Текст книги "Дьявольская секта (Сборник)"

Автор книги: Франсуаза Саган

Соавторы: Сьюзан Ховач,Десмонд Бэгли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

– Я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня. Ты могла бы снять искусственно вызванное увлечение?

– Почему бы нет, – сказала Агнес, бросив взгляд на лежавший на столе платок. – На нем остались ее волосы?

– Возможно. Но это ее платок – вот что самое главное.

– Я бы предпочла иметь ее волосы. Это нечто более личное.

– Верно. У тебя, есть все необходимое?

– Я проверю, – сказала Агнес.

– Агнес, я очень ценю, что ты избавляешь меня от мелких хлопот,.. Завтра утром воспользуйся моей комнатой; выбери ясновидящую по своему усмотрению. Я бы сделал все сам, но не хочу тратить утро на колдовство – Никола рассчитывает увидеть меня совсем в другой роли... Уверен, ты меня понимаешь.

– Конечно, – сказала Агнес, – Не беспокойтесь о Лайзе – я позабочусь о ней. А вы не можете просто загипнотизировать се? Это, не будет достаточно эффективным средством?

– Возможно, да. А возможно, нет. Иногда гипноз способен подвести. В случае с Лайзой я не хочу полагаться на гипноз, поскольку есть более надежный способ избавиться от нее. Сейчас я прибегну к гипнозу, но я хочу, чтобы ты вызвала силу, которая навсегда избавит нас от этой проблемы.

– Да, Тристан.

– И еще, Агнес...

– Да, Тристан?

– Пожалуйста, постарайся не убить ее. После недавней смерти Моррисона это может породить нежелательные слухи.

– Хорошо, Тристан, – послушно сказала Агнес и с чувством приятного предвкушения стала думать о силах, которые она призовет, чтобы укротить неистовую страсть Лайзы...

IV

Прошла неделя.

В Лондоне Эван, страдая от безразличия, с которым Никола отнеслась к его запоздалому предложению, поговорил о своей сестре с известным психиатром, выслушал мнение юриста по поводу договора аренды и поручил частному детективному агентству покопаться в прошлом Пуула. Через четыре дня раздумий врач сообщил, что охотно примет Гвайнет, если она согласится пройти курс лечения в Лондоне; детективы заявили, что, если мистер Тристан

 Пуул запятнал себя чем-нибудь, это, несомненно, будет выявлено в результате тщательного расследования, которое они предпримут. Сделав все от него зависящее, Эван решил вернуться в Колвин-Корт и проверить, не обрела ли Никола вновь трезвый взгляд на ситуацию.

Он сердился на Николу. С каждым днем в нем крепло убеждение, что она обошлась с ним несправедливо, и с трудом удерживал себя от звонка в Колвин-Корт. Однако он все же не позвонил Николе. Он решил дать девушке то, ‘что ей требовалось, – время для обдумывания предложения. Тогда йри следующей встрече она не сможет обвинить его в том, что он толкает ее к поспешному решению.

Тем временем в коттедже Бенедикт успешно продвигался в работе над диссертацией, а Джейн наслаждалась каждой минутой общения с близнецами. Она заметила, что проводит с ними времени больше, нежели Лайза. Молчаливая, замкнувшаяся в себе миссис Моррисон почти не выходила из своей комнаты. Обеспокоенная Джейн думала, что Лайза еще не пришла в себя после шока, вызванного, смертью Мэтта, и старалась проявлять к ней еще больше доброты и сочувствия.

Лайза оставалась безучастной ко всему; никогда прежде она не пребывала в такой апатии. Когда Джейн предположила, что это вызвано потрясением, испытанным Лайзой в связи с гибелью мужа, женщина не стала разубеждать ее. Лайзе хотелось снова увидеть Пуула, но у нее не было физических сил даже для прогулки до Колвин-Корта. Лежа в постели, она непрерывно думала о Пууле; постепенно ее воспоминания о нем притупились; сильное возбуждение, которое она испытывала в его обществе, сменилось загадочным безразличием, которое Джейн объяснила пережитым горем. Через неделю апатии Лайза почувствовала себя лучше, и в тот день, когда Эван вернулся из Лондона в Колвин, она решила после ленча прогуляться по берегу.

