Текст книги "Неестественный свет"

Автор книги: Фиделис Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

– А дальше? В скобках?

– Соединение железа – вторник и снова медь – пятница. Затем немного золота. – Выпрямившись, он почесал в затылке. – Что бы это значило? Разве можно разделить сплав железа и меди с помощью золота? Полное безумие. Никакого мотива. Подобный эксперимент приведет вас в Бедлам.

– Продолжайте, – сказала графиня, полагавшая, что на Бедлам скорее похоже это место, и больше, чем ей того хотелось бы.

Положив ладони на клавиатуру, он покачал головой.

– Нет. Я был прав. Совершенно никакой гармонии. Абсолютно невозможная мелодия. – Не сыграв ни ноты, он убрал руки и снова устремил свой взор на уравнение. – Золото и меч в скобках? Возможно, золотой меч? Не знаю. – Новый взрыв музыки, на этот раз несколько напомнивший благородный рефрен из Пёрселла. – Тот, кто убивает, производит жизнь, – объявил «Мерлин», заглушая прелестный мотив. – Тот, кто несет смерть, несет и возрождение. Тот, кто разрушает – созидает. – Сыграв туш, он вернулся к формуле. – Мы приближаемся к кульминации. Вы видите? – Он подал листок Элпью, чтобы та посмотрела. – Этот благородный знак представляет собой сублимацию.

– Сублимацию?

– Процесс, в ходе которого твердое тело нагревается и появляющиеся в результате этого пары конденсируются, образуя твердое тело. Например, процесс получения соли аммония. Похоже на процесс дистилляции.

О дистилляции графиня знала.

– Шотландцы так получают виски, – сказала она, надеясь, что «Мерлин» не станет на это отвлекаться.

– Виски? – переспросила Элпью.

– Изумительный крепкий напиток, который Пигаль иногда присылали из… – Она помнила только, что доставляли его из шотландского города, который Пигаль называла Эдинбуггегом, хотя графиня подозревала, что ее подруга название перевирала.

– О да, – вздохнул «Мерлин». – Виски. Идеальный пример алхимического искусства. Искусство начинается там, где прекращает действовать Природа. Таким образом, беря семя ячменя и дистиллируя его сущность, получаем воду, которая содержит жар и огонь. Чудо Алхимии.

Это вызвало новый всплеск органной музыки, только на этот раз «Мерлин» стал подпевать.

– В затмении астрономического знака Весов. – Он расцветил мелодию модуляциями. – Кто не знает движения, тот не знает Природы. – Еще один полутон. – Ничто нельзя получить без длительных страданий. – И еще один. – Есть только одна Правда. – «Мерлин» пел уже почти дискантом. – То, чего можно достичь простым способом, не должно достигаться сложным. – Он извлек из клавиш арпеджио. – Природе должно помочь Алхимией, когда первой недостает силы. – И снова вниз. – Природу нельзя исправить, кроме как изменив ее суть.

Затем «Мерлин» упал на клавиши, исторгнув грандиозный аккорд на три октавы. Он лежал, тяжело дыша в изнеможении.

– Вы понимаете? – выдохнул он, поднимаясь с инструмента и потягиваясь. – Какое чудесное уравнение! Какая музыка сфер заключена в нем. Видите ли, это моя новая теория: Экспериментальная Философия – это Мужское Начало. Музыка, как мы знаем от музы Терпсихоры и святой покровительницы музыки святой Цецилии, – это Женское Начало. Они должны быть соединены. Ибо все на земле умножается и увеличивается с помощью Мужского и Женского Начал. – Подойдя к сыщицам, он пожал им руки. – Блестяще. После этого сеанса я чувствую себя чудесно. Большое спасибо, что принесли мне вашу мелодию. В высшей степени оригинально.

Графиня уже пятилась к двери, надеясь, что теперь, когда толкователь оторвался от органа, он не утратит разум окончательно. Элпью тихонечко взяла страничку из книги записей и опустила ее в холщовый мешок.

– Спасибо вам! – Наградив «Мерлина» болезненной улыбкой, она стала пятиться к двери.

Наклонив голову, он снова уставился на Элпью этим своим странным, острым взглядом.

– Вас не беспокоят вялость, мигрени, ангины, навязчивые идеи, меланхолия или потеря памяти?

