Текст книги "Мост в Хейвен"

Автор книги: Франсин Риверс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

– Действительно?

Она посмотрела на него:

– А разве нет?

Он рассмеялся:

– Мы отошли от темы. Мы говорили о тебе и Брейди.

– Он поцеловал меня. Сказал, что любит.

– Еще в школе или в прошлую пятницу? – Он буквально чувствовал жар ее покрасневшего лица.

– И тогда, и потом, – сказала она спокойно, но тотчас снова вышла из себя: – Имей совесть! – Она выпрямилась. – Я сказала ему, что встречаюсь с тобой. Он захотел узнать, почему я позволяла ему меня целовать. Будто в этом моя вина! Я ответила, что не позволяла. А он сказал… Ладно, неважно, что он сказал. Он просто идиот! – Следующие пять минут она ругала Брейди на чем свет стоит, говорила, что, несмотря на то, что он большая умница, он ничего не знает о любви. И что это за парень, если он целует девушку, когда она этого не ожидает, зная, что она встречается с другим?

Джошуа старался сохранять серьезность. Бедняга Брейди! Джошуа встречался с Салли почти полгода и понятия не имел о чувствах парня до сегодняшнего вечера. Он вздохнул. Они с Салли обнимались и целовались в грузовике несколько раз. Могли зайти и дальше, если бы между ними не стояла Абра. И что это за парень, если он целует и ласкает девушку, когда думает о другой? Ему было стыдно. Когда он отстранял ее, она спрашивала, в чем дело. Он не говорил ей, что, возможно, использует ее, чтобы забыть другую.

Он вспомнил тот день, когда вернулся из Кореи и увидел Абру на крыльце. Одного взгляда было достаточно, чтобы сильно забилось сердце. Салли никогда не вызывала в нем такого отклика. А сегодня он понял, что и он не вызывает у Салли никаких чувств. Зато Брейди вызывает.

Пришла пора изменить отношения. Им нужно снова стать друзьями и перестать притворяться, будто между ними что-то может быть.

– Ты вспыхнула, увидев его.

– Вовсе нет!

– Ты сразу повернулась, как только Бесси назвала его имя. Я видел твое лицо, Салли.

– Тебе незачем ревновать к Брейди.

В том-то и проблема – Джошуа не ревновал. Напротив, почувствовал облегчение.

– Возможно, нам пора поговорить о том, что происходит между нами и что не происходит.

– Не понимаю, что ты хочешь этим сказать.

Она была сбита с толку, но не удручена. Джошуа улыбнулся:

– Понимаешь. Наши отношения уже не будут развиваться.

Она возмутилась:

– И ты все это говоришь только потому, что Брейди Студебекер зашел сегодня в кафе и устроил сцену?

Сцену?

– Я говорю это потому, что ты на взводе, и вовсе не из-за меня.

– Я влюблена в тебя со средней школы, Джошуа Фриман. Я спала с твоей фотографией под подушкой и мечтала когда-нибудь выйти за тебя замуж. – Она скорее разозлилась, чем обиделась.

Он может ответить откровенностью на откровенность:

– А теперь, ты сама знаешь, как и я, мы не влюблены друг в друга. Мы очень старались. Но все дело в том, что мы оба запутались в отношениях с другими людьми.

Она в отчаянии запрокинула голову:

– Брейди меня раздражает. А с тобой мне спокойно.

– А ты хочешь именно покоя? – Он подъехал к ее дому и остановился. – Или ты просто боишься таких отношений, которые были у твоего отца и матери? – Джошуа вышел из машины и обошел ее, чтобы открыть ей дверь. – Друзья дают спокойствие, Салли. И поддержку. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Позвони ему.

Она покачала головой:

– Не могу.

На следующий день Джошуа проезжал мимо компании Студебекера. Брейди начал набирать номер Салли, даже не дождавшись, когда Джошуа уйдет. А на следующий день по дороге на работу Джошуа увидел Брейди и Салли в сквере на скамеечке. Он рассмеялся, довольный, что все так быстро уладилось.

