Текст книги "Неестественный свет"

Автор книги: Фиделис Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– И каким образом мы могли видеть ее в городе?

Графиня провела Элпью в столовую и подковыляла к фонтану.

– Взгляни на это! – Она потянула за рычажок – хлынула вода. – Чудо, правда? И как удобно.

Элпью почти не обратила внимания на чудо техники. Она была озабочена только тем, чтобы поскорее убраться отсюда и вернуться к поискам Подлеца. Покинув столовую, она ждала в вестибюле.

Картины на стенах, очевидно, были очень ценными, а сами стены были затянуты тончайшим шелком, как в элегантных домах в самой фешенебельной части Лондона.

Графиня присоединилась к ней, и женщины направились на кухню, но ее светлость вдруг импульсивно потянула Элпью за руку.

– О, Элпью, идем. Мы уже в доме, нам никто не мешает, давай поднимемся наверх всего на минутку и посмотрим, в каком стиле отделана спальня этой шлюхи.

Элпью неохотно поднялась по лестнице следом за графиней, которая прямиком ринулась в дальнюю комнату.

– О, Элпью, скорей, – позвала графиня. – Смотри! Какое великолепие, правда?

– Очень изысканно для сельского коттеджа, – сказала Элпью, щупая шелковые шторы и восхищаясь явно дорогим зеркалом над камином. – И очень странно. А кстати, где же все слуги, если уж разбираться до конца?

– Здесь их нет. – Графиня выдвигала пустые ящики и заглядывала в них. Открыла расписную дверь в углу рядом с кроватью. – Гардеробная, Элпью! – взвизгнула она. – Боже мой, посмотри на эту коллекцию нарядов!

Внутри висело множество элегантных платьев. Элпью с графиней трогали тонкую вышивку и яркие оборки, приподнимали рукава, чтобы рассмотреть изящные стежки.

– Они даже элегантнее тех, что были у меня в мои лучшие годы, – вздохнула графиня. – Значит, гном, должно быть, очень богат.

Элпью вытаскивала платье, засунутое в самую глубину.

– Персиковое. Какая прелесть, – проговорила графиня. – Хотя я не думаю, что эти ленты цвета бургундского вина здесь к месту.

Элпью понюхала платье.

– Я обратила внимание на запах. Понюхайте. – Она сунула ткань под нос графине. – Ландыш и мускус. Чувствуете?

Но графиня, у которой буквально отвисла челюсть, указывала ниже. Элпью повернула платье к себе, чтобы получше разглядеть, что так поразило графиню. Платье было испорчено. Спереди по лифу и по рукавам, до манжет, шли большие бурые пятна.

– Боже мой, – выдохнула Элпью. – Это… это же кровь.

Глава одиннадцатая
Элевация

Всплытие легкой фракции вещества, отделяющейся от грубой фракции, в верхнюю часть сосуда.

– О, Элпью, давай уйдем из этого страшного места. – Элпью обмахивала графиню, которая, откинувшись, сидела на скамейке рядом с парадной дверью коттеджа. – Что это значит? Кто-то убил миссис Рой и разрезал на тысячу кусочков? – Она перекрестилась, потом поморщилась. – Прости. Старая привычка, осталась от жизни во Франции, понимаешь, но когда я думаю о вчерашнем дне… Мы с Пигаль были здесь, и она была жива… – Она слегка вздрогнула и задрожала. – А теперь… теперь…

Элпью положила руку на колено графини.

– Успокойтесь, миледи. Есть и другая возможность.

– Да? И какая же? Может, эта женщина сама себя заколола, а потом, когда умерла, затолкала платье в дальний угол своего же гардероба?

– На ткани не было дырки от кинжала. – Элпью хорошенько осмотрела платье, прежде чем сунуть его назад, в укромный уголок. – Кровь на этом платье принадлежит не миссис Рой, а кому-то другому.

– Ты хочешь сказать?… – Графиню даже затошнило от страха. – Что миссис Рой – сама убийца?

Элпью кивнула.

– Этот наряд мне смутно знаком. Не похож ли он до странности на платье женщины в маске, которая была на кладбище в ту ночь, когда Бо Уилсону перерезали горло?

Графиня ахнула так громко, что две вороны, что-то клевавшие на газоне, тут же взлетели.

