Текст книги "Мост в Хейвен"

Автор книги: Франсин Риверс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

– Я мог бы попробовать посчитать. – Джошуа пожал плечами и повернулся к Чарли Джессапу: – Но подрядчик лучше разбирается в таких вещах, чем плотник.

Джессап расплылся улыбкой:

– Это точно.

Кушинг посмотрел на них обоих по очереди:

– А если вы будете работать вместе, сколько времени это займет?

Джошуа удивился, что все-таки получил работу. Уже вдвоем они прикинули, что могут справиться за восемь-десять недель. Иначе как чудом такое не назовешь – человек, который совсем не знал Джошуа, только что сделал его своим партнером в серьезной работе.

Джессап предложил составить контракт с Джошуа, но Джошуа доверился своей интуиции:

– Не нужно. Я вам доверяю.

Кушинг наблюдал за ними и хмурился:

– Вы не бизнесмен. Никогда ничего не делай, пока не закрепил на бумаге.

– Честный человек всегда верен своему слову, мистер Кушинг.

– Но не в моих бухгалтерских книгах.

– Зато в моих, если человек говорит да, это значит да, если человек говорит нет, это – нет.

Джошуа обратил внимание на простой золотой крестик на шее Джессапа и задумался. Кто же такой Матиас^[26], чье имя написано на грузовике Джессапа? Родственник? А может, это как-то связано со жребием, который бросали после распятия Христа и Его воскресения? Тогда выбирали двенадцатого ученика, вместо Иуды. И Господь выбрал Матфия.

* * *

Абра стояла перед высоким зеркалом и задумчиво рассматривала себя. В ту первую ночь с Диланом и всю долгую дорогу с ним Абра пребывала во власти эмоций, ей даже в голову не приходило, что она может забеременеть. Позже Лилит, Дилан и их врач обеспечили ей полную безопасность.

Франклин тоже не стал перекладывать ответственность на нее. И она считала его рассудительным человеком, пока не подняла вопрос о детях после их свадьбы в Лас-Вегасе.

Он мрачно рассмеялся:

– Двоих вполне достаточно, чтобы иметь головную боль на всю оставшуюся жизнь.

С таким же успехом он мог бы захлопнуть дверь у нее перед носом и запереть ее.

– Почему? Из-за того, что не можешь видеть их часто?

– Потому что моя жена использует их как оружие против меня.

Его жена?

– Теперь я твоя жена, Франклин. Мы семья.

Он отпрянул и нахмурился:

– Почему ты сейчас заговорила о детях? – Естественно, тема детей его расстроила.

– Просто поинтересовалась. И только. – Она подперла голову рукой и пристально смотрела на него. – Мы ведь женаты, Франклин. И нам полагается говорить о детях. Или нет?

Его глаза потемнели.

– Тебе всего двадцать один год, Лина. У тебя еще все впереди. – Он откинул одеяло и поднялся с постели.

Воздух в комнате был прохладным.

– Ты не хочешь сказать, что у нас много лет впереди?

– Это одно и то же.

Девушка скрестила руки за головой:

– Я бы хотела когда-нибудь иметь детей.

Он холодно улыбнулся:

– Такими вещами не шутят, Лина.

Лина. Это имя действовало ей на нервы. Она села:

– Я не шучу.

– Вот тогда и поговорим. Когда-нибудь. Только не сейчас. Не на этой неделе, не в этом месяце и не в этом году.

Она поднялась и схватила свою одежду.

– Это больше похоже на никогда.

– Я не говорил никогда. – Франклин начинал раздражаться. – Но давай дадим себе хотя бы год, еще лучше два, чтобы насладиться друг другом. Пока я хочу, чтобы ты принадлежала только мне. – Он ушел в душ, зашумела вода.

Абра дала ему еще шесть месяцев, а потом решила, что это никогда не случится, если только Лина Скотт не вскружит ему голову в нужный день месяца. Она знала, когда он особенно чувствителен к прелестям Лины и в такие дни подливала ему больше виски.

Франклин поменяет свое мнение, как только она забеременеет. Он любил своих детей. Она знала это по тону его голоса, когда он с ними говорил, по тому, как обижался, если они вдруг быстро заканчивали разговор. Этот ребенок будет любить его в ответ. Они могут стать настоящей семьей. И купят себе дом, вместо душной квартиры.