* * *

1956

Абра пыталась игнорировать пульсирующую боль в висках, пока Мюррей разделял и красил ее волосы. Она закрыла глаза, зная, что эта боль происходит от бесконечного напряжения и усилия играть роль Лины Скотт для Франклина. Накануне вечером он водил ее на очередную вечеринку. На этой неделе они ходили на вечеринки каждый вечер. И все ради того, чтобы ее видели, а вовсе не ради приятного отдыха с друзьями – да их у нее и не было. Франклин использовал вечеринки с той же целью, что и Лилит Старк, только он не искал грязи. Он искал новые возможности.

И режиссеры, и продюсеры вели себя с Франклином уважительно. Возможно, он свалял дурака с Памелой Хадсон, но зато умел распознавать таланты. Уже прошел слух, что он нашел новую протеже. Люди хотели ее видеть. Франклин представлял Лину и получил несколько предложений. Но он сказал Абре, что она еще не готова работать. Ей нужно немного подучиться. Тогда он устроил ей занятия по актерскому мастерству и ораторскому искусству по двенадцать часов в день. Он нанял ей индивидуального преподавателя, который учил ее, пока Абра не начинала просить о пощаде. А еще у нее были примерки нового гардероба, фотосессии, врач прописал витамины и успокоительные средства, которые Франклин давал ей с большой осторожностью.

За последний год восторг от встреч со звездами кино и заправилами студий начал проходить. Абра довольно быстро поняла, что каждый из них ищет путь забраться еще выше, получить большую известность, лучшую роль, новый контракт, иногда нового агента. Одна женщина предложила Франклину всё, если он возьмет ее в клиенты. Он порекомендовал ей кого-то другого, но Абра успела почувствовать некоторую неуверенность, ей смогут найти замену.

Она по-прежнему делала все, что велел ей Франклин, однако закончится ли это когда-нибудь? Она не думала о том, какую цену ей придется заплатить за то, что она отдала свою жизнь в распоряжение другого человека. Иногда даже жесткость Дилана казалась ей менее пугающей, нежели все возрастающие требования Франклина к совершенствованию.

Мюррей отставил миску с черной краской.

– Сегодня ты как натянутая пружина, – Он снял перчатки. – Дела идут не слишком хорошо?

– Напротив. Я уже получила одну роль без слов, и Франклину продолжают звонить. Завтра у меня прослушивание на главную роль в новом фильме. – Она не стала говорить, что это роль зомби.

– Хорошие новости. – Хотя тон Мюррея говорил, что он считает иначе.

Она сгорбилась. Слишком устала, чтобы держать спину прямо, слишком устала, чтобы переживать, что такая поза не понравится Франклину. Когда Мюррей положил руки ей на плечи, она вздрогнула от неожиданности.

– Лина, тебе нужно отдохнуть. – Он заколол ей волосы наверх, чтобы краска подсохла. – А массаж – это не больно.

– У меня нет времени.

– Скажи Франклину, чтобы он добавил массаж в твой график. – Он явно был обеспокоен.

Все шло хорошо. Так говорил Франклин. Его интуиция и знания сработали на Памеле Хадсон. Абра могла довериться ему. Ей нравилось носить красивые платья и пользоваться услугами стилиста и визажиста. Ей нравилось находиться в одном помещении со знаменитыми кинозвездами, встречаться с такими режиссерами, как Билли Уайлдер и Стэнли Донен. Ей даже нравились уроки актерского мастерства. Франклин сам тренировал ее. Что бы он ни велел ей делать, она делала. Она сотрудничала, помня о той сделке, которую заключила, и о собственном обещании много работать, которое дала ему.

Единственное, чего она тогда не понимала, – насколько все это будет тяжело… и какую часть ее жизни захочет забрать у нее Франклин.

Он следил за ее ежедневным графиком. Он либо находился с ней, либо договаривался с кем-то, к кому она должна была отправиться. Вечеринки были необходимы для контактов с нужными людьми, которые могут помочь в продвижении ее карьеры. Они не тратят время на ненужных людей. Перед каждым новым знакомством он говорил ей, что нужно сказать, каких тем избегать. Он подводил ее поближе, когда велась съемка.

– Главное – оказаться в нужный момент в нужном месте и с нужными людьми. – И он делал все, чтобы так и было с ней. Это подтверждали ее фотографии в журналах о кино. Возможно, Пенни увидит одну из них. Только сможет ли она ее узнать?

