Текст книги "Любовь искупительная"
Автор книги: Франсин Риверс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц)
9
Возьмите иго Мое на себя
и научитесь от Меня,
ибо Я кроток и смирен сердцем,
и найдете покой душам вашим…
Иисус Христос. Евангелие от Матфея 11:29
Надевать на себя одежду было единственным, на что хватало сил у Ангелочка в первые несколько дней, когда она стала подниматься с кровати. А спустя неделю она, наконец, вышла из дома. Когда Михаил увидел ее в одежде Тесси, он почувствовал странную тяжесть в груди. Эти две женщины были на удивление разными: Тесси – милая и заботливая, простая и открытая; Мара – холодная и равнодушная, закрытая и полная комплексов. Тесси – темноволосая и крепкая; Мара – светловолосая и тоненькая.
Михаил не пытался убедить себя в том, что она вышла во двор, потому что ей одиноко, и она хочет побыть с ним. Скорее всего, ей просто наскучило все время быть в четырех стенах.
Но Ангелочек и в самом деле чувствовала себя одиноко. И именно поэтому она злилась и занимала оборонительную позицию всякий раз, когда Михаил пробовал с ней заговорить. Последнее, чего она хотела, это чтобы он что–то истолковал в свою пользу.
– Когда я должна начать работать в поле? – сухо спросила она.
– Осенью.
Она внимательно посмотрела на него.
Михаил рассмеялся и убрал волосинку с ее плеча.
– Как насчет небольшой прогулки?
– Далеко?
– Пока не скажешь «хватит». – Он взял ее за руку, пытаясь не обращать внимания на то, что ее рука больше напоминает мертвую рыбу – такая же холодная и безжизненная. Пассивное сопротивление. Он показал ей хранилище для кукурузы и сарай с инструментами. Сводил к мосту через ручей с ледяной водой. Там он собирался построить холодильное помещение, чтобы хранить мясные и молочные продукты, когда сможет купить корову. Потом они прошли к конюшне, он показал ей лошадей. Показал ей поля вдали, которые он вспахал и засеял. Затем они вышли на открытый луг. – У меня было восемь волов, когда я отправился на Запад а теперь осталось два, они перед тобой.
– Что случилось с остальными?
– Одного украли индейцы, пять умерли по дороге. Все давалось тяжело, – ответил он. – На этой дороге умирали не только животные. – Михаил взглянул на нее и увидел, как она бледна. Она вытирала пот со лба тыльной стороной ладони. Он спросил, не хочет ли она вернуться. Она сказала «нет». Но он все же пошел обратно. Она совсем сникла, но была слишком упряма, чтобы в этом признаться.
«Господь, она что, будет упорствовать и перечить мне во всем?»
На обратном пути он показал ей, где хочет насадить виноградные лозы.
– В жаркие дни мы сможем сидеть в тени беседки из виноградника. Нет ничего лучше запаха винограда, который созревает на солнце. А к дому мы пристроим спальню, и кухню, и веранду на западной стороне, чтобы вечерами смотреть на закат солнца и звезды. В жаркие дни мы будем потягивать яблочный сидр и наблюдать за тем, как растет наша кукуруза. И за нашими детьми, если Бог даст… У нее заныл желудок.
– У тебя такие большие планы.
Михаил слегка приподнял ее подбородок и взглянул прямо в глаза.
– Это планы до конца жизни, Мара. Она высвободила подбородок.
– Не возлагайте больших надежд на меня, мистер. У меня свои планы, и вас они не включают. – Остаток пути она прошла одна.
Прогулка возымела положительный эффект, но она очень устала. Несмотря на это, ей все еще не хотелось идти обратно в дом. Она вытащила стул, чтобы посидеть во дворе и погреться на солнце. Ей хотелось вдыхать свежий воздух. Легкий теплый ветерок играл с ее волосами, и она ощущала запах земли, сильный и насыщенный. Она расслабилась и закрыла глаза.
Михаил пришел с работы и нашел ее спящей. Ни синяки вокруг глаз, ни распухшая скула не могли скрыть мирного выражения ее лица. Он взял локон ее волос и потер между пальцами. Они были словно шелк. Она зашевелилась. Он посмотрел на ее тонкую белую шею и увидел пульсирующую жилку. Ему захотелось склониться и припасть к ней губами. Вдыхать ее аромат.