Не переставая пятиться, Элпью покачала головой:

– Только не в настоящий момент.

– А если такое случится, моя милая девушка, наведайтесь к моему лотку, и я снабжу вас цефалическим эликсиром, который, будучи растворен в чашке черного чая, – абсолютно безвкусен. Совершенно бесплатно, разумеется.

Элпью с графиней благополучно выбрались на улицу. «Мерлин» запер за ними дверь, и пока они шли по улице, вслед им несся его смех.

Парочка дотащилась до типографии Кью на Шу-лейн и отдала статью за эту неделю. Миссис Кью, раскрасневшаяся и перемазанная типографской краской, прочитала ее прямо у стойки с набранными материалами.

Читая, она фыркала и поднимала брови.

– Роберт Смит? Кто бы мог подумать? Такой чопорный, рассуждает о семейных ценностях, не устает поддерживать Общество исправления нравов. И платит за то, чтобы его отхлестали, да уж. – Она опустила листок. – Коротко, но хорошо. – Из кармана фартука она извлекла банкноту и вручила ее графине. – До следующей недели.

Выйдя на улицу, Элпью и ее госпожа вздохнули с облегчением.

– Я думала, она скажет, что этого маловато, – хихикнула Элпью.

– Я тоже! – Графиня схватила ее за руку. – Идем, уберемся отсюда, пока она не передумала.

Они побежали по Флит-стрит и, протолкнувшись сквозь сутолоку на мосту, свернули на канал Флит. Без приключений отойдя туда, где их не могли услышать озабоченные покупатели и уличные торговцы, сыщицы, облокотясь на ограду, уставились на канал.

– План действий на остаток дня? – спросила графиня. – Мой муж не ждет меня до вечера.

– Отлично. – Элпью тряхнула мешком. – Сначала давайте навестим бедную миссис Уилсон и посмотрим, узнает ли она почерк в письмах или в списке.

– О такой возможности я не подумала. – Графиня пинком отправила в воду камешек. – Ты думаешь, что господин в карете, который навещал миссис Рой и которого, я полагаю, мы можем считать мистером Роем, приехавшим с одним из своих нечастых визитов, – это не кто иной, как мистер Уилсон?

– Почему нет?

– Хозяйка таверны сказала, что тот мужчина был низеньким. Бо Уилсон был высоким.

Элпью задумалась, склонив голову. Потом щелкнула пальцами.

– Да, но письма не подписаны. Возможно, были два человека – мистер Рой и мистер Уилсон, и это совсем не письма мистера Роя. Может, они от мистера Уилсона? Послушать ту женщину, так мужчины за ней табунами ходят.

– И разумеется, грубый почерк списка может принадлежать мистеру Рою. Ибо это, без сомнения, мужская рука.

У решетки Флитской тюрьмы они прождали добрых полчаса. В конце концов вызов дошел до миссис Уилсон, она протолкалась к окошечку и, не поздоровавшись, крикнула:

– Что говорит мой дурак юрист?

Элпью застыла. Пребывая в смятении, вызванном смертью Бетти, она совсем забыла о своем обещании сходить к нему.

– Полагаю, ничего. Он гений, когда речь идет об имущественном праве, но отнюдь не лучший, когда невинную женщину обвиняют в убийстве мужа.

– У него есть несколько ниточек по этому делу, – с запинкой проговорила Элпью, вытаскивая из мешка одно из любовных писем, которые они нашли в Актоне. – Он спрашивает, не знаком ли вам этот почерк?

Миссис Уилсон взяла письмо и припечатала:

– Нет.

– А этот? – Элпью просунула грубо накарябанный список.

– Мои дни сочтены, вы, тупоголовые дуры, – заверещала миссис Уилсон, комкая бумагу и швыряя ее обратно. – Чего вы маетесь дурью с любовными письмами и списком отданного в стирку белья?

Элпью попыталась было ответить, но взбешенная миссис Уилсон решительно продолжила:

– Сходите ко мне домой. Проследите за моими слугами. Пришлите ко мне Бетти.

– Но Бетти… – Элпью умолкла, и миссис Уилсон вклинилась снова.

