Текст книги "Очередной советник Сталина с ноутбуком и суперсилой (СИ)"

Автор книги: Фил Бандильерос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Панельки же – возводились в рекордные сроки – на строительство каждого дома уходило меньше месяца. И ещё столько же – на отделку. Я капризная скотина – да, я это признаю. Поэтому дома строились уникальные, в какой-то мере – при небольших размерах – всего два подъезда, три этажа и три квартиры на каждом этаже, у этих домов были широкие лестницы, высокие потолки, фойе с местом для вахтёра и обслуживающего персонала, потолки два и семь, то есть довольно высокие. Панели толстые, прочные, их соединение тоже очень тщательное. Внешняя отделка – под каменный кирпич, оконные проёмы, просто прорубленные в железобетонных блоках, получили декоративные откосы, которые к тому же придавали домику весьма нарядный вид.

Но на этом чудеса не закончились – началось мучение с отделкой. Потому что заказчик, то есть я – придирчивая скотина, оказывается. Перила вместо советских традиционных, металлосварных, использовали трубчатые, которые мне видеть привычнее всего. Двери по умолчанию установлены стальные, качественные. В квартирах же по стоковому варианту имелось – хорошая, высококачественная сантехника. Латунная. Самая долговечная и надёжная. Туалет типа сортир, большая ванная. Вместо газовых – электрические, превосходные плиты. Мебель – столы, стулья, диваны и кровати, и фетиш всех советских людей – «стенка». Да, стенной шкаф с стеклянными полками.

На полу – уже старый знакомый, советский паркет. Не слишком дорогой, но и не дешёвый. Обои… Только флизелиновые, на кухнях – фотообои, с изображением тихого и уютного итальянского или хранцузского ресторанчика… Отдельной вещью стал холодильник, и кое-какая бытовая техника, необходимая для жизни – кухня, полноценная, качественная, со всеми кухонными принадлежностями, холодильник – в советском союзе вещь диковинная, как и пылесос. И стиральная машина марки «Конструкта». Образца пятьдесят первого года – первая в мире современная мне стиралка. С минимумом функций и возможностей, но уже привычным видом. Только шильдики пришлось снять, как и логотип, и всё.

На этом… всё. Отличная квартира из разряда въехал и живи – радуйся, так сказать, своему счастью. Я не хотел послужить началом к созданию гетто – гигантских человейников, с минимальным количеством необходимых культурных и социальных объектов, и максимальным количеством квартир. Но людей много, а жилого фонда – нет.

Поэтому я предпринял это трёхэтажное строительство, но один комплекс всё же, как я говорил, возводился отдельно. Особо. Это был особенный жилой комплекс, который по моему личному заказу, должен был быть построен на Раушской набережной. Это была калька с элитного жилого комплекса в ретро-стиле из будущего. Проект «ЖК Династия», и такой красивый дом решено было построить на набережной Москвы-реки, увеличив количество корпусов вдвое и поменяв их конфигурацию. Этот грандиозный, элитный, высотный дом, строили ударными темпами, но… медленно. Начав строиться весной, он должен быть построен к октябрю, и ещё до весны – проходить отделка. Тут уже я разгулялся ещё больше. Раз уж район хороший – центр города, с видом на Кремль, то и пользоваться нужно этим на всю катушку.

Стройка потребовала колоссального количества цемента, техники и прочего – в десять раз больше, чем все трёхэтажки вместе взятые. И для строительства Берия привлёк практически строительную элиту. Именно там будет моя квартира, а так же корпоративные квартиры, принадлежащие мне и предназначенные для временного или постоянного проживания подопечных.

Строительство потребовало от меня напрячь все силы, чтобы сделать достаточное количество материалов, техники, инструмента, даже солярки для заправки техники, и всего-всего-всего. От водяных насосов до последнего сортира.

Зато квартира в таком доме могла вполне сойти за резиденцию олигарха. В проекте были только квартиры на одну, три и шесть комнат, причём однушки шли довеском, потому что из изначальной планировки убрали двушки, и не сложилась чё-то красивая планировка. Либо оказывалось слишком мало, либо слишком много. Самая большая квартира – шестикомнатная, имела триста квадратов – то есть в среднем сорок квадратов на комнату, плюс переходы, санузел, кухня…

Я просто удалился от этой мегастройки. За неё пришлось заплатить золотом, но проект очень заинтересовал Сталина именно тем, что это вполне реализуемый, долговечный и симпатичный дом, и ему хотелось получить более полное, материальное представление о том, что это и как это выглядит.

