Текст книги "Неестественный свет"

Автор книги: Фиделис Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

– Он думал, что должен получить роли Беттертона. Говорил, что этот человек – отживший свой век старый дурак. Выживший из ума. Томас Беттертон! Величайший актер нашего времени! Только представить! Сказал, что нынешнему зрителю нужны настоящие мужчины.

Элпью рассмеялась.

– Вот уж нет, если успех синьора Фидели о чем-то говорит.

– Глупый итальяшка. – Скривившись, актер похлопал себя по штанам. – Я на многое способен ради искусства, но не до такой же степени. В этом нет необходимости. В дни моей молодости была одна пьеса…

– Но вы же ничуть не похожи на Джека Фрая, – поспешно вставила Элпью на тот случай, если актер собирался рассказать еще один нудный анекдот из театральной жизни. До чего же люди театра болтливы! Просто счастье, если удастся раздобыть хоть какие-то сведения к полуночи.

– Ах да. Джек Фрай! Полная посредственность. Хорошо, что этот неприятный тип ушел из труппы, поссорившись с триумвиратом – если можно так именовать двух женщин и одного мужчину.

– Почему нет? – спросила Элпью, которой было все равно, как и что он называет, коль скоро это не связано с рассказом о Подлеце.

Актер сел прямо.

– Смысл слова «триумвират» совершенно не подходит в данном случае. Оно означает союз трех мужчин, тогда как нашей труппой руководят трагическая актриса Элизабет Барри – женщина, профессиональная девственница Энн Брейс-гирдл – еще одна женщина – и величайший актер нашей эпохи Томас Беттертон. Две женщины и один мужчина. Эти трое заправляют в театре всем – выбирают пьесы, репертуар, актеров, заграбастывают себе лучшие костюмы. Я беспокоюсь, что, когда придет мое время продвинуться вперед…

– Значит, Джек Фрай им не понравился? – Элпью ухватилась за возможность напомнить актеру, зачем она здесь находится.

– Джек Фрай! Тоже мне – умник! Хотел больше денег, роли побольше, чтобы его брали в поездки за город. Да всего не перечислить. Не переставал разглагольствовать, что его должны взять в труппу на жалование, а не держать на подменах. – Актер так возбудился, что принялся обмахивать себя листком бумаги, который схватил со столика. – У меня с ним произошла пугающая стычка. Я играл маленькую, но существенную роль Османа в «Королевских проделках». Жуткая пьеса! Написанная какой-то девчонкой…[52]52
  [52] Речь идет о Мэнли Мэри де ла Ривьер (1663–1724), английской писательнице. Ее пьеса «Королевские проделки» (1696) была издана Фиделис Морган в сборнике «Женские хитрости» (1981).


[Закрыть]

Элпью кашлянула, надеясь, что это поможет.

– Ах да. Ну так вот, вашему Джеку Фраю досталась роль Ахмата, евнуха. Позволю заметить, что Ахмат – великолепная роль, великолепная. Я бы в ней смотрелся блестяще. Но этот Джек Фрай все время приставал ко мне, чтобы мы поменялись ролями для «большего правдоподобия»! – В ужасе вскинув брови, актер доверительно наклонился к Элпью. – Вы понимаете подоплеку, моя дорогая? – Он поджал губы. – Он пытался сказать мне, что он более мужчина, чем я! Только подумать! Он так разозлил меня, что я чуть не размозжил ему голову своей бутафорской трубой.

– А эти поездки за город, в которые не брали Джека Фрая? Что они из себя представляют?

– Труппа едет туда, где на лето размещается двор, или на праздники – в Оксфорд, Виндзор, Хэмптон-Корт, чтобы играть для королевской фамилии и придворных. Я играл в…

– А почему Джеку Фраю это было так важно?

– А, для него! Он был о себе высокого мнения как на сцене, так и в повседневной жизни. Думал, что внешность позволит ему покорить богатую или знатную даму, которая, став ему женой, обеспечит его до конца дней. Когда большая тройка решила, что для подобных выездов он не подходит, он перевернул стол, расколотил стул и заявил им, что могут засунуть свой театр себе в задницу.

Слушая всю эту театральную болтовню, Элпью ясно рисовала себе человека, которого Бо называл Подлецом.

– А та вспышка гнева? Фрай потом раскаялся?