Абра с любовью погладила свой живот. Уже два месяца. Она на это надеялась, хотя все еще удивлялась, как быстро ей удалось забеременеть. За последний месяц она набрала два фунта. Груди стали чувствительными. Иногда она страшно уставала и хотела только спать. Ведь это хорошие знаки?

Теперь все изменится. Франклин будет счастлив, увидев, как счастлива она. Нужно только ему сказать и записаться к врачу, чтобы он подтвердил то, что она уже знает. Сердце подскочило, когда открылась дверь квартиры и раздался голос Франклина:

– Лина! Ты где?

Абра накинула халат и надела тапочки. Последние два месяца проходили бурно. Они ужинали в дорогих ресторанах, встречались со знаменитостями в кафе «Трокадеро», посещали премьеры в самых известных театрах, куда съезжалась богемная публика: огромные «солнечные» прожектора прочерчивали небо, на женщинах были переливающиеся платья из атласа с блестками, на мужчинах – смокинги, они прибывали на сияющих черных лимузинах и шли по красным ковровым дорожкам. Абра познакомилась с Гэйл Расселл и Гаем Мэдисоном, обменялась любезностями с Ланой Тёрнер и Рональдом Рейганом.

Накануне они вернулись домой поздно с очередной голливудской вечеринки, где Франклин показывал ее и познакомил еще с одним режиссером. Абра надеялась, что придет такое время, когда ей не нужно будет слушать, как Франклин расхваливает ее на все лады перед мужчинами, а те осматривают ее как кусок качественного мяса.

– У меня хорошие новости. – Франклин зашел в спальню. – Ты получила роль! – Подхватил ее на руки и закружил. – Я хочу это отпраздновать. – Затем поставил ее и принялся расстегивать халат.

Абру вдруг охватил приступ страха. Она отвернулась и сделала шаг назад:

– Какую роль?

– Ту самую роль. – Франклин подошел к ней сзади и обнял за талию. Сердце билось, как молот. – Мы неделями об этом говорили. Ты заканчиваешь этот фильм, и мы готовы. – Он продолжал говорить, просовывая руки ей под одежду: – Это шанс. На этот раз драматическая роль, фильм по пьесе Теннесси Уильямса.

Сердце оборвалось. Неужели Франклин вовсе ее не слушает? Абра же говорила, что не сможет справиться с ролью. У нее нет актерских данных. Но он ответил, что у нее есть он, а больше ей ничего не нужно. Он научит ее, как сыграть эту роль. И она знала, что это означает. Он переделает ее под роль.

Франклин отпустил Абру и снял свой пиджак. Затем расслабил галстук. А когда он начал расстегивать рубашку, страх только увеличился.

– Почему ты стоишь? – Он рассмеялся. – Ты должна танцевать!

– Я не могу этого сделать, Франклин.

– Ты это сделаешь! – Он схватил ее за плечи, его взгляд пылал. – И сделаешь лучше, чем кто-то другой. – Он обхватил ее лицо ладонями. – Ты сама не знаешь, что ты можешь, Лина. Пока не знаешь. Весь мир скоро узнает о тебе. – И поцеловал ее в лоб, нос, в губы. – По деньгам уже договорились, команда готова; все решено! И тогда ты станешь по-настоящему знаменитой. Все, что требуется, – это твоя подпись на контракте. – Франклин радостно добавил: – Именно этого я и поджидал. Все происходит быстрее обычного. Словно само Провидение на нашей стороне.

Абра вздрогнула, она не верила, что Бог может иметь к этому какое-то отношение. Франклин нахмурился:

– Что-то не так? – Он осмотрел ее тело. – Ты поправилась на несколько фунтов.

Абру охватил страх.

– Франклин… – Ей придется сказать ему.

– Забудь. Завтра посидишь на диете. – Франклин не дал ей даже рта раскрыть. – Я так тебя люблю. – Он снова поцеловал ее. Потом зарыл пальцы в ее волосы и посмотрел ей в лицо. – Я не могу насытиться тобой. – Он не видел Абры, только Лину Скотт, собственное творение.

Ей захотелось плакать. Он даже не знал, что Абра еще существует.

Как Галатея, она молчала, пока Пигмалион ей восхищался.