«Господь, я люблю ее, но неужели я всегда буду чувствовать то же, что сейчас? Чувствовать боль внутри, от которой я никогда не смогу избавиться?»
Ангелочек проснулась. Она открыла глаза и увидела, что Осия стоит рядом. Солнце садилось за его спиной, поэтому она не могла видеть его лица и понять, о чем он Думает. Она вытащила прядь волос из его рук, посмотрела в сторону.
– Как долго я здесь просидела?
– Ты выглядела такой умиротворенной. Прости, если разбудил тебя. А щеки у тебя немного порозовели.
Она потрогала их и ощутила тепло.
– Добавила красного цвета к своим синякам.
– Ты хочешь есть? Она была голодна.
– Ты, кстати, мог бы научить меня готовить. – Поднимаясь со стула, чтобы войти в дом, она сморщилась от боли. Ей обязательно нужно научиться готовить себе пищу, потому что придет день, когда она сможет жить одна.
– Для начала нужно как следует разжечь огонь. – Он пошевелил угли и добавил дров. Потом вышел и принес кусок соленой оленины. Порезал на куски и бросил в кипящую воду. Ангелочек почувствовала душистый запах приправ, когда он, взяв щепотку пряностей, растер их между пальцев и бросил в котел.
– А теперь пусть поварится немного. Пойдем во двор. – Он взял корзину, и они вместе вышли в огород. Наклоняясь к грядкам, он бросал в корзину морковь и лук и объяснял ей, какие из плодов уже поспели. Выдернул из земли куст картофеля. Она не хотела признаться, но была изумлена. Если бы кто–то спросил у нее, откуда берется картофель, она бы наверняка сказала, что его завозят из Ирландии. Картошки с одного этого куста вполне может хватить на несколько дней.
Выпрямившись, Ангелочек увидела, как Осия склоняется в нескольких шагах от нее и, вырывая растения, отбрасывает их в сторону. Перед ее глазами вдруг четко всплыла картина из прошлого. Ночь, луна и мама, которая срезает цветы и злобно разбрасывает их в разные стороны. Мороз пошел по ее коже.
– Зачем ты вырываешь то, что посадил?
Михаил оглянулся, удивленный ее тоном. Ее лицо было бледным и искаженным. Он выпрямился и вытер руки о штаны.
– Я вырываю сорняки, потому что они пожирают все остальное. У меня для этого не было времени. Потом, попозже я попрошу тебя ухаживать за садом. Когда ты сможешь это делать.
Он взял корзину и кивнул в сторону холмов.
– Там есть много разных дикорастущих, но съедобных растений. Цикорий, горчица и салат. Я объясню тебе, что нужно собирать. Вниз по ручью, в полумиле от нас, есть смородина. Она созревает к концу лета. Вверх по ручью растет черника. У нас есть яблоки и лесные орехи. – Он отдал ей корзину. – Помой эти овощи в ручье.
Помыв овощи, она вернулась в дом. Михаил показал ей, как чистить и резать лук, морковь и картошку, и оставил ее за этим занятием. На огне кипело мясо, он взял железную кочергу и передвинул горшок чуть дальше от огня.
– Помешивай время от времени, а я пойду, посмотрю за скотом.
Оленина кипела медленно, поэтому Ангелочек, взяв кочергу, снова передвинула горшок на сильный огонь. Содержимое стало кипеть слишком сильно, и она поспешила подвинуть горшок обратно, подальше от огня. Так она вертелась, помешивая и подвигая, подвигая и помешивая. Жара и работа утомили ее. Она смахнула со лба мокрую прядь волос. Глаза резало от дыма.
Вернулся Михаил с вёдром воды. Быстро плюхнул его, расплескав воду на пол.
– Осторожнее! – Он схватил ее за руку и оттащил от огня.
– Что ты делаешь?
– Твоя юбка дымится. Еще минута, и ты бы могла загореться.
– Мне же нужно стоять близко, чтобы мешать оленину! – Крышка на горшке подпрыгивала, жидкость кипела и переливалась через край на раскаленные докрасна камни. Не подумав, она схватилась за ручку. Вскрикнув, выругалась и наклонилась за кочергой.
