Текст книги "Очередной советник Сталина с ноутбуком и суперсилой (СИ)"

Автор книги: Фил Бандильерос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Строительство полосы уже закончено, а это значит одно – теперь авиабаза доступна для работы реактивной истребительной авиации. Самое время спросить, как дела у Лаврентия Павловича.

* * *

Москва. Кремль.

* * *

В кабинете было почти пусто – два человека на огромный кабинет – это маловато. Однако, никого из них это не смущало, поскольку масштаб их личностей компенсировал численность. Лаврентий Павлович пришёл с докладом.

– Мы уже закончили разбор и полный анализ реактивных двигателей РД-10.

– Это хорошо. Что говорят наши товарищи? Когда мы сумеем наладить собственный выпуск?

Лаврентий Павлович ждал этого неприятного вопроса.

– Нескоро, товарищ Сталин. Наша промышленность не готова к столь сложной задаче.

– Как это не готова? – недовольно нахмурился Сталин, – вы что, не можете скопировать двигатель, который уже есть у немцев?

– Это будет сложно, – Лаврентий вздохнул, – выписали все пункты, получился очень длинный список того, чего нам не хватает. В порядке убывания важности и сложности – первое же место занимают специальные жаропрочные сплавы. Для их производства нужно перетряхивать всю промышленную цепочку, начиная с добычи руд и дальше по списку – очистку, выплавку, изготовление сплавов. Эта технология лет на десять опережает всё, что у нас есть.

– Мы уже имеем опыт навёрстывания, – отмахнулся Сталин, – что ещё в твоём списке? Давай его сюда…

Берия подал список и по памяти сказал:

– Второе, конкурирующее с первым – это прецезионность исполнения. Точность изготовления лопаток турбин и прочих элементов двигателя должна быть почти идеальной, эти двигатели оказались куда сложнее, чем казалось на первый взгляд. Товарищ Люлька, ознакомившись с чертежами, констатировал, что для запуска в серию, нужно не меньше пяти лет работы в условиях полного приоритета этой тематики.

Сталин не был доволен, он нахмурился, прочитав длинный список вещей, которые сейчас пока не могла сделать советская промышленность. Трубы из особых сплавов, отсутствуют станки и оборудование для изготовления такого проката, точная обработка в разы превышает уровень изготовления поршневых авиационных двигателей. Требования к качеству, точности и допускам так же на порядок выше.

Иосиф виссарионович положил документ на стол, надписями вниз, и нахмурился. Соблазн иметь собственную реактивную авиацию был велик, но возможность… возможность это другое дело.

– Мы не можем во всём полагаться на товарища Киврина, – отрезал Сталин, – хотя он многое сделал в плане передачи чертежей и оборудования, мы должны осваивать самостоятельно все эти технологии. Иначе они не приживутся. А как обстоят дела с автомобилями?

– С автомобилями намного лучше, – обрадовался Берия, – Хотя… двигатели в его технике практически соответствуют авиационным поршневым моторам по технологическим характеристикам. Мы разобрали и сделали чертежи только тяжёлого грузовика КрАЗ.

– Почему?

– Остальное не так критично. Тяжёлый грузовик с высокой проходимостью крайне необходим как в армии, так и в народном хозяйстве. Что ж… технологический уровень уже куда ближе, и думаю, мы можем наладить его серийный выпуск на крупном автозаводе. Например, на ЗИСе. Однако, это отвлечёт людей и ресурсы от выпуска военной техники.

– Снижать темпы выпуска нельзя, – покачал головой Сталин, – коней на переправе не меняют. Ты лучше вот что скажи, какой результат дало ваше первое сотрудничество? По поводу радио? Стоило ли оно того?

– Стоило, – уверенно сказал Берия, – мы получили целый поток данных от радиоперехвата немецких переговоров. Благодаря им нам удалось предотвратить окружение крупных группировок и избежать гибели почти восьмисот тысяч солдат на фронте. Немецкие переговоры для нас как открытая книга, поэтому в целом, ситуация гораздо лучше, чем в негативном сценарии, – негативным сценарием он называл рассказанную Кивриным историю, – по части управления войсками ситуация так же более позитивна. Мы оснащаем радиостанциями все новые самолёты, чего раньше никогда не было.

