Текст книги "Любовь искупительная"
Автор книги: Франсин Риверс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 35 страниц)
31
«Ныне же так говорит Господь, сотворивший тебя, Иаков, и устроивший тебя, Израиль: не бойся, ибо Я искупил тебя, назвал тебя по имени твоему; ты – Мой».
Библия. Книга пророка Исайи 43:1
Павел решил, что ему лучше вернуться в горы. Он не может оставаться здесь. Он не может находиться рядом с Мириам и не сойти с ума. Уж лучше разочарования и все тяжести золотодобычи, чем постоянно видеть, как она идет к дому Михаила.
Но ему нужны были деньги, чтобы купить все необходимое.
Проглотив свою гордость, он отправился к Михаилу, намереваясь продать ему свою землю.
– Я не прошу за нее слишком много. Лишь бы мне хватило для начала. Это хорошая земля. И она, так или иначе, должна принадлежать тебе, Михаил. Ты ведь ухаживал за ней, когда я в прошлый раз уехал.
– Мои дела идут не очень хорошо, – ответил Михаил, отказавшись от предложения. – Дождись весенней жатвы. А потом забирай, что заработаешь, и уезжай, если сочтешь нужным. Земля будет ждать твоего возвращения.
– Михаил, я не планирую возвращаться. На этот раз, – нет.
Михаил положил руку ему на плечо.
– Зачем ты мучаешь себя? Зачем бросаешься то туда, то сюда?
Павел раздраженно стряхнул его руку.
– Для чего ты ждешь шлюху, которая никогда не вернется? – задал он ответный вопрос, поспешив уйти прежде, чем они успеют наговорить друг другу такого, о чем потом придется пожалеть.
Теперь ему не оставалось ничего иного, как только пойти к Джону Элтману.
Джон пригласил его в дом. Элизабет укачивала ребенка, а Мириам, склонившись над огнем, помешивала кипящий бульон. При взгляде на нее его сердце взволнованно забилось. Выпрямившись, она улыбнулась ему, и он ощутил слабость в коленях.
– Присаживайся, Павел, – предложил Джон, похлопывая его по спине. – Мы давно с тобой не виделись.
Павел снова обратил свой взор на Мириам. Наблюдая, как она раскатывает тесто, режет на куски и выкладывает на чугунный противень, он задумался. Молчание Джона вновь привлекло его внимание. Элизабет улыбалась. Джон тоже. Он почувствовал, как жар приливает к лицу.
– Джон, я пришел, чтобы предложить тебе мои земли. – Краешком глаза он видел, как Мириам смотрит на него. У него на лице напряглась каждая мышца. – Я решил вернуться в горы, – сообщил он.
Джон вздернул брови.
Элизабет нахмурилась. – Это довольно неожиданное решение, Павел.
– Нет. – Он затылком ощущал на себе взгляд Мириам, которая стояла, уперев кулаки в бока.
– Ты хорошо обдумал это? – поинтересовался Джон. – Ты вложил в эти земли столько труда.
– Я все обдумал. Я считаю, что просто не рожден быть фермером. – Мириам повернулась к ним спиной и с грохотом швырнула крышку на кастрюлю. Элизабет и Джон, едва не подскочив от неожиданности, удивленно уставились на нее. – Я прошу совсем не много за нее, – продолжал Павел, стараясь не замечать Мириам. Он назвал свою цену, еще больше, их шокируя.
– Но эта земля стоит гораздо дороже, – возразил Джон. Он потирал щеку, озадаченный предложением.
– Почему ты это делаешь?
Мириам резко повернулась к ним. – Да потому, что он глупец!
– Мириам! – ошарашено воскликнула Элизабет.
– Прошу прощения, мама. Он идиот, болван, дурак и тупица!
– Ну все, хватит! – прервал ее Джон. Он поднялся из кресла, темнея от ярости. – Павел наш гость!
Мириам взглянула на Павла, ее глаза блестели от слез, стекавших по бледным щекам.
– Прости, папа. Я и вправду забыла свое место. Извините меня, пожалуйста. – Она спешно пересекла комнату, накинула на плечи шаль и распахнула дверь. Оглянулась на Павла. – Давай, действуй. Беги к своим горам и золоту. – Выскочив на улицу, она громко хлопнула дверью.