– Вот уж ничуть не бывало. – Актер убрал со щеки выбившуюся из парика прядь. – Нет, он лишь улыбнулся этой своей гаденькой улыбкой, собрал вещи и сказал нам, чтобы мы «продолжали пыжиться и дальше», а что, мол, у него есть другое предложение.

– И какое же?

– Поначалу мы все думали, что он, должно быть, присоединился к этим обывателям из «Друри-Лейн» – третьеразрядная компания, да и то с натяжкой, там одни акробаты, дрессированные собачки и толстухи, расхаживающие по слабо натянутому канату, но оказалось – нет. – Подавшись вперед, актер понизил голос: – Одна из костюмерш, у которой, как мне говорили, была интрижка с этим отвратительным человеком, как-то вечером столкнулась с ним на площади в Ковент-Гардене, и он был очень доволен собой. Сказал, что зарабатывает кучу денег, охраняя какую-то даму.

– Да? – Наконец мы подходим к делу, подумала Элпью. – А кто же была та дама? Он назвал ее?

– Какая-то элегантная особа, живущая в деревне, как он сказал. – На лице актера появилось более глумливое, чем раньше, выражение. – Хотя я бы не поверил ни одному слову этого человека.

– А женщина? – Элпью была озабочена тем, чтобы не отклониться от темы. – Чего она от него хотела?

– Чтоб он прислуживал, руководил слугами? – пожал плечами актер. – Кто знает? Послушать его похвальбу, так можно было подумать, будто он ее платный любовник.

– А такого не может быть?

– Откуда я знаю, милочка? Вряд ли он стал бы обсуждать свою интимную жизнь с бывшей любовницей, а?

– А эта дама, которая платила Джеку Фраю… он сказал той девушке, где она живет?

– Сказал. Подходящее местечко для якобы актера… – Лизнув палец, он пригладил бровь.

– Да? – Элпью с трудом сдерживалась, чтобы не наброситься на этого человека и в буквальном смысле слова не вытрясти из него нужные сведения. – И где же это?

– В Актоне! В Актоне! – Актер широко улыбнулся. – Вы поняли? Актон. Он по-прежнему может говорить, что акто-орствует.

Элпью подыграла, тоже рассмеявшись.

– А он был хорошим актером?

– Это он так думал. Больше никто его мнения не разделял. Хотя он обладал неким je ne sais quoi.

– Прошу прощения?

– У него была сценическая внешность, но какого-то зловещего типа, – проворчал актер. – Он был бы восхитителен в этих вульгарных, грубых произведениях господина Шекспира – многословного деревенщины прошлого века, но в утонченных и элегантных пьесах, которыми отличается эта страна сейчас, проку от него не было. Да. Я вижу его в роли драчливого солдата в «Генрихе Пятом», чудовища, подобного Калибану, или даже вспыльчивого дворянина, скажем, Готспера в «Генрихе Четвертом». Но играть благородных повес и щеголей, выходящих из-под пера современных знаменитых авторов, Джек Фрай не мог. Нет, не мог.

Собеседники некоторое время посидели в молчании.

Часы пробили полчаса. Вскочив, актер схватил темно-коричневый плащ.

– Уже столько времени? Я опоздал. – Отработанным движением он набросил плащ на плечи. – Но лучше всего я представляю Джека Фрая в этой отвратительной пьеске «История короля Ричарда Третьего».

Элпью поднялась и живо обогнула кровать. Очень скоро Пигаль будет ждать ее дома. Придется всю дорогу бежать.

– В роли короля?

– Нет-нет. – Актер открыл для Элпью дверь. – В роли убийцы принцев, заключенных в Тауэр.

Глава десятая
Измельчение

Разделение вещества на мельчайшие частицы.

Всю дорогу до Гайд-парк-корнер графиня и герцогиня напряженно молчали.

– Как твой муж, хогошо себя чувствует?

– Питер, почему ты не называешь его Питером? Тебе же известно его имя, – отрывисто бросила графиня.

Снова воцарилось молчание. Когда карета повернула на Джермен-стрит, Пигаль снова попыталась помириться.

– Глупо было пытаться сманить эттого мальчика. Ты пгава. – Она повернулась к подруге. – Эшби, догогая, пгости меня. Пгиводи сегодня Питега ко мне на ужин. Нас будет как газ четвего – сыггаем в кагты.

Графиня слегка надула губы.

