Текст книги "Злой лжец (ЛП)"

Автор книги: Фейт Саммерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Глава 31

Доминик

Когда я вхожу, Кэндис просматривает коробку в спальне.

Кори сказал мне, что у нее сейчас плохое настроение, и она, похоже, обрадовалась, увидев меня.

Раздраженное выражение, которое появляется на ее красивом лице, когда я вхожу, – это не то, чего я ожидал, но поскольку она выглядит очень сексуально, когда злится на меня, я сосредотачиваюсь на этом.

– Доминик, ты не можешь просто держать меня в этом доме, – жалуется она. – Кори сказал, что ты не давал разрешения на мой выход сегодня. Я не осознавала, что меня держат в плену. Что ты хочешь, чтобы я делала весь день, ела и отдыхала?

Я воспринимаю то, что она говорит, но не совсем это понимаю. Думаю, я, должно быть, так далеко зашел с этой женщиной, что я благодарен, что спорю с ней.

Я подхожу к ней и заталкиваю все в глубины своего сознания. Это может подождать. Все это может подождать. Этот чертов список и это чертово прошлое. К черту Жака Бельмона и всех, кто издевается над нами. Я два года не мог видеться со своей девушкой, а мое обещание призраку помешало мне быть с ней.

Прежде чем она успевает сказать хоть слово, я целую ее губы, лишая ее дара речи.

Она целует меня в ответ, и мне чертовски нравится, когда она тает на мне, это знак того, что она хочет, чтобы я ее взял.

Но прежде чем я это сделаю, мне нужно прояснить одну вещь, поэтому я отстраняюсь.

– Мы забудем все на остаток дня. Все, черт возьми, – сообщаю я ей.

– Мы?

– Чёрт, да. – Я ловлю взгляд на её красивом лице, и она выглядит застигнутой врасплох. – Я хочу тебя, я хочу взять тебя в свои темные фантазии. Пришло время изучить эти условия и увидеть, что на самом деле означает – ничто не запрещено.

Я не упускаю из виду проблеск тревоги, мелькающий в ее глазах, когда солнце отражает светлые коричневые пятна.

За эти годы я позволил ей увидеть части меня, но мы никогда не были такими. Так что она не знает эту сторону меня. Она не знает, насколько темными могут быть мои фантазии, или все те грязные вещи, которые я всегда хотел сделать с ее телом.

Я провожу рукой по ее шее, по возвышенностям ее груди и вниз к краю ее футболки, за который я тяну.

Сегодня я сниму с нее одежду.

– Что ты собираешься со мной сделать? – спрашивает она.

– Тебе придется подождать и посмотреть. Пришло время играть, Ангел. Ты готова?

Желание сменяет опасение, которое было в ее глазах и распространяется по ее лицу.

– Да, – отвечает она, и я одариваю ее покорной улыбкой.

Блядь. Мой член твердеет от ее готовности подчиниться.

– Руки вверх.

Она поднимает руки, и я снимаю с нее футболку, оставляя ее в бюстгальтере и шелковых шортах.

Один щелчок маленькой застежки спереди ее бюстгальтера дает мне возможность увидеть ее грудь, идеальную и круглую, с набухшими сосками. Спелую от возбуждения и идеально умоляющую, чтобы ее сосали.

Я снимаю шорты, затем ее трусики и смотрю на нее, представляя ее обнаженный образ в своем сознании. Одержимость наполняет меня, сырая и нераскаянная, подпитываемая этой жаждой обладать ею и брать все, что она может дать. Это результат того, что я подавлял годами, и я признаю, что видел ее лицо каждый раз, когда трахал женщину, которая не была ею.

Я обхожу ее, и у нее мурашки по коже. Она нервничает, и я не знаю, почему после вчерашнего вечера.

Когда я снова касаюсь ее лица, я направляю ее взгляд так, чтобы он встретился с моим.

