Текст книги "Неестественный свет"

Автор книги: Фиделис Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Глава семнадцатая
Проекция

Обработка некоего вещества ферментом или настойкой, чтобы достичь трансформации этого вещества.

Элпью и графиня не могли оторвать глаз от мешка с деньгами, лежавшего перед ними на столе. Снаружи солнце уже прорезало серыми полосками тьму ночи. Скоро наступит утро.

– Объясните еще раз, пожалуйста. – Элпью пыталась осмыслить невероятные события минувшей ночи.

– Этот рыжий юноша, Натаниэл, с детских лет служил при дворе. Он оказался одним из тех, кому не выплатили жалование во время благословенно короткого царствования трусливого Якова. Его мать была кухаркой на королевской кухне. Мальчику было девять, а его сестре – семь лет, когда их мать покалечилась – что-то там произошло с вертелом. Вильгельм тогда только что стал королем. Работать из-за своих увечий женщина не могла, и ее уволили, не дав ни пенни. Затем кто-то обвинил ее в краже из королевских кладовых, и ее бросили в тюрьму, где она умерла от лихорадки. – В голове ее светлости переплетались истории, услышанные от Мустафы, Люси и самого короля.

Элпью покачала головой.

– Я все еще не понимаю…

– В этом нежном возрасте мальчик был ввергнут в пучину несчастий и во всем обвинил не более не менее, как короля Вильгельма. Он не сознавал, что монарх вряд ли знает, что происходит у него на кухне. Во всяком случае, вынужденный теперь содержать себя и сестру, Натаниэл стал пробираться вверх по служебной лестнице. Он был вполне доволен своим местом, славно трудился и несколько лет спустя был рекомендован к службе в Большом гардеробе короля.

– А, так вот что значило «БГК».

– БГК?

– В начале списка одежды, который мы нашли в Актоне.

– И правда, – сказала графиня. – В его обязанности входил уход за одеждой королевы Марии. Жены Вильгельма. Он даже с ней познакомился. И очень полюбил королеву. Она баловала его, потому что он был очень миловидный. По этой причине она также разрешала ему надевать свои платья – посмотреть, как они будут выглядеть в движении и сзади. В мужской одежде внешность у него была обычная, ничем не примечательная, но в женском обличий, как он понял, он привлекал внимание. С этого все и началось…

– Королева заставляла его носить женское платье? – Элпью была шокирована.

– Нет, – покачала головой графиня. – Ничего подобного. Не забывай, ему тогда было всего тринадцать. Она считала это простой забавой…

– Но почему…

– Придержи лошадей, Элпью. Я к этому и веду. – Графиня сделала глоток шампанского, заела печеньем и продолжала: – Год или два спустя его сестренка Люси влюбилась в королевского герольда, красивого чернокожего парня, который повел себя не по-джентльменски. Когда этот негодяй узнал, что сделал девочке ребенка, он подал прошение направить его с армией во Францию. Итак и не вернулся. Поэтому теперь Натаниэл должен был содержать не только сестру, но и младенца. Натаниэлу исполнилось пятнадцать. Затем королева внезапно подхватила оспу. Через несколько недель она умерла, и мальчик оказался никому больше не нужен…

– Не стало гардероба королевы?

– Правильно, – сказала графиня. – Его уволили. И снова он страшно обиделся, что король Вильгельм ему не помог. Мальчик направил прошение, но ответа не получил. Любой старший придворный знал, что король был тогда в отчаянии от своей утраты. Он сделался нелюдимым, ни с кем не разговаривал, никуда не ходил, просто сидел один и плакал. Последнее, что должен был сделать Натаниэл, – вывезти всю одежду королевы из Уайтхолла и отдать на хранение. Когда он очутился в огромном складе в Савойе, его впервые и посетила эта идея. Он взял перчатки, туфли, корсеты, платья, плащи… Все, что требовалось, чтобы выдать себя за даму.

– Но ведь король узнал бы одежду своей жены?

– Мальчик благоразумно взял только вещи Марии Моденской, жены-итальянки Якова. Поэтому одежда была модной и дорогой, но Вильгельм никогда ее не видел.

Элпью снова наполнила бокалы дорогим шампанским.

– Натаниэл не спешил. Чтобы прокормиться, он поступил посыльным к Коули, а когда днем бывал не нужен, ходил в театр. Наблюдал за зрительницами в зале и актрисами на сцене, усваивая их кокетливые движения и манеру флиртовать. Дома по вечерам он учился накладывать румяна и белила.