Погода стояла хорошая. Пока Лайза переодевалась в своей комнате, Джейн пекла на кухне оладьи, а близнецы лежали на траве внутри колвинского замка. Сказание об их пропавшем отце подошло к захватывающей, критической фазе.

– И вот, – сказал Тимоти, – он оказался лицом к лицу с бенгальским тигром.

– И «Звезда Индии» зловеще сияла в кармане его брюк. -

– Разве рубины сияют?

– Глупый, «Звезда Индии» – не рубин! Это...

Люси замолчала.

– А что? – спросил Тимоти.

– Я слышу голоса, – сказала Люси.

– Ну, ты как Жанна д’Арк!

– Тсс! Слышишь?

Тимоти, слышал.

– Давай спрячемся.

– Хорошо.

Они вскочили с земли, прижались к стене замка и посмотрели в щель, служившую в качестве окна.

– Это мисс Миллер, – сказал Тимоти,

– Это обе мисс Миллер. Вторая женщина – сестра Агнес. По-моему, они направляются к замку.

– Нет, к часовне.

– Когда они зайдут внутрь, давай...

– ...проследим, что они будут делать; – сказал Тимоти, раздосадованный тем, что эта идея пришла на ум Люси раньше, чем ему.

Агнес и ее сестра Харриет скрылись за стенами часовни, их голоса внезапно пропали.

– Идем, – сказал Тимоти.

– О’кей.

Пригнувшись, они бегом преодолели несколько метров, отделявших замок от часовни. Две дикие лошади, которые паслись неподалеку, удивленно подняли головы; овца, бродившая по склону холма, недовольно заблеяла.

– Глупое животное, – пробормотала Люси.

– Тсс!

Они подползли к дыре в полуразрушенной кладке и заглянули внутрь часовни. Теперь голоса были слышны отчетливо; дети различали каждое слово.

– Отличное место, – сказала Агнес. – Тристан был прав. Здесь чувствуется атмосфера.

– Какое место для Ламмеса! Я горда тем, что буду участвовать в празднике, который состоится здесь!

– Как и мы все, – радостно произнесла Агнес; она изучала каменную плиту – остаток алтаря.

– Надеюсь, можно не сомневаться в, том, что эта часовня секуляризирована?

– Разумеется. Тристан сразу же выяснил это у Уолтера Колвина.

– Чудесно! – сказала Харриет и добавила после паузы: – Ты имеешь понятие о том, что будет представлять из себя церемония?

– Я еще не обсуждала это детально с Тристаном; думаю, за традиционным актом почтения последует месса.

– Где Тристан возьмет девственницу?

– Он нашел выход из положения. Состоится крещение. Преподнесение девственницы высшим силам пройдет  в форме крещения, а не мессы.

– Чудесно! Я еще никогда не присутствовала на крещении. Месса будет венчальной?

– Да. Нам следует подумать о платье. Думаю, подойдет черный атлас с кружевами... Может быть, на следующей неделе мы съездим за ним в Свонси.

– Отлично! – сказала Харриет. – Кто будет принесен в жертву?

– Конечно, ягненок. Жертвенный символ Другой Церкви.

– А как насчет жертвенного символа Нашей Церкви? У нас будет козел?

– Для чревоугодия после мессы и крещения? Не думаю, тем более что Тристан будет участвовать в Ламмесе лично. Зачем ему в таких обстоятельствах искать себе замену?

– Действительно, зачем? – согласилась Харриет; покинув часовню, они побрели к склону холма; ветер трепал их черные юбки.

Далеко внизу волны разбивались о скалы, пена взлетала высоко в воздух. Заблеяли овцы; лошади мирно пощипывали короткую траву.

Близнецы переглянулись.

– Ты что-нибудь понял? – спросила Люси. – Сначала я подумала, что они говорят по-английски, но потом засомневалась.

– Конечно, я все понял, – с чувством собственного превосходства заявил Тимоти, извлекая удовольствие из редкого признания Люси в собственной несостоятельности. – Общество исповедует свою особую веру, вроде римско-католической, но немного другую; они собираются устроить венчание и крещение.