Павел сидел неподвижно, расстроенный. Ему хотелось пойти за ней и все объяснить, но что он ей скажет? Что он любит ее и из–за этого сходит с ума? Что Михаил скоро забудет Ангелочка, и она обязательно его дождется?
Джон опять опустился в кресло. – Я прошу прощения, – сказал он. – Я не знаю, что на нее нашло.
– Я уверена, что она не имела в виду сказанного, – добавила Элизабет.
Лучше бы это было иначе.
– Так что скажешь, Джон? Хочешь купить эти земли, или мне стоит поехать в город и попытаться найти покупателя там? – Чем раньше он отсюда уберется, тем лучше.
Нахмурившись, Джон взглянул на жену. – Позволь мне обдумать твое предложение. К концу недели я дам тебе знать о моем решении.
Целых три дня. Сможет ли он выдержать еще три дня?
– Спасибо, – ответил Павел поднимаясь.
– Приходи к нам почаще, – проговорил Джон, положив руку на плечо Павлу и провожая его до двери. – И, что бы ни случилось, знай, что ты здесь всегда желанный гость. – Они вышли во двор. – А если Мириам что–то беспокоит, она с этим скоро справится.
Павел увидел, что она идет через поле, направляясь к дому Михаила.
– Наверно, да, – ответил он, грустно улыбнувшись. – Продолжим разговор через несколько дней, Джон. – Надев шляпу, он пошел домой.
– Что ты обо всем этом думаешь? – спросил Джон у Элизабет, вернувшись в дом.
– Ты знаешь, Джон, с тех пор как Амэнда уехала, я перестала замечать в поступках окружающих хоть сколько–нибудь здравого смысла.
Они с нетерпением ждали возвращения Мириам, надеясь, что она доверится им, как обычно. Уже стемнело, и вот, наконец, она вернулась.
– Мы беспокоились, – сделала замечание дочери Элизабет. Они никак не ожидали, что ее не будет так долго.
– Где ты была? – потребовал отчета Джон.
– Я была у Михаила. Потом гуляла. Потом сидела. И потом я молилась. – Прижав руки к лицу, Мириам разрыдалась. Джон и Элизабет лишь удивленно переглянулись. Да, их дочь была нежной и впечатлительной, но так она вела себя впервые.
– Что с тобой, дорогая? – спросила Элизабет, обнимая дочь. – Что–то случилось?
– О, мама. Я люблю его так сильно, и это так больно! Элизабет взглянула на мужа. – Но ведь он женат. Ты же знаешь.
Мириам подняла на мать красные от слез глаза. – Павла, мама! Не Михаила.
– Павла! – произнесла Элизабет с нескрываемым облегчением. – Но мы думали…
– Я всегда любила его, и я знаю, что он меня тоже любит. Он просто слишком упрям, чтобы признаться в этом даже самому себе. – Она посмотрела на отца. – Я не могу позволить ему уйти, папа! Если ты купишь у него землю, я тебе этого никогда не прощу!
– Если не я, то кто–нибудь другой купит. – Он пытался увидеть в происходящем хоть толику здравого смысла. – Если он тебя любит, то почему тогда продает свои земли и собирается уехать?
– Я думаю, по той же причине, по которой Амэнда оставила Михаила.
– Ты, кстати, так никогда нам и не сказала, что она тебе говорила, – напомнила дочери Элизабет.
Мириам покраснела. – Я не могу. – Она села в кресло и закрыла лицо руками. – Я просто не могу.
Элизабет присела с ней рядом и попыталась ее утешить.
– Как ты собираешься предотвратить отъезд Павла? – спросил ее отец. – Он уже принял решение, Мириам, и, похоже, это случится.
Мириам посмотрела на отца. – Я смогу заставить его передумать.
Вглядываясь в полное решимости лицо дочери, Джон нахмурился. – Что ты задумала?
Мириам закусила губу. – Кое–что из Библии. – Вытерев слезы, она выпрямилась в кресле.
– Из какой части? – строго спросил отец.
– Я знаю, что для этого потребуется, папа, но тебе придется доверять мне.
– Сколько ей лет, Хозяин?
Его губы язвительно скривились.
– Ревнуешь, Ангелочек?
Ей хотелось убить его. – Восемь? Девять? Она не может быть старше, иначе она бы не вызвала у тебя интереса. В его глазах затаилась угроза.
– Я бы посоветовал тебе прикусить твой маленький грязный язычок, моя дорогая. – Он подвинул ей стул. – Сядь. Нам нужно кое–что обсудить.
