался я. – Кроме того, что он всегда был у нас в доме.

– Тогда его следует включить в общий список имущества, – отметил стряпчий. – Если надумаешь продать, то лучше всего с аукциона «Сотбис». Нам придется всерьез заняться делами Боба. Надеюсь, что удастся собрать деньги для уплаты налогов. Не продавать же часть фермы! Как ты смотришь на то, чтобы продать, в случае крайней необходимости, этот золотой поднос?

– Пожалуй, ради сохранения фермы, я готов на это пойти, – сказал я, хотя уже давно решил избавиться от него: слишком много было на нем крови.

– В таком случае на сегодня закончим, – решил стряпчий.,– Я дам делу официальный ход, так что можешь не беспокоиться, я со. всем управлюсь сам. – Он встал из-за стола. – И вот что я скажу тебе на прощанье, Джемми. Как душеприказчик Боба я обладаю широкими полномочиями. Тебе наверняка понадобятся деньги на текущие расходы, связанные с фермой. Я вправе назначить тебя своим поверенным до официального утверждения завещания. Это не противоречит закону, и ты сможешь воспользоваться деньгами из наследства. Или, по-твоему, мне лучше нанять другого управляющего?

– Дайте мне два дня на размышления, – сказал я. – Нужно потолковать с Джеком Эджкомбом.

– Верно, – одобрил Маунт. – Только не затягивай это дело.

Прежде чем покинуть контору стряпчего, я позвонил на ферму, как и обещал Дейву Гусану, и узнал, что суперинтендант сыскной полиции Смит рад был бы видеть меня сегодня в три часа пополудни в полицейском управлении. Я сказал, что непременно приду, и вышел на улицу, чувствуя некоторую подавленность и растерянность.

Взглянув на часы, обнаружил, что скоро полдень. Утром я не позавтракал, а накануне вечером лишь слегка перекусил. Однако набивать желудок .мне не хотелось, и я отправился на автомобиле в «Котт-Инн», где можно было выпить пива и заморить червячка сэндвичем.

Бар был почти пуст, лишь в дальнем углу за столиком тихонько попивали пиво мужчина и женщина средних лет. Я подошел к стойке и попросил Паулу налить мне пинту[2]2
  Английская пинта равна 0,57 литра.


[Закрыть].

– Ах, это вы, мистер Уил! – воскликнула она. – Примите мои соболезнования.

В таком маленьком городишке, как Тотнсс, слухи распространяются мгновенно, и я даже не удивился.

– Да, – сказал я,– паршивая история.

Пока Паула нацеживала мне пиво, от другой стойки ко мне подошел бармен Найджел.

– Мои соболезнования, Джемми, – сказал он.

– Благодарю, – кивнул я. – Послушай, Найджел, мне хотелось бы быстренько промочить горло и перекусить. Поговорим в другой раз.

– Если желаешь, я обслужу тебя в отдельном кабинете, – предложил он.

– Не стоит. Зал ведь практически пуст.

Он сделал по телефону заказ кухне, перекинулся парой слов с Паулой и вернулся за свою стойку. Но не успел я отхлебнуть из кружки, как он вновь ко мне подошел.

– Я понимаю, что ты сейчас не в духе, – сказал он, – но мне нужно тебе сообщить нечто важное.

– Хорошо, – согласился я. – Рассказывай.

– Скажи, пожалуйста, это правда, что убитый грабитель – американец?

– Это не исключено, – кивнул я.

– Я не уверен, что здесь есть какая-то связь, – надув щеки, сказал Найджел, – но два дня тому назад Гарри Ганнафорд сказал мне, что какой-то американец подкатывался здесь к Бобу насчет подноса. Ну, того самого, что оказался очень ценным.

– Где это случилось?

– Да здесь же! – хлопнул ладонью о стойку Найджел. – Меня самого в тот момент здесь не было, но Гарри сказал, что слышал весь разговор от начала до конца: он как раз выпивал с Бобом.

– Ты знаешь этого американца?

– Нет. К нам заглядывает много американцев, им любопытно побывать в таком старинном пабе, как наш. «Котт» входит в их культурную программу. Но в то время других янки у нас не было. Зато сейчас появился один, он, приехал только вчера и остановился в этой гостинице.

