Текст книги "Неестественный свет"

Автор книги: Фиделис Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

– Сделайте это для нас. Напишите собственной рукой, что мы следили за вашим мужем, но вы не считаете, что мы виновны в его смерти.

Миссис Уилсон покачала головой.

– Я не могу этого сделать.

– Потому что вы сами его убили? – нависла над ней графиня. – Вы должны. Иначе мы устроим так, что констеблям станет известно: всего за два дня до убийства вашего мужа вы желали его смерти.

– Я не желала.

Элпью развернулась к ней.

– Вы сказали, что если у него есть другая женщина, то «пусть он уходит. Уходит навсегда. И никогда больше не возвращается».

Миссис Уилсон покачала головой.

– Всего несколько слов, – сказала Элпью, доставая из кармана перо и бумагу. – Вот. Пишите же.

– Это невозможно. – Миссис Уилсон опустила голову. Элпью сунула перо ей в руку.

Вдова расплакалась.

– Но я не умею писать. Я неграмотная. – Она судорожно всхлипнула. – Я знаю, что вы не убивали моего Бо. Но я тоже этого не делала. Вы должны мне верить. Я любила его. Ион заставил меня поверить, что любит меня. Я хотела родить ему ребенка и переехать в деревню, подальше от всего этого шума и суеты. Но теперь этого уже никогда не будет.

Элпью с графиней переглянулись.

– Но разве не чувство вины заставило вас принять яд?

– Я не принимала никакого яда. Прошлой ночью я чуть не умерла от горя.

Элпью рассмеялась ей в лицо.

– Мадам, могу вас заверить, что вы приняли яд. Вы приняли некоторое количество чистой сурьмы. Я была у аптекаря, когда он в присутствии вашего юриста определил, что содержалось в вашей чашке.

– Нет. – Миссис Уилсон казалась очень озадаченной. – Это невозможно. Просто я была убита горем.

– Нет, мадам, – покачала головой Элпью. – Уверяю вас, вы выпили яд.

– Я приняла порошок до того, как узнала, что Бо… – Голос ее прервался, и на глазах выступили слезы. – Я приняла порошок, как обычно перед сном. – Миссис Уилсон выдвинула ящик ночного столика. – Я приняла порошок, приготовленный для меня мужем.

Графиня подняла подведенные карандашом брови.

– Муж приготовил для вас отраву?

– Не отраву. Лекарство, которое я пила каждый вечер для укрепления сил, чтобы забеременеть и подарить нам наследника. Бо всегда сам его смешивал. – Она вынула из ящика скомканную бумажку.

Графиня взяла обертку – кусок белой бумаги, сложенный в виде пакетика для порошка и помеченный ♀.

– Это женский знак, – тихо проговорила миссис Уилсон.

Графиня внимательно рассмотрела бумагу и, положив ее в карман, заглянула в ящик. В нем было полно обычных женских мелочей: булавки, брошки, ленты, пудра, румяна, папильотки и коробочка с притиранием телесного цвета. Ее светлость поздравила себя: она правильно угадала, что миссис Уилсон накладывает тон.

– Кажется, здесь больше нет порошков, мадам. Однако вы говорите так, словно принимаете их регулярно.

– Так и есть… Бо готовил сразу много этого снадобья, раскладывал по пакетикам, а моя служанка Бетти каждый вечер приносила мне порошок.

Элпью, которая по-прежнему занимала своей пост у окна, обернулась. Таинственная Бетти! А она-то как связана со всем этим делом?

– Скажите, кто-нибудь мог желать смерти вашему мужу? – спросила она. – Я имею в виду – помимо вас.

– Этого я не знаю. Его все любили. Даже слуги. Бетти не скрывала, что обожает его. Он был чудесным человеком.

Элпью подняла брови. Снова Бетти! Она своими собственными глазами видела проявление этого обожания и знала, что если Бо и нравился Бетти, то к его жене она не питала ничего, кроме презрения.

– Кто бы ни забирал иногда моего Бо на ночь, – вздохнула миссис Уилсон, – теперь он забрал его навсегда. – Она сжала руку графини. – Мне правда очень жаль, что своим поручением я навлекла на вас все эти неприятности. Теперь я прошу вас только об одном – помогайте мне по-прежнему. Пожалуйста, леди Эшби де ла Зуш, умоляю вас, помогите мне найти убийц Бо и отдать их в руки правосудия.