* * *

– Выпей, выпей. Полезно будет, – я высыпал колдрекс в чашку чая и размешал ложечкой, передав Шесть на Девять.

Начал заболевать народ. И у меня тоже простуда только-только пошла на спад – так что живу на таблетках. Сильно меня продуло во время инспектирования строек коммунизма и прочих бесполезных вещей. Но Шесть На Девять… Лицо полуеврейской национальности, сын нэпмена и внук еврейского раввина по матушке и железнодорожного начальника по батюшке, хорошо разбирающийся в радиоделе, человек-легенда. Сидел и утирал сопли.

– Мы оказали огхомное влияние на ход войны, – хвалился он, – нам удалось наладить расшифровку немецких радиограмм – всё равно что семечки щёлкали шифры.

– О, думаю, это очень полезно оказалось.

– Ба, – гундосил Шесть На Девять, – расшифровка позволила существенно снизить потери кгасной агмии. Лавгентий Павгович очень высоко ценит работу шифговального отдела.

– На, пшыкни в нос, – я создал на ладони спрей и подал его нашему гению-радисту, – а как твои проекты?

– О, – он обрадовался, – не получилось.

– Что?

– Не получилось. Нет, я сделал роскошную передвижную радиостанцию, пять комплексов даже поступили на вооружение. Но серийное производство невозможно. Разве что когда закончат строить заводы радиоламп… Но и тогда стоимость каждой установки будет слишком большая.

– Понятно. Концентрированные радиоточки никому не нужны.

– Именно, – кивнул Шесть На Девять, запрыскав спрей в нос, – оххх… получшало. В общем, не получилось, мне намекнули, что лучше превратить это в станцию радиоперехвата.

– И?

– Сделал. По заказу контрразведки, тогда полетело – но там другие требования. В общем – всё получилось отлично. Вот что, командир, у меня возникла одна обалденная идея – давайте начнём развивать телевидение?

– Что? – я удивился, – телевидение?

– Да. Сейчас телеприёмники – большая редкость, можно сказать – уникальная штука. И встречаются редко, ещё реже – работают. Я видел телевизоры Беларусь-5 в тех документах, что вы мне дали – так это же шикарная вещь.

– Стоп, – я поднял руку, – понятно, что вещь шикарная, вопрос в другом – нафига козе боян? К тому же…

– Это же целая новая отрасль, – всплеснул руками Шесть-На-Девять, – и у нас есть все шансы не только стать первопроходцами, но и занять в ней определённое положение. Для производства надёжного телевизора нужны надёжные и качественные радиолампы – это да, но такие у нас есть. Сам по себе телеприёмник – вещь крайне полезная, представь себе – Развитие телевидения в годы войны. Новостные программы, репортажи, журналистика, разные развлекательные передачи… может быть даже кинофильмы…

Я задумался. Ну… создать телевизор-приёмник много ума не надо. Но передающую аппаратуру придётся проектировать с нуля. У меня может быть была возможность создать телекамеру, видеокамеру и студийный видеомагнитофон – последний, кстати, очень неплохое новшество. Но…

Шесть на Девять прав. Телевидение не развивалось, и это крайне наукоёмкая отрасль. Американские установки для производства радиоламп уже привезли и смонтировали. Вопрос лишь в том, справятся ли советские инженеры с…

– Слушай, Шесть На Девять, я могу сделать телевизор и может быть даже хорошую телекамеру – но у меня нет никакого передающего оборудования. Для этого ведь нужно иметь мощный передатчик, ретрансляторы… Ту же останкинскую башню не просто так строили.

– Это я сделаю сам, конечно, если будет финансирование, лампы, и примерно пара месяцев свободного времени. Кое-какие наработки тут уже имеются, можно сделать более мощные телепередатчики, усилители, ретрансляторы сигнала… Ты же можешь размножить это оборудование?

– Да, но сначала сделай его. А там будем размножать. И… потом, слушай, это же клондайк. Если мы сможем организовать нечто подобное технически…

– Было бы что снимать, покажи телекамеры, которые можно сделать.

Я создал две камеры. Это была американская и советская – обе старинных, годов шестидесятых-семидесятых. Шесть на девять подошёл к ним – камеры были на штативах, и решил вскрыть корпуса. Вскрыл отвёрткой, я же в это время думал над его предложением. Вообще, власть телевизора в СССР была близка к абсолютной. И если за дело взяться с умом… Это будет круче всего, что мы когда-либо делали.

