Текст книги "Злой лжец (ЛП)"

Автор книги: Фейт Саммерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Глава 11

Кэндис

– Не могу поверить, что он повел тебя в тот ресторан, – сияет Хелен, складывая руки.

Я в ее офисе, вызвана на нашу утреннюю встречу. Прежде чем я успела войти в двери здания, я уже получила от нее сообщения.

Даже с горой документов на столе, Хелен все равно хотела услышать о моем свидании. Я только что закончила рассказывать.

– Да, и еда была фантастической.

– А что насчет мужчины? – Она откидывает свои длинные темные локоны на плечи и бросает на меня дерзкий взгляд.

– Он был великолепен.

– Что еще вы делали?

– Это все.

– Что? – Она морщит нос. – Правда? Ничего больше? Ты идешь на свидание с таким мужчиной, как Жак Бельмон, и говоришь только о Франции и еде?

– И его семейном доме.

– Ты серьезно говоришь мне, что он не пытался пригласить тебя к себе домой для горячего секса? – На ее лице отражается озорство.

Я прикусываю внутреннюю часть губы. – Конечно, он это сделал.

Она хватается за край стола и ахает. – И?

– И ничего. Я ему отказала. Ему придется подождать.

У нее отвисает челюсть. – О, Боже.

Я смеюсь. – Видела бы ты свое лицо.

– Я думаю, шок на моем лице вполне обоснован. Кэндис Риччи, какого черта? Ты не хотела с ним спать?

– Нет. Вчерашний вечер не был о сексе. Я поела и пошла домой. Завтра мы идем на свидание за обедом.

Ее брови приподнимаются. – Обед?

Я киваю.

Мой телефон жужжит у меня на коленях, когда приходит сообщение. Быстрый взгляд на экран говорит мне, что это Изабелла. Еще одно сообщение в дополнение к двадцати, которые она мне вчера отправила, и миллиону звонков, которые я получила от Эмелии.

Обе пытались связаться со мной с тех пор, как Доминик вернулся домой. Хотя Эмелия и Изабелла – лучшие люди, с которыми можно поговорить о нем, я стараюсь избегать любых обсуждений.

Особенно с ними. Я люблю их обоих и знаю, что они многое пережили, но они обе напоминают мне принцесс Диснея, которых спасли их принцы.

Я все еще жду, когда меня спасет кто-нибудь, кто сможет убить моих драконов. Даже не обязательно принц.

Я звучу как ревнивая стерва, но на самом деле я не такая. Просто они не такие, как я. Я другая, с другим жизненным опытом, который они не поймут.

Для начала, я старше. Старше Эмелии на шесть лет и старше Изабеллы на четыре.

Они замужем и у них есть дети, две вещи, которые я действительно хотела иметь на этом этапе своей жизни. Вдобавок ко всему, у них есть свои карьеры. Эмелия – художница, а Изабелла – терапевт. Я же, с другой стороны, получила степень по литературе, потому что мне нравится читать пост-романтическую поэзию и классику. Единственное, что я могу утверждать, это то, что я могу использовать передаваемые навыки здесь так, как хочу. Я помогаю Массимо и работаю с маркетинговой командой. Как бы здорово это ни было и ни приносило удовлетворение, кажется, что все остальные думают, что это дано мне из-за моих связей.

– Ты серьезно не собираешься спать с этим мужчиной до аукциона? – спрашивает Хелен, снова привлекая мое внимание к себе. Она выглядит озадаченной.

– Нет.

Что-то мелькает в ее глазах, и она несколько раз моргает. – О, боже, это из-за Доминика? Он должен был стать моей следующей темой для обсуждения. Я не застала тебя вчера, чтобы узнать, что случилось.

Отлично. Кажется, мне сегодня не удастся избежать разговора о нем.

Я пожимаю плечами и делаю вид, что упоминание его имени не заставляет бабочки порхать у меня в животе.

– Нет, дело не в нем.

– Я слышала, что ты сделала в понедельник, когда он вернулся.

Я знала, что все будут об этом говорить, но мне все равно. Это просто еще одна вещь, которую можно добавить к сплетням в офисе.

– Да, – смущенно бормочу я.