Графиня слегка попятилась.

Отбросив покрывала, миссис Уилсон открыла маленькую коробочку, стоявшую на столике у кровати.

– Я щедро заплачу вам, клянусь. Но заплатить я могу, если только вы добудете для меня эти сведения. – Она вынула небольшой кошелек на завязках. – Вот пять гиней на покрытие ваших расходов. Узнайте, кто убил Бо. И почему.

– Но вы говорите, что у вас нет ничего, кроме долгов, мадам. Каким образом вы сможете щедро заплатить нам?

– Теперь, когда Бо умер, у меня будет достаточно денег…

Резкие удары в парадную дверь заставили Элпью отскочить от окна.

– О, господи, мадам, это констебли. Должно быть, кто-то видел, как мы сюда пробрались.

Миссис Уилсон перевела взгляд с Элпью на графиню и обратно.

– Значит, вас вовсе не выпустили, да? Вы сбежали… – Она схватила графиню за пухлую руку. – Если вы поможете мне, я помогу вам.

Графиня кивнула, переминаясь с ноги на ногу, словно могла таким образом исчезнуть из этого опасного места.

Миссис Уилсон отдернула висевший на стене рядом с кроватью гобелен. Схватив графиню за плечи, она втолкнула ее в маленькую потайную дверь.

– Что это? Убежище священника?

– Это моя гардеробная, дура! Быстро. Элпью последовала за графиней в крохотную комнатку, и женщины укрылись за рядами рубах, платьев, плащей и камзолов для верховой езды. Элпью быстренько обследовала помещение и обнаружила в конце одного из рядов маленькое оконце.

Через гобеленовый занавес они слышали, как кто-то быстро поднимается по лестнице, затем дверь в спальню миссис Уилсон распахнулась.

– Миссис Элизабет Уилсон? – прогремел мужской голос.

Вдову было слышно очень ясно. Должно быть, она стояла у занавеса.

– Да. – Голос ее слегка дрогнул.

– Вы одна?

Последовала пауза. Элпью надеялась, что миссис Уилсон не указывает предательским кивком на гардеробную.

– Где вы были между девятью и десятью часами вечера в тот день, когда погиб ваш супруг Бо Уилсон?

– Я была дома. – Миссис Уилсон отошла от гобелена, негромко скрипнула кровать. Очевидно, женщина села.

Указывая на крохотное оконце, Элпью одними губами прошептала графине:

– Я попробую…

Она медленно отодвинула щеколду и задрала ногу на подоконник.

– Нам сообщили, что видели, как вы быстро удалялись от кладбища при церкви Святого Павла за несколько минут до того, как констебли наткнулись на мертвое тело вашего мужа.

– Нет, нет. – Теперь голос миссис Уилсон дрожал. – Клянусь, что я была здесь, дома.

Обе ноги Элпью были уже снаружи, и она протискивала в отверстие зад.

– А где ваш любовник?

– У меня нет любовника.

Элпью перевернулась на живот и приготовилась спрыгнуть на землю. Помахав рукой, она соскользнула с подоконника и исчезла из поля зрения графини.

– Довольно. Констебль, свяжите ей руки. – Внезапный топот. – Мы ведем вас к мировому судье, где вам будут предъявлены серьезные обвинения.

– Но…

– О-ох!

Графиня скривилась. Это приземлилась Элпью.

– Что это было? – Шаги приблизились к гобелену. – Так кто там у вас? – Гобелен отдернулся, дверь отворилась и висевшая в ряд одежда раздвинулась, явив сидевшую на корточках графиню. Она качнулась вперед.

– Ваш дружок?… – Вытащив графиню за плащ из гардеробной, констебль окинул ее взглядом. – Черт побери, миссис Уилсон. Что это за презренный разбойник?

– Это не мой дружок, сэр. Это женщина.

– У каждого свой вкус… – Констебль с интересом взирал на невысокую улыбающуюся графиню, пухлые телеса которой были втиснуты в мужской наряд, а парик очаровательно сполз на один глаз. – Итак, миссис Уилсон, вы нас не познакомите?.

Графиня стащила парик и расстегнула камзол, явив очертания своего внушительного бюста под льняной рубашкой и шейным платком.