– Это хорошо, это замечательно, – согласился Сталин.

О том, что в их руки попало около полумиллиона тонн алюминия, что превышало все поставки ленд-лиза и собственную выработку за годы войны, они оба не говорили. Как и про то, что в конструкции новых советских поршневых истребителей применили гораздо меньше дерева и даже на некоторых – элементы из титановой штамповки. Это было восхитительно, но всё же…

Товарищ Сталин покачал головой.

– Это всё хорошо, но есть мнение у меня, что товарищ Киврин может намного больше.

– Может. Но он простой человек и помогает нам на энтузиазме. И я согласен с ним в том, что помощь помощи рознь. Иная может сделать только хуже. Товарищ Киврин это понял сразу и поэтому осторожничает.

– С гаубицами он так не осторожничал.

– Гаубицы… они разрабатываются редко, стоят на вооружении десятилетиями, и не сильно отличаются от своих старых предков. Поэтому нет ничего экстраординарного в его гаубицах. Просто дальнобойные и точные, ввиду большой мощности порохового заряда и превосходной точности изготовления.

– Фронту нужны ресурсы, промышленности нужно оборудование, – отрезал Сталин, – то, что товарищ Киврин создаёт готовую продукцию – это он молодец. Это хорошо, но нам нужно продолжить повышать свой технологический уровень. Осваивать новые высоты и достичь хотя бы уровня германии.

Берия только вздохнул.

– Проблема не в станках, товарищ Сталин, проблема в рабочих. Они обладают низкой культурой труда, хотя и большой политической сознательностью. Я начинаю понимать коммерческое мышление товарища Киврина. Честно говоря. Что с таким рабочим сделать? Его и бить и расстреливать бесполезно – он самый-самый преданный и честный. Но дурак. Что с таким делать – никто не знает.

– Это ты брось. С чего бы это тебе поддаться на пропаганду товарища Киврина?

Берия только пожал плечами:

– Да в общем-то не поддался, а думал. Нужна эффективная мотивация, причём – положительная, а не отрицательная. Кнута дурак не боится, ему достаточно пайка, много не хочет. А вот ради того, чтобы получить пряник – может и постараться стать умным. Плохая мотивация это серьёзный недостаток всей нашей экономики. Самый примитивный человеческий инстинкт – собственничество, и побороть его нельзя. Никак. Вообще, у меня возникает ощущение, что мы пытаемся объявить войну человеческой природе. Несовершенной и порочной.

– А ты предлагаешь что ли награждать? – возмутился Сталин.

– Предлагаю эксплуатировать эту самую природу. Одно умное размышление у Киврина всё же было – наш строй похож на абсолютный порядок. А порядок хрупок, неподвижен, инертен. Из этого возникают все прочие проблемы – мелкие диссиденты, которые воспринимаются нами чуть ли не как враги государственного масштаба, вражеская пропаганда, собственная стагнация и, в конце концов – потеря возможности что-то изменить. Мы пытаемся контролировать всё, но вместо эффективного управления получается превращение того, что раньше делалось частными лицами – в казёнщину. Со всеми вытекающими странностями, перекосами, откровенными оксюморонами. Мы с вами не вечны, даже очень не вечны.

Сталин недовольно пыхнул трубкой, которую раскуривал. Отбросил спичку в пепельницу.

– И?

– Может быть, пойдём по китайскому пути? Это единственный коммунистический строй в истории, который не только выжил, но и достиг высот во всех смыслах. Экономика, социальный строй, политика, внешнее влияние, внутренний контроль, технологии, освоение космоса и крупные проекты… всё сделали китайцы.

Сталин ещё более недовольно посмотрел на Берию.

– Вот почему, скажи мне, Лаврентий, почему у них это получилось? – недовольно и быстро повысил голос Сталин, – что они такого сделали?