Абру охватывало пьянящее чувство от осознания, что она находится среди множества богатых и знаменитых людей, в утонченной атмосфере, в среде конкуренции и осторожности, надежд и разочарований. Все делали вид, что прекрасно проводят время, но за светскими разговорами и смехом, рукопожатиями и напитками всегда скрывалось что-то еще.

Если не было подходящей вечеринки в окрестностях, Франклин вел ее в клуб, где развлекались звезды, большие звезды, которым она может понравиться, и тогда они замолвят за нее словечко кому-то на ушко. Он не спускал с нее глаз, как Дилан. К ней подходили мужчины, но Франклин всегда оказывался рядом, охранял, защищал. Она пила колу; он – чистый виски. Если кто-то просил номер ее телефона, он давал свою визитку.

– Ты пришла сюда не за любовным похождением. Ты здесь на работе.

Иногда Франклин напоминал ей Лилит и Дилана Старк. Он знал, как можно использовать такие мероприятия.

Мюррей массировал ей плечи. Он совсем мало рассказывал ей о себе, но, с другой стороны, как ей знать, насколько он откровенен? Она вовсе не обращала на него внимания, пока он споласкивал волосы и затем наносил кондиционер. А сейчас она почувствовала на себе его пристальный взгляд, но не стала смотреть на него в зеркале.

– Ты выглядишь подавленной. – Мюррей вглядывался в ее лицо. – Что тебя беспокоит?

Она пожала плечами и заученно улыбнулась:

– Сама не знаю.

Он проверил корни ее волос.

– Думаешь о прошлой жизни?

Франклин наконец дописал ее историю, которая была неприятно похожа на ее настоящую биографию, и сделал он это потому, что, как он сказал, «репортеры обязательно раскопают твое прошлое, когда ты станешь знаменита». Он сделал из нее Золушку: ребенок без родителей, перешла из одной семьи в другую, она выросла, но ее талант и потенциальная красота не были замечены в небольшом сообществе на севере Калифорнии. Один друг предложил ей поездку в Южную Калифорнию. Франклин заметил ее в толпе. Напоминает правду. Он рассмеялся и сказал, что подобная история приведет в Голливуд тысячи девушек в надежде стать одной из миллиона, замеченной агентом или режиссером, который знает, как делать звезд. И они поверят, что такое возможно, даже если они никогда не выезжали с фермы или из Северной Дакоты.

Их могут заметить в придорожном кафе или на автобусной станции, а то и просто на улице.

Мюррей снова положил руки ей на плечи:

– Лина, можешь рассказать мне все. Что бы ни говорил тебе Франклин, я умею хранить секреты.

– «Кому секрет доверишь ты, считай, что продал ему свою свободу».

– Бен Франклин, верно? Неужели Мосс заставил тебя это выучить?

– Мне пора на маникюр.

– Ладно. – Он вскинул руки, сдаваясь. – Делай по-своему. – Он сдернул с нее шелковую накидку. – Только постарайся найти способ снять напряжение, иначе сломаешься.

Абра поднялась и расправила свое дизайнерское платье, которое сидело на ней как вторая кожа.

– Кажется, мне нужно пробежать еще пять миль.

– Думаю, ты уже достаточно далеко забежала. – Он скомкал накидку и швырнул в корзину в углу. – Увидимся через две недели.

10

Если ты любишь и от этого страдаешь, люби сильнее.

Уильям Шекспир

1957

Зик сидел в церкви в своем кабинете с открытой Библией и просматривал записи к воскресной проповеди. В соседнем кабинете стучали клавиши пишущей машинки, значит, Айрин Фарли готовит еженедельный бюллетень. Ей понадобится заголовок для его проповеди. «Рожденный уничтожить ад» – на его взгляд, не очень подходящее название для рождественской проповеди, хотя он не стал бы отрицать, что в этом есть правда.

Пишущая машинка смолкла, Айрин заглянула в кабинет:

– Уже готово?

– Евангелие от Иоанна, глава 11.

– О Лазаре? Может, «Горькое пробуждение»?

– Горькое? – Зик удивился.

