Текст книги "Неестественный свет"

Автор книги: Фиделис Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Прищурившись, графиня фыркнула.

– Это не я, а ты сказала, дорогая.

Пахло в лабораториуме ужасно. Печка потухла, но в подвале все еще было тепло.

Тело Бетти уже начало разлагаться. Упокой, Господи, ее бедную душу.

Но Элпью знала, что должна была прийти сюда и проверить свою последнюю догадку. Стараясь не думать о трупе в углу, Элпью забралась на стойку и пробежала взглядом по полкам. Снабженные аккуратными наклейками бутылки и банки – запылившиеся от редкого использования и сверкавшие, как новенькие, – стояли на полках слишком глубоко. Их здесь были сотни. Засучив рукава, сыщица приступила к инспекции: амбра, древесные опилки, древесный уголь, железные опилки. Где-то же должна быть киноварь. Тимьян, богородская трава, горечавка, шишки хмеля, вербена, шалфей, мышей, чемерица, асафетида. Элпью сдвинула несколько бутылок, чтобы проверить второй ряд на верхней полке: бура, гуммиарабик, скипидар, стружка слоновой кости, змеиная кожа, ртуть, голубиная кровь, молотые яички лисы.

Элпью сглотнула. Зачем кому-то может понадобиться порошок из лисьих яичек? Известь – негашеная, известь – гашеная, купорос, серебряная окись свинца, глауберова соль, роговица, магнитный железняк.

Снаружи, на улице, загрохотали, направляясь к подвалу, шаги. А вдруг это возвращается убийца? Элпью затаила дыхание и огляделась в поисках укрытия. Но обладатель тяжелой ритмичной поступи проследовал мимо двери.

Элпью вернулась к своему занятию. Графит, реальгар, пирит, сушеные улитки, порошок рожкового дерева…

От поднятой пыли защекотало в носу. Элпью от души чихнула, раздув пыль с полок во все стороны. Наклонилась, чтобы достать платок, и на глаза ей попалась большая банка с красноватым порошком. На грязной наклейке значилось: «Киноварь – порошок».

Спрыгнув на пол, Элпью поставила банку на стойку. Вытащив пробку, заглянула внутрь. Красновато-коричневый комковатый порошок заполнял банку до краев. Сыщица высыпала содержимое на стол. Разгребла порошок и нашла то, что искала. Листок бумаги с оборванным с одной стороны краем. Он был того же размера, что и книга записей, и явно был вырван оттуда. На листке небрежным почерком Бо был проставлен длинный ряд символов. И больше ничего. Это был ключ, но что он означал?

Всего лишь одна формула:

– За Кенсингтонским двогцом мы свегнули на догогу поменьше, пгоехали по двум мостам – дегевянному и каменному – и миновали дегевню под названием Пастуший куст.

– Пастуший куст? – заверещала графиня. – Прошу тебя, Пигаль, не продолжай. Это место не станет лучше, если я узнаю его название. До каких глубин сельской жизни мы падем? – Внезапно она схватила подругу за локоть. – Пожалуйста, прошу тебя, пообещай, что мы не станем останавливаться и разговаривать с пастухами. Умоляю тебя!

– Не будем, если тебе этто не по душе, – пожала плечами Пигаль. – Тогда, если мы заблудимся, пгидется ехать до Тегнам-Ггин.

– Тернам-Грин! Я бы тебе ответила, да воздержусь.[50]50
  [50] В XVII в. на дорогах этого пригорода Лондона бесчинствовали грабители.


[Закрыть]

Остаток пути женщины провели в гробовом молчании, разглядывая унылые поля.

Въехав в деревушку Актон, карета остановилась у таверны – ее неумело нарисованная вывеска «Петух» поскрипывала на ветру.

– Здесь мы зададим вопгосы, – объявила Пигаль, пригибаясь, чтобы войти в низенькую дверь.

– И отведаем, я полагаю, супа из свиных ножек и эля. – Графиня подковыляла к стулу у ревущего очага и протянула к огню озябшие руки. – Давай же, Пигаль, ты меня угощаешь, не забыла? Предполагается, что сегодня у меня день развлечений.

По заказу Пигаль им принесли толстые куски хлеба с сыром и луком.

– Этто почему-то называется завтгаком пахагя, – пояснила герцогиня, впиваясь в ломоть хлеба длинными желтыми зубами.