Можно утереть нос даже би-би-си, если вместо горлопанной пропаганды делать качественные материалы. Журналистику, настоящую, а не загадку дыры…

Потерев руки, я удивил Шесть На Девять:

– План принимается. Я уже перегорел к всяким машинам, меня сейчас интересует скорее нечто более культурное, слоное, творческое… телевидение – вполне подходит. Кино – это не моё. Хочу, чтобы сняли хорошее – но не моё, – я помахал рукой в воздухе, – дорогой наш Шесть На Девять, пора начинать.

– Что начинать?

– Проектирование телепередающей аппаратуры. И вот что, я создам ещё пару камер, которые видел – если ты разберёшься, как они работают, и сможешь подключить их к своим машинам – это будет охрененно. Сколько тебе понадобится денег? Не считая затрат на лампы и всё такое прочее.

– Тысячи три, не больше, – удивил меня Шесть На Девять, – золотом, чтобы можно было где надо и кому надо забашлять. Не более того. А что?

– Ничего. Деньги получишь, мы принимаемся за работу! – я торжественно воздел бокал с чаем, – я не буду стоять у тебя над душой, моё дело – это крупносерийное производство телеприёмников…

11

Телевидение… Телевидение в доинтернетную эпоху – это главное СМИ, наравне с радио. Это главный поставщик медиаконтента, и телевизор в СССР играл ту же роль, что компьютер в более позднем доме – это самая продвинутая техника. Это окно в большой мир. Маленькое окошечко, за которым виднелось чёрт-те-как, но видно было.

Я любил старые телевизоры. У дедушки в деревне был древний чёрно-белый телевизор, более поздние… Как только не извращались с форм-факторами. Тот же «Беларусь-5» – это и телеприёмник и проигрыватель грампластинок, и радиоприёмник – три в одном. Медиацентр, по терминологии будущего.

И я задумался вот над чем – телевидение тут существует, НО…

Всегда это НО. Телепередачи даже после войны делались не каждый день. Вы только вдумайтесь – не каждый день! И как правило это какая-нибудь ерунда, но всё равно – телевизор занимал важное место в жизни. Вокруг телевизора собиралась вся семья, а то и несколько семей, ведь это редкая и очень недешёвая техника.

Я вдруг вспомнил только что сказанные, перед уходом, слова Шесть На Девять. Да этот мужик чёртов гений – ведь телевидение ещё не развито, и он хочет… он хочет влезть без вазелина и стать первопроходцем. И используя знания о передачах из будущего – практически навязать всему миру стандарты телевидения. Создать телемонстра.

И правда – если так подумать, вспомнить мемуары и воспоминания, то для советского человека даже мельком появиться на телеэкране – означало стать локальной знаменитостью, как минимум на несколько месяцев можно задирать нос и говорить, что тебя по телевидению показывали. Это вам не какая-то статья в газетёнке!

Я обрадовался – ведь припоминая… сколько самых разных телевизоров я видел! Но не стоит сразу ломиться и создавать самое мощное телевидение в мире. Незачем – телевизор будет принимать и транслировать сигнал так, как может. Совершенствование техники телепередачи не делает старые телевизоры не совместимыми – просто на них картинка ущербная получается.

В пятидесятых, а то и вообще сороковых – и это кажется просто космосом. Заоблачными технологиями. И я, почесав тыковку, подумал – ладно, 6х9 сделает нам телепередатчик. Сомневаюсь, что уложится в срок – у него вечно сначала мало, а потом оказывается, что надо дорабатывать, доводить, работать… в общем – ещё время у него есть.

Едем дальше – телевещание может быть организовано силами оборудования из будущего. То есть оно само по себе является лишь продуктом – примерно так же, как я с помощью супернавороченного радиотрансивера выхожу в эфир и разговариваю – принимающие не знают, с какого оборудования я говорю. Им вообще до лампочки – потому что конечный продукт – это радиопередача.

Я посмотрел на полку, где стоял тот самый трансивер. Дорогая игрушка для профессиональных радиолюбителей, готовых вливать тонны денег в своё увлечение. А почему бы и нет?

Есть ещё концепция кабельного телевидения, вполне себе жизнеспособна. Суть её состоит в том, что антенна общая, принимает сигнал сложное оборудование, очень чувствительное, и сигнал получается с высоким качеством. А потом по обычному коаксикальному кабелю передаётся в ТВ.

