Текст книги "Дьявольская секта (Сборник)"

Автор книги: Франсуаза Саган

Соавторы: Сьюзан Ховач,Десмонд Бэгли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц)

Фаллон издал восторженный вопль и упал перед косоглазым чудищем на колени, почти уткнувшись ему в живот.

– Это ведь Старая империя! – поглаживая рукой покрытый резьбой камень, с трепетом воскликнул он. – Это каменный календарь майя. Они воздвигали подобные колонны каждый «катун», то есть один раз в двадцать лет. – Он оглянулся на тропинку, ведущую к синоту. – Несомненно, вокруг колодца должны быть еще такие же изваяния.

Он тотчас же принялся, позабыв обо всем на свете, руками расчищать статую от ползучих растений.

– Пожалуй, не стану мешать вашему знакомству, – сказал я. – Пойду помогу Холстеду: он, кажется, хочет разнести себя на куски.

– Ступайте, – отрешенно проговорил Фаллон. – Какая изумительная находка! Теперь мы сможем определить время основания этого города!

– Так, значит, это и есть Уаксуанок? – обвел я рукой буйные заросли вокруг.

– У меня нет никаких сомнений, – глядя на колонну, сказал Фаллон. – Да, мы, наконец, нашли Уаксуанок.

4

Нам пришлось изрядно постараться, чтобы оторвать Фаллона от ненаглядного истукана и вернуть его в лагерь. Он ходил вокруг него, словно влюбленный; нашедший наконец мечту своего сердца, и перерисовывал в свой блокнот странный орнамент с колонны. Лишь к концу дня нам удалось затащить его в вертолет, севший точно возле края синота, и всю обратную дорогу он что-то бормотал себе под нос.

Я валился с ног от усталости, но, приняв горячую ванну, почувствовал Себя лучше и решил присоединиться к остальным, собравшимся в столовой, вместо того чтобы завалиться спать. Я застал Фаллона и Холстеда яростно спорящими. Катрин не спускала с мужа глаз, готовая в нужный момент укротить его.

 К своему удивлению, я вскоре обнаружил, что на этот раз больше кипятится Фаллон. Холстед же не только не выказывал ни малейшего намерения рвать на себе рубашку, но был холоден как лед и держался как истинный интеллектуал, По его бесстрастному лицу можно было подумать, что мы нашли не город, о котором он столь долго грезил, а разменную монетку на мостовой.

Фаллон же бурлил от восторга и пенился, словно бутылка шампанского. Ему не сиделось на месте, и он то и дело подсовывал Холстеду под нос свои рисунки,

– Старая империя, говорю я вам! Взгляните на узоры орнамента!

– Может быть, и меня посвятите в свои тайны? – спросил я.

 – Как, разве я не ясно выражаюсь? – удивился Фаллон. – Если можно, повторите еще раз, и поподробнее.

Фаллон откинулся на спинку кресла и печально покачал головой.

– Вам придется поверить мне на слово, потому что на объяснения календаря майя потребуется уйма времени, а его у меня нет. Взгляните-ка сюда, – пододвинул он ко мне свои наброски, в которых я не без усилий разобрал насекомых, виденных на колонне с барельефом индейца. – Это дата изготовления этой стелы: 9 циклов, 12 катунов, 10 тунов, 12 кинов, 4 эба, 10 яксов, что составляет 1 386 112 дней, или 3797 лет. Принято считать, что майя вели свое летосчисление от 3113 года до нашей эры, так что дата, указанная здесь, 684 год нашей эры. Майя отличались большой точностью, – добавил он, беря в руки листок бумаги, —мы можем узнать даже день – восемнадцатый после полнолуния в первый из шести циклов.

У меня голова пошла кругом.

– Вы хотите сказать, что Уаксуаноку почти тысяча триста лет?

– Это возраст стелы, – уточнил он. – А сам город значительно старше,

– Неужели он так долго просуществовал? – задумчиво произнес я. – Ведь Виверо попал в него много позднее!

