Текст книги "Любовь искупительная"

Автор книги: Франсин Риверс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц)

6

… быть всегда вместе, с этого дня и до конца, в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в здоровье и в болезни.

Любить и заботиться, пока смерть не разлучит нас…

Из свадебной молитвы.

Михаил не мог избавиться от мыслей об Ангелочке. Он пытался сосредоточиться на работе, но вдруг ловил себя на том, что думает о ней. Почему эти мысли не дают ему покоя? Почему его преследует ноющее, тяжелое чувство внутри, будто с ней что–то случилось? Каждый день он работал дотемна, а потом сидел у огня, мучимый все теми же мыслями – о ней. Он видел ее лицо в языках пламени, оно манило и притягивало к себе. Притягивало в ад, несомненно. Неужели он уже попробовал его на вкус?

Он вспомнил выражение скорби на ее лице, когда она впервые прошла мимо него. Он подумал о том, каким черствым было ее сердце. Он поклялся, что больше не пойдет к ней, и теперь каждую ночь видит ее во сне. Он не мог убежать от нее. Она танцевала перед ним, как Саломея перед царем Иродом. Он протягивал к ней руку, а она отстранялась, словно дразня его. «Ты ведь хочешь меня, Михаил, ведь правда? Тогда возвращайся. Возвращайся».

Через несколько дней сны обернулись ночными кошмарами. Она убегала от чего–то. Он бежал за ней, умолял остановиться, но она продолжала бежать, пока не достигала обрыва. Она оборачивалась и смотрела на него. Ветер с силой трепал ее волосы, и они хлестали ее бледное лицо. «Мара, подожди!»

Она отворачивалась, широко раскинув руки, и прыгала.

«Нет!» – Михаил с криком проснулся. Все его тело было мокрым от пота. Грудь давила тяжесть; сердце бешено колотилось, казалось, от сердцебиения сотрясается все тело. Он обхватил голову дрожащими руками.

– Иисус! – воззвал он в темноту. – Иисус, освободи меня от этого!

Почему она преследует его? Он встал и открыл дверь, прислонившись к косяку. Снова шел дождь. Он устало прикрыл глаза. Он не молился уже много дней.

– Я буду глупцом, если вернусь, – произнес он громко. – Глупцом. – Он посмотрел в темное, плачущее небо. – Но ведь Ты этого хочешь, Господь? И Ты не вернешь мне мир до тех пор, пока я не сделаю этого?

Он взглянул в небеса тяжелым взглядом и почесал затылок.

– Я не представляю, что хорошего может из этого выйти, но я вернусь, Господь. Мне все это не слишком нравится, но я сделаю то, что Ты хочешь. – Когда он снова лег, то спал глубоким сном, без сновидений и кошмаров – впервые за долгое время.

Утром на небе не было ни облачка. Михаил загрузил повозку и хлестнул лошадей.

Когда, наконец, ближе к вечеру, он подъехал к «Дворцу Парадиза», то заметил, что окно в комнате Ангелочка плотно зашторено. Он почувствовал острую боль в груди. Скорее всего, она работает.

«Боже, Ты сказал, чтобы я исполнил Твою волю, и я стараюсь изо всех сил. Неужели это должно причинять столько боли? Мне нужна женщина, и я ждал избранную Тобой. Почему Ты дал мне это? Почему я опять приехал в этот вертеп, а сердце готово выскочить из груди? Она ведь не желает иметь со мной ничего общего!»

Ссутулившись, он продолжил свой путь, решив сначала уладить практическую сторону дела. Чтобы войти к ней, нужно золото. Подъехав к магазину Хотшильда, он спрыгнул с повозки и быстро вбежал по ступенькам. В окне висела табличка: «Закрыто». Не обращая на это внимания, Михаил громко постучал. Изнутри раздался голос Хотшильда. Он разразился отборным потоком ругательств, которые могли бы смутить даже бывалого моряка. Когда он все же открыл дверь, его гнев моментально исчез.