– Коммерция. Они умудрились объявить капитализм. Но при этом сохранили крепкую государственную власть, мелким капиталистам это оказалось выгодно, поскольку государство их защищало от огромных корпораций. А ещё они практически совершили невозможное – они покорили и использовали как свой инструмент то, с чем мы так долго боролись – рынок. К примеру, власть китая занизила курс национальной валюты – и это привело к тому, что работать на экспорт стало выгоднее, чем продавать товары внутри страны. Работа на экспорт потребовала интегрироваться в мировую экономику. Политическая стабильность и плавное ведение реформ, привели к тому, что Китай стал крайне популярной страной. Никто не разрушит всё в одночасье, никто не будет ничего существенно менять, всё развивается последовательно и пошагово, эволюционно. Реформы растягиваются на десятки лет, так что бизнес легко адаптируется к меняющимся условиям. Этот подход оказался восхитительно привлекательным для всех – и своих, и чужих. В итоге как бы запад не ругал китай, всё равно узкоглазые держат всю мировую экономику в кулаке. И никуда от них не деться. И все к этому просто привыкли. Забавный факт – самая густонаселённая и могущественная страна в мире – коммунистическая. Но коммунизм всё равно все в будущем похоронили.

– Китайцы молодцы, я не зря в них увидел большой потенциал. Но не думал, что они продержатся так долго и дадут такие хорошие результаты, – сказал Сталин, – ты думаешь, что-то подобное могло бы прижиться у нас?

– Основные ходы китайского правительства определённо могли бы прижиться, – согласился Берия, – Если бы мы думали категориями догм и лозунгов, ни вас, ни нас бы здесь не было, товарищ Сталин. Меня не покидает мысль, что в проектировании теории плановой экономики была допущена ошибка, на самой первоначальной стадии. И эта ошибка потянула за собой цепь неправильных выводов, снизив жизнеспособность всей системы.

– И что это за ошибка? – поднял голову Сталин, до того молча куривший, и слушавший Берию.

– Пожалуй, товарищи не учли человеческую природу. Они судили по себе – то есть по идеологически чистому, крайне сознательному, высокодуховному и высококультурному человеку. Но это было ошибкой. Принцип полного контроля над всеми процессами так же себя оправдывает условно – государство не может мгновенно подстраиваться под изменение обстановки, особенно если оно мелкое. Особенно если резкое. Промышленность не подстраивается под потребителя, она подстраивается под государство, потому что государство ею руководит, а не потребитель, посредством рынка.

– И что?

– Имею мнение, что самая жизнеспособная политическая система в мире и в истории – это социализм, опирающийся на частный капитал и строгое соблюдение законов. Это первое. И построить успешное государство в отрыве от мировой экономики у нас не получится – нам неизбежно нужно иметь высокий экспортный потенциал. Выиграв войну с Германией, мы можем проиграть мир после войны

Сталин только пыхтел трубкой. Он конечно же понимал, что в чём-то Лаврентий несомненно прав. История – не учитель, она экзаменатор, который жестоко наказывает за невыученные уроки. Но то, что китайцы сумели подчинить себе рынок… Фактически, использовав его как инструмент.

Некоторое осознание всё же должно было произойти, рано или поздно. Того, что нет марсиан на Марсе, что теория, разработанная Марксом, это всё-таки теория. И хотя в её жизнеспособности было откровенно опасно сомневаться, самому Сталину не раз приходилось давать людям премии в конвертах – по несколько тысяч рублей, потому что а как ещё? Официально никак не поблагодаришь, а люди полезные – экономически это мелочь, по сравнению с тем, что они приносят для государства.

Но всё-таки, избавиться от коммерции не удавалось. Особенно в сфере услуг – казённые магазины показывали «прекрасные» результаты, со всеми вытекающими. И работало это в реальности кое-как.