– Не путайте Старую империю с Новой империей! – заметил Фаллон. – Первая распалась приблизительно в 800 году нашей эры, и в результате многие города ее обезлюдели. Однако спустя сто лет туда пришли толтеки-ица, отсюда и пошли новые названия вроде Чичен-Ица. Похоже, одним из таких городов был и Уаксуанок. Ученые полагают, что Кукулькан был реальным историческим лицом. Именно он привел, подобно библейскому Моисею, толтекрв в Юкатан. Новая империя во многом напоминала империю ацтеков в Мексике, но сохранила мало общего со Старой империей майя. Об этом говорит, например, весьма распространенный обряд приносить в жертву богам людей, о котором упоминает и Виверо в своем письме.

– Значит, исторические свидетельства подтверждают, что во времена Виверо город Уаксуанок был населен людьми?

– Безусловно. Однако следует учесть, что с появлением здесь испанцев Новая империя распалась, а на ее месте образовалось большое количество мелких. государств и враждующих между собой провинций, не склонных объединиться в единый союз для сопротивления конкистадорам. Такая система не могла долго существовать, она в любом случае была обречена на гибель.

Выслушивать эти азбучные истины Холстеду явно надоело, и он спросил:

– Когда мы приступим к исследованиям?

– Сперва нужно будет организовать работы на новом участке, – сказал Фаллон. – Нам потребуются рабочие, чтобы расчистить лес.

И в этом он был прав, поскольку даже для расчистки посадочной площадки для вертолета, пилотируемого таким опытным мастером своего дела, как Райдер, понадобилось три дня.

– Мне кажется, – продолжал Фаллон, – что нам следует перебраться в лагерь номер один. Я поручу Джо Рудецки разбить на новом участке лагерь номер три. Для начала достаточно будет бригады из двадцати человек. Через полмесяца мы тоже сможем перебраться туда.

– Зачем же ждать так долго? – заволновался Холстед. – За две недели я смог бы проделать колоссальную работу! Не за горами сезон дождей!

– Сперва следует наладить материально-техническое обеспечение экспедиции, – резко возразил ему Фаллон. Это впоследствии сэкономит нам время.

– А мне на это наплевать, – воскликнул Холстед. – В любом случае я намерен осмотреть местность. А материально-техническим обеспечением занимайтесь без меня. – Он подался вперед. – Как вы не понимаете, что нас там ждет – прямо на земле! Даже Уил, при всем его невежестве, наткнулся на нечто крайне важное!

– Это пролежало там тринадцать веков, – сказал Фаллон, – и никуда не исчезнет за две-три недели. Нужно подготовиться хорошенько к работе!

– Хорошо, будем считать, что я провожу предварительную разведку, – упрямо заявил Холстед.

 – Ничего у вас не выйдет, – решительно возразил ему Фаллон. – Я позабочусь о том, чтобы вас туда не взяли. Если желаете – отправляйтесь туда пешком через лес.

 – Да будьте вы все прокляты! – заорал Холстед. – Катрин, разве я не говорил тебе, что именно так все и будет? Этот Уил заморочил тебе голову. Разве не понятно, что он хочет присвоить себе,, все лавры первооткрывателя?

 – Меня вся эта чушь совершенно не волнует, – возразил ему Фаллон. – Мне важно, чтобы работа велась как положено. Мы же не какие-то грабители могил!

 – Нельзя ли поспокойнее? – заметил я.

 – А вас это -вообще не касается! – обернувшись ко мне, с искаженным яростью лицом прохрипел Холстед. – Вы уже и так достаточно навредили мне, настроив против меня мою жену! Вы все здесь сговорились против меня!

 – Если бы это было так, то вас вообще здесь не было бы, – сказал Фаллон.

 – И учтите: не прекратите скандалить – вас выкинут отсюда в один момент, – добавил я. – Успокойтесь и ведите себя прилично, нам надоели ваши выходки!

 Холстед вскочил со стула, готовый наброситься на меня с кулаками.

 – Катитесь вы все к дьяволу! – закричал он и выбежал из дома.

 – Мне очень жаль, – тоже встала со своего места Катрин.

 – Вы не виноваты, – утешил ее Фаллон. – У него, похоже, паранойя, настоящая мания преследования.

– Весьма похоже на то.

– Я вынужден снова просить освободить меня от моего обещания.

