Текст книги "Любовь искупительная"
Автор книги: Франсин Риверс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 35 страниц)
Мерива растерянно посмотрела на него.
– Признайся, признайся, в этом нет ничего постыдного, – говорил он ей. Мерива развела руками.
– Вот видишь? – спросил Иосиф. – А у меня кучи неразобранного товара. Я никак не смогу все расставить сам.
– Ну, хорошо, Иосиф, – сдалась Ангелочек. – Но я уйду, как только закончу.
Она немедленно приступила к работе, стараясь побыстрее все сделать и пойти своей дорогой. Иосиф, наоборот, просил ее не спешить, говоря, что ему не нужна еще одна женщина с больной спиной. Когда они пошли обедать, он ел так долго, что Ангелочек начала сердиться. Когда она встала и собралась идти работать, он сказал, что ей лучше посидеть и спокойно допить свой кофе. Если он так озабочен выкладкой товара, то почему теряет столько времени? И со спиной Меривы, кажется, все в порядке: только что она без труда подняла огромный деревянный поднос с горой посуды.
Когда они, наконец, вернулись к работе, Иосиф сказал, что передумал оставлять светильники там, куда их поставили, и нужно перенести их в другой конец склада. Товар, который они разложили на прилавке, теперь нужно убрать в другое место. Она сделала все так, как он просил, с каждой секундой ощущая растущее напряжение.
«Выбирайся отсюда, Ангелочек. Уходи. Прямо сейчас».
Но она осталась и работала с Иосифом, желая закончить то, что они начали, хотя он не переставал менять свои решения, переставляя и передвигая уже расставленный товар. Что с ним такое сегодня?
Иосиф положил руку ей на плечо.
– Это все на сегодня. Почему бы тебе не закрыть магазин?
– Но ведь еще слишком рано?
– Самое время, – ответил он, улыбаясь. Он кивнул Мериве и матери, и они все направились за черную занавеску. Нахмурившись, Ангелочек обернулась.
В дверях стоял Михаил.
23
«Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе!»
Библия. Песнь Песней Соломона 4:7
Ангелочек застыла в оцепенении, а он двинулся к ней. Он был весь в дорожной пыли, на усталом лице застыло мрачное выражение.
– Иосиф передал мне, что ты здесь.
Ее сердце старалось выпрыгнуть наружу. – Зачем ты приехал?
– Чтобы забрать тебя домой.
Она отступила на шаг. – Я не хочу возвращаться, – заявила она, стараясь придать голосу уверенное и равнодушное выражение, но ни то, ни другое у нее не получилось: голос дрожал. Он подошел ближе. Она отступила, наткнулась на полку с обувью, несколько пар с грохотом упали на пол.
– Я знал, что ты не вернешься в Парадиз, – заговорил он.
Она крепко ухватилась за край стола, ища дополнительную опору, и теперь стояла твердо и уверенно. – Почему это ты был так уверен? – вызывающе спросила она. Он не ответил. По выражению его глаз она не могла понять, о чем он думает. Когда он протянул руку, у нее перехватило дыхание. Он прикоснулся к ее щеке, и она крепко сжала губы, пытаясь унять дрожь.
– Я просто это знал, Амэнда.
Не в состоянии справиться с вихрем эмоций, она, как безумная, рванулась от него. – Ты понятия не имеешь, почему я ушла от тебя.
Михаил схватил ее за руку и развернул к себе.
– О нет, я знаю! – Он крепко обнял ее. – Ты ушла из–за этого, – продолжил он, покрывая ее губы долгим поцелуем. Когда она попыталась вырваться, он рукой обхватил ее голову. Она попыталась сопротивляться сильнее, но чувствовала, как предательское тепло разливается по ее телу.
Когда она, наконец, успокоилась, Михаил снял косынку с ее головы. Потянув, развязал ленточку, запустил пальцы в распущенные волосы, слегка приподняв ей голову. Она слышала глухое биение его сердца под своими ладонями.
– Это ведь из–за этого, верно? – спросил он хрипло. Устыдившись, она попыталась отвернуться, но он удержал ее. – Ведь это причина?
– Я не хочу чувствовать это, – прошептала она дрогнувшим голосом.
Кто–то позади них покашлял.
– Магазин еще открыт?
Михаил оглянулся, его руки скользнули вниз, и он нежно сжал ее ладонь, прежде чем отпустить.