* * *

Абра сообщила Франклину новость утром после вечеринки по поводу окончания съемок фильма «Лорелея». Он побледнел. Его рука с бокалом виски замерла на полпути, он повернулся и уставился на нее, словно ничего не понял:

– Что ты хочешь сказать этим «беременна»?

Франклин произнес это таким тоном, словно она сообщила ему, что больна раком в последней стадии. Абра с трудом сглотнула, сердце бешено колотилось. Она никак не ожидала, что новость так его потрясет.

– Мне еще нужно сходить к врачу, чтобы убедиться, но уже два месяца…

Он быстро проникался этой мыслью, как песок пропитывается токсичными веществами.

– Этого не может быть.

– Может.

– Нет, не может. Мы ведь предохранялись. – Он выпил свой скотч залпом.

– Не всегда. – Она видела холод в его сощуренных глазах и поспешила продолжить: – Иногда ты проявлял торопливость. – Она видела, как он вспоминает.

Франклин выругался и швырнул бокал в стену:

– И это после всего, что я для тебя сделал!

Абра вздрогнула, но теперь и в ней начал расти гнев. Он сделал? Как мило! Он уже забыл, через что пришлось пройти ей, как ее плющили, ваяли резцом и молотком, как она стерла в кровь ноги, когда училась танцевать, как она часами зубрила с ним тексты, как чувствовала себя самозванкой под работающими камерами.

Три года ее жизни ушли на то, чтобы стать женщиной его мечты. Три года тяжких трудов в унылой тюрьме. Когда каждая минута каждого часа расписана для нее хозяином.

Его глаза потемнели.

– Ты сама это спланировала, Абра?

Это имя слетело с его губ впервые с того утра, когда он привел ее в эту квартиру. Оно возымело эффект удара в солнечное сплетение. Тон его голоса стал ледяным и подозрительным, обвиняющим. Она точно знала, что он думает. Лина бы не подвела его. А Абра подвела.

– Я делала все, что ты просил с той ночи, когда ты привел меня сюда, Франклин. Я усердно работала, чтобы стать такой, как хотел ты. Я отдала тебе свою жизнь. – Слезы затуманили взор. – Если ты меня любишь, в чем ты видишь проблему?

Он пристально изучал ее лицо, не выдавая собственных эмоций:

– Ты должна была сказать мне раньше.

– Я хотела подождать, пока точно не узнаю. – Она шагнула ему навстречу, протягивая руку. – Я…

– Замолчи и дай мне подумать.

Он резко поднялся и отошел от нее.

– О чем здесь думать? – Дело сделано. Пути назад нет. Так, во всяком случае, она думала, пока не увидела выражение его глаз.

– Ты должна сниматься в фильме. Ты не можешь рожать.

Она вздрогнула:

– Но у меня будет ребенок.

– Нет, не будет. Ты заключила контракт.

Какой контракт он имеет в виду?

Он шагал по комнате, прижав одну ладонь к затылку.

– Ты не первая и не последняя. Сейчас сделаю несколько звонков. Найду хорошего врача.

– У меня есть врач.

– Нам нужен другой врач.

И произнес это таким тоном, от которого по телу Абры побежали мурашки. Что еще он придумал?

– Расписание съемок можно перестроить, – тихо сказала она.

– И это обойдется студии в тысячи долларов? Ты уже примадонна? И следующая сделка, которую я готовлю, тоже пойдет насмарку.

– Изменения будут небольшие. Они могут снять все мои сцены за несколько недель, а потом я сделаю перерыв, чтобы родить ребенка.

– Ты не будешь рожать ребенка, Лина.

Почему он не слушает разумные вещи?

– Что сделано, то сделано, Франклин. Это наш ребенок. – У нее все сжалось внутри. – Твой и мой.

И тут он по-настоящему разозлился, лицо покраснело, и он начал кричать:

– Я говорил тебе, что не хочу больше детей! Я говорил тебе, как…

– Теперь я твоя жена. И так больше не будет!

Он не слушал ее, продолжал шагать и ругаться себе под нос:

– Почему женщины всегда предают тех, кто их любит?

Где-то глубоко внутри начиналась дрожь.

– Я не предавала тебя, Франклин. Ты сам сказал, что мы еще поговорим о детях.