– Кэндис, что случилось? Это не похоже на тебя – давать пощечины кому бы то ни было, тем более ему.

– Перед его отъездом у нас возникли разногласия, и я все еще злилась на него, – отвечаю я.

– Ты собираешься рассказать мне, в чем заключалось разногласие?

– Я бы предпочла не говорить об этом.

Ее плечи опускаются, а глаза широко раскрываются. – Кэндис, – упрекает она. – Ты серьезно не собираешься мне рассказывать?

– Хелен, поверь мне, это больше не имеет значения.

– Но ты ударила его. Дважды. Это не та реакция, которую ты бы дала кому-то, если бы то, что между вами произошло, больше не имело значения. – Дерзко пожав плечами, она смотрит на меня с уверенностью, показывая, что знает, о чем говорит. И снова я не могу не согласиться.

– Полагаю, я просто удивилась, увидев его.

Когда ее глаза впиваются в меня, я знаю, что моя подруга не собирается сдаваться. Когда на ее лице появляется осознание, и она втягивает воздух, я знаю, что она провела некий мысленный анализ того, что было между Домиником и мной, и сделала одно из своих заключений, которое, вероятно, верное.

– Ты с ним спала? – спрашивает она тихим голосом, словно мы не единственные люди в ее офисе.

Хотя она провела анализ и пришла к истине, моего молчания достаточно, чтобы ответить на ее вопрос.

– О Боже, – хрипло выдыхает она, и я клянусь, что ее глаза сейчас вылезут из орбит. – Кэндис, как, черт возьми, ты могла скрывать от меня такую тайну? Ты спала с Домиником Д'Агостино. Иисус.

– Хелен, пожалуйста, никому не говори ни слова.

– Я бы никогда так не поступила, – невозмутимо говорит она, но когда я смотрю на нее жестче, напоминая, что она одна из главных сплетниц в офисе, она поднимает ладони и качает головой. – Я бы никогда так с тобой не поступила. Обещаю.

– Так и сделай.

– Как бы то ни было, я все еще застряла на том факте, что у тебя были эти тайные отношения с Домиником Д'Агостино, и ты никогда ничего мне не говорила. Ты же знаешь, что все женское население этого полушария положило глаз на всех трех братьев, верно? Никого даже не волнует, что Массимо и Тристан женаты. Они все еще держат их в своем списке желаний. А ты тут говоришь так, будто мы обсуждаем яичницу с беконом.

Мне приходится смеяться. То, что она говорит, для меня не новость. – Я выросла с ними, Хелен. Наверное, я не вижу их такими.

Она смотрит на меня с недоверием. – Блядь, Кэндис, это смешно. Что касается Доминика, я помню, что часто видела тебя с ним, прежде чем он ушел. Я что-то подозревала, но никогда не была уверена. Я на самом деле думала, что вы двое будете хорошей парой.

Я качаю головой, прежде чем она успевает закончить слова. Я не могу объяснить что-либо дальше, не говоря о правде. Это точно так же, как и все остальное. Мне всегда приходилось танцевать вокруг правды. С ним все было не иначе, и это был не первый раз, когда мне пришлось сделать это, чтобы защитить чье-то имя.

Я не хотела, чтобы кто-то узнал, что случилось со мной или что он сделал. Я не хотела, чтобы кто-то узнал, что Доминик принимал наркотики. Я знаю, его братья были благодарны, что я держала все в тайне, но я делала это и для себя тоже.

– Мы больше не вместе. Все кончено. – Это был первый раз, когда я сказала что-то подобное вслух. Я сказала Тристану, что не буду ждать Доминика. Сказать это и сказать, что все кончено, было по-другому. Это было похоже на конец, и острая боль печали окутывает мое сердце.

– Правда? – осторожно спрашивает она. Хелен удерживает мой взгляд, словно пытаясь увидеть за моими словами и в моем сознании. Как хороший друг, которым она стала, я знаю, что она поняла, что я чувствую больше, чем то, что я позволяю ей видеть.

– Да. Он вне игры, и я положил глаз на Жака. – Лучше продолжить ложь.

– Хорошо. Как скажешь. Я не буду давить. Я вижу, что это тяжелый разговор, поэтому я просто скажу, что я здесь для тебя, если тебе нужно поговорить.