Довольно интересная штука, но пока что выгоднее использовать эфирные приёмники. Это раз. И нужно наладить их серийный выпуск – это два.

Можем ли мы сейчас наладить выпуск сложных кинескопов? Ведь по сути своей, кинескоп – это тоже специфическая радиолампа. Производство больших кинескопов сопряжено с чисто техническими ограничениями, даже моих скудных знаний достаточно, чтобы понять, что первые телевизоры имели крошечные экраны и линзы перед ними не потому, что так было модно, а потому что не было возможности сделать лучше.

Советская власть до самых последних моментов недооценивала власть телевизора, и по сути – оно никак не работало. Да, шло что-то, но реально мощным инструментом пропаганды телевидение не стало. Так, топталось на месте, ввиду идеологических противоречий внутри самой партийной системы и следовательно – очень обтекаемым передачам. Многое нужно было умолчать, много забыть, на многое глаза закрывались. И если с радио и газетами всё просто – бумага всё стерпит, то как быть с демонстрацией картинки с места? Ведь написать, что колхоз передовой – каждый может, а на месте снять его – это уже получится полный сюр.

Так что 6х9 – гений. Хватка у мужика будь здоров – нужно будет ему премию выписать, пару-тройку тысяч на личные удовольствия.

Советские телевизоры серии ТК до войны стоили около десяти тысяч рублей – по новым меркам тысячу. При зарплате в сто пятьдесят-двести рублей в месяц. То есть чуть дешевле автомобиля.

КВН при своей низкокачественности, стоил всего девятьсот рублей. То есть несколько средних зарплат, а это вполне себе. То есть принимая на мерку будущего – телевизор КВН стоит примерно как неплохой, большой, широкоформатный телек, кусков за восемьдесят-сто. Дорого, но не настолько, чтобы это было вообще за гранью разумного, как гигантские телеки по миллиону-двум рубасов.

Производство телевизоров требует радиоламп, радиоэлектроники – ламповой, конечно же, требует сборочных операций, то есть… в военное время никто не будет производить телевизоры. Попросту нет ресурсов – если таковые и появятся – они все уйдут на производство радиостанций. Прежде всего мощных, если с хорошими разберутся – переносных для рот и отдельных взводов. То небольшое количество, которое я передал, не поступало в войска – и правильно, все эти радиостанции оказались в итоге либо в лабораториях, на исследовании чуть ли не по молекулам, либо… Либо не знаю где – Берия мне не отчитывался, но в армию ничего не поступило. И оно правильно – армия большая. Сто, тысяча, десять тысяч – этого всё равно слишком мало. Нужны миллионы, или хотя бы сотни тысяч.

Весной доставили оборудование для производства радиоламп, и один завод начали строить под Москвой, в Люберцах, где в будущем будет разгул бандитизма и качалок. Больше ничем этот городок не известен. ЛРЗ – Люберецкий Радио Завод – предприятие, которого ранее не существовало. Я серьёзно переговорил с Берией – было два варианта. Первый – поступить как раньше, то есть пытаться рассеять всю промышленность по всей территории. При этом уменьшается качество, и захолустные заводы оказываются заложниками политических интриг и прочего. Или… Сделать один, громадный центр производства ламп. Громадный – это значит с множеством линий, с большими площадями, логистикой и так далее…

В итоге решили создать ЛРЗ – вместо двенадцати рассеянных по советскому союзу заводов. Двенадцать полных комплектов в итоге объединили в один, громадный производственный радиоламповый комплекс. Кое-какое оборудование я для них сделал самолично, не из комплекта, более совершенные аналоги.

И наконец, месяц назад было решено ещё одно – на ЛРЗ пойдёт магистральный кабель с фермы, где работает СЭС и ВЭС, как основной источник питания. В то время как сеть от обычного ТЭЦ будет резервной – у этого завода строгие требования к качеству тока. А в нынешних розетках электричество такое, что скачет как давление у гипертоника. В нашем же случае, когда напруга подаётся через огромный аккумуляторный комплекс, который работает как ИБП, напряжение сети стабильно и практически не шевелится при включении и выключении мощного оборудования. Если добавить ещё стабилизаторов напряжения…

