Текст книги "Любовь искупительная"
Автор книги: Франсин Риверс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)
26
«Облеки твое горе в слова;
Ибо печаль нема».
Шекспир
Очень скоро наступил сентябрь, уже созрела кукуруза, и наступало время жатвы. Михаил пригнал в поле повозку и поставил между рядами. Вдвоем они обламывали кукурузные початки и бросали в повозку, которая вскоре была переполнена.
Элтманы с радостью согласились прийти и помочь очищать кукурузу. Это был отличный повод, чтобы собраться вместе и заодно приятно провести время. Родители и дети пели песни, рассказывали интересные истории – работа шла весело. Руки Ангелочка покрылись волдырями, она порезала ладони о кукурузные листья, но никогда еще она не была так счастлива, как сегодня. Горы золотых початков росли вокруг, и она гордилась тем, что участвовала в этом. Теперь у них более чем достаточно, чтобы посеять на следующий год и пополнить запас кукурузной муки; к тому же очень много кукурузы они смогут продать.
Когда они закончили, Элизабет присела в тени и потягивала травяной чай, который для нее приготовила Ангелочек. Она уже очень сильно округлилась, ее щеки сияли здоровым румянцем. Ангелочек давно не видела ее такой живой и бодрой.
– Хочешь послушать ребенка? – предложила Элизабет, взяв руку Ангелочка и прижимая ее к своему округлившемуся животу. – Вот здесь, чувствуешь, Амэнда? Ангелочек удивленно рассмеялась. – Джон ждет мальчика, – сообщила Элизабет.
Ангелочек ощутила легкий укол зависти. Элизабет потрепала ее по руке.
– Твое время придет. Ты еще молода. Ангелочек не ответила.
Михаил и Мириам поднялись вместе на холм, чтобы присмотреть за малышкой Руфь, которая качалась на качелях. Элизабет проводила их взглядом, слегка нахмурившись. – Она цитирует Михаила, словно Писание. Я так надеялась, что она полюбит Павла.
– Павла? – Ангелочек посмотрела на нее с удивлением.
– Он молодой, сильный, красивый. Старательно трудится над своим домом. Из него точно что–то получится. Я спросила Мириам, что она думает о нем, но все, чего я от нее добилась, это что его жена была очень красивая, и что он до сих пор по ней скучает. Это он сам ей рассказал. Он едва замечает ее, когда приходит помогать Джону. – Она посмотрела вдаль. – Я думаю, он все еще печалится. Слишком сильно, чтобы заметить рядом с собой молодую, симпатичную девушку, которая как раз подходит ему по возрасту. А Мириам… – Она замолчала, испугавшись того, что чуть не сорвалось у нее с языка.
– Влюблена в Михаила, – закончила за нее Ангелочек. Элизабет покраснела. – Она никогда этого прямо не говорила.
– Ей и не нужно, правда?
Элизабет задумалась над тем, сколько вреда могут причинить окружающим ее мысли и язык. Иногда она напоминает себе своих собственных детей, настолько бестактными и неуместными бывают ее слова. Почему бы ей просто не промолчать насчет своих забот? Но с Амэндой почему–то так легко разговаривать.
– Я беспокоюсь, – призналась она, видя, что сменить тему уже едва ли возможно. Сегодня она особенно волновалась, глядя им вслед и видя, что ее дочь чуть ли не ловит каждое слово Михаила. Знает ли он о ее чувствах? Несомненно. Мириам никогда не умела скрывать их.
Элизабет слегка коснулась руки Ангелочка. – Мириам никогда не воспользуется ситуацией ради своих чувств, даже если действительно любит Михаила. Она обожает тебя, и она хорошая девушка. Отнюдь не глупая, поверь мне, Амэнда.
– Ну, конечно, нет. – Ангелочек увидела, что Михаил со своим новым другом спускаются с холма. Они были идеальной парой. Оба темноволосые и стройные. У них столько общего. Они оба верят одному Богу. Оба любят землю. Усердно работают и умеют радоваться жизни. И оба готовы любить, не выдвигая встречных условий.
Она увидела, как Мириам взяла Михаила за руку, оба над чем–то смеялись. Ангелочек мгновенно почувствовала, как укол ревности пронзил ее сердце. Но ревность очень быстро сменилась всепоглощающей грустью. Когда они подошли достаточно близко, она незаметно рассматривала лицо девушки.