– Кто будет готовить и играть четвертым, Олимпия? Разве ты забыла, что Азиз тебя покинул? Как и все твои слуги.

Пигаль ущипнула подругу за локоть.

– Но тепегь у меня есть Элпью.

– Элпью! – У графини отвисла челюсть, а глаза чуть не вылезли из орбит. – Ах, вот в чем дело! – Графиня раздула щеки, как рыба жабры, и сжала губы в тонюсенькую полоску. – Женщина, которая таскала меня по грязи и болотам, чтобы украсть арапчонка у бедной, одинокой, живущей в деревне женщины, недолго думая украдет у меня и мою дорогую милую Элпью. – Она была готова расплакаться. – Элпью мне как родное дитя.

Карета, дернувшись, остановилась. Графиня распахнула дверь и шагнула наружу. Забыв, что на ней все еще башмаки Пигаль на толстой подошве, она упала ничком. Пигаль выскочила, чтобы помочь ей подняться, но графиня, едва встав на ноги, развернулась и со всего маху хлестнула герцогиню по густо напудренной щеке.

– Ты мне не подруга! – рявкнула она. – Мне повезло, что человек, которому я действительно не безразлична, сумел снова найти меня после долгих и ужасных лет разлуки.

В этот момент на улице показались сэр Питер и Годфри.

– Питер, дорогой. – Графиня встала в позу, какую в театре принимают для сцен мольбы. – Прошу, любимый, спаси меня от этой вороватой лесбиянки!

– Пигаль, старая перечница, как, черт побери, твои дела? – Сэр Питер ухмыльнулся Пигаль, целуя жену в щеку. – Почему бы тебе не присоединиться к нам? Годфри разожжет огонь в салоне, мы могли бы сыграть партию-другую в бассет.

Пигаль стала извиняться – у нее дела, надо покормить птиц.

– Прости, Пигаль, старушка. Сегодня никакие отговорки не принимаются. Слишком давно я тебя не видел.

Герцогиня посмотрела на подругу, которая застенчиво суетилась вокруг мужа. Опасаясь за разум своей Эшби, Пигаль уступила.

– Но сначала я должна привести Элпью. Она временно живет у меня… – Пигаль сделала глубокий вдох. – Чтобы дать голубкам немного побыть вдвоем.

Полчаса спустя Пигаль вместе с Элпью прибыла в дом графини. Компания уселась вокруг складного карточного столика. Годфри распечатал четыре новые колоды карт и сдал. Графиня, все еще негодуя на Элпью и Пигаль, раскладывала свои карты в угрюмом молчании.

Сэр Питер разбирался со своими картами с загадочной улыбкой.

– Мы с Годфри славно сегодня потрудились, а, Годфри?

Тот заворчал.

– Заполучили небольшой славный источник дохода. Во дворце. Открываю семерку. – Сэр Питер бросил на стол два золотых.

Годфри положил колоду. Элпью обменялась с Пигаль взглядом.

– Какая жалость – я забыла свою маску. На деньги я всегда играю в маске. – Пигаль говорила, опустив глаза и сосредоточив все внимание на картах. – В каком дворце? В Сент-Джеймсском или Кенсингтонском?

– Сегодня в Сент-Джеймсском – Питер ухмыльнулся. – С большим успехом. Сегодня – Сент-Джеймс, завтра – весь мир!

– Удваиваю ставку. – Пигаль положила две золотые монеты. – Даю столько же. Ваши карты проигрывают, сэр Питер, две гинеи. Так скажите же, что у вас за дело при дворе?

– Принесет мне целое состояние благодаря королевским задам. – Сэр Питер постучал себя по кончику носа. – Мне в руки попало огромное количество ткани.

– Ткани? – переспросила Элпью, подглядывая в карты сэра Питера.

– Совершенно верно, Элпью. Продал ее во дворец. Открываюсь. – Он перевернул карту. – Получил вчетверо больше того, за что приобрел.

Годфри выложил еще несколько карт.

– Пятерка выигрывает, валет проигрывает. Пигаль сгребла свой выигрыш.

– А что этто за необыкновенная ткань? Тисненная сегебгом пагча из Индии?

– Пара грязных старых парусов, которые, – он подмигнул Годфри, – разорвались и пришли в негодность.

– И вы пгодали этто во двогец? Я слышала, что у голландца стганный вкус по части обивки, однако…

Элпью сунула в рукав карту, приберегая ее на потом.