– В Самом деле? – оживился я. – И что же это за тип?

– Старикан, ему под шестьдесят, – расплылся в улыбке Найджел.—Зовут его Фаллон. Похоже, богатенький, судя по его телефонным счетам. Но мне он не показался подозрительным субъектом.

– Вернемся к Ганнафорду и другому янки, – сказал я. – Что еще ты можешь мне сообщить?

– Ничего особенного. Янки хотел купить поднос, вот и все. Кстати, скоро здесь должен появиться сам Гарри, он непременно зайдет выпить свою полуденную пинту пива. Вы с ним знакомы?

– Что-то не припоминаю, как он выглядит.

– Когда он появится, я дам тебе знать, – сказал Найджел.

Подали мои сэндвичи, я забрал их и устроился за угловым столиком возле камина. Меня вдруг охватила усталость, что было неудивительно, поскольку я не спал всю ночь и перенес сильнейшее нервное потрясение. Я медленно жевал сэндвичи, запивая их пивом, и постепенно выходил из шока. Лишь теперь я ощутил настоящую боль после всего пережитого в это утро.

Зал пивного ресторана потихоньку наполнялся посетителями, и я заметил несколько знакомых лиц. Никто, тем не менее, не беспокоил меня, хотя я и перехватил пару раз быстрые любопытные взгляды. Незыблемые правила приличия удерживали, однако, сельских жителей от назойливых разговоров. Я заметил, что Найджел беседует с крупным мужчиной в твидовом костюме. Вскоре бармен сам подошел ко мне, чтобы сообщить, что пришел Ганнафорд.

– Хорошо бы нам потолковать с ним где-нибудь в укромном месте,– сказал я, обводя взглядом переполненный зал.

– Можете воспользоваться, моим кабинетом, – предложил Найджел. – Иди первым, Гарри подойдет попозже.

– Пришли нам туда пару кружек пива, – сказал я и вышел из бара через служебный вход.

Ганнафорд присоединился ко мне через несколько минут.

– Прими мои соболезнования, – сказал первым делом он. – Жаль Боба. Славный был парень, мы с ним отменно покуролесили в этом пабе, – с ухмылкой добавил он.

– Это верно, – кивнул я, догадываясь, что брат был в приятельских отношениях с этим завсегдатаем пивного бара, хотя за стенами его они могли и не встречаться, сохраняя при этом друг о друге самые лучшие впечатления.

– Найджел сказал, что какой-то американец интересовался подносом Боба, – продолжал я.

– И не только он, – сказал Гарри. – Его хотел купить еще один янки.

– Любопытно, – хмыкнул я, – И что об этих американцах известно?

– Один из них, мистер Гатт, производит впечатление приятного человека, – потеребив мочку уха, проговорил

Ганнафорд. – Совсем не наглый, как большинство янки, уже в годах, прилично одет. Ему чрезвычайно хотелось купить. у Боба этот поднос.

– Он предлагал какую-то определенную цену?

– Цену он не назвал. Боб сказал, что не станет обсуждать этот вопрос, пока поднос не оценят эксперты, и мистер Гатт тогда согласился уплатить оценочную стоимость. Но Боб рассмеялся и заявил, что он, возможно, вообще не станет продавать эту вещь, так как это фамильная реликвия. У мистера Гатта тотчас же вытянулось лицо.

– А что насчет другого янки?

– Молодого? Этот мне не понравился, слишком напорист и самоуверен. Он вел себя с Бобом очень нагло, можно сказать даже вышел из себя, когда Боб отказался продать ему поднос. Если бы не его жена, неизвестно, чем бы все кончилось.

– Американец был с женой?

– Ну, может, она ему и не жена, – ухмыльнулся Гарри,– может быть, сестра.

– Он представился?

– Да. Как лее, черт подери, его зовут? Холл? Нет, не то. Стедман? Не то. Минуточку, сейчас вспомню. – Лицо Гарри даже побагровело от напряжения. – Холстед! – хлопнул он себя по лбу. – Его зовут Холстед. Он дал Бобу свою визитную карточку, я это точно помню. И сказал, что наведается еще разок, когда поднос оценят. Боб посоветовал ему не терять попусту времени, и тогда янки полез на рожон.