– Идите сейчас же в контору Коули. Я плачу ему за то, чтобы он заботился о моих законных интересах, так почему же он ничего не делает? – Она прижалась лицом к холодным черным прутьям железной решетки. – Мне тут сказали, что надо подать какое-то прошение про Неподсудность светскому суду. – Она пнула мальчишку лет четырнадцати, чтобы удержаться у окошка. – Говорят, есть такая лазейка в законе. Она может мне помочь.

Вокруг нее люди просовывали сквозь решетку руки в надежде на милостыню от прохожих. Миссис Уилсон непрерывно отпихивала их локтями. Костяшки ее пальцев, вцепившихся в решетку, побелели от напряжения.

Графиня наклонилась поближе к узнице, чтобы не пришлось перекрикивать свистки.

– Мы делаем попытки раздобыть вам Тайбернский билет, миссис Уилсон. Это еще одна лазейка. Вас не смогут предать казни. – Она доверительно наклонилась еще ближе, чтобы ее не подслушали. – Нам остается только поймать разбойника.

Миссис Уилсон схватила графиню за оборки платья и притянула к себе, так что лицо ее светлости тоже прижалось к решетке.

– Послушай, ты, старая карга, – закричала она, – ты настолько никчемна, что не смогла бы поймать сифилис, не то что разбойника. – Она потянулась к Элпью, пытаясь схватить и ее. – Так что кончайте маяться дурью и вытаскивайте меня отсюда.

Графиня застыла на месте, и даже когда бурлящая толпа заключенных, жаждущих своей очереди, оттеснила миссис Уилсон, она осталась сидеть на корточках, пялясь на тюремную стену.

– Идемте. – Наклонившись, Элпью обняла свою госпожу за плечи. – Она в смертельной опасности, миледи. Не стоит обижаться на ее слова – она не понимает, что говорит. Не забывайте, если мы ее не освободим, у нее отсюда только один выход – быть сожженной заживо или повиснуть на виселице в Тайберне.

Они медленно пошли прочь.

– И она ведь ничего не знает о том, какими страшными деталями обросло это дело. Миссис Уилсон даже не подозревает о смерти Бетти или о связи Бо с этой женщиной и его грандиозном открытии.

– Ты права Элпью. – Графиня стиснула зубы. – Положение у нее отчаянное. И даже хуже, чем она думает. Честно говоря, судя по тому, что я знаю о законе, большого утешения она в нем не найдет.

Они поднялись по лестнице в контору юриста, которая располагалась на углу Феттер-лейн и Мэгпай-ярд. Это было большое здание, поделенное на тесные конторы. На двух дверях – одна вела на верхний этаж, другая на нижний – теснились вывески, из которых явствовало, что небольшое здание приютило в своих недрах юристов, писцов и торговцев всеми мыслимыми товарами: специями из Индий, жемчугом с Востока, книгами, письменными принадлежностями, сахаром из обеих Америк, посудой из Голландии, винами из Франции.

– Как они хранят столько товаров в таком маленьком доме? – спросила Элпью, толкнув дверь и начиная подниматься по лестнице.

– Они и не хранят, – ответила графиня. – Здесь сидят только бумагомараки, клерки, оформляющие сделки.

Миновав контору торговца испанскими веерами, Элпью постучала в дверь, на которой висела табличка «Мистер Джон Коули, бакалавр права»; резкий голос ответил:

– Войдите.

Помещение оказалось очень маленьким, в нем едва умещались стол и три стула. Коули писал. Подняв глаза, он приказал:

– Садитесь! – и вернулся к своей писанине.

Элпью и графиня опустились на скрипучие деревянные стулья и огляделись. Одна стена вся была заставлена книгами. Графиня узнала многие из них: Брэктон,[64]64
  [64] Брэктон Генри де (? – 1268) – ведущий английский юрист средневековья.


[Закрыть] Хейл,[65]65
  [65] Хейл сэр Мэтью (1609–1676), – один из крупнейших исследователей истории английского общего права.


[Закрыть] Литтлтон, Коук и стопки ежегодников. На другой стене висели рисунки и свидетельства.

Маленькое закопченное оконце обрамляли несвежие кремовые шторы, а позади стола, отгораживая угол, висела занавеска из того же материала, доходившая до пола.

На столе громоздились папки, распухшие от бумаг и перевязанные розовыми ленточками.