Элизабет встревожилась, заметив, каким взглядом Ангелочек окинула ее дочь.
– Какая же я дура, – с горечью сказала она, подозревая, что разбила дружеские отношения между Мириам и Амэндой. – Я не должна была ничего говорить!
– Наоборот, это хорошо, что вы сказали.
Элизабет крепко взяла ее за руку. – Амэнда, Михаил очень любит тебя.
– Я знаю, – еле слышно ответила Ангелочек, слабо улыбнувшись. Какая польза ему от такой любви?
– А Мириам обожает тебя.
Ангелочек заметила, как мучается Элизабет, и накрыла ее руку своей. – Я тоже это знаю, Элизабет. Вам не стоит беспокоиться. – После Михаила и Руфи она больше всех любила Мириам. Нельзя сказать, чтобы она не любила Элизабет. Это было какое–то особенное чувство, которое трудно описать словами.
В глазах Элизабет появились слезы.
– А я испортила ваши с ней доверительные отношения.
– Да нет же. – Как ни странно, но сейчас она говорила правду. Она была уверена в любви Михаила. Но как насчет Мириам? И, особенно, как насчет мечты Михаила?
Ангелочек попыталась избавиться от этих тревоживших ее мыслей. «Михаил знал, что приобретал. Он сам это сказал. Поэтому, если он не сможет получить всего, о чем мечтает, это не моя вина. Например, детей».
Ангелочек взглянула на живот Элизабет и отвела глаза, пытаясь убедить себя в том, что в ее душе нет никакой печали.
На следующий день Михаил отправился к Павлу, и его не было почти до самого вечера. Все это время Ангелочек размышляла, о чем они могли говорить. Она работала в саду, когда Михаил вернулся. Она не встретила его и продолжала работать. Спрыгнув с лошади, он пошел прямо к ней. Схватившись за столб забора, он перемахнул через калитку и крепко обнял ее. Прижав к себе, страстно поцеловал. Когда она едва не задохнулась, он немного ослабил объятия и улыбнулся.
– Это помогло тебе успокоиться?
Она рассмеялась и обняла его, чувствуя, как облегчение и радость вытесняют то беспокойство и тревогу, которые она ощущала весь день, пока была одна. Как же все–таки могут мучить мысли!
Она отправилась в дом, чтобы собрать на стол, пока он ставил лошадь в стойло. Когда он вошел, она, улыбаясь, спросила:
– С Павлом все в порядке?
– Нет, – грустно ответил он, сунув руки в карманы и прислоняясь к стене. – Что–то его беспокоит, но он не признается. Завтра мы с ним едем в город – будем продавать часть урожая.
Ее сердце замерло от мысли, что она опять останется одна, но она промолчала.
– Я буду с утра разбираться на складе, а ты могла бы провести день с Элтманами, – предложил Михаил. – Элизабет варит яблочное пюре.
Ангелочек, повернувшись, посмотрела на него. – Ты видел Мириам?
– Да, – ответил он с непонятным выражением на лице. – Какая–то глупая путаница, – пробормотал он себе под нос.
Она не спросила, что он имел в виду.
Павел пришел довольно рано. Михаил едва успел допить кофе. Поднявшись, он положил свою крепкую ладонь на плечо Павла и усадил его в кресло.
– Посиди пока, попей кофе, а я немного разберусь на складе. Повозка уже загружена. Я тебя позову, когда буду готов. Подъедем к твоему дому, погрузим ящики, потом поедем в город.
Когда Михаил вышел за дверь, Павел оставался сидеть с напряженной гримасой на лице, холодно посматривая на Ангелочка.
– Это была твоя идея, чтобы мы остались один на один?
– Нет. Я думаю, Михаил надеется, что мы сможем уладить наш конфликт.
Павел допил кофе в молчании, неподвижно сидя в кресле.
Она взглянула на него. – Ты ел сегодня что–нибудь? У нас есть немного картофельного…
– Нет, спасибо, – сухо отрезал он. Посмотрел на нее с издевкой. – Я думал, к этому моменту ты уже будешь далеко отсюда.
Было очевидно, что ему так хотелось этого.
– Хочешь еще кофе?