Я взглянул на потупившую голову Катрин и произнес:

– Но вы же помните, что я тоже дал слово.

Хорошо, – согласился Фаллон. – Но учтите: Пол опасен для всех нас. А здесь не лучшее место для выяснения отношений.

Постарайтесь еще раз вернуть Полу здравый смысл и заставьте его извиниться, – сказал я Катрин. – В противном случае ему придется убраться отсюда, за это я ручаюсь. Теперь все зависит только от вас.

– Я понимаю, – чуть слышно сказала Катрин.

Когда она вышла, Фаллон сказал мне:

– По-моему, вы совершили большую глупость. Пол этого не стоит. – Он достал трубку и принялся набивать ее табаком. – И она тоже, – добавил он, понизив голос.

– Я вовсе не влюблен в нес, – сказал я. – Мне се просто жаль. Если мы выгоним Холстеда из экспедиции, он превратит ее жизнь в ад.

Фаллон чиркнул спичкой и посмотрел на пламя.

– Не всем дано отличить любовь от жалости, – туманно заметил он.

5

На следующее утро мы вылетели в лагерь номер один. После семейной ссоры, затянувшейся до полуночи, Холстеда клонило в сон. Видимо, победа была за Катрин, так как он извинился, хотя и явно через силу. Однако я все равно принял его извинение, поскольку оно было первым с его стороны на моей памяти, и я решил отнести его нерешительность за счет недостатка опыта. Так или иначе, это была победа.

Пока мы отсутствовали, лагерь на побережье сильно разросся: появились новые строения, которых я еще не видел. Встретивший нас Джо Рудецки выглядел странновато, утратив прежнюю невозмутимость.

– Эти проклятые чиклерос – просто какие-то белые дикари! Таких ворюг еще свет не видывал, они растаскивают оборудование прямо у нас из-под носа!

– Вы организовали охрану? – спросил Фаллон.

– Конечно, но эти чиклерос стреляют в моих ребят, а им ведь платят деньги вовсе не за то, чтобы они подставлялись под пули.

– Свяжитесь с Пэтом Харрисом и скажите ему, чтобы он направил сюда охранников из нашей службы безопасности, – мрачно распорядился Фаллон.

– Будет исполнено, мистер Фаллон, – сказал Рудецки, вздохнув с облегчением. – Я не знал, имеем ли мы право открывать ответный огонь. Мне не хотелось конфликтовать с местными властями.

– Это вас не должно волновать, – сказал Фаллон. – Закона здесь нет, так что смело палите в того, кто начнет стрельбу.

– Превосходно! – обрадовался Рудецки. – Мистер Харрис обещал прилететь уже сегодня или завтра.

– Вот как? – удивился Фаллон. – Любопытно, зачем.

В небе раздался монотонный звук мотора, и я поднял голову.

– Похоже, это самолет. Это, наверное, Харрис.

Рудецки тоже задрал голову вверх.

– Нет, – сказал он.—Этот самолет летает над побережьем уже целую неделю. Глядите, вот он!

Крохотный двухмоторный самолетик появился над морем и повернул в. сторону взлетной полосы. Резко спикировав, он с натужным воем работающих на пределе двигателей пронесся над нами. Мы инстинктивно пригнулись, а Рудецки сказал:

– Такое он выкидывает впервые!

Фаллон проводил взглядом самолет, набирающий высоту и разворачивающийся над морем.

– Что вы об этом думаете? – спросил он у Рудецки.

– Скоро все станет ясно, – покачал головой тот. – Кажется, самолет заходит на посадку.

Самолет действительно совершил еще один круг и начал снижаться, направляясь к посадочной полосе. Коснувшись колесами земли, он подпрыгнул, прокатился немного вперед и застыл прямо напротив нас. Из кабины выбрался человек, спрыгнул на площадку и пошел к нам. На нем был отутюженный белый тропический костюм, резко контрастирующий с затасканной одеждой нашей группы, поизносившейся за минувшую неделю.

– Профессор Фаллон? – приподнял незнакомец свою панаму.

– Я Фаллон, – выступил вперед профессор.