Ангелочек была одета в розовый атлас и кружева. Хотя одежда выгодно подчеркивала все изгибы ее стройного тела, она ненавидела ее. Ей было крайне неприятно, что Хозяин рассматривает ее с головы до ног. Он словно оценивал товар, решая, как лучше использовать его для получения максимальной прибыли.
– Розовый цвет тебе больше не идет, – произнес он, пугая ее тем, насколько похожи их мысли. – Я думаю, лучше красный. Или голубой, с оттенком сапфира… Возможно, даже, изумрудно–зеленый. В этих цветах ты будешь смотреться, как богиня. – Прежде чем сесть, он прикоснулся к ее обнаженному плечу.
Она села напротив него за маленький столик, стараясь придать лицу равнодушное выражение. Он смотрел на нее, натянуто улыбаясь.
– Ты изменилась, Ангелочек. Да, ты всегда была такой упрямой и надменной. Это было частью твоего очарования. Но теперь ты ведешь себя так, словно тебе все безразлично. Это не разумно в твоем положении.
– Допусти, что мне на самом деле безразлично, что со мной будет.
– Ты хочешь, чтобы я доказал тебе, что ты заблуждаешься? Я могу, ты же знаешь. Очень просто. – Он сложил вместе ладони, постукивая кончиками пальцев друг о друга. Она рассматривала его руки аристократа – без мозолей, белые и ухоженные. Красивые, холеные руки, способные творить невероятную жестокость.
Она вспомнила руки Михаила, большие и сильные, привыкшие к тяжелому труду. Его руки были жесткими и мозолистыми. Они казались такими грубыми, но на самом деле оказались такими нежными. Его прикосновения исцелили ее тело и открыли сердце.
Глаза Хозяина смотрели жестко и холодно. – Чему ты улыбаешься?
– Тому, что это по–настоящему не имеет значения, то, что ты со мной сделаешь.
– Твой Михаил убедил тебя в этом? Ты слишком долго была далеко от меня.
Все эти ужасные ночные кошмары, чувство вины, тайны ее прошлого, которые она всю жизнь волокла за собой… Михаил сказал однажды, что ей нужно выбросить все это, как старый ненужный хлам. Хозяин был этим старым, ненужным хламом.
– О нет, Хозяин. Я никогда не расставалась с тобой, ты был со мной везде, где бы я ни была. – Она увидела его самодовольную усмешку и добавила: – Какая напрасная трата драгоценного времени!
Его губы сжались в жесткую линию. – Я предлагаю тебе выбор, моя дорогая. Ты можешь присматривать за девочками или стать одной из них.
– Ты имеешь в виду занять место Салли? Что с ней случилось, Хозяин? Я не видела ее с тех пор, как ты переселил меня в другое место.
– Она все еще в Нью–Йорке, неплохо зарабатывает в борделе. Все еще достаточно привлекательна. Слишком пышные формы, впрочем, совершенно не в моем вкусе.
– Бедная Салли. Она любила тебя долгие годы. А ты, может, и не догадывался? Хотя, я думаю, ты знал. Тебе просто было наплевать. Она ведь всегда была слишком стара для тебя, верно, Хозяин? Да и слишком уж она похожа на настоящую женщину.
Хозяин резко поднялся. Схватив ее за волосы, он рывком вздернул ей голову, заставив смотреть прямо ему в глаза.
– Что случилось с тобой, моя дорогая? – спросил он мягким, обманчивым голосом. – Что мне такое сделать, чтобы вернуть ту маленькую девочку, того Ангелочка?
Ее кожа горела, и сердце беспокойно трепетало. Он может сломать ей шею в одно короткое мгновение, если пожелает. Ей вдруг захотелось, чтобы он так и сделал, положив конец происходящему. Но внезапно, когда он вгляделся в ее глаза, выражение его лица изменилось.
Слегка нахмурившись, он ослабил хватку. – От тебя мертвой будет не слишком много пользы. – Неужели он с такой легкостью может читать ее мысли? Он резко оттолкнул ее. Пройдя на другой конец комнаты и настороженно обернувшись, он снова взглянул на нее. – Не вынуждай меня, Ангелочек. Я уверяю тебя, что, несмотря на всю мою любовь к тебе, ты вполне заменима.
