Текст книги "Любовь искупительная"
Автор книги: Франсин Риверс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)
– Но ведь ты будешь, правда? Это же часть твоей натуры. Ты выпьешь из него всю кровь, а потом выбросишь пустую шкуру за ненадобностью. Да, какое–то время ты побудешь с ним, чтобы соблюсти приличия. А чуть только станет трудновато, ты быстренько соберешь вещички и, вперед, исчезнешь, чтобы жить своей прежней веселой жизнью.
Ангелочек заморгала и отвернулась. От сильной боли, разлившейся внутри, она едва могла дышать.
– Я никогда этого не сделаю.
– Правда? Тогда почему ты так спешила вернуться в Парадиз? Для чего сбежала в Сакраменто?
– На этот раз я остаюсь.
– На год, максимум на два. Пока тебе не наскучит быть женой фермера. – Допив свой сидр, он отставил пустой стакан. Нахмурившись, он наблюдал за Михаилом и Мириам. – Знаешь, Ангелочек, я давно не видел Михаила таким счастливым, – сказал он и, отойдя от нее, встал рядом с Джоном.
Ангелочек сжимала стакан в ладонях. Молча наблюдала за тем, как два человека, которых она любит больше всего на свете, танцуют вместе. Она думала о том, что Павел, наверное, прав.
25
«… После землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра».
Библия. 3–я Книга Царств 19:12
Каждьй раз, встречая Ангелочка, Павел старался поколебать ее уверенность в том, что она здесь на своем месте. Ангелочек, со своей стороны, решила никак на это не реагировать. Она пообещала себе, что, как бы он ни старался уколоть ее, – едким замечанием или оскорбительным пророчеством о том, где она будет через десять лет, – она ничего не скажет и не сделает в ответ. Ведь если она попытается нанести ответный удар, это обязательно затронет Михаила. А отношение Павла к ней все равно не изменится. Но главное, это то, что чтобы ни случилось с ней завтра, сегодня у нее есть Михаил.
Ангелочек решила не защищать себя от оскорблений Павла. Какой смысл? Поэтому она молчала и вела себя крайне вежливо. Она твердо держалась, даже когда ей хотелось убежать и спрятаться, сжавшись, в тихом месте, чтобы не слышать его замечаний.
«Я больше не шлюха! Я не шлюха!»
Старания Павла все же имели результат. Она стала думать, что остается прежней, как бы ни старалась это изменить. Здесь она провела год, но позади ведь были все десять, которые Павлу удалось воскресить в ее памяти. Благодаря ему она стала вспоминать страшные годы в доме Хозяина – годы ужаса, одиночества, борьбы за выживание. Поэтому, слыша оскорбления Павла, она старалась как можно крепче держаться за Михаила. Чем сильнее Павел пытался разъединить их, тем сильнее она хваталась за то, что обрела. Михаил говорил ей не беспокоиться о завтрашнем дне, и она делала все возможное, чтобы получать все сполна от каждой минуты, прожитой с ним. Он говорил, что не нужно бояться, и она не боялась – пока он был рядом.
Михаил любил ее сегодня, и для нее только это имело значение. Он наполнил ее жизнь смыслом, и его стараниями она становилась новой и прекрасной. Хотя их дни проходили в тяжелой работе с утра до позднего вечера, ему все равно удавалось делать их радостными. Он помог ей увидеть то, что раньше было для нее закрыто. А тихий голос в ее голове продолжал говорить день за днем: «ВЫХОДИ, ВОЗЛЮБЛЕННАЯ».
Откуда выходить?
Ей все время не хватало Михаила. Он заполнял ее сердце и мысли. Он был ее жизнью. На рассвете он будил ее поцелуем, и они лежали в темноте, прислушиваясь к птичьей симфонии. Ее тело отзывалось на его прикосновения и пело в его объятиях. Каждая минута нового дня, проведенного с ним, была для нее драгоценностью.
С наступлением весны все кругом зацвело невероятным множеством красок. Яркие пятна золотых маков и пурпурных люпинов раскрашивали зеленые холмы и нетронутые пахотой луга. Михаил рассказал ей о царе Соломоне, который, даже при всех своих несметных богатствах, не одевался так, как Бог одевает холмы и долины с помощью простых полевых цветов.