– Может быть, они католики.

– Это исключено, поскольку часовня не освящена.

Католики используют только освященные часовни. И протестанты, наверно, тоже.

– Если они не католики и не протестанты, то кто они? И при чем тут ягненок с козлом?

– Это – часть их религиозных ритуалов. Как у римлян. Римляне всегда приносили в жертвы богам ягнят и козлов.

– Они не собираются приносить козла в жертву. Он предназначен для чревоугодия. Что это значит, по-твоему?

– Ну, это как у католиков. Они называют некоторых людей святыми угодниками.

– Кто они такие?

– Это – часть их религии, – ответил Тимоти, понятия не имевший о том, кто такие святые угодники.

– Если тебя интересует мое мнение, —: разочарованно протянула Люси, – все это очень странно.

– Само общество очень странное, – зевнул Тимоти. – Все так считают.

– Мы кому-нибудь расскажем?

– Ну... можно сказать тете Джейн. Думаю, она – единственный человек, которому это может быть интересно.

– Хорошая мысль. Давай расскажем тете Джейн.

– О’кей.

Они направились по склону холма вниз и через четверть часа уже были у задней двери коттеджа.

– Привет, близнецы, – сказала Джейн. – Вы появились вовремя! Оладьи готовы!

– Тетя Джейн, – сказала Люси. – Ты представляешь, в часовне на скалах состоится венчание. Его устраивает общество...

– Соберутся люди со всей округи, – добавил Тимоти,– члены общества будут вроде хозяев на вечеринке. А еще состоится крещение.

– Но козла у них не будет, – сказала Люси, почему-то считавшая, что козел – это очень важно, – только ягненок.

– Они принесут ягненка в жертву,—добавил Тимоти. – Как римляне.

– Ну! – засмеялась Джейн. – Чтб еще вы сочините? Да, кстати, вашему папе удалось бежать от султана с саблей в Тадж Махале?

– Да, спасибо, – вежливо ответил Тимоти. – Можно мне намазать джем на оладьи?

– Пожалуйста, но сначала вымой руки.

Оказавшись наедине в ванной, близнецы посмотрели друг на друга.

– Тетя Джейн относится к числу лучших людей на свете, – медленно произнесла Люси, – но иногда даже лучшие люди не оправдывают ожиданий. Она в этом не виновата. Так уж она устроена.

– Какое это имеет значение? – пробормотал Тимоти. – Мне следовало предвидеть, что даже тетя Джейн на этот раз нам не поверит. Забудем об этом.

– О’кей, – охотно согласилась Люси и взяла мыло, словно хотела смыть этот эпизод со своих рук.

V

Лайза покинула коттедж за десять минут до возвращения близнецов. Она быстро зашагала к берегу. Просто удивительно, подумала женщина – летаргический сон точно рукой сняло. Ее апатия трансформировалась в острый интерес к окружению; пробиваясь по скалам к песку, она ощущала необычный прилив жизненных сил.

Через пять минут она увидела их. Они загорали под утесами на песчаном пятачке, который природа обнесла полукольцом из скал. Никола лежала лицом вниз; ее бюстгальтер был расстегнут, чтобы спина загорала равномерно; Пуул положил руки под голову и вытянул свои длинные ноги в сторону поля. На глазах у Лайзы он перекатился со спины на бок и провел пальцем вдоль позвоночника Николы.

– Ну и ну! – с отвращением протянула Лайза. – Какая трогательная сценка!

Пуул обернулся. Она заметила, что его темные глаза сразу поскучнели; внезапно самообладание покинуло женщину; ярость горячей шумной волной прокатилась по ее телу.

– Негодяй! – задрожав, крикнула она. – Подлый предатель, лгун, обманщик!

Он тотчас вскочил на ноги.

– Лайза, – сдержанным, умиротворяющим тоном произнес он, – Лайза, успокойся.

– Ни за что! – закричала в гневе Лайза. – Я не успокоюсь, пока не скажу тебе, как сильно я тебя ненавижу! Пока не объясню Николе, какую глупость она совершила, связавшись с тобой!

– Ники, дорогая, – обратился Пуул к Николе, растерянно возившейся с застежкой бюстгальтера, – тебе нет нужды слушать это. Подожди меня в доме.