– И это все? – спросил я.

– Пожалуй, да, – сказал Гарри. – Правда, мистер Гатт вскользь обмолвился, что коллекционирует такие штуки. Наверное, он один из этих американских миллионеров.

– Когда все это происходило? – спросил я, мысленно отметив, что в «Котте» в последнее время развелось слишком много богатеньких янки.

– Сейчас вспомню, – потер подбородок Ганнафорд. – Пожалуй, спустя два дня после публикации в «Вестерн морнинг ньюс». Значит, пять дней тому назад, а именно – во вторник.

– Спасибо, Гарри, – поблагодарил его я. – Полиция может заинтересоваться этой информацией.

– Я непременно схожу туда и все расскажу, – сказал он, беря меня за рукав. – Когда похороны? Я хотел бы присутствовать и попрощаться с Бобом.

Этот вопрос поставил меня в тупик: у меня ведь не было времени об этом подумать.

– Я пока не знаю, – признался я. – Сперва должно закончиться дознание.

– Безусловно, – согласился Ганнафорд. – Когда будете знать, скажите Найджелу, а он передаст мне. И другим тоже. Боба Уила здесь все уважали.

– Непременно, – сказали.

Когда мы вернулись в бар, Найджел многозначительно подмигнул мне. Я подошел и поставил на стойку пустую кружку.

– Пришел янки, который остановился в гостинице, – прошептал Найджел. – Вон он, возле камина.

Обернувшись, я увидел за столиком мужчину лет шестидесяти с бокалом виски в руке. У него было худое и мрачное лицо цвета заезженного седла. Под моим пристальным взглядом он поежился и придвинулся поближе к огню.

– Он сказал, что много времени проводит в Мексике, – сказал Найджел, когда я снова обернулся к нему. – Английский климат ему не По душе, здесь для него холодновато.

4

Ту ночь я провел в одиночестве на ферме Хейтри. Останься я в «Котте», то возможно, уберег бы себя от многих страданий, но я этого не сделал. Вместо этого я бродил по тихим комнатам, населенным тенями воспоминаний, и погружался в депрессию.

Я – последний из рода Уилов. У меня нет ни дядей, ни тетей, ни братьев, ни сестер, я был один как перст. Ныне опустевший дом был когда-то населен современниками многих исторических личностей, вершивших судьбу страны. Клочок английской земли, на котором стоял этот дом, за четыре столетия пропитался потом Уилов, стойко переносивших выпавшие на их долю испытания. И вот теперь в живых остался один лишь я, маленький серенький человечек с его маленькой серенькой работой.

Как это несправедливо!

Я обнаружил, что стою в спальне Боба. Постель все еще была разобрана, и я чисто автоматически застелил ее и поправил подушку. Туалетный столик, как всегда, был в беспорядке, возле зеркала лежала стопка фотографий членов нашей семьи и портрет королевы Елизаветы – рядом со снимком любимого жеребца Боба. Я взял портрет Елизаветы в руки, чтобы рассмотреть его, и что-то выпало из рамки на туалетный столик.

Это была визитная карточка. Я поднял ее и прочел:

Пол Холстед. Авенида Куинтиллана, 1534. Мехико.

Зазвонил телефон, я вздрогнул и поднял трубку, в которой прозвучал сухой голос мистера Маунта.

– Привет, Джереми, – сказал он. – Мне пришло в голову, что все хлопоты с похоронами я тоже мог бы взять на себя. Так что не волнуйся.

– Очень любезно с вашей стороны, – едва не поперхнувшись, сказал я.

– Мы ведь были друзьями с твоим отцом, – продолжал мистер Маунт. —Я не говорил тебе, но если бы он не женился на твоей матери, на ней, возможно, женился бы я. – Он положил трубку, оставив меня в мертвой тишине.

Я лег спать в своей комнате, где обычно спал в детстве. И впервые с той давней поры я плакал, уткнувшись лицом в подушку.

 Глава вторая

1

В ходе дознания мне стало известно имя убитого грабителя – Виктор Нишеми, американец.