– Так вежливо. Так прилично. Окружающие могут подумать, что ты выросла и воспитывалась, чтобы стать женой фермера.
– Я стала женой фермера, Павел, – заметила она тихо.
– Нет, ты всего лишь хорошая актриса. Ты играешь роль. Но внутри ты и близко не похожа на жену фермера. – Его руки побелели, сжимая кружку. – Неужели ты думаешь, что Михаил не видит разницы, когда разговаривает с Мириам Элтман?
Ей удалось скрыть, как больно эти слова врезались в ее сердце.
– Он любит меня.
– Он любит тебя, нет вопросов, – сказал он, окинув ее тело взглядом сверху донизу, ясно давая понять, что он имеет в виду. – Ты же знаешь, как это бывает.
Как может Михаил любить этого человека? Она пыталась разглядеть в нем хоть какой–то след доброты или человеколюбия, но видела только ледяную ненависть.
– Павел, ты теперь всегда будешь ненавидеть меня за то, что ты сделал? Ты что, никогда не сможешь забыть?
Павел отставил кружку и подвинул стул на место. Его лицо стало пунцовым, глаза сверкали злобой. – Ты обвиняешь меня в том, что случилось? Так это я вытащил тебя из повозки? Я тебя изнасиловал? Тебе бы хотелось думать, что это моя вина, да? – Выругавшись, он вышел за дверь.
Ангелочек осталась стоять без движения. Ей надо было молчать. Она ведь знала, что защищаться нечем.
Михаил зашел в дом, чтобы быстро поцеловать ее и попрощаться. – По дороге домой я заеду к Элтманам. Дождись меня там, и мы вместе вернемся домой.
Руфь увидела, что Ангелочек идет к ним через луг, и побежала ей навстречу.
– Павел сказал, что мы можем собрать все его яблоки! – сообщила она, обнимая Ангелочка, которая подхватила ее и посадила к себе на бедро. – Мама собирается варить яблочное пюре. Я так его люблю. А ты?
Мириам, очень красивая в голубом клетчатом платье и белом переднике, стояла в дверях. Она улыбалась.
– Для нас с тобой есть задание, – сказала она, .обнимая Ангелочка.
Взяв с собой тачку, они отправились к яблоне. Пока они собирали яблоки, Мириам рассказывала, что Павел сделал на своей земле.
– У него дозревает неплохой урожай тыквы. А на днях мы помогли ему собрать кукурузу.
Вернувшись в дом, они провели все утро, очищая яблоки от кожуры и сердцевины и нарезая кусочками. Элизабет помешивала яблоки в тазу, добавляя сахар и корицу, и дом скоро наполнился сладким ароматом. Когда пюре начало закипать, она собрала в корзинку еду для пикника и отправила всех на прогулку.
– Мальчики с отцом уже давно там, а я хочу отдохнуть одна, – объяснила она, когда Мириам спросила, все ли у нее в порядке.
Руфь и Лия отправились с Мириам и Ангелочком. Младшие девочки барахтались в прохладном ручье, а Ангелочек, сидя на покрывале, шевелила руками песок. Мириам лежала на спине, опьяненная солнечным теплом.
– Иногда я скучаю по дому, – заговорила она. Она рассказала о ферме, о соседях, о вечерах, которые они часто проводили вместе. Рассказала об их долгом путешествии на Запад. Она вспоминала смешные случаи, один за другим, и Ангелочек смеялась вместе с ней. Мириам описывала изматывающий долгий поход, словно это была легкая прогулка.
– Расскажи мне о корабле, – попросила Мириам, поворачиваясь на живот и поднимая голову. – Много женщин было на борту?
– Две, кроме меня. Моя каюта была немногим больше, чем ваш туалет на заднем дворе, и там было очень холодно. Я надевала на себя всю одежду, которая у меня была, но это всё равно не помогало. Это было похоже на ад. Я думала, что умру от морской болезни.
– Чем ты занималась, когда добралась до Сан–Франциско?
– Замерзала и голодала. – Она прижала колени к груди и посмотрела на девчушек, которые плескались в воде. – Потом я вернулась к прежним занятиям. – Взглянув на Мириам, она добавила: – Мириам, у меня нет смешных историй, а те, которые я могла бы рассказать, точно не для твоих ушей.