– Ну, сами подумайте. Вы бы хотели, чтобы вас вернули из рая, чтобы еще пожить на земле? Я бы не хотела. Я бы стала спорить: «О, Господи, пожалуйста, оставь меня здесь». Но Иисус призвал, и Лазарь восстал из могилы. – Она нахмурилась. Зик почти видел, как у нее в голове крутятся мысли. – Он был спеленат, как мумия. Ему, наверное, пришлось выпрыгивать из кокона. – Ее брови изогнулись. – Неужели не понимаете? Трудно было бы удержаться от смеха, если только ты не закричал от священного ужаса, скажу я вам. И кто после этого станет утверждать, что у Бога нет чувства юмора?

– Вы не перестаете меня удивлять. Я против «Горького пробуждения».

– Тогда, может, «Любовь мумии»? – она хихикнула.

Пастор расхохотался:

– Я должен был уволить вас много лет тому назад.

– «Иисус призвал, и Лазарь откликнулся»?

– Уже теплее.

– Я придумаю что-нибудь и покажу вам до того, как распечатать.

– Да уж, пожалуйста.

Он провел несколько недель за изучением Евангелия от Иоанна, но лишь слегка соприкоснулся с тем, чему Господь хотел научить его разрастающуюся паству. Когда он заходил к Бесси на обед, Сьюзен Уэллс задавала ему больше вопросов, чем у него было ответов. Определенно, женщина внимательно читала Библию, которую он ей подарил, и хотела учиться. Теперь она посещала службы каждую неделю и вместе с другими женщинами помогала с закусками после службы. Она больше не садилась ближе к выходу. Все, что для этого понадобилось, – это немного веселого внимания со стороны Мици, и вот Сьюзен больше не на последнем ряду. Мици сказала, что Сьюзен не хочет уходить, но ей нужно помочь остаться. Сьюзен поддалась и переместилась уже в середину храма, на скамейку Мартинов. Как только Мици заполучила ее, осталось лишь удержать, и она удерживала. Ходж и Карла приняли Сьюзен словно сестру, которую давно не видели, наверное, им казалось, что еще один взрослый человек в семье поможет лучше следить за Мици. И с тех пор Сьюзен сидела рядом с ними.

С высоты своей кафедры Зик видел всех: и тех, кто с нетерпением ожидал окончания службы, чтобы пойти на рыбалку; и сплетников, горящих желанием рассказать новость; и «художников», что-то рисующих в блокнотах; и нарочито сосредоточенных, которые смотрели на него пустыми глазами, в то время как их разум бродил неизвестно где; и множество других, с восторгом впитывающих Слово Божье. Да простит его Бог, у Зика были свои любимчики: Мици; Питер и Присцилла; Голландец (он хмурится, старательно всматриваясь в текст Библии, а Марджори помогает ему найти нужное место); Ферн Даниеле, старшая в их общине. Она всегда садилась впереди, вся внимание, и улыбалась ему точно так же, как в день его первой проповеди в церкви Хейвена. На выходе из церкви Ферн всегда что-нибудь говорила Зику, чтобы он знал, как она ценит время и труд, которые он вложил в проповедь.

– Папа! – Джошуа постучал и вошел в кабинет. – Ты сегодня серьезный.

– Просто размышляю.

– Я поведу сегодня вечером подростков покататься на роликах. Салли и Брейди тоже придут. А после катка мы, наверное, где-нибудь поужинаем. Так что я приду домой поздно.

– Спасибо, что предупредил. – Зик откинулся на спинку, когда Джошуа ушел. Стирает ли время и расстояние любовь Джошуа к Абре? Если это так, Бог милостив к ним. Сам Зик все еще ощущал потерю, но теперь это уже была не открытая рана, как та, что он получил, когда передавал Абру Питеру и Присцилле. Теперь эта боль стала приглушенной. Пастор научился доверяться Господу в любых обстоятельствах. У Господа Свой замысел, и это охватывает все. А Зик уцепился за это обещание, как плющ за каменную стену.

Зашла Айрин и сказала, что бюллетень готов, а она собралась домой. Он поблагодарил ее и попрощался до утра. Зик глянул на наручные часы. Он проголодался. Может, снова зайти к Бесси и еще раз заказать блюдо дня? Там проще разговаривать со Сьюзен. Интересно, о чем она спросит на этот раз? Женщина постоянно заставляла его думать и искать. Но ему нравились трудные задачи. А хотел Зик только одного – чтобы она приняла решение.