– Я не буду вспахивать этот участок, – сказал он ей. – Оставлю как есть. – Михаил повсюду видел Бога. В порывах ветра, в прошедшем ливне и запахе земли он находил Его. И в зеленеющих полях. И в жизни животных, которые населяли их землю. А по вечерам – в пламени камина.
Ангелочек же видела только Михаила и обожествляла его.
Когда по вечерам он читал, сидя у огня, она могла потеряться в глубоком звуке его голоса. Слова омывали ее, словно теплые тяжелые волны, и возвращались куда–то в море. Он читал истории об Ионафане и филистимлянах, о Давиде, простом пастухе, убившем гиганта Голиафа. Об Иисусе, воскрешавшем мертвых. Лазарь, выходи! Выходи!
В его устах непонятные слова звучали так поэтично. Она взяла из его рук Библию и поставила ее обратно на полку.
– Ты любишь меня? – спросила она и взяла его за руку. И Михаил не мог не ответить ей…
Однажды к ним пришла Элизабет с детьми.
– Павел сказал нам, что недалеко, милях в десяти отсюда, есть городок. Он небольшой, но мужчины поехали туда за покупками.
Ангелочек заметила, что живот Элизабет слегка округлился. Она предложила кофе с бисквитами и села за стол вместе со всеми. Руфь захотела устроиться на коленях Ангелочка, и она помогла ей туда забраться.
– А когда у тебя будет ребеночек? – спросила девочка, заставив ее густо покраснеть. Элизабет сдавленно охнула.
– Руфь Элтман, ты никогда не должна задавать подобных вопросов, – строго сказала она, забирая девочку с колен Ангелочка и ставя на пол.
– Почему? – продолжала без тени смущения Руфь, не понимая причин для подобного запрета.
– Потому что это очень личный вопрос, девочка. Руфь взглянула на Ангелочка широко открытыми от удивления глазами.
– Значит, ты не хочешь детей?
Мириам подавила смешок и взяла свою маленькую сестренку за руку. – Я думаю, нам стоит немного пройтись, – сообщила она женщинам.
Элизабет успокоилась, вытирая вспотевшее от волнения лицо.
– Этот ребенок говорит все, что только ей в голову приходит, – сказала она извинительным тоном.
Ангелочек задумалась о том, стоит ли говорить ей, что она не может иметь детей. Решила, что пока рановато.
– Вообще–то я пришла просить помощи, – снова заговорила Элизабет. – Мне предстоит рожать в декабре, и я бы хотела, чтобы ты была моей повитухой.
Ангелочек была ошеломлена.
– Я? Но, Элизабет, я не знаю об этом ровно ничего.
– Зато я знаю все, что нужно. Мириам очень хочет помочь, но я не думаю, что ей стоит это делать, – она слишком молодая и впечатлительная. Это может ее сильно напугать.
Ангелочек немного помолчала. – Я не вижу, как и чем смогу помочь.
– У меня это уже было не раз, и я скажу тебе все, что надо делать. Там, дома, у меня была акушерка, а здесь есть только Джон, а он точно не справится с такой задачей. – Она улыбнулась. – Он может принять роды у коровы или лошади, но как только дело доходит до собственной жены и детей, он становится совершенно беспомощным. Он не может видеть, когда мне больно, – он сразу же теряется, а роды уж точно не будут приятным делом… Представляешь, Джон упал в обморок, когда я рожала Мириам.
– Правда? Неужели? – удивилась Ангелочек. Она не могла себе представить, как Джон вдруг падает в обморок.
– Он грохнулся на пол рядом с кроватью, а я лежала совершенно беспомощная, как черепаха, которая перевернулась на спину. И мне самой надо было все делать. – Она рассмеялась. – Он очнулся тогда, когда уже все кончилось.
– Это будет очень трудно? – спросила Ангелочек озабоченно. Она вспомнила рассказ одной девушки, которая скрывала беременность до тех пор, пока не стало уже слишком поздно делать аборт. – Может, в городе есть врач?
– Я думаю, да, но пока он приедет, мы сами справимся. Руфь родилась за четыре часа. Этот ребенок может родиться еще быстрее.
Ангелочек, наконец, согласилась помочь, когда наступит время. – Если, конечно, ты уверена, что тебе нужна именно моя помощь.
– Я уверена, – ответила Элизабет. Она обняла ее и облегченно вздохнула.