– Миссис Уилсон говорит правду, констебль. Я не любовник этой дамы. Я леди Эшби де ла Зуш.

Помощники констебля прыскали в рукава.

– Так, так. – Констебль кашлянул. – Как раз та женщина, которую мы разыскиваем. Вчера вы весьма ловко сбежали, мадам.

Обернувшись, он дал знак своим людям, которые уже связали миссис Уилсон и набросили ей на плечи плащ поверх ночной сорочки.

– Ведите ее вниз, ребята.

– Что ж, леди, как вас там. Могу сообщить вам, что, учитывая показания разных свидетелей, которые видели высокую, элегантную женщину, убегавшую с места преступления… – Констебль оглядел невысокую, коренастую фигуру графини. – Вы, похоже, оказываетесь вне подозрений. И, видимо, мировой судья поверил в ваш рассказ о том, как вы споткнулись о труп. Так что вы свободны. Хотя, возможно, вы соизволите объяснить, что вы делаете здесь.

Графиня соображала быстро.

– Я знала, что единственным человеком, который мог помочь мне с освобождением, была миссис Уилсон. Я пришла сюда попросить ее…

Констебль улыбнулся и хлопнул ее светлость по плечу.

– Значит, вы говорите, что, когда дело дойдет до суда, дадите показания против миссис Уилсон?

Графиня кивнула.

– Да, я дам показания.

Она была уверена, что к этому времени Элпью уже заняла удобный наблюдательный пункт и приготовилась следовать за скорбной процессией, сопровождающей миссис Уилсон к мировому судье, а затем в арестантскую или в тюрьму, какая будет назначена для ее содержания под стражей.

– Вы живете в собственном доме?

Ее светлость энергично кивнула.

– Меня можно будет найти в Энглси-хаусе, да.

– Тогда можете идти.

Приземлившись не самым удачным образом – на куст можжевельника, – Элпью потеряла парик. Нахлобучивая его, она пробежала через сад и, войдя с черного хода, появилась в вестибюле с видом человека, который имеет полное право находиться в этом доме.

Кухарка, которая подслушивала на лестнице и теперь сплетничала с камердинером Бо, уставилась на нее. Прикоснувшись к шляпе, Элпью на самых низких тонах произнесла:

– Я с констеблями, мадам, – и быстро покинула дом через парадную дверь.

Она покрутилась на улице, на том самом месте, где стояла, наблюдая, как привезли тогда тело Бо, пока, к удивлению сыщицы, констебли не вывели миссис Уилсон.

Элпью заколебалась. Что делать? Пойти за миссис Уилсон или узнать, что стало с графиней? Она решила пойти за констеблями.

Постояв на ступеньках у входа в контору мирового судьи, куда привели вдову, Элпью услышала, как он приказал отправить ее в тюрьму Флит. С этой новостью она поспешила назад, в Чейл-хаус.

Графиню она нашла на улице, ее светлость разглядывала витрины магазина заморских товаров на углу Ладгейт-стрит.

– Посмотри на эти подносы японской работы! Какая красота, и всего по гинее за штуку.

Элпью мельком глянула через плечо на великолепную выставку картин, вееров, фарфора и других модных пустячков.

– Идем, Элпью. – На ладони графини блеснули пять гиней. – У нас есть деньги, давай же посидим среди всех этих модных безделушек и за чаем пожуем нашу жвачку.

– Но, мадам, мы же не можем… – рвалась в бой Элпью.

Схватив напарницу за руку, графиня втащила ее в магазин.

– Что мы можем сделать в такой спешке? Наша главная подозреваемая арестована, а наш лучший план – это выработать хоть какой-нибудь план. Составить список улик.

Они заняли столик в дальнем углу магазина и, прихлебывая чай, с удивлением наблюдали, как приходившие покупатели платили по две гинеи за такую мелочь, как веер из сандалового дерева, букетики бумажных цветов и керамические чашки.

– Итак, могла ли миссис Уилсон быть женщиной с церковного кладбища? – Графиня звучно прожевала маленькое круглое печенье. – Думай, Элпью, думай. Констебль говорит, что она там была. Могла ли миссис Уилсон скрываться за серебристой маской?

– Думаю, нет. – Элпью покачала головой. – Слишком высокая. Слишком элегантная.