Ангелочек подумала о несчастном ребенке. – Кто сейчас следит за ключами? – Она поправила юбку, чтобы он не, понял, насколько она напугана, и не догадался о том, для чего она об этом спрашивает. Ей показалось, что он в замешательстве. Это все же было лучше, чем садизм.
– Я, – ответил он. Сунув руки в карманы, он достал связку ключей.
– Я думаю, что предпочту положение Салли. – Если бы она могла подобрать ключ к комнате девочки, она, по крайней мере, постаралась бы вытащить ее из этого ада.
Хозяин улыбался, глядя на нее смеющимися глазами. Потом бросил связку ключей на стол.
– Винный погреб, кладовая, бельевая, гардероб. – Расстегнув ворот рубашки, он достал золотую цепочку. На ней висел ключик. – Это тот, который ты хочешь.
Все еще улыбаясь, он подошел к ней и положил свои тяжелые руки ей на плечи.
– Я думаю, после всего, что произошло, тебе нужен урок, – проговорил он вкрадчиво. – Я представлю тебя сегодня вечером. Ты наденешь голубое платье и распустишь свои великолепные волосы. Ты произведешь сенсацию. Каждая моя девочка привлекательна, но ты исключительна и особенна. Каждый мужчина в этом доме возжелает тебя.
Ангелочек холодела от каждого его слова. Ей хотелось сбежать, но она знала, что ничего этим не добьется. Было куда мудрее просто сидеть и ждать.
– Ты будешь отвечать за ключи со следующей недели, моя дорогая. А на этой неделе я хочу, чтобы ты обслуживала моих компаньонов. У меня есть несколько человек, которые были бы мне полезны. – Он улыбнулся. – Кроме того, я сделал тебя здесь слишком исключительной. Тебе нужно немножко встряхнуться, как раньше.
Он вышел за дверь. По выражению его лица она поняла, что он был намерен осуществить каждое сказанное им слово.
Павел проснулся и увидел Мириам, которая поправляла угли и подкладывала дрова в огонь. Он быстро сел на кровати и уставился на нее, одеяло сползло вниз, укрывая его только по пояс. Ему это снится. Это очевидно. Почесав щеку, он огляделся и увидел ее шаль на спинке стула и сумку на столе.
Она повернулась к нему и улыбнулась. – Доброе утро. Уже почти рассвело.
Она, очевидно, была настоящая. Его охватила паника.
– Что ты здесь делаешь?
– Я переезжаю к тебе.
– Что?!
– Я сказала, что переезжаю к тебе. – Он взглянул на нее так, словно увидел сумасшедшую. Она подошла и присела на край его кровати. Он натянул одеяло, чтобы прикрыть свою голую грудь.
Взглянув на Павла, Мириам не смогла удержаться от смеха, видя всю комичность ситуации. Что ж, это его вина. Если бы он не был таким упрямым…
– Это совсем не смешно, – сказал он сквозь зубы.
– Да, отнюдь, – согласилась она серьезно. – Я люблю тебя и не могу позволить тебе уйти в горы, чтобы ты окончательно испортил свою жизнь. – Он выглядел так смущенно и трогательно. Его волосы топорщились в разные стороны, как у мальчишки. Она протянула руку, чтобы пригладить их, но он отстранился, и в его глазах отразилась тревога.
– Иди домой, Мириам, – проговорил он в полном отчаянии. Ему нужно выставить ее! Неужели она не понимает, что делает с ним, когда говорит, что любит его? Если она сейчас же не уйдет, он, вероятно, не сможет противостоять ей. Но она не двигалась. Она продолжала сидеть, глядя на него с терпеливой улыбкой. Он услышал шум в ушах и наклонил голову. – Я сказал тебе, иди домой!
– Нет, – просто ответила она, – и одежду твою, кстати, я тебе тоже не отдам.
Он открыл рот от удивления.
Она скромно сложила руки на коленях и снова улыбнулась ему. Выражение ее глаз заставило его покрыться потом с ног до головы. Ему стало жарко. Он с трудом мог дышать. Это какое–то безумие!
– Что это за шутки, Мириам Элтман? Что по этому поводу скажет твой отец?
– А он уже все знает.
– О, Боже, – громко взмолился Павел, ожидая, что с минуты на минуту в дом ворвется Джон с ружьем в руках.