Сталин подумал, что беда рыночной экономики была в том, что её никто не мог контролировать. Ни у кого не удавалось – крупные магнаты имели не только заводики, но и целую разведывательную сеть, ручных банкиров, и творились в этой сфере такие страсти, что позавидовали бы все. Но Россия слишком поздно решила конкурировать с иностранцами, поэтому Россию захватили, поработили и эксплуатировали. Все. Ротшильды-рокфеллеры, крупнейшие бизнесмены европы, Нобели и им подобные. Даже Лаврентий – и тот когда-то работал на Нобелей. Когда-то в самом начале карьеры.

Если загнать всех их под шконку, в жёсткие условия закона и использовать закон для вполне законного террора? Они ведь не выдержат, захотят поиметь сверх кассы, захотят поиметь сверхприбыль. Как говорил Ленин – капиталист удавится за триста процентов прибыли.

Вырисовывалась весьма привлекательная схема. Которая грозила ещё большим террором, чем в тридцать седьмом. Но только на этот раз происходящим не из нужды, а из натуральной законности. Сталин странно улыбнулся в усы, Берия вздрогнул, заметив оскал на лице своего шефа.

– Молодцы узкоглазые, – похвалил их хозяин кабинета, – молодцы. Вот что, Лаврентий, я имею мнение вам сказать, что у нас и правда лучше приживётся капитализм, если мы будем держать его в ежовых рукавицах закона. Вот только начинать это всё нужно не с преступного процесса приватизации, пусть создают свои предприятия с нуля. На пустом месте, с чистого листа.

– Разрешить им владеть землёй и средствами производства?

– Да, правда, и разработать механизм регистрации и запретить продавать или передавать акции. Смотри, – Сталин выбил трубку в пепельницу, – на каждое предприятие сто акций. И продавать или передавать их можно только по наследству, никаких подарков, продаж и так далее.

Берия уловил суть:

– Тогда бизнес не будет сам по себе товаром! Это же…

– Верно. Одна из самых главных сил коммерции – это рынок ценных бумаг. Финансовые пузыри надуваются, когда предприятие переоценивается, вкладчики банкротятся, когда им продают гиблые акции. Вся их разведка, все их страсти, захваты чужих предприятий, всё происходит из рынка ценных бумаг. В то время, как в коммерческом мире существует такое понятие, как семейный бизнес – созданный семьёй и передающийся по наследству. Такой бизнес мне нравится. Иногда он вырастает во что-то большее – но одно я могу сказать точно. Коммерция, опирающаяся на прибыль – гораздо полезнее государству, чем та, что опирается на стоимость предприятия и акций. Я согласен с тобой и китайцами, что рынок можно и нужно обуздать и использовать. Вот что, Лаврентий, я завтра же в полдень проведу крупное совещание, а дальше склонен к тому, что нужно разрешить гражданам создавать коммерческие предприятия, владеющие средствами производства.

Лаврентий только глубоко вздохнул.

8

– Так что делать то будем, товарищ Сталин? Как вы решите, так и будет.

– Пока что есть у меня идея слегка, как ты сказал, эволюционно, реформировать нашу коммерцию. Главное лежит на тебе, Лаврентий, вернее, на милиции. У наших граждан же как – слегка дашь послабление – всё, ветер свободы в уши и глаза надул. Срываются с нарезки и начинают творить дичь, вот ты с использованием Милиции и проконтролируй процесс. Закон мы разработаем, но главное – это не придумать закон, а заставить его выполнять. Я уже сейчас предчувствую, что как только дадим маленькое послабление – граждане тут же пустятся во все тяжкие. Вот тебе и задача – заняться этим.

– Может, организовать специальное подразделение милиции, занимающееся подобным?

– Организуй. Ты у нас хорошо с этим справляешься, вот и организуй. Главное не позволить ситуации сорваться с крючка в самом начале, чтобы не началось неконтролируемое предпринимательство.

– А начнётся – ничего страшного, на лесосеке тоже люди нужны, – усмехнулся Берия, – понял. Организую. А как с Кивриным то быть? Он ведь явно захочет поучаствовать.