Графиня отхлебнула чаю.

– Согласна. Я считаю, что эта Уилсон говорит правду. Хотя я не уверена, что это – вся правда и ничего, кроме правды. Как ты думаешь, она умеет писать?

– Говорят, что теперь в Лондоне каждая горничная умеет писать, но сие не означает, что это верно в отношении купеческих жен.

Две квакерши, кланявшиеся всем, кто попадался им на глаза, и изучавшие цены на предметы, выставленные в ближайшей витрине, одарили Элпью улыбкой, которая скорее походила на угрозу.

– Мне кажется, мы заняли их столик, – сказала Элпью.

Графиня ответила им высокомерным взглядом.

– Даже и не подумаю уступить. Продолжай, Элпью.

– Если миссис Уилсон хотела избавиться от мужа – и вспомните, мы слышали, как она сегодня сказала, что теперь, после его смерти, у нее будут деньги, – даже если сама она там не была, она вполне могла нанять человека, который выполнил бы грязную работу.

– И приняла порошок… – Посмотрев на квакерш, графиня положила в рот еще одно печенье и, громко хрустя, продолжала: – … чтобы своим нездоровьем отвести от себя любые подозрения. – Кинув в рот очередное печенье, она остановилась, не прожевав, – во все стороны полетели крошки. – Но помогло бы ей это? На мой взгляд, уловка с ядом только сделала бы более очевидной ее вину. Как будто она пожалела о содеянном.

– Значит, дела обстоят таким образом, – вздохнула Элпью. – Она виновна, и нам ничего не заплатят сверх этих пяти гиней?

Графиня покачала головой.

– Нет…

Подошедшая служанка взяла их чашки.

– Что-нибудь еще? – Она кивнула в сторону квакерш. – Видите ли, на этот столик очередь.

Графиня сердито посмотрела. Квакерши одновременно поклонились.

– Принесите нам меню, – велела ее светлость. – Мы хотим еще. Дожидающие дамы наверняка могут пока полюбоваться диковинками, которые продаются в вашем заведении.

Девушка отошла. Квакерши надулись.

– Я не потерплю, чтобы меня подгоняли последовательницы какого-то нелепого нового культа. Если миссис Уилсон виновна и мы отдадим ее сообщников в руки правосудия, возможно, мы получим награду. А в том маловероятном случае, если она окажется невиновной, она же нам в конце концов и заплатит. Мы не прогадаем.

Служанка, угрюмо взглянув на графиню, сунула ей меню. Элпью ясно услышала, как со стороны квакерш донеслись слова «странно» и «противоестественно».

– Будьте любезны, еще пинту черного китайского чая. – Графиня вернула меню подошедшей девушке и повысила голос. – И блюдо миндального.

– Так что мы имеем, миледи? Давайте установим факты.

– И в самом деле, что у нас есть? – Графиня стала считать на пальцах. – Подозреваемые: миссис Уилсон, высокая элегантная дама в маске и громила, который увез Бо в лодке.

– Вы одного пропустили. – Элпью задумчиво наклонила голову набок. – Мне подозрительна эта служанка Бетти. Бьюсь об заклад, она больше всех остальных осведомлена о том, что тут на самом деле происходит.

Она напомнила графине, что видела Бетти убегающей из дома Уилсонов в то утро, когда отравилась вдова.

– И еще – я говорила вам, с какой страстью она бросилась на тело Бо.

– Как много загадок, – вздохнула графиня. – Кто, например, написал записку, которую Бо на наших глазах достал из апельсина?

– Ну, явно миссис Уилсон.

– Но она только что сказала, что не умеет писать.

– Ах да.

– И этот порошок. Если это был обычный порошок, тогда мы знаем, почему она его приняла, но если нет – кто осуществил подмену?

Прибыла служанка с чайником и блюдом, на котором стояли два бокала с темно-красной жидкостью. Хотя было еще совсем рано, девушка уже, очевидно, как следует приняла.

– Что это такое? – уставилась на бокалы графиня.

– Два миндальных, мадам. – Девушка поставила их на столик.

– Миндальных?

– Да, мадам, два бокала миндального ликера.

– Да не ликера, пустая твоя голова, – вздохнула Элпью. – Миледи хотела миндального печенья. С чего ей просить блюдо ликера?