Элпью рассматривала самого Коули. Здесь, в конторе, он чувствовал и вел себя по-хозяйски. Она вспомнила его белое, покрытое испариной лицо в то утро, когда миссис Уилсон чуть не умерла от отравления сурьмой.

Коули посыпал влажные чернила песком, потом стряхнул его с бумаги, сдул на пол и только затем спросил:

– Чем могу служить, дамы?

– Мистер Коули… – Графиня сдвинула в сторону стопку документов и облокотилась на стол. – У нас вопрос жизни и смерти.

Вздохнув, Коули вынул из ящика стола маленькую трутницу. Зажег свечу и подержал над ней сургуч, пока тот не начал плавиться.

– В самом деле? Мне не раз приходилось слышать подобное.

Он поднял глаза, покачал головой и накапал сургуча на документ, который только что составил. Прижав печать, он отложил документ в сторону и принялся перебирать бумаги, выдвигать ящики и убирать в них различные предметы.

– Видимо, ваш домовладелец отравил вашу обезьянку?

Графиня была поражена его грубыми манерами.

– Я леди Анастасия Эшби де ла Зуш, баронесса Пендж, графиня Клэпхэмская. У меня нет ни домовладельца, ни обезьяны. Я здесь по поручению Элизабет Уилсон.

– Миссис Бо Уилсон, – добавила Элпью.

– Вы зря теряете время. – Он снова поднял глаза, пристально всматриваясь в их лица. – Она виновна. Это как пить дать. Бо был моим другом. Ему вообще не следовало жениться на этой женщине. Это мегера. Выскочка. В высшей степени неприятная особа.

– Но Бо ее любил. – Элпью пришла в бешенство от его равнодушно-халатного отношения к делу, даже несмотря на то, что за короткое время их знакомства миссис Уилсон проявила все те черты характера, о которых он говорил. – И она очень красива.

– Ну и что с того, – сказал Коули. – Бо не так уж сильно ее любил. Видимо, у него была какая-то женщина. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться – красивая миссис Уилсон узнала о его возлюбленной и, снедаемая ревностью, заманила своего мужа на выдуманное свидание, а там перерезала ему горло от уха до уха. Классическое дело.

Коули выровнял бумаги в одной из папок, убрал ее на полку позади себя.

– Жены убивают мужей, мужья убивают жен. Это, как мне кажется, весьма распространенный способ расторжения брака – встречается гораздо чаще, чем развод, если только у вас нет друзей в палате лордов. Ас другой стороны – это доход для юристов вроде меня.

– Мне кажется, мистер Коули, – твердо произнесла графиня, – что вы нарисовали не совсем верную картину происшедшего.

– В самом деле, мадам? – Откинувшись на стуле, он чиркал трутницей. – Если все было не так, как я предполагаю, тогда как объяснить последующее поведение этой презренной женщины? Почему в ту ночь она приняла яд? Ответ прост. – Выдвинув ящик, он убрал трутницу. – Она пыталась лишить себя жизни, потому что чувствовала вину и раскаивалась в том, что совершила. Она отомстила и таким образом лишилась средств к существованию. – Коули рассмеялся, снял с полки у себя за спиной книгу и полистал ее. – Не забудьте, закон запрещает убивать кого бы то ни было. Включая себя. Так что, даже если вы правы и миссис Уилсон невиновна в убийстве мужа, она все равно виновна в felo de se.

– В фело де что? – переспросила Элпью.

– В самоубийстве, – шепнула графиня. Коули ткнул в открытую страницу.

– Хейл ясно говорит: «Felo de se представляет собой убийство, совершенное человеком в отношении себя». Осмелюсь напомнить, что здесь нет смягчающих обстоятельств. Нет такого понятия, как самоубийство по неосторожности. Миссис Уилсон будет казнена, так или иначе, и если по обвинению в попытке самоубийства – освященная земля не примет ее тело, и она будет похоронена на перекрестке большой дороги.

– И вы хотите меня убедить, что Коук не предлагает никаких поправок к этому средневековому бреду? – поинтересовалась графиня.

Коули смерил ее отвратительным взглядом.

– Что вы знаете о Коуке… вы, обычная женщина?

– «Коук против Литтлтона» много лет был моей настольной книгой. Я запоем читаю книги по юриспруденции.

– Любительница, – проговорил адвокат. – А я, мадам, профессионал.