– Хорошо, Тристан.

Она надела халат и наклонилась, чтобы подобрать сумку из соломки, где лежали ее вещи.

– Подойди! – закричала Лайза. – Я хочу рассказать тебе о нем кое-что интересное. Я могу рассказать тебе...

Никола побежала по песку.

– Успокойся, Лайза, – сказал Пуул и крепко сжал своими сильными пальцами ее плечи. – Успокойся, слышишь? Успокойся.

– Я ненавижу тебя! – закричала Лайза, не в силах взять себя в руки; сейчас она не видела вокруг себя ничего, далее властных глаз Пуула. Она была в ярости и наслаждалась этим состоянием.

– Ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу!

Пуул прибегнул к заклинанию – традиционному французскому способу приведения женщины в .чувство.

– Лайза...

Он схватил ее за запястье, чтобы его энергия усиливала эффект от слов.

– Лайза, бестарбето коррампит висцера эул мулерис.

Никакого результата. Простое заклинание не действовало на нее. Он предпринял другую попытку спроецировать свою волю на Лайзу и укротить женщину, но она производила столько шума, что ему не удавалось сосредоточиться. Наконец, отчаявшись, он ударил ее по лицу.

Она ответила ему тем же.

– Убийца! – закричала Лайза. – Думаешь, я так глупа, что ничего не поняла? Ты соблазнил меня, чтобы добраться до денег Мэтта, а когда он оставил все Николе...

Пуул решил прибегнуть к помощи духов. Его унижала необходимость обращения к низшим силам, но ярость Лайзы следовало усмирить немедленно; ситуация была слишком опасной для него, чтобы он мог позволить себе такую роскошь, как гордость.

Во имя Ваала, мысленно произнес Пуул, полностью сосредоточившись на этой просьбе о помощи, во имя Астаро-та, во имя Люцифера, помогите мне усмирить эту женщину и сделать ее послушной моей воле.

– Ты бросил меня и тотчас занялся Николой! – сквозь слезы прокричала Лайза; внезапно она опустилась на ближайший камень.

– Лайза, – ухватился за свой шанс Пуул, – ты сейчас слишком взволнована для нормального обсуждения этой темы. Почему бы нам не встретиться завтра утром и не поговорить обо всем более спокойно?

– И позволить тебе убить меня, как ты убил Мэтта? – усмехнулась Лайза. Тон ее голоса понизился, однако он еще не был спокойным. – Нет уж, спасибо!

– Моя дорогая Лайза, когда погиб Мэтт, я находился в Колвин-Корте среди членов общества! Пожалуйста, не говори глупости. Если ты действительно боишься за себя, мы встретимся в том месте, где тропинка, идущая от пляжа, подходит к скалам – эта точка видна из окон коттеджа, ты сможешь попросить свою сестру посмотреть. Ты удовлетворена? Итак, завтра в восемь утра,

– Я буду там! – с угрозой сказала Лайза. – И не рассчитывай на дружескую беседу – ее не будет.

– Ты обещаешь мне не обсуждать это ни с кем до нашей завтрашней встречи?

– Хорошо, но...

– Спасибо. До завтра, Лайза, – сказал напоследок Пуул.

До дома он добежал без остановок. Кухня была пуста; четыре женщины из общества играли в бридж на веранде возле гостиной.

– Где Агнес? – закричал Тристан.

– В своей комнате, – ответил кто-то. – Она отдыхает.

Они все, раскрыв рты от изумления, уставились на него.

Пуул взлетел по лестнице на второй этаж и, не постучавшись, ворвался в комнату Агнес. Мисс Миллер красила ногти, слушая радиопередачу «Женский час». От неожиданности она опрокинула пузырек с лаком.

– Тристан! Что случилось?

– Ты, кажется, перестаралась со своей ворожбой!

– С ворожбой? – испуганно произнесла Агнес.

– Я помню, что я велел тебе сделать так, чтобы Лайза разлюбила меня, но...

– О, господи! – заволновалась Агнес. – Вы хотите сказать, что я не справилась с заданием? Я была уверена в успехе...