– Рад познакомиться! – протянул ему руку незнакомец– – Совершенно случайно оказавшись в этих краях, я подумал, что непременно должен встретиться с вами. Меня зовут Джек Гатт.

 Глава восьмая

1

Гатту было за пятьдесят, его лощеный облик слегка портил избыток веса. Говорил он много, но ни о чем, как опытный полйтик, восхищаясь профессором Фаллоном и сожалея, что не имел возможности повстречаться с ним раньше. Он якобы приехал в Мексику на Олимпийские игры и решил заодно осмотреть Юкатан и великие города майя: Уксмал, Чичен-Ицу и Коба. Услышав, что в этих краях находится великий археолог, он воспылал желанием припасть к стопам гений и выразить ему свое глубочайшее уважение. Гатт сыпал именами так, что могло сложиться впечатление, что он на короткой ноге со всеми влиятельными людьми в Штатах. Как выяснилось, у них с Фаллоном было много общих знакомых.

Он так увлекся словоблудием, пуская нам пыль в глаза, что я уже стал волноваться, как бы Фаллон не поставил его на место. Но профессор тоже был не из простаков и прекрасно играл роль наивного ученого. Он даже пригласил Гатта остаться на ленч, и тот принял приглашение. Вскоре все мы включились в непринужденный разговор.

Слушая трескотню гостя, можно было подумать, что имеешь дело с культурным человеком, приятные манеры которого никак не соответствовали информации Пэта Харриса. Облик мистера Джека Гатта, с воодушевлением рассуждающего о театре и балете, никак не вязался с портретом гангстера – торговца наркотиками, вымогателя и сутенера. Этот проходимец даже выудил у Фаллона чек на тысячу долларов в фонд пожертвований для обездоленных сироток, который Фаллон тотчас же и выписал, не моргнув глазом, лишний раз продемонстрировав актерский талант.

Пожалуй, именно это двойственное впечатление, которое производил на меня Гатт, и удержало меня тогда от того, чтобы наброситься на него. Передо мной был организатор убийства моего брата, мне следовало вцепиться ему в горло мертвой хваткой, а вместо этого я невольно все сильнее укреплялся во мнении, что произошла какая-то ошибка и этот симпатичнейший джентльмен вовсе и не бандит и не глава мафии, контролирующей значительную часть американского преступного бизнеса. Мне бы самое время вспомнить, что Гиммлер искренне обожал детей и что негодяй тоже способен мило улыбаться. Короче говоря, я ничего не предпринял, о чем позже не раз сожалел.

Меня также вводила в заблуждение причина его появления. Никакого явного интереса к Уаксуаноку гость не проявлял, хотя и спросил Фаллона, что тот теперь исследует. Археолог ответил весьма туманно, дескать, в настоящий момент он уточняет кое-какие детали в связи с расхождениями ученых во мнении относительно датировки некоторых древних строений в этом районе. Гатт тотчас же сменил тему и стал делиться своими впечатлениями об архитектурном ансамбле в Чичен-Ице.

– Майя знали толк в планировке города! – воскликнул он. – Я нигде еще не видел лучшей планировки улиц!

Позже я узнал, что он намеревался выгодно продать принадлежащие ему ветхие домишки правительству, которое вынуждено было выкупать земельные участки, чтобы иметь возможность реконструировать жилые кварталы. Гатт уже не раз срывал крупный куш на подобных сделках.

– Недавно я побывал в Англии, – словно бы невзначай обронил Гатт. – Это великая страна. Откуда вы родом, мистер Уил?

 – Из Девона, – ответил я.

Красивейшее местечко —одобрительно кивнул он.– В Плимуте я посетил порт, в котором английские колонисты когда-то подняли паруса, чтобы отправиться к берегам Америки и основать наше государство. Незабываемое зрелище!

Мне тоже нравится Плимут, – сказал я, подумав, что пора и подколоть этого лицемера. – А в Тотнесе бывать вам не доводилось?

 Глаза Гатта сверкнули, но ответил он вполне хладнокровно:

 – К величайшему сожалению, не имел такого удовольствия.

Он тотчас же обернулся к Фаллону и вновь завел с ним научную беседу.