– Ничего, ничего. – Графиня замахала рукой. – Мы выпьем ликер, но, пожалуйста, принесите и печенья.

Квакерши теперь смотрели на них, не скрывая осуждения.

Элпью поймала их взгляд и прошептала:

– Мы не можем пить крепкие напитки в такой час…

– Почему нет? Мы можем пить, что хотим и когда хотим, без их на то одобрения. – Графиня сделала глоток, держа бокал так, словно провозглашала тост. – М-м-м! Восхитительно!

Элпью прикусила губу.

– Недоразумение, недоразумение! – пробормотала она, пытаясь задобрить пыхтевших от негодования квакерш.

Графиня отхлебнула ликера.

– Миссис Уилсон должна ответить еще на несколько вопросов. Но лучше пусть она немного потомится во Флитской тюрьме, а мы пока найдем неуловимую Бетти и выкурим ее из норы. – Графиня залпом допила ликер и прополоскала рот чаем. – Идем, Элпью, допивай, допивай давай. Знаешь, мне кажется, что квакеры – это секта, в которую входят самые злокозненные и лживые существа в мире, которые, кичась своей кажущейся святостью, слишком уж гордятся и требуют к себе большего почтения, чем то прилично благочестивому человеку. – Она нарочно немного повысила голос.

Глядя на свой бокал, Элпью состроила гримасу и покачала головой.

– Слишком рано для крепленых вин, мадам. У меня разыграется мигрень.

– Не волнуйся, моя дорогая. – Графиня одним глотком осушила второй бокал и легкомысленно улыбнулась. – Умоляю вас, дамы, перестаньте строить из себя святош и постарайтесь походить на обитателей нашего грешного мира. Очень скоро вы уже окажетесь в мире ином. – Она подошла к стойке расплатиться и наклонилась к принимавшей деньги девушке. – Я очень удивилась, увидев этих гордых, благочестивых сестер среди всех этих очаровательных вещиц, которые они считают хламом и мишурой. – Пока графиня платила, служанка принесла печенье. Элпью сгребла его с тарелки и, распихивая по карманам, направилась к выходу.

И только когда двое мальчишек, которые неуклюже переваливались мимо с пустым портшезом, остановились и принялись над ними смеяться, Элпью с графиней посмотрели друг на друга и поняли, что они все еще в мужской одежде. Вспомнив возмущение, написанное на лицах квакерш, сыщицы принялись хохотать как сумасшедшие.

По затемненным окнам склада в «Эльзасе» невозможно было сказать, находится ли Бетти или вообще кто-нибудь внутри.

Побывав на Джермен-стрит, где они вернули себе привычное женское обличье, Элпью с графиней наведались в Чейл-хаус, осведомившись там о горничной, но рыдавшая кухарка сказала, что ее не видно со вчерашнего утра: она скрылась еще до того, как с миссис Уилсон «сделалось плохо».

– Это когда я видела, как она пробиралась мимо лавки аптекаря, – сказала графине Элпью на пути в Солсбери-Корт.

При дневном свете переулки «Эльзаса» выглядели не так скверно. А вот их обитатели при ближайшем рассмотрении оказались еще хуже.

– На всех лицах написаны ложь, мошенничество, бесстыдство и нищета, – прошептала графиня, пока они стремительно пересекали маленькую площадь, на которой околачивались подозрительные типы, попыхивавшие трубками и потягивавшие спиртное из черных бутылок. – В каждой черточке сквозит только порок.

Держась за руки и озираясь, сыщицы свернули в узкий переулок.

– Воняет сильнее, чем нужник в августе. – Графиня приложила к носу платок и, оглядевшись, заметила в верхних окнах испитых женщин, подсматривавших из-за драных занавесок. – Возможно, Бетти принадлежит к преступному сообществу, населяющему это жуткое место.

– Возможно, – согласилась Элпью, – она воровала у Уилсонов. Забрала всю эту мебель, про которую говорила миссис Уилсон, – ту, что бесследно пропала. Вчера утром она точно что-то несла под плащом.

Они шарахнулись в сторону от высокого темноволосого мужчины, который выхаркнул на мостовую комок мокроты.