– Очень подходящее для этого место, – заметила Элпью. – В Ковент-Гардене никто ничего дурного и не подумает.

– Совершенно верно. Именно там, на площади, он делал свои первые шаги, облаченный в женское платье, и понял, что имеет успех. С ним заигрывали и флиртовали…

– Вот шельмец…

– Он знал все ходы и выходы в королевских дворцах, и как только до совершенства отточил искусство казаться женщиной, он стал там появляться, изысканно одетый, застенчиво обращаясь к Вильгельму, как раз тогда, когда бедняга стал оправляться от своего горя. Таинственная женщина, какой представлялся Натаниэл, заинтриговала одинокого короля. Мужчины любят загадки. И не забывай, Натаниэл хорошо знал королеву Марию. Он перенял кое-какие ее манеры, даже душился теми же духами. Вильгельм был очарован. И со временем пообещал «женщине» маленький коттедж в деревне, где пара могла тайно встречаться. Удача сама шла Натаниэлу в руки.

В январе, празднуя Новый год, переодетый Натаниэл напоил Вильгельма, король стал его домогаться и внезапно уснул. Натаниэл решил использовать это к собственной выгоде. Он сообразил, что, если сможет подарить Вильгельму «дитя любви», то сделается по-настоящему богатым.

– И, полагаю, именно тогда ему понадобился Бо?

Графиня кивнула.

– На деньги, которые Вильгельм давал ему на карманные расходы, Натаниэл в обличий миссис Рой нанял замеченного им в театре Подлеца в телохранители. Во время своей службы у Коули юноша узнал о нужде Бо Уилсона в деньгах. Первое послание он направил ему через контору Коули. Остальное ты знаешь…

– Значит, Подлец устраивал поездки Бо в Актон, чтобы там он обрюхатил Люси.

– Да, – подтвердила графиня. – Это было работой Подлеца – доставлять Бо, с завязанными глазами, в таинственной наемной карете, которой чаще всего правил сам Натаниэл. В Актоне Бо, по-прежнему с завязанными глазами, ложился в постель с девушкой, которая была привязана к кровати. Едва несчастная забеременела, в услугах Бо перестали нуждаться, и ему дали от ворот поворот.

– Однако?…

– О, и в самом деле, однако… – Графиня вздохнула. – Бо не хотел терять деньги, которые ему платили за услуги. Он не понимал, что этот мешок не бездонен. Ему заплатили за пять поездок к бедной Люси, но затем он захотел больше. Бетти была права. Он подглядывал. И увидел Натаниэла, когда тот переодевался. И узнал его по встречам в конторе Коули.

Элпью ахнула.

– А Коули? Почему же он чинил нам препятствия?

Графиня покачала головой.

– Не думаю, чтобы он что-то знал. Натаниэл просто воспользовался его именем, делая то, что считал нужным.

– И послал Подлеца в ту ночь на Джермен-стрит, чтобы нас попугать.

Графиня кивнула.

– И мне кажется, именно Бо намекнул Подлецу, что происходит нечто странное.

– Это было, когда он сидел в кофейне, а мы мерзли на водопойной колоде.

– Откуда ты знаешь?

– Это очевидно.

– Поэтому той ночью, как ты понимаешь, маршрут пришлось изменить. И Подлец отплыл на несколько ярдов по Темзе – от Дорсетского парка, где мы его видели, до Сомерсет-Хауса, как раз по дороге.

– И если Бо пытался бы выяснить, где находится загородный дом, то подумал бы, что к югу по реке?

– Правильно. Но Бо по-прежнему не сознавал всей важности своей роли в этой истории, до последней ночи, когда увидел восковую печать, вне всякого сомнения принадлежавшую королю. Она была оттиснута на бумаге, в которую была завернута доставленная в тот день картина, а миссис Рой хвасталась, что прислал ее потерявший голову любовник. На следующий день Натаниэл-женщина появился в театре, при полном параде, чтобы понаблюдать, как поведет себя Бо, получив новое приглашение вскоре после того, как, по его мнению, ему дали отставку.

– И хотя мы его в тот день потеряли, «она» велела Подлецу следовать за Бо до лабораториума, где он оставил зашифрованное послание в книге для записей, прежде чем отправиться на роковое свидание к…

– Святому Павлу, в девять. – Элпью вздохнула. – А потом, после убийства Бо и ареста миссис Уилсон, он в своем мужском обличий посыльного Коули обыскал дом Уилсонов, украв несколько платьев миссис Уилсон и часы, которые потом подарил Коули.