– Папа всю прошлую ночь пытался отговорить меня от этой затеи и, в конце концов, сдался. Вообще–то я планировала появиться здесь еще раньше. – Она озорно улыбнулась. – Ты помнишь книгу «Руфь», Павел? Ту, которая в Библии. Помнишь, что она сделала? Что ж, Вооз, вот я здесь, у твоих ног. Что же ты предпримешь теперь? – Она положила руку на одеяло, и он отпрыгнул.
– Не прикасайся ко мне, – выпалил он, на лбу выступили крупные капли пота. – Я говорю тебе, я хочу, чтобы ты ушла отсюда прямо сейчас.
– Нет, ты не этого хочешь.
– Откуда ты знаешь, чего я хочу? – спросил он, пытаясь придать своему голосу сердитое звучание.
– Я вижу это всякий раз, когда ты смотришь на меня. Ты хочешь меня.
– Перестань! – произнес он умоляюще.
– Павел, – заговорила она очень мягко, – я очень сильно люблю Михаила, он мне как старший брат, но я не влюблена в него, как в мужчину, и этого никогда не будет. Я влюблена в тебя.
– Ты создана не для меня, – выдавил он, раздираемый сомнениями.
– Не говори глупостей, – ответила она таким тоном, словно перед ней был упрямый ребенок. – Ты же знаешь, что это не так.
– Мириам…
Она положила руку на его голое плечо, и он задохнулся от ее прикосновения.
– Я всегда так хотела прикоснуться к тебе, – продолжала она тихим, слегка охрипшим голосом. – В тот день на поле, когда ты пахал…
Он глубоко вздохнул и взял ее за руку. Она посмотрела в его глаза.
– И я так давно мечтала о том, чтобы ты, наконец, прикоснулся ко мне…
– Мириам, – промычал он хрипло. – Я не святой.
– Я знаю это. А ты думаешь, я святая? – Ее глаза блестели от слез. – Мне не легко об этом говорить, Павел, но я уже давно не ребенок, я взрослая женщина, и я знаю, чего хочу. Я хочу тебя. Чтобы ты был моим мужем. Чтобы жить с тобой до конца своих дней.
Он дрожал. – Не делай этого со мной. – Он заметил, как слеза медленно стекает по ее щеке, и не смог ничего с собой поделать: протянув руку, он вытер ее. Она поймала его руку, словно в ловушку, но лишь на короткий миг. Ее кожа была такой нежной, ее волосы, словно шелк. Он опустил руку ниже, чувствуя, как бешено пульсирует жилка на ее шее. – Мириам, что ты делаешь со мной?
– Ничего такого, чего ты не хочешь. Признай это. – Обвив его шею руками, она поцеловала его. Когда, наконец, она отстранилась от его губ, уже ничто в мире не могло его остановить. Обхватив ее лицо руками, он поцеловал ее, сначала нежно, потом со всей своей любовью, которую приходилось сдерживать долгие месяцы.
Он целовал ее с изголодавшейся страстью. Ее уступчивость заставила его чувства бурлить, затягивая, словно в воронку. Она была такая крепкая и мягкая, и теплая, от нее словно пахло небесами.
– Я люблю тебя, – прошептал он, боясь произнести эти слова во всеуслышание. – Я просто с ума от этого сходил. Я не мог этого пересилить. Мне нужно было сбежать от тебя.
– Я знаю, – ответила она дрожа, пальцами перебирая его волосы. И вдруг расплакалась. – Я люблю тебя так сильно. О, Павел, я правда люблю тебя.
Он отодвинулся, посмотрел ей в глаза, любуясь тем, как горят ее щеки, как в ее глазах светится любовь к нему, и ему показалось, что его сердце сейчас выскочит из груди. Она была рядом. Она создана для него. Он с трудом мог поверить в это.
Она увидела этот взгляд и, протянув руку, прикоснулась к его щеке. Ее лицо светилось нежностью.
– Я хочу, чтобы мы все сделали правильно. Сначала женись на мне, Павел. Будь моим мужем. Я хочу все разделить с тобой – так, чтобы между нами не было теней. Чтобы не было ничего такого, о чем мы потом будем жалеть. Если мы сблизимся сейчас, то завтра тебе будет стыдно. Ты же знаешь, что будет именно так. Ты не сможешь смотреть в глаза моим родителям. Тебе будет казаться, что ты воспользовался моей беззащитностью. – Она робко улыбнулась. – Даже, если, на самом деле, все наоборот…
– Я думал, что смогу оставить тебя, – признался он, зная, что она все равно осталась бы в его сердце до конца жизни. Это было бы мучение, от которого он никогда бы не смог убежать. – Я думаю, нам нужно съездить в Сакраменто и найти священника.