– Нет. Уже нет. Извините. – Быстрыми шагами он пересек комнату и вежливо проводил потенциального покупателя за дверь. Как только покупатель вышел, он запер магазин и развернул за окном табличку.
Повернувшись, он увидел, что Амэнда стоит в дальнем конце магазина, склонившись над чем–то. Он присмотрелся и увидел, что она собирает свои немногочисленные вещи в дорожную сумку.
– Утром мы поедем домой, – сказал он.
Она не смотрела на него. – Ты поедешь домой, а я – в Сан–Франциско.
Он сжал зубы, моля о терпении. Ее лицо было бледным, взгляд отчаянным. Когда он вновь попытался приблизиться к ней, она быстро отскочила, выдвинула в проход бочку, загородив ему дорогу. При этом она поспешно продолжала запихивать одежду в сумку.
– Ты ведь влюбилась в меня, – заговорил он. – Неужели ты думаешь, что сможешь убежать от этого?
От этих слов Ангелочек замерла, опустив голову и крепко вцепившись в сумку. Она дрожала; он оказывал на нее разрушительное влияние. Придя в себя, она снова стала упаковывать сумку. Чем раньше она сбежит от него, тем лучше. Она старалась не прислушиваться к своим чувствам.
– Я говорила тебе, что никогда не позволю себе никого полюбить, и я действительно имела это в виду!
– Но, чудо из чудес, ты все же полюбила, правда? – спросил он безжалостно.
– Уходи, Михаил.
– Ни за что.
– Оставь меня! – Свернув последнюю юбку, она запихнула ее следом за остальными вещами, закрыла сумку и взглянула на него.
– Ты хочешь знать, что я чувствую? Я чувствую, что ты раздираешь мое сердце.
Его глаза сверкнули.
– Ты начала это чувствовать, когда сбежала. А не тогда, когда ты была со мной. – Она попыталась обойти его, но он не позволил. – Я видел, как ты смотришь на меня, Амэнда. Я чувствовал твою любовь той последней ночью. Я всем своим существом чувствовал это.
– И это дало тебе ощущение власти надо мной, верно? Да?
– Да! – признался он резко, хватая ее за руку, когда она попыталась выйти через черный ход. – Но я не собираюсь использовать эту власть против тебя.
– Ты прав, – сказала она, пытаясь вырваться. – Потому что я не допущу этого!
Он вырвал сумку из ее рук и швырнул в сторону.
– Я не твой отец! Я не Хозяин! И я не просто какой–то парень, который платит за полчаса в твоей кровати! – Он сжал ее руки. – Я твой муж! Я не отношусь наплевательски к твоим чувствам. Я люблю тебя. Ты моя жена!
Закусив губу, Ангелочек пыталась сдержать слезы.
Михаил смягчился. Он взял в руки ее лицо, чтобы она не смогла отвернуться, и, глядя ей в глаза, увидел ее разрывающие сердце попытки заглушить свои чувства. Ведь именно чувства были ее врагом. Она не могла позволить себе что–либо чувствовать, если хотела выжить. Ему нужно убедить ее в том, что теперь это больше не враг.
– Амэнда, я знал, что ты будешь со мной, когда я тебя впервые увидел.
– А ты знаешь, сколько раз мне говорили то же самое? – спросила она, стараясь оттолкнуть его.
Он упрямо продолжал, будто не слышал ее слова.
– Мне так нравится смотреть, как ты растешь и меняешься. Ты никогда не остаешься прежней. Мне нравится, как ты учишься, делаешь что–то новое. Я люблю смотреть, как ты работаешь, мне нравится твой взгляд маленькой любопытной девочки, когда ты делаешь то, чего не делала раньше. Я люблю смотреть, как ты бегаешь по лужайке с Руфи, смеешься с Мириам, внимательно слушаешь Элизабет. Мне приятна сама мысль о том, что я смогу состариться рядом с тобой и, просыпаясь, видеть тебя каждое утро, до конца моих дней.
– Не надо, – прошептала она слабо.