– М-м-м, – отозвалась графиня, расправляясь со своим куском. – Вкус соответствует названию.

Они молча жевали, уставясь на огонь. Пигаль первой отодвинула тарелку.

– Я попгосила кучега остогожно погасспгашивать об этом малыше. – Она сделала несколько больших глотков пива из глиняной кружки.

– А как его зовут?

– К сожалению, не помню. Одно из этих иностганных имен, d'accord.[51]51
  [51] Здесь: «да» (фр).


[Закрыть] Подходящее имя для шуток на сцене, как я тогда подумала. Абдулла? Махатма?

– Ну, если ты не знаешь его имени… – Графиня отправила в рот сырные крошки и возобновила свое ворчание. – Я считаю, что, были всего только два человека, у которых имелись основания жить в деревне. Адам и Ева.

Но остановить Пигаль было невозможно.

– Оузат? Абеназа? Саладин? Как же его звали? – Она глубоко задумалась. – Так и кгутится на языке…

– Йувбинад? – предположила графиня.

– Пгекгати, Эшби, – резко бросила Пигаль. – Ты не понимаешь. Этто любовь. Я должна его получить.

– Должна, должна, должна. Ты всегда все «должна», Пигаль, ты не замечала?

– Говоги что хочешь. – И она продолжила перечисление мавров-персонажей – Огуноко? Джафаг?

– Ты должна повезти меня в своей карете в деревню, ты должна обзавестись обезьяной, ты должна иметь ложу в театре. – Графиня откусила луку. – И вообще хочешь получить все, что ни увидишь: мусс, тафту, мальчишку…

Пигаль вдруг выпрямилась на стуле и поставила кружку с такой силой, что пиво выплеснулось на стол.

– Ты попала в точку, подгуга. Этто и есть имя мальчика. Тепегь я вспомнила.

– Его имя? Его зовут Этто? Как чудно!

– Нет, нет. Его зовут Мустафа! Мустафа Гой.

– Я поняла, что ты имеешь в виду, – догадалась графиня. – Мустафа. Если он – мастер Мустафа Рой, то тогда его хозяйка должна быть миссис Рой – Она вскочила со стула. – Идем же, Пигаль. Сейчас середина марта. Стемнеет, прежде чем мы покончим с этим отвратительным завтраком, и тогда мы никогда не найдем мальчишку.

Аптекарь сказал Элпью, что данное уравнение – сплошная тарабарщина.

– Какая-то неуклюжая символика. Думаю, от астролога вам будет гораздо больше пользы, чем от меня.

Вооружившись очками, он сосредоточенно изучал листок.

– Несколько значков я знаю. Вот… – Он указал пальцем на первый символ и повел дальше. – Череп, ртуть, медь, день. Потом дальше здесь железо, снова медь. И знаки золота в скобках. После них – крест, то есть смертельный яд. – Он положил листок и снял очки. – Вот и все, что я могу сказать. Эти символы скорее похожи на астрологические. Что-то вроде натальной карты. Попытайте счастья у филомата.

– У кого?

– У филомата, – повторил аптекарь. – Говоря обычным языком, у любителя, подвизающегося в качестве астролога.

– Здесь мы покинем кагету. – Пигаль сунула ноги в башмаки-патены на толстой деревянной подошве и распахнула дверцу.

– Надеюсь, ты всего лишь шутишь. – Графиня посмотрела на свои розовые атласные туфли и сморщилась. От подножки кареты и до самого горизонта простирались одни только сырые поля. Точнее, они тянулись до высокой изгороди, которая сейчас заслоняла горизонт от взоров дам. За изгородью виднелась крыша маленького дома.

– Этто недалеко, догогая. Посмотги… – рвалась вперед спустившаяся на землю Пигаль, – … всего лишь за той длинной полосой кустагника.

– Вообще-то далеко, Пигаль, – заметила графиня, указывая на свою обувь, – если на тебе твои лучшие атласные туфли.

Пигаль со вздохом сняла башмаки на толстой подошве и передала их подруге.

– Тогда ладно, – согласилась графиня, хватая патены. – И если меня будет поддерживать кучер.

– Нет-нет, не глупи, Эшби. – Пигаль пробовала ногой землю, оценивая возможный ущерб своей обуви. – Ему нужно заняться сломанным колесом.