Формальности не заняли много времени. Сперва провели опознание, потом я дал показания, как обнаружил труп Нишеми и раненного брата, умирающего на кухне. Потом дал показание Дейв Гусан, ведущий дознание, и следователю были предъявлены золотой поднос и ружья.

Судебный следователь по насильственным преступлениям вынес решение, в котором говорилось, что Нишеми был убит оборонявшимся от него Робертом Блейком У илом, а последний погиб от руки Нишеми и его неустановленного сообщника по ограблению.

Когда мы с Дейвом Гусаном вышли на улицу, он сказал, кивнув головой вслед двум неспешно удаляющимся мужчинам крепкого телосложения:

– Скотланд-Ярд. Они забрали дело к себе. Ведь замешаны иностранцы.

– Ты имеешь в виду Нишеми?

– Именно так, он ведь американский гражданин. Его уже ловили на мелких кражах и грабежах в Штатах. Мелкая сошка.

– Бобу от этого не легче, – вздохнул я.

– Сказать по правде, Джемми, в этом деле много загадочного,– глубокомысленно изрек Дейв. – Нишеми никогда не везло в его ремесле, он бедствовал. Тогда откуда же у него деньги на поездку в Англию? И что его сюда привело? Ведь в чужой стране он чувствовал бы себя как рыба на берегу., Сейчас в этом пытаются разобраться.

– А что удалось выяснить о Холстеде и Гатте, тех янки, о которых рассказывал Гарри из бара?

– Этого я не могу тебе сказать, Джемми, – взглянув мне прямо в глаза, серьезно проговорил Дейв. – Это служебная тайна, сам понимаешь, и я не вправе раскрыть ее даже брату Боба. Начальство за такое с меня голову снимет.

Он хлопнул меня ладонью по груди.

– Не забывай, приятель, что ты тоже был под подозрением! Ладно, забудем об этом, – успокоил меня он, заметив, как вытянулась моя физиономия. – Черт возьми, ты не должен обижаться, ведь как-никак, но после смерти Боба ты. стал единственным наследником. А вся эта возня с подносом могла быть лишь ловким трюком. Я-то в это не верил, но у начальства своя точка зрения, как сам понимаешь.

– Надеюсь, твой шеф вычеркнул меня из списка подозреваемых? – переведя дух, попробовал пошутить я.

– Не забивай себе этим голову, Джемми. Что же до моего шефа, то о своих соображениях он мне не докладывает. Он очень подозрителен. Споткнись он сам о мертвое тело, он и себя самого включил бы в список подозреваемых, вот что я могу тебе сказать. – Дейв потеребил мочку уха. – Так и быть, скажу по секрету: похоже, Холстед тут не замешан, у него чистое алиби, потому что в день убийства он был в Лондоне. Лондонские коллеги отловили его прямо с читальном зале Британского музея, – с ухмылкой добавил он.

– И что он из себя представляет? – спросил я.

– Он утверждает, что занимается археологией, – начал было Дейв, но осекся на полуслове, бросив тревожный взгляд через мое плечо. – Черт подери, откуда здесь эти пронырливые журналисты? Послушай, сделаем так: быстренько ныряй в собор, там они тебя осаждать не осмелятся. Выйдешь через служебную дверь с другой стороны, через ризницу. Я тебя прикрою. Ступай.

Без лишних слов я шмыгнул в церковный дворик. Входя в храм, я слышал, как возбужденно вопят наседающие на Дейва газетчики, обложившие беднягу со всех сторон, словно свора гончих загнанного оленя.

Похороны состоялись на следующий день после судебного слушания. Пришло много людей, знакомых и не знакомых мне. Супруги Эджкомб, прервав отпуск, срочно вернулись из Джерси. Я чертовски вымотался за минувшие дни и с трудом дождался окончания церемонии. С Джеком мы условились поговорить в спокойной обстановке на ферме.

Итак, Боб покоился в могиле, как и его убийца Нише-ми, если только его не хранили до сих пор в холодильнике морга по распоряжению полиции. Неустановленного соучастника преступления все это лишь радовало, он мог с легким сердцем продолжать жить и творить свои темные делишки: все концы были обрублены.