После ухода Элтманов Ангелочек отправилась к Михаилу. Она прислонилась к ограде загона и смотрела, как он подковывает лошадь.
– Элизабет просит меня помочь ей при родах, – сообщила она. Он улыбнулся, и она заметила ямочки на его загорелых щеках.
– Мириам говорила мне, что она собиралась тебя попросить. Она была расстроена, что ей не доверяют помогать ее брату или сестренке родиться.
– Элизабет боится, что Мириам может испугаться, – продолжала Ангелочек. – Ну, а меня, получается, ничем шокировать невозможно.
Михаил услышал вызывающие нотки в ее голосе – то, чего он не слышал уже довольно давно. Он взглянул на нее. Это из–за того, что он упомянул Мириам, или она напугана возложенной на нее ответственностью?
– Чтобы тебя ободрить, могу сказать, что я как–то принимал роды у лошади.
– Она сказала, что Джон упал в обморок. Михаил рассмеялся, забивая последний гвоздь.
– Это совсем не смешно, Михаил. А если что–то случится? В борделе в Нью–Йорке была одна девочка… Она долго скрывала беременность, чтобы Хозяин не заставил ее сделать аборт. Салли уговорила его, чтобы он ее не прогнал. Когда все началось, она так кричала… Я слышала через стены. Было воскресенье, полно клиентов и… – Она посмотрела в лицо Михаила, который внимательно слушал ее, и замолчала. Ну зачем, зачем она рассказывает о своем прошлом?
– И что?
– Да нет, ничего, – быстро ответила она и отвернулась. Он подошел к забору. – Твое прошлое – это часть тебя.
А я люблю тебя. Ты помнишь это? Так что все–таки случилось с той девушкой и ребенком? Она с трудом продолжала рассказ.
– Салли заткнула ей рот, чтобы она никому не мешала. Она долго не могла родить: всю ночь и почти весь следующий день. После родов ей было очень плохо, а ребенок…
Салли запрещала девочкам приходить к этой девушке, но разрешила Ангелочку помочь ей управиться с матерью и ребенком. Молоденькая проститутка была бледна, как смерть, и все время молчала, а младенец, завернутый в розовые пеленки, постоянно плакал. Ангелочек хотела взять ребенка на руки и успокоить, но Салли поспешно оттолкнула ее.
«Не прикасайся к ребенку», – прошептала она. Ангелочек не могла понять почему, пока Салли аккуратно не распеленала малыша.
– И что было с ребенком? – спросил Михаил, убирая выбившуюся прядь золотистых волос с ее бледного лица.
– Это была девочка. Она прожила всего неделю, – тихо ответила она. Она не сказала, что ребенок с головы до ног был покрыт язвами и умер безымянным. Мама исчезла вскоре после смерти ребенка. Когда Ангелочек спросила, что с ней случилось, Салли ответила: «Ты не должна задавать вопросов о том, что делает Хозяин». Ангелочек поняла, что девушка, конечно же, мертва и выброшена на съедение крысам – где–то на грязной улице неподалеку. Так же, как Роб. То же было бы с ней, если бы она осмелилась не повиноваться. Она вздрогнула.
– Амэнда, у Элизабет пятеро детей, – напомнил Михаил.
– Да, – согласилась она, – и все они здоровы.
Михаил заметил, что ее щеки медленно восстанавливают розоватый цвет. Ему хотелось знать, о чем она думает, но он решил не спрашивать. Если ей захочется поговорить об этом, она это сделает. Если нет, он с уважением отнесется к ее молчанию. Но она нуждалась в поддержке. Он это чувствовал.
– Когда ребенку придет время родиться, это невозможно остановить.
Она улыбнулась. – Похоже, ты и об этом все знаешь.
– Не из личного опыта, – ответил он. – Тесси однажды принимала роды в одной из повозок. Она сказала, что ей не пришлось ничего делать – только следить, чтобы ребенок не упал на пол. Когда дети рождаются, они довольно скользкие. Когда Элизабет придет время рожать, я тоже помогу: приду к ним и буду держать Джона за руку.
Ангелочек рассмеялась, ее беспокойство ушло. Пока Михаил рядом с ней, все будет хорошо.
– Да, кстати, – вспомнил о чем–то Михаил, залезая в карман и доставая сверток.
