Текст книги "Долина в огне"

Автор книги: Филипп Боносский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

– Я и понятия не имел, Бенедикт, что утонувший был твоим братом. Только сегодня узнал об этом.

Они шли по городу. У Бенедикта в руках был кулек с апельсинами; он купил их на деньги, оставшиеся от тех, что собрали по подписке на похороны. Мальчик ничего не ответил.

– У тебя ведь есть еще брат, не так ли? – спросил отец Брамбо.

Бенедикт утвердительно кивнул.

– Что ты несешь? – поинтересовался священник.

– Апельсины, – ответил Бенедикт.

Священник поглядел на него, но Бенедикт больше ничего не прибавил. Стоял ясный день. Солнце мирно сияло, словно само утомилось от недавнего зноя. Было свежо. Несколько зеленых листьев кружились в воздухе. На минуту показалось, что уже наступил октябрь.

Отец Брамбо взял Бенедикта под руку.

– Пойдем со мной, – сказал он, – я хочу тебе кое-что показать.

Они свернули с главной улицы в тень переулка и прошли много кварталов, минуя знакомые палисадники с газонами и кусты сирени, но Бенедикт едва замечал их. Потом дома стали чередоваться с незастроенными участками, где играли дети победнее. Наконец они увидели впереди огромный пустой участок, и отец Брамбо прибавил шагу, увлекая за собой Бенедикта. Бенедикт смотрел на него спокойным изучающим взглядом. У священника возбужденно блестели глаза, он торопился вперед. На участке уже изо дня в день работали землемеры, им не могли помешать никакие события. Сейчас они втыкали в землю колышки. Отец Брамбо потащил Бенедикта к ним и спросил одного из них:

– Как дела?

– Прекрасно, – ответил землемер, глядя в измерительный прибор.

Отец Брамбо пояснил Бенедикту:

– Через неделю они разметят уже всю площадку.

Над городом носилась колючая рудная пыль. Завод снова работал на полную мощность, и внизу, у реки, даже небо казалось закопченным. Бенедикт глядел на гигантское огненное облако, медленно плывущее по небу. Ему хотелось спросить: «Где отец Дар?» Он посмотрел на отца Брамбо; ему было интересно, какое выражение появится при его вопросе на этом аристократическом лице. Сейчас молодой священник был всецело поглощен наблюдением за работой землемеров. Конечно, в первую минуту он будет озадачен таким вопросом и, может быть, немного обижен, но затем на его лице появится выражение, которое будет прекрасно соответствовать следующим успокоительным словам: «Отец Дар уехал в богадельню, где чувствует себя отлично».

Но Бенедикт ни о чем не спросил. Отец Брамбо повернулся к нему.

– Ее закончат через год, – сказал он. – Ровно через год!

В глазах его отразилось ликование, но в ответ этому чужому человеку, который глядел на него, вскинув голову над белым воротником, Бенедикт только пробормотал:

– Да, отец мой.

– И тогда, – придвигаясь к нему, продолжал монотонно и тихо отец Брамбо, словно слова его были так прекрасны, что особой выразительности для них не требовалось, – и тогда ты, Бенедикт, и я – мы вместе отслужим первую обедню. Ты и я.

– Да, отец мой, – отвечал Бенедикт.

Он снова взглянул на бурую почву участка, где люди чертили в разных направлениях белые линии. Багровое облако проплыло над его головой. Он повернулся и зашагал прочь. Он слышал, как молодой священник закричал ему вслед и в голосе его звучало удивление, даже легкая укоризна:

– Бенедикт!

Но мальчик не обернулся. Он прошел через весь город к Медовому холму и остановился на верху лестницы, спускавшейся вниз, к вязкому дну Литвацкой Ямы, где стояла вода глубиной в несколько футов, в темной мути которой еще плавали издохшие животные. Бенедикт огляделся. Здесь он стоял когда-то с отцом Брамбо.

Далеко, по другую сторону долины, на железнодорожных путях показался состав, груженный раскаленным шлаком, и Бенедикт подождал, пока первая огненная глыба не помчалась, подскакивая, вниз по откосу. Церковь стояла без крыши, будто налетевший откуда-то яростный шквал сбил ее, а вокруг снова копошились фигурки людей. Колокольня исчезла; ему казалось, что взгляд его проникает внутрь полузатопленной церкви, в ту темную глубину, откуда возносились к небу его мольбы, его молитвы, бесчисленные молитвы его детства, они бомбардировали небеса, весь воздух был пропитан ими, и в конце концов они бесследно улетучились, а от церкви остался лишь остов, обреченный на разрушение... Само здание – это ведь одна скорлупа, как объяснял ему отец Брамбо, А куда, хотел бы он знать, отлетела ее душа?

Первый огненный шар, кувыркаясь, понесся вниз по скату и с громким шипением, извергая дым, исчез в глубине вод. За ним последовал второй: пронзая воздух огненными искрами, которые взрывались, шлепаясь в воду, он быстро катился, пока тоже не скользнул в мутные воды. Шлаковый отвал дымился, как и прежде.

– Бенни, я пришел.

Бенедикт не обернулся. Он уже заметил брата, – тот вернулся неизвестно откуда, – когда Винс стоял в церкви и плакал, прячась в толпе из боязни попасться на глаза отцу.

– Папа хочет, чтобы ты шел домой, – сказал мальчик.

Винс отвел желтые глаза от затопленной долины и сплюнул.

– Зачем? – спросил он.

Бенедикт ответил:

– Он хочет видеть тебя.

– Нет! – произнес Винс.

Бенедикт повернулся к нему. Винс, в драном коричневом свитере, который мешком висел на его исхудалом теле, в грязных, засаленных штанах, глядел на брата непокорным, затравленным взглядом.

– Пойдем домой, – сказал ему Бенедикт.

– Где вы живете?

– На Карнеги, – ответил Бенедикт. – Мы получили две комнаты.

– А где я буду спать?

Бенедикт помедлил.

– Со мной, – произнес он.

Горькие слезы обожгли желтые глаза.

– С тобой спал Джой, – сказал Винс. – Я буду всегда напоминать тебе о нем.

Он подтянул штаны и еще раз сплюнул.

– Нет, – заявил он. – Я не вернусь домой. Пойду опять бродяжить. Я всегда ненавидел это место, этот город. Никто по мне скучать не будет. – Он поглядел на полыхающий горизонт и плюнул. – А, да провались все к черту! – сказал он и зашагал прочь.

Бенедикт смотрел ему вслед. На этот раз Винс не бежал, а шел неторопливой походкой.

Бенедикт повернулся и побрел к городу, возвращаясь по тому же самому пути, который они когда-то проделали вместе с отцом Даром. Он остановился перед тюрьмой и посмотрел на нее; затем собрался с силами и открыл тяжелую, кованую дверь, прижимая к себе кулечек с апельсинами.

Он сразу узнал офицера за конторкой:

– Мое имя Бенедикт Блуманис. Вы меня помните? Офицер поглядел на него.

– Да, помню. Но штраф за тебя уплатили, разве ты не знаешь? Старый священник заплатил за тебя. Ты пришел сюда по этому поводу?

Бенедикт поднял на него глаза и тихо сказал:

– Нет, я пришел проведать одного человека. И принес ему несколько апельсинов.

– Кого же ты пришел проведать?

– Добрика.

Офицер расхохотался.

– Ты хочешь видеть Добрика? Да ведь он коммунист!

Бенедикт смотрел мимо него в коридор, по которому его когда-то волокли.

– Да, – ответил он. – Коммунист.