Занятый этими и другими невеселыми мыслями, я автоматически довел машину до фермы и заехал во двор, где едва не врезался в припаркованный возле дома большой «мерседес».

Я вылез из своей машины одновременно с водителем «мерседеса» и узнал в долговязом мужчине Фаллона, американца, на которого указал мне в баре Найджел.

– Мистер Уил? – обратился ко мне Фаллон.

– Вы не ошиблись, – сказал я.

– Я понимаю, что выбрал не совсем подходящее время для визита, – продолжал американец, – но меня поджимает время. Моя фамилия Фаллон.

Он протянул мне свою тонкую и твердую, как у скелета, руку, и я машинально пожал ее, спросив в свою очередь, чем могу быть ему полезен.

– Я прошу вас уделить мне всего несколько минут, – сказал он, как ни странно, без явного американского акцента.

– Может быть, нам удобнее будет побеседовать в доме? – предложил я.

Фаллон достал из «мерседеса» портфель и проследовал за мной в комнату Боба, где я предложил ему сесть в кресло, а сам молча уселся напротив.

Он нервно кашлянул, явно не зная, с чего лучше начать, но я не торопился прийти ему на помощь. Он снова прочистил горло и, наконец, сказал:

– Я отдаю себе отчет, что наступаю вам на больную мозоль, мистер Уил, но мне очень хотелось бы взглянуть на принадлежащий вам золотой поднос.

– Боюсь, что это совершенно невозможно, – невозмутимо произнес я.

– Надеюсь, вы его не продали? – с тревогой в глазах спросил он.

– Поднос находится в полиции, – сухо сказал я.

– Слава Богу, – вздохнул с облегчением Фаллон, несколько расслабившись, и полез в портфель, откуда извлек пачку фотоснимков.

– Не могли бы вы как-то прокомментировать эти фотографии, – попросил он, протягивая мне пачку.

Фотографии были выполнены профессионалом: я понял это, лишь только бросил взгляд на четкие блестящие снимки. На них под разными углами был запечатлен мой золотой поднос, а также отдельные его фрагменты, в частности, изящное обрамление в виде виноградных листьев.

– Посмотрите и эти, – протянул мне Фаллон новую пачку снимков размером 8x10 дюймов, на этот раз цветных и не столь четких, но зато более впечатляющих..

– Где вы их взяли? – взглянул я на Фаллона.

– Это имеет какое-то значение?

– Полагаю, что для полиции может иметь, – резко ответил я. —Этот поднос фигурировал в деле об убийстве, и полицию наверняка заинтересует, откуда у вас эти фотографии.

 Но это ведь не ваш поднос, – заметил Фаллон.

– А чей же? – ехидно прищурился я.

– Это мой поднос, – любезно улыбнулся Фаллон.

– Послушайте, не рассказывайте мне сказки, – начал терять терпение я. – Этим подносом наша семья пользовалась, не менее полутора столетий, и мне совершенно-непонятно, какие у вас могут быть на него претензии, черт подери.

– Мы говорим о разных вещах, – замахал он руками. – Эти снимки сделаны с подноса, принадлежащего мне. Он хранится в бронированном сейфе. Я приехал к вам, чтобы выяснить, насколько оба предмета похожи, и вы дали совершенно определенный ответ На незаданный вопрос. Благодарю вас.

Я снова посмотрел на фотографии, чувствуя себя идиотом., Поднос чертовски походил на тот, который я видел много раз в этом доме, но являлся ли он точным повторением моего, я с полной уверенностью сказать не мог. В последний раз я мельком видел свой поднос в минувшую субботу, когда мне его показал Дейв Гусан, но до этого я довольно длительное время его не видел. Фактически, я не рассматривал его толком с самого детства.

– Они действительно похожи как две капли воды? – спросил Фаллон.

Я объяснил, .что затрудняюсь ответить категорически, и он понимающе кивнул.

– Может быть, вы все-таки подумаете насчет продажи мне вашей реликвии? – с надеждой еще раз спросил он. – Я вам заплачу хорошую цену.

– Нет, я не могу с ним расстаться, – твердо отвечал я. – Он мне не принадлежит.

– Как? Разве не вы единственный наследник? – веки» нул брови Фаллон.

