Текст книги "Неестественный свет"

Автор книги: Фиделис Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Глава седьмая
Сбраживание

Медленное преобразование вещества путем слабого нагревания.

Элпью с графиней добрались до лабораториума без происшествий.

– Знаешь, Элпью, мы только что приняли с тобой одно из самых необдуманных, безрассудных и отчаянных решений, которое когда-либо принималось мужчиной или женщиной. – Она откинула капюшон. – Когда этот жуткий тип с криком выскочил из таверны и бросился на нас, клянусь, я настолько перепугалась, что, если бы на мне была шляпа, мои волосы приподняли бы ее.

Элпью подавила зевок. Несмотря на возбуждение от прогулки, она выдохлась.

– Колокола бьют девять, миледи. У нас был длинный день. И что касается меня, я устала до крайности. – Она взялась за ручку двери. – Давайте как можно быстрее покончим с делами и вернемся домой, в нашу уютную кухню, к чашке горячего вина и славной теплой постели.

Едва они открыли дверь в лабораториум, Бетти виновато отпрянула от рабочего стола, на котором чем-то занималась. Когда девушка резко повернулась к ним, Элпью услышала, как за ее спиной зашелестели, переворачиваясь, страницы.

– Мистрис Бетти, – с улыбкой заговорила графиня, спускавшаяся по лестнице, на этот раз крепко держась за поручень, – надеюсь, наш приход тебя не удивил?

Подвал был освещен единственной свечой, которая стояла на рабочем столе. В ее неверном свете по всему похожему на пещеру подвалу плясали тени. В углу булькал на печке котел. Руки у Бетти были черными.

– Твою хозяйку повесят, Бетти. Как тебе эта новость?

Последовала секундная тишина, потом Бетти начала всхлипывать.

– Ну? – Графиня опустилась в кресло. – Тебе известно что-нибудь, что помогло бы нам ее освободить?

Девушка отерла рукавом лоб.

– Я больше ничего не знаю. Клянусь.

Элпью шагнула вперед и осмотрела рабочий стол. На нем был собран замысловатый прибор – большой медный аппарат с причудливыми трубочками, шедшими к пустой емкости. Рядом стояла огромная ступка, полная каких-то коричневых комков.

– Продолжаешь эксперименты? – Элпью взяла запыленную черную банку. Крышки на ней не было. Сыщица заглянула внутрь. – Что это за грязь?

– Угольный порошок. – Бетти словно пыталась заслонить прибор спиною. – Я обязана продолжать работу мистера Уилсона, это мой долг перед ним. Может, приду к его последнему открытию.

Элпью прошла дальше и остановилась возле печи, беря медные и свинцовые сосуды и разглядывая их.

– Как это называется?

– Не трогайте! – Подбежав, Бетти вырвала из рук Элпью емкость странной формы. – Это пеликан. Но им может пользоваться только тот, кто причастен алхимии. Адепт должен быть чист душой. – Она решительно поставила пеликана на каменный пол и загородила его. – Вы не посвященная.

Графиня схватила девушку за руку.

– А ты чиста душой, Бетти? Что ты приобретешь с помощью этого эксперимента? Ты сможешь освободить миссис Уилсон или найти убийцу ее мужа? Или тебя интересуют только деньги? Может, ты участвовала в заговоре, который и привел его к смерти?

– Нет! Нет! – затрясла головой Бетти. – Это не так. Я знала об этом, но не участвовала.

– Знала об этом? О чем?

– Зачем мне желать его смерти? – медленно заговорила девушка. – Моя жизнь была такой сладкой, пока он был жив. А теперь посмотрите на меня. – Она указала на мрачный подвал. – Я, как крот, живу под землей, выползая только на рассвете, чтобы добыть немного еды.

– Но зачем тебе так жить? – Элпью, вынюхивая и высматривая, шныряла по подвалу. – Остальные слуги живут по-прежнему. Ты могла бы, как и они, по-прежнему спать в своей уютной постельке в Эйнджел-Корте.

– Они остались? После убийства мистера Уилсона и покушения на миссис Уилсон? Не верю. Они не питали к этой семье никакой привязанности. Ни один из них. Они были современными слугами. Работали за страх, а не за совесть.