– А что с ним? – Сталин улыбнулся, – у нас строго по закону, правильно? И поскольку он закон не нарушает – с него и спросу нет.

– Товарищ Киврин участвует в боевых действиях, – напомнил Берия, – как организатор, снабженец, и как пилот бомбардировщика. Конечно, в прямое столкновение с врагом не лезет, но пока что его статус тут весьма непонятный. То ли он военный, то ли гражданский, никак не понять. Когда хочет – приходит, когда хочет – уходит, ни у кого в подчинении не состоит.

– Ну это не проблема, в партизаны тоже не только военные идут, и в боевых действиях участвуют. Вот что, оповести товарища Киврина о результатах совещания и передай ему, что он может поучаствовать. А что до статуса – как-нибудь решится. Запиши его в учебную авиачасть, которая под Москвой на базе аэроклуба создана, и со всеми вытекающими, вплоть до формы, наград и прочего. Надо людей всё же награждать, чтобы лучше себя чувствовали.

* * *

Берия мне звонил редко, но на этот раз звонок был крайне неожиданным, ночным. Ночник у нас в кремле один – это сам Сталин, усатый-полосатый, полуночник-сова. А все остальные под него подстраиваются. Я тоже не люблю утро – с пяти утра до полудня такое время, что вроде бы энергии много, а ума – мало. Думать совсем не хочется, хочется делать.

Поднял трубку.

– Алло?

– Киврин, – вместо здрасьте начал Берия, – ты цел?

– Что ж мне сделается.

– Мало ли, можешь и на мине разорваться. Вот что, я только что от товарища Сталина, – прозвучал голос в трубке, – есть две новости. Первая – товарищ Сталин решил постепенно расширять права коммерсантов. Но приватизации не будет – так что всё, что сейчас у нас есть – останется в госсобственности. Отменяется запрет на частную собственность и частное предпринимательство.

– Это хорошая новость.

– Да, хорошая, так что если хочешь – можешь поучаствовать.

– А вы не передумаете, товарищи? Стабильность нужна, какая-никакая.

– Нет, товарищ Сталин не любит менять свои решения. Второе – ты официально призываешься на военную службу, в должности пилота. Нас утомила твоя неопределённость и непонятный статус, так что будешь числиться помощником учебного центра на базе своего аэродрома. Учебный центр подчинён напрямую НКВД, поскольку работают там с секретными машинами. Вопросы?

– Больше вопросов не имею. Хотя постойте. Вопрос имею. По поводу коммерции – это что, вы решили отменить монополию на средства производства?

– Да, решили отменить. Правда, товарищ Сталин сразу мне выдал главную тайну – бизнес, каким бы он ни был, нельзя будет продавать, только передать по наследству. Так что рынка акций у нас не будет, как и олигархов, скупающих заводы и конкурентов.

– Хм… Думаю, это интересное предложение. Повысит конкуренцию. Насколько я понял, у вас уже есть неплохо развитая коммерция, но только в сфере услуг, так что резких изменений не произойдёт.

– Да, ты прав. Без резких изменений – так решил товарищ Сталин. Хватит с нас резких движений. Ты ведь захочешь поучаствовать?

– В создании собственного бизнеса? Одним из первых? Хм… Можно, почему нет.

– А с Крымом ты завязывай. Ты уже оставил им больше, чем нужно, чтобы продержаться автономно больше года. Оставь им ещё немного и возвращайся.

– Хорошо, сегодня же вернусь.

– Вот и хорошо. Здесь поговорим. Хотя у меня работы много, может нескоро ещё встретимся.

* * *

Летел я в Москву на Як-130. На высоте десяти километров, стараясь облететь линию фронта и не пройти ни над одним крупным городом. Построил маршрут, включил автопилот, включил полёт по маршруту и… успокоился. Мерно гудели двигатели, а я пока думал, что же там происходит, в Москве. Сталин решил сделать послабление – это выглядит для простых людей как возврат НЭПа. Однако, это не так. Описанный берией сценарий практически исключал возможность создания крупной корпорации. Потому что для её создания нужно иметь бешеный успех во всех начинаниях, а так не бывает. Чего же они тогда добиваются?