Графиня обернулась на карету, всхлипнув от ужаса и спрашивая себя, насколько близки они были к крушению.

– Но оно в прекрасном состоянии.

– Разве она сможет отказать нам в помощи? – подмигнула ей Пигаль. – Две дамы в беде.

Графиня выбралась на посыпанную гравием дорожку, неуверенно балансируя на необычайно высокой подошве башмаков Пигаль.

– У меня такое ощущение, словно я иду по слабо натянутому канату на ярмарке в день святого Варфоломея, – захныкала графиня, хватаясь за руку подруги. Каждый шаг по неровному зеленому лугу в сторону домика давался ей с трудом.

Посмотрев вперед, графиня остановилась и, угрожающе покачиваясь, указала пальцем на деревянную приступку у изгороди.

– Мы должны туда взобраться?

Пигаль кивнула и, поднявшись по ступенькам, помогла своей подруге одолеть их. Потом они двинулись по полю, спотыкаясь о пучки длинной травы и то и дело рискуя наступить на подсохшие коровьи лепешки. Они подошли к грубой калитке и увидели в саду элегантную женщину, ту самую, что занимала в театре соседнюю ложу. На ней была свободная мантилья – белая с серебром, подбитая розовым атласом, голландская соломенная шляпа, небрежно сидевшая на распущенных волосах, с рукавов свисали розовые ленты.

– Видишь, типичная богатая любительница сельской жизни, – проворчала графиня. – Мода зашла в тупик.

Женщина держала в руке плетеную корзинку и рассеянно выдергивала сорняки из поросшей ромашкой лужайки. Обернувшись и увидев направлявшихся к ней двух взъерошенных женщин, она энергично устремилась к парадной двери.

– Мадам, прошу вас, помогите нам, – воззвала графиня насколько могла жалобно. – У нас сломалась карета… посмотрите… – Графиня обернулась и указала на карету Пигаль, которая теперь опасно накренилась за изгородью.

– Позвольте нам пгедставиться, мадам. Я – гегцогиня де Пигаль, а это – моя подгуга Анастасия, леди Эшби де ла Зуш, ггафиня Клэпхэмская.

– Баронесса Пендж…

– Да-да-да, – быстро согласилась Пигаль, одаривая миссис Рой чарующей улыбкой. – Может, мы могли бы войти и посидеть у камина…

– … И выпить чашечку шоколада, пока?… – Обворожительно улыбнувшись, графиня снова указала на карету…

Шурша юбкой, миссис Рой пошла к калитке отпереть висячий замок.

Пигаль едва слышно выпалила дальнейшие указания:

– Ты отвлекаешь ее светской беседой, а я ищу подходы к малышу.

Калитка со щелчком отворилась.

– Мне жаль разочаровывать вас, леди, – произнесла миссис Рой. – Но я собираюсь на рыбалку. Однако, если вы не против присоединиться, я с радостью приглашаю вас разделить со мной скромный ужин. Но пока я не порыбачу, есть будет нечего.

Графиня открыла рот, но сказать ничего не успела – Пигаль пнула ее в лодыжку.

– Мы будем очень гады. Гыбалка – моя стгасть!

Подруги бочком протиснулись в калитку. Пигаль не помня себя шарила вокруг взглядом в поисках темнокожего мальчика.

– Как тут у вас мило. – Графиня рассматривала очаровательный маленький коттедж из красного кирпича, увитый ползучими растениями и обсаженный розовыми кустами, и страстно желала оказаться в обветшалой мерзости и запустении Джермен-стрит.

– Что вы предпочитаете – удочку или сеть?

– Все, что вам будет угодно нам предложить, – ответила графиня, заинтригованная самим смыслом вопроса. И поинтересовалась: – А мистер Рой, он тоже идет на рыбалку?

Миссис Рой ответила не сразу.

– Мистер Рой работает в Лондоне. У него не часто получается выбираться сюда.

– Могу себе представить, – посочувствовала графиня, скорее мужу, чем жене.

Подобрав юбки, миссис Рой зашагала по лужайке.

– Мои слуги помогут нам добраться до реки.