– Спасибо. Я это ценю.

– Ладно, раз уж мы сосредоточились на Жаке, то, полагаю, единственное, что нужно забронировать сейчас, это дата шопинга. Думаю, нам стоит заказать персонального шоппера в Neiman Marcus. Я не удержалась, вчера я зашла в интернет и просмотрела несколько платьев. У них есть несколько потрясающих. Давай пойдем туда.

– Это было бы здорово.

Она хлопает в ладоши от волнения, и создается впечатление, что все разговоры и мысли о Доминике отошли на дальнюю полку.

– Я просмотрю свое расписание, и мы сможем что-нибудь в него внести, чтобы нас никто не беспокоил в течение нескольких часов.

Ее телефон звонит прежде, чем я успеваю ответить, поэтому я киваю. Когда она смотрит на экран и морщится, я уже догадываюсь, что ей придется ответить на звонок.

– Боже, я должна ответить. Это Паттерсон Гейдж, похоже, у него в заднице еще один жук. – Она закатывает глаза.

Я встаю, смеясь. – Увидимся позже.

Она улыбается и отвечает на звонок. Я беру сумочку и выхожу.

У Массимо встреча в десять, так что какое-то время я ему не понадоблюсь.

Думаю, лучше всего вернуться в свой офис и заняться новыми контрактами. Это должно занять меня на весь день, занять и отвлечь.

Прошло много времени с тех пор, как я так много думала. Последний раз это было, возможно, перед смертью моих родителей. Необходимость скрывать то, что происходило в моем доме, была задачей не из лёгких. И до сих пор остается. Когда всплывает прошлое, мне приходится крепко думать, чтобы не споткнуться и не выдать непреднамеренно какие-нибудь секреты.

Я спешу к лифту, когда двери вот-вот закроются. Я успеваю до того, как они это сделают, но мои нервы сдают, когда я сталкиваюсь лицом к лицу с тем, кто внутри.

Это Доминик.

Он стоит у зеркальной стены лифта, словно только что вышел из какого-то фильма, где он играл сердцееда. В своей белой рубашке на пуговицах, закатанных руках и черных брюках он представляет собой идеальное сочетание сексуальности и утонченности. Пятичасовая щетина, украшающая его точеную челюсть, добавляет ему соблазнительного вида.

Я осознаю, что просто смотрю на него, как будто впервые в жизни вижу мужчину. Поэтому я моргаю, чтобы рассеять туман фантазии, окутавший мой разум, и захожу.

– Доброе утро, – говорю я.

– Привет, – отвечает он.

Мы стоим бок о бок, и двери закрываются, запечатывая напряженную атмосферу и тяжелую тишину.

Я не знаю, что ему сказать, и это кажется странным. Мы никогда не молчали друг с другом. Даже в молодости, когда я была просто влюблена в него, и он заставлял меня нервничать, я никогда не застревала в словах. Теперь я застряла, потому что все, что я хочу сказать, высвободит эмоции, которые я не хочу чувствовать сегодня.

Чувствуя тяжесть его взгляда, я рискую взглянуть на него. Я не думаю, что он вообще оторвал от меня глаз. Но я едва могу смотреть на него, а этот дурацкий лифт движется со скоростью улитки.

Я отвожу взгляд и все еще чувствую его глаза. Я чувствую, как они впитывают каждую часть меня, даже тайные части, и это меняет окружающий воздух магнетизмом, который заставляет меня вспоминать горячие греховные вещи из ночи, которую мы провели вместе.

Он продолжает смотреть на меня, и лифт, кажется, движется медленнее. О, так медленно, мучительно медленно.

Я пытаюсь сделать размеренный вдох, чтобы облегчить стеснение в легких, но это не работает. Это могло бы сработать, если бы он отвернулся, но он не собирается этого делать. Вот какой он. Он привлекает внимание, а я бросаю ему вызов, пытаясь игнорировать его. Те секунды, которые тикают, будут перетягиванием каната, кто сломается первым. Или кто заставит сломаться другого? Я начеку, потому что знаю, что это будет не он.

Я точно знаю это, когда слышу слабый звук его преувеличенно тяжелого вздоха.