А напряжение было куда девать. Я с удивлением узнал, что для хорошего радиолампового завода нужны… Мощная фильтровентиляционная установка, малопыльная отделка помещений, особо жёсткий контроль пыли, станция для производства азота и кислорода – использовали американскую. Ионно-обменная станция – для производства деионизированной воды, газовая станция для природного газа…

И при этом цеха были соответствующие – штамповочный, стекольный, сетконавивальный, технохимический, сборочный, инструментальный…

Штамповка должна была производиться не из каких-то там стали, меди, алюминия, а из материалов, которые не газуют при нагреве в вакууме лампы – никель и прочие тугоплавкие материалы. Не в последнюю очередь это требовало выпуска колоссальной номенклатуры самых разных металлических деталей из таких вот металлов – и это оказывалось очень непросто, одно только количество…

Стеклозаготовительное производство должно было само варить стекло из кварцевого песка, при этом ещё и производить всё необходимое самостоятельно. Оборудование так же куплено в америке, а ещё шпиндельные установки, печи и прочее.

Особого внимания заслуживает разве что чистый цех. Я понял требования к чистоте более жёстко, чем стандарт, установленный в RCA, которые нам продавали оборудование, и воспользовался той информацией, которая была у меня, а так же помогло то, что я когда-то давным-давно видел производство электроники. Вернее, был на экскурсии в музее и видел чистую зону своими глазами. Тогда я не придал ей особого значения. Костюмы, которые использовались, напоминали тканевые скафандры – они имели антистатические нити, которые проходили через весь костюм и токи заземлялись на проводящий пол. Сама ткань довольно сложная штука, на голове пластиковый шлем с прозрачной маской, фильтрами тонкой очистки. Человек – существо крайне пыльное, он просто источает постоянно целое облако грязи и пыли.

Я смог создать не всё, далеко не всё, но то, что смог – положительно сказалось на оборудовании чистых помещений. Во-первых это специальное токопроводящее напольное покрытие. Во-вторых – специальный костюм, скафандр, пылезащита которого позволяла использовать его даже в производстве сложных интегральных схем, молчу уж про радиолампы. Для радиоламп было достаточно относительно небольшой чистоты воздуха. При моей поддержки создали только сложные воздушные шлюзы, которые должны были предотвратить попадание в чистое помещение каких-нибудь грязных рабочих в кирзачах и вонючих портянках.

Производство телевизоров должно быть налажено. Позже. Но сейчас можно либо создавать с помощью моей способности комплектующие, либо готовые телевизоры – и к сожалению, никак иначе. Никак иначе – потому что колоссально сложное для советского союза производство будет улучшаться, модернизироваться, но для него всё равно будет главной – работа на армию, а бытовое – вторично. Поэтому, наверное, телевизоры столько и стоили.

Нужно развивать и совершенствовать. Да, точно. Создавать телевизоры своей способностью – из плюсов – это качество. У всех одинаковое. Из минусов – наличие товара без технологической цепочки, ведущей к нему. Но… Условия войны диктуют свои правила.

Сталин успешно ведёт войну, даже очень успешно. Тут к нему не может быть никаких нареканий – армия несёт потери, даже существенные, под оккупацию попадают города и области, но при этом потери раза в полтора меньше, чем должны были быть. Во многом за счёт изменений в тактике ведения войны – главнокомандующий, который осуществляет общее управление всей тактической и стратегической ситуацией, ведёт с немцами довольно интересную игру. Им сдают город за городом, при этом тотально уничтожая всё ценное, а так же уничтожая железнодорожные пути. Не просто портят отдельные рельсы – весь железнодорожный путь снимается и режется в клочья, так что немцам приходится не ремонтировать, а фактически делать железку заново, с нуля. Это их замедлило, но не так существенно, как постепенное отступление красной армии – окружения не допустили, более того, сконцентрировали силы в некоторых городах, создав таким образом укрепрайоны, которые сдаются врагу последовательно, при этом каждый такой ур имеет большое количество сил и техники, огромную концентрацию. Немцам приходится несладко, захватывая их, и если раньше потери красной армии были выше, чем у немецкой, то теперь они идут примерно ноздря в ноздрю. А если бы красная армия состояла, как и немецкая, из грамотных и цивилизованных людей, а не из крестьян, вчера призванных в армию – то потери были бы вдвое меньше. Две дивизии ГА «Центр» попыталась в январе прорваться, игнорируя два укрепрайона по флангам – в итоге им ударили в тыл, немцы не ожидали, что советская сторона сумеет мгновенно мобилизоваться и обладая запасами боекомплекта, продовольствия, снарядов, танков, сумеет практически за час перейти от укреплённой обороны к молниеносной атаке. Тэшки модификации «Т-34-85» – ринулись в атаку, под прикрытием пехоты и артиллерии – голожопых фердинандов. За день войска прошли по сто сорок километров каждая дивизия и ударили с ходу по немецкому арьергарду, а потом вторая дивизия обошла их с фланга и погнала на третью – которая была притащена из УРа того города, на который шли немцы – из Тулы. В итоге две дивизии, включая небольшой танковый отряд, капитулировали, потому что их тупо окружили с трёх сторон.