– Это ты сказала. – Он пристально смотрел на нее. – А я сказал, что мы подождем! – Он уставился на нее диким взглядом. – Тебе не удастся разрушить все, над чем я так много работал.

Она отпрянула от него и перевернула стул. Он остановился. Стоял и сжимал-разжимал кулаки, потом отошел к окну. Он смотрел вниз на Голливудский бульвар.

– Если бы не я, ты была бы там внизу, на улице, как сотни других девушек. И ты это знаешь! Ты должна мне!

Она вошла в роль Лины, подошла к нему, переключаясь на ходу. Она обхватила его спину руками и осторожно потирала ее, надеясь расслабить его:

– Все будет хорошо. Сам увидишь. Нас станет трое, а не двое.

Франклин отшатнулся и пошел снова к бару налить еще виски.

– Ты хочешь закончить, как Памела Хадсон? Три фильма, многообещающая карьера, потом шаг с пьедестала к замужеству и ребенку. Кто теперь ее помнит? Ты сейчас на пути наверх, Лина. Мы должны сохранить ускорение. Публика переменчива! Уйдешь на год, и тебя забудут.

Ее решимость чуть ослабла.

– Мне все равно. – Она отвернулась и стала смотреть в окно, ничего при этом не видя.

Франклин подошел к ней. Он повернул ее к себе и легонько коснулся пальцами ее лба:

– Зато мне не все равно, Лина. Я забочусь о нас обоих. Мне нужно позвонить. Кое-что утрясти. – Он приподнял ее подбородок, но не поцеловал. – У тебя усталый вид. Почему бы тебе не лечь спать?

Вскоре она проснулась и услышала, как Франклин говорит по телефону в кабинете. Она встала и вышла в коридор. Он прижал трубку к уху плечом и что-то писал в блокноте. Затем коротко поблагодарил и повесил трубку.

Хорошо. Наверное, Франклин позвонил режиссеру. Чем скорее тот узнает, тем скорее сможет составить новое расписание, изменив порядок съемки эпизодов.

– Все хорошо?

– Я позаботился обо всем. Тебе ни о чем не нужно беспокоиться. Ты снимаешь самую главную сцену в четверг. Мы поедем к врачу в пятницу.

Абра обрадовалась и вошла в кабинет, обняла его за талию и прижалась к нему.

– Спасибо, – ее голос был слабым и хриплым. – Я так испугалась, Франклин. Теперь все будет гораздо лучше. Я точно знаю.

Он похлопал ее по спине:

– Все будет отлично. Поверь мне. – Он погладил ее висок большим пальцем. – Тебе не нужно возвращаться до вторника на следующей неделе.

По дороге на съемочную площадку на следующее утро Франклин велел ей не говорить о беременности ни с кем. Она не поняла почему, ведь он же сказал режиссеру? Почему они должны держать это тайне? Франклин смотрел только на дорогу.

– Ни один режиссер не желает, чтобы актеры отвлекались на ненужные вещи на площадке. Так что молчи. – Он мрачно посмотрел на нее. – И сосредоточься.

Визажист наложила основу под макияж:

– Сегодня ты выглядишь намного лучше, Лина.

– Я чувствую себя лучше. – Ей хотелось сообщить новость, но кругом полно ушей, которые захотят получить выгоду от пикантной информации. Один звонок, и тотчас набегут репортеры, захотят узнать все о беременности Лины Скотт. Съемки будут прерваны.

Франклин ждал ее за дверью. Он опекал ее больше обычного.

– Отработай сцену, как мы репетировали сегодня утром, и все будет отлично. – Она заняла свое место, как всегда нервничая, текст проносился в голове. С каждой отработанной сценой их будет оставаться все меньше, все ближе будет последний фильм Лины Скотт.

Следующие несколько дней прошли быстро. Франклин просматривал с режиссером снятый за день материал. Она терпеть не могла видеть себя на экране, поэтому просто отдыхала в гримерке. В пятницу утром Франклин был раздражен и озабочен, он молча вел машину, крепко вцепившись в руль. На лбу выступали капельки пота. Абра спала. Она проснулась, когда он сворачивал с шоссе. Сколько времени они едут?

– Почти приехали. – Он погладил ее по щеке. – Мне сказали, что это не страшно. Пара часов схваток. И все закончится.

Все закончится? Абра похолодела и начала паниковать:

– О чем ты говоришь?