Мириам уселась по–турецки. – Я уже не ребенок, ты же знаешь. Ты могла бы рассказать мне хоть немного, на что это было похоже.
– Это было отвратительно.
– Тогда почему ты там осталась?
Ей показалось, или в этом вопросе прозвучало скрытое обвинение? Может быть, стоит рассказать ей, что она чувствовала, когда ее, маленькой восьмилетней девочкой запирали в комнате, ключ от которой был только у двоих – у той женщины, что приносила еду и уносила горшок, и у Хозяина? Может быть, стоит рассказать, что случилось, когда она попыталась сбежать вместе с Джонни?
– Я пыталась убежать, Мириам, – ответила она просто.
– Но мужчины хотели тебя. Мужчины влюблялись в тебя. Мне так хочется ощущать на себе мужские взгляды, когда я иду по улице; хочется видеть, как они останавливаются и смотрят мне вслед.
– Нет, тебе это не нужно.
Слезы заблестели в глазах Мириам. – Но мне так хочется почувствовать себя желанной, хотя бы один раз.
– Ты, правда, этого так хочешь? А что, если это будет чужой человек, который заплатил за тебя кому–то, и тебе нужно исполнять его мерзкие прихоти, и не важно, насколько это унизительно? А что, если это будет урод? Что, если он месяцами не мылся? А если он садист? Тогда ты все равно будешь думать, что это романтично? – Ей не хотелось говорить так жестко, но эти воспоминания бросали ее в дрожь.
Лицо Мириам было мертвенно бледным. – Это и правда было так ужасно?
– Это было гораздо хуже, – сказала Ангелочек. – Ты не представляешь, как я сожалею о том, что было, и как бы я хотела, чтобы Михаил был моим первым мужчиной.
Мириам взяла ее за руку и больше не задавала вопросов.
Михаил вернулся на закате. Мириам выскочила за дверь, чтобы поздороваться с ним.
– Я думала, что Павел тоже вернулся с тобой.
– Он решил остаться в городе на несколько дней, – спрыгивая с лошади, ответил он.
– Как все мужчины, – сказала Мириам, и ее радость исчезла.
Элизабет настояла, чтобы Ангелочек с Михаилом остались ужинать. Мириам села напротив них и за все время ужина почти ничего не говорила. Она едва ли что–то съела. Ангелочек увидела, как Михаил, незаметно прикоснувшись к ее руке, что–то ей прошептал. Со слезами на глазах Мириам извинилась и быстро вышла из–за стола.
– Что с ней происходит? – поинтересовался Джон.
– Давайте оставим ее в покое, – вмешалась Элизабет, взглянув на Михаила и Ангелочка и передавая вдоль стола кувшин с фруктовым напитком.
По пути домой Михаил сидел, задумавшись. Он крепко сжал руку Ангелочка.
– Я отдал бы все на свете за хотя бы малую толику мудрости сейчас, – признался он. – Что Павел сказал тебе утром?
– Он удивился, что я до сих пор не сбежала, – ответила она, улыбаясь и пытаясь делать вид, что ее это ничуть не беспокоит.
Но Михаила обмануть было не так просто.
– Я привез тебе кое–что из города. – Когда они приехали домой, он достал сверток и вручил ей. Она не сразу поняла, что это, увидев колючие веточки, обвязанные снизу. – Это кусты роз. Продавец клялся, что они красные. Ну, это мы весной увидим. Утром я высажу их в первую очередь. Только скажи где.
Ангелочек вспомнила аромат роз, который наполнял их с мамой освещенную солнцем гостиную.
– Один куст прямо под окном, – ответила она, – а второй у дверей.
Потом перед глазами всплыл образ мамы, склонившейся над цветами. Мелькнул и тут же растаял.
День Благодарения[14]14
Празднуется в сша в четвертый четверг ноября
[Закрыть] быстро приближался. Элизабет раздалась еще больше, и Ангелочку казалось, что она уже вот–вот родит. Они с Мириам занимались приготовлениями к празднику, в то время как Элизабет наблюдала и советовала. Когда настал день праздника, стол ломился: фаршированный запеченный фазан, тушеная с карамельным сахаром морковь, бобы, горы картофельного пюре, тыквенный пирог, орехи. Джон купил корову, и теперь по краям стола стояли кувшины с молоком. Ангелочек не пила молоко уже много месяцев, и этот деликатес манил ее больше всего остального, что она помогала готовить.