– О, Элпью, если ты права, то какой же опасности подвергались вчера мы с Пигаль? Нас никто никогда не нашел бы здесь. Она могла бы расчленить нас и закопать под этой ромашковой лужайкой… – Носком башмака она поддела отошедший кусок дерна. – О, господи! – Прижав пальцы к губам, она уставилась вниз. – Может, кто-то уже и похоронен здесь. Потому что, клянусь, вчера этого куска здесь не было.

– Тогда это должен быть очень маленький человек, миледи, потому что размер куска всего шесть квадратных дюймов.

– Его могли похоронить стоя, как поэта Бена Джонсона[55]55
  [55] Джонсон Бен (1573–1637) – английский драматург.


[Закрыть] в Вестминстерском аббатстве.

Элпью посмотрела на графиню и, достав из кармана маленький перочинный ножик, встала на колени и принялась ковырять газон.

– Возможно, мы найдем орудие убийства.

– Что найдем? – Графиня съежилась на скамейке.

– Смотрите в оба! – прикрикнула Элпью. – Если кто-нибудь вернется, нам придется давать серьезные объяснения. А учитывая только что сделанное нами открытие, не стоит задерживаться здесь дольше, чем нужно.

– Нужно уходить сейчас же, – подскочила графиня, осознавая правду, заключенную в словах Элпью. – Идем же, Элпью.

– Если мы найдем здесь кинжал, которым убили Бо…

Графиня была уже на полпути к калитке.

– Лезьте через калитку, мадам. Я вас сейчас догоню.

Она расковыряла землю и приподняла кусок дерна с растущими на нем ромашками, не переставая орудовать под ним ножиком.

Внезапно послышался глухой звук.

– Мадам! – в ужасе подняв глаза, позвала графиню Элпью. – Я до чего-то добралась. Похоже на деревянный ящичек.

– Мария, Матерь Божья, спаси наши души! – Графиня трижды перекрестилась. – Не гроб?

– Нет. Слишком маленький. – Элпью раскапывала газон, разгребая землю голыми руками – Похоже на коробку для рукоделия. – Она смахнула с крышки землю.

– По виду индийская шкатулка! – воскликнула графиня, наклоняясь, чтобы рассмотреть ее. – А ты что думаешь?

Элпью извлекала коробку из тайника.

– Я думаю, что мы должны привести газон в порядок, спрятать коробку под плащом и убраться отсюда.

Они решили перенести расспросы о Подлеце на другой день, а пока извлечь все, что можно, из своей находки. Элпью безрезультатно попыталась вскрыть замочек своим перочинным ножиком, потом шпилькой.

– Дай мне.

Графиня перевернула ящичек вверх дном и стала нажимать пальцами, крепко придерживая крышку. Пружинка поддалась – и крышка открылась.

– Как это у вас получилось?

– Скрытая пружина. Ими начали пользоваться во время гражданской войны.

Откинув крышку, графиня заглянула внутрь. Содержимое коробки было скудным – всего лишь пачка писем. Графиня вынула одно и указала на тонкий неразборчивый почерк.

– Мужской, если я не ошибаюсь.

– Они все написаны одной рукой?

– Нет, но кто бы ни написал вот это, пишет он как курица лапой. – Она извлекла листок бумаги, покрытый очень грубыми каракулями – это оказался список какого-то белья, видимо, отданного в стирку.

– Немыслимо! – Взяв список, Элпью принялась его изучать. – Неужели это писала дама?

– Нет. – Графиня наморщила нос. – Это совершенно очевидно рука мужчины. Причем принадлежащего к низшему сословию. Необразованного.

– Наш приятель Подлец?

Графиня отдала Элпью список, и та вслух зачитала:

– Платье, перчатки, корсет, чулки, туфли, башмаки для грязи, ночное белье… Что это? Список покупок?

– Похоже на то, – ответила графиня, уже перейдя к письмам. – Потому что, смотри, большинство пунктов вычеркнуто.

Элпью перевернула список. На обороте были выведены жирно подчеркнутые буквы «БГК». Элпью осторожно положила список на дно шкатулки и взяла аккуратную пачку писем.

Некоторое время они сидели молча, просматривая их. Накренившись, карета громко загрохотала по маленькому деревянному мостику.

– Адреса нет, как я вижу, – заметила Элпью. – Имени тоже.

– Но даты проставлены. В моих сплошные нежности, немыслимые любезности, уверения в пылкой страсти и тому подобное, все начиная с января этого года… – Графиня положила свои письма. – А у тебя?