– Для нужников, – усмехнулся сэр Питер, – подтираться в нужниках. Какая разница, чем подтирать зад? Удваиваю.

– Еще две гинеи. – Пигаль выложила пятерку бубен. – Мне казалось, что существуют официальные лица, отвечающие за подобные вещи. Коголевский камеггег, нет?

– Да, разумеется. Но в департаменте Главного королевского камергера наблюдается некоторое смятение. Множество разногласий между низшими чинами. А вспомни, Пигаль, старушка, я всегда говорю: где нытики, там и деньги.

– Не знаю, на что им там жаловаться. – Элпью пододвинула несколько пенсов и открыла карты. – Во дворце работать хорошо. Надежно.

– Масса привилегий, – поддержал Годфри. – Бесплатная еда, можно продавать свечные огарки… А уж остатки еды после торжественных обедов…

– Но с тех пор как казну в свои руки взял голландец, все это кончилось. – Сэр Питер быстро рассортировал свои карты и выложил семерку пик. – Беда в том, что, лишив людей всех их привилегий, он забывает им платить. Некоторым из придворных задолжали за год. Так что… Семерка выигрывает, пятерка проигрывает.

– Ясно, – сказала Пигаль, наблюдая, как ее деньги уплывают через стол к сэру Питеру, а он кладет на середину стола валета. – Вы пгодали им дешевую дгянь, а они выписали счет на обычную цену и газницу прикагманили. – Она выложила туза.

– Набавляю. – Сэр Питер достал пять гиней. – Ибо этим вечером я, как видите, богат! Сегодня мы опустили в воду только палец. Завтра нырнем целиком.

– Пгавда? – Пигаль поставила столько же, сколько сэр Питер. – Пгодолжите с Кенсингтонским двогцом?

– Да, и посмотрим, какие еще вещи, выпавшие из тележки старьевщика, мы сможем туда протолкнуть. – Посасывая кончик своей бородки, он размышлял над картами. – Говорят, что у принцессы Анны почти такой же огромный двор, как и у самого короля. И оба они застряли в Кенсингтоне. – Сэр Питер повернулся к жене. – Никогда не знал, что ты такая молчаливая, Эшби, дорогая. Тебе не дурно?

Графиня надула губы.

– Со мной обошласьдурно моя подруга! – воскликнула она. – Сверх того, я провела самый жуткий день, какой можно представить.

– Туз выигрывает, валет проигрывает. – Годфри снял колоду и перетасовал.

Сэр Питер, Пигаль и графиня открыли карты. Элпью извлекала карту из рукава, готовясь разыграть ее.

Графиня же приготовилась основательно пожаловаться.

– Сегодня моя французская так называемая подруга потащила меня в немыслимо ужасное место. Жуткое селение в какой-то глухомани под названием Актон.

– Ах, – вздохнул сэр Питер, – Актон! Зеленый рай!

Карта вывалилась из рукава Элпью на пол.

– Актон?

– Там очень зелено. Актон-Грин – так его вполне законно называют. – Сэр Питер переложил карты. – Актон – зеленые леса, их густая листва великолепно защищает все главные дороги, которые идут на запад.

Графиня, не слушая его, продолжила гневную тираду в адрес Пигаль.

– Затащила меня в такую даль, и что мы там нашли? Неприятную, грубую женщину, которая говорила только об одежде и рыбалке.

– А лакеем у нее здоровый головорез? – Элпью выложила свои карты лицом вверх. Пигаль лихорадочно их запоминала.

– О чем ты говоришь, Элпью? – спросила графиня, пораженная такой реакцией. – Не было там никакого лакея. Только служанка, которую рвало, да черный мальчишка. – Она заметила лежавшую у ее ног карту. – Элпью, это твой бубновый король или мой?

В полном смятении Элпью подняла карту и положила на стол.

– Я запуталась. Но, миледи, я должна узнать про Актон. Это большое селение?

Годфри перевернул верхнюю карту колоды.

– Король выигрывает.

Не замечая, что она выиграла, Элпью не отставала от графини.

– Расскажите мне об Актоне. Кого вы там встретили?

– Прошу тебя, смени тему. Неужели ты не понимаешь, поездка была достаточно ужасна сама по себе, чтобы еще говорить о ней целый вечер. – Графиня взяла одну из карт Элпью. – И почему тебя вообще интересует этот забытый Богом уголок?