– Аккуратнее! – успел предупредить Михаил, но она словно оглохла. Дернув слишком сильно, она вырвала решетку, на которой стоял горшок. Он с грохотом упал, содержимое вылилось. Огонь зашипел, по комнате полетели искры. Облако дыма наполнило комнату резким запахом горелой оленины.
Она даже с этим не может справиться! Ангелочек бросила железную кочергу в камин и села в плетеное кресло. Наклонившись вперед, она держалась за ноющее ребро.
Михаил открыл окна и двери, дым понемногу рассеивался.
Сжав зубы, Ангелочек смотрела на кусок оленины, догорающий в огне.
– Ваш обед готов, мистер. Он сдерживал улыбку.
– В следующий раз у тебя получится. Она взглянула на него.
– Я не умею готовить. Не могу отличить сорняк от моркови, и если ты поставишь меня за плуг, у тебя не будет ни одной прямой борозды, на которой можно хоть что–нибудь посадить. – Она поднялась. – Ты хочешь, чтобы я работала. Хорошо. Я буду работать. Буду делать то, что умею. Вот здесь. – Она указала на кровать. – Если угодно, прямо сейчас. Если кровать не удовлетворит ваших фантазий, можно на полу, или в конюшне, или где вам будет угодно. Только скажите.
Он глубоко вздохнул.
– Это был всего лишь горшок с олениной, Мара. Она кипела от разочарования.
– Как мог такой святоша, как ты, выбрать меня? Ты что, испытываешь свою веру? Правда? – Быстро пройдя мимо него, она вышла во двор.
Ей хотелось убежать, но она не могла. Каждый шаг отдавался болью. С трудом она дошла до поля, но там вынуждена была остановиться и передохнуть. Он слишком сильно дернул ее, оттаскивая от огня, и теперь все тело болело; но физическая боль ничего не значила по сравнению с той досадой и унижением, которые она сейчас испытывала. Она тупая! Она ничего не умеет! Как она будет жить одна, если не может приготовить простой обед? Она даже не знает, как развести огонь. Она не знает ничего, что помогло бы ей выжить. «ТЫ НАУЧИШЬСЯ».
– Нет, у меня не получится! Я не буду просить егоо помощи! Я не хочу быть обязанной кому–то. – Она сжала в кулак обожженную руку. – Я не просила, чтобы он вернулся! Я ничего этого не просила!
Спустившись к ручью, она сидела, опустив руку в холодную воду, и лелеяла свою обиду.
10
«Посему вот и Я увлеку ее, приведу ее в пустыню и буду говорить к сердцу ее.
И дам ей оттуда виноградники ее и долину Ахор, в преддверие надежды…»
Библия. Книга пророка Осии 2:14–15
Когда она вернулась, в камине и в доме все было прибрано, но Осии не было. Она думала, что благодаря его отсутствию ей станет легче, но ошиблась. Вместо этого внутри была пустота, и ей казалось, что она куда–то плывет в этой бесконечной пустоте. Он был где–то недалеко, наверно придумывал подходящее наказание за ее выходку.
Какой же идиоткой он, должно быть, ее считает. Она могла поспорить, что его сестра умела разжечь огонь, приготовить отличный обед, вспахать поле и сделать все, что требовалось. Она, наверное, знала каждый дикорастущий овощ от Атлантики до Тихого океана. Она, скорее всего, могла учуять дикого зверя, а потом застрелить его и снять шкуру.
Удрученная, Ангелочек села на пол перед камином и смотрела на потухшие дрова. «Моя жизнь так похожа на этот камин: голая, холодная, бесполезная дыра в стене». Она была глупой и неловкой. Однако она была красавицей. Она прикоснулась к своему лицу. Вот именно: была.
Она поднялась. Нужно хоть что–то делать. Что угодно. Ей нужны свет и тепло. Она часто смотрела, как Осия разводит огонь. Может быть, у нее тоже получится. Она взяла щепки и сложила в кучку, затем положила лучину и небольшие поленья. Взяв кремень и огниво с полки над камином, попыталась разжечь огонь. Но, несмотря на все усилия, она не смогла высечь ни одной искры.