– То же самое.

Они сунули письма в коробку и захлопнули крышку.

– Теперь, мадам, – Элпью глубоко вздохнула, – мы должны выработать план действий. Время против нас. Надежды миссис Уилсон тают, и если ее действительно повесят, то за наши старания нам никто не заплатит. Не говоря уж о том, что мы позволим повесить невинную женщину.

– Я думала о миссис Уилсон, Элпью. – Графиня отряхнула с юбки землю. – Если она призналась в убийстве мужа, ее не повесят. Убийство мужа – это преступление против лица, которому она обязана хранить преданность. Это как если бы она убила короля.

– И что с ней будет? Графиня тяжело вздохнула.

– Ее сожгут заживо.

– Какой ужас, – ахнула Элпью. – Сожгут заживо. Чем мы можем помочь?

– Если она сделала добровольное признание, все пойдет быстро. Суд не потребуется. Я знала подобные случаи – от убийства до казни проходило очень мало времени.

– Насколько мало? – Элпью мысленно принялась отсчитывать дни.

– Иногда неделя, десять дней.

– А Бо убили четыре дня назад. – Элпью схватилась за кожаную петлю-ручку, когда карета резко свернула с каменистой Шеферд-Буш-лейн на Кенсингтонскую дорогу – Сознание того, что миссис Уилсон может встретить свою смерть такой молодой и таким противоестественным образом, наталкивает меня на мысли о хрупкости нашего собственного существования. – Стиснув зубы, Элпью вцепилась в ручку так, что побелели костяшки пальцев: карета снова накренилась, но страшнее возможного падения была для Элпью уверенность в том, что они чрезмерно глубоко увязли в предприятии, чреватом такими ужасами. – Мы попали в опасный и страшный мир, графиня. Я не хочу рисковать ни вашей, ни своей жизнью. Важно, – она понизила голос, хотя и без того говорила шепотом, дабы слова не долетели до любопытных ушей кучера, – чтобы никто не знал, где мы и что делаем. И с этого момента мы должны действовать с большой осторожностью.

– Но Годфри, Пигаль, мой муж… – Графиня рассмеялась. – Наверняка…

– Никто. – Элпью схватила руки графини в свои. – Миледи, я видела тело Бетти. Девушка умерла в мучениях. Тот, кто сделал это, вероятно, убил и Бо Уилсона. А вы видели его мертвым. Мы находились совсем рядом с убийцей. Насколько можно судить, он уже о нас знает.

– Понимаю, о чем ты… – В горле у графини пересохло, и она тщетно попыталась сглотнуть. – Но мой муж…

– Нет, ваша светлость. – Элпью посмотрела в окошко на игравший в лучах дневного солнца яркий Кенсингтонский дворец. – Никто.

– Но как мне скрыть это от него?

– Ведите себя как обычно, графиня. А я буду продолжать расследование. Когда он будет уходить по делам, вы сможете ко мне присоединяться.

– А как же мы будем разговаривать, планировать следующие шаги?

– Это придется делать вне вашего дома. – Элпью на минутку задумалась. – Можем встречаться в парке.

– Фу! В парке? Но сейчас зима.

– Тогда мы скажем Годфри и сэру Питеру, что уходим, а сами проберемся в ту комнату наверху.

– В спальню Годфри? – Ее светлость пришла в ужас. – Но там холоднее, чем в парке. И к тому же там голуби.

– Голуби. – Элпью передернулась. Она терпеть не могла птиц. – Так что же нам делать? Куда мы пойдем?

– Не знаю. Завтра что-нибудь придумаю.

– Красивый дворец, правда? Кенсингтон. Но Уайтхолл все же был более величественным. Жаль, что он сгорел. – Графиня поставила ногу на индийскую шкатулку, которая соскользнула на пол, когда карета поворачивала. – Но что же может связывать эту женщину и Бо Уилсона? И как сюда вписывается этот тип Джек Фрай?

– И кто такой мистер Рой?

Внезапно графиня испустила дикий вопль, заставив Элпью подпрыгнуть на сиденье.

– СТОЙ! – закричала графиня, барабаня кулаком в потолок кареты. – КУЧЕР! СТОЙ!

– Миледи? – Элпью осторожно огляделась. – Что случилось, мадам? Что с вами приключилось?