– Я даже еще не начал. – Он нежно встряхнул ее. – Амэнда, я люблю доставлять тебе удовольствие. Мне нравится чувствовать, как ты таешь в моих руках. Я люблю, когда ты произносишь мое имя. – Она покраснела, и он поцеловал ее. – Любовь очищает, возлюбленная. Она не делает тебя виноватой. Любовь не мыслит зла. – Он поцеловал ее снова, пытаясь подобрать слова, которые смогли бы в полноте описать его чувства. Слов не хватит, чтобы объяснить ей все это. – Моя любовь это не оружие. Это спасательный круг. Протяни руку, ухватись за нее и не отпускай.
Когда он привлек ее к себе на этот раз, она не сопротивлялась. Когда она обняла его, он взглянул на нее, и напряжение прошедших недель растворилось.
– Тебе хорошо? И ты чувствуешь, что это правильно, ведь правда?
– Я не могла не думать о тебе, – жалобно призналась она, прижимаясь к нему и вдыхая такой милый запах его тела. Она так скучала по этому ощущению уверенности, которое приходило только тогда, когда она была с ним. Он твердо решил забрать ее домой. Что ж, почему бы ему не позволить? Разве не этого она хотела? Принадлежать ему. Остаться с ним навсегда. Не об этом ли она мечтала с того момента, когда уехала из дома на этот раз?
– Ты даешь мне надежду, Михаил. Я не знаю, хорошо это или плохо.
– Это хорошо, – сказал он, прижимая ее к себе и радуясь ее признанию. Это было началом.
С рассветом они отправились в путь. Ангелочек сидела позади Михаила, крепко держась за него. Он говорил немного, только спросил, как ей удалось добраться до Сакраменто. Она подробно рассказала о старике Сэме, о его попытках найти удачу. Он смеялся, слушая рассказ о том, как она продала всю посуду до последней миски в лагере золотоискателей. Она тоже смеялась.
– Я не думала, что у меня это так хорошо получится.
– В следующий раз ты будешь договариваться с Иосифом о ценах на наши овощи.
– Нет, Иосиф другой. Его вокруг пальца не обведешь.
– Ты ему нравишься, ты же знаешь.
– Неужели? – ей было это очень приятно услышать. – Я думала, он разрешил мне остаться только ради тебя.
– Отчасти. Он сказал, что, когда ты появилась в его магазине, он увидел на тебе Божью руку.
Ангелочек не ответила. Ей казалось, что Бог никогда не принимал участия в ее жизни. Он, наверняка, умыл руки и отвернулся от нее уже очень давно. Крепко обняв Михаила за талию, она прижалась к его сильной широкой спине. Ей хотелось плакать. Дрожа, она пыталась справиться с неясным страхом, охватившим ее. Михаил почувствовал это, но решил выждать время и поговорить об этом на привале.
Спрыгнув с лошади, он помог ей спуститься. Взяв ее за подбородок, заглянул ей в глаза. – Что тебя беспокоит, Амэнда?
– Знаешь, мне повезло, что я нашла Иосифа. Михаил прекрасно знал, что здесь действует сила гораздо большая, чем простое везение, но если он это скажет, она все равно не поверит.
Ангелочку не хотелось задумываться о том, что было бы, если бы она не встретила Иосифа. Она осознавала собственную слабость. И это было такое отвратительное чувство. Всего один день самостоятельной жизни, и она уже готова была вернуться в бордель. Всего один день. А может, и того меньше.
– Ну вот, ты опять спас меня, – сказала она, пытаясь говорить легко и весело. Смутившись от своей уязвимости, она отвернулась.
Михаил взял ее лицо в ладони и снова повернул к себе. О, его глаза. В них светится надежда. Они излучают любовь. – Я всего лишь орудие, возлюбленная. Я не Спаситель.
Когда он заключил ее в объятия, она с готовностью откликнулась. Они оставались там до заката, а остаток пути проделали при лунном свете.
Михаил вернулся к работе на полях, и теперь заканчивал приготовления к посеву. Ангелочек помогала, выкорчевывая камни и разбивая комья земли. Когда наступил день посева, Михаил загрузил семена в повозку и помог Ангелочку в нее забраться. Он объяснил ей, как нужно сеять пшеницу, потом проехал туда и обратно по полю. Она разбрасывала семена, очень сомневаясь, что из этого хоть что–то может получиться.