– Никогда не видела места, населенного столь отвратительной породой развращенных нечестивцев, – пробормотала графиня, поплотнее заворачиваясь в плащ. – Подобно летучим мышам и совам, прячутся они в своих темных норах днем, выбираясь оттуда ночью, чтобы вершить свои гнусные злодеяния. Лондон, по-моему, совсем скоро превратится в Содом.

– Вот то место, куда она вошла. – Элпью пыталась заглянуть в затемненные окошки, верхние рамы которых находились на уровне ее щиколоток.

– Какие сокровища мы обнаружим за этими стенами? – Подойдя к маленькой готической двери, графиня посмотрела в замочную скважину. – Там горит свеча, – прошептала она Элпью. – Внутри кто-то есть.

Графиня взялась за дверную ручку.

– Что ж, ничего другого нам не остается! – воскликнула она, толкая дверь, которая, к ее удивлению, открылась. Женщины скатились по короткой деревянной лестнице и рухнули на каменный пол.

Казалось бы, подвал, расположенный в непосредственной близости от причалов Темзы, должен был представлять собою сырое, холодное место, но сыщицы оказались в загроможденной мебелью, необыкновенно теплой комнате. Вдоль стен были устроены полки. На них рядами стояли банки, бутылки, книги, ступки, коробочки. На стойке во всю ширину дальней стены громоздились груды ложек и пестиков, диковинные стеклянные сосуды и медные тазы. Печка в одном из углов помещения источала тепло и оранжевое сияние. Другой угол был задернут несвежей серой занавеской. Возможно, за ней скрывалась ночная посудина, подумала графиня. По всей комнате, которая, очевидно, служила лабораториумом, была там и тут расставлена солидная мебель. Дорогое с виду мягкое кресло, дубовый сундук, инкрустированный слоновой костью, красивый маленький секретер, скамеечка для ног.

В центре на полу лежало скомканное шерстяное одеяло и перьевая подушка.

– Фу! – воскликнула графиня, махая рукой. – Что это за отвратительный запах?

Элпью поднесла палец к губам. Она заметила, как за занавеской мелькнул краешек юбки. Стремительным движением сыщица отдернула занавеску. Забившись в угол, на полу скорчилась, словно защищаясь от удара, служанка Бо Уилсона – Бетти. Вид у нее был взъерошенный, лицо – заплаканное.

– Вот это да! Что тут у нас? – вскричала графиня, принимая вертикальное положение. – Добыча поймана.

Как загнанное животное, Бетти метнулась к ступенькам, ведущим к открытой двери. Но Элпью успела схватить ее за волосы, а графиня – загородить дорогу. Бетти размахивала руками, нанося графине удары, цепляясь за ее одежду. Она не собиралась сдаваться без борьбы.

– Это ваше с Бо Уилсоном любовное гнездышко? – насмешливо спросила графиня, наблюдая, как Элпью и Бетти соревнуются, кто из них выдерет у другой больше волос. Внезапно девушка опустила руки и с плачем упала на пол.

Воспользовавшись моментом, Элпью села на служанку верхом, пригвоздив ее к полу, графиня тем временем поднялась по лестнице и закрыла дверь на улицу.

Но когда дверь закрылась, обнаружилось, что подвал погрузился во тьму, ибо в пылу схватки загасили единственную свечу. Освещение – оранжевое сияние – теперь давала только кирпичная печка. Графиня осторожно спустилась в темноте вниз.

– Итак, Бетти, – сказала Элпью, хватая Бетти за запястья и прижимая их к полу, – ты его убила?

Бетти перестала извиваться и тихо заплакала, слезы катились по ее щекам и капали на пол.

– Конечно нет. Зачем мне это? Он был для меня всем.

Натыкаясь на мебель, графиня искала свечу.

– Всем?

– Он держал в своих руках мое будущее. – Теперь Бетти лежала совершенно неподвижно, голос ее хрипел и прерывался. – Я его обожала.

– А как Бо Уилсон относился к тебе? – едва слышно спросила графиня, шаря по стойке в поисках свечи. – Он был твоим любовником?

– Да разве такое возможно? – Бетти снова заплакала, мотая головой – Конечно нет. Я всего лишь служанка, а он – джентльмен. – Она попыталась свернуться в комочек, но ей мешала сидевшая на ней Элпью. – Она его убила. Я знаю, что она.