– Михаил! Ты! Где ты был? У меня все закончилось несколько недель назад, а тебя все нет и нет… – Небритый, полупьяный, в незаправленной рубахе, Иосиф вышел на улицу и заглянул в повозку. – Полная. Слава небесам! Мне все равно, даже если там жуки и гниль. Беру все, что ты привез.

– Ты из тех, с кем мне нравится иметь дело, – сказал Михаил, слегка улыбнувшись. Он поставил ящики один на другой и стал заносить их по два. – Но ты ужасно выглядишь. Ты болен?

Иосиф мрачно усмехнулся. – Слишком много пил. Ты торопишься? Может, поговорим?

– Сегодня не могу.

– Собираешься все потратить во «Дворце»? Это одна из самых больших мужских проблем, не так ли? Нужда в женщине…

Челюсти Михаила сжались.

– С каких пор ты стал разбираться в моих личных проблемах?

– Как будто это трудно понять: ты тогда приехал, а через четыре дня я опять видел тебя в городе. – Хотшильд взглянул на Михаила, тихо присвистнул и сменил тему. – У нас тут была забастовка – в трех милях вверх по реке. – Он рассказал подробности. – Увеличилась добыча золотого песка, поэтому я могу поднять цены.

Михаил принес последний ящик и пристроил его в угол. Цена на Ангелочка, скорее всего, тоже выросла.

Хотшильд расплатился. Почесал начинающий седеть висок. Обычно Михаил вел себя по–дружески, но сегодня был настроен иначе и выглядел мрачным.

– Приобрел стадо?

– Нет еще. – Все золото, с таким трудом заработанное, он потратил на визиты к Ангелочку. Михаил ссыпал золото в кисет.

– Ходят слухи, что Ангелочек временно прекратила работать, – сообщил Иосиф.

Звук этого имени захватил все его внимание. Михаила как будто ударили в грудь. – Она заработала отпуск?

Иосиф приподнял бровь. Это не было похоже на Михаила. Наверное, что–то с ним случилось. Покачав головой, Иосиф криво усмехнулся.

– Забудь, что я сказал о ней, ладно?

Он проводил Михаила до двери и смотрел, как тот запрыгивает в повозку.

– В городе в прошлую среду появился священнослужитель. Если хочешь послушать, он проповедует в салоне «Золотой самородок».

Михаил думал об Ангелочке. Взял в руки вожжи.

– Увидимся через пару недель.

– Ты бы лучше дал лошадям отдохнуть. Похоже, ты гнал что есть силы.

– Сейчас поставлю их в конюшни. – Поглубже надвинув шляпу, он поехал вниз по Главной улице. Одна взятка и короткий разговор, и сегодня же он встретится с Ангелочком. Он оставил двух измотанных лошадей и повозку у Макферсона, пошел в центр города и снял комнату в гостинице рядом с «Дворцом Парадиза».

Впервые в жизни Михаилу захотелось напиться до полного забытья. Вместо этого он пошел прогуляться и подышать свежим воздухом. Он решил немного подождать, чтобы совладать с чувствами и обдумать то, что он ей скажет.

В сумерках он возвращался в гостиницу. На душе было ничуть не лучше. У дверей «Золотого самородка» собралась толпа – видимо, послушать, как новоприбывший проповедник кричит о том, что наступают последние времена, описанные в книге Откровение. Михаил остановился послушать. Еще раз бросил взгляд на окна Ангелочка. Он успел заметить, как кто–то быстро задернул занавеску и отошел вглубь комнаты.

Он подумал, что пора идти и говорить с Хозяйкой. От этой мысли он покрылся холодным потом, сердце часто заколотилось. Нужно еще немного подождать.

Кто–то прикоснулся к нему сзади, он повернулся и увидел потрепанного вида женщину с налитыми кровью глазами. Ее темные вьющиеся волосы небрежно спадали за низкий вырез ярко–зеленого в блестках платья.