Меня захватила идея сделать собственный бизнес. Маленький, но удаленький. Со своими способностями я мог бы быть богатейшим человеком в мире. Но я не хочу влезать без вазелина в эту страсть.

Вот я и думал. Думал весьма напряжённо над тем, что я могу делать в плане коммерции? Без примитивного – ресторана или ателье с шмотками. Я люблю автомобили? Да, пожалуй. Люблю самолёты? Да, пожалуй. Но это не значит, что меня ждёт бешеный успех на этом поприще. Особенно если учесть разницу курсов. Хотя… в послевоенном мире автомобильный бум. У людей мало денег и в Европе популярны мотоколяски, вроде тех же БМВ-изетта, их делают все. А в СССР за автомобиль без очереди платили вдвое больше его госцены. Проблема не в том, что нечего производить – проблема в том, что нет денег у покупателей. И покупательная способность близка к нулю.

Я задумался над этим – автомобили – это практически идеальное поле для деятельности. Особенно для экспорта! Ориентироваться на свой рынок – бесполезно. Да и экономика китая, которая так впечатлила товарищей, всегда ориентировалась на экспорт.

В голове у меня родился план – начать собственное автопроизводство. Но начинать его придётся с нуля. Да что там с нуля – с отрицательных значений. Бизнес-план составлял тут же, в кабине летящего яка, на планшетке – большинство производителей начинали с велосипедов, потому что легче начать строить своё производство с чего-то маленького, а потом по мере совершенствования переходить на более сложные варианты. Транспортный вопрос прост – лясик, мотороллер – лясик с мотором, мотоцикл – уже без педалей, мотоколяска – с кабиной и рулём, – машина – мощная с красивой кабиной.

Вот так производство лясиков превращается в производство суперкаров. Вот только нужно последовательно подойти к вопросу. Блин, отлично было бы взять тех людей, что делают самолёты, но Берия будет смотреть на меня как на врага народа, если я попрошу снять людей с производства самолётов и направить на нафиг не упёршиеся в военное время лисапеды. Хотя вру – лисапед даже в войну весьма востребован, как в тылу, так и на фронте. Кушать не просит – это главное, и сокращает расход сил на передвижение – втрое.

Поэтому я начал обдумывать. И тут мне снова нужно было задействовать помощь строительной бригады им. Берии – той, которую собрали, чтобы строить аэродром. Она уже была оснащена по высшему разряду и имеет опыт сборки цехов. А лисапеды… создал себе планшет, пауэрбанк и полез в интернет, смотреть велосипеды. Мне понравилось. Обычные дорожные или грузовые – последние особенно востребованы будут в военное и послевоенное время. Потому что и самому доехать, и груз довезти. Отличная модель для хозяйства.

Примерно прикинул технологическую цепочку – кое-какой опыт у меня был. Мне понравилась модель Eltreco GM Porter – только вместо электродвигателя установить на него моторчик Д-4, копии которого до сих пор делаются в Китае. Или вовсе впихнуть тот двиг, что разработали мои орлы для бензопилы. Хотя нет – тут должно быть максимум одна-полторы лошадки. Значит, модель «Д-4». А её производство – это тот же литейный цех, плюс точная обработка, штамповка. Особенно стоит уделить внимание штамповке – чтобы уменьшить стоимость, стоит отдать предпочтение штампованным деталям, изготовленным объёмной штамповкой. Ну а чтобы детали служили дольше – придётся освоить закалку ТВЧ, это необходимо чисто технологически. Не закалённая, а просто проточенная деталь – быстро изнашивается. Как простой пример закалённой детали – внешний обод подшипников, к которым отдельные умалишённые любят всё приваривать – только хреново приваривается мягкий металл к закалённому и твёрдому.