– Прекрасная Кэндис Риччи, я клянусь, что самое сексуальное в тебе то, что ты понятия не имеешь, насколько ты красива и сексуальна.

Мои слова ее шокируют. Конечно, шокируют.

– Я?

– Да.

– Если только ты так думаешь, – ее голос подобен шепоту.

Когда я смотрю на нее, я вспоминаю, как мы росли, и все те разы, когда я хотел пригласить ее на свидание. Сначала я думал, что она для меня под запретом, потому что она была как член семьи. Потом ее отец запретил мне.

Интересно, что бы она подумала, если бы узнала. Была бы она шокирована тем, что я наблюдал за ней с двенадцати лет и знал каждый момент, когда она наблюдала за мной?

Неудивительно, что ее отец, блядь, взбесился. Он тоже меня увидел, и не было бы никаких сомнений, о чем я думаю.

До тех дней еще несколько десятилетий, и теперь она полностью в моем распоряжении, поэтому я планирую воспользоваться этим в полной мере.

– Я так думаю, – отвечаю я.

Блядь. Я теряю рассудок, когда она касается моего подбородка и проводит по краю моей челюсти.

Когда мы движемся друг к другу для нового поцелуя, я беру ее на руки и ставлю в центр кровати, пока снимаю одежду.

Мне нравится, как она смотрит на мой член. Как будто она снова хочет его в свой маленький ротик. Я планирую скормить его ей позже.

Прямо сейчас я хочу сосать ее грудь и вылизывать ее киску.

Она видит, как я смотрю на ее грудь, и знает, чего я хочу, поэтому, как хорошая девочка, она откидывается на стопку подушек.

Сначала я перехожу к ее правой груди, начинаю сосать розовые кончики и теряюсь в восхитительных звуках, которые вырываются из ее губ.

Вот тут-то и начинается мое наслаждение, и я не перестаю брать и пробовать, пока она не достигает яростного оргазма.

Теперь, когда она кончила, я могу пить ее соки. Я спускаюсь к ее киске и беру все, облизывая и вылизывая ее дочиста. Она проводит руками по моим волосам, прижимая мою голову к своему гладкому холмику, побуждая меня взять еще, что я и делаю. Вскоре она снова становится мокрой, что идеально, потому что я хочу, чтобы она стояла на четвереньках.

Я ставлю ее именно так, и ее волосы падают вперед на ее лицо, как миллион золотых прядей. Проведя рукой по изгибу ее спины, я заставляю ее принять нужную мне позу, так что она выталкивает свою пышную задницу ко мне. Я широко раздвигаю ее ноги и смотрю, какая она идеальная.

Я хочу владеть ее милой маленькой киской. Свободной рукой я сосредотачиваюсь на ее пульсирующем клиторе и сначала провожу по холмику, прежде чем зарыться лицом между ее бедер и начать сосать его. С ее губ срывается приглушенный крик удовольствия, и ее тело напрягается.

Я продолжаю сосать, пока она не становится влажной и готовой ко мне, затем выпрямляюсь и двигаюсь к ее уху, чтобы покусать мочку. – Твоя киска принадлежит мне. Твое тело мое, и я хочу тебя больше, чем просто контракт.

Она отвечает стоном, когда я провожу по ее половым губам. Я не даю ей оправиться от моих прикосновений, я хочу, чтобы она почувствовала это удовольствие всем своим телом, пока я владею ей.

Взяв свой член, я врываюсь в ее тесный вход, дюйм внутрь, затем наружу, и снова врезаюсь в нее, заставляя ее стенки принять мой член. Удар сотрясает ее тело, и ее здоровенные груди подпрыгивают сильнее перед ней, когда я начинаю беспощадно вбиваться в нее.

Я не собираюсь останавливаться на достигнутом. Я планирую дать ей больше. Я увеличиваю темп своих толчков, заставляя ее тело поддаваться мне. Ее спина выгибается в ответ, чтобы принять меня. Хорошая девочка. Она принимает то, что я ей даю, независимо от того, как сильно я ее трахаю.