– До реки! – воскликнула графиня, страшась нового перехода по пересеченной местности. – Это что-то новенькое! Я удивлена, что в деревне есть река. Так привыкаешь к старушке Темзе, что даже не представляешь, что и за городом…

– Не волнуйтесь, – успокоила миссис Рой, – нужно дойти всего лишь до конца моего сада.

Мустафа, облаченный сегодня в твид деревенского сквайра, нес коробку с наживкой и крючками, а крупная девушка-простолюдинка со светлыми косичками тащила все удочки, корзины и другие рыболовные снасти. У самого берега для удобства была сооружена скамейка.

Дамы уселись, а слуги – Мустафа и девушка с волосами цвета соломы – наладили снасти для дневной рыбалки.

– Здесь ловится отличная форель. Боюсь, я не могу предложить вам другого развлечения, которое лучше отвечало бы вашему характеру. Но разве есть на свете что-нибудь столь же приятное? – Женщина насадила на крючок червя и одним точным движением забросила удочку. – Вот ваши удочки. Забрасывайте и давайте заключим пари, кто из нас поймает рыбу первой.

Пигаль с графиней переглянулись, в тревоге захлопав глазами.

– Какой чудесный день, – выпалила графиня, – не могу понять, бодрствую ли я или грежу, так я счастлива.

Пигаль строила глазки мальчику, который, верный себе, подмигивал в ответ.

Графиня продолжала отвлекающую беседу.

– Мы сидим здесь, с удочками и наживкой, чтобы выманить бедную безобидную рыбку из… – Она наклонила голову. – А как называется эта речка?

– Стэмфорд-брук, графиня.

– Ну конечно, – вздохнула та, сражаясь с леской, зацепившейся за расшитый бусинами перед ее платья. – Добрый старый Стэмфорд-брук. – Она распутала узел, и крючок, взлетев, застрял в ее парике. Графиня замерла, сознавая, что одно неверное движение грозит ей катастрофой. – Так расскажите же мне о мистере Рое.

– Мадам, – в голосе миссис Рой зазвучали резкие нотки, – вы слишком любопытны, как мне кажется, и мешаете мне ловить рыбу. Если мы не преуспеем в нашем предприятии, то придется поголодать – ужина не будет.

Графиня украдкой кинула взгляд на Пигаль в надежде, что та поможет ей с честью выбраться из этого разговора, но проклятая француженка отвернулась, копаясь в большой корзине вместе с Мустафой. Расфуфыренная хозяйка мальчика нисколько не интересовала графиню, и говорить с ней было не о чем. «Я делаю Пигаль огромное одолжение и непременно потребую ответных услуг», – мрачно решила графиня. Но как продолжить беседу, чтобы при этом не казалось, будто она что-то выведывает?

– Какое на вас прелестное платье! В итальянском стиле, я права? Я сама всегда любила итальянские фасоны, но мой муж, ну, вы знаете, каковы мужчины… – Она почувствовала, что миссис Рой напряглась. Боже, она опять заговорила о мужьях! Графиня прикоснулась к широко раскинувшейся юбке миссис Рой. – Изумительная ткань. Муар, да? – Она прекрасно знала, что это никакой не муар, но ей важно было увести разговор от отсутствующего мужа этой противной женщины.

– Белый дамаст на подкладке из розовой тафты. Шлейф пол-локтя длиной, корсаж из серебряного муара, муслиновый шейный платок украшен кистями. Ленты – из спитлфилдского шелка. Всего пять ярдов материала.

Что-то потревожило водную гладь.

– Боже мой! Смотрите! – Графиня наклонилась вперед, пристально вглядываясь в воду, и крючок, зацепившийся за парик, немедленно потащил его набок. Ее светлость благоразумно выпрямилась. – У вас на шнурке рыба?

– Похоже, мелочь. – Опустившись на колени, миссис Рой рассматривала добычу. – В это время года форель мечет икру, так что или попадается огромная, или вытягиваешь полную сеть крошечных мальков.

Графиня воспользовалась моментом и локтем ткнула Пигаль в бок. Та, увидев затруднение подруги, попыталась отцепить леску от накладных волос графини.

– Ты переманила мальчишку? – прошипела ее светлость в самое ухо Пигаль.

Та кивнула.