– Мириам просила передать это тебе.
Ангелочек заметила, что Мириам слишком долго задержалась тогда у забора. Ангелочек взяла сверток, с удивлением рассматривая аккуратные, сделанные от руки надписи, которые она не могла прочитать. Дело в том, что Хозяин не видел необходимости учить ее читать.
– Семена для цветочного сада.
Когда весеннее тепло сменилось летней жарой, Ангелочек заметила, что у нее такой же талант что–либо сажать и выращивать, как у ее матери. Цветочная клумба, которую Ангелочек сделала вокруг дома, радовала изобилием красок. Каждый день она ставила на стол кувшин с розовым флоксом, желтым тысячелистником, пурпурным шпорником и белыми розами. Голубая кудель и маргаритки стояли на подоконнике. Но еще большую гордость она испытывала, глядя на поля, где созревал урожай.
Ей было трудно поверить, что крохотные зернышки–семена, которые Михаил дал ей когда–то, стали огромными стеблями, выше его роста. Она любила ходить по полю, прикасаясь к высоким растениям и наблюдая, как растет и созревает кукуруза. Неужели она тоже участвовала в этом чуде?
– Амэнда? Где ты? – она услышала голос Михаила. Смеясь, она поднялась на цыпочки. – Здесь! – крикнула она и побежала дальше по ряду, чтобы спрятаться.
– Ну, хорошо! – донесся его голос. – И где же ты теперь?
Она свистнула из своего укрытия. На днях они с Руфью играли в прятки, и сегодня она была в отличном настроении, желая подшутить над Михаилом.
– Что мне будет, если я тебя найду?
– А что ты хочешь?
– Всего понемножку. – Он побежал через поле и почти ухватил ее за юбку. Смеясь, она опять убежала. Ему все же удалось поймать ее в конце ряда, но она выскользнула и скрылась в теплице. Нырнув в овощные грядки, она выставила ногу, сделав ему подножку, и со смехом бросилась в другую сторону.
– Я никогда не отремонтирую забор, – возмущался он, преследуя ее. Ему, наконец, удалось поймать ее, когда их окликнули. Михаил ухмыльнулся. – Это опять Мириам: наверно, хочет, чтобы Амэндочка поиграла с ней и детьми.
Мириам подошла к ним. Она выглядела очень расстроенной, глаза покраснели от слез.
– Что случилось? – тревожно спросила Ангелочек. – Что–то с мамой?
– С мамой все в порядке. Со всеми тоже, – ответила Мириам, едва заметно улыбнувшись. – Михаил, мне нужно с тобой поговорить. Пожалуйста, это очень важно.
– Ну, конечно.
Мириам пожала руку Ангелочка. – Спасибо, – прошептала она. – Я не задержу его надолго.
Ангелочек поняла, что ей лучше удалиться. – Когда поговорите, заходите в дом. Я приготовлю кофе.
Пока, готовился кофе, она смотрела на них из окна. Мириам плакала. Михаил прикоснулся к ее плечу, и она упала ему на грудь. Когда Михаил обнял ее, все внутри Ангелочка опустилось. Тупая боль разливалась но ее телу, пока она смотрела, как он гладит ее по спине и что–то говорит. Мириам слегка отстранилась и покачала головой. Он погладил ее по подбородку, сказав еще что–то. Потом она долго говорила, а Михаил стоял и слушал. Когда она закончила, он что–то коротко добавил. Она обняла его и чмокнула в щеку. Потом отправилась домой. Михаил стоял и смотрел ей вслед. Почесав затылок, он покачал головой и отправился к забору, который нужно было доделывать.
Ангелочек ожидала, что за обедом он хотя бы вскользь упомянет об их разговоре с Мириам, но он молчал. Вместо этого он рассказал, как идут дела в загоне и что он будет делать после обеда. Если Мириам хотела оставить в тайне то, о чем она с ним говорила, он никогда этого не расскажет.
Придя вечером домой, он был задумчив. Она мыла посуду, а он, стоя рядом, наблюдал за ней.
– Что–то ты молчишь сегодня, – сказал он, подходя к ней сзади и положив руки ей на талию. Она в это время меняла горячую воду в тазу, чтобы домыть оставшуюся посуду. Погладив ее по волосам, он поцеловал ее в шею.