– Это так, но формально я пока не вступил в права наследования. Нужно ждать, пока завещание брата вступит в законную силу. – Я не стал говорить Фаллону, что и Маунт советовал мне продать этот проклятый поднос. Мне хотелось подольше поиграть с Фаллоном, чтобы выяснить его подлинные намерения. Кроме того, я ни на секунду не забывал, что из-за этого подноса погиб мой брат.

– Понимаю, – нервно побарабанил пальцами по подлокотнику Фаллон. – Однако рано или поздно полиция отдаст его вам, не так ли?

– Полагаю, что да, – неопределенно сказал я.

– Мистер Уил, могу я просить вас позволить мне осмотреть и сфотографировать ваш поднос? Вам не нужно будет для этого даже выходить из дома, у меня с собой чудесная камера.

– Не вижу причин для этого, – ухмыльнулся я в ответ.

Улыбка тотчас же исчезла и лица американца, лицо его помрачнело, и он с иронией в голосе произнес:

– Мне кажется, вы мне не доверяете.

– Вы попали в самую точку, – расхохотался я. – А как вы вели бы себя на моем месте?

– Думаю, что так же, – согласился Фаллон. – Я, кажется,– свалял дурака. – Лицо Фаллона напомнило мне в этот момент лицо опытного шахматиста, допустившего нелепый промах: мысленно он дал себе пинка под зад.

За окном послышался звук подъезжающего автомобиля. Я встал и поднял раму. Джек и Мэдж вылезали из своей машины.

– Подождите меня еще минуту, – крикнул я им.

Джек помахал мне рукой и удалился, но Мэдж подошла к окну и спросила, не желаю ли я чашку чая.

– Неплохая идея,—сказал я.—А вы, мистер, Фаллон? Хотите чаю?

– Это было бы просто замечательно, – сказал американец.-

– В таком случае чай на двоих, Мэдж, – сказал я.

Мэдж ушла готовить чай, и я сказал, обернувшись к гостю:

– Не кажется ли вам, что пора раскрыть карты.

– Уверяю вас, я понятия не имел о трагических событиях в вашем доме, —обеспокоенным тоном заявил мистер, Фаллон. – Я заинтересовался вашим подносом, прочитав о нем в газете «Вестерн морнинг ньюс» и увидев там же фотографию. К сожалению, газета попалась мне немного .поздновато. Я тотчас же выехал в Тотнес и прибыл в гостиницу. «Котт-Инн» в пятницу вечером...

– Это мне известно, – сказал я.

– Я намеревался навестить вашего брата в субботу утром, но потом услышал о том, что произошло, и...

– И не поехали. Весьма разумно с вашей стороны, мистер Фаллон. Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что теперь вам все равно придется объясниться с полицией? – сказал я.

– Не вижу для этого причин, – возразил он.

– Не видите? Так я вам объясню. Разве вам не известно, что убийца моего брата – тоже американец? Его звали Виктор Нишеми.

Фаллон молча покачал головой.

– Вы не читали сегодняшней газеты?

– Нет, не читал, – устало произнес он.

– Послушайте, мистер Фаллон, – вздохнул я, – моего брата убивает американец, и в деле фигурирует поднос. Четыре дня тому назад двое американцев пытались купить у моего брата этот же поднос. А теперь появляетесь вы, тоже американец, и тоже жаждете заполучить этот же проклятый поднос. И после всего этого вы хотите уклониться от объяснений?

Фаллон на моих глазах постарел на пять лет.

– Эти американцы, – чуть слышно произнес он, – те, что проявляли интерес к подносу, как-то представились?

– Я думал, вы подскажете мне, как их зовут, – сказал я.

– Одного из них, случайно, зовут не Холстед?

– Вот теперь-то уж вам не отвертеться от разъяснений, – торжествующе воскликнул я, сделав свирепое лицо. – Нам придется с вами проехать в участок. Там вам будут очень рады.

Понурив голову, Фаллон некоторое время молча размышлял, затем взглянул на меня и сказал:

– Теперь я думаю, что вы глупец, мистер Уил. Неужели вы искренне считаете, что я осмелился бы приехать к вам, будь я причастен к убийству вашего брата? Я не знал, что Холстед подбирался к вашему брату, как не ведал и того, что грабитель и убийца – мой соотечественник.