Графиня указывала на обочину. Озаряемые холодным зимним солнцем, по ней плелись сэр Питер и Годфри, волоча за собой по болотине ярды парусины.

– Супруг! – закричала графиня. – Годфри!

Карета остановилась. Узнав ее, мужчины перешли на рысь. Подбежавший сэр Питер забрался внутрь, Годфри попытался прежде запихнуть внутрь парусину.

– Нет, – сказала графиня. – Ты сесть можешь, но только не с этой вонючей дрянью. Никогда!

– Но мы не можем оставить ее здесь… – Сэр Питер выпрыгнул и подобрал ткань.

– Тогда идите пешком, сударь. – Графиня толкнула его в плечо. – Кстати, напомню, что идти добрых две мили.

– Ладно. – Сэр Питер поднял, сдаваясь, руки и, оставив парусину на краю дороги, залез в карету. – Твоя взяла.

Годфри сел между женщинами, сэр Питер примостился у него на колене.

Графиня ждала объяснений.

– Так что же случилось?

– Принцесса Анна! Ну и мегера! – На лице сэра Питера отразился ужас. Придавленный хозяином Годфри тоненько застонал. – Надеюсь, Бог поможет королю Вильгельму найти новую жену, которая принесет ему наследника. Принцесса Анна сущая ведьма. Помоги нам Господь, если она станет королевой. – Он огляделся в надежде сменить тему. – А как вы? Удачно провели день?

– Интересная поездка, – ответила графиня, понявшая взгляд Элпью и решившая больше ничего не рассказывать. – Но Актон оказался не таким зеленым, как можно было подумать по твоему описанию.

И пока они не приехали на Джермен-стрит, вся компания хранила молчание.

Ночь Элпью провела у Пигаль. Объяснить, почему вдруг графине снова понадобилось ехать в деревню, оказалось трудновато, но сыщица сослалась на то, что им нужно было поговорить без участия сэра Питера.

– Этто хогошо, Элпью. Надеюсь, ты заставишь ее взяться за ум. – Пигаль надула губы и с французским жеманством пожала плечами, а потом сменила тему. – Так что мы будем есть на ужин?

Элпью мысленно прошлась по содержимому герцогининой кладовки.

– Окорок и жареный сыр, – предложила она. Пигаль засияла улыбкой.

– Великолепно. А пока мы будем есть, ты гасскажешь, когда этто жалкое мелкое ничтожество с богодой, сэр Питег, вегнется в Новый Свет.

– Хотела бы я знать, герцогиня. – Засучив рукава, Элпью уже приступала к стряпне. – Но мне кажется, что он надеется здесь осесть.

– Quel horreur![56]56
  [56] Какой ужас! (фр.)


[Закрыть] – Ошеломленная Пигаль без сил опустилась на кухонную табуретку и сидела, ссутулившись, у печки, тихо постанывая: – Quel horreur! Quel horreur!

– Согласна. Но возможно, он переворачивает новую страницу. Он пообещал графине завтра вывезти ее на прогулку.

– Не сомневаюсь, что на какое-нибудь бесплатное увеселение. – Пигаль запустила длинные пальцы в свою шевелюру, волосы у нее встали дыбом, так что герцогиня уподобилась человеку, увидевшему привидение. – Quel horreur! – еще раз повторила она.

– Нет, правда, – возразила Элпью, отрезая кусок окорока тупым разделочным ножом. – Он повезет ее в Геральдическую палату.

– В Геральдическую палату? – удивилась Пигаль. – Pourqoui?[57]57
  [57] Зачем? (фр.)


[Закрыть]

– Сэр Питер надумал купить своей жене герб.

Графиня, весьма взволнованная, рассматривала большую иллюстрированную книгу.

Служащий коллегии геральдики погладил изысканный герб, изображенный на открытой странице.

– Вот этот очень красивый… пояс – чернедь, поле – золото, два вздыбленных жеребца – серебро. С тремя геральдическими черными лилиями на поясе. – Он перевернул страницу. – Но вы не можете его получить, он принадлежит бывшему секретарю Адмиралтейства, мистеру Пепису.

Графиня вздохнула. На каком языке говорит этот человек? Ее муж, сведя брови, кивнул.

– Я понимаю. Тогда что же вы нам предложите? Служащий напряженно задумался.

– Вам, как обладателям сравнительно молодого графского титула, не имеющим никаких особых заслуг, я бы предложил обыграть ваше имя.