– В самом деле, она? – Графиня кивнула Элпью: славненько. А кроме того, графиня нашарила свечу. Теперь оставалось только найти трутницу. – Похоже, тебя все это чрезвычайно огорчило, Бетти. И неудивительно! Как тебе сейчас должно быть одиноко. – Наклонившись, она погладила девушку по голове. – Никто тебя не понимает. – Она повернулась к Элпью и приказала: – Хватит жестокости, мистрис Элпью. Вы тут не в театральной постановке «Королев-соперниц» участвуете, прекратите изображать Роксану, сражающуюся со Статирой,[36]36
  [36] Роксана, бактрийская царевна, ставшая в 327 г. до н. э. женой Александра Македонского; по ее приказу была убита ее соперница Статира.


[Закрыть] и помогите мистрис Бетти подняться.

Элпью была озадачена. Она ничего не знала об этой пьесе и никогда ее не видела, но по рассказам имела представление о знаменитой сцене, которая пользовалась огромной популярностью как у зрителей, так и у актрис: самые известные актрисы, исполняя ее, до того входили в раж, что сражались за любовь Александра Великого не на жизнь, а на смерть, так что только клочья летели (пару раз даже по-настоящему пырнув друг друга бутафорскими кинжалами). Элпью помогла Бетти подняться.

– Он был одиноким человеком, мистер Уилсон. – Девушка все плакала. – Таким добрым. Таким ласковым. И мухи не обидел бы. Я ни от кого не видела столько добра, как от него.

– Принеси одеяло, Элпью. – Графиня помогла Бетти сесть в кресло. – Бедная Бетти пережила ужасное потрясение.

Пока Элпью укутывала девушку, графиня, глаза которой привыкли к скудному освещению, оглядела помещение, которое по всем признакам – большие глиняные сосуды, непонятные металлические штуковины и емкости, множество трубок и полок с книгами и банками – было ремесленной мастерской.

– Что это за место, где ты нашла убежище? – спросила графиня. – Здесь, должно быть, очень неудобно жить.

Взгляд Бетти тревожно заметался, словно ее светлость могла увидеть что-то, чего ей видеть не следовало.

– Это лабораториум, мадам, – ответила она. – Здесь я работала для мистера Уилсона.

– А миссис Уилсон часто сюда приходила?

– Миссис Уилсон? Нет, никогда. – Бетти отерла со щек слезы. – Об этом месте никто не знал. Только мистер Уилсон и я. Я была его помощницей. Он учил меня, как подмастерье, понимаете?

– Очень странно для девушки учиться ремеслу в подобном месте, а? – удивилась Элпью. – У уксусника, у москательщика, у пивовара – и то, бывает, девушки обучаются, но это место, если я не ошибаюсь, связано с новой экспериментальной философией, а слабый пол не слишком радушно принимают в этом чудесном мире.

Графиня вертела в руках стеклянную банку, до половины заполненную ярко-зеленым порошком.

– В чем заключалась твоя работа?

– Я помогала ему смешивать… – Бетти покачала головой. – Я обещала ему. Поклялась, что не проговорюсь ни единой душе.

Графиня устроилась на обитой кожей скамеечке у ног Бетти и, схватив руку девушки, стала ее поглаживать.

– Знаю, знаю. Бедный Бо всегда скрывал свои опыты, но теперь какой в этом смысл, а? Мы с Элпью… Кстати, я – графиня Анастасия Эшби де ла Зуш. – Она кивнула в сторону Элпью. – Моя горничная Элпью. – Она продолжала ритмичные поглаживания. – Мы пытались защитить Бо, потому что знали, ему грозит опасность, верно, Элпью?

Губы девушки дрогнули. Она все еще не до конца им верила.

– Несколько дней назад Бо, мистер Уилсон, устроил так, чтобы мы с Элпью сопровождали его на лекцию в Грэшам-колледж. Даже несмотря на то, что мы женщины! Как ты знаешь, он не обращал внимания на глупые предрассудки и вселил мужество и в нас, понимаешь? Потому что он был так важен для него, этот замысел, который стоил ему стольких денег и, можно сказать, брака. И жизни… – Она подождала отклика Бетти, но девушка по-прежнему только смотрела на нее круглыми блестящими глазами. – И теперь мы все с этим связаны, потому что он… ушел. – Графиня разразилась потоком вымученных слез.