В остальном же, конструкция двигателя Д-4 или Д-80 настолько проста, что его можно освоить даже на плохо оборудованном предприятии. Да что там – в отдельных случаях, его можно изготовить в гараже! Имея токарный и фрезерный станки, заготовки и доступ к магазину, где можно купить подшипник, пружину, заготовки. Но всё же лучше, наверное, отдать предпочтение цехам.

Производство качественных моторов мощностью в одну лошадку, сможет удовлетворить сиюминутный спрос на мототранспорт в послевоенной Европе. И у нас, чего греха таить, тоже. А главное – это деньги. Марки, Фунты, Франки, Лиры, и все прочие валюты будущего евросоюза.

Потерев довольно лапки, я ещё раз открыл чертежи Д-4 и был приятно удивлён – эта штука действительно сказочно проста. Токарная обработка понадобится, но далеко не везде, плюс в основном точить то придётся по шаблону. Это раз. И два – это то, что основные детали изготавливаются методом объёмной штамповки из стали и алюминия.

Я уже полюбил алюминий за простоту его обработки – литейной ли, штамповочной ли – в любом случае, требуются гораздо более простые станки и оборудование.

* * *

Маленький заводик под Москвой начал проектироваться и строиться практически на следующий день после моего приземления. Я позвонил Берии и попросил его об услуге – аренда земли на сорок лет, и его стройбригада на пару-тройку недель, для строительства. Договорились быстро – с меня сто тонн золота, с него – всё это, включая готовую регистрацию НКП – так называлось «Негосударственное Коммерческое Предприятие». Хотя ещё закон то не вышел – закон только ушёл в разработку, и ожидали мы его к первому января, как и изменение правил в ведении коммерческой деятельности.

Прошло всего три дня с тех пор, как я попросил его об услуге, и ко мне приехал Юра, который обитал в Москве, и глядя квадратными глазами, протянул руку, а потом передал кейс с документами.

Я в этот момент сидел у себя в кабинете и нежился около огня. Натуральный камин мне приносил некоторое удовольствие – я подбрасывал туда сухие берёзовые поленья, а так же подсыпал совком уголь, который лежал в специальном ведёрке рядом с каминной решёткой.

– Хорошо устроился, гад. А меня тут по всей москве мотали, – недовольно сказал Юра, садясь за мой стол, – я тут уже практически стал на побегушках.

– А, не принимай близко к сердцу.

– Да я не принимаю, просто мучаюсь, молча. С тех пор, как ты улетел в Крым, всё пошло более-менее стабильно в НИИ.

– Что? – я удивился, – в смысле – стабильно?

– Помнишь своих автомобилистов, которым ты выдал задание на проектирование бензопилы? – улыбнулся Юра, закинув ногу за ногу, словно хозяин кабинета, – они недовольные тем, что на них плюнули, пошли жаловаться в наркомат промышленности, сюда чуть было не сунулась проверка. Но когда увидели табличку на воротах «НИИ-27 НКВД СССР» – резко развернулись и улетели в неизвестном направлении. Но на этом концерт только начался, – всплеснул руками Юра, – они дошли до военных. И представляешь, приехали люди, приняли у них прототипы, посмотрели на работу, и им резко захотелось таких бензопил.

– Что, такие хорошие?

– Пилы? Так лучшие в мире – одиночные пока никто не делал. Понимаешь, никто! Я видел, как ты со своей маленькой бензопилой, тогда в лесу, спокойно дерево распилил на куски и проехал. Представляешь, как подобная техника нужна в армии?

– Я думал, она уже есть.

– Пф, – Юра рассмеялся, – есть три тысячи мотопил, которыми практически не пользуются, потому что быстрее уж обычной, ручной распилить. Примерно вчетверо медленнее разработок наших орлов работает.

– Ну чё, зае… и что из этого вышло?

– Военные посмотрели на эти художества, как ребята дрова во дворе пилили со скоростью лесопилки, и заказали сразу пятьдесят тысяч единиц. И угадай, кто должен был заниматься налаживанием производства?

– Ты?