– Хорошее свидание? – спрашивает он. Его голос настолько резок, что прорезает пелену тишины.

Вопрос удивляет меня, потому что я почти уверена, что ему все равно на мое свидание. Когда я смотрю на него, я чувствую себя в ловушке, когда я вижу его бурный синий взгляд.

– Да, – отвечаю я, и его глаза затуманиваются, поглощая меня в пучине бури.

– Куда вы пошли?

– Ресторан. Мы ели.

– И это все? – Резкость его тона и любопытство, мелькающее в его глазах, содержат в себе настоящий вопрос, который он хочет задать.

Я просто смотрю на него, наполовину в недоумении, другая часть меня в шоке. Нет ни единого шанса, что он ревнует. Ни единого.

– Почему спрашиваешь?

– Просто интересно, что за парень Жак Бельмон.

Боже мой, мне кажется, он ревнует. Кэндис прошлого танцевала бы победный танец на триумфе первого, привлекая его внимание и бонус в виде ревности. Но, поскольку я больше не та девушка, я ожесточила свой взгляд.

– Я не думаю, что это твое дело, – сообщаю я ему.

Его глаза сужаются, а губы слегка изгибаются в том, что может показаться началом улыбки, но это не так. Этот человек не из тех, кто потерпит, чтобы с ним разговаривали так, как я только что. Но он ни черта не собирается с этим делать. Не когда дело касается меня. Он знает, что я знаю этот факт о нем.

– Я полагаю, что это не так.

Я собираюсь возобновить молчаливое обращение, когда, к моему ужасу, в лифте вспыхивают огни, и кабина дергается так сильно, что я спотыкаюсь и падаю прямо на него. Он ловит меня и умудряется не дать мне упасть на землю, но от удара я роняю сумочку, и все ее содержимое разлетается.

Лифт останавливается, и мы оба смотрим на панель сбоку от двери, которая мигает красным.

Глава 12

Кэндис

Дерьмо.

Это не то, что мне сейчас нужно.

Пожалуйста, Боже, не дай мне застрять здесь с ним.

Не он и не это.

Я вырываюсь из рук Доминика, словно не могу убежать достаточно быстро, пока он подходит к панели и нажимает кнопку, чтобы связаться с отделом технического обслуживания.

– Извините, мы будем через несколько минут. В машинном отделении отключилось электричество, – говорит мужской голос.

Я даже не знаю, кто говорит. Я просто благодарна за уверенность, что меня задержат всего на несколько минут. С другой стороны, нескольких минут может быть достаточно, чтобы свести меня с ума рядом с этим человеком.

Я становлюсь на колени, хватаю сумку и начинаю собирать вещи. Вместе с телефоном и связкой ключей у меня куча ручек, косметика и мини-блокноты. Доминик опускается и тоже начинает мне помогать.

– Все в порядке.

– Нет ничего плохого в том, чтобы помочь тебе поднять ручки, Кэндис, – отвечает он, но не смотрит на меня.

Пока он продолжает собирать мои ручки, я чувствую себя неловко, что у меня их так много. У меня есть почти по одной каждого цвета, известного человеку, и маркеры. Ручек и миниатюрных блокнотов больше, чем косметики, из-за чего я выгляжу как ботан, которым я была в старшей школе. Интеллект у него отличный, он у него есть, но ботан – это совсем другой вид.

Непрошеный румянец охватывает меня, когда он замечает маленького ангела-оригами, которого он сделал, лежащий рядом с большим блокнотом. Я смутно помню, что положила его в сумку. Теперь я проклинаю себя за это, потому что это выглядит так, будто я ношу его с собой, что технически так и есть.

Доминик тянется к нему, и его брови удивленно поднимаются, когда его глаза встречаются с моими. Мои щеки горят, поэтому я отвожу взгляд и сосредотачиваюсь на сборе последних своих ручек.

Он встает, расправляет плечи, и я тоже встаю. Он все еще держит ангела, и по его странному взгляду ясно, что он хочет, чтобы я попросила его.

Меня бросает в дрожь от раздражения, потому что он видит, что я хочу вернуть ангела.

Мое сердце выбивается из ритма, когда он тянется вперед и забирает у меня сумку. Я выдыхаю, что держусь, только когда он кладет ангела внутрь и возвращает сумку.