С посевом кукурузы дело обстояло гораздо сложнее. Михаил ловил рыбу и нарезал большими кусками, чтобы зарыть ее в землю вместе с семенами. За этим занятием пролетел весь день, но когда, уже на закате, она осмотрела плодородные земли, которые они засеяли, она испытала чувство глубокого удовлетворения. На следующее утро Ангелочек увидела стаю птиц на пшеничном поле и, уронив ведро с водой, помчалась их прогонять.
Смеясь, Михаил прислонился к ограде загона, которую поправлял, и наблюдал за ней.
– Что ты там делаешь?
– Михаил, эти ужасные птицы! Что нам делать? Они съедят все семена, которые мы посеяли! – Она бросила ком земли в самую наглую птицу, и та упорхнула на ближайшее дерево.
– Пусть едят. Они возьмут только свою часть.
Она пошла обратно. – Свою часть? Почему это у них должна быть своя часть?
– Плата за работу. Они охраняют землю. – Он показал куда–то вверх. – Ласточки, стрижи и соколы охраняют воздух – они поедают насекомых, которых иначе было бы несметное количество. Дятлы, синицы и еще много других едят личинок и жуков – иначе те пожрут все деревья. Другие птицы съедают насекомых, которые поедают листья. Куропатки и тетерки питаются кузнечиками, а кузнечики могут навредить полевым растениям.
– А кто это вон там прячется? Он рассмеялся. – Черные дрозды.
– Ну, от них–то уж точно никакой пользы?
– Они присматривают за поверхностью почвы, вместе с жаворонками. Бекас и вальдшнеп едят жуков, которые обитают под землей. – Он слегка дернул ее за светлую косу. – Надо делиться с птицами, Амэнда, иначе мы можем остаться без урожая. У меня есть для тебя другое дело. – Он перепрыгнул через забор и подхватил ее на руки.
– Михаил, а что, если не будет дождя?
– Скоро пойдет.
– Откуда ты знаешь?
Он поставил ее на землю. – Ты зря беспокоишься о том, чего не можешь контролировать. Знаешь, надо просто жить день за днем.
Через несколько дней пошел дождь, мягко и заботливо насыщая землю.
– Михаил, иди посмотри! – Из земли пробились зеленые ростки, и Ангелочек ходила вдоль посадок, не в силах скрыть свой восторг. Побеги были такими слабыми и беззащитными. Всего один жаркий день может убить их, но Михаил казался спокойным. Он починил ограду загона, закончил строить беседку, потом пошел на охоту. Ему удалось подстрелить оленя, и он показал ей, как снять с него шкуру и разделать. Вместе они повесили мясо в коптильне.
Иногда, в такие моменты, когда Ангелочек меньше всего этого ждала, Михаил отрывал ее от дел. – Пойдем, погреемся на солнышке, – шептал он, обнимая ее. – Пойдем со мной, любовь моя.
Однажды они лежали в сарае на сеновале, когда Ангелочек услышала голос Мириам.
– Ой, – замерла она от ужаса. Михаил рассмеялся, поймал ее за талию и снова, играя, уложил на сено. – Ты куда?
– Что она подумает? Мы с тобой здесь среди бела дня.
– Может, мы разбираем сено.
– Мириам очень сообразительная девушка.
Он усмехнулся. – Тогда, может, она сообразит уйти.
– Нет, она не уйдет. – Вскочив, она стала отряхивать сено с волос.
– Тогда скажи ей, что я на охоте, а ты отдыхала, – предложил он, поднимаясь и целуя ее в шею. Залившись краской, она оттолкнула его прочь.
Мириам вошла в сарай и увидела Ангелочка, которая поспешно спускалась с лестницы.
– Ах, вот ты где.
– Я отдыхала, – заговорила Ангелочек, пытаясь скрыть возбуждение и поправляя выбившиеся волосы.
В глазах Мириам сверкнула искорка. – Ваши поля тоже уже засеяны, как я вижу.
Ангелочек кашлянула. – Ну, да.
– И все так быстро растет.
– Может, пойдем в дом? Я приготовлю кофе.
– Неплохая идея, – согласилась Мириам и прыснула от смеха. – Михаил, папа приглашает тебя и Амэнду к нам на ужин. Мы собираемся отметить наш первый посев.
С чердака послышался смех Михаила. – Скажи, что мы с радостью придем!
Выходя из сарая, Мириам взяла Ангелочка за руку.
– Мама всегда такая разрумянившаяся, когда они с папой возвращаются после своих долгих прогулок. Точно, как ты сейчас.