В ответ на прямые слова этого человека графиня запыхтела и начала сожалеть о внезапном решении мужа осчастливить их гербом. В конце концов, если они не потрудились обзавестись им в шестидесятые годы, когда им только что даровали титулы, почему вдруг это стало так важно сейчас? И что ей это даст такого, чего у нее нет?

– Обыграть? – переспросил сэр Питер.

– О да. Заставить разгадывать ваш герб как шараду или ребус – Клерк одарил их покровительственной улыбкой. – Очень занятный процесс. По моему мнению, это самая творческая часть в геральдике.

Сэр Питер перелистал страницы фолианта.

– И как это делается?

Графиня, сожалевшая, что согласилась на все это, и в высшей степени утомленная процедурой, расхаживала по комнате, любуясь многочисленными гербами и геральдическими фигурами ушедших рыцарей.

– В гербе семьи Тримейнов три руки, – сказал служащий. – Trois mains. Понимаете? – Он указал на герб в книге. – Это мы называем единичным ребусом. Двойной ребус может быть, например, для семьи Бистоун, у которых в гербе…

– Пчела и камень?[58]58
  [58] «Пчела» по-английски «bее», «камень» – «stone».


[Закрыть] – Сэр Питер был горд своей сообразительностью. – Я понял вашу мысль.

– Отлично, вы схватываете на лету. – Отодвинув книгу, служащий схватил перо и бумагу. – Пендж? Пендж. Это трудно обыграть.

– А нельзя ли взять один из этих? – Графиня указывала на красную рыбу в одном из гербов, что висели по стенам.

– Простите, графиня, но кефаль предназначена для тех, кого Господь одарил свыше Божьим даром. Для епископа, например.

Она вернулась к столу и принялась просматривать список имен и загогулин.

– На этой странице тоже нет ничего подходящего, графиня. Эти символы обозначают место, занимаемое человеком в семье. Например, вот этот знак, располагаемый слева, предназначается для королевских отпрысков, не признанных наследниками из-за своего незаконного происхождения, а вон тот… – он указал на кружочек с точкой внутри, – … указывает на единственного выжившего ребенка в семье. Единственный наследник. Это ребус на основе астрологического знака. Обыгрывается «солнце», понимаете? Сын![59]59
  [59] Слова «солнце» и «сын» звучат по-английски одинаково.


[Закрыть] – Он наклонил голову. – Или, если исходить из слова «единственный», – «солнце»![60]60
  [60] От лат. «sol» – «солнце» и «solus» – «лишь один, одинокий».


[Закрыть]

Смертельно скучавшая графиня смерила его уничтожающим взглядом и вернулась к изучению стен.

– Тогда для моей жены мы можем… – Сэр Питер кашлянул. – Ясень[61]61
  [61] «Ash» по-английски «ясень».


[Закрыть] – это легко: дерево. Пчела. Эшби. Есть ли какое-нибудь сокращение для «де ла»?

– Даже если и существует, сэр, думаю, было бы несколько затруднительно подобрать ребус для Зуш! – Глаза служащего хитро блеснули. – Нет. Нет. По-моему, я нашел.

Сэр Питер подвинулся поближе.

– Иди сюда, Эшби, старушка, давай посмотрим, что для нас придумал этот парень.

Клерк что-то небрежно набросал на бумаге.

– Думаю, две соединенные ладони, словно бы аплодирующие, и свиной окорок. – С легким поклоном он подтолкнул к ним листок. – Voila,[62]62
  [62] Извольте (фр.).


[Закрыть] двойной ребус, исключительно для вас. Вы понимаете? – Он указал на ладони. – Хлопок. – Показал на свинину. – Ветчина![63]63
  [63] Слово «хлопок» по-английски звучит как «клэп», слово «ветчина» – как «хэм».


[Закрыть] – Он поднял листок. – Клэпхэм!

– Купите мое средство от всех болезней, – выкрикивал шарлатан хозяин в одном из аптекарских ларьков, что стояли вдоль дороги, ведущей в Грэ-шам-колледж. – Без вкуса, без запаха, излечивает боли в желудке, тошноту по утрам, чахотку, упадок сил…

– Сомневаюсь, что это нам поможет, – сказала Элпью.

– Если только основным составляющим не являются сердечные капли. – Графиня все еще пошатывалась после посещения Геральдической палаты.