– О чем ты беспокоишься? Из–за Элизабет?
– Мириам. – Она почувствовала, что его объятия стали слабее. Повернувшись, она взглянула на него. – И из–за тебя тоже. – Он закрыл глаза и ничего не ответил, и она попыталась обойти его. Он не позволил и развернул ее к себе.
– У тебя нет повода для ревности, впрочем, я думаю, что и я буду скрипеть зубами, если Павел придет и попросит тебя поговорить с ним наедине.
– Ну, это–то нам не грозит, правда?
– Думаю, нет. – Он пожалел о том, что упомянул имя Павла. – Дело в том, что я люблю тебя.
– И тебя нисколько не искушает девушка, которая готова целовать землю, по которой ты ходишь?
– Нет, – ответил он, не пытаясь отрицать привязанности к нему Мириам. – Но для нее я, скорее, старший брат, чем кто–то еще.
Ангелочек почувствовала себя такой мелочной. Она любила Мириам, и все же ей было больно видеть их вместе. Она посмотрела в глаза Михаила и поняла, что, без всякого сомнения, он любит именно ее. Он обезоруживает ее своей любовью. Расслабившись, она грустно улыбнулась.
– У нее все нормально? Что случилось?
– Она грустит, потому что ей хочется замуж, хочется иметь детей, но она не знает, как это получить. Поэтому она хотела узнать мужское мнение…
– Хорошо, что она не пошла к Павлу, – сказала она, не успев как следует подумать. Она снова принялась за посуду. Павел, наверное, просто посмеялся бы над этой милой, наивной девочкой.
Михаил молчал.
Она повернулась к нему и поняла, что ей не стоило говорить что–либо против его друга.
– Извини. Я просто… – Она вздрогнула.
– Ей нужен муж.
– Да, – согласилась она, – но это должен быть очень стоящий человек.
Он улыбнулся. – Мне кажется, ты очень любишь ее?
– Она для меня почти как сестра, и я не знаю, будет ли в моей жизни кто–то ближе. Может, поэтому мне так больно смотреть на вас двоих – как вы обнимаетесь.
– Я не обнимаю ее так, как тебя. Хочешь почувствовать разницу?
Задыхаясь и смеясь, она вырвалась из его крепких объятий. – Ты мокрый весь. Иди почитай, а я закончу с делами.
Взяв Библию с полки, он сел у огня, положив книгу на колени. Он склонил голову, и Ангелочек поняла, что он молится. Это было одной из его привычек, над которыми ей больше не хотелось насмехаться. Черная большая книга распадалась на отдельные странички, но он смотрел на нее так, будто она была из чистого золота с драгоценными камнями внутри. Он никогда не приступал к чтению, не помолившись. Он объяснил ей однажды, что начинает читать только тогда, когда его ум достаточно открыт, чтобы воспринимать написанное в книге. Она не поняла, что он имеет в виду. Иногда его слова, хоть и сказанные на родном языке, как будто не имели для нее смысла. Потом он говорил ей что–нибудь хорошее, что–нибудь такое, что наполняло ее теплом и светом. Она была ночной тьмой, а он звездным светом, который пронизывал тьму, постепенно создавая новый узор в ее жизни.
Закончив с делами, она села рядом. Он по–прежнему молчал. Она опустила голову на спинку кровати, прислушиваясь к потрескиванию огня в камине, и ждала. Когда он начал чтение, она слушала его в сладкой полудреме. Его глубокий, теплый голос звучал словно издалека, но то, что он читал сегодня, ее удивило. Это была история о юноше и девушке, об их взаимной страсти[13]13
См. Библия. Песнь Песней Соломона.
[Закрыть]. Сегодня он читал дольше обычного.
Положив Библию на полку, Михаил подбросил большое полено в камин. Теперь в доме будет тепло до утра.
– Почему девушка играла роль шлюхи для своего мужа? – спросила Ангелочек, сбитая с толку.
Михаил обернулся. Он думал, что она давно уснула.
– Она не играла эту роль.
– Нет, играла. Она танцевала перед ним, а он любовался ее телом. С ног до головы. А в самом начале он смотрел в ее глаза.
Его удивило то, насколько она, оказывается, внимательно слушала.
– Он любовался ее телом, а она желала этого и танцевала, чтобы угодить и понравиться ему.