Ангелочек вспыхнула. – Тебе не стоит говорить об этом так открыто.
Мириам кивнула, затем остановилась, привлекая к себе Ангелочка и крепко ее обнимая. – Я так сильно по тебе скучала!
Ангелочек крепко обняла ее в ответ, чувствуя ком в горле. – Я тоже.
Мириам, с блестящими от слез глазами, отстранилась.
– Ну, надо же! Вот ты и призналась. И совсем не трудно было в этом признаться, верно? – Видно было, как слова Ангелочка обрадовали ее.
Элтманы закончили посев, и Мириам сказала, что у нее теперь немножко больше времени для себя. С детьми было все в порядке. Павел навещал их уже несколько раз. Он помог им вырыть новый колодец.
– А давай возьмем кофе и посидим на улице, под яблоней, – предложила Мириам. Михаил рубил дрова. Ангелочек предложила ему кофе, но он отказался.
– Мама в ожидании потомства, – продолжала рассказывать Мириам, когда они уютно устроились в тени. – Она всегда расцветает, когда ждет пополнения.
– Как твой отец к этому относится? – спросила Ангелочек, думая о своем.
– О, очень даже одобрительно, – ответила Мириам. Озорно улыбнулась. – Вы с Михаилом, кажется, тоже трудитесь над потомством?
Вопрос отозвался острой болью в груди Ангелочка. Она вздрогнула и отвернулась.
Мириам снова взяла Ангелочка за руку. – Почему ты уехала тогда? Мы все так беспокоились.
– Я не могу это объяснить, – ответила Ангелочек.
– Не можешь или не хочешь? Ты сама когда–нибудь знала истинную причину?
– Отчасти. – Она не собиралась пускаться в дальнейшие объяснения. Как сможет эта наивная девочка понять такие вещи? Она была такой открытой, такой свободной. Ангелочку захотелось стать такой, как она.
– Мы Руфи ничего не рассказывали. Просто сказали, что вы с Михаилом очень заняты, и мы не сможем навещать вас какое–то время.
– Спасибо, – ответила Ангелочек, наблюдая за тем, как Михаил укладывает дрова в поленницы. В сердце разливалась сильная боль.
Мириам улыбнулась. – Ты ужасно его любишь, верно?
– Ужасно. Эта любовь просто поглощает меня. Иногда все, что мне надо, это его взгляд… – Она замолчала, вдруг осознав, что сейчас высказывает вслух свои самые сокровенные мысли.
Мириам взглянула на нее. – А разве это не так, как должно быть?
– Я не знаю. Думаешь, так должно быть?
– Я надеюсь на это, – мечтательно сказала Мириам. – О, я так надеюсь, что так и должно быть.
В следующий раз Мириам привела с собой Руфь. Ангелочек забросила свою работу, как только увидела ребенка, бегущего к ней но усыпанному цветами холму. Отряхнув землю с рук, она открыла калитку и быстро пошла по дорожке навстречу девочке.
– Амэндочка! Амэндочка! – радостно вопила Руфь, и Ангелочек, подхватив ее на руки, крепко обняла.
– Привет, милая, – сказала она радостно, целуя ребенка в обе щечки и маленький носик. – Я надеюсь, ты хорошо себя вела с тех пор, как мы не виделись?
– Да! – живо ответила Руфь, крепко обнимая Ангелочка за шею, словно уже не собиралась ее отпускать. – Почему ты убежала? Тебя так долго не было. Павел сказал, что ты всегда убегаешь и что Михаилу приходится искать тебя, чтоб ты вернулась домой. Он говорит, что Михаил глупый, а тебе твоя прежняя жизнь нравится больше, чем эта, ну, когда ты стала женой фермера. А какая это старая жизнь, Мэнди? Я не хочу, чтоб ты возвращалась туда. Я хочу, чтобы ты была с нами.
Ангелочек медленно опустила ребенка на землю. У нее заныло сердце, когда она услышала, как Руфь, словно попугай, повторяет сказанные кем–то слова. Она вспомнила слова Мириам: «Мы Руфи ничего не рассказывали об этом». Она едва могла смотреть на Мириам, когда та подошла к ним.
– Что случилось? – спросила девушка. Когда Ангелочек не ответила, она взглянула на свою маленькую сестру. – Что ты тут наговорила?