– Могу сказать вам, мистер Коули, что миссис Уилсон не пыталась убить себя, – спокойно вступила Элпью. – Это был несчастный случай. И у нас есть тому доказательства.

– Я был там в то утро. – Мистер Коули улыбнулся. – Аптекарь подтвердил попытку самоубийства. Она приняла сурьму.

Поднявшись, графиня принялась рассматривать висевшие на стене рисунки.

– Вы, должно быть, забыли меня, сэр. – Элпью перегнулась через стол. – Я знаю, что для некоторых людей слуги – пустое место. Но я вас не забыла. Я тоже находилась в лавке аптекаря в то утро. Напомню: вы до того перетрухнули, что даже не сумели принести чашку с опасным питьем. Это было поручено мне. Ну как, вспоминаете?

– Да неужто я должен запечатлевать в памяти внешность каждой служанки, с которой сталкиваюсь? – Коули всмотрелся в лицо Элпью. – Мне есть о чем думать и без этого.

– Например, найти кого-нибудь, кто бы поклялся, что видел миссис Уилсон на кладбище, когда был убит Бо.

Мистер Коули заерзал на стуле.

– Зачем мне это делать?

– Это вы мне скажите.

Графиня перешла к изучению безделушек на каминной полке.

– Я согласна с вами, мистер Коули, что миссис Уилсон очень трудная женщина, – бросила она через плечо. – Но служитель закона должен выполнять свою священную задачу согласно его букве.

– Вы знаете, что миссис Уилсон невиновна. – Элпью ухватилась за подсказку графини. – Какая вам выгода от ее смерти?

– Никакой. – Губы поджаты, лицо сосредоточенное.

– И тем не менее вас как будто беспокоит, что ее попытка самоубийства не удалась.

– Ко мне это не имеет никакого отношения. Занавеска в углу комнаты зашуршала, и из-за нее высунул голову «слуга» юриста, с которым Элпью столкнулась у дома Уилсонов.

– Вам нужна помощь, мистер Коули? Законник круто развернулся.

– Все в порядке, Натаниэл. Ты отнес письма в Коллегию гражданского права?

Натаниэл покачал головой.

– Тогда отправляйся. – Коули поднялся и крикнул, задергивая занавеску: – Немедленно!

Юноша исчез. Коули озабоченно смотрел на графиню, которая перебирала вещицы на каминной доске – часы, китайская безделушка, ваза – и изучала их донышки.

– Продолжим, – не дала отвлечь себя Элпью. – Я полагаю, что вы хотели смерти миссис Уилсон.

– Она сама приняла порошок, никто ее не заставлял.

– Нет. Она просто ошиблась – неверно прочитала знак на обертке. И приняла порошок, который мистер Уилсон купил для совершенно иных целей, вместо своего обычного вечернего питья.

– Теперь я знаю, что вы лжете. Миссис Уилсон не умеет ни читать, ни писать.

Элпью по-прежнему, не отрываясь, смотрела ему в глаза.

– Именно потому она и ошиблась с символами. Знак, который Бо ставил на приготовленные для жены порошки, в перевернутом виде означает сурьму – ее он купил за день до своей смерти в аптекарской лавке напротив.

Мистер Коули снова сел, его загнали в угол.

– И откуда вы все это знаете?

Элпью сделала глубокий вздох.

– От Бетти, служанки мистера Уилсона.

– Мне нужно найти Бетти. – Адвокат принялся озабоченно вертеть перо. – Где она?

Элпью с графиней переглянулись.

– Она скрывается.

– Где?

– Если я вам скажу, ее уже больше нельзя будет считать скрывающейся, не так ли, сэр?

– Для меня это важно, – дрожащим голосом проговорил Коули. – Я должен с ней поговорить.

– Зачем это? – Тон графини сделался капризно-ребячливым.

– Вам не понять, – бросил он. – Я должен завершить формальности по описи имущества покойного мистера Уилсона. Насколько мне известно, у него была и другая собственность. Какой-то склад. Я просто не могу исполнить свой долг и утвердить его завещание, пока не узнаю адреса этого склада. Он говорил мне, что Бетти единственная из его окружения, кто знает про это место. Таким образом, я должен найти Бетти…

– Об этом нам ничего не известно, – сказала Элпью, пожимая плечами. – Мы здесь только затем, чтобы передать послание от миссис Уилсон, которая, хотите вы этого или нет, по-прежнему является вашей клиенткой.