Секундой позже комната наполняется эротическими сексуальными звуками, когда наши тела сталкиваются. Ее длинные элегантные пальцы хватаются за простыни, когда я владею ею, и ее глаза закрываются, когда экстаз забирает ее. Я тоже это чувствую. Это как дикий огонь, угрожающий поглотить все на своем пути.

Мои пальцы проникают в ее гладкую кожу, и я проникаю в нее, удовлетворяя ее потребность во мне, а мою – в ней.

Ее скользкий проход сжимает мой член, сигнализируя о приближении очередного оргазма. Пульс ее стенок сжимает мои яйца, но я борюсь со своей потребностью в освобождении и возвращаю себе контроль, когда вид ее тугой задницы заставляет мой рот наполняться слюной.

Ее идеальная задница трясется от толчков, которые я наношу ее киске, и я не могу устоять перед желанием трахнуть ее.

Когда я вставляю палец в маленький бутон розы, ее глаза расширяются, и все ее тело напрягается. Она оглядывается на меня, и мне на самом деле становится ее жаль, потому что она ангел, хорошая девочка, которая никогда не могла представить, что ее возьмут таким образом. А я чертов дьявол. Я был одержим ее задницей с тех пор, как себя помню.

– Ангел, позволь мне взять тебя сюда, – стону я.

– Да, – хнычет она.

Вытащив, я собираю ее соки и размазываю их по ее тугому бутону. Она прикусывает нижнюю губу, когда я проникаю глубже, а затем покрываю ими и свой член, потому что я хочу, чтобы она насладилась этим.

Когда я вставляю свой член в ее отверстие, дрожь каскадом прокатывается по ее телу, а боль заполняет ее лицо. Я стону, толкаясь глубже. Она такая узкая.

– Все в порядке, детка, я обещаю, что ты почувствуешь себя хорошо, очень скоро. Очень, очень, скоро.

– Доминик, – кривится она. Волны экстаза заставляют ее тело содрогаться, а ее кожа нагревается от моего прикосновения, словно кто-то разжег огонь под шелковистыми слоями.

Сочетание боли и удовольствия тоже сводит меня с ума, но черт возьми, да, это жизнь. Она мечется, и самый очаровательный звук вырывается из ее горла, когда я начинаю двигаться внутри нее. Удовольствие пульсирует по ее телу. Затем я действительно вдавливаюсь и трахаю ее задницу.

Я двигаюсь внутри нее, пока удовольствие не охватывает меня, и я теряю контроль. Мы оба кричим от дикого потока первобытного желания, которое захватывает нас, и я с грохотом кончаю ей в задницу, чувствуя себя опустошенным.

Ее колени подгибаются, и она падает на кровать, отстраняясь от моего члена.

Вид ее, вымотанной от дикого секса со мной, снова возбуждает меня. В комнате пахнет сексом, страстью и потребностью. Мы оба нуждаемся друг в друге, и эта потребность бесконечна.

– Ты сводишь меня с ума, Доминик Д'Агостино. – Она слабо улыбается мне.

– Больше, – говорю я, повторяя слово, которое я говорил все это время.

– Еще. – Она слабо кивает. – Что ты теперь со мной сделаешь?

К настоящему моменту она уже должна была понять, что на этот вопрос она получит ответ, который ее шокирует.

Я не спускаю с нее глаз, встаю с кровати и открываю ящик на тумбочке. Мрачная улыбка расплывается на моем лице, когда я вижу маленький черный мешочек, лежащий сзади.

Содержимое внутри звенит. Когда я вытаскиваю набор цепей, она с трудом сглатывает, и ее губы раздвигаются от шока.

– Нет ничего недосягаемого, помнишь? – Я одариваю ее дьявольской улыбкой.

– Я помню.

– Готова к дальнейшей игре?

– Да.

– Тогда красный – твое стоп-слово.