Михаил стоял в дверях, наблюдая за ней. Он уже выходил за ней раньше, когда она сидела у ручья, такая расстроенная, что даже не замечала его. Он был совсем рядом и смотрел на нее, пока она не пошла обратно в дом. Он словно был ее тенью–невидимкой. Она была так глубоко погружена в свои мрачные мысли, что ничего вокруг не видела. Особенно его.
Проклиная все на свете, она прижала кулаки к глазам.
Михаил нежно положил руку ей на голову и почувствовал, как она дернулась от испуга.
– Давай, я покажу тебе, как это делать. – Он присел рядом с ней и протянул руку. Она отдала ему инструменты. – Во–первых, трудно ожидать, что это получится с первого раза. Нужно пробовать несколько раз. Это занимает время. «Так же, как с олениной, – подумал он. – Так же, как и начать жить новой жизнью».
Ангелочек наблюдала за тем, что он делает. Вот появилась искра, и он дул на нее, пока стружка не задымилась и не начала гореть. Потом он добавил мелкие щенки, затем поленья побольше. Через минуту огонь полыхал вовсю.
Михаил сел, подперев голову, поставив локти на колени. Он собирался наслаждаться теплом огня и близостью Мары, но у нее были другие соображения. Она взяла прут и разбросала дрова, лучины и щепки, затушив огонь.
Подвинувшись ближе, она уложила все точно так же, как только что делал он. Все сделала правильно, попыталась разжечь огонь. Смогла даже высечь искру, но она затухла. Попыталась снова, еще более решительно, и снова неудача. Обожженная рука болела невыносимо, но она продолжала терзать инструменты – так упорно, что покрылась потом.
С каждой новой неудачей она чувствовала, как боль в груди становится все сильнее и заполняет все ее существо. Наконец, она присела около камина, прекратив попытки.
– Я не могу! Что толку?
Сердце Михаила заныло от жалости к ней. Она никогда не плакала, даже когда была в болезненном жару. Бог знал, что ей это необходимо.
– Перестань, Мара.
– Хорошо, – она положила инструменты на пол. – Тогда это будешь делать ты.
– Я не это имел в виду. Ты слишком стараешься. Ты хочешь все сделать правильно сразу. Это невозможно.
– Я не понимаю, о чем ты. Все, чего я хотела, это разжечь огонь.
– Мы с тобой говорим на разных языках, – с грустью ответил он. С таким же успехом он мог бы пытаться поговорить с мексиканской девушкой. – Ты будто борешься со мной, хотя не понятно зачем.
Она не смотрела на него. – Разожги огонь еще раз: я хочу понять, что я не так сделала.
Он сделал то, что она попросила. Она смотрела очень внимательно и поняла, что делала все правильно. Почему же у нее никак это не получалось? Огонь в камине снова полыхал, у него это вышло всего за несколько минут. Она даже не смогла поджечь дрова, а его огонь пылал и будет гореть до утра.
Ангелочек резко вскочила на ноги и отступила. Она ненавидела его опытность. Она ненавидела его спокойствие и уверенность. Ей хотелось все это разрушить, и у нее было единственное оружие, которым она владела в совершенстве.
Она медленно потянулась, зная, что он смотрит на нее.
– Я думаю, что в конце концов, у меня получится, – проговорила она, садясь на кровать. – У меня болят плечи. Ты можешь сделать мне массаж, как раньше?
Михаил встал рядом с ней и стал разминать ее спину, снимая с нее напряжение, которое зато теперь начало возрастать в нем самом.
– Как хорошо, – произнесла она томным голосом, и его сердце забилось быстрее. Ее волосы, как шелк, скользили по его рукам. Когда он поставил одно колено на кровать, она положила на него руку.
«Ах, вот оно что», – с грустью подумал он. Она поняла, что не может разжечь огонь в камине, но легко может разжечь его. И ей не потребуется слишком много времени. Он отступил, намереваясь уйти.
Но Ангелочек последовала за ним. Она обвила его руками, крепко прижимаясь к его сильной прямой спине.
– Я знаю, что мне нужен кто–то, кто смог бы позаботиться обо мне, и я рада, что ты вернулся за мной.