Ангелочек нежно коснулась темных волос Руфи.
– Мне нравится быть женой фермера, – проговорила она очень тихо, – и я не хочу возвращаться к своей старой жизни.
Мириам широко открыла рот от удивления и густо покраснела.
Руфь кивнула и обняла Ангелочка за ноги. Ангелочек холодно взглянула на Мириам.
– Что она тебе наговорила? – спросила Мириам.
– Только то, что она слышала.
– Руфи, и от кого же ты это слышала?
– От тебя и Павла, – пробормотала она, путаясь в складках юбки Ангелочка.
– Ну, ладно, – сухо произнесла Ангелочек. – Не расспрашивай ее, Мириам.
– Ну уж нет! Ты ведь подслушивала, верно? – грозно задала вопрос Мириам, приставив руки к бокам и пристально глядя на сестру.
Руфь уставилась на нее. – Мама послала меня, – пролепетала она. – Она попросила привести тебя.
– Когда это было?
– Когда Павел был у нас. Она сказала, что тебя нет уже слишком долго и нужно позвать тебя в дом.
Мириам порозовела от раздражения.
– И что было дальше?
– Он говорил, а ты злилась. Я поняла это, ведь ты была вся красная, как сейчас. Ты сказала, чтобы он оставил свои россказни при себе, а он сказал…
Ангелочек прижала дрожащую руку ко лбу, ее лицо было мертвенно бледным.
– Не важно, – прервала ее Мириам, вынуждая сестренку замолчать. Она подняла глаза, слезы крупными каплями катились по ее щекам. – Амэнда…
Ангелочек дрожала и не могла остановиться.
Мириам отодвинула Руфь и, легонько шлепнув, сказала: – Иди, поздоровайся с Михаилом, Руфи.
Руфь прикусила губу, в ее глазах стояли слезы. – Ты сердишься на меня?
Мириам наклонилась к ней. – Я тебя прощаю, а теперь иди. – Она поцеловала сестренку. – Мы еще поговорим об этом позже, глупышка. Иди поздоровайся с Михаилом.
Как только Руфи подбежала к Михаилу, он тотчас подхватил ее на руки и посадил на забор.
– Прости, – заговорила Мириам с горечью. – Скажи хоть что–нибудь Амэнда. Не смотри на меня так.
Что же ей сказать? – Может, хочешь еще кофе?
– Нет, спасибо, я не хочу кофе. – Когда Ангелочек направилась к дому, Мириам устремилась вслед за ней. – Я не сплетничала о тебе. Клянусь.
– Павел тоже не сплетничал, – заметила Ангелочек. – Он просто рассказывал тебе о том, что случилось, со своей точки зрения.
– Как ты можешь защищать его?
– Я заставила Михаила страдать уже далеко не в первый раз, и Павел об этом знает.
– Но это не значит, что ты будешь и дальше заставлять его страдать.
– Но это и не значит, что я не буду этого делать. Мириам и Руфи гостили почти до самого вечера, и все это время Ангелочек была захвачена своими мыслями. Может ли она измениться? Или она изменилась только потому, что Михаил любит ее? А может, это всего лишь затишье перед бурей?
Что–то было не в порядке, и Михаил это понимал. Они провели необыкновенно счастливый месяц, а теперь она снова стала отдаляться от него. Он испугался. Господь, не допусти, чтобы она опять отстранилась от меня. Помоги мне удержать ее.
– Иди сюда, – позвал он, расстилая одеяло у камина. Она охотно подошла, но в ее глазах была какая–то неясная грусть. Что ей причиняет страдания? Ангелочек села рядом, прижавшись к его груди, ощущая покой и уверенность. Ей так нравились прикосновения его рук.
– Что–то не так? – спросил он, прижимаясь носом к ее шее. – Тебя весь вечер что–то беспокоит. Неужели Мириам или Руфь что–то такое сказали, и тебя это расстроило?
– Они сделали это не нарочно. – Ей не хотелось рассказывать ему о Павле. Ей не хотелось признаваться в том, как сильно ее ранят слова. Она всегда отрицала это, и вот теперь они берут реванш. – Это все потому, что я слишком счастлива, – продолжала она дрожащим голосом. – Я не могу справиться с чувством, что все это досталось мне незаслуженно.
– Ты думаешь, я заслужил свое счастье?