– Вот тебе и все, Ангел, – говорит он, и я скриплю зубами, услышав это прозвище.

Мы смотрим друг на друга, кажется, целую вечность, и я жду, когда лифт тронется или откроются двери, чтобы я могла сбежать. Это напряжение слишком велико для меня.

Доминик первым отводит взгляд, на секунду опуская голову, но он не отводит взгляд и не прислоняется к стене, как в тот момент, когда я впервые вошла. Вместо этого его взгляд становится жестким, плоским и бесстрастным, и у меня возникает чувство, что я собираюсь поговорить с ним о том, что он хотел сделать вчера вечером.

– Неужели мы действительно будем такими? – спрашивает он, поднимая ладони. Мое сердце сжимается, когда в его глазах мелькает искорка печали. – Кэндис, мы с тобой серьезно собираемся стать людьми, которые едва могут сказать друг другу два слова?

– Полагаю, так оно и есть, – отвечаю я, сохраняя свою позицию.

Теперь он выглядит взбешенным. – Что? Что, чёрт возьми, это значит?

– Я не хочу об этом говорить.

– Ну, мы застряли здесь, так что давай поговорим. Скажи мне, что ты имеешь в виду, когда говоришь, что это то, что есть. – Он смотрит мне в глаза, и я чувствую, как моя защита слабеет.

Дело в том, что я хочу выговориться, просто не хочу с ним об этом говорить.

– Ничего.

– Это не ничего.

– Да, это так. Кэндис, что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Тебе не нужно ничего делать, Доминик, в этом и смысл того, что это ничего. – Я бросаю в ответ. Боже, я действительно не хочу делать это сегодня.

– Ладно… тогда ответь на изначальный вопрос… так это будет? Если ты этого хочешь, то я оставлю тебя нахрен в покое.

Онемение заполняет мой разум, потому что я этого не хочу. Конечно, я не хочу, мне так больно, что я не могу видеть дальше того, что я чувствую.

– Ответь мне, – требует он.

– Это несправедливо.

– Это простой вопрос. Ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое? Бог знает, есть все причины, по которым ты должна этого хотеть. Это я чуть не убил тебя. – Его лицо выражает стыд.

– Я простила тебя.

– Ты простила, но то, что я чуть не убил тебя, не так-то легко простить, и я не заслуживаю прощения за то, что я сделал.

– Я все равно простила, и ты знал это еще до того, как ушел.

Он сжимает губы. – Итак, давай поговорим о другой проблеме. О том, за что ты не можешь меня простить. Это может быть так много всего, что я не знаю, что именно. Так что скажи мне.

– Ты ушел, – выдавливаю я, ненавидя густые эмоции, влитые в мой голос. – Дело в том, что ты просто ушел. Я простила тебя за худшее, что ты мог мне сделать, и ты меня бросил.

Его глаза темнеют. – Детка… Мне пришлось уйти.

– Нет, – парирую я. – Ты серьезно говоришь мне, что это было единственное, что ты мог сделать? Уйти? И так надолго? Не сказав ни слова?

– Кэндис, я был хуже, чем ты видела. Мне пришлось уйти.

– И куда ты пошел? В какое-то волшебное место, где тебя починили?

– Я прошел реабилитацию.

– Доминик, у нас одни из лучших врачей в Лос-Анджелесе. Все, что ты сделал, можно было сделать здесь. Но ты ушел, ты бросил меня, когда я нуждалась в тебе. Все, чего я хотела, это чтобы ты остался. Я надеялась, что ты останешься, потому что мы были вместе. Я надеялась, что этого будет достаточно для тебя, но этого было недостаточно. Меня было недостаточно, как и в прошлом.

Его губы раздвигаются, и на его лице отражается шок. Когда слезы жгут мои глаза, я знаю, что у меня больше нет сил.

– Это неправда, – качает он головой.

– Это не имеет значения.

– Но это не так.

Я пытаюсь отвернуться, но одна сильная рука сжимает мою руку, удерживая меня на месте. Он ловит мое лицо другой. Ласка его пальцев по моей щеке шепчет воспоминания о его прикосновении, заставляя меня жаждать того, какими мы были, и какими мы могли бы быть.