– Не так давно я сшила себе прелестное персиковое платье, – сказала миссис Рой, возвращаясь на место, после того как снова забросила удочку. – Просто восхитительное. Из китайского розового дамаста на подкладке из желтой тафты, все в лентах цвета красного вина, ленты на рукавах, а сзади большой пучок из лент, подчеркивающий линию талии.

Пигаль подавила зевок.

– А к нему у меня была косынка из брабантских кружев, чтобы прикрывать грудь.

Графиня украдкой посмотрела на женщину. На ее взгляд, миссис Рой могла особо не беспокоиться о косынке – прикрывать-то было, честно говоря, почти нечего.

– Когда мы будем в доме, я покажу вам мои дивные новые серьги. Индийские бриллианты с необычными рубинами.

– О, прекрасно, – откликнулась графиня, имея в виду теплое помещение, а не серьги. – Жду с нетерпением.

– И что же случилось с эттим гозовым платьем? – Пигаль смотала свою удочку и стояла, приготовившись идти.

Миссис Рой повернулась к ней.

– Оно… на него что-то пролилось. Оно пропало. – Женщина улыбнулась. – Но не важно, мой муж пообещал мне вместо него другое. Даже лучше прежнего. Думаю, на этот раз я закажу зеленовато-голубое, с оливковыми лентами и коричневой отделкой…

– Да-да, – торопливо согласилась графиня. – Но смотрите! Мне почему-то кажется, что вашу… э… поживку заглотила очень большая рыба.

Заведение астролога оказалось самым удивительным местом, которое когда-либо доводилось видеть Элпью. К потолку приколоты высушенные летучие мыши, а по стенам – серебряные звезды. В углу стоял скелет человека, а в центре стола – черного, лакированного, инкрустированного перламутровыми символами и знаками, в одном из которых Элпью немедленно узнала символ из уравнения Бо, – красовалось чучело совы.

За столом сидел старик. Отталкивающий, с обрюзгшим багровым лицом, ядовитый с виду, он походил на чудовищный поганый гриб.

Едва Элпью вошла, как он раскинул большую колоду карт.

– Снимите! – приказал он. Элпью помедлила на пороге.

– Простите, что беспокою вас, сэр. Но я пришла не за предсказанием…

– Вы хотите, чтобы я составил вашу натальную карту?

Элпью покачала головой и вытащила из кармана листок бумаги:

– Вот. Загадка, которую задали моей госпоже. И мы ума не приложим, как это растолковать.

Она протянула ему листок, от всей души надеясь, что он не потребует за свои услуги огромной платы.

Астролог энергично выдохнул, словно собирался выпустить из себя весь воздух.

– А, ссылка на четвертое большое затмение этого, тысяча шестьсот девяносто девятого года от Рождества нашего благословенного Спасителя.

Элпью подобралась поближе.

– Вы можете это расшифровать?

Не отрывая глаз от бумаги, астролог знаком предложил ей сесть.

– Сейчас год тысяча шестьсот девяносто девятый от Рождества Господа Нашего, пять тысяч шестьсот сорок восемь лет от сотворения мира, четыре тысячи сорок семь лет от всеобщего потопа во времена Ноя, триста двадцать один год со дня изобретения ружья, тридцать три года как Лондон чуть не погиб в огне…

Три года с тех пор, как кошка съела мышку, подумала Элпью, желая поскорее покончить с отсчетами.

– …Тысяча шестьсот девяносто девятый, год, когда сие славное королевство благословлено целыми четырьмя затмениями светил. Первое, лунное, только что состоялось, и затмились почти десять градусов этого светящегося тела. Случилось это ровно через пять лет после погребения нашей покойной королевы Марии, супруги нынешнего короля, но я сомневаюсь, так ли уж это важно. – Он провел ладонью над головой – Сегодня утром случилось второе затмение – незначительное солнечное событие, едва различимое. Третье, лунное, мы, увы, не увидим, но для наших антиподов оно окажется полным. – Он поднял взгляд. – Вы следите за ходом моих рассуждений?

Элпью следила, но с трудом, поэтому улыбнулась и ободряюще кивнула, чтобы он продолжал.