Сразу же после ленча Гатт улетел, и едва его самолет поднялся в воздух, беря курс на север, я спросил у Фаллона:

– Какого черта, по-вашему, ему здесь было нужно?

– Откровенно говоря, я и сам не понял, – развел руками он. – Я ожидал, что он задаст больше конкретных вопросов.

–Я тоже, – сказал я. – Но это, несомненно, не случайный визит. Чего же он добивается?

– Хотел бы я знать, – задумчиво произнес Фаллон.

2

В тот же день на реактивном самолете прилетел и Пэт Харрис. Известие о неожиданном визите Гатта ничуть не удивило его. Он просто пожал плечами и удалился с Фаллоном в дом, чтобы потолковать с ним с глазу на глаз. Вернулся он сердитым и едва ли не разъяренным.

– Что стряслось с нашим стариком? – спросил у меня он. – Он даже не пожелал выслушать меня. Его интересует лишь, как поскорее начать работу. А что бы я ни сказал, его только раздражало.

– Профессор сделал величайшее открытие, – улыбнулся я, и, естественно, ему не терпится приступить к исследованиям, пока не зарядили дожди. А что беспокоит тебя, Пэт?

– А сам ты как думаешь? – покосился он на меня. Конечно же Гатт! Он уже собрал целую банду головорезов из своих подручных из Детройта, знакомых в Мехико и Тампико и теперь набирает в свою команду чиклерое.

 А теперь скажи мне, что его интересует в местных лесах?

– Мне думается, в первую очередь наш лагерь номер три, :– ответил я не задумываясь. – Он нацелился на Уаксуанок, только там ничего нет, кроме древних развалин. Он будет огорчен.

– Боюсь, что у Джека иное мнение, – сказал Пэт.– Меня беспокоит то, что Фаллон ничего не хочет предпринимать в связи с этим.

– Может, обратиться в полицию? Такое скопление преступников в одном месте наверняка ее заинтересует.

– Не будь таким наивным, Уил, – взглянул на меня как на недоразвитого ребенка Пэт. – Мы не в Англии, здесь меня упекли за решетку, обвинив в распространении ложных слухов, едва я раскрыл в участке рот. Мне удалось дать на лапу охраннику, и только вчера я выбрался из клетки. В этой части света на закон рассчитывать не приходится.

– Значит, от Фаллона тоже ничего нельзя требовать,– пожал плечами я, тяжело вздохнув,

– У него обширные личные связи в высших сферах, он может через них заставить местные власти шевелиться. У меня же без него ничего не выйдет, – сказал Пэт.

– Может быть, мне поговорить с ним? – спросил его я.

– Попытайся, – сокрушенно покачал головой он. – С ним что-то неладное происходит в последнее время. Раньше он был другим.

Я отправился к Фаллону и застал его за разговором с Рудецки: они обсуждали план строительства третьего лагеря.

– Только не трогайте развалины и камни. – предупреждал профессор инженера. – Оставьте все как есть, заклинаю вас!

– Хорошо, хорошо, – кивал головой Рудецки. – С меня достаточно будет и возни с деревьями.

Фаллон заметно похудел и выглядел совершенно измученным, словно плоть его сжигал внутренний огонь. Мысли его были заняты исключительно Уаксуаноком, остальное его не волновало.

– Оставьте проблему безопасности Харрису, – не дослушав меня до конца, небрежно обронил он. Это его дело.

– Но Харрис говорит, что сам вряд ли сможет что-нибудь сделать, – возразил я.

– Значит, я зря плачу ему деньги, – проворчал Фаллон и снова стал что-то разъяснять Рудецки.

Холстедов я пугать до смерти не стал, но еще раз поговорил с Пэтом Харрисом, поведав ему о своей неудачной попытке добиться чего-либо от Фаллона. Пэт мрачно ухмыльнулся, когда услышал, как профессор отозвался о нем, и сказал:

– Меня тревожит, откуда Гатту стало известно, что ему пора здесь появиться. Ведь он прилетел, едва вы обнаружили Уаксуанок. Странное совпадение, однако. Говорил он с кем-либо здесь наедине?

– Нет, – покачал я головой, – едва ли. Мы не дали ему побродить по окрестностям в одиночестве.