Я не могу оторваться от его приковывающего взгляда или сексуального магнетизма, который заряжает воздух страстью, которую я чувствовала только с ним. Воспоминание об этом чувстве заставляет мои легкие сжиматься в предвкушении, мое тело жаждет большего.

Энергия, которая проходит между нами, перерастает во что-то горячее, плотское…. сырое. Это заставляет меня тоже двигаться к нему, когда он опускается к моим губам.

Его полные мягкие губы касаются моих, и, как в том первом поцелуе, которым мы поделились, он чувствует, что пробует меня на вкус, судя по тому, как он задерживается там, неподвижный. Для меня все наоборот. Дикий треск желания воспламеняет мою душу, пробуждая все, что я когда-либо чувствовала к нему.

Проходит несколько секунд, прежде чем все эти эмоции сгорают в такой ненасытной жажде, что она ослабляет меня. Поэтому, когда он скользит рукой мне за голову и углубляет поцелуй, я уже знаю, что ничего не могу сделать, кроме как поцеловать его в ответ. Его язык скользит по моему, и дикий, но сладкий трепет от поцелуя с ним заставляет мое тело преклониться перед этим ощущением. Я не могу не раствориться в гранитных стенах его груди, когда он прижимает меня к себе, сокращая расстояние между нами. Твердость его тела на моих изгибах посылает мне электрический разряд. Возбуждение впивается в мое тело с той же порочной силой, заставляя мою предательскую киску сжиматься от отчаяния, чтобы этот мужчина был внутри меня.

Его пальцы скользят по моим волосам, в то время как мои тянут его рубашку и бегут вверх по пикам мышц, обрамляющих его пресс. Затем что-то жадное берет верх, превращая жадность в голод, и он прижимает меня к стене. Он хватает меня за талию, чтобы стянуть мое платье к бедрам.

В этот момент я слышу что-то на заднем плане реальности, но не могу точно определить звук. Затем голос заставляет нас отскочить друг от друга.

– Это нужно исправить сейчас, – раздается голос из домофона, и двери лифта со звоном открываются.

По коже пробегает волна тепла, и я смотрю на Доминика, не совсем понимая, что сказать или сделать. Мы просто целовались.

– Кэндис…

– Мне пора идти, – говорю я, отступая от него. – Мне пора.

Я уже собиралась бежать, когда он схватил меня за руку. – Нам надо поговорить.

Поговорить? Я не могу говорить, когда не знаю, о чем.

– Нет. Я не могу с тобой разговаривать.

– Почему нет?

– Ты же сказал мне не ждать, – парирую я и вырываю руку из его хватки. – Ты сказал мне, что не стоит ждать.

Прежде чем он успевает что-то сказать, я выхожу из лифта и убегаю от него. Когда я слышу, как закрываются двери лифта, увозя его от меня, мои колени подкашиваются.

Я только что поцеловала Доминика, и это был не какой-то старый поцелуй. Это было все, но что, черт возьми, мне теперь делать?

Мне следовало бы двигаться дальше, но мое чертово тело все еще живо огнем его губ и желанием, чтобы он меня трахнул. Я едва могу дышать или сосредоточиться.

Мои каблуки щелкают по мраморному полу, когда я поворачиваю за угол. Звук не должен быть громким, но с моим телом, чувствительным к прикосновениям Доминика, все мои чувства усиливаются в стократ.

Бож…

Я останавливаюсь в проходе и подношу руку к сердцу. Я хватаюсь за край блузки и сжимаю кулак, когда правда обрушивается на меня с проблемой, которую я не знаю, смогу ли игнорировать.

Я все еще хочу его.

Я все еще хочу Доминика.

Что со мной не так?

Что, черт возьми, со мной не так?

Не то чтобы мои причины злиться на него были необоснованными. Они есть. Между нами полный бардак. Но если отбросить дерьмо и поговорить по существу, то ответ таков: я хочу его.

Глупо было с моей стороны думать, что я смогу двигаться дальше. Жесткая реальность обрушивается на меня, когда я понимаю, что не уверена, что смогу, и это усложняет ситуацию на многих уровнях.

Как я могу осуществить свой план с Жаком, когда я чувствую себя таким образом?