– Четвертое, и последнее, затмение – солнечное – произойдет тринадцатого сентября, примерно за одиннадцать минут до полудня. Это по лондонскому времени. Про Уэльс и Корнуолл, или что там у вас, сказать не могу. Полагаю, вы знаете, что такое затмение? Могу кратко объяснить вам с помощью аллегорической поэмы. – Старик поразительно широко открыл глаза и начал декламировать для Элпью:

 
Восходит Синтья…
 

Он на секунду вышел из образа, чтобы пояснить:

– Это луна…

 
…грации полна,
Но под вуалью не видать чела.
Настолько Солус…
 

– Это Солнце…

 
…маской поражен,
Что даже ни о чем не спросит он.
От глупых шуток грозной пары и утех
Мы, смертные, страдаем больше всех.
 

Астролог потер руки.

– Видите! Ясно как белый день.

Туманной ночью и под водой, подумала Элпью.

– Итак, это конкретное затмение отмечает начало небесного равновесия, знака Либры, созвездия, которым управляет богиня Венера. Это важное затмение мы сможем наблюдать здесь, в Лондоне. Примечательно также, что оно пройдет на фоне противостояния Юпитера в созвездии Льва и Марса в созвездии Водолея и таким образом значительно увеличит воздействие.

Элпью сглотнула. О чем это он?

– Марс, бог войны, будет занят, ибо он, в свою очередь, стоит в оппозиции Сердцу Льва, Василиску, Кор Леонис.

– Это там написано? – спросила Элпью.

– Разумеется, нет, – раздраженно ответил астролог. – Я просто рассказываю вам о затмениях, которые происходят в течение этого года. Вот эти два последних символа наверняка относятся к этому последнему, величайшему затмению, о котором я только что говорил. Видите, затемненный знак предвещает затмение, последний символ в этом уравнении представляет собой знак Либры, небесного равновесия, в просторечии называемый Весами.

Процесс расшифровки может затянуться, подумала Элпью, но по крайней мере этот человек, похоже, считает, что в формуле есть какой-то смысл. Она наклонилась вперед, пытаясь понять.

– Увы, увы, – приговаривал старый гриб. – Боюсь, ужасные последствия этого затмения будут роковыми для бедной Англии, ибо если всего один взгляд на него ввергает человека в пучину несчастья, я молю, чтобы Провидение защитило от его злого влияния целое королевство.

Элпью стало как-то не по себе. Возможно, этот человек знает, о чем говорит; а он, судя по всему, объявляет о неминуемом конце света. Затем, с некоторым трудом напустив на себя безразличный вид, он вернулся к бумаге Элпью.

– Первый знак, который мы здесь видим, представляет Нигредо, нечто вроде состояния полного мрака и упадка, требующего изменений. Далее идет Меркурий, планета, чей знак предполагает получение и передачу энергий – как умственных, так и нервных. Близко, очень близко, чтобы можно было не волноваться, идет красавица Венера, планета любви, единения и чувств. – Он повернул листок, чтобы Элпью было лучше видно. – Четвертый символ означает соединение, а именно: две планеты находятся на расстоянии нескольких градусов друг от друга. Это мощный аспект, усиливающий участвующие в нем планеты. Далее следует Кор Леонис, о котором я говорил. Это звезда в сердце знака Льва, то есть Сердце Льва – вы успеваете?

Элпью кивнула, жуя губу. Она успевала – более или менее. Подавшись вперед, она присмотрелась.

– А может перевернутая Венера означать сурьму? – Она указала на знакомый символ. – Я уже сталкивалась с этим раньше.

– Ни в коем случае, – наморщил нос астролог. – Это Земля, в данном случае сидящая верхом на Солнце. Мысль неясна. – Он ткнул пальцем в ряд символов. – В первых скобках мы видим Марс и Венеру, слившихся вместе, и черточку, отделяющую их от Солнца – меньшего по размеру, чем второе, но, может быть, это всего лишь описка, эти гусиные перья не всегда так хороши, как хотелось бы. Во вторых скобках мы видим Солнце и то ли кинжал, то ли крест. Я бы предположил, что это латинский крест – crux ordinara, crux immissa или crux capitata. Латинское слово «crux» происходит, разумеется, от cruciare, то есть «пытать». Крест такой формы иногда называют Божьим знаком. Вы понимаете?

Элпью улыбнулась, надеясь, что ее улыбка сойдет за умную. Она пыталась запомнить все, что говорилось, и жалела, что не делает записей. Астролог продолжил расшифровку, тыча пальцем в каждый из символов по мере их интерпретации.