– Нет, не придется.
Он удивленно смотрел на нее.
Покраснев, она смущенно улыбнулась. Теперь это была та самая Мириам, которую он знал раньше. От смелой молодой женщины, которая вломилась в его дом на рассвете, не осталось и следа.
– Папа сказал, что он сам поженит нас. Когда я ушла к тебе, он как раз копался в комоде в поисках «Книги молитв для особых случаев». И, кажется, он очень спешил.
Он снова поцеловал ее, не в силах сдержаться. – У меня, похоже, не остается выбора, правда? – спросил он, мягко рассмеявшись.
– Нет, конечно, – ответила она, довольно улыбаясь. – Михаил все повторял, что ты скоро сам проявишь инициативу. Но я просто устала ждать.
Стоя за плотным занавесом в глубине сцены, Ангелочек слышала гул мужских голосов и поняла, что казино уже переполнено. Место, где она находилась, чем–то напоминало цирк. Хозяин решил показать ее на центральной сцене.
Он уже достаточно подготовил публику, устроив шоу из танцовщиц, жонглеров и акробатов. Ангелочек пыталась вообразить себе, где он их отыскал, но у Хозяина были свои способы и средства. А может быть, он просто взмахнул рукой и сотворил их из огня и серы.
Она вздрогнула, и рука, державшая ее повыше локтя, больно сжалась. Она не оставалась без присмотра с того самого дня, когда Хозяин привел ее в комнату на верхнем этаже. Сбежать было невозможно, и от постоянного страха, а теперь и ужаса, она боролась с тошнотой.
Прищурив глаза, Ангелочек преодолела очередной ком в горле. А может, и не стоит с этим бороться? Может, нужно выйти в центр круга, чтобы ее стошнило прямо там. Это точно охладит пыл, который Хозяин постарался возбудить в толпе. Она едва не рассмеялась, но сдержала себя, зная, что смех перейдет в истерику.
Она слышала, как он настраивал публику. У него был ораторский голос. Это играло ему на пользу в политике, а когда он решил сменить сферу деятельности и работать в тени, также помогало получать немалые доходы. Он разжигал огонь в собравшихся мужчинах, ожидавших зрелища, возбуждая их. Она почти физически ощущала их похоть. Через несколько минут она столкнется с ней лицом к лицу. Сотни пар глаз уставятся на нее, снимая с нее одежду и воображая все то, что они готовы сделать с ней. И Хозяин позволит этим мечтам стать реальностью. За хорошие деньги. Все, что угодно, за очень большие деньги. «Всю неделю ты будешь обслуживать их».
Ангелочек на минуту закрыла глаза. «Боже, если Ты здесь, убей меня! Пожалуйста! Пошли громы и молнии и сотри меня с лица земли. Пошли меня куда–нибудь в небытие. Пошли огонь. Или пусть я стану соляным столбом. Как бы Ты ни сделал это, сделай это, пожалуйста, Боже! Помоги мне, помоги мне!»
– Полегче, малышка, – произнес охранник, холодно улыбнувшись ей с высоты своего гигантского роста.
«О, Боже. О, Иисус, пожалуйста, помоги мне!»
– Они почти готовы для тебя.
Она подумала, что сейчас ее сердце остановится от ужаса. Тогда она услышала: «САРА, ВОЗЛЮБЛЕННАЯ».
Это был тот же мягкий голос, который она слышала в доме Михаила. Тот же голос, который она слышала во сне…
«НЕ БОЙСЯ, Я С ТОБОЙ».
Она осмотрелась, но рядом был только охранник и участники труппы. Ее сердце бешено колотилось, кожа покрылась мурашками – так же, как той странной ночью.
– Где? Где Ты? – зашептала она лихорадочно. Охранник вопросительно посмотрел на нее. – В чем проблема?
– Ты слышал этот голос?
– Среди такого шума? – усмехнулся он. Она дрожала всем телом. – Ты уверен?
Его рука больно сжалась у нее на плече. – Тебе лучше успокоиться и собраться с мыслями. Если будешь изображать из себя ненормальную, все равно ничего не добьешься. Хозяин вот–вот тебя вызовет. Послушай только, как они кричат. Очень похоже на голодных львов, правда?