«Господь, дай мне силы!» – Михаил закрыл глаза. Когда ее руки заскользили по его телу, он поймал ее кисти и выскользнул из ее объятий.
Повернувшись, он увидел, что Ангелочек приготовилась играть свою роль, которую она прекрасно знала. Она знала, что сказать. Мягкие, прерывистые слова… Слова, которые проникали в его сердце, такие вымеренные, рассчитанные. Слова, намекающие, что его отказ ранит ее. Слова, разжигающие чувство вины в его бурлящей крови. Она вынуждала его сдаться и предлагала для этого и причину, и оправдание. Его и так уже ослабил тот последний вечер в борделе. Он был как агнец, идущий на заклание.
Ангелочек вновь приблизилась к нему. Она полностью заглушила свои эмоции. Теперь ею управляли воля и разум. Встав на цыпочки, она притянула его голову к себе и поцеловала его. Михаил запустил пальцы в ее волосы и ответил на поцелуй.
В войне против него она использовала самое мощное оружие из всего, что было ей знакомо. Она ничего не знала о том, как готовить еду или разжечь огонь, но в этом была профессионалом.
Он освободился из ее объятий, взяв ее за плечи.
– Ты безжалостна, – сказал он, не желая сдаваться. Ангелочек посмотрела на него и поняла, что не смогла его одурачить. Он точно знал, что она делала и почему. Она попыталась вырваться, но он не отпускал ее.
– Все не обязательно должно быть так, как ты привыкла.
– Пусти меня! – Она вырывалась изо всех сил. Увидев, что она делает себе больно, Михаил отпустил ее. Она отошла подальше от него.
– Ну что, сейчас ты чувствуешь себя лучше?
– Да! – прошипела она сквозь зубы.
– Да поможет мне Бог!
Она хотела, чтобы он ощутил нечто большее, чем просто физическое неудобство. Она хотела уничтожить его. Хотела, чтобы он извивался, как червяк на крючке. Она уселась на плетеный стул и смотрела прямо перед собой.
Михаил уныло посмотрел на нее. Ее молчание звенело проклятием в его ушах. Она думает, что проиграла, но неужели она решила, что он выиграл? Он вышел на улицу. «Есть ли у этой женщины в характере хоть одна покладистая черточка? Или же мне придется всю жизнь бороться с ней? Господь, она сражается нечестно».
«ОНА СРАЖАЕТСЯ С ТОБОЙ ЕДИНСТВЕННЫМ ОРУЖИЕМ, КОТОРОЕ ЗНАЕТ».
Михаил спустился к ручью и встал на колени, ополаскивая лицо ледяной водой. Он стоял так довольно долго. Потом встал и пошел в сарай за большим металлическим корытом.
Когда он вернулся в дом, Ангелочек продолжала сидеть, повернувшись к нему спиной. Он поставил корыто у огня. Она посмотрела на него и снова отвернулась, не говоря ни слова. Он что, чувствует себя грязным теперь? Ему нужно принять ванну, чтобы смыть ее с себя? Весь следующий час он продолжал носить воду из колодца и подогревать ее в большом черном котле. В кадку он бросил кусок мыла.
– Я пойду прогуляюсь, – проговорил он и вышел.
Удивленная, она подошла к двери и приоткрыла ее. Он удалялся и вскоре совсем скрылся за деревьями. Нахмурившись, она закрыла дверь. Потом разделась и залезла в кадку. Стала энергично натирать мылом волосы и тело, потом поливалась водой, смывая мыло; быстро вымывшись, она выбралась из кадки. Она хотела закончить до его возвращения. На спинке стула он оставил полотенце, она вытерлась и обернула им голову. Быстро оделась. Села у огня и сняла полотенце с головы. Волосы были в беспорядке, и она стала руками распутывать их.
Осии не было больше часа.
Когда, наконец, дверь открылась, она посмотрела на него. Его темные волосы намокли. Она заподозрила, что он мылся в ледяном ручье, и испытала смесь вины и сомнений. Он, не останавливаясь, ходил по дому. Она продолжала заниматься своими волосами, наблюдая за ним. Открыв сундук, он что–то достал и захлопнул крышку. Проходя в очередной раз мимо нее, бросил ей на колени щетку для волос. Она подняла ее. В горле встал ком. Взглянув на него, она начала медленно расчесываться. Он остановился, присел на стол и смотрел на нее. Она не знала, о чем он думает. Она не знала, что сказать.