– Ты добилась успеха! Только успеха, что теперь она ненавидит меня! Агнес, послушай, мы в опасности. Нам следует действовать, и очень быстро...

VI

Эван вернулся из Лондона в Колвин за десять минут до того, как Лайза устроила сцену на пляже; узнав, что Никола и Пуул ушли загорать, он поспешил вниз, к бухте.

Добравшись до песка, он увидел Николу. Она бежала навстречу ему; халат сваливался с ее плеч, открывая две бледно-желтые полоски бикини.

– Ники! – крикнул он.

Возможно, Пуул чем-то расстроил ее. Вид у девушки был взволнованный. Если Пулл обидел Николу, он будет жалеть об этом до конца своей жизни, мрачно подумал Эван.

– Ники! – снова позвал он.

Никола словно не слышала его. Она продолжала бежать к нему; наконец он разглядел ее приоткрытый рот, спутанные волосы и грустные глаза,

– Ники, – сказал он, шагнув к девушке, – что случилось?

Но Никола пребывала в мире своих мыслей, в безмолвном мире, где она бежала по пустынному берегу. Она не слышала Эвана. С трудом веря своим глазам, он увидел, как она молча пробежала мимо него и, не оглядываясь, стала забираться по камням к тропинке.

– Ники! – закричал Эван в растерянности и гневе. – Ники, куда ты?

Но Никола исполняла предсказание Марис. Сейчас Эван не существовал для девушки.

VII

Прошла ночь. Никола пообедала в столовой общества; Эван не видел девушку. Когда он постучал в дверь ее комнаты, никто ему не ответил. Подергав ручку, он понял, что дверь заперта. С чувством уязвленной гордости, в мучительном смятении Эван лег в постель и всю ночь ворочался с боку на бок без сна.

Пуул тоже не спал в эту ночь. Агнес подсыпала снотворное в кофе Николы, чтобы девушка своим присутствием не отвлекала Пуула. Когда Никола заснула, Пуул запер дверь ее комнаты и вернулся в западное крыло, чтобы заняться приготовлениями. Он изучал книги, думал, составлял планы, и лишь перед рассветом подготовил себя к действиям. Он пропустил обед – соблюдение поста было важным требованием. Чтобы обрести телесную чистоту, он принял ванну, после которой облачился в черный халат из хлопка, принесенный ему Агнес. Третье условие – воздержание, – он не выполнил, но поскольку сожалеть о времени, проведенном с Николой, было бессмысленно, Пуул лишь пожал плечами и спросил Агнес, все ли готово. Она ответила утвердительно. Как только взошло солнце, они вдвоем отправились к замку. Агнес развела огонь в маленькой жаровне внутри развалин замка, чтобы жечь в ней лавровый сок, камфару, канифоль, серу и соль, обеспечивая чистоту пространства внутри круга. Пуул очертил его границы, когда очищение было завершено. При этом он двигался против часовой стрелки и использовал алую краску, содержавшую ртуть и серу. Потом он нарисовал внутри первой окружности вторую, диаметром в два с половиной метра. . Линии обеих окружностей не были замкнутыми – Пуул оставил небольшой проход для себя и Агнес, чтобы до последнего момента они имели возможность заходить внутрь кругов и покидать их. Поручив Агнес начертить нужные слова и символы между двумя окружностями, Пуул взял волшебную палочку, вырезанную из орешника, вышел из замка и направился к диким лошадям, которые паслись неподалеку.

Пуулу доводилось иметь дело с лошадьми, но это было давно; приблизившись к крупному гнедому жеребцу, стоявшему у края табуна, он с трудом подавил мелькнувший в душе страх. Остановившись, Пуул освободился от человеческой слабости; после этого все произошло до смешного легко. Он поднял волшебную палочку; уши жеребца тотчас встали. Даже когда другие животные отпрянули в сторону, жеребец остался на месте. Он ждал человека. Пуул коснулся его волшебной палочкой, пробормотал что-то и накинул веревочную петлю на шею коня. Жеребец покорно последовал за Пуулом к развалинам Замка.

– Мы готовы, Агнес?

– Думаю, да.

– Хорошо.