– Помогает при сердцебиении, от заворота кишок, перемежающейся лихорадки, от приливов и обмороков, ангины, сильных колик, судорог, рахита и слабости у детей, от бледной немочи…

Графиня с Элпью тащились через Сити – мимо выстроившихся рядами ларьков, которые принадлежали торговцам лекарственными снадобьями и знатокам врачевания – по направлению к Грэшам-колледжу.

– Помогает при запорах, – прокаркал старик, по виду доживающий свои последние дни. – И возвращает хороший аппетит, предотвращает страшные сны, оживляет цвет лица и изгоняет червей всех видов – из зубов и нутра, приводя тело в отличное состояние. Шесть пенсов за бутылку.

Элпью несла большой холщовый мешок. В нем лежали разрозненные вещественные доказательства и бумаги, относящиеся к убийствам Бо Уилсона и Бетти. Там же находился и законченный экземпляр их еженедельной скандальной статьи, которую надо было доставить в типографию Кью.

– Хорошо бы разузнать про снадобья этих негодяев – может пригодиться нам для следующего раза, – заметила Элпью, глядя на лоток, уставленный всевозможными порошками и рядами зеленых бутылок, хозяином которого был старик с длинной белой бородой, напоминавший волшебника Мерлина.

– Несколько лет назад о них даже сочинили стишки, – хихикнула графиня. – «Прежде чем примешь мой славный состав, с друзьями простись, завещанье составь».

– Надежное средство для быстрого излечения венерического заболевания – кары Афродиты! – завопил «Мерлин». – В равной мере эффективно как для мужчин, так и для женщин, достаточно трех доз чудесных химических болюсов, приготовленных без ртути…

– Не могу поверить, что эти мерзавцы во весь голос кричат о подобных вещах. – Графиня смерила лавочника негодующим взглядом. – Я было подумала, что они смогут помочь нам с зашифрованной страничкой, но, полагаю, твоя идея лучше.

– Врачеватели и торговцы лекарствами расскажут нам то же самое, что и аптекарь, – заметила Элпью. – Кроме того, важно точно разобраться в алхимическом подтексте. В конце концов, Бо интересовался именно этим.

– Мы наверняка привлечем внимание одного из этих ненормальных философов из Зала умников, – сказал графиня, аккуратно обходя кучку конского навоза и спрашивая себя, не нужно ли подобрать ее для мужа. – Может, они разберутся в шифре.

– Ваша светлость? – позвала Элпью графиню, задержавшуюся возле лошадиных экскрементов.

– Да, Элпью?

– Я тут подумала насчет сэра Питера…

– Ну разве это не чудесно! – Графиня схватила свою спутницу за локти и развернула к себе. – Прошлой ночью он сказал мне, что вернулся навсегда. – Она взяла Элпью за руку. – Мы снова заживем одной семьей, как в старые добрые времена.

Элпью хотела была улыбнуться, но щеки словно замерзли – скорее от нахлынувших эмоций, чем от холода.

– О, прекрасно, – проговорила она без всякого выражения. – Я очень за вас рада, если вы счастливы. – Каким образом они смогут продолжать совместную деятельность, если этот человек станет повсюду совать свой нос, представить она не могла. А еще придется искать другое жилье. Втроем на кухне было вполне удобно, но жить там вчетвером – невозможно. Особенно когда один из этих четверых – сэр Надутый Хвастун, а именно – сэр Питер.

Они продолжили свой путь, графиня болтала без умолку.

– Я так волнуюсь. Он сказал, что хочет, чтобы мы вновь обменялись клятвами перед алтарем, чтобы никто не смог встать между нами. И еще он купил мне герб.

Элпью задумалась над тем, какова же истинная причина этой возвратившейся показной любви. Чего добивается этот отвратительный человек? Элпью слышала рассказ о гнусном негодяе, у которого в столовой, пока его жена не умерла, висел герб, а потом, когда она благополучно убралась с пути, он повесил его на фасаде своего дома, чтобы привлечь богатую вдову и склонить ее к замужеству.

– Так, Элпью, – вывела ее из задумчивости графиня, когда они подошли к мощеному входу в Грэшам-колледж, – скажи-ка мне, не тот ли это юноша в голубом, с которым мы беседовали, когда были здесь в прошлый раз?

Она показывала на парня с кукольным лицом, сегодня одетого в бежевый бархат.