– Об аборте.

Когда он говорил, что обо всем позаботился, она подумала, будто ему пришлось разговаривать с режиссером, а вовсе не договариваться об убийстве ребенка.

– Нет. – Ее голос дрожал. – Это неправильно.

– Кто может знать, что правильно, а что нет? Сейчас это для тебя правильно. Лучшее, что мы можем предпринять в сложившихся обстоятельствах.

– Но я не хочу этого!

– Думаешь, я не знаю, зачем ты это спланировала? Я знаю, что сильно на тебя жал, Лина. Возможно, слишком сильно. В дальнейшем мы будем делать перерывы между фильмами.

– Это же незаконно!

– Но делается постоянно! – Он выдохнул. – Даже не стану говорить, во что мне обошлась эта маленькая ошибка. – Он был зол и полон решимости. – Я хотел, чтобы это сделал не кто-нибудь, а самый лучший.

– Лучший?

– Врач, а не подпольный мясник.

Абра расплакалась:

– Я не стану этого делать! Не стану!

– Я все обдумал. Как только твоя карьера утвердится, тогда и возьмешь перерыв на ребенка. Мы сможем нанять няню. И тебе придется заниматься с тренером несколько месяцев, чтобы восстановить форму, но это все-таки возможно.

– Ты меня не слышишь?

– Это ты послушай! – Франклин так крепко вцепился в руль, что побелели костяшки пальцев. Может, он представил, что это ее горло? – Ты совсем не готова стать матерью. Ты ничего не знаешь о детях. – Он свернул на проселочную дорогу, ведущую в холмы, сверился со своими записями и повернул на длинную подъездную дорожку.

Он остановился возле небольшого дома. Затем распахнул дверцу, вышел, обошел машину и подошел к пассажирскому месту. У Абры не было пути к бегству, и она сдалась. Франклин не выпускал ее руку:

– Я буду с тобой все время, обещаю.

Дверь открыла женщина. Абра не поднимала глаз. Франклин сказал, что люпины в этом году особенно красивы, и они вошли в дом.

– Мне нужно соблюдать осторожность, сами знаете. – Тон ее был скорее раздраженным, чем извиняющимся. – Католики были бы рады засадить меня в тюрьму.

– Мы не католики.

– Деньги принесли?

Франклин достал бумажник и отдал ей две новенькие хрустящие стодолларовые банкноты.

Женщина забрала деньги, сунула в карман и отступила, пропуская их:

– У меня все готово. Сюда.

Франклин снова взял Абру за руку:

– С тобой все будет хорошо. Я обещаю.

Абра, не поднимая головы, прошла за женщиной через прихожую, затем в дальнюю комнату с белыми стенами, столом со стременами и занавешенными окнами.

– Я не этого ожидал. – Франклин заволновался.

– Здесь есть все, что требуется.

– Будет больно?

– Не так больно, как роды, и закончится быстро. Снимите с нее все ниже пояса, и пусть ложится на стол.

Абра оцепенела от страха, пока Франклин раздевал ее. Он все время говорил, но голос его был напряженным.

– У тебя все будет хорошо. Все займет несколько минут. И мы забудем о происшедшем. – Он поднял ее на руки и осторожно положил на стол. Помог ей зафиксировать ноги в стременах. У девушки дрожали конечности. – Расслабься. – Он склонился над ней и положил голову ей на плечо. – Прости, – прошептал он. – К сожалению, более легкого пути нет.

Абра стиснула зубы и застонала.

Франклин коснулся ее лба холодными пальцами:

– Все скоро закончится.

Действительно, скоро.

Женщина выпрямилась и стянула резиновые перчатки. Потом вымыла руки в раковине.

– Все должно закончиться к завтрашнему утру.

Франклин выпрямился, кровь отхлынула от его лица.

– Что значит – «к завтрашнему утру»? Вы же сказали, что это быстро.

– Только моя часть работы. Физиологический раствор не сразу начинает действовать на матку. – Женщина открыла дверь.

– Куда вы? – Франклин явно встревожился. Он пошел за ней.

– Франклин! – Абра попыталась схватить его за руку. Он же обещал не оставлять ее одну. Абра слышала, как они спорят. Он громко выругался. Дверь открылась и закрылась. Абра сумела сесть и слезла со стола. Ее так сильно трясло, что она одевалась с большим трудом.