– Меня зовут Лаки, – сказала она. – Я подруга Ангелочка. Она была пьяна и с трудом выговаривала слова. – Увидела вас на улице. – Она кивнула на особняк. – Вы ведь тот человек, который просил Ангелочка уехать с ним? Злоба закипела в нем, словно пламя.

– Что еще она вам рассказала?

– Не злитесь, мистер. Просто идите и попросите ее еще раз.

– Она вас послала? – Неужели она сейчас стоит за занавеской и смеется над ним?

– Нет. – Она покачала головой. – Ангелочек никогда ни о чем не просит. – Глаза женщины наполнились слезами, и она вытерла нос рукавом. – Она даже не знает, что я с вами говорю.

– Что ж, спасибо, Лаки, но в последний раз, когда мы виделись, она не могла дождаться, когда же я, наконец, уберусь. Она ясно дала мне понять, что надеется больше меня не увидеть.

Лаки посмотрела на него.

– Заберите ее отсюда, мистер. Даже если вам уже все равно и даже если Ангелочку уже все равно. Просто заберите ее отсюда.

Внезапно очнувшись, Михаил схватил ее руку в тот самый момент, когда она уже собралась уходить.

– Что с ней, Лаки? Что вы пытаетесь сказать мне? Лаки снова вытерла нос.

– Я больше не могу говорить. Я должна идти, пока Хозяйка не заметила, что меня нет. – Она перешла улицу, но вместо парадного входа пошла к задней двери.

Михаил посмотрел на окна Ангелочка. Что–то здесь не так. Похоже, что все очень плохо. Он перебежал через улицу и вошел в дверь. Внутри он не увидел никого, кроме двух мужчин, которые играли в карты и выпивали. Охранника не было, и никто не помешал ему подняться наверх. В коридоре было темно и тихо. Слишком тихо. Из комнаты Ангелочка вышел какой–то мужчина, за ним Хозяйка. Она первой увидела Михаила. – Что вы здесь делаете? Никто не может подниматься, пока не поговорит со мной!

– Я хочу увидеть Ангелочка.

– Она сегодня не работает.

Он посмотрел на черную сумку в руках мужчины.

– Что с ней?

– Ничего, – резко ответила Хозяйка. – Ангелочек решила отдохнуть несколько дней. А теперь убирайтесь. – Она попыталась удержать Михаила, но он отстранил ее и вошел в комнату.

Хозяйка схватила его за руку. – Не подходите к ней! Док, остановите его!

Доктор смерил ее холодным взглядом и произнес:

– Нет, мадам, не буду.

Михаил подошел к кровати и увидел ее. – О, Боже…

– Это Магован, – тихо проговорил доктор из–за его спины.

– Это не моя вина! – поспешила сказать Хозяйка, в страхе отпрянув под взглядом Михаила. – Я не виновата!

– Это правда, – подтвердил Док. – Если бы Хозяйка не пришла вовремя, он наверняка убил бы ее.

– Теперь вы, наконец, соблаговолите убраться и оставить ее в покое? – спросила Хозяйка.

– Я уйду, конечно, – отвечал Михаил. – И я заберу ее собой.

Ангелочек пришла в себя от чьего–то прикосновения. Хозяйка снова что–то болтала. Ангелочку захотелось провалиться обратно, в темноту. Ей не хотелось чувствовать боль, но сейчас рядом был кто–то еще, так близко, что она могла чувствовать тепло его дыхания.

– Я заберу тебя домой, – произнес тихий мужской голос.

– Вы хотите забрать ее домой, хорошо. Я дам что–нибудь, во что ее можно завернуть, – сказала Хозяйка. – Но сначала вы мне заплатите.

– Мадам, неужели у вас нет ни капли порядочности? – услышала она другой мужской голос. – Будет большая удача, если эта несчастная вообще выживет и сможет нормально двигаться.

– Конечно же она выживет. И не смотрите на меня так! Я знаю таких, как она. Ангелочек будет жить. И он не получит ее просто так, даром. Я скажу вам еще кое–что. Она сама виновата в том, что случилось. Маленькая ведьма точно знала, чего хотела. Она заставила Брета пойти на крайние меры. У меня были с ней одни только проблемы, с того самого дня, когда я подобрала ее в Сан–Франциско!