– Павел поехал на праздник в город, – сообщила Мириам, в ее голосе было заметно разочарование. – Недавно он сказал, что с наступлением весны хочет вернуться на золотоносные ручьи.
– Недалеко от его дома протекает ручей, – вмешалась Лия.
Иаков окинул сестренку пренебрежительным взглядом. – Ты глупая, там нет золота.
– Хватит, Иаков, – прервала его с упреком Элизабет, ставя на стол пирог из ревеня и ягод. На другой конец стола Мириам поставила тыквенный. Когда пир подошел к концу, дети сразу куда–то исчезли – как бы их не поймали для работы на кухне. Джон с Михаилом вышли на улицу выкурить трубку. Джон не курил в доме, потому что Элизабет, в ее состоянии, не переносила запах дыма. Мириам отправилась к колодцу за водой.
Элизабет устало опустилась в кресло, положив руки на свой большой живот.
– Клянусь тебе, этот ребенок уже просится наружу.
– Долго еще? – поинтересовалась Ангелочек, соскребая остатки пищи с тарелок и опуская их в таз.
– Не слишком долго, – улыбнулась Элизабет. – Чтобы утром встать с постели, мне приходится призывать на помощь Джона и Мириам.
Наливая горячую воду в таз, Ангелочек мельком взглянула на Элизабет. Она увидела, что та сильно устала и почти спит в кресле. Вытерев руки, она подошла поближе и взяла ее за руку. – Элизабет, вам нужно прилечь и отдохнуть. – Помогая ей подняться, она проводила ее в соседнюю комнату и, уложив в кровать, укрыла одеялом. Женщина мгновенно уснула.
Ангелочек долго стояла рядом. Элизабет спала на боку, согнув ноги в коленях, руками прикрыв своего еще не рожденного ребенка. Словно обнимая его. Ангелочек взглянула на свой плоский живот и положила на него руки. На ее глаза навернулись слезы, и она крепко сжала губы. Она обернулась и увидела Мириам, стоявшую в дверях.
Девушка понимающе улыбнулась.
– Иногда я тоже пытаюсь представить себе, как это будет. Это ведь должно быть целью жизни женщины и причиной, по которой она живет, правда? Это наша Богом дарованная привилегия: дарить миру новую жизнь. – Она улыбнулась Ангелочку. – Иногда мне кажется, что нет сил ждать…
Ангелочек увидела слезы, которые Мириам пыталась скрыть. В конце концов, что пользы для девственницы в этом божественном предназначении?
А что пользы для бесплодной женщины?
27
«Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом».
Библия. Книга Притчей Соломоновых 19:21
Прежде чем отправиться на охоту, Михаил принес в дом несколько тяжелых мешков высушенной кукурузы. Он хотел, чтобы Ангелочек ее выбила, пока его не будет. Она села у потрескивающего огня и стала тереть початки друг о друга, пока несколько рядов зерен не осыпалось – тогда можно легко отделить остальное. Несколько зерен упали ей на колени. Она подняла одно, отложив голый початок в сторону. Улыбаясь, потерла твердое зернышко между пальцев.
«ТЕБЕ НУЖНО УМЕРЕТЬ, ЧТОБЫ РОДИТЬСЯ ВНОВЬ».
Она подняла голову, внимательно прислушиваясь. Ее сердце гулко колотилось, но единственный звук, который она слышала, это бряцание на ветру жестянок. Она посмотрела на высохшее, немножко сморщенное зернышко, лежавшее на ладони. Оно было похоже на множество других, которые они с Михаилом посеяли прошлой весной и от которых вырос целый зеленый лес. Она бросила зерно в корзину, к остальным, и отряхнула юбку.
Она немного злилась. Старые голоса теперь редко беспокоили ее, но теперь она все чаще слышала этот новый голос, тихий и спокойный, который говорил бессмысленные вещи. Умри и обретешь жизнь? Но это же невозможно. Однако рядом с ней стояла корзина с зернами кукурузы. Она слегка нахмурилась. Наклонившись, она зачерпнула рукой горсть, просеивая меж пальцев. Взяла две полных горсти в ладони. Что же это все–таки значит?