Глава 32

Кэндис

– Как дела? – спрашивает Изабелла, складывая пальцы вместе.

Она смотрит на меня через плетеный стол, за которым мы сидим на террасе Доминика. Я смотрю на нее в ответ, не зная, как ответить на вопрос.

Она настояла на том, чтобы прийти ко мне сегодня.

– Со мной все в порядке, – уверяю я ее, и, по крайней мере, это похоже на долю правды.

Она наклоняется к столу и кусает внутреннюю часть губы. – Кэндис, я знаю, что случилось с аукционом. Я не должна знать, что случилось, но я знаю.

Я нервно ей улыбаюсь. Вчера я не стала обсуждать аукцион. Тристан бы ей не сказал. Я знаю, что он бы ей не сказал.

– Как ты узнала?

– Я слышала, как разговаривают Тристан и Массимо. Было поздно, и они думали, что я сплю с ребенком. Но ребенок номер два считает, что это хорошая идея – не давать мне спать ночью.

– О, Боже. Ты снова беременна? – ахаю я и не могу удержаться, чтобы не встать и не обнять ее.

Она кивает, и я радуюсь за нее и Тристана.

– Да, всего несколько недель. Тристан и я узнали об этом несколько дней назад. Это первые дни, но счастливые дни.

– О, Изабелла. Я так рада за вас, – пробормотала я, садясь обратно.

– Спасибо. Эмелия пока не знает, но я свяжусь с ней позже. Я знаю, что она хотела бы прийти сюда сегодня, потому что она беспокоится о тебе. Я тоже.

– Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне. Я в порядке.

– Ты шутишь? Кэндис, ты участвовала в аукционе. Круто, если ты хотела сделать что-то подобное, я здесь не для того, чтобы судить, но это не похоже на тебя, и не отвечать на мои звонки тоже не в твоем стиле.

Я вздыхаю, пытаясь быстро придумать, что ей сказать, чтобы она не волновалась.

– Извини, прошлая неделя была сумасшедшей, и, полагаю, я переживаю странное время. Я не пошла на аукцион, потому что хотела, но… – Она смотрит на меня с нетерпением. – Могу ли я пообещать, что расскажу тебе причину в другой раз? – Лучше я скажу это так.

Она на мгновение задумалась над просьбой, а затем кивнула.

– Хорошо, но я заставлю тебя сдержать это обещание.

– Обещаю, – киваю я.

– Ладно, так… что происходит с Домиником? Не похоже, что у тебя дела идут плохо.

– Он хочет, чтобы я вернулась.

– Что ты об этом думаешь?

Я смотрю на нее, не зная, что сказать. – Не знаю. Такое чувство, что то, что я должна делать, отличается от того, что я хочу делать.

Она смеется. – Кэндис, я буду первым человеком, который поддержит тебя в том, чтобы ты делала то, что хочешь. Ты уравновешенная женщина, которая всегда думает о правилах, но иногда тебе приходится рисковать.

Я складываю руки вместе. – Риски… – Мне было так больно, когда он ушел. Я не знала, как сильно я его любила, пока он не ушел.

Она с улыбкой тянется через стол. – Милая, если ты можешь так говорить, то ты должна дать себе шанс это исследовать.

– Я хочу, но в воздухе повисло так много вопросов.

– Какие

Я сжимаю губы. – Как в прошлом… Хотела бы я, чтобы у нас было так, когда мы были детьми, или как раз перед этим. Я всегда так себя чувствовала, но он как будто никогда меня не замечал. А потом вдруг заметил. Я не понимаю. Он обращался со мной так, будто я тот человек, ради которого он готов на все, но за двадцать шесть лет моей жизни он меня не замечал.

Она нежно сжимает мою руку.

– Иногда вещи не всегда такие, какими кажутся. Это главный урок, который я усвоила в жизни, и именно поэтому я всегда следую своему сердцу.