– Он самый, мадам. В тот раз с ним разговаривали вы, так что вперед. Делайте свое дело.

В этот день в колледже было пустынно. Элпью с графиней прошли по гулкому дворику, вымощенному кирпичом, и следом за юношей вошли в просторное прямоугольное помещение, ведущее к лекционному залу.

– Эй, постойте! – позвала ее светлость. Юноша обернулся.

– Боюсь, дамам сюда вход воспрещен.

– Знаю, знаю, – задыхаясь, проговорила графиня, которая запыхалась, догоняя его. – Я лишь хотела переговорить с вами.

Юноша озабоченно огляделся и прошептал, наклонившись к ее светлости:

– Я готовлюсь к вступлению в братство. Им не очень-то понравится, если они увидят, что я нарушаю правила.

– Да плевать на правила! – фьфкнула графиня, обмахиваясь веером с внушающей тревогу скоростью. – Я та, которая видела, как Бойль ставил свои опыты с воздухом, помните? – Она бросила на него взгляд, долженствующий сойти за скромный.

– Я помню. – Взяв графиню за руку, он вывел ее назад на улицу. – Я на самом деле вас помню, но действительно не должен пускать вас сюда.

Они стояли у портика.

– Нам нужно разрешить сложную головоломку. – Элпью вытащила из мешка листок. – А найти решение – это вопрос жизни и смерти. Из-за нее уже два человека отправились на тот свет.

Внимательно посмотрев на Элпью, юноша задался вопросом, в своем ли она уме. Впервые он начал осознавать, насколько разумно правило, запрещающее женщинам посещать сей храм науки. Стоящая перед ним пожилая особа, к примеру, явно страдала от жестокого приступа удушья или даже бешенства матки.

– Простите, – сказал он, возвращая бумагу, – но я не могу вам помочь. Мы здесь занимаемся высшими понятиями экспериментальной философии. А это, судя по виду, какое-то неправильное уравнение. Вы обращались к торговцам лекарствами? Они могут быть более сведущи в таких вопросах, чем я.

– Юноша! – Графиня захлопнула веер и подбоченилась. – В прошлый раз, когда мы встречались, вы были достаточно любезны. Что за внезапная перемена в вашем поведении?

– Вообще-то… – Молодой человек потер лоб. – Я опаздываю. – И он бросился прочь, крикнув на ходу через плечо: – Обратитесь к лекарям.

– Как вам это нравится! – Элпью снова повернулась к Брод-стрит.

Графиня все еще смотрела вслед удалявшемуся юноше.

– Мы поговорим с мистером Ньютоном! – крикнула она ему вслед, когда он уже не мог ее слышать. – Мистером Исааком Ньютоном!

– Идемте, миледи, – потянула ее за руку Элпью. – У нас мало времени. Пусть засунут свои чисто мужские общества экспериментальной глупологии себе в зад.

– Однако насчет Ньютона – не такая уж плохая мысль, Элпью. Зайдем к нему по пути домой.

Они несколько раз прошлись вдоль ряда, пока не остановили свой выбор на «Мерлине».

– У него внешность алхимика, – сказала графиня.

– Почему вы так решили? – поинтересовалась Элпью. – Вы часто встречали алхимиков?

– Я видела их на сцене, Элпью. Я же говорила тебе, что алхимики – любимые персонажи в комедиях.

– … несравненное средство, свои чудодейственные свойства оно проявит уже после одной дозы, чего многие другие хорошие лекарства не достигнут, пожалуй, и десятью! – выкрикивал он, когда они подошли. – Поистине верное средство, исцеляющее, как никогда доселе, быстро и эффективно, даже когда все другие снадобья потерпели неудачу, и поскольку по качеству оно превосходит все другие известные средства…

– Но, мадам… – Элпью не могла решиться заговорить с ним. – Он говорит так непонятно…

Графиня подтолкнула ее вперед.

– Все равно попробуй. Действуй.

– Сэр, – сказала Элпью, беря бутылку, чтобы привлечь его внимание. Уловка сработала моментально. Он прервал свою тираду и обратился прямо к ней:

– Мадам, могу я заинтересовать вас бутылочкой этого превосходного эликсира? Он успокаивает и излечивает все недуги и недомогания, как, например, мокнущие раны, боли, опухоли, переломы…

Элпью торопливо поставила бутылку. Это было средство от сифилиса.