В комнату вошел Франклин с рассерженным лицом, пока не увидел ее. Он тотчас обнял ее за талию и повел к машине.

– Мы не можем остаться здесь. Снимем номер в мотеле на берегу. Все будет хорошо. Все будет прекрасно.

Всю ночь Франклин сидел возле нее и держал ее за руку. Когда боль стала нарастать, он прикрыл ей рот рукой:

– Ш-ш-ш. Не кричи. Пожалуйста, Лина. Кто-нибудь услышит и вызовет полицию. – Он отошел, чтобы свернуть жгут ткани, тогда у нее будет что-то кроме его руки, чтобы впиться зубами. – Прости, Лина. – Он плакал. – Мне очень жаль. Я люблю тебя, Лина. Я очень сильно тебя люблю. Я все исправлю. Клянусь.

– Как ты это сделаешь, Франклин? – Плачущая Абра вцепилась в простыни, сминая их, боль становилась невыносимой, а беспомощный Франклин стоял и смотрел.

Муки закончились перед рассветом. Франклин завернул все в полотенце и ушел на берег. Вернулся он нескоро с посеревшим лицом и песком под ногтями. Он завернул Абру в гостиничное одеяло и отнес в машину, перед тем как выписаться из мотеля. Франклин протянул к ней руку, но она отодвинулась, не поворачивая к нему голову.

Всю долгую дорогу в Лос-Анджелес они молчали.

14

– Безумец, – сказал он, – зачем в тот день, когда я решил мстить, не вырвал я сердца из своей груди! Александр Дюма, «Граф Монте-Кристо»

Джошуа закрыл дверь телефонной будки и высыпал монетки на полку. Он набрал номер отца. Между работой, занятиями с семьей Дейва и вечерними прогулками с молитвой он не находил времени написать домой. Папа хочет услышать, как у него идут дела. Прислонившись к стеклянной стенке, Джошуа смотрел на Голливудский бульвар и ждал ответа.

Он наблюдал за прохожими, некоторые выглядели жизнерадостными и преуспевающими, другие жаждущими стать таковыми, были среди них и обездоленные. Симпатичная девушка в короткой юбке и обтягивающей кофточке стояла на противоположной стороне улицы, на плече у нее висела большая сумка на ремне. Она заигрывала с мужчинами, проходившими мимо. Джошуа подумал об Абре, хорошо, что она избавлена от необходимости зарабатывать себе на пропитание на улице.

Наконец в трубке раздался голос отца.

– Привет, папа. Как жизнь в Хейвене?

– Трудная выдалась неделя. Ужин с Гилом и Сейди. Мици в больнице, и у медсестер истерика.

– Что-то серьезное?

– Проблемы с легкими. Она пообещала Ходжу, что бросит курить. А он думал, что она уже бросила.

– Как Сьюзен? – Джошуа собирался задать этот вопрос первым.

– У Сьюзен и Бесси все прекрасно, – ответил папа вялым голосом, потом добавил: – Передают тебе привет. Как дела с проектом?

– Закончим к концу недели. Гарольд попросил Кэти помочь ему устроить прием в доме, чтобы отпраздновать окончание ремонта. Чарли предложил мне работать в его компании. У него впереди пара проектов. Он хочет, чтобы я возглавил один интересный проект реконструкции.

– Тебе ведь нравится с ним работать?

– Да, нравится. – Оператор сообщил, что пора бросать следующую монету. – Не вешай трубку… Да, Чарли честный человек, работает не меньше, чем его работники, и стремится к тому, чтобы каждый проект был идеальным. Он хороший человек – и брат. Мы с ним ведем серьезные беседы. – Джошуа ожидал комментария от папы, но тот промолчал. – Ты еще там?

– Я слушаю. Ты уже принял решение?

– Пока нет, не знаю, хочу ли остаться еще на шесть месяцев – столько нужно, чтобы закончить тот проект. – Он посмотрел на девушку на противоположной стороне улицы, она торговалась с бизнесменом. – Сегодня я обедал с Дейвом в ресторане на Голливудском бульваре. Хорошая еда, но нет того домашнего уюта, как у Бесси.

– О чем ты думаешь, сын?

– Здесь много красивых молодых женщин, папа.