– Неужели ты в своей жизни сделал хоть что–то, чего ты мог бы стыдиться? Разве за тобой было хоть какое–то небогоугодное дело?
– Я совершил убийство. – Он кожей ощутил ее растерянность от услышанного признания. Она приподнялась и уставилась на него расширенными от удивления глазами.
– Ты?
– Сотни раз. В тот день, когда я вернулся в Парадиз и увидел, что Магован сделал с тобой. И Хозяин. Я убил их сотни раз сотней разных способов, каждый из которых был хуже прежнего.
Она успокоилась, понимая, что он имеет в виду.
– Просто думать о неправильном поступке и совершить его – это не одно и то же.
– Ты так думаешь? Ты считаешь, что есть разница? Все ведь начинается с желания, которое кормит зверя внутри нас. – Он нежно потянул ее локон. – Теперь понимаешь? Ни один из нас не заслужил счастья. Оно не связано с тем, что мы сделали, или, наоборот, не сделали. Всякое благословение приходит от Отца – не как плата за добрые дела, но как просто подарок.
Михаил заметил, как потемнели ее глаза, когда он упомянул о Боге. Он почувствовал нарастающее сопротивление с ее стороны. Бог – это было неприятное слово для нее. Бог, существо, которое, по ее мнению, только наказывает за содеянные грехи – даже если они совершены не ею, а кем–то другим. Она верила, что Бог – это воплощение гнева, и Он будет непрерывно наказывать ее за прошлую жизнь, в омут которой ее бросил глупый пьянчуга. Бог для нее – бессердечное существо, и Он желает только причинять страдания.
Как он может убедить ее в том, что Бог Отец является ее единственным спасением на пути в ад, если ее земной отец хотел убить ее еще во чреве матери?
– Покажи мне твоего Отца, Михаил, – сказала она, не в силах скрыть вызывающие нотки в голосе.
– Я стараюсь, – ответил Михаил тихо.
– Где же Он? Я не вижу. Может, если бы Он встал сейчас здесь передо мной, я смогла бы поверить в Его существование. – И тогда она смогла бы плюнуть Ему в лицо за все, что произошло с ней и с ее мамой.
– Он живет во мне. Я показываю тебе Его каждый день и каждый час, как только могу. – И, очевидно, до сих пор не очень удачно…
Она увидела, что это задевает его, и смягчилась. Он был очень искренним. И он так любил ее. Она тоже любила его, хотя и всеми силами пыталась с этим бороться. Он заставил ее полюбить просто потому, что был самим собой. Но это никак не было связано с Богом. Разве нет?
– Любви недостаточно, – проговорила она, прикасаясь к его лицу, которое так любила. – Если бы ее было достаточно, маме хватило бы одной меня, но так не вышло. И для тебя меня будет недостаточно.
– Да, ты права. И для тебя меня тоже будет недостаточно. Тебе нужно еще что–то, Амэнда. Я не хочу быть центром твоей жизни. Я хочу быть ее частью. Я хочу быть твоим мужем, но не твоим богом. Люди не могут постоянно быть рядом, всегда знать твои мысли – они просто не могут, как бы сильно они этого ни желали. И я не исключение.
– А Бог может? – спросила она заносчиво. – Бога никогда не было рядом со мной. – Она выскользнула из его объятий и встала, собираясь ложиться спать. Он наблюдал за тем, как она расчесывает волосы. Она взглянула на него и тихо сказала: – Я рада, что тебе нравятся блондинки.
Ей не удастся так просто положить его на лопатки.
– Я не только поэтому обратил на тебя внимание в самый первый день, когда тебя увидел; не только из–за твоей внешности, – отметил он, вставая. Бросил покрывало на спинку кресла.
– Не только? – переспросила она. До того, как она встретила Михаила, она смотрела на себя только как на лакомый кусок для утоления мужской похоти.
– Не только, – повторил он. Подняв глаза, она встретилась с его смеющимся взглядом. – Скорее, я думаю, это был твой кроткий нрав, твое желание подстроиться под мой образ жизни, желание угождать мне во всем… – Говоря это, он прошел через комнату и сел на кровать рядом с ней. Она смеялась. Ее самооборона не устояла перед его обезоруживающей улыбкой.