Элпью инстинктивно поняла, что при сэре Питере, Годфри и герцогине Пигаль не следует говорить о деле Бо Уилсона. Она вспомнила также, что еще даже не поведала графине ни о страшной судьбе Бетти, ни об обнаружении последнего послания Бо.

Пока Элпью таращилась на графиню, Годфри снова и снова повторял:

– Ты выиграла, Элпью. Забери деньги. Пигаль подвинула к ней монеты, желая поскорее продолжить игру.

– Спасибо, Годфри. Пожалуйста, дай новую колоду.

– Графиня… – начала Элпью, пытаясь едва уловимой мимикой дать своей госпоже понять, насколько дела серьезны. – Миледи, очень срочно. Мне нужно поговорить с вами наедине.

Графиня поджала губы и повела плечами.

– Не думай, что я так быстро прощу твое роковое предательство.

– Миледи, вы должны мне помочь. Я бы хотела переговорить с вами с глазу на глаз. – Элпью выпалила первое, что пришло ей на ум: – Я беременна.

Графиня медленно оглядела Элпью, потом исподтишка посмотрела на мужа, но вспомнила, что он всего лишь день как вернулся.

– Я должна поговорить с вами, миледи, – взмолилась Элпью. – Чтобы никто не слышал. Вы единственная, к кому я могу обратиться. Вы мне все равно что мать…

Сдержанно кивнув остальным присутствующим, графиня поднялась и взяла Элпью за руку.

– Идем, Элпью, уединимся на кухне, не станем мешать их разнузданному веселью.

Усевшись у очага, Элпью выложила графине всю правду.

– О, миледи, простите меня. Но мне нужно было поговорить с вами наедине, – объяснила она. – Видите ли, беременность – это практически единственное, чего не случилось.

Элпью торопливо поведала о страшной смерти Бетти, о знаке «33» и записке в банке, о визитах к аптекарю и астрологу и о том, что здоровяк, которого они видели поблизости от Бо, был, по всей вероятности, тем самым актером, который теперь служил у богатой дамы в Актоне.

– Так что понимаете, миледи, мы должны вернуться в Актон. Осмотреться, порасспрашивать, узнать, что там о нем знают.

– Мы можем заглянуть в таверну. Там подают отменное блюдо, которое называется «Завтрак скотника». – Теперь графиня почувствовала себя прямо-таки знатоком сельской местности и ее обычаев и была рада поделиться своими познаниями. – Или, может, та отвратительно грубая женщина знает про него. И даже если и не знает, мы могли бы хорошенько ей отомстить. Идем.

Взяв Элпью за руку, она повела ее назад в салон.

– Пигаль, милая моя подруга, Элпью может пожить у тебя еще несколько дней, поможет тебе в этот трудный момент. А в обмен я бы хотела одолжить у тебя на завтра карету с кучером.

Пигаль проигрывала.

– Да, да! – Она оторвалась от карт. – Будь они неладны, этти пики, – сказала она, выкладывая тройку. – А когда годы?

Элпью заняла свое место и взяла карты, из которых таинственным образом пропали все «картинки»: остались лишь карты самого низшего достоинства.

– Какие роды?

– Как легко тут ошибиться, – пришла ей на выручку графиня. – Я никогда не предупреждала Элпью по части «этих дел». Сегодня днем какой-то гадкий парень сунул ей в ухо язык. Бедная девочка так простодушна, что решила, будто от этого у нее будет ребенок. Но я наставила ее на путь истинный по части неприятностей, которые действительно случаются. Итак, Пигаль, ты согласна насчет кареты?

Элпью украдкой подмигнула Пигаль, и та решила, что Элпью, должно быть, придумала какой-то план, чтобы открыть графине глаза на делишки ее мужа.

– D'accord! D'accord![53]53
  [53] Здесь: Хорошо! Хорошо! (фр.)


[Закрыть]

Графиня повернулась к сэру Питеру.

– А тебя, дорогой муженек, мы можем высадить у Кенсингтонского дворца, где ты собирался продавать свой товар. Мы там сегодня проезжали. Это по пути!

Вонь просмоленных старых парусов заполнила карету.

– Вот уж не знаю, захотела бы я подтирать этим свой зад, – заметила, обмахиваясь, графиня.