Графиня была довольна. Какая проницательная девушка.

– Значит, ты не любила остальных слуг?

– Меня воспитали родители, которые сами были слугами прежней закалки. Они с умом выбирали себе хозяев и оставались с ними до конца.

– Как похвально. Может, ты сядешь, моя дорогая, – наклонилась к ней графиня.

Бетти покачала головой.

– Я слишком устала. Я могу уснуть.

– Кое-что меня озадачивает, Бетти, дорогая. Есть одна вещь, которая не дает мне до конца поверить, что ты говоришь чистую правду.

Глянув на нее, Бетти пожала плечами.

– Какая?

– Почему ты принесла сюда деньги, которые в то утро заплатила мистеру Уилсону таинственная дама, хотя ты знала, что мистер Уилсон мертв?

Выражение лица Бетти не изменилось.

– Я понимаю, почему ты делала так раньше. И не пытайся отрицать – мистрис Элпью видела, как ты со свертком под мышкой ушла во время той суматохи.

Бетти перевела взгляд на Элпью.

– Итак? Почему не оставить деньги в доме для его вдовы, которой они по праву принадлежат?

– Я растерялась. Я привыкла приносить их сюда по утрам, когда сделаю свою работу по дому.

Графиня хлопнула в ладоши.

– Не слишком правдоподобно!

– Золото нельзя было хранить в доме, иначе миссис Уилсон могла бы заподозрить неладное.

– Вот это больше похоже на правду. – Графиня загадочно наклонила голову. – А что происходило, Бетти? Ты знаешь гораздо больше, чем рассказала нам, я в этом уверена.

– Мистер Уилсон был очень строг в отношении той женщины. Он не хотел, чтобы его жена узнала.

– О чем?

– О вечерах. О том, чем он занимался ради денег.

– Неужели ты не понимаешь, Бетти, что теперь это не имеет никакого значения? Ты хочешь, чтобы твою госпожу повесили в Тайберне из-за глупого супружеского секрета? Или уж это действительно страшная тайна?

– Но что изменится, если я расскажу вам?

– Если мы узнаем, что происходило на самом деле, мы, вероятно, сможем узнать, кто убил Бо. Ты ведь не думаешь, что это была миссис Уилсон?

– Конечно, не думаю. – Бетти топнула. – Она его обожала. Кроме того, она весь вечер провела дома. Я тоже была там. Она сидела в своей комна те. Я слышала, как она плакала.

– Почему она плакала?

Бетти хранила молчание.

– Ясно, что ты знаешь причину. Не важно, ее ли ты нарушила приличия, подслушивая под дверью, или что уж там ты делала, но ты должна рассказать нам все, что случилось в тот последий день. Это единственная возможность спасти твое хозяйке жизнь.

Опустившись на скамеечку для ног, Бетт спрятала лицо в ладонях.

– Хозяин пришел домой из театра. Было около четырех. Он дал мне монеты, которые получил предыдущей ночью, и я, как обычно, спрятала их в своем грязном белье, под кроватью. А когда спустилась вниз, то услышала, как они ссорятся. Я стояла на площадке и слушала. Я испугалась что, может, они ссорятся из-за меня.

– Из-за тебя? А с чего им ссориться из-за тебя?

– Я все время помогала мистеру Уилсону книгами и разными другими вещами. Потому что умею читать. А она не умеет. Она ревновала и злилась. Миссис Уилсон в основном обращалась слугами как теперь принято. Она считает, что следует относиться к ним дружески, не следует вступать в разговоры, а лишь отдавать распоряжения. Но мистер Уилсон, он происходил из сельской семьи…

– И относился к тебе как к другу? – Графиня прекрасно знала, что старые патриархальные отношения между слугами и хозяевами вышли из моды, и нисколько этого не одобряла. Так что она целиком была на стороне мистера Уилсона. – Как и я к Элпью.

Бетти снова посмотрела на Элпью.

– А потом я подумала – если миссис Уилсон узнает, что я занимаюсь здесь с ним химией, она прогонит меня.

– Но?… – прошептала графиня.

Последовало краткое молчание – только тени плясали по стенам. Элпью не шевелилась. Она добралась до книги записей, переплетенной в шагреневую кожу, и теперь тихонько листала ее, стоя у рабочего стола.

– Но они ссорились не из-за меня. – Бетти говорила тихо. Она была явно расстроена. – Мистер Уилсон сказал ей, что вечером ему нужно уйти по делам. Она не поверила, обвинила его в том, что у него есть любовница, содержанка, ради которой он собирается ее бросить. Они, может, даже подрались. Я слышала, как что-то разбилось, и по его голосу поняла, что он, присев, собирает осколки. Она все кричала, что знает – он тратит все свои деньги на эту таинственную женщину, «его шлюху», как она ее назвала. А ведь все было совсем не так, понимаете? Бедный мистер Уилсон. Он здорово разозлился и сказал, что все делается только ради нее, его жены. И что они оба разбогатеют.

– Значит, он сказал ей, как собирается это осуществить?

– Конечно нет. – Бетти теребила обтрепавшиеся края рукавов. – Мне он тоже не сказал. Я думала, что речь идет об обычном вознаграждении, но нет, он говорил о целом состоянии. Гораздо большем, чем он обычно получал.

– Обычно?

– За то, что обычно делал, когда не ночевал дома.

– И что он делал?

– Иногда…

Графиня подняла ладонь.

– Ты рассказала нам, как он проводил здесь свои эксперименты, но в те шесть ночей, о которых ты говорила – что он делал тогда?

– Иногда днем он получал записку. Всегда неожиданно. Ее могли передать в любом месте, где он находился: за обедом, в театре, везде, где могли найтись желающие отнести за пенни записку.

– И что было в этих записках, Бетти?

– Время и место. Встречи всегда происходили в тот же день. Но каждый раз он должен был идти в новое место. Там ему завязывал глаза человек, которого он назвал Подлец.

– Подлец?

– Он не знал, как его зовут, но это был большой, страшный бандит, порождение лондонского дна. Поэтому он и окрестил его Подлецом, просто чтобы как-то называть в наших разговорах.

– А после того, как Подлец завязывал ему глаза?…

– Его сажали в какую-нибудь повозку, обычно в карету. Но в предпоследний раз это была…

– Лодка.

– Откуда вы знаете? – подскочила испуганная Бетти. – Вы не…

– Мы его видели. Мы с Элпью. Были на пристани Дорсетского парка, совсем рядом, и видели, как Подлец завязал ему глаза и посадил в лодку.

– Он сказал, что поездка в лодке была очень короткой. Всего несколько минут. Потом его высадили, помогли подняться по ступенькам и запихнули в наемную карету.

– Откуда он знал, что это была наемная карета?

– Мистер Уилсон был убежден, что каждый раз карета была другая. Другой запах, другие сиденья. Он сказал, что запах там был как в общественных экипажах. Подлец платил кучеру и шепотом давал указания, зашторивал боковые окна, чтобы мой хозяин ничего не увидел, даже если повязка сдвинется, и они отправлялись в ночь.

– Неужели кучеров не удивляло, что в их карете везут человека с завязанными глазами?

– О, миледи, а как же маскарады, приемы и другие ночные увеселения? – Прочитав, что ей было нужно, Элпью присоединилась к графине и Бетти. – Полагаю, они не подозревали дурного. Мужчина не протестовал, а кучер получал плату вперед. Так о чем вознице беспокоиться?…

Графиня вздохнула. Элпью была права.

– И куда же он ездил в этих наемных каретах?

– Куда-то за город. Слышно было птиц, коровы мычали. И там он…

– Да?

– Делал за деньги что-то ужасное. Что-то ужасное с той женщиной.

– Говоря «ужасное», – вставила Элпью, – ты, видимо, подразумеваешь, что он занимался тем самым?

Бетти кивнула.

– За деньги.

– А кто была та женщина?

– Не знаю, потому что и он не знал. Он никогда ее не видел.

– Чушь! – Графиня вздела руки. – Он занимался с ней делом и ни разу не взглянул ей в лицо?

– Это правда, мадам. Так он мне говорил. Повязку с его глаз не снимали. Подлец предупредил его, что если он подсмотрит, ему конец. Ему перережут горло.

– И где жила эта женщина?

– Это он тоже не смог определить. Когда его забирали в карете из города, то поездка была очень долгой. Около часа.

– В каком направлении?

– Как он мог узнать? У него же были завязаны глаза, и темно было.

– А как он вычислил время?

– По церковным часам на всем пути. А позднее пытался отсчитывать время. Хотел узнать, куда же его каждый раз возят.

– И всегда это было одно и то же место?

– Да. Он понял – по полу под ногами, по скрипу половиц, расположению комнат и лестниц, по которым его вели.

– А как он в первый раз получил такое предложение – за деньги… делать это с какой-то женщиной за деньги? – Графиня была шокирована при одной мысли о том, что женщина платит мужчине за плотские утехи.

– В тот день ему передали первую записку в театре. Подписано было всего лишь «Знатная дама». И она предложила оплачивать его алхимические опыты.

Элпью не замедлила с вопросом:

– А откуда она знала, что он занимается алхимией, если он держал это в тайне?

– Никогда не задумывалась. – Прижав пальцы к вискам, девушка погрузилась в размышления. – Этим занимаются многие мужчины. Весь Лондон словно опутан огромной сетью. Все они знакомы друг с другом. Может, кто-то, кто бывал у этой женщины раньше, рассказал о мистере Уилсоне. Не знаю.

Поднявшись, графиня стала прохаживаться, разминая ноги.

– Так что же пошло не так? Почему этот идиллический план по получению денег перестал работать? Бо стал слишком жадным? Или подсмотрел? – Элпью спрятала улыбку.

– Не знаю. Но что бы там ни произошло в последнюю ночь, он изменился с той ночи, когда уплыл на лодке. Стал очень напряженным и возбужденным. После ссоры с женой он пришел сюда. Чтобы закончить свои записи, как он сказал. Затем ненадолго вернулся в Эйнджел-Корт, чтобы переодеться, и отправился на свою роковую встречу. Тогда он и сказал мне, что сделал настолько важное открытие, что оно может потрясти страну, и, если он с умом воспользуется своим знанием, станет баснословно богатым.

Элпью с графиней смотрели на алхимическое оборудование, жалея, что оно не может ожить и заговорить.

– Вы правильно догадались, чем я тут занимаюсь. – Бетти подошла к печке и открыла заслонку, давая пламени разгореться сильнее. – Я просматриваю книгу записей, пытаясь воспроизвести его последние эксперименты, чтобы узнать, не могу ли и я сделать то же открытие.

– А почему именно ее?

– Все записывалось туда. Таким образом, ничего не теряется. Никаких заметок на клочках бумаги, только книга.

– Ты, очевидно, в этом убеждена, Бетти. – Графиня по-прежнему считала – что-то не совсем сходится. – Но как ты можешь быть уверена, что тайна сокрыта в книге записей?

– А где еще? – Бетти прилаживала к печке кожаные мехи. – Он сказал мне, что волнуется из-за предстоящей встречи, и на всякий случай оставил мне сообщение. – Она обвела мехами помещение. – Я смотрела везде. Записки нет. Значит, сообщение в книге.

– Тогда нам ничего другого не остается. – Элпью подвинула табурет. – Мы должны ее просмотреть.

– Я работаю над последними страницами. – Бетти указала на аппарат на стойке. – Это немецкая реторта. Ее наполняют старой мочой…

Ее светлость развернула веер, обмахнулась им и плюхнулась в кресло.

– Какая, наверное, от нее вонь.

– На плите стоит емкость, которую я должна наполнить водой и поместить туда немецкую реторту.

– И что же ты надеешься получить? – Элпью закатала рукава.

– Аструм Луна ре Микрокосмикум. – Бетти принялась отмерять угольный порошок. – Мне нужно получить его для следующей стадии эксперимента. Это искусственная самосветящаяся субстанция.

– Что это за штука?

– Это что-то вроде огня, который не горит.

Элпью выхватила из кармана заколдованный сияющий платок.

– Как этот? Бетти ахнула.

– Где вы его взяли?

– Он лежал на кладбище, рядом с телом Бо. Бетти осмотрела платок.

– Да, вещество то самое, несомненно. Но платок принадлежит его жене.

– К слову о жене, – проговорила графиня из глубины удобного кресла, – почему ты пыталась ее отравить?

– Убирайтесь. Ведь я уже говорила! – Захлопнув книгу записей, Бетти указала на дверь. – Я бы никогда так не поступила ни с одним из моих хозяев.

– А как же тогда вот это, мистрис Бетти? – Элпью проворно достала из кармана пакетик, который подобрала на полу в комнате миссис Уилсон.

Бетти посмотрела на него.

– А где другой?

– Другой? – Элпью рассмеялась. – Ты же можешь, при желании, сделать их сколько угодно. Вчера ты это продемонстрировала.

– Должно быть два таких пакетика. Мистер Уилсон купил сразу два в тот день, когда покупал этот. – Она указала на бумажный квадратик в руках Элпью.

– Мистрис Уилсон приняла один из тех, что ты для нее сделала, но что касается другого…

– Нет-нет! – закричала Бетти. – Миссис Уилсон этого не принимала. Это яд.

– Но это же то самое снадобье, которое ты каждый день для нее заворачивала. – Элпью указала на банку, помеченную «Венера».

– Нет, не то. – Бетти выдвинула ящик и достала оттуда лист бумаги. – Позвольте, я покажу.

Она сложила бумагу, как и раньше, затем перевернула пакетик и пометила его значком?.

– Смотрите. – Она снова перевернула пакетик. – Это лицо, это обратная сторона. Дайте мне ваш.

Взяв пакетик у Элпью, она перевернула его.

– Верх, низ. – Потом показала лицевую сторону, помеченную значком 6. – Вот! Знак сурьмы.

Элпью присмотрелась к пакетикам: для того, кто разбирался в подобных вещах, разница была очевидна.

– Какая путаница. Ничего не понимаю. – Почти забыв о присутствии графини, молча сидевшей в кресле, Элпью теперь изучала пустую обертку, которую она взяла в ящике ночного столика миссис Уилсон и все это время носила в кармане. – Должно быть, это второй.

– Видите? – Бетти выхватила бумагу и положила рядом с пакетиками – Элпью и своим. Стало ясно, что обе обертки из комнаты миссис Уилсон – и пустая, и с порошком – были сложены одинаково и не так, как это делала Бетти. В обеих была сурьма.

– Я приготовила для нее питье, как обычно, днем. Понимаете, порошок нужно растворить в бокале вина за несколько часов до приема. Должно быть, во время ссоры он уронил порошки, которые купил, а она разлила приготовленное мной питье, и тогда, вероятно, сама приготовила его снова, но не с тем порошком.

Элпью пыталась снова сложить обертку.

– Скажи мне, Бетти, почему просто не написать «сурьма» на лицевой стороне?

– Сложенный пакетик слишком мал, и писать символы быстрее. И если вы не умеете читать, то уж символ узнаете.

– Но не в случае с миссис Уилсон. Она чуть не убила себя, приняв за Венеру перевернутую Венеру, которая на самом деле оказалась сурьмой.

– Но зачем, Бетти, дорогая, – спросила из кресла графиня, – мистеру Уилсону вообще понадобилась сурьма?

– Но это же очевидно.

– Только не для меня, Бетти, – вздохнула графиня, вспоминая лекцию в Грэшам-колледже. – Я так невежественна в отношении новой экспериментальной философии, как выросший в пещере готтентот.

Бетти указала на маленькую пустую банку.

– Он хотел сделать альфу Льва.

– Боюсь, это мне тоже ни о чем не говорит. – Графиня уставилась на ряды загадочных бутылок и банок, удивляясь, что кто-то может тратить время на столь нелепое занятие.

– Сульфид сурьмы. Это новый шаг в поисках философского камня и возможности превращать неблагородный металл в золото. Мы собирались взять сурьму, смешать ее с углем и нагревать до тех пор, пока металлический элемент не осядет. Это и есть затравочное семя сурьмы, которое называется альфа Льва.

– А потом? Бетти сморщилась.

– Не знаю. Поэтому-то я и должна работать с этой книгой. – Она повернулась к плите, на которой закипала вода. – Мистрис Элпью, помогите мне ее поднять.