– Берите свое золото, – прозвучал тот самый голос, который выдернул ее из небытия. Но сейчас этот голос был жестким и гневным. Неужели она опять сделала что–то не так? – Но убирайтесь отсюда, пока я не сделал ничего такого, о чем потом буду жалеть.

Дверь захлопнулась. Боль пронзила голову Ангелочка, и она застонала. До ее слуха по–прежнему доносились голоса двух мужчин. Один из них сказал: – Прежде чем мы вместе уедем, я хочу жениться на тебе.

Жениться на ней? Она усмехнулась.

Кто–то взял ее за руку. Сначала она подумала, что это Лаки, но рука той была мягкой и маленькой. Эта же была жесткая и большая, вся в мозолях.

– Просто скажи «да».

Она согласится сочетаться браком с самим сатаной, если это поможет ей выбраться из «Дворца».

– Почему бы и нет? – сказала она.

Она плыла в море боли и тихих голосов. Комната было полна голосов. Здесь были Лаки, и Док, и кто–то другой, чей голос казался таким знакомым, но она никак не могла его вспомнить. Она почувствовала, как кто–то надевает кольцо ей на палец. Затем ей аккуратно подняли голову и дали выпить чего–то горького.

Лаки взяла ее за руку. – Они устраивают его повозку, чтобы вы могли ехать домой. Они тебе дали лекарство, и ты теперь проспишь всю дорогу. Ничего чувствовать не будешь. – Она ощутила, как Лаки прикасается к ее волосам. – Ты теперь замужняя дама, Ангелочек. У него на шее, на цепочке, было обручальное кольцо. Он сказал, что это кольцо его матери. Его матери. Ангелочек. Он надел тебе на палец обручальное кольцо своей матери. Ты слышишь меня, милая?

Ангелочек хотела спросить, за кого она только что вышла замуж, но какое это имеет значение? Боль постепенно утихала. Она так устала! Может быть, она, наконец, умрет? Тогда все закончится.

Она услышала звон стакана. Лаки опять выпивала. Ангелочек слышала ее плач. Она слабо сжала руку Лаки. Та пожала ее руку и тихо всхлипнула.

– Ангелочек. – Она погладила ее волосы. – Что ты сказала Брету, что он сделал с тобой такое? Ты так сильно хотела, чтобы он убил тебя? Неужели в жизни все так уж плохо? – Она продолжала гладить ее по волосам. – Держись, Ангелочек. Не сдавайся.

Ангелочек почувствовала, что снова проваливается в спасительную, уютную темноту, куда доносился голос Лаки.

– Я буду скучать по тебе, Ангелочек. Когда ты уедешь и будешь жить в маленьком домике, с садом, полным цветов, иногда вспоминай обо мне, хорошо? Помни свою старую подругу Лаки.

7

Я умираю от жажды рядом с фонтаном…

Чарльз Д'Орлеанс

Ангелочек очнулась, почувствовав чудесный аромат готовящейся пищи. Она попыталась сесть, но сразу вскрикнула от боли.

– Осторожнее, – произнес мужской голос, и сильные мужские руки, взяв ее за плечи, аккуратно приподняли. Она почувствовала, как под ее спину и голову что–то подложили, для опоры. – Сейчас голова перестанет кружиться.

Ее глаза распухли и были полузакрыты, так что она с трудом могла видеть мужчину в высоких ковбойских сапогах, рабочих брюках и красной клетчатой рубашке. Он подкладывал дрова в камин и время от времени помешивал что–то в большом чугунном горшке.

Утренний свет проникал в окно напротив ее кровати. Глазам было больно. Она увидела, что находится в доме, который казался не больше ее комнаты в особняке Хозяйки. Деревянный пол, камин, выложенный из крупных камней разного цвета. Кроме кровати она увидела неясные очертания стола, четыре уставленных снедью полки, плетеный стул, сундук для белья и другой сундук, большой, черный, с покрывалами на крышке.