– Мы думали по дешевке продать несколько кусков льда с канала Флит Смотрителю льда и снега, но оказалось, что у него и без нас масса предложений, а желающих есть мороженое в такое время года нет, так что… – сэр Питер пнул мешок, набитый тканью, в угол, – … когда мы разгрузим эти паруса, следующим моим предприятием станет конский навоз. – Он хлопнул в ладони и развел их жестом ярмарочного фокусника. – Лондонские улицы завалены этим добром. Невозможно перейти Стрэнд у майского дерева, чтобы по уши не извозиться в дерьме. Поэтому мне нужно только устроить перевоз и продажу всего этого садовникам. Посмотрите, сколько декоративных садов они здесь разбивают.

– И откуда, сэр Питер, вы сегодня начнете? – Элпью радовалась, что они уже почти доехали до дворца, но пока старалась быть вежливой.

– Ты про дерьмо или тряпки для него? – Он засмеялся собственной вульгарной шутке. Никто его не поддержал. – Думаю, с принцессы Анны.[54]54
  [54] Принцесса Анна (1665–1714) – английская королева с 1702 г.


[Закрыть] Она кажется легкой добычей. Несколько высокомерна и не самая красивая девушка в королевстве, но я слышал, будто она замужем за здоровым тупицей, который едва говорит на королевском английском. Ей, вероятно, одиноко. Немного флирта, и заказ на навоз нам обеспечен!

Элпью вздохнула. Она принимала участие во многих прежних аферах сэра Питера, целью которых было нажить состояние, и всегда терпеть не могла его грубый юмор. По счастью, впереди показался красный кирпич Кенсингтонского дворца.

– Вот и приехали, сэр Питер. Вам лучше высадиться, а то мы опоздаем.

– Пошевеливайся, старый ленивец. – Сэр Питер ткнул похрапывавшего Годфри локтем. – Тебе еще нести этот тюк через парк.

Мужчины вытащили мешок, полный рваных парусов, из кареты и потащились к черному входу дворца.

Как только они тронулись в путь, графиня, помахав и улыбнувшись им в окошко, приказала кучеру ехать дальше. Затем повернулась к Элпью.

– А теперь покажи мне бумагу, которую ты нашла.

Элпью подала вырванный из книги записей листок с символами. Потратив несколько минут на его изучение, графиня вернула бумагу напарнице.

– Ничего не понимаю. Интересно, этот странный тип, который живет в соседнем доме…

– Мистер Ньютон?

– Верно. Мистер Ньютон сможет это понять. В конце концов, он же написал эту книгу, которую никто, кроме него, не понимает.

– Какую книгу? – Элпью любила хорошее чтение.

– Несколько лет назад она шла нарасхват. Все ее накупили, но никто не продвинулся дальше четвертой страницы. Она называлась «Математические начала натуральной философии».

– Не слишком броское название.

– Тем не менее ее купил весь Лондон. Такой везучий человек должен суметь объяснить, что означает эта формула.

Добравшись до Актона, они сначала зашли в таверну, которая всегда была сердцем деревни. Первой вопросы стала задавать Элпью. Она подошла к одинокому кабатчику, возившемуся во дворе с деревянной бочкой. Он сказал, что не знает ни одного мужчины крепкого телосложения, работающего в деревне.

– В смысле, кроме меня. – Потом он с самодовольной ухмылкой шлепнул Элпью по мягкому месту. – А чего тебе нужно, милашка? Уж я наверняка не хуже этого актера смогу устроить для тебя розыгрыш под простынями.

Элпью отделалась от него и присоединилась к графине, сидевшей в теплой комнате.

– И вы никогда не видели мистера Роя, даже мельком? – Графиня угнездилась на высоком табурете и облокотилась на стойку – перед ней стояла кружка эля и «завтрак пахаря».

– Нет, не видела, и если хотите знать мое мнение… – Хозяйка доверительно наклонилась к ее светлости. – Мы его и не увидим. Это уж точно. Никто не видел, а уж кто только не подглядывал, я вам скажу. Этот человек всегда приезжает в карете без всяких знаков, с опущенными шторками. Обычно среди ночи.

Графиня кивком поощрила ее продолжить. Она чувствовала, что женщина знает больше.