– И что это за сообщение?

– Она просит вас обратиться с апелляцией о неподсудности светскому суду.

Мистер Коули рассмеялся.

– Тогда эта женщина совсем спятила. – С полки у себя за спиной он снял еще одну книгу. – «Неподсудность светскому суду: применимо к преступникам, обвиненным впервые», она под это подходит. «К лицам, не обязательно принадлежащим к служителям церкви, но служащим в религиозных учреждениях: привратники, церковные чтецы и тому подобное». В прошлом веке рамки данного закона были расширены, включив любого человека, умеющего читать. – Он захлопнул книгу. – Миссис Уилсон читать не умеет. Следовательно, миссис Уилсон не может даже пытаться прибегнуть к закону о неподсудности светскому суду. Она должна посмотреть правде в глаза. Она умрет.

Глава двенадцатая
Расслоение

Заставить вещество разбухнуть слой за слоем, уподобившись лежащим друг на друге листьям.

Элпью с графиней вышли на берег в Дорсетском парке, постаравшись избежать того переулка, где находился лабораториум Бо, в котором лежало тело Бетти. Они стояли на пустынной набережной, перед мрачным, заброшенным театром с его осыпающейся краской и разбитыми окнами.

– Он адвокат Бо, – сказала графиня. – Он не мог не знать о складе. Он должен был составлять документы по оформлению перехода права на недвижимость или на аренду.

– Он ограбил дом Уилсонов, верно? Пока слуги бражничали в винном погребе покойника.

– Конечно. Я как раз собиралась тебе об этом сказать. Как ты узнала?

– Догадалась. Ему стало не по себе, когда вы начали разглядывать безделушки на каминной доске.

– Вы очень проницательны, мистрис. Сначала я узнала рисунки. Я помнила, что видела их раньше. Потом меня озарило, где я их видела.

– В спальне миссис Уилсон.

– Правильно. Далее – часы. Очень запоминающиеся. Золоченая бронза и циферблат. Определенно взяты с каминной полки миссис Уилсон.

– Странное поведение для юриста, – заметила Элпью, пнув камешек – он перелетел через пустующий театральный дворик и упал в Темзу. – Крадет у клиентов.

– Люди, замешанные в этом деле, все такие неприятные, ты не находишь, Элпью?

– У тех, кто борется за свое существование, мало времени на то, чтобы казаться занимательными, это правда. – Элпью уселась на каменные плиты дворика.

– Посмотри на реку, – сказала графиня, присаживаясь на пустую водопойную колоду. – Чем она завораживает? Целый день – течет, течет и течет. Все время одно и то же.

Элпью копалась в мешке.

– Давайте посмотрим, что у нас есть, и постараемся сообразить, что делать дальше. – Она собрала кучку камней, чтобы ничего не унесло ветром. – Итак, у нас есть… – Она перебрала письма в индийской шкатулке. – Первое: десять любовных писем, написанных неизвестным почерком между январем и мартом этого года. – Она положила их и прижала камнем. – Второе: одна страничка с перечнем различных предметов женской одежды – почерк корявый, автор явно не привык писать, не то что тот, другой. – Она прижала список следующим камнем. – Третье: одна страница из книги записей Бо Уилсона. Вообще ничего нельзя понять, спасибо Бо.

Хмыкнув, ее светлость покачала головой.

– И Бетти!

– Почему вы так решили?

– Если Бетти не поняла записи, зачем бы ей вырывать ее из книжки и прятать? Тот, кто ее убил, должно быть, охотился за этой страницей. Получается, что он унес всего лишь книгу записей. Значит, за то время, что прошло с момента нашего ухода от Бетти, и до того, как ты нашла ее мертвой, она, вероятно, сложила два и два – поняла, что означает формула и насколько она важна.

– Вот если бы и ответ был так же прост, как два плюс два. – Элпью прижала зашифрованную страницу камнем. – Еще у нас остался счет от аптекаря. Но теперь мы все про него знаем. – Перевернув страницу, она прижала ее очередным камнем.

– Подожди-ка, – сказала графиня, наклоняясь и рассматривая обратную сторону счета. – Что написано на обороте?