– Но зачем? – Элпью уже прикончила печенье и поэтому налила себе еще шампанского.

– Думаю, он был и любовником Коули. Он в нем нуждался. И стремился его задобрить.

– А Бетти?

Графиня пожала плечами.

– Этот безумец уже знал от Подлеца, где находится лабораториум, и бедняжка оказалась легкой добычей… – Она умолкла.

– Но, добившись своего, получил ли бы Натаниэл достаточно денег, чтобы оправдать две смерти?

– Похоже, что ситуация вышла у него из-под контроля. Он поставил перед собой цель. Он хотел власти, хотел возвыситься над людьми и… о, ты же знаешь королей! – Ее светлость покачала головой. – Они отличаются от простых смертных. Если бы юноше удалось осуществить свой план и убедить короля, что одна ночь пьяной страсти привела к появлению незаконного королевского отпрыска, Натаниэла до конца его дней ожидали бы огромные богатства и титулы, и ребенка тоже. А впоследствии, хотя пока это представлялось сомнительным, он мог бы убедить Вильгельма жениться на нем, а затем попытаться править от имени «плода любви».

– Ребенок! – вскочила Элпью. – А как же ребенок?

– Ты сегодня совсем не собираешься спать, да? – Графиня тоже поднялась, поглядывая на новый герб на каминной полке, и осушила свой бокал. – Как это любезно со стороны Его Величества выпустить королевский эдикт, отменяющий сделку моего мужа и делающий невозможным продажу этого дома, пока я жива.

– И дать нам денег, – сказала переполняемая чувствами Элпью, глядя на большой мешок золотых монет. – Как вам повезло, что вы поддерживаете дружбу с герцогиней де Пигаль, потому что, не будь у нее связей при дворе, все могло бы обернуться совсем по-другому.

Они вышли из дома, тщательно заперев его, и неторопливо пошли по Джермен-стрит. Ночная стража заканчивала свою работу и расходилась по домам – отсыпаться, а рыночные торговцы уже грохотали по мостовой в сторону Сент-Джеймса и Сенного рынка.

– Смотрите-ка, – сказала Элпью, указывая на сиявшие впереди окна, – она все еще не спит.

По звукам можно было предположить, что в доме царит веселье.

– Как мило, что она нас пригласила!

Войдя в парадную дверь, графиня с Элпью поднялись наверх.

Большой зал Пигаль был залит светом сотен свечей, мартышки прыгали по спинкам кресел, а попугай орал: «Merde!», еще одна обезьянка, испуская громкие, пронзительные крики, висела на шторах, повсюду валялись обрывки ткани.

– Эшби! Догогая! – Пигаль, пошатываясь, шла к ним, держа в руке бутылку шампанского. – Я думала, что вы спите. Пгоходите. – Она потащила подругу к столу, уставленному бутылками. – Ты должна выпить. Посмотги! Как все чудесно.

Элпью с графиней в изумлении взирали на открывшуюся им картину. Подлец в полном турецком костюме танцевал с Люси, тоже наряженной на восточный манер. Мустафа, снова облаченный в мавританский атлас, примостился в кресле, поглаживая одного из котов Пигаль и скармливая ему кусочки бекона.

– Мой дом снова полон. Все они будут у меня служить и жить здесь.

– Люси, должно быть, страдает… – Элпью посмотрела на девушку, которая совершенно безучастно танцевала с Подлецом. – Ее брат…

– Ее бгат был aliene[86]86
  [86] Сумасшедший (фр.).


[Закрыть] и убийца, – отрезала Пигаль. – Она его ненавидела.

– Но почему же она с этим со всем мирилась? Она с вами не разговаривала? – Элпью подошла к герцогине поближе.

– D'accord! Она его боялась. Когда мы появились в дегевне, она внезапно все поняла, словно увидела со стогоны. И гешилась гассказать…

– И тогда он привязал ее на том чердаке!

– Пигаль, дорогая, я говорю как друг. – Графиня оттащила подругу в сторону. – Ты не забыла, что эта девушка беременна?

– Газумеется. – Пигаль ухмыльнулась и пожала плечами. – Газумеется. – Она провела графиню к черной спальне Азиза. Осторожно открыла дверь.

– Пока ты была у коголя, мы вместе с камеггегом освободили ее. – На столике у кровати горела свеча, освещая спящую миссис Элизабет Уилсон. – Это дитя Бо. Она сказала, что хочет его забгать, а Люси гада отдать эттого младенца тому, кто будет любить его так, как она любит маленького Мустафу.