– Но?…

– Но… – Хозяйка наклонилась еще ближе, кружевные ленты ее чепца окунулись в пиво графини. – Однажды ночью я бежала по полю – навестить свою подругу, которая живет на том конце деревни. Темно было, ни луны, ни звезд, так что, надеюсь, он меня не видел. Зато я видела, как она ждала его у калитки…

– У той, которую она запирает на висячий замок?

– Да, верно. – Она подтолкнула графиню локтем. – И это еще одна их странность. Кто же запирает садовую калитку? – Она вытащила ленты из напитка и принялась их выжимать. – Ну так вот, она просто стояла там. А ночь была отнюдь не теплая. Это в январе было. Река замерзла – вот какой мороз. И тут подкатывает эта карета и выходит он…

– Здоровый детина, – перебила, облизывая губы, графиня. – Темная одежда? Толстая шея?

Трактирщица отпрянула, качая головой.

– Нет. С чего вы взяли? Ничего подобного. Странный такой, маленький. Хлипкий. И шел так смешно. Но это, наверно, из-за холода. Неуверенно. – Она приблизила губы к уху графини. – Я чуть не рассмеялась в голос, так это было чудно. Она высокая, а он – такой низенький. Но что есть, то есть. Белоснежка и гном. – Она разразилась грубым смехом, так что теперь отпрянула графиня, испугавшись за свою барабанную перепонку.

– А лицо? – спросила графиня. – Какое у него лицо?

– Не видно было. Большой парик, понимаете. И шляпа с перьями.

– А сама эта женщина – миссис Рой? – вступила в разговор Элпью. – Что вы о ней думаете?

– Да, странная она какая-то. – Хозяйке, похоже, нравились все эти расспросы. – Мы видим ее в саду, копает, сажает что-то. Ходит на речку с удочкой. Вот так. К нам никогда не заходит. Не отвечает людям, которые с ней заговаривают.

– Видят ли ее в деревне? Может, гуляет или…

Трактирщица хлопнула ладонью по стойке.

– Никогда не выходит из дома. Своей кареты у нее нет, и никогда не нанимает экипаж в деревне. И в почтовую карету ни разу не садилась отсюда. Мы и лошадей даем напрокат, но она никогда не брала.

– Как же она ездит в театр?

– Какой еще театр? – фыркнула женщина. – Тут театров нет. Это Актон.

– Но она ездит в театр в Лондон. – Графиня отхлебнула пива и пожалела об этом. Никогда еще она не пробовала подобной мерзости. – Мы ее там видели. Сидела в боковой ложе.

– Видели ее! В Лондоне! – взревела кабатчица. – Но этого не может быть. Она поселилась здесь поздней осенью прошлого года и, насколько мы тут в деревне знаем, никогда не покидала этого места. Ни разу. Даже в деревню не приходила, чтобы купить кружок масла или дюжину яиц.

– И даже письма на почту не носила? – Элпью отщипнула хлеба и принялась жевать. – И не ходила выпить чаю в чайной?

– Нет, – хозяйка смахнула оставшиеся на стойке крошки. – С поручениями она присылала слуг. Сама никогда не приходила.

– Мальчика-арапчонка и девушку с соломенными волосами? – Графиня погоняла по оловянной тарелке маринованную луковичку, потом, отчаявшись соблюсти светские манеры, отправила ее в рот с помощью пальцев.

– Да, иногда девушку. Мальчик слишком мал. – Хозяйка отломила у графини кусок сыра и съела. – Но иногда она присылает и своего помощника.

– Помощника? – Элпью выпрямилась. Вот оно! Наверняка они добрались до Подлеца. – Хорошо сложенный, плотный мужчина со сломанным носом?

– О нет. Напротив. – Хозяйка покачала головой. – Высокий, худой. Гибкий. Волосы рыжеватые, стрижен коротко. Парика не носит. Все время ездит туда-сюда, возит свертки, уезжает на той же лошади, на которой приезжает, иногда берет с собой девушку или мальчика.

– И вы не знаете никакой другой благородной дамы, у которой служил бы мужчина с такой внешностью – здоровый, крепкий? – Элпью не могла поверить, что поиск Подлеца вот так оборвется, но трактирщица покачала головой.

– А о чем он разговаривает – помощник миссис Рой?

– Никогда ничего не скажет – только: «Сахарную голову, пожалуйста» или «Кварту сыворотки». Чересчур тихий паренек. Очень замкнутый. А смотрит вроде как насмешливо. – Хозяйка протерла тряпкой стол. – А с чего такой жгучий интерес, дамы?