– Амэнда! – врываясь в дом, завопила Мириам. – Мама рожает.
Ангелочек набросила шаль и бросилась к выходу. Смеясь, Мириам остановила ее.
– Ты ведь не хочешь вернуться в дотла сгоревший дом? – Ангелочек схватила мешок высушенной кукурузы и оттащила подальше от огня. Один мешок она спешно поставила на стол, второй поближе к кровати. Всю дорогу они бежали. – Ой! – вспомнила Мириам, – я не додумалась сказать Михаилу…
– Он поймет, – заверила Ангелочек, переходя на быстрый шаг и восстанавливая дыхание, прежде чем снова бежать.
Едва не задохнувшись, Ангелочек ворвалась, в дом Элтманов, Мириам следом. Элизабет спокойно сидела у камина, подшивая подол юбки. Дети на секунду отвлеклись от своих занятий. Они тихо сидели у стола, делая уроки.
Только Джон, казалось, был обеспокоен и вылетел из кресла, подобное пуле.
– Слава Господу! – произнес он, хватая из рук Ангелочка шаль и бросая туда, где был крюк на стене. Понизив голос, он сообщил: – У нее начались схватки, но я никак не могу заставить ее лечь в постель. Она говорит, что ей нужно доделать юбку!
– Я почти закончила, Джон, – возразила Элизабет. Она отложила в сторону юбку и немедленно взяла другую. Вдруг она замерла, ее лицо побелело от напряжения. Ангелочек смотрела на нее, наблюдая за ее муками и ожидая леденящего душу крика. Элизабет прикрыла глаза, глубоко вздохнула и опять приступила к работе. Дети испуганно косились в ее сторону, пока отец не сказал решительно:
– Лиззи, ложись в постель!
– Я скоро закончу, Джон.
– Сейчас! – загремел он внезапно, так что Ангелочек едва не подпрыгнула. Она никогда еще не слышала, чтобы Джон Элтман говорил с кем–то из своих близких так резко.
Элизабет с достоинством подняла голову. – Оставь меня в покое, Джон. Иди накорми лошадей или наруби дров. Поработай в сарае. Подстрели что–нибудь на ужин. Но не приставай ко мне сейчас. – Она сказала все это таким спокойным голосом, что Ангелочек чуть было не рассмеялась. Джон развел руками и выбежал из дома, бормоча себе под нос что–то о женщинах.
Прошло еще несколько схваток, Элизабет продолжала торопливо сшивать юбку. Завязав нитку в узел, она обрезала кончик. Когда она сворачивала юбку, наступила еще одна схватка; беспокойство Мириам росло. Она испуганно посматривала на Ангелочка, но та решила подождать, пока Элизабет не пожелает что–то предпринять сама. Если она захочет так родить ребенка, сидя в кресле, это ее дело.
Когда схватки стали более частыми и долгими, Ангелочек наклонилась и положила руку на колено Элизабет.
– Как я могу вам помочь? – поинтересовалась она спокойным голосом, гораздо более спокойным, чем она чувствовала на самом деле.
Элизабет ничего не ответила, ее рука побелела, крепко сжав ручку кресла. Наконец, прерывисто вздохнув, она взяла Ангелочка за руку. – Помоги мне перейти в спальню, – попросила она тихо. – Мириам, присмотри за отцом и детьми.
– Да, мама.
– И нам понадобится много горячей воды. Иаков, ты мог бы ее наносить. И пеленки, Лия, они лежат в сундуке. Еще нам нужна бечевка. Руфи, найди мне моток бечевки, ладно?
– Да, мама, – дети бросились врассыпную, торопясь выполнить ее поручения.
Ангелочек аккуратно прикрыла за собой дверь. Элизабет осторожно села на край кровати и начала расстегивать пуговицы на одежде. Ей потребовалась помощь, чтобы все с себя снять и переодеться в тонкую ночную рубашку.
– Уже начинается, – сообщила она. – У меня сегодня утром, когда я ходила в туалет, отошли воды. – Она тихо рассмеялась. – Я даже на секунду испугалась, как бы ребенок не вывалился прямо там. – Снова взяв Ангелочка за руку, она продолжала: – Не беспокойся так сильно. Все прекрасно. – Судорожно вздохнув, она крепко сжала ее руку. На ее лбу выступил пот. – Да уж, это была хорошая схватка, – добавила она.