– За означенным крестом следует алхимический знак, который мне неизвестен, затем традиционная аббревиатура печатников, означающая «около». – Он подвинул листок к Элпью. – Последний я вам уже называл. Затмение Весов.

Взяв листок, Элпью уставилась на значки.

– И что же все это значит?

Астролог откинулся в кресле, глубоко вздохнул, сложил кончики пальцев и воздел брови.

– Сказать вам по правде, юная леди…

Элпью в предвкушении подалась вперед.

Мужчина снова попыхтел, затем тоже подался вперед и уставился Элпью прямо в глаза. – … понятия не имею.

Сельский ужин миссис Рой был накрыт в стильной столовой с мраморными полами. На стенах висели картины, а по верху стенных панелей шли голландские изразцы. В углу комнаты, примыкая к красивому дубовому буфету, располагался фонтанчик, в котором девушка-служанка мыла бокалы.

– Для загородного дома у вас тут все очень хорошо обустроено, – заметила графиня. – Я ожидала, что в таком глухом месте водоснабжение будет исключительно примитивным. Но это небольшое изобретение, несомненно, одно из последних достижений.

– Да, – согласилась Пигаль. – В эттом небольшом доме удобства не хуже, чем во двогце.

Миссис Рой просияла.

– Мой муж очень внимателен к моим нуждам.

Девушка-служанка внесла дымящуюся рыбу – умерщвленную, очищенную от костей, приготовленную и выложенную на большое серебряное блюдо. Мустафа семенил следом с миской картофеля и капусты.

– М-м-м, – в предвкушении потянула носом Пигаль, пока яства ставились перед ними. – Пахнет божественно.

– Очаровательный коттедж, – сказала графиня, наваливая себе на тарелку еды. – Вы давно здесь живете?

Миссис Рой улыбнулась.

– Четыре месяца. Мы молодожены. – Она погладила себя по животу. – Надеюсь, что деревенский воздух поможет мне произвести наследника для мистера Роя.

Пигаль рассматривала обратную сторону тонкого серовато-голубоватого фарфора, расписанного утками и скалами.

– Бог ты мой, да этто же китайский фагфог.

– Подарок от моего мужа. В честь праздника.

– Праздника?

– Грядущего события. – Она положила руку на живот.

– Значит, мистер Рой с толком использовал свои выходные, – сказала графиня, отправляя в рот огромный кусок рыбы. – Это восхитительно. А что останется, смешайте с рисом и карри, и на завтрак у вас будет отличное индийское блюдо – кеджери.

Служанка, лицо которой вдруг сделалось не просто бледным, а даже каким-то сероватым, зажала рот рукой и выбежала из комнаты.

Пигаль посмотрела ей вслед.

– Ваша девушка не больна? – Герцогиня сощурилась. – Возможно, в дегевне бегеменность загазна.

Миссия Рой со стуком положила нож и вилку.

– Довольно! Хватит! С меня довольно ваших инсинуаций. Я пригласила вас в свой дом, а в ответ не получила ничего, кроме грубостей. – Она резко встала из-за стола, зашуршав юбками. – Две бывшие, отставные любовницы давно умершего и благополучно забытого короля. Уверена, что ваш кучер уже починил колесо, которое он, без сомнения, просто снял, чтобы у вас был предлог проникнуть сюда и всюду сунуть свой нос. Уходите! Возвращайтесь в свои дымные норы и оставьте меня в мире и покое, которых я ищу.

Пигаль фыркнула. Графиня пыталась как можно больше отправить себе в рот с тарелки, прежде чем их выгонят.

Миссис Рой набросилась на них со всей страстью миссис Барри, играющей в трагедии.

– И не думайте, что я не слышала, как вы пытались сманить у меня Мустафу сказками про королей и принцев, обезьянами и попугаями, кошками на поводках и деньгами. Но вы его не получите. Он мой. Его подарил мне муж.

Она швырнула салфетку на стол с такой силой, что та столкнула с тарелки клацнувшую вилку. Качнулся задетый ею бокал с вином, и на льняной скатерти начало расплываться пятно.

– Убирайтесь. Обе. Пошли! ПРОЧЬ!

Пигаль уже стояла у двери. Графиня не отставала от нее ни на шаг.