– Но вам известна фамилия одного из ваших «милых» соотечественников – Холстед.

– Мы с ним прекрасно знаем друг друга, он был моим студентом много лет назад, – устало махнул рукой Фаллон. – В последние три года наши пути постоянно пересекаются, будь то в Центральной Америке или в Европе.

– А что вы преподавали? – поинтересовался я.

– Археологию, – сказал, Фаллон.

Мэдж внесла на подносе чай, печенье, клубничный джем и взбитые сливки. Поставив поднос на стол, она изобразила на лице улыбку и удалилась.Наливая чай со. сливками, я подумал, что вышла бы очень милая домашняя сценка, если бы не странноватый предмет нашего с гостем разговора.

– Вы знакомы с Гаттом? – ставя чашку на стол, спросил я.

– Первый раз слышу эту фамилию, – сказал Фаллон.

Я на мгновение задумался, пораженный внезапной мыслью, что ни разу не уличил собеседника во лжи. Он сказал, что Холстед археолог, и это совпадало с тем, что говорил Дейв Гусан. Он сказал, что прибыл в «Котт» в пятницу, и то лее самое сказал мне Найджел. Подумав над этим, я потянулся к телефону. Ни слова ни говоря, я набрал номер гостиницы в «Котте», искоса наблюдая за реакцией гостя. Тот невозмутимо пил чай.

– Привет, Найджел, – сказал я в трубку. – Послушай, когда Фаллон прибыл в гостиницу?

– Около половины седьмого вечера. А почему ты спрашиваешь?

– Да так, ничего серьезного. А чем он в тот вечер занимался, ты случайно не знаешь? – Я пристально взглянул на Фаллона, но он сохранял полнейшее хладнокровие, с удовольствием поглощая печенье и сливки.

– У меня полнейшая информация на этот счет, – услышал я.голос Найджела. – Мы, помнится, с ним разговорились, и он поведал мне массу интересных историй о Мексике. Весьма забавный старикан, должен тебе сказать.

– И долго вы с ним ворковали?

– Минуточку, – задумался Найджел. – Он пришел часиков в десять и сидел до упора, пока все не притомились. Это было что-то часа в два утра, если мне не изменяет память. Ты собираешься сообщить это полиции?

– Чего ты волнуешься? – усмехнулся я, – Ведь ты не нарушил правила работы бара, обговоренные в лицензии.

– Конечно же нет, старина. Все присутствовавшие были постояльцами гостиницы. Гости имеют право и задержаться.

– Ладно, Найджел, весьма тебе признателен за информацию, – сказал я. – Ты мне очень помог.

Я положил трубку и сказал Фаллону:

– Подозрения с вас сняты!

– Вы очень последовательный человек, мистер Уил, – с улыбкой сказал он, обтирая ладони о салфетку. – В логике вам не откажешь.

– Сколько, по-вашему, может стоить этот поднос? – спросил его я, откидываясь на спинку кресла.

– Вопрос не из легких, – ответил Фаллон. – С точки зрения ценности металла, не очень много: золото низкой пробы, смешано с серебром и медью. Работа, безусловно, великолепная, да и антикварная ценность велика. Рискну сказать, что при удачном стечении обстоятельств в хорошей фирме эта вещица может на аукционе принести вам около семи тысяч фунтов стерлингов.

– Вы не учли археологической ценности, – заметил я с видом знатока.

– О чем вы говорите? – рассмеялся он. – Это же обычная испанская вещь шестнадцатого века. О какой археологической ценности может идти речь!

–Это уж вам лучше знать. Мне известно лишь то, что интересуются подносом почему-то именно археологи. Так сколько вы готовы мне заплатить? – неожиданно спросил я.

– Семь тысяч фунтов, – не задумываясь, сказал Фаллон.

– Но эту же сумму можно выручить и в «Сотбис», – усмехнулся я. – Кроме того, другие желающие заполучить поднос могут заплатить мне больше.

– Холстед столько не заплатит, – уверенно сказал Фаллон..– Но я пойду вам навстречу, мистер Уил, и заплачу десять тысяч фунтов.