Однако Сьюзен никак не могла решиться. Он бы мог ее подтолкнуть, если бы это помогло. Ведь часто, если на человека надавить, он сбегает и прячется, вместо того чтобы принять дар. По мнению пастора, выбор был несложным: ты хочешь оставаться в когтях сатаны или оказаться в руках Иисуса с рубцами от распятия?

Что бы подумала о Сьюзен Марианн? Благословила бы она его растущую привязанность?

Кто-то постучал в дверь и вывел его из задумчивости.

– Присцилла… – Он поднялся и обошел письменный стол, чтобы по-отечески ее обнять, затем жестом пригласил сесть в одно из удобных кресел. – Как дела у Пенни в колледже?

– Все хорошо. Поверить не могу, что она уже первокурсница. Она поменяла специализацию. – Присцилла улыбнулась. – Теперь это образование.

Зик явно был рад:

– Значит, будет учителем, как Питер.

– И это после всех ее возражений. Она хочет работать здесь, в Хейвене.

– В прошлый раз она хотела отправиться в Сан-Франциско.

– Они с Робби Остином помолвлены. – Присцилла поморщилась. – Пенни постоянно напоминает мне, что его имя Роберт и он уже взрослый.

– У них есть для этого основания, верно? – Молодая пара всякий раз приходила в церковь, когда Пенни приезжала домой. Он видел их на площади в жаркие летние вечера – они танцевали под оркестр. Кажется, молодые люди серьезно влюблены друг в друга.

– Парень не окончил колледжа, но у него хорошая работа в страховой компании. Он уже скопил деньги на покупку симпатичного американского бунгало из тех, что помогал строить Джошуа.

– Роберт – честолюбивый молодой человек. – Все Остины были трудягами.

– Не говоря уже о том, что мы с Питером будем счастливы, если Пенни обоснуется в Хейвене. – Ее взгляд затуманился, в нем была боль, понятная Зику. Они оба подумали об Абре. Присцилла снова заговорила: – В наши дни так много молодых людей уезжает из дома. Согласны? Я начинаю понимать, что чувствовали мои родители, когда мы с Питером переехали в Калифорнию. Я вижусь с ними только раз в году. Мы продолжаем уговаривать их продать дом и переехать сюда, ближе к нам, но они любят Колорадо. Если Роберт и Пенни все-таки поженятся, мы сможем видеться с ними, когда захотим. А если появятся внуки… – Она тряхнула головой: – Что-то я далеко замахнулась.

Присцилла не имела обыкновения так много говорить, ее красноречие могло означать, что у нее что-то на уме. И Зик подозревал, что это связано с Аброй.

Присцилла вздохнула и открыла сумочку:

– Я хотела показать вам кое-что. – Она достала журнал о кино. – Обычно я такие вещи не читаю. – Она покраснела, перелистывая страницы. – Я стояла в очереди в магазине и взяла экземпляр, чтобы скоротать время. – Она протянула ему журнал и показала на картинку: – Это ведь Абра? – У нее перехватило дыхание.

Зик взял журнал. Он сразу же узнал ее, даже с черными, как вороново крыло, распущенными волосами. Длинное платье цвета морской волны без лямок, с белой вышивкой и бусинами, подчеркивало каждый изгиб ее тела. Она стояла рядом с красивым молодым человеком в смокинге, он обнимал ее за талию. Его улыбка была естественной, а ее – сладострастной и загадочной.

– Да. Это Абра. – Он едва верил в происшедшую в ней перемену. Стройная рыжеволосая девочка превратилась в экстравагантную соблазнительную женщину. Неужели это Дилан так изменил ее?

– Она сменила имя. – Присцилла с трудом сдерживала слезы. – Она больше не Абра Мэтьюс. Теперь она Лина Скотт и проводит время среди кинозвезд. – Она принялась рыться в сумочке: – Извините, Зик. Я не собиралась снова плакать.

Зик придвинул к ней пачку разовых платочков.

Присцилла высморкалась:

– Как считаете, она выглядит счастливой?

Он вгляделся в глаза Абры. Они оба знали эту улыбку.

– Она очень старается.

Присцилла достала еще один платочек:

– Я все еще вижу ее девочкой с густым рыжим конским хвостом. Они с Пенни были так близки по духу! Эти две маленькие девочки… Я-то думала, что они всегда будут вместе. – В ее голосе снова послышались слезы. – Мы любили ее, Зик. Мы так хотели, чтобы и она нас полюбила. – Женщина снова высморкалась. – Пенни станет завидовать, когда узнает, что Абра знакома с Элвисом Пресли.