– Угадал! – Юра аж похлопал в ладоши, – мне иногда кажется, что кроме НКВД больше наркоматов нет. Всем нужно заниматься, особенно промышленностью. И причём мне отказывали все и везде, пока не добрался до твоих орлов на авиабазе. Они решили взять заказ.

– Заказ? Сверхплановый?

– С двойной оплатой рабочего времени, – возмутился Юра, – по два часа в день сверх нормы. Они и так работают меньше, чем на любом заводе. Люди по двенадцать-четырнадцать часов в сутки пашут, а эти по восемь. Интернета у людей нет, ютубы смотреть негде, разве что в театр сходить да в библиотеку. Конечно им интереснее на заводе лишних пару часов делать всякую интересную вещь, чем балду пинать.

– Хорошо, допустим смена теперь десять часов вместо восьми. Они удовлетворили твои потребности?

– Более того, заводчане предложили ряд изменений в конструкцию. Добавили новый воздушный фильтр, и инерционный тормоз цепи.

– А это то как они смогли сделать? Вроде акселерометров у нас не делают.

– Тьфу ты, всё ты об своих цифровых технологиях. Обычный металлический стальной шарик, в металлическом стаканчике, подвешенный на пружинке. К шарику подведена фаза, к оболочке ноль. Когда пилу резко дёргает – шарик касается оболочки и срабатывает тормоз цепи.

– Постой, там что, генератор что ли есть?

– Сам ты генератор, обычная батарейка, как в фонарике. Кстати, фонарь тоже сделали, с маленькой динамо-машиной и пятью батарейками-горошинами. Светит вдоль лезвия, чтобы безопаснее было работать.

– Ну вы блин устроили… И как результат?

– Пять тысяч пил сделали. Отдаю должное – ребята на заводе трудиться любят, и сделали действительно качественно, так что даже военной приёмке придраться было не к чему. У них там собирают особо сложные детали истребителей – как военные услыхали, где пилы делали – так чуть не до потолка подпрыгнули.

– Хорошо, а цепи?

– А цепи ты нам оставил, разве не помнишь? Пять контейнеров, даже считать не пришлось – там десятки тысяч цепей.

– Помню, помню. Интересно. А что ещё?

– Ещё… Ещё ребята сделали мотоблок – но это уже не к нам.

– Да, ввиду будущих изменений в закон, думаю, такой товар может получить спрос в СССР и за рубежом. Нужно будет этот мотоблок запомнить – потом буду производить на продажу.

– Что ты там удумал? – Юра налил себе кофе из кофе-машины и отхлебнул, – Лаврентий Павлович сообщил мне, что готовится реформа, расширяющая права коммерсантов. Ты таки добился своего?

– Я не совсем добился и не совсем своего, – покачал я головой, – просто… так получилось. Мне лично от этого никакого прибытка – просто очень интересно попробовать себя в роли советского олигарха.

– Не думаю, что у тебя получится, но конечно же помогу, по мере сил.

– Спасибо, Юр, я ценю. Вот что я удумал, – сказал я, протянув ноги к огню, – мы займёмся производством для начала велосипедов. Потом освоим моторы для велосипедов, потом – мотороллеры, потом мотоциклы, и наконец – автомобили. Зная тенденции развития мировой экономики на десятилетия вперёд, можно удачно вписаться в эту экономическую систему. Но для начала – это лисапеды. Я уже переговорил с Лаврентием Павловичем и отправил ему подробный план зданий, а так же описал процесс работ – так что когда всё решится – мне нужно будет построить велозавод в нескольких километрах от Москвы.

– Так… велосипеды, хорошо, это уже попроще. Станки и прочее снова создашь?

– Конечно. На этот раз я хочу замахнуться на святое – на горячую объёмную штамповку. Особых сложностей в производстве лясика нет и быть не должно. Однако, придётся действовать на запасах подшипников, потому что те, что есть сейчас – идут на военные цели. В остальном – я возлагаю все надежды на три технологии – ГОШ, ТВЧ, сварка.