Ангелочек с удовольствием провалилась бы сейчас под землю. Она крепко зажмурилась, стараясь изолировать себя от этой кричащей, будто разъяренной толпы, пытаясь прислушаться к этому пугающему, тихому голосу в своей голове. Он называл ее тем именем, которое, с тех пор как умерла мама, она слышала только во сне.
«Что Ты хочешь, чтобы я исполнила? Скажи мне. О, Боже, скажи мне!»
«МОЮ волю».
Ее переполняло отчаяние. Она не понимала, что это значит.
– Пора идти, – сказал охранник. – Сама дойдешь? Даже если бы она смогла вырваться, куда бежать? Она открыла глаза, и внезапно внутренняя дрожь прекратилась. Она не могла этого объяснить, но она ощущала покой. Такой неестественный. Она посмотрела на охранника величественно.
– Если ты отпустишь мою руку, – сказала она. Он удивленно моргнул и отпустил ее. Она сделала шаг вперед, и он отодвинул занавес, пропуская ее на сцену.
Как только она показалась, публика словно сошла с ума. Мужчины кричали, свистели и мяукали. Она, высоко подняв голову и глядя прямо перед собой, вышла на середину, где стоял Хозяин, улыбаясь ей со зловещим наслаждением. Ему пришлось наклониться к ее уху, чтобы она смогла услышать его сквозь невероятный шум.
– Чувствуешь свою власть, Ангелочек? Ты можешь разделить ее со мной. Мы сможем поставить их на колени!
Потом он ушел, а она осталась стоять одна посреди сцены.
Шум был оглушительным. Они что, все взбесились? Ей хотелось убежать и спрятаться от этой толпы. Ей хотелось умереть.
«ПОСМОТРИ НА НИХ».
Она постаралась придать своему лицу прежнее высокомерное и презрительное выражение и окинула взглядом переполненный зал.
«САРА, ПОСМОТРИ В ИХ ГЛАЗА».
Она стала смотреть в устремленные на нее глаза, – сначала тех, кто сидел ближе к сцене, потом остальных. Многие были очень молоды. Они поедали ее пустыми, голодными глазами. Она узнала эти взгляды. Разочарование, разбитые мечты и неудачи, поражение. Не то ли это отчаяние и разбитые иллюзии, в плену которых находилась она сама? Она посмотрела на мужчин, стоявших у карточных столов. Они не сводили с нее глаз. Она взглянула на мужчин, сидевших у стойки бара, отделанной красным деревом. Они держали в руках стаканы с виски. Ей кажется, или шум действительно затихает?
– Спой нам что–нибудь, – потребовал кто–то из сидевших сзади. Его тут же поддержали. Она не могла вспомнить ничего, кроме одной песни, совершенно неуместной, никак не подходящей для этого собрания.
– Пой, Ангелочек!
Шум снова стал нарастать, словно морской прилив, и пианист, ударив по клавишам, наиграл разухабистую мелодию, которую узнало большинство собравшихся. Кто–то хрипло подпел, сопровождая пение развязным смехом.
«ПОЙ, ВОЗЛЮБЛЕННАЯ».
Она закрыла глаза, чтобы укрыться от людей, и запела. Нет, совсем не ту песню, которую они ожидали, но другую, из ее недавнего прошлого. Когда она пела, ей показалось, что она стоит рядом с Михаилом и Мириам у колодца, наклонившись над водой, и они ноют все вместе, и звуки их голосов словно окутывают ее. Она представила Михаила и Мириам, стоящих рядом. Она словно наяву слышала теплый смех Мириам. «Громче, глупышка. Чего ты боишься? Ты можешь петь. Ну, конечно, ты можешь петь».
А потом Михаил вторил, словно эхо: «Громче, Фирца. Пой так, словно ты веришь этому».
«Но я не верю. Я боюсь верить». В этот момент она внезапно замолчала. Она открыла глаза, не понимая что происходит. Слова пропали, как будто стерлись из памяти.
Вокруг стояла тишина, все мужчины смотрели на нее, одну посреди пустой сцены. Она чувствовала, как набежавшие слезы жгут ей глаза. «О, Боже, помоги мне поверить!»
Вдруг она услышала, как кто–то запел вместо нее, подхватив гимн с того места, где она остановилась. Голос был такой же низкий и глубокий, как у Михаила, отчего ее сердце взволнованно заколотилось. Она пробежала глазами толпу и увидела того, кто пел, – высокого седовласого мужчину в деловом костюме, стоявшего недалеко от стойки бара.