– Значит, он ни на минуту не оставался ни с кем с глазу на глаз?

– Перед тем, как сесть в самолет, он со всеми попрощался. Холстед находился слегка поодаль, Гатт подошел к нему и пожал ему руку.

– Значит, все-таки Холстед, – произнес задумчиво Харрис. – Вот что я скажу тебе, Джемми. Одного рукопожатия вполне достаточно, чтобы передать нужную информацию. Советую запомнить это на будущее!

Огорошив меня столь загадочным предупреждением, Харрис улетел выяснять дальнейшие намерения Гатта, а я погрузился в размышления, перебирая в уме все, что мне было известно о Холстеде. Но какие общие дела могли быть у него с Гаттом? Я не мог себе этого даже представить.

3

Вскоре у нашего пилота Райдера заметно прибавилось работы. Он доставил на новое место сперва инженера Рудецки с двумя помощниками, потом вернулся за снаряжением, а после того, как была готова посадочная площадка, стал перевозить строительные материалы и основной груз, и события начали развиваться столь стремительно, словно это была военная операция по подготовке плацдарма.

Фаллон с видимым удовольствием наблюдал за всей этой суетой и только смеялся, когда я напоминал ему о стоимости одного часа летного времени вертолета, попыхивая своей трубкой.

– Вы прирожденный счетовод! – восклицал он, иронически глядя на меня. – Вот и прикиньте, что дешевле: пользоваться вертолетом или нанимать лесорубов, чтобы добраться до места.

Проведя некоторые расчеты, я убедился, что использование вертолета значительно выгоднее. Фаллон был . не из тех, кто бросает деньги на ветер.

Спустя несколько дней прибыли еще четверо археологов. Это были молодые люди, преисполненные энтузиазма. Tрoe из них не имели опыта полевых работ, и на Фаллойа они смотрели с благоговением. На Холстеда же они смотрели довольно косо, во всяком случае, не выказывали к нему никакого почтения, из чего я сделал вывод, что дурная слава о нем распространилась слишком далеко и дела его совсем плохи. Жаль, что Катрин не понимала всего этого. Каково же ей было жить с таким человеком!

Спустя десять дней мы вылетели в новый лагерь. Перед посадкой наш вертолет сделал круг над синотом, и я взглянул вниз, чтобы посмотреть, какие изменения произошли там с тех пор, как я висел над этим местом на тросе. Теперь по одну сторону посадочной площадки стояли ангары для вертолетов и самолетов, а по другую аккуратными рядами тянулись домики. Рудецки не терял времени даром.

Когда мы приземлились и шум винтов стих, я услышал вой бензопилы: атака на лес продолжалась. Здесь солнце пекло даже сильнее, чем во втором лагере, и все мое тело тотчас же покрылось испариной.

– Нам нужно выполнить нашу работу как можно быстрее, – сказал Фаллон. – Сейчас важно выяснить, с чем мы здесь столкнулись, вести в этом сезоне раскопки я не намерен. Мы лишь обозначим район поисков, составим перечень строений и подготовим базу для тех, кто придет сюда после нас.

Холстед с трудом заставил себя промолчать.

– Что вам удалось здесь обнаружить за это время? – спросил Фаллон у Джо Рудецки.

– Восемь резных колонн, – сказал тот. – Я расчистил местность вокруг них, но не стал их трогать, как вы и сказали. Они вот здесь, – указал он место на карте.

– Я должен сам взглянуть на ваши находки, – сказал Фаллон. – Мистер Рудецки не археолог, но имеет опыт топографических работ. Так что он станет нашим картографом. Надеюсь, что в скором времени с этой карты исчезнут многие белые пятна.

Он разбил рабочих на пять бригад, во главе каждой из которых поставил археолога, и выделил им участки для расчистки, руководствуясь .картой Биверо. Затем он обернулся ко мне.

– Джемми, а вам особое задание, – сказал он. – Поручаю вам обследовать синот. Теперь вы целый день сможете плескаться в холодной воде, в то время, как остальные будут париться под солнцем.

Я тоже подумал, что это неплохая идея, и подмигнул Катрин. Заметив это, Холстед испепелил меня взглядом.