В комнату, с ведром воды и мешком с пеленками, вошла Мириам.
– Папа сейчас принесет еще воды. Два ведра, кроме этого. И еще вода греется в котле на огне.
В глазах Элизабет мелькнула искорка. – Наверно, ваш папа решил, что хорошая теплая ванна решит все мои проблемы. – Она поцеловала Мириам в щеку, отправляя из комнаты. – Спасибо, милая. Я уверена, что ты сможешь обо всем позаботиться. У Лии были проблемы с арифметикой, а Иакову надо больше заниматься чистописанием.
Схватки участились и длились все дольше. Элизабет не издавала ни звука, но Ангелочек видела, как ей больно. Она сильно бледнела и покрывалась обильным потом. Смочив полотенце в холодной воде, Ангелочек протерла ей лицо.
Через час Мириам заглянула в дверь. – Михаил приехал.
Ангелочек облегченно вздохнула, и Элизабет улыбнулась.
– У тебя все отлично получается, Амэнда. – Покраснев, Ангелочек рассмеялась.
Следующие полчаса Элизабет почти ничего не говорила, и Ангелочек с уважением относилась к ее молчанию. Она нежно поглаживала ее и держала за руку, когда подступали схватки. Когда же они отступали, она вытирала пот с ее лба.
– Осталось недолго, – проговорила Элизабет в перерыве между схватками, которые накатывали одна за другой. В этот раз она не смогла сдержать стон, крепко ухватившись за края кровати. – Я не думала, что все так затянется.
– Скажите мне, что делать, – попросила Ангелочек, но Элизабет не смогла ничего сказать из–за нового приступа боли. Она задыхалась, пытаясь вдохнуть воздух и напрягаясь всем телом. Снова застонала с искаженным от боли, пунцовым от напряжения лицом.
Ангелочек не переставала думать о ее терпении. Поправила сбившееся одеяло.
– Элизабет, дорогая! Ребенок! Ах, я уже вижу головку. – Ангелочек поддерживала ребенка, пока Элизабет тужилась. Ангелочек опустилась на колени, новорожденный младенец лежал на ее ладонях. Он тут же закричал.
– Это мальчик, Элизабет, мальчик! Какой красавец! Десять пальчиков на ручках, десять пальчиков на ножках… – Она поднялась на ноги, дрожа от радостного возбуждения и изумления.
Когда Ангелочек положила младенца на грудь Элизабет, та разрыдалась от радости. Через несколько минут, преодолев последнюю схватку, она, наконец, расслабилась, уже совсем измотанная.
– Перевяжи бечевкой пуповину, а потом обрежь ее, – предупредила Элизабет слабым голосом и улыбнулась. – У него хорошие легкие.
– Да, это правда. – Прежде чем запеленать ребенка в мягкую пеленку и отдать матери, Ангелочек аккуратно помыла его. Младенец немедленно припал к маминой груди, и Элизабет удовлетворенно заулыбалась. Налив теплой воды в кувшин, Ангелочек аккуратно протерла ее, изо всех сил стараясь не сделать больно, хотя несколько раз все же пришлось, но Элизабет не жаловалась. Наклонившись над ней, Ангелочек поцеловала ее в щеку.
– Спасибо, – прошептала она, обращаясь к уже спящей женщине.
Ангелочек тихо вышла. В соседней комнате все стояли в ожидании.
– У вас родился замечательный сын, Джон. Поздравляю.
– Слава Господу, – произнес он, устало опускаясь в кресло. – Как, ты говоришь, его зовут?
Ангелочек громко засмеялась, напряжение от пережитого события понемногу ослабевало. – Ну, не знаю. Наверно, это вам надо решить.
Все собравшиеся, включая Джона, покрасневшего от смущения, рассмеялись. Покачав головой, он направился в спальню. Мириам с остальными детьми тихонько последовали за ним.
Михаил улыбнулся Ангелочку той самой улыбкой, которая заставляла ее сердце бешено колотиться.
– У тебя глаза сияют, – заметил он.
Она была так взволнованна, что не могла говорить. Его глаза были полны любви и так много обещали. Она же любила его так сильно, что это чувство захватило ее целиком. Когда он подошел ближе, она поднялась ему навстречу, и их губы слились в поцелуе.