Слова вернулись к ней так же внезапно, как исчезли, и она продолжала петь вместе с ним. Он медленно шел сквозь расступающуюся перед ним толпу. Остановившись перед сценой, улыбнулся ей. Она ответила на улыбку. Потом опять посмотрела на мужчин, которые теперь стояли молча, словно онемев. Некоторые из них не могли поднять на нее глаза и со стыдом отворачивались.
– Зачем вы пришли сюда? – воскликнула она. Слезы душили ее, застилая глаза. – Почему вы не дома, с вашими женами и детьми, или матерями и сестрами? Неужели вы не знаете, куда вы пришли? Неужели вы не понимаете, где вы находитесь?
Занавес позади нее распахнулся, и на сцену выскочили танцовщицы. Пианист вновь ударил по клавишам, и девушки вокруг нее громко запели, высоко задирая голые ноги. Кто–то из зала начал хлопать и издавать одобрительные возгласы. Остальные стояли молча, борясь со стыдом.
Ангелочек медленно ушла со сцены. Она увидела, что Хозяин дожидается ее: такого взгляда в его глазах она никогда еще раньше не видела. Его лоб покрылся крупными каплями пота, лицо побелело от злости. Грубо схватив ее за руку, он увлек ее за занавес.
– Что на тебя нашло? Что заставило тебя делать эти глупости?
– Я думаю, Бог, – проговорила она ошеломленно. Она почувствовала торжество – и присутствие такой невероятной силы, что ощутила дрожь. Она подняла глаза на Хозяина и вдруг осознала, что больше не боится его.
– Бог? – в его устах это слово прозвучало, как нецензурная брань. Его глаза сверкали бешенством. – Я убью тебя. Мне следовало уже давно это сделать.
– Ты ведь боишься, верно? Я просто кожей ощущаю твой страх. Ты боишься чего–то, чего даже не можешь увидеть. И знаешь почему? То, что есть у Михаила, обладает куда большей силой, чем все то, что есть у тебя. Такой силы у тебя никогда не будет.
Он поднял руку, чтобы ударить ее, но за его спиной раздался тихий мужской голос. – Только прикоснись к этой даме, и я прослежу за тем, чтобы тебя повесили.
Хозяин резко обернулся. Мужчина, который пел вместе с ней, стоял в нескольких метрах. Он был немного ниже ростом и физически слабее Хозяина, но в нем чувствовались сила и власть. Она взглянула на Хозяина, чтобы проверить, ощущает ли он то же самое, и увидела, что да. Ее сердце неистово застучало.
– Не хотели бы вы уйти отсюда, мисс? – спросил незнакомец.
– Да, – ответила она. – Да, я хочу. – Ей были не важны его намерения. Достаточно было того, что у нее появилась возможность сбежать, и она ухватилась за нее, как за спасительную соломинку. Она ожидала, что Хозяин разразится угрозами, попытается остановить этого мужчину, однако он просто стоял на том же месте, бледный, словно смерть, не произнося ни слова. Кто же этот человек?
С этим она разберется позже. Она пошла было к нему, потом вдруг остановилась. Она не может просто так уйти. Она повернулась к Хозяину.
– Отдай мне ключ, Хозяин. – Двое мужчин смотрели на нее, один вопросительно, второй – с плохо сдерживаемым гневом. И с чем–то еще… Со страхом.
– Ключ, – повторила она, протянув руку.
Он продолжал медлить, и она, не задумываясь, рванула ворот его рубашки и, дернув цепочку, порвала ее. В шоке, он уставился на нее, пот стекал по его вискам. Она заглянула ему в глаза.
– Ты не получишь ее. – Она поднесла ключ к его лицу, сжимая в кулаке. – Отправляйся к дьяволу, Хозяин. – Потом посмотрела на незнакомца, который стоял рядом и молча наблюдал за ними. – Подождите меня, пожалуйста.
– Я без вас никуда не уйду, мадам, – ответил он очень спокойно.
Она поспешила наверх и повернула ключ в замке одной из комнат. Девочка, спавшая на кровати, немедленно проснулась и села, глядя на нее испуганными глазами. Съежившись, она расправила складки розового платьица на коленках. В ее светлые косички были вплетены розовые атласные ленточки.