– И все мечтают стать кинозвездами, как я полагаю, – устало заметил отец.

Они оба помолчали. Мужчина в костюме подозвал такси. Девушка села с ним вместе.

– Я продолжаю ее искать. Я позвонил на студию, где снимали ее последний фильм, но ничего не узнал. Я ходил туда, но они не пожелали со мной разговаривать, не подсказали, как можно с ней связаться. Сотня других парней, должно быть, тоже заявляли, что знали ее.

– А ты не говорил об этом с Дейвом?

– Нет. Каждый раз, когда я собирался, что-то отвлекало. У Дейва много планов. Я писал в компании, снимавшие фильмы с ее участием. Надеялся, что хоть кто-то перешлет ей мое письмо. Тогда бы она знала, как со мной связаться. Прошло уже два месяца, а ответа все нет.

– Ее, наверное, засыпают письмами фанаты.

– Возможно, их читают другие люди. А я все надеюсь, что кто-то, открыв мое письмо, передаст его ей. Чарли сказал, что актрису проще всего найти через ее агента, но студии такую информацию не дают. – Он грустно рассмеялся. – Наверное, они приняли меня за сумасшедшего поклонника.

– И что ты предпримешь?

– Сам не знаю, папа. Продолжаю молиться об этом.

Джошуа вглядывался в лица проходивших мимо молодых женщин, хотя прекрасно понимал, что Абра не разгуливает по улицам, где ее могут узнать. У нее было совсем немного ролей, но ей удалось стать восходящей звездой. Возможно, именно о такой жизни она и мечтала. Может быть, Лина Скотт вовсе не желает, чтобы ей напоминали о Хейвене и людях, которые любят Абру Мэтьюс.

Наверное, пришло время прекратить поиски.

– Думаю, ты знаешь, чего хочет Господь, сын.

И тут он услышал ответ от Господа. Это ему не понравилось.

Отпусти ее.

* * *

Абра увидела перед собой мост в Хейвен. Она взошла на него и, сделав несколько шагов, остановилась. Перегнувшись через перила, она посмотрела вниз, в темноту. Кто-то звал ее с противоположного конца моста: «Переходи. Сейчас. Пока можешь».

Это Джошуа? Она сделала несколько шагов к нему и остановилась, шум воды стал громче. Снизу начал подниматься туман и так плотно окутал ее, что она больше не видела конца моста.

Она позвала: «Ты еще там?» Голос эхом вернулся назад.

«Я здесь». Но это был не Джошуа, а Зик.

Она повернула назад, не желая встречаться с ним, и увидела человека, направляющегося к ней. Сердце перестало отчаянно стучать в груди, когда она услышала, что он поет, но тотчас вернулся страх, когда красивую мелодию вдруг сменила неблагозвучная пародия.

Из тумана вышел Дилан. Он медленно направлялся к ней, а девушка не могла пошевелиться, словно парализованная. Сердце билось все сильнее с каждым его шагом, пока он не остановился прямо перед ней. Его темные глаза сияли, и он радостно улыбался во весь рот: «И куда же ты собралась бежать, детка?»

Абра мгновенно проснулась, сердце колотилось, все тело покрылось испариной. Она села на кровати, вся дрожа. Прошло несколько секунд, прежде чем тело расслабилось, а сердце и дыхание успокоились.

В квартире было тихо. Неужели Франклин наконец оставил ее одну? Он несколько дней не выходил из дома, сидел взаперти, наблюдал, словно ястреб. Чего же он от нее ожидал? Самоубийства? Она, действительно об этом думала. Но ей не хватало храбрости себя казнить. Лучше уж эта тюрьма, ключи от которой у Франклина. Лучше уж ад здесь, чем в мире ином, где ей гореть до скончания веков.

Франклину тоже приходилось нелегко с ней. Абра хотела, чтобы он тоже страдал. Она хотела, чтобы он знал, чего ей стоила его мечта.

Прости. Это слово коснулось ее сознания, как нежеланные, но ласковые и исцеляющие пальцы. Она провела рукой по волосам, сжала голову, ей хотелось раздавить ее. Простить? Ни один из них этого не заслуживал.