– Итак, – продолжала она смеясь, – ты всего–навсего парень, который ответил на призыв. – Ее улыбка потускнела прежде, чем она успела договорить фразу. Почему каждое слово, которое она произносит, напоминает о ее позорном прошлом? Она вновь отвернулась, продолжая расплетать волосы. Его рука спокойно лежала на ее бедре. Она таяла даже от его легких прикосновений. – Что ты чувствуешь сейчас, когда я в твоих руках, как мягкая глина?
– Радость, – ответил он. – Только радость. – Он увидел пульсирующую жилку на ее шее и покрыл ее поцелуем. Он услышал, как она быстро вздохнула, и почувствовал, как тепло сладким потоком разливается по его телу. Он желал ее. Он всегда будет желать ее. И, слава Господу, она тоже желала его. Он чувствовал это с каждым своим прикосновением.
– Возлюбленная, – прошептал он, чувствуя переполняющую его нежность, видя неуверенность в ее синих глазах. – Если бы открыли секрет, почему и как люди влюбляются, его бы запечатали в бутылочки и продавали на каждом углу. Секрет не в том, как ты выглядишь и как ты пахнешь, хотя я очень люблю это. Знаешь, причина не в этом, – сказал он, целуя ее.
– Но это часть всего остального, – сказала она, взглянув на него.
– Да, это правда, Бог видит, но есть что–то больше. Что–то, чего не видно. В тот день, проходя мимо, я услышал твой молчаливый крик, и я не смог не ответить.
– Ты уже говорил это раньше.
– Но ты по–прежнему не веришь мне.
– Знаешь, Михаил… Жизнь мне столько всего сделала. И теперь мне так… – Она замолчала, горько вздохнув, и смотрела куда–то мимо него, не находя в себе сил взглянуть в его глаза.
– Что? – спросил он, поправляя выбившуюся прядь ее волос.
– Стыдно, – ответила она тихо. Ее глаза горели, и она изо всех сил пыталась сдержать слезы. Она старалась не давать волю эмоциям, но ей так хотелось, чтобы он понял, что она чувствует… – Я не знаю, что я сделала не так. Но с тех пор, как я себя помню, я понимала, что никогда не смогу стать достаточно хорошей, чтобы заслужить порядочную жизнь. – И когда она появлялась в жизни других, они тоже теряли порядочность. Может, и с Михаилом так произойдет? О том, что подобное может случиться с ним, ей было даже страшно подумать.
– Тогда как ты объяснишь то, что происходит сейчас? Она протянула руку и коснулась его лица. – Я не знаю.
Не могу объяснить. Я только знаю, что это не может длиться вечно.
Глаза Михаила наполнились слезами. Она разбивает его сердце. Она делает это день за днем.
– Я никогда не поворачивался к тебе спиной. И никогда не повернусь. В нашем случае все было наоборот.
– Я знаю, но если я отдам тебе все, что у меня есть, этого будет не достаточно. Того, что есть у меня, не достаточно для такого мужчины, как ты.
Он взял ее руку и крепко прижал к своему сердцу. – Тогда возьми у меня то, чего тебе недостает. Используй то, что есть у меня.
Ее сердце было так переполнено, что ей стало больно.
– Ты такой чудесный, – прошептала она. Почему из множества женщин он полюбил такую, как она? «Бог, если Ты сейчас все слышишь, ответь, почему Ты сделал это с ним?»
«РАДИ ТЕБЯ, ВОЗЛЮБЛЕННАЯ».
Она вздрогнула и почувствовала, как волосы у нее на голове встали дыбом.
«Нет, это невозможно. Никогда ничего не было ради меня». Она решительно отказалась слушать этот спокойный, тихий голос.
– Что случилось? – спросил Михаил, увидев, как она вдруг побледнела.
Он был так красив, но что–то большее притягивало ее к нему. Может быть, это как раз то, о чем он говорил? Что–то невидимое. Было что–то в нем, что влекло ее, как мотылька к огню, но этот огонь не обжигал и не был гибельным. Наоборот, он зажег что–то внутри нее, и теперь она чувствовала, что становится его частью. Он придал ее жизни смысл. Выживание перестало быть целью. Что это было, она не могла понять или дать определение, но это ее притягивало.
«Ангелочек, а как насчет Павла?»
Она слегка нахмурилась. Михаил, лежа рядом с ней, нежно взял ее за подбородок и повернул к себе.