– Вчера миссис Рой меня оскорбила. После того как мы с подругой тут пообедали, у нас сломалась карета, и эта женщина, воспользовавшись нашей бедой, всячески нас обругала. – Графиня загадочно улыбнулась. – Так что мне хочется найти ее слабые места.

– В таком случае желаю вам удачи. – Трактирщица засмеялась и убрала тарелку. – Нам тут в нашей славной деревне не нужны всякие городские гордячки.

– Совершенно верно, – поддакнула графиня, направляясь к двери.

Хозяйка подняла практически полную кружку ее светлости.

– А пиво допивать не будете?

Графиня пошатнулась. Она знала, что ее вырвет, если она сделает хоть один глоток.

– Выпейте его сами, дорогая. За мой счет. Это вам за вашу помощь.

Покинув таверну «Петух», графиня приказала кучеру ехать прямиком к дому Мустафы и его госпожи, миссис Рой.

– Но, миледи, – запротестовала Элпью, – мы же ищем Подлеца. Нам лучше спросить в лавках, в чайной.

– Да-да, – бросила графиня. – Так мы и поступим. Но сначала мне нужно заплатить один долг. Тогда я буду счастлива.

Элпью прикусила язычок, но ужасно жалела о напрасной трате времени, ибо миссис Уилсон будет чрезвычайно разгневана недостатком новостей.

– То-то сейчас повеселимся, – сказала графиня и, закрепив патены, зашагала по лугу к дому. – Она не ожидает так скоро увидеть меня снова!

Элпью взяла ее светлость за локоть, и женщины перебрались по деревянной приступке через изгородь и побрели по грязи и коровьим лепешкам к закрытой на замок калитке.

В маленьком садике было тихо и пусто.

– Ну да, холодно, – сказала графиня, проворно перелезая через верхнюю планку калитки. – Чего ей торчать в саду? Идем, Элпью, устроим ей сюрприз. Может, увидим этого таинственного мистера Роя.

Элпью спрыгнула на ромашковую лужайку и огляделась. Все казалось таким обычным. Газон, несколько клумб, тропка, ведущая к реке, красивый коттедж с увитым растениями фасадом. Типичный уединенный загородный дом.

Графиня забарабанила в парадную дверь. Ответа не последовало.

Элпью подошла к графине, повернула ручку, но дверь оказалась заперта.

– Может, их нет? Уехали в город.

– Вероятно, в театр, посмотреть на мусье Баллона, танцора.

Элпью подошла к окну и заглянула внутрь через окна в освинцованных переплетах.

– Мадам? – позвала она, махая графине рукой. – Ставни закрыты.

– Не может быть! – Графиня поспешила к ней и прижала лицо к стеклу. – Как странно!

Элпью отошла, чтобы охватить взглядом весь фасад. Наверху окна казались такими же темными.

– Я обойду дом, мадам.

Пока Элпью ходила вокруг коттеджа, графиня села на садовую скамейку. Носком башмака она поддела неплотно прилегающий к земле кусок дерна с ромашками. Похоже было, что со вчерашнего дня газоном кто-то занимался, потому что накануне она не заметила рядом со скамейкой квадратного куска дерна.

Элпью вернулась через несколько минут.

– Ничего не видно. Это место защищено надежнее, чем королевский монетный двор.

– Какое разочарование, – проворчала графиня. – Я хотела показать тебе столовую с фонтаном.

– Я же не сказала, что в дом нельзя проникнуть, мадам. – Обтерев руки о лиф, Элпью вытащила из волос шпильку. – Дайте мне минуту на замок черного хода, и мы войдем.

– Как весело! – хихикала графиня, пока они с оглядкой огибали дом. – Жаль только, что я не могу как следует отплатить этой грязной потаскухе за те оскорбления, которые она вчера выкрикивала в наш с Пигаль адрес.

Элпью понадобилось две минуты, чтобы забраться в дом, где сыщицы повосхищались кухней, оснащенной всеми новомодными штучками, с большой печью для хлеба.

– И все-таки странно, – стала рассуждать вслух Элпью, – хозяйка таверны сказала, что она никогда не уезжает из дома, однако же здесь, похоже, никого нет.

Нахмурившись, графиня повернулась к ней.

– Ты права, Элпью. Если она никогда не выезжает, то как же ее сейчас здесь нет?