Немцы не дураки, и воевать они умеют, они не знали одного – в Туле стояла СРП-19 – девятнадцатая по счёту станция радиоперехвата разведуправления генштаба. И эта радиостанция, укомплектованная в том числе сверхсекретным – то есть цифровым, оборудованием, перехватила все их переговоры и шифрограммы. Оттуда их уже в шифре AES отправили в москву, через банальный радиомодем и коротковолновую радиосвязь. В Москве расшифровали и о том, что немцы будут наступать, узнали за десять дней до начала операции. В обстановке абсолютной секретности и радиомолчания, в УРы городов Козельск и Елец, была переброшена автомобильная техника – военные КрАЗы, были переброшены топливозаправщики и танки – только новенькие Т-34-85, которые делали по чертежам, имевшимся у меня.

Весной товарищ Берия попросил у меня новые танки – и я ему дал. Т-10. Т-10, он же ИС-5, это лучший советский ИС – его не могла пробить немецкая зенитка ахт-ахт. Чтобы вы понимали – у него кормовая броня шестьдесят миллиметров – в то время как у Т-34 – почти все проекции имели сорок пять миллиметров. Броня же в наиболее опасных проекциях – имела сто двадцать толщину, и установку под очень рикошетными углами.

Но самая главная сила танков Т-10 заключалась даже не в чудовищном бронировании и мощности – на него поставили двигатель от танка Т-72БВ последней модификации, В-92С2Ф, мощностью 1130 лошадок, вместо родных семисот пятидесяти.

Этот двигатель, так же как и родной, был наследником семейства двигателей В-2. Легендарных и очень удачных танковых дизелей, которые стали образцом на многие десятилетия вперёд. Плюс такой преемственности был в том, что габариты, механические особенности – расположение частей, расположение управления двигателем, крепежа, всё было практически идентично, с небольшими оговорками, двигателю танка Т-10. Поэтому перед тем, как растиражировать танк, мне понадобилось примерно полдня работы, чтобы установить новый двигатель.

Правда, работа была на заводе, то есть в промышленных условиях. Создали несколько новых деталей, со всем заводским циклом обработки, в том числе и закалкой, и заработало как надо.

Трансмиссия имела запас прочности как раз до трёх с половиной тысяч н. м крутящего момента, а двигатель выдавал три сто пятьдесят при тысячи четырёхстах оборотах. Это всё было проверено на стендах для испытаний, после ещё на вибростенд поставили танк, и устроили жёсткую тряску работающему танку. Вибростенд представлял собой толстую – пять сантиметров, стальную фольгу, установленную на подвес, и соединённую с вибромоторами. Эксцентрики с асинхронными двигателями, которые запускались и вибростенд на некоторое время напоминал расстроившуюся стиральную машину, которая прыгает – его колошматило только так. Работающий при таких вибрациях двигатель испытывал постоянные перегрузки в разные стороны, и выдержал двенадцать часов беспрерывной работы.

Ресурсные длительные испытания проводить не стали – данные о них уже были.

Но самым главным, что отличало Т-10 от советских нынешних танков, был стабилизатор орудия. Вопреки расхожему неправильному мнению о том, что танк в войну умел стрелять на ходу – нихера подобного. Стрельба на ходу велась только для устрашения противника, наугад может быть, то есть по сути – неприцельная стрельба в сторону врага. Танковый бой подразумевает, что танк останавливается для выстрела. Остановка танка для выстрела – естественно, делала его уязвимым для огня противника. Попасть по неподвижной мишени гораздо проще, чем подбить танк на ходу.

Поэтому умение стрелять точно, прицельно, двигаясь при этом по бездорожью – делало танк куда опаснее – танк мог маневрировать и стрелять одновременно, точность стрельбы – почти как у неподвижного танка. При этом прицеливание происходит в момент движения танка – ему не нужно останавливаться, целиться, стрелять, а потом снова с нуля, набирать скорость.