– Таким образом, вы все-таки добавляете три тысячи за археологическую ценность, которой поднос, как вы утверждаете, не имеет, – с иронией в голосе сказал я. – Вы довольно щедры. Вы что, очень богаты?

– Пожалуй, вы угадали, – улыбнулся он уголками губ.

Я встал и довольно резко сказал:

– Знаете, мне вся эта история не нравится. Слишком много в ней загадок! Вы что-то скрываете от меня. Это, видимо, не простой поднос. Пожалуй, я сперва сам хорошенько изучу его, прежде чем решать, что с ним дальше делать.

Ни один мускул не дрогнул при этих словах на лице археолога.

Это не лишено здравого смысла, – спокойно заметил он, – но вы вряд ли что-нибудь обнаружите путем поверхностного осмотра. Послушайте, мистер Уил, – склонив голову, продолжал он столь же невозмутимо, – я уже сделал вам прекрасное предложение. Но я готов и дальше идти вам на уступки: я дам вам залог в тысячу фунтов, с тем чтобы вы не позволяли больше никому, в особенности мистеру Холстеду, разглядывать ваш поднос. В случае же, если вы решитесь все же продать мне его, я готов прибавить эту тысячу фунтов к десяти, о которых мы уже говорили. Если же вы захотите еще подумать, вы можете не торопиться с возвратом залога.

– Вы как та собака на сене, – покачал головой я. – Если не вам, то и никому. Не пойдет, мистер Фаллон. Я не желаю связывать себе руки. Любопытно, какую цену вы бы мне предложили, если бы я и дальше стал торговаться?

– Мистер Уил, это крайне важное для меня дело,– уже не так спокойно сказал Фаллон. – Почему бы вам самому не назвать желаемую сумму?

– Важность – понятие относительное, – заметил я. – Я знаю одну четырнадцатилетнюю девочку, для которой ничего нет на свете важнее группы «Битлз». А мне на это наплевать. Равно как и на археологию.

– Вы сравниваете абсолютно неравноценные понятия, – усмехнулся Фаллон.

– Отчего же? – пожал плечами я. – Людей в равной степени занимает и то, и другое. Просто у нас разные понятия о ценностях. Но я мог бы назвать свои условия, мистер Фаллон. И главное место, скорее всего, будут занимать не деньги. Я подумаю и сообщу вам. Вы можете заехать ко мне завтра?

– Да, могу, – сказал Фаллон, прищурившись. – А как насчет доктора Холстеда? Что если и он здесь объявится?

– Я его выслушаю, – откровенно сказал я.– Точно так же, как выслушал вас. Я готов выслушать любого, кто может поведать мне что-то новое. Пока же ничего особенного я не услышал.

– Должен вам сообщить, – невозмутимо продолжал Фаллон, – что в определенных кругах доктор Холстед не пользуется репутацией порядочного человека. Так когда же мы продолжим наш разговор?

– Завтра после обеда, в половине третьего вас устроит?

Фаллон кивнул в знак согласия, и я продолжил:

– Хочу предупредить, что мне придется известить о нашей встрече полицию. Убийство – дело нешуточное.

– Я вас понимаю, – поморщился он. – Возможно, мне даже лучше самому сходить туда, чтобы разъяснить это недоразумение. Вы не подскажете, где находится участок и с кем мне следует поговорить?

Я объяснил, как проехать в участок, и порекомендовал побеседовать с инспектором криминальной полиции Гусаном.

– Гусан! – вдруг рассмеялся Фаллон. – Боже мой, это уже становится забавным!

– Это весьма распространенная фамилия в здешних краях, – сказал я, не понимая причины его смеха.

– Не обращайте внимания, – махнул рукой Фаллон.– До встречи завтра, мистер Уил.

Я проводил взглядом его отъезжающий автомобиль, вернулся к столу и позвонил Дейву Гусану.

– Еще один американец желает купить мой поднос, – сообщил ему я. – Тебя это интересует?

– Весьма, – коротко сказал он.

– Его фамилия Фадлон, он остановился в гостинице «Котт-Инн», Сейчас он на пути в участок, минут через десять будет в твоем кабинете. Если он не появится, лучше будет за ним присмотреть.