– Прочь, прочь, прочь! Старые слабоумные шлюхи! – диким хриплым голосом верещала миссис Рой. – И чтоб я вас здесь больше не видела!

Некоторое время Элпью просидела в таверне, пытаясь разгадать уравнение Бо, применив те знания, которые ей удалось приобрести за это утро.

Днем, во время представления, она пошла в театр – узнать, нет ли каких новостей у Молли.

Улицы снова были заполнены влюбленными в синьора Фидели поклонницами. В коридоре Элпью протиснулась сквозь очередную толпу женщин и добралась до артистического фойе.

Молли пришивала кусок кружев, отпоровшийся от шейной косынки.

– Элпью, – воскликнула она, бросая нитку с иголкой, – у меня есть новости о твоем бандите!

Элпью присела на табуретку.

– Если мы с тобой говорим об одном человеке, то он служил здесь актером. Временно. Проработал всего несколько недель, получил пару крошечных ролей, застращал всех и каждого и исчез.

– Как ты это узнала?

– Другая продавщица апельсинов, которая работает тут у нас уже несколько лет, заметила, как он остановился, чтобы передать записку той новенькой, с которой вы разговаривали. Она сразу же его признала и заговорила с ним, спросила, как у него дела и все такое. Но он пошел дальше, сделав вид, будто с нею не знаком.

– Ну, и какой он был?

– Понимаешь… Он был актер. Что еще я могу сказать? Когда ты работаешь в обслуге, с тобой не разговаривают как с человеком, поэтому, когда он здесь служил, я с ним дела почти не имела, разве что пришивала ему пуговицы на брюках, которые что-то уж очень часто отлетали.

– Да что ты! Почему?

– Потому что у него… – Молли кашлянула, маскируя ухмылку. – В этом месте у него сидел бес.

Элпью подняла брови.

– Как и во всех других.

– И то правда. Бык, а не человек.

– Кто еще может знать о нем что-нибудь? Например, актрисы?

– Поспрашивай в меблирашке в Роуз-корте. Он снимал там комнату.

– Как и все они…

– Верно. – Молли закрепила и обрезала нитку, отложила косынку. – Некоторые из них обречены сейчас сидеть там и жаловаться, что здесь у них роли маловаты, а там их роли отданы другим и что у нынешних зрителей нет вкуса, раз они предпочитают им синьора Фидели…

Они какое-то время послушали доносившееся со сцены пение:

 
…И род свой продолжим, друг друга любя,
Чтоб в отпрысках наших продолжить себя.
 

– Довольно забавно, правда? – Молли взяла украшенный перьями головной убор и оценила размер ущерба. – Этот мужчина, у которого вообще нет никакого оснащения, вопит как резаный, зарабатывает этим целое состояние, и толпы женщин вешаются ему на шею, тогда как здоровый мужик не в состоянии привлечь внимания даже одной женщины или удержать крохотную роль…

– Джек Фрай! Тупой неотесанный грубиян. Подлец, каких свет не видывал.

– Забавно, я знаю, что кое-кто так его и прозвал – Подлец. – Элпью сидела в одной из комнат, сдаваемых актерам в Роуз-корте. Комнатка была настолько тесной, что добраться до кровати стоило большого труда, но достаточно уютной. Сверху неслись визг и вопли двух женщин, ссорящихся между собой. Элпью посмотрела на потолок. – Такое впечатление, что они там убивают друг друга…

Актер снова бросился на кровать и хохотнул.

– Репетируют, дорогая. Проходят некоторые избитые сцены. От количества повторов к концу каждой тирады они уже выдыхаются; готов поспорить, что разыгрывают сцену с кинжалом из «Королев-соперниц».

– О, – отозвалась Элпью, ничего не поняв из этого объяснения.

– Это, можно сказать, любительницы. Хороший актер должен мастерски уметь изображать все страсти: любовь, радость, скорбь, гнев, нежность и зависть. У них же получается только гнев. – Актер фыркнул. – Да и то, честно говоря, гнев у них похож на истерику.

Элпью попыталась вернуть разговор к Джеку Фраю, Подлецу.

– А, этот! – Актер вздохнул и смахнул с жилета пушинку. – Он всех нас довел. Все время стонал, считая, что он лучше всех остальных…

Элпью воздержалась от слов: «А кто из актеров не считает?», вместо этого вежливо кивнув.