– У меня проблемы с сердцем, – бормочу я, а она качает головой.

– Нет, не может быть. Это другие вещи. Твое сердце всегда подскажет тебе, что правда, и тебе решать, что ты хочешь делать с правдой. Делай то, что говорит тебе твое сердце, Кэндис, и не бойся задавать вопросы, которые хочешь задать. У людей есть свои причины поступать так или иначе.

Я ценю ее слова. – Спасибо. Это помогает.

– Рада помочь. Теперь, я думаю, ты должна мне фильм. Мы должны были посмотреть “Касабланку”.

Я смеюсь. – Ладно, думаю, мы можем его посмотреть. – Мы оба любим классические фильмы. Я давно их не смотрела. Это помогло бы мне отвлечься на несколько часов.

Мы идем в гостиную, и я беру DVD из коробки с фильмами, которую принесла с собой.

Пока она настраивает DVD, я подхожу к книжной полке, чтобы взять пульт от телевизора. Я беру его, но случайно сбиваю один из блокнотов Доминика со стола, когда натыкаюсь на него. Я наклоняюсь, чтобы дотянуться до него на полу, и камень падает мне в живот, когда я замечаю имена моего отца и дяди, написанные в центре.

Я смотрю на блокнот в своих руках и чувствую, как мое сердце колотится, а дыхание прерывается.

Уильям и Лукас Риччи…

Доминик записал их имена. Зачем?

Я была бы склонна думать, что речь идет о Ричарде Фенмуаре, но я так не думаю.

Над ними перечислены еще три имени: Федерико Сантана, Тобиас Наварро и Питер Доусон. Я не знаю, кто эти люди.

Доминик что-то нашел?

Дядя Лукас… он его нашел?

О Боже, а что если он его нашел?

А что, если дядя Лукас вернулся?

Я чувствую себя больной и слабой, когда ужасные воспоминания проникают в мой разум.

Что нашел Доминик?

Глава 33

Доминик

Черт.

Посмотри, как он направляется ко мне, словно он здесь хозяин.

Жак Бельмон ходит так, будто считает себя богом, а солнце светит из его задницы.

Я выбрал эту кофейню и сел сзади не просто так. Я не хочу, чтобы он проделывал со мной какие-то трюки. Если он настолько идиот, что попытается со мной что-то сделать, у меня в куртке спрятан пистолет, готовый к действию.

Эта встреча здесь для оценки и наблюдения. Я подумал, что впишу ее до того, как встречусь с Эйденом позже.

Когда Жак приближается, я сохраняю серьезное выражение лица и расправляю плечи. С фальшивой улыбкой на лице я приветствую его, как будто мы старые приятели.

– Доминик Д'Агостино, чему я обязан удовольствием этой встречи? – говорит Жак, наклонив голову набок. С прищуренными глазами он напоминает мне хитрую лису.

Я никому не могу передать, как я был рад, что Кэндис на самом деле не заинтересовалась его напыщенной задницей.

– О нет, совсем нет, мне очень приятно.

– Ну, она будет моей, если ты продашь мне прекрасную Кэндис Риччи. Я уверен, мы сможем обсудить подходящую цену.

Господи, он же хочет ее. Я тоже могу поспорить, что он хочет ее, потому что она красивая и милая. В ней есть та невинность, которая привлекает таких дьяволов, как он.

Такие мужчины, как он, любят ломать таких женщин, как она.

Пока он смотрит на меня, мне приходится сдерживать свою ярость и желание всадить ему пулю между глаз.

– Нет, извини, Жак. Моя девочка не продается.

– Это очень досадно. Я подготовил для нее игровую комнату.

Он меня подначивает. Я просто не знаю, зачем.

– Я тоже, и мой маленький котенок очень счастлив там, где он есть. Садись. – Я поднимаю подбородок, жестом приглашая его сесть на стул напротив меня за деревянным столом.

– Так в чем дело? Когда я последний раз проверял, ты был готов убить меня за то, что я пытался заполучить твою девушку.