– Но… это же ее собственный ребенок?

– Не забывай, как он был зачат, догогая. – Пигаль тихонько прикрыла дверь. – Девушку связывали и заставляли отдаваться мужчине с завязанными глазами. Она хочет все этто забыть.

Они вернулись в зал.

– Неужели ты не боишься этого громилу? – поинтересовалась у подруги графиня.

– Джека Фгая? Он спас тебе жизнь, догогая. Кгоме того, он такой пгостак. Говогишь ему, что делать, что говогить, и он выполняет. Сам он сообгажает туго, но, похоже, нгав у него добгый.

Элпью сморщилась.

– Отвагу он уж точно проявил, когда бежал по той горящей лестнице…

– А в эттом нагяде, – ухмыльнулась Пигаль, – он такой бгутальный zigomard, non?[87]87
  [87] Тип, правда? (фр.)


[Закрыть]

Был уже почти полдень, когда Элпью с графиней, освеженные многочисленными бокалами шампанского, покачиваясь, вернулись назад.

Войдя в дом, графиня нетвердой походкой направилась на кухню. Годфри, как обычно, храпел на дальней кровати.

Элпью плюхнулась на свою кровать и принялась стягивать чулки. Повернула голову.

– Миледи? – Она уставилась на очаг. – Герб?

Графиня подняла глаза. Герб исчез.

– Слава за это Богу, – рыгнула графиня. – Кошмарная вещь. Подумать только, окорок! Не понимаю, почему этот дурак служащий не взял целую свинью и не придумал что-нибудь еще хуже для слога «клэп».

Сняв туфли, она бросила их под кровать.

– Деньги! – Элпью, расшнуровывавшая лиф, с разинутым ртом таращилась на стол. – Они исчезли!

Графиня круто развернулась, ухватившись при этом за столбик кровати, чтобы не упасть.

Деньги действительно исчезли со стола, на котором их оставили.

– Этот грязный, мерзкий, распутный пройдоха, негодяй, этот…

– Где они? – Элпью как следует тряхнула Годфри. – Куда он ушел с нашими деньгами?

– Какими деньгами? – Годфри сел, пуская со сна слюни. – Кто?

– Сэр Питер, естественно…

– Не смей называть его по имени, этого проклятого, презренного… – завопила графиня.

– Разве он не в кровати? – Годфри показал на пустую постель хозяйки. – Он был…

– А как вы, кстати, вошли? – закричала, тряся его, Элпью. – Единственный ключ у миледи.

Испустив стон, графиня повалилась на кровать.

– Он, конечно же, подобрал отмычку. – В этот момент загрохотал дверной барабан. – Кто-то пришел, Элпью.

Та, зашнуровывая лиф, пошла в вестибюль.

Графиня пошла за ней.

На пороге стояли мистер и миссис Кью.

– Простите, что пришли без предупреждения, – улыбнулась миссис Кью. – На этой неделе нам не хватает материала, и мы пришли узнать, нет ли у вас еще каких-нибудь свеженьких скандальных сведений?

Элпью и графиня посмотрели друг на друга, потом опять на чету Кью.

– Абсолютно никаких! – сказала графиня.

– Совсем никаких, – повторила Элпью. – Но дайте нам день, и за две гинеи мы к вечеру что-нибудь для вас найдем.

Графиня и ее камеристка стояли на пороге и смотрели вслед ковылявшим по Джермен-стрит толстым супругам-печатникам.

Навстречу им, пошатываясь, шел еще один знакомый сыщицам человек. Голова вскинута, руки свободно болтаются, седые волосы свисают до пояса. Голый Мужчина из Пест-Хаус-Филдс.

– Боже, дитя. – Графиня инстинктивно заслонила глаза Элпью. – Опять это жуткое создание. И, как всегда, в puris naturalibus.[88]88
  [88] Здесь: в чем мать родила (лат.).


[Закрыть]

Когда мужчина во всей своей красе прошествовал мимо, графиня с Элпью вошли в дом.

– Если бы все мужчины были именно тем, чем кажутся, мы без труда нашли бы убийцу Бо Уилсона, – сказала Элпью.

– Если бы все мужчины были именно тем, чем кажутся, – вздохнула графиня, – Бо Уилсон никогда не был бы убит. Идем же, дитя! – Графиня взяла Элпью под руку, и они вместе вернулись в уютную кухню. – Мы обе устали, а нам еще нужно придумать скандал попикантнее.