– Не поступай так со мной больше, – сказал он.
Он был бледен, и она вдруг почувствовала, как что–то шевельнулось внутри нее, скручиваясь и проникая глубоко–глубоко.
– Я не буду, – ответила она, зная, что говорит правду. Михаил сел в плетеное кресло у огня, расслабился.
Долго смотрел на языки пламени.
– Мне кажется, я получил хорошее представление о том, что тебе приходилось чувствовать.
Она удивленно взглянула на него. – Что ты хочешь этим сказать?
Он посмотрел на нее.
– Когда тебя используют, чувство довольно–таки мерзкое. Какова бы ни была причина.
Что–то словно оборвалось внутри нее. Она положила щетку на колени и печально смотрела на нее.
– Я не знаю, что я делаю здесь с таким человеком, как ты.
– В тот момент, когда я в самый первый раз увидел тебя, я знал, что женюсь на тебе.
– Ты так мне и сказал, – кивнула она головой. – Послушайте, мистер. Позвольте мне объяснить вам несколько фактов из жизни. Фермер проводит долгое время в одиночестве посреди глуши и однажды приезжает в город. Он может с таким же успехом взглянуть кобыле на задницу и сказать, что она для него предназначена.
– Это было твое юное, каменно–холодное лицо, – заговорил Михаил. Печально усмехнувшись, продолжил: – А потом уже все остальное. – Его взгляд словно хлестнул по ней. – Ты была вся в черном, как вдова, и Магован был с тобой. Я полагаю, он следил за тем, чтобы ты не сбежала.
Она долго молчала. Закрыв глаза, попыталась ни о чем этом не думать, но комнату словно наполнило зловоние. Она не могла от него избавиться. Оно просачивалось через чистый, приятный запах мыла, которым она недавно пользовалась. Эта вонь была внутри нее, в ее крови.
– Помнишь, ты спросила, что за имя Осия, и я ответил, что оно пророческое? – Она снова стала расчесывать волосы, медленно и аккуратно, но Михаил знал, что на этот раз она его слушает. – Осия был пророком. Бог повелел ему жениться на проститутке.
Она посмотрела на него с издевательской усмешкой.
– То есть это Бог сказал тебе жениться на мне?
– Да, Он сказал.
Она насмешливо продолжала:
– И Он говорит с тобой лично?
– Он со всеми говорит лично. Просто большинство людей не пытаются слушать.
Лучше было потакать ему.
– Извини, что прервала. Ты рассказывал мне историю. Что было дальше? Этот пророк женился на проститутке?
– Да. Он понял, что у Бога на это есть Свои причины. Хорошие причины.
То же самое, очевидно, сделал и он.
– И что, Осия выбил грех из нее? Я думаю, она приползла к нему на коленях и целовала ему ноги за то, что он спас ее.
– Нет, она вернулась к прежним занятиям.
У нее заныло в желудке. Она попыталась посмотреть ему прямо в лицо. Он встретил ее взгляд своим серьезным, спокойным, загадочным взглядом.
– Так значит, получается, что Бог не так уж и всемогущ? – тихо спросила она.
– Бог сказал ему пойти и привести ее обратно. Она слегка нахмурилась.
– А он?
– Он пошел.
– Только потому, что Бог ему сказал? – Ангелочек знала: ни один мужчина так бы не поступил.
– Да, но еще и потому, что он любил ее.
Она встала и подошла к окну, где было видно темнеющее небо.
– Любил? Нет, я не думаю, что это было настоящей причиной. Это была его гордость. Старый пророк просто не мог признать, что не может удержать ее.
– Гордость заставляет мужчину уйти, Мара. Она заставила меня уйти от тебя в тот последний вечер в Парадизе. – Ему нужно было послушаться Господа и вернуться. Ему нужно было вытащить ее из этого проклятого места, не обращая внимания на ее крики и сопротивление.
Ангелочек посмотрела на него через плечо.
– И она осталась с пророком после этого?
– Нет. Она снова ушла. Ему пришлось выкупать ее из рабства во второй раз.
Ей не очень нравилась эта история.