Я одариваю его дикой улыбкой и хихикаю. – Да, я это сделал, не так ли? По крайней мере, теперь ты знаешь свое место.

– Мое место? Я думаю, это ты должен проверить свое. Она никогда не упоминала, что встречается с тобой, и довольно странно, что она пошла на такой аукцион, когда она, предположительно, твоя. – Он оглядывает меня с ног до головы.

Этот ублюдок прав, указывая на эти детали, но это все, что есть.

– Кэндис знает, кому она принадлежит, Жак Бельмон. Мое отсутствие потрясло гнездо, но я разобрался с этим. Дай женщине то удовольствие, которое она ищет, и она всегда будет верна тебе.

– Как трогательно.

– Ага. В любом случае, эта встреча посвящена некоторым вопросам, которые у меня были. Моя собственная проверка.

– Я думал, меня уже проверили.

– Не я, – сообщаю я ему, и ему не нравится тон, который я использую с ним.

– Что ты хочешь знать?

– Ну, я уверен, ты понимаешь, что мы очень бережно относимся к Синдикату и хотим братства. Я должен доверять своим братьям, своим кровным братьям и тем, кто становится посвященным в Синдикат.

– Это вполне понятно.

– Хорошо. Поэтому я уверен, что ты не будешь возражать, если я спрошу что-то, с чем столкнулся и что выглядит неправильно.

Он изучает мое лицо. – Нет… совсем нет. Пожалуйста, спрашивай.

– Откуда ты знаешь Ричарда Фенмуара? – спрашиваю я, не утруждая себя хождением вокруг да около. Это хороший способ поймать людей на крючок. Я перенял эту тактику из слишком многих полицейских допросов в юности.

Жак прищуривается, но этот придурок ничего не выдает.

– Я не знаю, кто это, – отвечает он.

– Это интересно. Можно подумать, что парень помнит, как всего полгода назад на его личный счет поступило двадцать миллионов долларов.

– О, я понял, ты имеешь в виду Green Ltd. Это была личная услуга, которую я не имею права обсуждать. – Я не могу сказать, лжет ли он на самом деле.

– Это нормально, тебе не обязательно это обсуждать. Просто хотел узнать, знаешь ли ты этого парня.

– Парня, с которым я имел дело, звали не Ричард Фенмоир. У него было другое имя.

И то же самое он сказал бы Кэндис.

– Green Ltd. закрылась несколько месяцев назад. Интересно, почему.

– Опять же, я не имею права это обсуждать. Я не могу говорить с тобой о конфиденциальной информации, мистер Д'Агостино. Я уверен, ты понимаешь, почему. Ты такой же человек, как я.

Я киваю. – Полагаю, что да. – Мне больше нечего спросить, и я не получил многого от этого разговора. Либо он говорит правду, либо он действительно хороший лжец. – Ну, вот и все.

– Отлично, надеюсь, не возникнет никаких обид по отношению к мадемуазель Риччи.

– Нет, совсем нет. Как я уже сказал, ты знаешь свое место.

Он натянуто мне улыбается, встает и уходит с тем же властным видом, с которым вошел.

Я не знаю, что и думать об этом парне, и это очень важно, поскольку мало кому удавалось меня обмануть.

Сейчас я не могу ничего с этим поделать, кроме как держать ухо востро. Мне еще нужно проверить несколько вещей, если они никуда не приведут, я окажусь в тупике. Думаю, время все покажет, в конце концов.

Единственное, что я вынес из этой встречи, это то, что я все еще не доверяю Жаку. Массимо это не понравится, и если Жак присоединится к Синдикату, это будет зависеть от согласия остальных, потому что он не получит моего голоса.

Я прихожу домой позже, чем хотел, и нахожу Кэндис в спальне, сидящей у окна. Ее глаза выглядят немного опухшими, как будто она плакала.