– По-моему, лучше воспользоваться землечерпалкой, – сказал он Фаллону, – как это сделал Томпсон в Чичен-Ице.

– Это было давным-давно, – мягко возразил ему Фаллон.– Теперь в нашем распоряжении прекрасное водолазное снаряжение, и было бы глупо не воспользоваться им, поскольку замлечерпалка разрушает керамические изделия.

Против такого довода Холстед возражать не решился, чтобы не выглядеть полным профаном в археологии. Он лишь что-то шепотом сказал Катрин и яростно затряс головой. Дискуссия продолжалась еще с полчаса, после чего все разошлись по своим делам. Рудецки повел меня к домику у самого края синота, где хранилось мое снаряжение. Половина домика была отведена под жилье, а вторую половину занимало оборудование.

– А нельзя ли построить для компрессора и баллонов отдельный сарай? – почесал я в затылке.

– Завтра же я все устрою, – пообещал мне Рудецки.

Мы вышли наружу, и я взглянул на синот, имевший форму неправильного круга более ста футов в диаметре. Образуя почти прямой угол, позади него возвышался отвесный склон холма, более пологий лишь ближе к вершине, где, судя по свидетельству Виверо, находился храм Юм Чака. Я невольно призадумался, какая тут должна быть глубина.

– Мне потребуется плот, – сказал я Рудецки. – С него можно будет спустить трос с якорем и закрепить его на дне, если, конечно, мы до него достанем. Но сперва я сделаю предварительное погружение.

– Я устрою вам все, что нужно, – заверил меня Рудецки. – Вы только скажите. Для этого я здесь и нахожусь.

Он ушел, а я бросил в колодец камень. Он упал в самой середине, подняв на воде круги, которые разбежались в стороны и заплескались волнами возле кромки. Мне вспомнилось, что в этом месте людей приносили в жертву, и я живо представил себе, какие находки ожидают меня на дне.

Вернувшись к своему домику, я обнаружил там Катрин, Она разглядывала груду оборудования, потрясенная ее размерами.

– Мы все это быстренько рассортируем, – заверил ее я. – Ты готова приступить к работе?

– Готова, – кивнула головой она.

– Баллоны в порядке, я проверил их еще в первом лагере, – сообщил ей я, – так что можем прямо сейчас же и нырнуть. Окунуться нам не помешает, здесь чертовски жарко.

– Как ты думаешь, – спросила она, расстегивая рубашку, – здесь очень глубоко?

– Это нам и предстоит выяснить. На какую глубину тебе приходилось уже погружаться?

– Приблизительно на глубину шестидесяти футов.

– Здесь может быть и глубже, – сказал я. – Нужно будет сделать таблицу времени, необходимого для перехода из повышенного давления в обычное. Может быть, обойдемся и без камеры.

Камеру я на всякий случай проверил, работала она исправно даже при давлении в десять атмосфер, хотя было маловероятно, что нам потребуется поднимать его выше пяти.

Для погружения в незнакомце углубление в земной поверхности требуется масса всяческого снаряжения, как-то: акваланг с маской и ластами, специальные часы и компас – на левое запястье, глубиномер и декомпрессионный счетчик – на правое, нож – на пояс и, конечно же, фонарик, который крепится на голове. В таком снаряжении мы с Катрин стали похожи на астронавтов.

Мы проверили друг у друга снаряжение и неуклюже спустились к воде по ступенькам, вырубленным в стене синота Рудецки.

– Следуй за мной и не вздумай выключить фонарик,– предупредил я Катрин, споласкивая водой маску. – В случае необходимости, поднимайся на поверхность, но постарайся дать мне об этом знать. Обязательно задержись на несколько минут на глубине десяти футов. Я постараюсь не терять тебя из вида.

– Не волнуйся, – сказала она. – Мне доводилось проделывать нечто подобное и раньше.

– Но не в таких же условиях, – возразил я. – Это ведь не Багамы! Лучше не рисковать без крайней надобности.

– Я буду держаться к тебе поближе, – пообещала она.

– Пол, как мне показалось, не в восторге от этой затеи,– сказал я. – Почему он предложил использовать землечерпалку?