– Ах, Михаил, – прошептала она, обнимая его.
– Когда–нибудь… – начал было он и похолодел, осознав свою кошмарную ошибку. Прижал ее крепче к себе.
Ангелочек знала, о чем он думает. У них никогда не будет ребенка. Он слегка отстранился, но она не могла смотреть на него, даже тогда, когда он взял ее лицо в свои ладони.
– Амэнда, прости меня, – сказал он нежно. – Я не хотел…
– Не извиняйся, Михаил.
Ну почему он не подумал, прежде чем говорить? – Я скажу им, что мы едем домой. – Он зашел в спальню. Его не было довольно долго. Он поздравил Элтманов с рождением ребенка. Малыш был чудесен.
Элизабет взяла Михаила за руку. – Амэнда отлично справилась. Скажи ей, что я почту за честь помочь ей, когда ее время придет.
– Хорошо, – ответил он вяло, зная, что никогда не сможет это сказать.
Они шли домой молча. Наблюдая за тем, как она разводит огонь, он заговорил:
– Элизабет сказала, что у тебя все отлично получилось.
– Это она просто молодец, – ответила Ангелочек. – Элизабет вполне могла справиться со всем вообще без чьей–либо помощи. – Она взглянула на него с печальной улыбкой. – В этом и заключается смысл жизни женщины, правда? Мириам назвала способность рожать божественной привилегией. – Она отвернулась. – Семя Джона было посеяно в плодоносную почву.
– Амэнда, – начал он, положив руку поверх ее руки, чтобы прервать ее.
– Ничего не говори, Михаил, пожалуйста…
Она не противилась, когда он привлек ее в свои объятия. Он держал ее крепко, поглаживая рукой ее спину и затылок. Ему так хотелось забрать ее боль, но он не знал, как это сделать.
– Через несколько дней мы будем праздновать Рождество.
– А я совсем забыла об этом и вспомнила только сегодня у Элтманов. – Элизабет с Мириам уже украсили дом зелеными венками и красными лентами. Лия и Руфь сделали из стеблей и листьев кукурузы фигурки, изображающие сцену Рождественской ночи. Ангелочек не делала ничего. Хозяин всегда говорил, что Рождество – это такой же день, как и все остальные, разве что в этот день можно поспать подольше.
Мама всегда что–то придумывала на Рождество. Даже когда они жили в порту, нуждаясь в еде и деньгах, мама относилась к этому дню как к святому. В этот день к ней не приходили мужчины, и она рассказывала Ангелочку, как она праздновала Рождество, когда была маленькой.
Ангелочку не нравились эти рассказы, потому что в конце мама всегда плакала.
– Рождество, – задумчиво произнесла Ангелочек, отстраняясь от Михаила.
Он увидел боль в ее глазах и понял, что было причиной. – Амэнда…
Она посмотрела на него, но не могла разглядеть его лицо в наступающей темноте.
– Что мне подарить тебе на Рождество, Михаил? Что я могу подарить тебе, зная, что моим единственным подарком мог бы быть ребенок? – Она почувствовала, как в груди все колет и жжет, и пыталась бороться с нахлынувшими печалью, сожалением, тоской… – Мне бы так хотелось, так хотелось…
– Не говори ничего, – сказал он тихо.
Она сжала ладони в кулаки. – Мне бы хотелось, чтобы Хозяин не сделал меня такой тогда! Мне бы хотелось, чтобы ни один мужчина даже близко не прикоснулся ко мне до тебя! Мне бы хотелось быть сейчас такой, как Мириам!
– Я люблю тебя. – Когда она отвернулась, он развернул ее снова, привлекая к себе. – Я люблю тебя. – Он поцеловал ее и почувствовал, что она растворяется в его объятиях, приникая к нему с таким отчаянием.
– Михаил, мне бы так хотелось быть цельной. Цельной для тебя.
«Боже, почему? У Джона и Элизабет шестеро детей. Неужели я не смогу родить от своей жены хоть одного, хоть когда–нибудь? Почему Ты допускаешь это?»
– Это не важно. Это не важно, – повторял он снова и снова.
Но оба они прекрасно понимали, что это не так.