– Элвисом Пресли? Это тот, что крутит бедрами, а тысячи девушек от этого визжат?

– Сейчас все сходят по нему с ума. Наша маленькая Абра среди звезд. – Она схватила влажную салфетку и показала рукой на журнал. – И она, судя по всему, снимается. «Заметная роль без слов», так об этом пишут – не знаю, что это означает. – Она сжала салфетку. – Я должна показать это Питеру и Пенни. Кто-нибудь обязательно видел эту фотографию и знает о ней. Не хочу, чтобы новость застала их врасплох.

А Зик подумал о Джошуа.

По щекам Присциллы текли слезы.

– Я бы так хотела извиниться перед ней, если мы ее чем-то обидели.

– Это не вы.

– Мы с Питером готовы были сесть в машину и отправиться за ней, чтобы привезти домой.

– Она знала об этом.

– Не думаю, Зик. Она взяла с собой так мало вещей и оставила ту ужасную записку для вас. Получилось так, будто она хочет ранить нас всех в самое сердце. – Она достала полдюжины салфеток из пачки. – У меня до сих пор ноет сердце, когда я думаю о ней. И у Питера тоже. А Пенни… она просто выходит из себя. – Женщина подняла свои мокрые от слез глаза и посмотрела с надеждой: – Джошуа ничего не удалось узнать?

– Он бы обязательно сказал нам, Присцилла.

– Я думала, что Абра хотя бы напишет ему. Они были так близки! Она всегда ждала его письма из Кореи. Мы с Питером думали, что они в конце концов поженятся. – Присцилла снова сжала салфетку. – А этот парень… Дилан! Я сразу поняла, что от него будут одни неприятности, как только его увидела. И почему она влюбилась в такого мужчину? Он сидел за нашим обеденным столом, пользовался нашим гостеприимством и при этом стравливал наших девочек. В нем было столько очарования, и он был красив, как… – она снова махнула рукой в сторону журнала, – кинозвезда. Он точно знал, что делает. Мы должны были что-то предпринять, чтобы ее защитить.

– Ей еще не было семнадцати лет, и она была застенчивой девочкой, Присцилла. Со своими мыслями в голове. – Мать Зика вышла замуж в этом возрасте.

Гнев Присциллы ослаб, плечи поникли.

– Его нигде нет на этой фотографии. Не знаю, хорошо это или плохо. – Она протянула руку, и Зик отдал ей журнал. Присцилла снова запихнула его в сумку, словно это использованный мешок и его нужно выбросить в урну у дома. – По крайней мере, мы знаем, что она жива и здорова. Возможно, у Питера пройдут его ужасные кошмары.

Питеру снилось, что Дилан изнасиловал и убил Абру. После того как Кент Фуллертон рассказал о встрече с Аброй, Питеру стало сниться, что Дилан сбросил Абру со скалы в океан.

Присцилла поднялась:

– А вы должны сообщить Джошуа, как мне кажется.

Зик тоже поднялся:

– Я знаю. – Он проводил ее до выхода. Может, ему тоже сходить в город и купить журнал? Он помрачнел. Продавец удивится, зачем ему журнал о кино, и что-нибудь спросит. А что он может сказать?

– Мы можем что-то сделать, Зик? – ее голос был полон надежды и отчаяния.

– Мы можем молиться.

При этих словах она заволновалась:

– Я молюсь. Молюсь, пока колени не начинают болеть.

– Молитва уносит нас к престолу Господа, Присцилла. И возвращает нам Абру, даже если она об этом и не знает. И не забывайте истину: Бог никогда не покидает Абру. Никогда.

Женщина обняла Зика:

– Мне кажется, что именно это я хотела услышать. – Он крепко обнял ее в ответ, как отец. На миг она положила голову ему на грудь и тотчас отстранилась: – Спасибо, Зик. – Она улыбнулась дрожащими губами и ушла.

Зик увидел записку на стопке воскресных бюллетеней. «Я видела, что к нам идет Присцилла. Думаю, вы не станете возражать, что я сама выбрала название. Это посыл, который всем нам нужен». Зик открыл бюллетень: «Вера в воскрешение».