Не впуская животное внутрь круга, Пуул привязал веревку к полуразрушенной стене, чтобы жеребец не вздумал убежать; конь не пытался вырваться, он доверчиво смотрел на человека своими умными темными глазами.

– Зажги снова огонь, Агнес, – сказал Пуул.

Агнес зажгла уголь в жаровне. Спустя секунду Пуул подошел к женщине, стоявшей в центре круга, и посмотрел на нее.

– Покорми огонь, – сказал он.

Агнес вылила в черный дым камфару и бренди.

– Хорошо, – тихо сказал Пуул, – замкни круг.

Агнес взяла кисть, банку с алой краской и быстро замкнула обе окружности – внешнюю и внутреннюю.

– Очень хорошо, Агнес. Теперь займемся запахами, обожаемыми силами тьмы. Я буду произносить названия трав, а ты – бросать их в огонь. Готова?

– Да, мой господин.

– Кориандр, – сказал Пуул и замолчал. – Болиголов... петрушка... мак... укроп... сандал... белена.

Агнес бросила последний компонент в пламя; они постояли некоторое время, глядя на огонь. Их начал окутывать резкий, насыщенный аромат. Пуул склонился над закрытой корзиной, которую Агнес внесла в круг. Он вытащил оттуда черного петуха.

– Моим соратникам, – громко произнес Пуул, – моим подчиненным, моим воинам я приношу эту жертву.

Запах испарений, поднимавшихся над жаровней, усилился; голос Пуула стал глухим, хриплым; Агнес вложила нож в его нетвердую руку.

Петух принял кровавую смерть.

Агнес упала на колени, чтобы поклониться вырвавшимся на свободу силам, но Пуул остался на своем месте, чтобы они овладели им. Через три секунды полной неподвижности он сильно вздрогнул; в глазах Агнес застыло преклонение; Пуул протянул свои окровавленные руки к темному утреннему небу. Хриплым, дрожащим голосом он призвал духов встретиться с ним у границы круга.

VIII

Утром, в семь часов, когда зазвенел будильник, Лайза, обессилевшая от своей ненависти к Пуллу, еще крепко спала. Она с трудом заставила себя подняться с кровати, однако предстоящее свидание было столь желанным, что сон улетучился к тому моменту, когда Лайза спустилась на первый этаж.

Джейн уже заваривала чай для Бенедикта.

– Господи! – удивилась она, увидев свою сестру. – Ты сегодня рано встала!

– У меня встреча с Тристаном.

– О, Лайза!

– Ты не так поняла. С этим покончено. Я просто хочу объяснить ему, как сильно я его презираю... Джейн, посмотри, что произойдет, ладно? Я встречаюсь с ним над пляжем; если Пуул будет знать, что за нами следят, он не посмеет причинить мне вред.

– Лайза, не разумнее ли...

– Я должна идти, – сказала Лайза, – не то я опоздаю.

Она выскользнула из дома через заднюю дверь.

Джейн отнесла чай Бенедикту и с тревогой на лице спустилась в гостиную, окна которой смотрели на море.

Лайза ждала Пуула в том месте, где тропинка подходила к Скалам, в восьми метрах выше пляжа. Утро было ясным, но неярким, под скалами синело море. Присев у окна, Джейн посмотрела на часы. Пять минут девятого. Лайза нетерпеливо прохаживалась взад-вперед. Десять минут девятого. Пуул не появлялся.

Он не придет, подумала Джейн. Подойдя к входной двери, она открыла ее.

– Лайза! – изо всех сил закричала женщина. – Вернись! Пожалуйста!

Лайза повернула голову, и в этот момент Джейн краем глаза увидела коня. Джейн бросила взгляд в сторону замка. Огромный конь мчался галопом от замка; впереди животного неслось стадо овец, напуганных топотом его мелькавших в воздухе копыт.

Джейн словно парализовало. Овцы, от страха сбившиеся в плотную кучу, устремились к коттеджу, но конь свернул в сторону и погнал их к тому месту, где стояла Лайза.

– Лайза! – в ужасе закричала Джейн. – Лайза, берегись!

Но Лайза побежала слишком поздно. Стадо овец, врезавшись в женщину, сбросило ее со скалы на каменистый берег, где она и встретила свою смерть.