– Сэр… – Она наклонилась над прилавком, заговорив доверительным тоном. Торговец также наклонился вперед, повернувшись ухом к ее губам. Он был прекрасно осведомлен о том, как вести себя с клиентами, и понимал, что значит конфиденциальность. – Это дело большой срочности и огромной важности. Не знаете ли вы алхимика или ученого человека, который разбирается в алхимических символах?

Лоточник выпрямился и уставился на Элпью из-под кустистых седых бровей. У нее закружилась голова, она не могла отвести взгляда от его глаз. Они обладали такой властью, что она подумала – уж не пустил ли он в ход месмерическую силу. Она стояла под его взглядом, завороженная, пока он наконец не отвел глаза и не посмотрел на графиню.

– Она с вами?

Элпью кивнула.

– Пол! – позвал он, и из-под навеса появился мальчик. – Присмотри за лотком до моего возвращения. – Затем, сопровождаемый Элпью и графиней, он зашагал по улице. Свернув за угол, он внезапно остановился перед маленькой дверью, над которой покачивалась вывеска «Голова Сенеки».

– Многие считают, что Сенека был римлянином, поскольку учил Нерона и Калигулу, но он был родом из Испании. – Пригнувшись, старик нырнул в дверь. Элпью с графиней последовали за ним. Графиня пришла к мысли, что никогда не задумывалась над национальностью Сенеки, а Элпью вообще никогда о нем не слыхала.

Берлога «Мерлина» оказалась маленькой, но вычурно убранной.

Первое, что они увидели, – чучело крокодила на полу. То есть им бы очень хотелось надеяться, что это чучело, потому что крокодил был очень большой и лежал прямо у ног.

Как и в лаборатории Бо, вдоль стен стояла аппаратура, банки, различные сосуды и книги. С потолка свисала лампа в виде семиконечной звезды, в каждом из кончиков горел огонек. В одном из углов пылала печь, в другом приютился маленький орган.

– Садитесь. – Взмахом рук «Мерлин» указал на небольшое деревянное сиденье. Сам он присел на табурет у органа. – Так в чем же ваше затруднение?

– Мы должны узнать, что это значит. – Элпью протянула ему листок. – Чтобы спасти одному человеку жизнь.

«Мерлин» еще раз окинул Элпью пронизывающим взглядом, потом взял бумагу и, бегло взглянув на нее, принялся за толкование.

– Так, – промолвил он, поглаживая бороду. – Первый знак – это Caput Mortem, мертвая голова. – Повернувшись к органу, он извлек из него зловещий аккорд.

– Затем у нас идут, в стремительной последовательности, ртуть – среда, медь – пятница, если считать это днями, и эта маленькая штучка, похожая на корону, – это альфа Льва. – Он снова приналег на клавиатуру органа. – Выглядит примерно так. – Какофония дисгармоничных звуков оглушила Элпью.

– Альфа Льва – это звезда в созвездии? – спросила она, пытаясь прекратить концерт и вернуть алхимика к формуле.

«Мерлин» снова сердито глянул на нее. И взгляд его говорил: «Не перебивать! Не высказывать предположений!»

– Это альфа Льва сурьмы, результат одного из важнейших алхимических процессов. Это вещество – своего рода свинцово-серый металл, полученный путем нагревания сурьмы с железом и древесным углем. Можно сказать, что это семя данного металла. Но семя бесполезно и бессильно, если только не поместить его в подходящую матку. – Он снова посмотрел на листок. – Чистое чрево производит на свет чистый плод. Равенство. Равновесие. Гармония. – Он улыбнулся, излучая благожелательность. – После знака равенства мы имеем символ хаоса…

– Хаоса? – Графиня, наклонившаяся, чтобы разглядеть обсуждаемый символ, подумала, что он как нельзя лучше характеризует их дело.

– Земля над Солнцем? – спросила Элпью. – Это форма хаоса?

– Неизбежно. Солнце правит Землей, поэтому, когда Земля берет верх, дело плохо. Все выходит из-под контроля. Процесс, расшатывающий естественное состояние равновесия. Хаос.

Он распластал длинные костлявые пальцы по клавишам органа и, энергично нагнетая воздух ногами, извлек звук, достаточно громкий, чтобы перекрыть колокола Олд-Бейли. Элпью не поднимала глаз от листка, пока он не закончил. Она боялась поймать взгляд графини и расхохотаться.