* * *

Абра пыталась расслабиться, пока Мюррей мыл ей голову, но шея продолжала болеть от напряжения. Она закрыла глаза, в надежде, что это поможет. Не помогло. На сегодня у нее только одна встреча, с новой маникюршей, сразу после нее Абра отправится в дом Франклина. Возможно, он даст ей что-нибудь от головной боли, прежде чем они пойдут куда-нибудь. А куда сегодня? Она никак не могла вспомнить. Завтра они идут на премьеру фильма «Рассвет зомби». Интересно, понравится он критикам или нет? Станут ли они ругать ее игру? Франклин работал с ней все время съемок, помогал учить текст, говорил, как она должна выглядеть, что делать. Ей всегда делалось нехорошо перед выходом на съемочную площадку. Все эти камеры, они, словно глаза, пялились на нее, а еще режиссер и съемочная группа. Франклин велел ей выбросить их всех из головы. Но она не смогла, тогда Франклин пообещал, что она со временем привыкнет. Но она не привыкла. А он спросил, как же она играла в церкви перед паствой, и она ответила, что Мици никогда не вскакивала и не кричала «Снято!». И никогда не заставляла все повторять с самого сначала.

Мюррей положил руку ей на затылок, закончив мытье.

– Ты выглядишь так, словно у тебя раскалывается голова. – Он положил руки ей на плечи, продолжая смотреть на нее в зеркало. – Начинать карьеру всегда очень тяжело, особенно если делать это быстро. Но здесь ты можешь расслабиться и ни о чем не волноваться. Здесь никто за тобой не наблюдает, Лина.

– Ты.

Он ласково улыбнулся:

– Только не как критик. У меня нет других целей, кроме как сделать тебя красивой и довольной. – Он начал массировать ей напряженные мышцы шеи и плеч. – Вздохни глубоко и выдохни.

На глаза Абры набежали слезы. Мици говорила ей то же. Абра опустила голову и закрыла глаза. По ее виду можно было подумать, что она молится, но она не молилась с того самого дня, как увидела пастора Зика, удаляющегося от ворот дома Питера и Присциллы.

В результате восемнадцати месяцев тяжких трудов она получила одну роль без слов, портфолио роскошных глянцевых фотографий и одну главную роль в фильме, который еще не вышел. Франклин заявлял, что эта роль выведет ее на орбиту. Но она не могла с ним согласиться. Все зависело от отзывов критиков на завтрашний показ, хотя по городу ходило мнение, что Франклин снова на коне. Абра чувствовала, как волнение Франклина нарастает, словно разгоняющийся поезд. Куда же он ее везет? Иногда она видела нечто в выражении его лица, отчего начинала нервничать. Абра старалась об этом не думать, но все равно в последние несколько недель ее снедало беспокойство.

Иногда ей очень хотелось побыть одной. Ей нужно бы найти такое место, где можно укрыться от неистового честолюбия Франклина, его решимости идти до конца, его бесконечного подталкивания, потому что она не будет вечно молодой и время для раскрутки ее имени очень ограничено. А ей хотелось замереть на месте. Ей хотелось тихого убежища. Такого, как холмы, где она бывала с Джошуа.

Джошуа.

Она запретила себе думать о прошлом.

Иногда ей просто хотелось остаться в квартире одной. Она бы открыла пианино и играла бы весь день.

У Мюррея были сильные руки. Она застонала, хотя он не сделал ей больно. Он продолжал массаж и при этом тихо с ней разговаривал:

– Все думают, что это сказка, а на самом деле – тяжкий труд.

– Но для одних тяжелее, чем для других, – заметила Абра. Несмотря на опыт работы в кино, который у нее уже был, она чувствовала себя чужой в этом мире.

– Теперь лучше?

Боль в голове продолжала пульсировать.

– Наверное, я просто проголодалась.

– Это можно исправить. Что бы ты хотела съесть?

Она печально рассмеялась:

– Большой сочный гамбургер!

Он усмехнулся:

– Это несложно. Сейчас пошлю кого-нибудь через дорогу и…

– Нет. Мне нельзя. Франклин будет рвать и метать. Мне нужно убрать еще два фунта.

Он нахмурился:

– Все женщины, которых я знаю, всегда сидели на диете, особенно те, кому это не нужно.