– И твой Бог нормально к этому относится: когда соблазняют мужчину?
– Это нормально, когда соблазняют собственного мужа. Она нахмурилась. Она не имела в виду любого мужчину, но он знал ее прошлое и то, что ее специально тренировали соблазнять.
– Ну, а если один только вид женщины заставляет их думать, что их соблазняют?
Михаил помолчал, подтолкнув бревно поглубже в камин носком сапога. – Мужчины всегда будут обращать на тебя внимание, Амэнда. Потому, что ты красавица. И с этим ничего не поделаешь. – Даже Джон Элтман поглядывал на нее вначале. И Павел. Иногда Михаил задумывался о том, что за мысли приходили в голову Павлу, когда он ее видел. Может быть, он вспоминал, что произошло между ними по дороге в Парадиз? Он постарался оттолкнуть от себя эти мысли, вызывавшие у него беспокойство и сомнения.
– Тебя это беспокоит? – поинтересовалась она.
– Что?
– Когда мужчины смотрят на меня.
– Иногда, – признался он. – Когда они смотрят на тебя как на предмет, а не как на человека, который что–то чувствует. – Кончики его губ поползли вверх. – Или как на жену, влюбленную в собственного мужа.
Она повертела обручальное кольцо у себя на пальце.
– Михаил, они никогда не смотрят на мою руку.
– Может, тебе его в нос повесить?
Она подняла глаза, увидела его поддразнивающую улыбку и рассмеялась.
– Да, и еще одно, большое, вокруг шеи. Может, это их отпугнет.
Немного позже, лежа рядом со спящим Михаилом, Ангелочек прислушивалась, как ветерок шевелит подвешенные за окном «колокольчики». Ее успокаивали разные мелодии, которые они издавали.
Она вдыхала исходивший от матраца приятный аромат свежего сена. Запах казался еще приятней оттого, что в этом был и ее труд. Они с Михаилом вместе заготавливали это сено. До чего же тяжелая работа! Она была очарована, глядя, как размашистыми, плавными движениями он машет широкой косой, срезая золотистую траву. Она собирала скошенную траву в копны, потом они вместе вилами забрасывали ее в телегу, чтобы отвезти в сарай. У животных всю зиму будет корм.
Все, что делал Михаил, имело цель. Она иногда задумывалась, насколько бесцельной, бессмысленной была ее жизнь до встречи с ним. Теперь же смысл ее жизни был в нем. А Михаил зависел от земли, дождя, солнечного тепла. И своего Бога.
Особенно Бога.
«Меня бы сейчас не было в живых, если бы Михаил тогда не вернулся за мной. Я бы гнила в тесной, безымянной могиле».
Она была исполнена благодарности и огромного смирения из–за того, что этот мужчина любит ее. Почему, из всего множества женщин на этой планете, он выбрал именно ее? Она этого настолько не заслуживала… Это было непостижимо.
«Но я рада, так рада, что он выбрал меня. И я больше никогда не сделаю ничего такого, что заставило бы его пожалеть об этом. О, Боже, я клянусь Тебе…»
Дом вдруг наполнился нежным ароматом. Это был совершенно незнакомый аромат, не поддающийся определению и непонятно откуда взявшийся. Она вдыхала этот опьяняющий запах полной грудью. Что это? Откуда? В ее разуме зазвучали слова и фразы, которые Михаил читал в последние дни и даже намного раньше. Она думала, что не понимает и по сути не слышит эти слова, но они каким–то удивительным образом нашли дорогу в ее сердце, куда–то очень глубоко, в то место, что ей не удалось закрыть наглухо…
Вдруг в комнате зазвучал ровный, тихий голос. «Я ЕСТЬ».
Ангелочек подскочила на кровати и села, глядя перед собой широко открытыми глазами. Осмотрелась вокруг, но в доме не было никого, кроме Михаила, который спал с ней рядом крепким, безмятежным сном. Кто же это говорит? Внезапно ее охватил страх, и она начала дрожать. Голоса больше не было, она успокоилась, но чувствовала, что ее кожу странно покалывало.
– Здесь никого нет, – прошептала она. – Совсем никого. – Не двигаясь, она подождала ответа.
Ответа не было. Стояла полная тишина.
Ангелочек медленно легла и крепко прижалась к Михаилу.