Элпью разинув рот смотрела на свою госпожу. Откуда что берется! Бетти схватила руку графини и крепко ее сжала.

Графиня лихорадочно вспоминала фразы той смертельно скучной научной лекции.

– Он внезапно получил философский камень или все еще был на стадии прокаливания? Что-то произошло, это точно. В тот день в театре, когда он получил записку…

– Вы знаете о записке? – Глаза Бетти вспыхнули. – Тогда вы должны знать, кто его убил. Эта записка направила его на встречу со смертью…

– Она, должно быть, была в отчаянии, – вкрадчиво проговорила графиня. – Узнав, что все ее деньги исчезли…

– О, думаю, денег у нее достаточно. – Глаза Бетти сузились. – Она богата. В том-то все и дело. Иначе он никогда на это не согласился бы. – Она встала, подошла к комоду и выдвинула один из ящиков, в котором оказалась груда золотых гиней. – Вот доказательство. – Она запустила руки в мерцающие монеты. – Все это она дала ему в тот день, когда убила.

– Она дала ему все это? – Элпью не могла отвести взгляда от ящика. – Да здесь, наверное, больше сотни гиней. Тогда почему она сказала нам, что нуждается?

– Вы с ней разговаривали? – Бетти гневно посмотрела на Элпью. – Где она? Приведите ее ко мне.

Графиня наклонила голову набок. Что-то тут не сходилось, и Элпью вот-вот могла сорвать их расследование.

– Элпью, дорогая, позволь мне продолжить расспросы, а сама пока зажги еще свечей. Тут ужасно темно. Итак, Бетти, мне нужно, чтобы ты рассказала о порошках, которые для нее готовила.

– Для КОГО?

– Для миссис Уилсон.

– О. – Тон Бетти сказал графине то, что она хотела знать. – Были две женщины: миссис Уилсон… И еще одна. Снадобье готовил мистер Уилсон, а я заворачивала его в бумагу.

С трудом поднявшись с низкой скамеечки, графиня обнаружила, что ноги отказываются ей служить. Ухватившись для устойчивости за голую кирпичную стену, она качнулась в сторону Бетти.

– Порошки готовились здесь, я полагаю? Бетти кивнула и спросила:

– А какое ко всему этому имеют отношение порошки?

– Кто-то пытался убить и миссис Уилсон, не так ли? – Графиня пристально следила за взглядом девушки, надеясь, что в нем что-нибудь предательски блеснет. – Покажи мне снадобье, которое вы готовили для миссис Уилсон.

Бетти указала на одну из верхних полок, заставленную множеством бутылок и банок с этикетками.

– Венера. Вон та. – Подхватив юбки, она забралась на рабочий стол и достала одну из банок – большой красивый керамический сосуд с бело-голубым дельфтским узором. – Мистер Уилсон сам составил рецепт. Это для женщин. – Покраснев, она поставила банку на стол и спрыгнула на пол. – Точнее будет сказать, для замужних женщин, потому что, кажется, это связано с деторождением и подобными вещами. Мне было строго запрещено принимать эти порошки. – Открыв ящик стола, она продемонстрировала ворох бумажек, помеченных символом ♀ – Это значит «Женщина», сказал мистер Уилсон. Понимаете, Венера была женщиной.

Графиня озадаченно разглядывала Бетти.

– Это входит в обучение, – объяснила девушка. Взяв одну из бумажек, она открыла банку и зачерпнула ложкой коричневого порошка, железной лопаточкой удалила лишний порошок, оставив вровень с краями. Ссыпала снадобье в центр бумажки и с ловкостью фокусника сложила ее так, что ни одна крупинка не просыпалась. – Одна порция, готовая к употреблению. – Она протянула готовую продукцию графине.

– Да ты настоящий специалист. – Графиня взяла пакетик и осмотрела аккуратно завернутые края. – Бо, мистер Уилсон, знал, что делал, когда взял тебя в ученицы.

Элпью осветила подвал и теперь подробно с ним знакомилась. Он казался странным. Хотя поверхность деревянного рабочего стола была грубой, полки – грязными, а стены – покрыты копотью, вся мебель словно явилась сюда из элегантной гостиной: изысканное дубовое кресло, украшенное резьбой, изящный столик на точеных ножках, секретер красного дерева, пара серебряных настенных подсвечников.