Модифицированный на моём заводе танк пошёл в серию, в количестве пятиста единиц. И руководство страны – Сталин, Берия, не сообщали в армию о существовании такой группы, включённой в РВГК – резерв верховного главнокомандования. Эти танки, как и артиллерия РВГК, предназначались для применения в самых отчаянных ситуациях, когда только они могут переломить ход боя и обеспечить гарантированную победу.

В Июне, когда я по сути, ничего не делал, следил за происходящим на фронте – и операция меня впечатлила, наверное, немцы были впечатлены ещё больше. УРы совершили стремительный марш-бросок более чем на сто километров каждый, отправив до половины своего личного состава в ударную группу, а с фронта немецкую танковую группу встретили Т-10. Эти монстры были переброшены из Москвы, на огромную дистанцию, и выдержали с честью такой длительный пробег, в итоге немцев, которые атаковали авангард тульского укрепрайона в районе деревни Пришня, с левого заднего фланга въебали пятьдесят семь Т-34-85, и вместе с ними пять тысяч человек, вооружённых преимущественно автоматическим оружием. С правого-заднего фланга по ним бахнула полковая артиллерия и пехотные части, так же вооружённые до зубов пулемётами и ППШ. Ободрали для этого почти весь укрепрайон, а с центра по ним через Тулу, ударила группа РВГК – четыреста восемьдесят один танк Т-10 – некоторые всё же поломались во время марш-броска на максимальную дальность, и так же, тяжело вооружённая пехота на бронетранспортёрах – для штурмовой группы даже сделали стальные нагрудники. Но это уже не моё.

Немцы не ожидали такой свиньи – они хотели захватить плацдарм за пределами действия артиллерии укрепрайона, чтобы дальше силами других дивизий пробиться в эту брешь и нанести удар, в то время как другие дивизии свяжут боем оставшиеся в тылу укрепрайоны. Они не ожидали, что вдруг откуда ни возьмись, прямо перед ними, окажется вдесятеро больше сил, чем они рассчитывали, и ударит по ним с трёх направлений. Возьмёт в кольцо.

Итог операции – семьдесят процентов личного состава двух немецких дивизий, а так же ещё нескольких батальонов из других, были захвачены в плен.

Первое участие в войне танков Т-10 так же произвело впечатление на немцев и на советских солдат. Танк мог в лоб переть на немецкие противотанковые орудия, а его 122мм орудие пробивало в лоб самые тяжелые немецкие танки. То есть тупо в лоб, прямо сходу, даже с дистанций в два километра – пробивало. Три километра – пробивало. Если попадал, конечно, на такой то дальности.

Из участвовавших в операции танков, только два оказались выведены из строя, один утопили в местном пруду – просто потому что из-за кустарников мехвод не увидел водной преграды, танкисты спаслись – танк увяз по самую башню, но она герметична. Танк всё-таки более-менее герметичен. Второй танк подбили немцы, из шестидюймового орудия. Броня танка могла выдержать практически всё, а у немцев не было шестидюймовых бронебойных снарядов – но фугасный тяжело ранил экипаж, броня оказалась глубоко вогнута ударной волной взрыва. Осколки брони пробили противоосколочный щит и ранили экипаж, но без щита там был бы фарш, а не экипаж.

Раненых увезли, подбитые танки взяли на буксир уже после боя. Продлился этот бой около двух часов, и завершился победой. По потерям так же счёт в нашу пользу почти троекратный. Что и неудивительно. Полная потеря двух дивизий – одной танковой и одной пехотной, не сильно ударило по боеспособности вермахта в целом, но сильно ударило по моральному состоянию войск противника. Сразу две дивизии практически хлоп – и нету. За один день.

За эту работу штабные офицеры, занимавшиеся радиоперехватом, получили медальки, но у кого их нет…

Ладно, вернусь к основной теме – выход был только один – создавать телевизоры самостоятельно. Прототипировать. Реплицировать. Копипастить. Проще говоря, пух – и магия.

Только магия эта опасная, потому что взявшийся ниоткуда товар снижает инфляцию, но негативно влияет на развитие промышленности. Но делать нечего – даже если у нас будет готовый производственный цикл – радиолампы всё равно уходят стопроцентно в армию. На гражданские нужды они не идут.