Возможно, она бы смогла простить Франклина, если бы он называл ее Аброй, а не Линой, когда плакал и просил прощения. Когда они вернулись домой после того кошмара, он позвонил в один из самых дорогих ресторанов Голливуда и заказал ужин с доставкой, шампанское, не скупясь на расходы. Франклин открыл бутылку и сказал, что они начнут все с самого начала. Словно она сможет забыть происшедшее.

Абре было плохо, и она не могла ни есть, ни пить. Пока она сидела молча, Франклин оживленно говорил, словно она участвует в разговоре, словно покончено с небольшим недоразумением и можно двигаться дальше. Возможно, он лишился рассудка, пока они ехали назад, думала девушка.

Абра отринула Лину в тот вечер и заняла сцену:

– Если ты думаешь, что когда-нибудь что-то станет по-прежнему, ты сумасшедший. – Он смотрел на нее, как на незнакомого человека, вдруг занявшего место его возлюбленной. Она ушла в свою спальню и заперла за собой дверь.

Следующие несколько дней Франклин заказывал горы цветов, их квартира стала напоминать дом усопшего.

Абра почувствовала голод и накинула халат, затем тихонько отперла дверь. Она не ела все эти дни, голова закружилась от слабости.

Пришлось прислониться к стене, пока черные и желтые точки перестали мелькать перед глазами. Она увидела на диване Франклина, бледного и небритого, и ее охватил страх.

Он удивился и сел. Его голубые глаза зажглись надеждой.

– Ты все-таки встала. – Он был растрепан и в мятой одежде, но настороже. Возможно, он опасался, что и она сойдет с ума вместе с ним. Стараясь не обращать на него внимания, Абра прошла на кухню и открыла холодильник. Бутылки красного и белого вина и упаковки еды на вынос заполняли все полки.

– Мексиканские, китайские, итальянские блюда – выбирай на вкус. – Франклин увязался за ней. Он стоял рядом, сунув руки в карманы, и пристально наблюдал за ней, оценивая.

Она открыла коробку замороженной китайской лапши и тут же потеряла аппетит. Открыла шкафчик под раковиной и швырнула еду в мусор.

– Ты должна что-нибудь съесть, Лина. – Франклин выглядел ужасно. – Ты похудела.

– А разве не этого ты всегда хотел? – Она тут же почувствовала укор совести, увидев, как ее слова больно ранили его. У него под глазами образовались синие круги. Сколько времени он не спал? Сколько выпил, пока она сидела взаперти? Но она не желала об этом даже думать. Они оба заслужили свои муки. Абра подошла к бару и налила себе виски в стопку.

– Помнишь, что случилось, когда ты в последний раз пила на голодный желудок? – Он сказал это холодным, сухим тоном, пробуя почву.

– Да. Только какое это имеет значение теперь? – Она залпом выпила виски. Поморщилась, глядя на него, и снова наполнила стопку. – Всегда удивлялась, как ты можешь пить эту гадость. – Она проглотила и эту порцию.

– Оно меня расслабляет.

Виски, словно горячая лава, жгло пустой желудок.

– А я не хочу расслабляться. Я хочу забыться. – Она поднесла бутылку к губам.

Франклин в три шага преодолел расстояние между ними и выхватил бутылку у нее из рук:

– Довольно!

Абра вздрогнула:

– Боишься, что тебе не хватит?

Она бы отправилась обратно в свою комнату, но он преградил ей путь. Девушка провела дрожащими пальцами по спутанным волосам. В голове стучало. От голода? От повторяющихся кошмаров, которые будили по ночам и заставляли покрываться холодным потом?

В углу стояло пианино, манило к себе. Абра всегда умела забываться в музыке. Могла закрыть глаза и играть, представлять, что снова находится в гостиной Мици. Интересно, что о ней подумала бы Мици сейчас? Она подошла к широкому окну и стала смотреть вниз на улицу. Машины проезжали в обоих направлениях; по тротуарам шли люди. Мир продолжал вертеться.

Девушка вдруг почувствовала себя взаперти, сломленной окончательно.

Подошел Франклин и встал у нее за спиной. Она почувствовала его боль, его тоску. Он говорил, что сожалеет. И Абра знала, что он говорит правду. Он сильно сожалел о том, что Лина перестала вести себя так, как ему хотелось. Она поняла, что он никогда бы не позволил Лине Скотт иметь ребенка. Это бы испортило образ идеальной возлюбленной, созданный им.

Он обнял ее за талию: