Текст книги "Неестественный свет"

Автор книги: Фиделис Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Элпью знала, что графиня уехала из дома играть в карты со своей подругой герцогиней де Пигаль. Она натянула платье, не тратя времени на шнуровку, накинула сверху легкий платок и, спустившись по темной лестнице, прошла в столовую.

Его светлость находился там с кучкой подозрительного отребья – лица у всех были замотаны шарфами, как сегодня у матросов на канале, а шляпы низко надвинуты на глаза. Комнату освещали лишь затухавшие в камине угли. Мужчины были заняты тем, что складывали в большие мешки столовое серебро и серебряную посуду. В мерцающем красном свете металл сверкал и отбрасывал блики.

– Скажешь ее светлости, когда она вернется со своей вечерней игры, что я уехал искать счастья, – с ухмылкой проговорил его светлость. – Она слишком стара для меня, сорок с лишним, так что покончим с этим.

Элпью уцепилась за набитый серебром мешок, который он перебросил через плечо.

– Ну так и уезжайте, сэр, – сказала она, – но оставьте ценные вещи ее светлости.

Его светлость попытался оттолкнуть Элпью, стараясь вырвать у нее мешок. При этом его ладонь случайно разоблачила, во всех смыслах, роковую грудь, ибо одевалась девушка в такой спешке, что не зашнуровалась. Наружу вывалилась одна белая грудь, за ней – вторая. Все взгляды в комнате обратились к ним.

Его светлость издал тихий смешок и шагнул к девушке.

– Сдается мне, господа, – плотоядно проговорил он, – что моя жена владеет более ценным имуществом, чем этот холодный металл. – Он махнул рукой высоченному громиле. – Ее тоже сунь в мешок, Том, эта курочка едет с нами.

Элпью сражалась как дикий зверь, но все напрасно. Хотя она и умудрилась потерять в схватке туфлю, вырвать длинную прядь волос и порезаться о разбитый стакан, оставив кровавый след на деревянной панели. Размазывая кровь, она принялась писать на стене «ПОМОГИТЕ», но у нее не хватило времени. Успела написать только слог «ПО», прежде чем ее оглушили.

В ту ночь она очнулась в море, на корабле, который направлялся неизвестно куда.

Элпью посмотрела на мутные воды канала и вернулась к действительности. Зимой тут еще можно постоять, просто так, без всякого дела. Летом здесь задохнешься от вони.

В каком же положении она оказалась! Позади – Шу-лейн и работа у печатника, впереди – тюрьма Флит и единственное средство избежать ее: леди Эшби де ла Зуш.

Она решила, что должна заплатить свой долг чести и выполнить данное графине обещание, а также принять ее в долю. Но для того, чтобы вообще получить эту работу, хотя бы одна из них через несколько часов должна находиться в доме графини.

Первым делом, подумала Элпью, надо вызволить из тюрьмы ее светлость.

Она перешла мост и быстро зашагала через рынок, что располагался у моста через канал – мимо скандаливших торговок рыбой и лоточников с пудингами и пирогами. Она была смертельно голодна, и от запаха сдобы и хлеба у нее тихонько заурчало в животе.

Какой-то шарлатан предлагал товар с тележки, полной зеленых бутылок зловещего вида.

– Лечит все недуги – упадок сил, сердцебиение, завороток кишок, перемежающуюся лихорадку, приливы и обмороки, чахотку, сильные колики и бледную немочь! – выкрикивал он, размахивая одной из своих бутылок. – Изгоняет червей любой длины и вида и приводит тело в отличное состояние!

Элпью резко свернула влево и пошла через улицу, ведущую к тюрьме. Чтобы не попасть под несущийся наемный экипаж, она побежала и столкнулась с крупной, толстой женщиной. Элпью узнала в ней торговку с рынка Ковент-Гарден.

– А, мистрис Элпью, вас разыскивал Саймон, тот, что прислуживает в таверне «Сковорода и барабан».

Элпью поблагодарила за сообщение и без промедления направилась к тюрьме.

Через окошечко в главных воротах она поговорила с надзирателями, но они отказались сообщить о состоянии дел графини. Насколько знала Элпью, ее долг мог составлять сотни фунтов.

Она поспешила к зарешеченному окошку и постояла там, вглядываясь в толпу в глубине помещения и рассматривая цеплявшихся за железные прутья узников.

– Дай пенни, молодка…

– Помоги освободить человека, которому надо содержать семерых детей…

– Покажи нам кусочек нижней юбки…

Элпью нагнулась вперед, чтобы получше разглядеть камеру.

– Гляди-ка! Какие славные сиськи…

Кучка хулиганов за решеткой принялась вопить по-кошачьи и отпускать грязные замечания. Элпью подтянула лиф повыше.

– Леди Эшби де ла Зуш! – крикнула она. – Графиня!

Мужчины шумели все громче, и Элпью сообразила, что таким образом никогда не доберется до ее светлости.

Она отправилась в Сент-Джеймсское предместье, в дом графини.

Добравшись примерно час спустя до парадной двери, выходившей на Джермен-стрит, Элпью прислонилась к факельному столбу и оглядела фасад. Вот это дом! Даже больше того, в котором жила ее светлость, когда Элпью была при ней горничной. Личной горничной, вот как это называлось! Учитывая размеры здания, у ее светлости, без сомнения, большой штат прислуги. Кто-нибудь из них наверняка поможет.

Она подошла к элегантной двери и остановилась под портиком разгладить юбку, прежде чем позвонила в колокольчик.

Подождала. Услышала шаркающие шаги, потом – ничего.

Элпью оглядела себя. Может, кто-то выглянул в окно и по виду принял ее за нищенку? Она позвонила снова.

Раздался шорох, дверь чуть приоткрылась.

– Да? – Голос-был сердитый и принадлежал старику. Видна была только сетка морщин и налитый кровью глаз.

– Это насчет ее светлости, – прошептала Элпью.

– Нету ее, – проворчал мужчина. Тонкие губы шевелились над беззубым ртом. Затем дверь захлопнулась перед носом Элпью.

Несколько минут она колотила в нее, потом сдалась.

Развернувшись, Элпью направилась к сенному рынку. Часы отбили полчаса.

В окне цирюльни, мимо которой она шла, красовалась надпись: «Покупаем живые волосы». Элпью провела пальцами по своим волосам, забранным в высокую прическу. Она же может продать волосы! И почему она не подумала об этом раньше? Ей не впервой расхаживать по Лондону с надменным видом ковент-гарденской шлюхи, которую лечат ртутью от триппера. Ее обдало жаром, когда она вспомнила о том, чем занималась этим утром со смотрителем. Не в ее правилах вот так предаваться распутству с первым встречным. Она скрестила пальцы и помолилась Богу, чтобы тюремщик не наградил ее сифилисом или не обрюхатил. Меньше всего ей сейчас нужен ребенок!

Элпью разглядывала вывеску в окне цирюльни, а вокруг лениво переговаривались коновалы и торговцы фуражом. «Ушел обедать», прочла она табличку на дверях. Значит, волосы она сейчас продать не сможет.

Рынок закрывался. Половина третьего.

Скотовод грузил в свой фургон тюки сена, его лошадь фыркала, выпуская в морозный воздух клубы белого пара, и рыла землю копытом, с нетерпением дожидаясь возвращения в деревню.

Прислонившись к коновязи, Элпью перебирала в уме свои возможности. Она подождет цирюльника, а пока ждет – все обдумает и посмотрит, не родится ли у нее план получше.

Все очень просто. У нее есть шанс получить заработок, если она сможет освободить графиню.

Лошадь ткнулась мордой ей в шею. Элпью погладила бархатный нос.

– Как бы ты поступила, а, старушка? – прошептала она.

Чтобы вызволить графиню, нужны деньги. Сколько – она не знала. Раздобыть их – задачка посложнее.

Она погладила лошадиную гриву.

– Прощайте, мои большие надежды! – воскликнула она, ни к кому не обращаясь.

Существовало, как ей казалось, всего два способа получить так быстро деньги: украсть их, рискуя быть брошенной в тюрьму без надежды выйти оттуда, или продать себя.

– О, вот ты где!

Элпью обернулась и увидела улыбавшегося ей юношу.

– А, здравствуй, Саймон, – сказала она. – Зачем я тебе нужна?

– Хотел узнать, не подменишь ли меня сегодня вечером?

Элпью нахмурилась.

– А ты можешь заплатить мне вперед?

– Боюсь, исключительно холостяцкой платой, – покачал головой Саймон. – Хлебом, сыром и поцелуями.

Холостяцкой! Вот оно! И почему это не пришло ей в голову раньше.

– Саймон, мальчик мой. Ты должен мне помочь.

– Но я…

Она с жаром хлопнула его по спине.

– Это займет у тебя не больше получаса. Саймон посмотрел на нее с тревогой. Он знал, что связываться с Элпью рискованно.

– Ч-что я должен сделать? – запинаясь, пробормотал он.

– Ничего особенного, Саймон, – сказала Элпью, бросив взгляд на часы. – У нас всего несколько минут. – Схватив его за руку, она рванула вперед бегом. – Скорей.

– К чему такая спешка? – отдувался спотыкавшийся рядом с Элпью Саймон.

– Время церковных венчаний заканчивается в три! – прокричала она, словно это был самый логичный в мире ответ.

– Время венчаний? – в тревоге воскликнул юноша. – Но какое это имеет к нам отношение?

– Почти никакого, – ответила она, перепрыгивая через шелудивую собаку, лежавшую у нее на пути. – Но это единственное время дня, когда мы можем пожениться.

Элпью с Саймоном прибыли во Флит без трех минут три. Она посмотрела на большие часы снаружи.

– Идеальное время. – Она прикусила изнутри губу. – А теперь быстро, Саймон, начинай считать.

– Но я не собираюсь на тебе жениться…

Элпью закрыла ему ладонью рот.

– Заткни пасть и останешься в живых, – сказала она, неистово колотя в тюремные ворота свободной рукой. – Давай же: один, два, три…

Надзиратель открыл окошечко.

– Да?

– У нас всего три минутки, сударь, мне нужно быстро попасть в часовню.

Когда, звякнув цепями, калитка открылась и впустила их, Саймон начал подвывать. Элпью наградила его пинком.

– Доверься мне, – прошептала она. – Тебе это ничем не грозит. Только считай! Тридцать, тридцать один, продолжай…

Затем, повернувшись, она наградила улыбкой надзирателя, который вел их по проходу к часовне.

Прошу тебя, Боже, пусть она будет там, думала Элпью, а не в нужнике или еще где-нибудь в недрах тюрьмы.

– Шестьдесят пять, шестьдесят шесть, – приговаривал Саймон.

– Меньше двух минут, – отметила про себя Элпью.

Они миновали тюремную таверну, как обычно переполненную гогочущими мужчинами. Когда они завернули за угол, Элпью увидела графиню. Та сидела в засаде на скамье у входа в часовню, притворяясь, будто разглядывает свои ногти.

– Сто сорок четыре, сто сорок пять… – шептал Саймон.

Элпью с шумом втянула воздух, споткнулась и упала, взмахнув нижними юбками.

– Моя лодыжка! – воскликнула она, и графиня впилась в нее взглядом. – Саймон, милый, пожалуйста, иди вперед и скажи доброму священнику, что я сейчас приду, пусть он приготовится быстренько обвенчать нас. – Она перевела взгляд на надзирателя: – Умоляю вас, сэр, не могли бы вы проводить его? Я сейчас уже встану и смогу доковылять до алтаря. Боюсь, мой любимый думает, что я обманом заманила его под венец, и скажет священнику неправду.

Надзиратель пожал плечами и исчез в часовне следом за Саймоном.

Ее светлость, прищурившись, уже стояла над Элпью.

– То-то мне показалось, что я вижу знакомое лицо! – И графиня набросилась на Элпью с кулаками. – Ты, отвратительная, лживая распутница! Ты, гадюка, змея, которую я пригрела…

– Да успокойтесь же, миледи, прошу вас, – прошипела Элпью. – Я здесь для того, чтобы освободить вас и предложить вам сделку. От вас же мне нужно коротенькое письмо. У нас меньше минуты.

Элпью торопливо поведала графине, каково их положение касательно работы у Кью и как они могут привести это дело к успешной развязке.

Спустя мгновение уже вернулся Саймон и, улыбаясь во весь рот, объявил, что священник ответил отказом.

– Специальные часы для венчания заканчиваются ровно в три, так он мне сказал.

Элпью разыграла разочарование. День за днем она не раз становилась свидетельницей подобных сцен. Священник строжайше придерживался старых установлений. На его педантичность она и рассчитывала.

Обернувшись, она едва заметно подмигнула графине. Та опустила глаза и поджала в ответ накрашенные вишневой помадой губы.

Было уже пять минут четвертого, когда надзиратель без особых церемоний вытолкал Элпью и Саймона за ворота тюрьмы.

– Ну вот и все! Я же говорила, что ничего страшного с тобой не случится, – проговорила Элпью, энергично потирая руки. – Теперь, если ты не прочь прогуляться со мной за уголок, Саймон, мы подождем послания из-за решетки.

В этом письме, торопливо написанном обычными ее каракулями, графиня объясняла Годфри, что Элпью должна попасть в дом, с тем чтобы принять в салоне миссис Кью. Затем Годфри принесет в тюрьму деньги, которые миссис Кью передаст Элпью, и обеспечит немедленное освобождение графини.

К шести вечера леди Эшби де ла Зуш, баронесса Пендж, графиня Клэпхэмская, снова воцарилась в своем лондонском жилище. К семи часам они с Элпью заключили сделку, устраивавшую их обеих: они будут работать на пару, выискивая разные истории и обрабатывая их для газеты, принадлежащей чете Кью. Две трети денег будет получать графиня, но в обмен на львиную долю наличных графиня позволит Элпью бесплатно разместиться в Энглси-хаусе.

Глава вторая
Насыщение

Поддержание процесса путем постепенного и постоянного добавления какого-либо вещества.

Да вот беда: Энглси-хаус на поверку был вовсе не тем, чем казался.

Построенный в конце семнадцатого столетия, особняк щеголял изумительным фасадом в три этажа с богато украшенными подъемными окнами. Вход представлял собой обитую панелями дверь в обрамлении элегантного портика с белыми коринфскими колоннами, увенчанными лепниной в виде листьев аканта.

Войдя внутрь, гость попадал в просторный вестибюль со множеством дверей по обеим его сторонам.

Первая дверь справа вела в салон. Стены его, обитые пунцовой шелковой парчой, были отделаны резными липовыми панелями. Над восхитительным камином висел огромный портрет маслом, на котором графиня была изображена во дни своей молодости. Переливы и складки атласа, облекавшего статную фигуру ее светлости, были выписаны с поражающим взгляд совершенством, свойственным лишь кисти несравненного сэра Питера Лели.[12]12
  [12] Лели Питер (1618–1680) – английский живописец-портретист.


[Закрыть]

Мебели в этом помещении было немного – инкрустированный комод черного дерева и несколько мягких красного дерева кресел, обитых красным же бархатом; но вся она была отличного качества и удобйая.

Элпью и графиня обговаривали детали своей сделки, сидя в креслах перед неразожженным камином, а Годфри потчевал их горячим шоколадом.

Как только Элпью дала свое согласие, графиня, взяв ее за руку, повела смотреть дом.

– Ну что ж, малышка Элпью, – сказала графиня. – Сначала ты должна увидеть свое новое жилище во всей его красе. – Она проковыляла через вестибюль и распахнула одну из дверей.

Комната была пуста и лишена всех украшений: со стен была ободрана обивка, а осыпавшаяся штукатурка небольшими кучками лежала на голых досках пола.

– Для меня наступили тяжелые времена, а нужда всему научит. Я пустила в ход всю свою изобретательность. Сначала понемножку распродавала мебель и кое-как перебивалась.

Элпью присвистнула.

– После исчезновения его светлости дела шли все хуже и хуже, – с одышкой говорила графиня, тащась вверх по деревянной лестнице. – Мне повезло: когда наш старый дом на Стрэнде забрали за долги, король не забыл меня и любезно предоставил новое жилье. Это произошло всего за несколько лет до того, как славный старый миляга сыграл в ящик, отправившись на встречу со своим создателем. По времени для меня все вышло удачно. Разорись я несколькими годами позже, пришлось бы обращаться с прошением к его брату. Но этот надутый здоровяк Яков[13]13
  [13] Яков II (1633–1701), сын Карла I; правил в 1685–1688 гг., низложен в ходе «Славной революции», бежал во Францию.


[Закрыть] и в подметки ему не годился. Жуткий лицемер-папист.

Во всех верхних комнатах в потолках зияли дыры, и по облупившимся стенам расползлись черные пятна сырости. Из комнат третьего этажа можно было ясно видеть звезды в небе и пролетавших время от времени птиц.

Элпью поежилась. Ей пришло в голову, что с этой сделкой – по крайней мере в смысле бесплатного проживания – она здорово промахнулась.

Открыв дверь в комнату на самой верхотуре, графиня объявила:

– Это спальня Годфри.

Помещение было таким же промерзшим, голым и обветшавшим, как и все остальные.

– Но?… – Элпью мысленно повторила их путешествие по дому. Возможно, Годфри и ночует в этой комнате, но где же тогда спальня ее светлости? Во всем доме она не увидела ни одной комнаты с кроватью.

– Годфри – жалкий старый хрыч. – Графиня закрыла дверь и начала спускаться по шаткой лестнице. – Но он предан мне. Немного найдется грумов, которые останутся у тебя на службе, даже если лошадь продана и у тебя нет наличных, чтобы платить им.

Она с улыбкой обернулась к Элпью.

– И к тому же мне одиноко. Почти все мои друзья отбросили копыта – хоть многие, надо думать отправились в Преисподнюю, где без копыт бесьма неуютно, – и я привыкла считать Годфри чем-то вроде сварливой собаки в доме.

В конце экскурсии графиня провела Элпью по темному коридору в заднюю часть дома и гордо распахнула дверь в кухню.

Здесь Элпью наконец-то попала в тепло. В белой кухне в огромном открытом очаге с ревом полыхал огонь, наполняя помещение жаром. Вдоль одной из стен стояла мебель, какой обыкновенно на кухне не увидишь: удобные кресла, книжные полки, скамеечки для ног, карточный столик и две огромные раскладные кровати.

С потолка свисала веревка для белья, а пол был завален стопками книг и листами бумаги.

– Вот здесь мы живем на самом деле, – величественно провозгласила графиня. – Уютно, правда?

Сальные свечи, пристроенные на балках и столах по всей комнате, оплывали от сквозняка, которым тянуло из вестибюля.

– Будет, когда вы закроете дверь, – проворчал из своего угла Годфри.

– Как видишь, деньги у меня кончились много лет назад, – сказала графиня, тщательно закрывая дверь и знаком приглашая Элпью сесть в мягкое кресло поближе к огню.

– Но как же до этого дошло? Вы же так преуспевали.

– Ах, Элпью, – вздохнула графиня, подходя к деревянному столу. – Успех и преуспеяние редко длятся долго. Большие траты, скромные сбережения, вороватые слуги и невезение, соединившись, могут превратить самого богатого человека в бедняка. – Она обвела своей пухлой ручкой помещение. – Но мы достаточно удобно устроились. Честно говоря, прожив в кухне вот уже три года, я не могу понять, почему другие не поступают так же.

Она откромсала три куска от сдобной булки и насадила их на зубчатый металлический прут непонятного происхождения.

– С помощью этого приспособления смотрители парка собирали листья вокруг пруда Розамунды. Я его стянула. Очень удобно поджаривать сразу целую партию тостов. – Она поднесла прут к открытому огню.

– Почему вы не продадите этот дом? – спросила Элпью, мысленно прикидывая, сколько сотен принесет подобное здание. – Он такой большой! И местность тут здоровая…

– Это всего лишь аренда, дорогая. Дарованная мне стариной Чарли до конца моей жизни. – Она со вздохом откинулась в кресле. – Милый друг. Вот это был король. Высокий, сильный, красивый, веселый, чувственный и… В общем, обладал всем, чем должен обладать король. Истинно Разносторонний Человек. – Графиня вздохнула. – Не сравнить с этим голландским гномом, который теперь нами правит. Каждый раз, когда я вспоминаю…

– Приготовить еще шоколаду? – в тревоге перебил ее Годфри, с трудом вставая с постели. От природы донельзя ленивый, он редко предлагал свои услуги, но готов был сделать что угодно, лишь бы не слушать снова монологов о голландце. Если ее светлость принималась за перечисление недостатков короля Вильгельма и его соотечественников, свернуть ее с этой темы не было никакой возможности.

Достав из кармана маленький кожаный мешочек-кошелек и покопавшись в нем, графиня с обаятельной улыбкой обратилась к слуге:

– Будем праздновать, Годфри. Беги в магазин к миссис Пикеринг в Сент-Джеймс-Корте и принеси бутылку самого лучшего вина.

Когда он, шаркая, удалился, графиня повернула к Элпью напряженное лицо.

– Такой лентяй, как Годфри, будет идти до магазина Пикеринг целую вечность. Поэтому, пока мы ждем его возвращения с бутылочкой доброго винца, ты сможешь рассказать, что же произошло между тобой и моим мужем. – Графиня сбросила туфли и положила ноги на кованую решетку очага. – Я так полагаю, ты с ним сбежала. А посему, может, знаешь, где он?

Элпью была ошеломлена. Как могла ее светлость все эти годы так думать?

– Нет, ваша светлость. Нет, нет, и еще раз нет!

И Элпью поведала ей всю историю: как ее вырвали из объятий Морфея, и она стала свидетельницей ограбления, как ей заткнули рот и, связав, увезли в повозке среди мешков с похищенным добром. Рассказала, как ее подняли на борт, о самом путешествии и о прибытии через несколько недель в Новый Свет.

– Как только мы вышли в открытое море, меня освободили от пут, – тараторила Элпью. – И мне повезло, меня спасло море. Его светлость жутко маялся морской болезнью, вот я и воспользовалась тем временем, пока он валялся в каюте, чтобы подружиться с капитаном и кое с кем из команды. Я настроила всех их друг против друга, и остаток плавания каждый матрос считал своим долгом защищать от остальных мою честь.

Графиня фыркнула.

– Это правда, ваша светлость. Я умоляю вас поверить мне. Этот человек мне не нравился. Мне было ненавистно то, что он обокрал вас, и когда я от него сбежала, моим единственным желанием было вернуться в Лондон, в услужение к вам.

Она умолчала о том, что давно пропавший муж графини, лорд Питер Эшби де ла Зуш, был бабником, лгуном и профессиональным вором. Не стала Элпью пересказывать и подслушанную на корабле беседу, в которой он хвастался, что возглавлял в Лондоне шайку разбойников и грабителей, а теперь плывет в Новый Свет, желая расширить сферу своих деловых интересов, потроша богатых плантаторов. «Помните дело о пропаже драгоценностей леди Кливленд? – с самодовольной ухмылкой спросил он у группы матросов, слушавших его с раскрытыми ртами. – Это был я. А кражу в Питерборо-хаусе? – Он беззаботно пожал плечами и улыбнулся. – Знаете, в чем мой секрет, ребята?»

Матросы покачали головами.

«Все очень просто. Следуйте одиннадцатой заповеди: «Не попадайся».

Далее Элпью рассказала, что не успел корабль причалить в Джеймстауне, в Виргинии, как она сбежала, а потом, три года спустя, после долгих мытарств, после сопровождавшегося штормами плавания, вернулась в Лондон через Ирландию. Сойдя на берег у Королевского причала, она тут же поспешила на Стрэнд, к старому дому ее светлости, и обнаружила, что он снесен.

– Верно. Его снесли через несколько лет после того, как я оттуда выехала. – Графиня теперь немного успокоилась и устроилась в кресле поудобнее. Рассказ Элпью, каким бы невероятным он ни был, очень смахивал на правду. – Его купил застройщик, он хотел поставить ряд магазинов, что-то вроде крытого рынка, где покупатели могли бы ходить беспрепятственно, не опасаясь карет. Полная чепуха! Ничего и не вышло. Кстати, мне говорили, что там есть очень хорошая портниха.

– Так что пришлось мне жить своим умом, ваша светлость, – начала было повествовать о своих злоключениях в Ковент-Гардене и вокруг него Элпью, когда услышала шарканье Годфри.

– Я купил ветчины, – сказал он, высвобождаясь из пальто и счищая с бровей иней. – На сдачу.

Пока графиня и Элпью прорабатывали план действий, Годфри налил три бокала вина, нарезал ветчины и хлеба.

– Может, кто-то будет постоянно дежурить у тюремной часовни… – предложила графиня, глядя на Элпью, которая, в свою очередь, посмотрела на Годфри.

– Ну уж нет, – заворчал тот, обнажая два позеленевших зуба. – Только не я. Я не собираюсь ни в какую тюрьму. Лучше сразу экспортируйте меня на Новую Землю.

– Депортируйте. – Графиня бросила на него взгляд. – И не думай, что я не… – Она раскрыла рот, выставив на обозрение полупрожеванный кусок мяса. – Фу! – воскликнула она, хватая свой стакан и делая щедрый глоток. – Ты уверен, Годфри, что это не потерянная конечность Лотовой жены? Никогда не ела такой соленой ветчины.

– Хорошо возбуждает жажду в холодную ночь, – сказал Годфри, подливая в стаканы.

– А зачем нам это нужно, приятель, – всю ночь бегать в ледяной нужник?

– Сдается мне… – Элпью сделала большой глоток вина и решила вернуться к обсуждению работы, – что с нашей газетой скандалов мы, кажется, зашли в тупик…

Ее прервал страшный грохот.

– Что это было? – вскочила она с кресла, вспомнив о запустении остальной части дома и вообразив, что рушится потолок.

– Постучали в парадную дверь, – проворчал Годфри, беря подсвечник и шаркая к кухонной двери.

– Видишь ли, мы продали колокольчик, – быстро пояснила графиня. – За цветные металлы можно выручить кругленькую сумму.

Грохот возобновился.

– И Годфри соорудил подобие барабана из старого бочонка из-под хереса. – Она вздернула бровь, отчего в слое пудры, покрывавшей ее лоб, появилась большая трещина. – Кто это может быть в столь поздний час? – Графиня встала и принялась оправлять платье и вытряхивать ссыпавшуюся с ее лба пудру из дряблой ложбинки между грудями, одновременно прислушиваясь к тому, что происходит у двери. – Женщина, – свистящим шепотом проговорила она. – Упомянула твое имя, Элпью. Кто знает, что ты здесь?

– Никто, – покачала головой Элпью. Приоткрыв дверь, графиня прищурилась в темный коридор, откуда сразу потянуло холодом.

– Хм, одета хорошо, элегантно, манеры благородные…

– А лицо? – прошептала, приподнимаясь на цыпочки, Элпью, которой мешал завитой рыжий парик графини.

– Не вижу. – Ее светлость придвинулась к двери поближе. – Капюшон спущен слишком низко, лицо в тени. Но голос у нее дрожит, и кажется мне, что дама плачет.

Годфри пошел назад, свет его свечи замерцал в коридоре.

– Миледи, – позвал он, – мистрис Элпью. К вам дама. – Он юркнул в кухню и быстро-быстро зашептал: – Она молода, богата, красива и расстроена. Говорит, что у нее к вам есть дело…

Графиня и Элпью переглянулись. Элпью выхватила у Годфри подсвечник.

– Зачем же тогда ты оставил ее в темноте?

После невнятного обмена приветствиями в тускло освещенном вестибюле графиня провела таинственную леди в салон и усадила в кресло, а Элпью тем временем зажгла от сальной свечи четыре восковых – в золоченых, с зеркальными отражателями канделябрах.

– О чем же вы хотели поговорить? – улыбнулась графиня, осторожно опускаясь на зачехленный стул, у которого, как она знала, не было сиденья. Угнездившись, она еще раз слабо улыбнулась. – Прошу нас извинить. Прислуга вся разболелась. Даже камин не топим! – Дыхание, вырываясь у нее изо рта, превратилось в белый пар.

Таинственная женщина вздрогнула.

– Я должна быть уверена в полной секретности, – сказала она. Голос ее звучал тихо и очень спокойно. – Я пришла к вам по исключительно деликатному делу.

Элпью была занята тем, что прикидывала стоимость одежды посетительницы. Бело-голубое атласное платье. Голубой цвет с легким оттенком серого, ткань – нежная, по виду дорогая. Женщина, судя по всему, в средствах не нуждалась, хотя и не принадлежала к высшему обществу. Вероятно, жена богатого купца, подумала Элпью. Возможно, он занимается чаем или специями или торгует модными новинками.

– Я пришла из-за своего мужа, Бо, – приглушенно произнесла женщина. – Прежде он меня любил, да что говорить – души во мне не чаял, но в последнее время он мной пренебрегает, и это после семи лет супружеской жизни. Днями и ночами где-то пропадает, иногда даже по нескольку недель подряд, говорит, что ездит в деревню проведать своих родственников.

– А эти родственники, – Элпью наклонилась вперед, пытаясь разглядеть лицо женщины, – где их можно найти?

– Никого из его родственников нет в живых, если только из Индии не вернулся неожиданно его брат. Потому что, насколько мне известно, у него есть только брат, да и тот служит за тысячи миль отсюда, на индийском побережье, в Мадрасе – так называется это место.

– Да-да, добрый старый Мадрас! – Графиня понимающе кивнула. Она никогда о нем даже не слышала.

– А я тем временем сделала страшное открытие: исчезло многое из принадлежавшей мне ценной мебели. Я должна отыскать эту шлюху, которая меня обворовала…

– Проститутку, которая проникла к вам в дом и украла вашу мебель? – возмущенно спросила Элпью.

Графиня знаком заставила ее замолчать.

– Я считаю, что ворует мой муж, – прошептала женщина. – И делает он это для того, чтобы со всеми удобствами содержать какую-то там потаскуху, это в ее грязной постели он коротает ночи, когда не бывает дома.

– Почему вы пришли к нам, мадам? – поинтересовалась графиня, слегка смущенная тем, что кто-то посчитал ее докой по части адюльтера или – еще того не легче – проституток.

– Я спросила у мистера Кью, старого друга моего отца, нет ли у него на примете человека, способного расследовать скандал. И он сказал, что как раз сегодня нанял вас именно для таких случаев.

– Вы хотите, чтобы мы написали об этом в газету? – с недоумением спросила Элпью.

Женщина схватила ее за руки и притянула к себе.

– Ни в коем случае. Если это произойдет, я перережу вам горло.

Она отпустила Элпью, и та, отшатнувшись, дала себе зарок на будущее держаться от этой особы с железной хваткой подальше.

– Предательство и воровство не в характере моего Бо. Я люблю его, как люблю добродетель и счастье. Я хочу, чтобы он вернулся в мои объятия. Несмотря на муки, которые я претерпела из-за его неблагодарности и небрежного и презрительного обращения, я бы желала, чтобы он раскаялся в своих прегрешениях и вернулся ко мне. Или так, или… – Женщина умолкла, утирая катившуюся по щеке слезу.

– Или… – Графиня затаила дыхание.

– Или пусть уходит. Уходит навсегда. И никогда больше не возвращается.

Элпью мысленно присвистнула.

– Но не хотите же вы, чтобы мы… – Она не посмела закончить предложение.

Женщина вытащила кошелек и извлекла из него две золотые гинеи.

– Я хочу, чтобы вы следили за ним. Следили днем и ночью. И добрались через него до этой шлюхи, чтоб я хотя бы знала имя твари, ставшей моей соперницей в любви.

Графиня не сводила завороженного взгляда с блестящих монет.

– И?…

– Сейчас я даю вам одну. – Она протянула монету с таким видом, словно это была облатка причастия. С быстротою молнии ее светлость выхватила деньги из тонких пальцев. – Вторую, – произнесла женщина, опуская другую гинею назад в кошелек, – вы получите, когда принесете сведения об этой девке.

Женщина поднялась – резко метнулось пламя свечей.

– Минуточку, – остановила ее Элпью. – Возможно, нам придется нанимать портшез или карету, заходить во время слежки за вашим мужем в таверны и что-нибудь там заказывать, дабы не возбудить подозрений, а это стоит денег. Кто будет за это платить?

– Составьте список расходов, приложите счета, и я возмещу ваши траты.

Графиня улыбнулась. Предстоящая работа нравилась ей все больше и больше.

– Как мы узнаем вашего мужа?

– У него ангельская внешность, а голос его подобен музыке сфер. Он высокого роста, с великолепной осанкой и благородными манерами. Зовут его Бо. Бо Уилсон. Единственный недостаток, если можно назвать его таковым, – маленький шрам на правой скуле, вверху. Этот шрам он получил в морском сражении, когда верой и правдой защищал своего короля в битве у мыса Ог.[14]14
  [14] Морское сражение у мыса Ог (Франция) произошло в 1692 г.; совместные силы англичан и голландцев нанесли поражение французам.


[Закрыть] – Она подала графине клочок бумаги. – Это адрес нашего городского дома. Можете быть уверены, что элегантно одетый мужчина, соответствующий моему описанию, который выйдет из парадной двери, и будет мой муж.