– Его не покидает глупая мысль насчет нас с тобой, – вздохнула она. – Это, конечно, просто смешно. В таких костюмах у нас не слишком много шансов, не так ли? – вдруг рассмеялась она. Я тоже усмехнулся, представив себе сцену подводного адюльтера, и сказал, надевая маску:

– Что ж, проведаем Юм Чака.

Закусив загубники, мы скользнули в воду и поплыли к середине бассейна. Вода была чистой и темной из-за большой глубины. Я знаком спросил у Катрин, готова ли она, и, получив подтверждение, стал погружаться. В последний момент мне показалось, что сверху за нами пристально наблюдает Холстед. Впрочем, я мог и ошибиться, поскольку мне мешала маска,

Уже на сравнительно небольшой глубине стало темно: отвесные стенки колодца гасили свет; общая освещенность здесь падала даже резче, чем у берегов Англии, где недостаток света чувствуется уже при погружении на пятьдесят футов. Именно на такой глубине я и остановился сейчас, решив подождать Катрин и проверить, как работают приборы. С Катрин все оказалось в порядке, она плыла следом за мной, медленно шевеля ластами и оставляя за собой воздушные пузырьки, искрившиеся при свете фонарика, словно огненные брызги фейерверка.

Дна мы достигли на глубине в шестьдесят пять футов, но вскоре выяснили, что это лишь верхняя часть склона, уходящего в черноту под углом в двадцать градусов. Скользкий ил, поднятый нами, моментально замутил воду, и я подумал, что он может доставить нам дополнительные затруднения при раскопках.

Солнце прогревало только верхний слой воды, у самого дна она была очень холодной, и я быстро стал мерзнуть. Посигналив Катрин, я проплыл еще чуточку вперед и уперся в глухую стенку. Здесь, на глубине девяноста пяти футов, и находилось абсолютное дно синота. Некоторое время мы изучали поверхность склона: она оказалась покрытой ровным слоем ила, накопившего за столетия, и обнаружить что-либо можно было, лишь проведя серьезные раскопки.

Сделав Катрин знак подниматься, я медленно поплыл вверх вдоль известняковой стены. Примерно в тридцати футах от дна я заметил углубление, похожее на пещеру, но решил, что осмотреть его лучше завтра: мне хотелось поскорее прогреть промерзшие косточки под лучами жаркого солнца. А после получасового погружения на глубину почти в сто футов нам необходимо было задержаться минут на пять на глубине в двадцать футов и .потом еще минут на пять на глубине в десять футов. За неимением троса, за которой можно было бы ухватиться, мы вынуждены были совершать круги в воде, выжидая положенное для декомпрессии время.

Наконец мы вынырнули на поверхность и поплыли к краю синота. Выбравшись первым из воды, я протянул Катрин руку и, выплюнув загубник, спросил:

– Ну, и что ты теперь об этом думаешь?

– Ты был прав: это не Багамы, – дрожа от холода, сказала она. – Вот уж не ожидала, что так замерзну в Кинтана-Роо!

Я снял маску, скинул со спины баллоны и подставил ее солнцу.

– Похоже, нам не обойтись без теплозащитных костюмов, иначе мы просто околеем. Есть еще какие-нибудь соображения?

– Меня тревожит ил – сказала Катрин. – Там и так ничего не видно, а еще поднимается грязь со дна.

– Можно использовать для отсоса ила специальный насос. Нужно будет только поставить фильтр, чтобы задерживать мелкие предметы, а грязь откачивать наверх, на сушу. И плот нам тоже очень пригодится, мы закрепим на нем два троса: один закрепим на дне, а с помощью второго будем поднимать груз. Пошли к моему домику, я там тебе все объясню. – После погружения в голову мне стали приходить интересные идеи.

Возле домика Рудецки с помощниками уже сооружал для меня сарайчик.

– Как водичка? – поинтересовался он. – Хорошо поплавали?

– Замечательно, – сказал я. – Как насчет плота, о котором мы говорили? Размером, скажем, в десять квадратных футов.

– Четыре пустых бочки из-под горючего, несколько бревен– и плот готов. Он вам понадобится сегодня вечером?