– «Alles Mist», – прочитала Элпью. – Не знаю, что это означает.

– Да, но посмотри… – носком туфли графиня сдвинула камень, лежавший на скверно написанном перечне, – …та же неуверенная рука! Тот же почерк.

Элпью взяла оба листка.

– Вы правы. Посмотрите. «Эм», «эс». – Она положила их под один камень. – Тот, кто написал

«Alles Mist» на обороте счета, который Бо принес на свое роковое свидание, составил и список, найденный нами в Актоне.

– Следовательно, – изрекла графиня, – существует явная связь между Актоном и Бо.

– У нас есть и другие вещественные доказательства, о которых мы знаем, но которыми не обладаем. – Элпью достала из мешка карандаш и листок бумаги. – Первое: в Актоне, в гардеробе миссис Рой висит запачканное кровью платье. – Она нацарапала слово «платье» и положила бумагу под камень. – Происхождение пятна, наверно, можно объяснить и по-другому, но откуда у женщины может быть столько крови спереди на лифе платья?

– Если она не совершила убийства. – Графиня бросила взгляд на реку. – Итак, имеется женщина, недавно поселившаяся в Актоне и называющая себя миссис Рой, которая исчезла из своего загородного дома.

– Еще у нас есть крепкий господин актер, который отплывал от Дорсета на лодке. И помните, Бетти сказала нам, что путешествие в лодке было коротким.

– Зачем вообще плыть по воде? Мы знаем, что от Ламбета до Актона расстояние неблизкое! – Графиня смотрела на двух гребцов, привычно осыпавших друг друга ругательствами. – Все это как-то путает.

– Точно, миледи! На путаницу и был расчет! – Элпью повернулась. – В ту самую ночь Подлец воспользовался рекой, чтобы обмануть и сбить со следа.

– Но зачем?

– По словам Бетти, Бо знал, что мы за ним следим. Я только могу предполагать, что Бо предупредил Подлеца, и поэтому тот нанял лодку, зная, что мы не сможем за ними последовать.

– Прости, но я не понимаю, – призналась графиня.

– Бо Уилсон хотел, чтобы его план удался. Он надеялся получить от этой таинственной женщины много денег. И знал, что получение денег зависит от соблюдения тайны. Как бы все это осуществилось, если бы мы оказались в том месте? Он лишился бы своей небывалой возможности. Поэтому Бо, желая, чтобы свидание той ночью прошло без сучка без задоринки, постарался отделаться от слежки.

– Но он отделался бы от нас, просто уехав в карете…

– Нет, миледи. Бо не мог знать, что у нас нет денег. Если бы он поехал в карете, что помешало бы нам взять наемный экипаж и последовать за ним, куда там он отправился?

Графиня рассмеялась.

– А что помешало бы нам нанять лодку?

– Тот грубиян нам сказал. Было холодно, мешал прилив. Лодочников на реке было мало. Этим Подлец и воспользовался.

– Тогда объясни мне, Элпью, что, по-твоему, произошло – я пока до конца не понимаю.

– Думаю, когда Подлец зашел в кофейню для встречи с Бо, тот сказал, что, кажется, за ним следят. Поэтому Подлец устроил встречу так, чтобы сбить нас со следа. Он увез Бо по реке на несколько сот ярдов в сторону, например, к причалу Сомерсет-Хаус, где ждала обычная наемная карета, в которой Бо повезли к таинственной даме.

– Элпью, ты гений! – Графиня вскочила, размахивая руками.

В тот же момент порыв ветра подхватил листки, и Элпью пришлось броситься на них и прижать всем телом. Графиня, наклонившись, подняла формулу.

– На мой взгляд, Элпью, надо пойти домой и сделать копии. И составить список толкований, которые мы получили.

– И в духе нашего друга-астролога… – Элпью деловито совала листки в мешок, – … если я смогу раздобыть скрипку, я вам сыграю!

Когда они пришли на Джермен-стрит, на парадном крыльце стояла группа людей.

– Что это значит? – Графиня сделала несколько неуверенных шагов. – Это не констебли, нет? Не из магистрата?