– Ну, тогда–то она осталась?
– Нет. Она продолжала уходить. У нее даже были дети от других мужчин.
Она почувствовала тяжесть в груди. Пытаясь защититься, она издевательски продолжала.
– И в конце концов он побил ее камнями до смерти. Правильно? В конце концов он отправил ее туда, где ей место. – Он не ответил, она снова повернулась к нему спиной. – Что вы хотите сказать, мистер? Просто скажите.
– Придет день, когда тебе придется сделать выбор.
Он больше ничего не сказал, и она задумалась о том, как же все–таки закончилась эта история. Она сжала зубы. Она не спросит его, осталась ли проститутка с пророком, или он отказался от нее.
Михаил поднялся, открыл две банки бобов и высыпал в горшок. Они быстро сварились, и он разложил еду по тарелкам.
– Сядь и поешь со мной, Мара.
Она села с ним за стол. Когда он склонил голову для молитвы, у нее внутри поднялось раздражение. Стараясь не обращать внимания на Михаила, она начала есть. Когда он взглянул на нее, она улыбнулась натянутой, вызывающей улыбкой.
– Знаешь, что я думаю? – заговорила она. – Я думаю, Бог приказал тебе жениться на мне в наказание за какой–то большой грех, который ты совершил в прошлом. Вы испытывали похоть плоти ко многим женщинам, не так ли, мистер?
– Этот грех досаждает мне от случая к случаю, – ответил он с мрачной улыбкой. Остаток ужина они провели в тишине.
Она позавидовала тому спокойствию и самодисциплине, которыми он обладал. Когда он закончил ужин, она взяла его тарелку и поставила на свою.
– Раз ты готовил, я мою посуду. – Ей не нравилась темнота, но это было лучше, чем остаться с ним в доме. Он может начать рассказывать очередную неприятную историю. Что–нибудь веселенькое на этот раз, например, о прокаженном или о ком–нибудь с гноящимися язвами…
Закончив с посудой, она присела у ручья. Все тело ныло, она слишком много работала сегодня, но мелодичное журчание протекающей мимо воды успокоило ее натянутые нервы.
– Что я делаю здесь? – спросила она себя. – Что я делаю здесь с ним?
Легкий ветерок шевелил листья плакучей ивы, и она могла поклясться, что услышала тихий голос. Она обернулась, но вокруг никого не было. Дрожа, она быстро пошла обратно и увидела Осию. Он стоял, опираясь о дверной косяк, держа руки в карманах, и ждал ее. Обойдя его, она зашла в дом и поставила тарелки на место. Она устала и хотела спать.
Сняв с себя одежду, Ангелочек быстро скользнула под одеяло. Потом лежала и думала о девушке, вернувшейся к проституции. Может быть, у нее тоже была Хозяйка, которая забирала ее деньги. Может быть, тот пророк почти свел ее с ума – так же, как этот фермер сейчас сводит ее с ума. Может, ей просто хотелось остаться одной. Интересно, думал пророк когда–нибудь об этом?
Ангелочек вся сжалась, когда Осия лег в кровать рядом с ней. Что ж, она сама виновата. Дай им попробовать вкус поцелуя, и они сразу хотят получить остальное. Что ж, чем скорее все кончится, тем скорее она сможет, наконец, спать.
Она села и стала расчесывать волосы. Бросила на него взгляд, полный мрачной готовности.
– Нет.
Она удивленно посмотрела на него и еще больше удивилась, увидев его нетерпеливый взгляд.
– Нет?
– Нет.
– Послушайте, мистер. Я не могу прочитать ваших мыслей. Вы должны сказать мне, чего вы от меня ожидаете.
– Я хочу спать в собственной постели рядом со своей женой. – Он взял прядь ее волос и слегка потянул. – И это все у чего я хочу.
Совсем запутавшись, она снова легла. Она ждала, что он изменит свое решение. Скоро его дыхание стало ровным. Она осторожно повернула голову и посмотрела на него. Он спал. Она некоторое время изучала его профиль, потом отвернулась.
Она попыталась отодвинуться от него, оставив между ними свободное место, но Михаил Осия наполнял собой кровать так же, как и весь дом.
Точно так же, как он начал наполнять и ее жизнь.