Элпью подхватила немецкую реторту с другой стороны, и вдвоем они опустили ее в кипящую воду.

– Теперь смотрите. Этот процесс – настоящее волшебство и очень красив.

Встав у плиты, сыщицы смотрели, как Бетти раздувает огонь мехами. Уголь окрасился в красный цвет, потом стал желтым, а затем – почти белым.

– Сейчас начнется. Смотрите на жидкость в реторте.

Густая мутная жидкость, состоявшая из перебродившей мочи и угольного порошка, закипела, и странные хлопья, похожие на крохотные звезды, начали подниматься и выплескиваться через края реторты в кипящую воду огромного сосуда. Комната осветилась ярким желтым сиянием.

– Мы очистили дух микрокосма луны: Аструм Лунаре Микрокосмикум. В просторечии называемый фосфором.

Взяв длинную металлическую ложку, Бетти зачерпнула немного светящейся жидкости, чтобы показать поближе.

– Да! – воскликнула завороженная графиня. – Это и в самом деле поразительный феномен, Бетти. Кто бы мог подумать, что вонючая старая моча может претерпеть такое приятное изменение.

Элпью достала свой заколдованный платок.

– Он кажется тусклым по сравнению с этим.

– Со временем фосфор тускнеет, но восстанавливается, если подержать на свету. – Она взяла у Элпью платок и вытерла им несколько капель, упавших на пол. – И в самом деле поразительно, но и опасно. В жидком состоянии его следует постоянно держать в воде. А если запечатать в банке, то можно использовать его как лампу для чтения.

Графиня потянулась к ложке. Бетти резко отвела ее в сторону – подальше от сыщицы.

– Нет, ваша светлость. Если это вещество попадет вам на кожу, вы будете испытывать страшное жжение, даже в темноте. И кожа ужасно обгорит.

Элпью протянула восстановленный платок Бо.

– Но неодушевленные предметы он не обжигает?

Графиня натягивала перчатки.

– Эта лекция по экспериментальной философии очень занимательна, Бетти, но как она поможет нам определить убийцу мистера Уилсона?

Девушка светилась возбуждением, подобно Аструму Лунаре Микрокосмикуму, но это замечание заметно отрезвило ее.

– Дайте мне поработать несколько часов с книгой записей. – Она посмотрела на дверь. Сквозь замочную скважину не пробивалось ни лучика. – Сейчас ночь, но я буду работать до рассвета. Приходите утром, и, надеюсь, последняя загадка Бо Уилсона будет разгадана.

Когда они вышли, туман, казалось, сгустился еще больше, а к обычным опасностям добавилась и обледеневшая булыжная мостовая. Путь им предстоял неблизкий, и всю дорогу до дома Элпью и графиня жались друг к другу.

– Уже, наверное, полночь, – прошептала Элпью, когда они шли по Сенному рынку. На протяжении всего пути они слышали шаги и кашель других людей, но никого не видели из-за непроницаемого тумана.

– Многие не найдут сегодня дорогу домой, – сказала графиня. – Нам повезло, что мы помогаем одна другой добраться до наших постелей.

– Вот вам и Аструм Лунаре Микрокосмикум. – Элпью повернула графиню на Джермен-стрит. – Что может быть чудеснее в мире, чем ревущий в камине огонь, дымящаяся чашка пунша и тарелка еды на коленях?

– Хороший ломтик сочной курочки.

– Мясной пирог.

– А потом – спать.

– О да, спать! – откликнулась Элпью, толкая парадную дверь. – Благословенный сон!

Скинув плащи, они повесили их в передней.

– Ну и денек! – Элпью зашаркала по коридору следом за графиней.

– Сегодня я буду спать как младенец, Элпью.

Графиня распахнула дверь на кухню – и внезапно застыла на пороге, издав не то стон, не то крик.

Подбежав, Элпью заглянула поверх ее плеча.

Годфри стоял у стола, а перед ним, попыхивая длинной вересковой трубкой и положив ноги на решетку очага, сидел в кресле сэр Питер Эшби де ла Зуш, барон Пендж, граф Клэпхэмский. Давным-давно пропавший муж графини.