Мужчина в ковбойских сапогах вернулся и сел на край кровати.

– Как ты себя чувствуешь? Можешь что–нибудь поесть, Мара?

Мара.

Она похолодела. Обрывки воспоминаний вернулись к ней… Магован, избивающий ее, голоса, кто–то спрашивает ее…

Ее сердце замерло. Она ощупала свои пальцы – на одном из них было кольцо. Шум в голове усилился. Она могла поклясться, что из всех мужчин на земле она точно знает одного, в чьем доме сейчас находится. Это он.

– Это тушеная оленина. Ты, наверно, хочешь есть.

Она открыла было рот, чтобы сказать ему, куда отправить все это, как вдруг новый приступ боли пронзил ее и заставил замолчать. Осия встал и подошел к камину. Когда он вернулся и снова сел на кровать, в его руках была миска и ложка. Она поняла, что он собирается ее кормить. Она сказала что–то грубое и непристойное и отвернулась, но даже это простое движение далось ей с большим трудом.

– Я рад, что ты чувствуешь себя лучше, – сказал он сухо. Она крепко сжала губы, отказываясь от еды. Но желудок предательски заурчал. – Покорми зверя в своем чреве, Мара. Потом сможешь попробовать сражаться с другими, кого считаешь врагами.

Она сдалась. Ей и правда очень хотелось есть. Смесь из мяса и овощей, которой он кормил ее, была лучше, чем все то, что когда–либо готовил Анри. Шум в голове утих. Скулы страшно болели, рука была перевязана.

– У тебя было вывихнуто плечо, – продолжал Михаил. – Еще сломано четыре ребра, трещина на ключице и сотрясение мозга. Доктор ничего не мог сказать насчет внутренних повреждений.

От боли и напряжения ее лицо покрылось потом. Она заговорила медленно и сдавленно.

– Итак, после всего, что случилось, ты все–таки получил меня. Тебе повезло. Так это твой дом?

–Да.

– Как я сюда попала?

– На моей повозке. Иосиф помог мне сделать что–то вроде гамака, и я увез тебя из «Дворца».

Она посмотрела на простое золотое кольцо на своем пальце. Сжала руку.

– Как далеко я от «Дворца Парадиза»?

– На расстоянии жизни.

– В милях, пожалуйста.

– Тридцать. Мы находимся на северо–западе от Нью–Хелветии. – Он предложил ей еще одну ложку. – Попробуй еще немного поесть. Тебе нужно слегка прибавить в весе.

– На моих костях недостаточно мяса, чтобы угодить вам?

Михаил промолчал.

Ангелочек не знала, понял он ее сарказм или нет. Его можно разозлить, но сейчас не самое лучшее время для этого. Она проглотила очередную ложку супа и попыталась не показать, что ей страшно. Он вернулся к горшку с едой и наполнил еще одну миску. Сел за небольшой стол и начал есть сам.

– Как давно я здесь? – спросила она.

– Три дня.

– Три дня?

– Ты почти все время была в бреду. Жар спал вчера после обеда. Ты помнишь что–нибудь?

– Нет. – Она и не пыталась. – Я думаю, что должна поблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь, – с горечью добавила она. Он продолжал молча есть. – Итак, что дальше, мистер?

– Что ты имеешь в виду?

– Чего вы хотите от меня?

– Пока ничего.

– Просто поговорить. Правильно?

Он взглянул на нее, и она почувствовала себя неуютно от этого пристального спокойного взгляда. Когда он встал и подошел к ней, ее сердце забилось, быстро и громко.

– Я не причиню тебе боль, Мара, – проговорил он нежно. – Я люблю тебя.

Она далеко не впервые слышала, как мужчина говорит ей о любви.

– Я польщена, – сказала она сухо. Он ничего не ответил, и она, взяв одеяло в кулак, продолжила: – Да, кстати. Я не Мара. Меня зовут Ангелочек. Вам нужно было запомнить мое имя, если уж вы надели кольцо мне на палец.