Увидев меня, она пытается улыбнуться, поэтому я подхожу к ней, приседаю и кладу свои руки на ее руки.

– Эй, Ангел, что случилось? – спрашиваю я. – Ты выглядишь так, будто плакала.

Ее ресницы трепещут, а взгляд затуманен беспокойством. – Доминик, если я спрошу тебя о чем-то, ты ответишь мне честно?

Черт. Что, черт возьми, произошло?

– Что случилось, детка?

– Мне нужно знать, что ты сначала скажешь мне правду. Пожалуйста, ответь мне.

Я смотрю на нее и вижу серьезность ее прекрасного лица.

– Да. Я отвечу честно.

Благодарность наполняет ее глаза. – Спасибо.

– Что происходит?

– Я не шпионила. Я просто увидела твою записную книжку на столе внизу в гостиной. Я увидела, что на ней написаны имена моего отца и дяди. Ты что-то узнал о них?

Черт возьми. Я даже не знал, что оставил свой блокнот. Обычно я так не ошибаюсь. Я думал, что убрал его прошлой ночью. Что мне теперь ей сказать? Это чертовски неловко.

– Я кое-что нашел, – честно отвечаю я.

– Это было о Ричарде Фенмуаре?

Как только я отвечу на этот вопрос, она поймет, что это будет связано с большей угрозой.

– Дело не в этом, но я все еще проверяю ситуацию.

Она сжимает губы, и ее кожа бледнеет. – Что сделал мой отец, Доминик?

Я не могу ответить на этот вопрос. Ни за что на свете я не скажу ей, что это может быть торговля людьми.

– Кэндис, у меня пока нет ничего надежного. Имена твоего отца и дяди всплыли, когда я копался. Информация пока ничего мне не говорит, поэтому я ищу того, кто может дать мне ответы.

– Ответы? Так… это значит, что ты ищешь и моего дядю?

– Да, так и есть, – подтверждаю я, и ее кожа становится призрачно-белой, словно кто-то выкачал из нее цвет.

Она отворачивается и сосредотачивается на окне.

– Ангел? – говорю я, и она снова смотрит на меня, но в ее глазах я вижу то, чего не видел много лет.

Это отблеск страха, который высасывает любую искру надежды, которая могла быть раньше.

– Да?

– Ты в порядке?

– Да, я в порядке.

– Твой отец любил тебя, Кэндис. Это я знаю. – Я киваю. Несмотря на обиду, которую я к нему испытываю, я знаю, что это правда. – Я уверен, что твой дядя тоже очень любил тебя, хотя он и исчез после смерти твоих родителей. Думаю, это было больше связано со страхом.

Когда я это говорю, она только смотрит на меня так, словно не слышит моих слов.

– Я всегда думала, что он, должно быть, боялся тебя бросить. – Я пытаюсь сказать то, что, по-моему, ей нужно услышать. На самом деле я в это не верю. Честно говоря, я считаю ее дядю придурком, который бросил свою племянницу, когда она в нем нуждалась. – Ты видела его с тех пор, как умерли твои родители?

– Нет, – отвечает она шепотом. – Я не знаю, где он.

Что-то с ней не так. Она выглядит странно и как будто вот-вот потеряет сознание.

– Кэндис?

– Да?

– Детка, что с тобой?

– Я чувствую себя немного больной.

– Как насчет того, чтобы я принес нам немного мороженого из гостиной?

Она протягивает руку и берет меня за руку. – Нет, ты можешь просто остаться? Не уходи больше.

Ее выбор слов захватывает меня. – Конечно, я могу остаться. Давай я сделаю тебе тот чай, который ты любишь, и мы можем заказать пиццу.

– Спасибо, с удовольствием. – Она мило мне улыбается, но улыбка не затрагивает ее глаза.

Это напоминает мне о ее улыбках, которые она дарила мне, когда я замечал в ней перемены.

Я думал, она что-то скрывает.

У меня сейчас такое же чувство.