– Не похоже. С виду порядочные люди. – Элпью схватила свою госпожу за руку. – Подождите здесь. Я с ними разберусь, и если со мной случится какая-нибудь неприятность, вы, по крайней мере, останетесь на свободе, коли возникнет необходимость спасать меня. – Она с небрежным видом приблизилась к ступенькам и стала пробираться сквозь небольшую толпу. – Простите, дамы, господа. – Она хотела протиснуться к двери, но люди толкали друг друга, не давая ей пройти.

– Это уловка! – воскликнул один.

– Она пытается пролезть первой! – завопил другой.

– Держите ее, держите! – дружно загомонили они.

Элпью подбоченилась и завопила:

– Не соблаговолите ли уйти с дороги! Я здесь живу.

Собравшиеся как один развернулись и смерили Элпью взглядами.

– Вы графиня из Ужасной Прекрасной Руссии?[66]66
  [66] Женщина произносит слово «Белоруссия» как «Белла (т. е. «прекрасная»; ит.) Руссия».


[Закрыть] – фыркнула одна надменная женщина.

– По-вашему, я похожа на важную птицу? – взвизгнула Элпью. – Нет, я не та дама, которую вы упомянули, но я ее служанка, и я бы просила вас дать мне войти, а еще извольте сказать, чем это вы тут занимаетесь, ревя под дверьми моей госпожи, как скот на Смитфилдском рынке?

Толпа мгновенно сменила единодушный гнев на столь же единодушный подхалимаж.

– Не могла бы ваша госпожа отдать предпочтение мне…

– С моим предложением не сравнится никакое другое…

– Я смогу заключить сделку быстро…

Добравшись до парадной двери, Элпью обернулась к собравшимся.

– Ну и? Вы ответите на мои вопросы? Зачем вы здесь и чего вы хотите?

Взволнованная дама в последних рядах прокричала:

– Посмотреть дом, разумеется. А на улице очень холодно, так что, если кто-то может распорядиться…

– Посмотреть дом – с какой целью? – крикнула в ответ Элпью.

– Чтобы купить его, – ухмыльнулся в ответ мужчина с длинными и желтыми, как у лошади, зубами. – Объявление о продаже было помещено в утренней «Газетт».

Не говоря ни слова, Элпью помахала хозяйке, чтобы та подошла. По ошеломленному выражению лица графини было ясно, что ее светлость услышала невероятную новость. Приложив палец к губам, Элпью велела графине хранить молчание перед лицом возможных покупателей. Войдя в дом, графиня с Элпью тут же отправились на поиски сэра Питера.

Его не было, а Годфри наличествовал. Он, как обычно, дремал у очага с книгой.

– Годфри? – Элпью схватила лежавшую у него на коленях книгу и швырнула в дальний угол. – Что происходит? Кто дал объявление о продаже дома?

В парадную дверь опять забарабанили.

– О, господи! – подскочил Годфри. – Люди уже здесь. Я же должен провести их по дому. – Он зашаркал в вестибюль.

– Попридержи-ка свои ходули. – Графиня загородила ему путь. – Рассказывай давай, что тут происходит. И поподробней.

В этот самый момент дверь распахнулась, едва не сбив графиню с ног, и в кухню ворвался сэр Питер.

– О, жена, жена! – В руках он держал букет цветов и большой сверток в форме сердца. – Только не говори, что этот старый простофиля испортил мой сюрприз.

– Я бы сказала, что сюрприз удался!

Графиня подобрала книгу Годфри и замахнулась. Опустить ее на голову супругу она не успела – тот метнулся в сторону. Какой-то человек, шедший за ним следом, шагнул вперед и успел только произнести:

– Я не могу работать в такой обстановке! – прежде чем книга со всего маху обрушилась ему на голову.

Каштановые волосы мужчины, доходившие ему до плеч, метнулись назад, открыв орлиный профиль, сам мужчина сделал неверный шаг вперед, глаза его закатились, и он осел на пол.

Графиня в ужасе взирала на распростертое тело.

– Что ты наделал? – закричала она на мужа, который уже отряхивался в дальнем углу. – Ты знаешь, кто это?

Опустившись на колени, она стала обмахивать потерявшего сознание мужчину.

– Боже, хоть бы он не пострадал. – Она сделала знак Элпью. – Быстро, Элпью, воды. Нюхательных солей, чего угодно, лишь бы привести его в чувство…