– Ты сказала, что я могу называть тебя, как хочу. Мужчины называли ее разными именами. Некоторые ей нравились, некоторые нет. Но она не хотела, чтобы этот человек называл ее как–то иначе. Только Ангелочек. Он женился на Ангелочке. И получит Ангелочка.

– Имя Мара – библейское, – заговорил он снова. – Оно из «Книги Руфь».

– Да, я помню, вы говорили, что читали Библию. Наверно, вы решили, что имя Ангелочек слишком хорошо для меня.

– Дело не в том, хорошо или плохо. А в том, что это не твое настоящее имя.

– Я Ангелочек.

Его лицо стало жестким.

– Ангелочек была проституткой в Парадизе, и ее больше нет.

– Ничего не изменилось. Все остается по–прежнему: не важно, как вы решите меня называть.

Михаил сел на край кровати.

– Многое изменилось, – возразил он. – Ты теперь моя жена.

Ее трясло от слабости, и все же она решилась на ответный выпад.

– Ты и правда думаешь, что это что–то меняет? Почему? Ты заплатил за меня так же, как и раньше.

– Я заплатил Хозяйке, чтобы как можно быстрее и проще от нее избавиться. Я думал, ты не обратишь на это внимания.

– Да, мне все равно. – Ее голова дрожала.

– Тебе лучше лечь.

У нее не осталось сил противиться, когда он приподнял ее и, убрав подушки, начал укладывать. На своей коже она чувствовала его руки, мозолистые и теплые.

– Потихоньку, – сказал он, натягивая на нее одеяло. Она попыталась хорошенько рассмотреть его, но не смогла.

– Я надеюсь, вам не трудно подождать. Я не в том состоянии, чтобы отплатить вам благодарностью прямо сейчас.

Она почувствовала улыбку в его голосе.

– Я терпеливый.

Его пальцы слегка прикоснулись к ее лбу.

– Я зря позволил тебе так долго сидеть. Тебе можно подниматься только на несколько минут. – Она хотела было спорить, но поняла, что это глупо. Михаил знал, что ей очень больно. – Где больше болит?

– Все, к чему прикасаешься! – Она закрыла глаза, мечтая о том, чтобы прямо сейчас умереть, потому что только тогда пройдет боль. Когда он прикоснулся к ее вискам, ей стало так больно, что перехватывало дыхание.

– Расслабься. – В его прикосновениях не было чего–то интимного, поэтому она расслабилась. – Кстати, – словно о чем–то вспомнив, произнес он. – Меня зовут Михаил. Михаил Осия. Если вдруг ты забыла.

– Я забыла, – солгала она.

– Михаил. Не слишком трудно запомнить.

– Как вам угодно.

Он тихо засмеялся. Она знала, что в тот последний вечер в борделе она вывела его из себя. Зачем же он увез ее с собой из Парадиза? Когда он ушел тогда, хлопнув дверью, она поняла, что больше он не вернется. Так почему же он вернулся? Какая польза от нее может быть в этом состоянии?

– Ты снова напряжена. Расслабь мышцы на лбу, – сказал он. – Мара, постарайся просто ни о чем не думать.

– Почему ты вернулся?

– Бог послал меня.

Ну точно, он сумасшедший. Все ясно. Он просто свихнулся.

– Попытайся не думать так много. За окном поет пересмешник. Послушай.

Его руки гладили ее так нежно. Она сделала то, что он сказал, и боль стала ослабевать. Он мягко что–то говорил, и она почти заснула. В ее жизни было много мужских голосов, но ни один из них не был похож на этот голос. Такой глубокий, спокойный, мягкий.

Она почувствовала огромную усталость. Ей захотелось заснуть и не просыпаться. Она с трудом боролась со сном.

– Тебе и Богу лучше не ожидать слишком многого от меня, – едва слышно пробормотала она.

– Я хочу все.

– Что ж, молись. – Он может надеяться и ожидать чего угодно. Но получит только то, что осталось. Пустоту. Только пустоту.