– Скажи это Франклину. Я кажусь на пять фунтов толще на экране.

– Ну и что? – Его руки перестали массировать ее мышцы, они легли ей на плечи. – Многие мужчины любят женщин, у которых на костях есть немного мяса.

– Но дело в том, что камера этого не любит.

– На мой вкус, ты выглядела идеально в тот день, когда впервые пришла сюда.

Она успела поймать его искренний взгляд до того, как он отошел от нее. Он сел на табурет у стены. Абра крутанула свое кресло, повернувшись к нему лицом. Она жила в окружении мужчин уже полтора года и прекрасно знала, когда кто-то был к ней неравнодушен. Мюррей не флиртовал с ней, он держался в сторонке. Изредка он осматривал ее с ног до головы, но быстро отводил глаза. Он всегда обращался с ней уважительно, никогда не пытался сделать их отношения более близкими. И она знала, что это только ее вина. Франклин в первый же день сказал ей, как вести себя с Мюрреем, и она строго выполняла его указания. Мюррей уважал ее позицию и поддерживал легкий беспредметный разговор. Иногда он вовсе молчал, возможно, ждал, когда она выйдет из этой роли.

– Я была не слишком дружелюбна с тобой, верно? – Франклин предупреждал ее, чтобы она никому не доверяла, но ей вдруг захотелось довериться Мюррею. – Извини, что я так вела себя. Это была не моя инициатива.

Он не стал делать вид, будто не понимает.

– Франклин не хочет, чтобы у тебя были личные отношения. – Он с грустью смотрел на нее. Он явно колебался, стоит ли нарушать правила. – Я помню день, когда мы встретились впервые. – Он покачал головой. – Роскошные рыжие волосы. Я подумал, что Франклин сумасшедший, если хочет их перекрасить.

Она не улыбнулась и не стала пускать в ход женские штучки, которые Франклин ей рекомендовал с другими мужчинами.

– А как ты считаешь теперь?

– Трудно сказать. Рыжий тебе вроде бы идет, но кто его знает? Я ведь совсем тебя не знаю.

К глазам вдруг подступили горячие слезы, она с трудом их проглотила. Никто на самом деле не знал ее, Абру Мэтьюс. Она постоянно отгораживалась ото всех стеной, точно следуя указаниям Франклина. Она страшно устала все время быть Линой Скотт. Почему ей нельзя побыть Аброй часок-другой, хоть изредка?

Мюррей молчал. Девушка знала, что дальнейшее развитие их отношений у нее в руках. Она прерывисто вздохнула и перешла черту:

– Знать особенно нечего. Я познакомилась с плохим парнем и влюбилась в него. Он отвез меня на юг и поселил в небольшом бунгало на Хеверли-Хиллз. Он делал, что хотел, со мной или без меня. Думаю, меня можно было бы назвать его девочкой на побегушках. А когда я ему надоела, он предложил пари Франклину, от которого тот не смог отказаться.

– Что за пари?

– Франклин сказал, что может сделать звезду из кого угодно. Мой парень сказал: «Попробуй ее». Вот вкратце вся моя жизнь.

Мюррей вовсе не испытал ни потрясения, ни отвращения. Возможно, парикмахер – как священник. Они ведь часто слышат подобные истории.

– Он сделает тебя звездой, если именно этого ты хочешь.

– Мне даже в голову такое не приходило, пока Франклин не подкинул эту мысль. – Она пожала плечами. – Хорошо стать хоть кем-то.

– Ты уже кто-то, Лина. – Она покачала головой и отвернулась. – Тогда ты на пути к чему-то, верно?

– Это Лина Скотт на пути к чему-то. – Она пожалела о сказанном, как только эти слова вырвались. Абра слишком многое о себе рассказала. Она поднесла пальцы к вискам и закрыла глаза. Франклину бы не понравилось, если бы он узнал, что она так разговаривает с Мюрреем. Абра ожидала, что Мюррей станет ее расспрашивать. А когда вопросов не последовало, она вдруг почувствовала себя обделенной. Может, ему просто не интересно. Она открыла глаза и увидела, что на самом деле это не так. Ничего не видя из-за слез, она сообщила ему то, что давно хотела раскрыть: – Мое настоящее имя – Абра.