Текст книги "Найди свою мечту"
Автор книги: Ферн Майклз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
– Завтра мой день рождения, – сонно пробормотала Опал. – Еще на прошлой неделе бабушка купила мне подарок. Интересно, какой? Как вы думаете, миссис Лачери?
Грейс усмехнулась про себя. Господи, откуда ей знать о бабушкиных подарках?! Она попыталась вспомнить свою молодость, свои дни рождения.
– Вероятно, это золотой единорог с большим бриллиантом на самом кончике рога, с рубиновыми бусами вокруг шеи, с изумрудами и самым настоящим опалом на передних копытах, – начала на ходу фантазировать Грейс.
Конечно, Опал прекрасно понимала, что все это – выдумка, на ее лице появилась довольная улыбка, растрогавшая Грейс до глубины души.
Было уже поздно, когда Грейс вышла из комнаты девочки. Она на цыпочках спустилась в холл, решив напоследок проведать Ирму.
– Спасибо тебе, – прошептала та.
– Я вернусь утром, – улыбнулась Грейс. – Приготовлю завтрак и присмотрю за Опал перед школой.
* * *
На кухне у супругов Лачери всю ночь горел свет. Тихо играло радио, вкусно пахло выпечкой. Грейс и Пол сидели за столом и, держась за руки, пили кофе, терпеливо ожидая, пока остынет трехслойный торт. В четыре часа утра Пол украсил торт леденцами в виде бутонов роз и розовыми свечами.
– О чем ты думаешь? – спросила мужа Грейс, завязывая большой красный бант на маленькой коробочке.
– Полагаю, этот подарок не идет ни в какое сравнение с проклятым единорогом, – рассмеялся Пол. – Ладно, я понесу торт, а ты коробочку и газированную воду.
– К завтраку?
– Какое же это торжество без шипучего напитка? Нужно провернуть это дело пораньше, пока старина Георг не отменил праздник.
Хихикая, словно расшалившиеся дети, супруги направились через двор к заднему крыльцу Коннорсов. Грейс тихо открыла дверь и придержала ее, пропуская вперед Пола. Пол водрузил торт на середину стола, а Грейс поставила рядом подарок поменьше, затем положила в холодильник четыре бутылки с газированной водой: для Опал, Ирмы, Пола и для себя самой.
На обратном пути Грейс неожиданно бросилась в мокрую траву, увлекая за собой мужа, и они в обнимку покатились по небольшому склону, пока не оказались возле своего дома.
– Почему, дорогой, ты думаешь, что мы не можем сделать это прямо здесь? Надеюсь, ты не боишься простудиться? – рассмеялась Грейс стаскивая с себя трусики.
Никогда им еще не было так хорошо, как в эти минуты. Они долго и исступленно ласкали друг друга, а потом лежали рядом, разгоряченные неожиданной вспышкой страсти, пока Грейс не напомнила о предстоящей вечеринке.
– Хорошо, тогда я иду принимать ванну, – игриво проговорил Пол.
* * *
Было десять минут седьмого. В доме на Килборн-плейс царила обычная утренняя суматоха. Его обитатели сновали взад-вперед, одеваясь на ходу или ожидая своей очереди в ванную комнату. Руби сегодня не собиралась идти на работу, поэтому до сих пор не сняла пижаму и пропустила вперед Этель, за что получила благодарную улыбку. Она решила сначала отправиться на кухню, чтобы выпить кофе и перекусить.
Неожиданный звонок в дверь превратил квартиру в настоящий сумасшедший дом. Первой в холл выбежала Этель, за ней – Руби, следом повыскакивали другие девушки в купальных халатах и с бигуди в волосах. Все принялись лихорадочно наводить порядок. Руби схватила свой маникюрный набор, лак для ногтей, вязаный шерстяной платок и запихнула все это за диван. Джейн взбила подушки, одновременно затолкнув под кушетку старые газеты. Амбер сгребла две бутылки кока-колы, три чашки и бумажные салфетки и побежала с ними на кухню. Анна разложила на столе журналы и затолкнула в шкаф мусорную корзину. Соли сунула пару бесподобных чулок в карман своей широкой мантии, затем подняла с пола пару тапочек и два ботинка, оба на левую ногу.
– Три минутки, – сдерживая смех, сказала Этель звонившему. – Мы просто стараемся лучше, чем обычно, привести в порядок квартиру.
Нужно сказать, девушки жили дружно и довольно весело, хотя по-настоящему близка Руби была только с Этель и с Амбер, с другими же четырьмя девушками у нее установились приятельские отношения. Все вели себя очень тактично по отношению друг к другу и добросовестно выполняли обязанности по уборке квартиры.
– Это жилище похоже на зоопарк в августе, – добродушно проворчала Анна.
Амбер выглянула из своей спальни.
– Признайтесь, кто-нибудь ожидает гостя в такую рань?
Руби отвела взгляд.
– Я никого не жду, поэтому не собираюсь спускаться вниз.
Звонок повторился, потом снова и снова.
– Вероятно, кто-то ошибся домом, – отозвалась из дальней комнаты Соли.
В дверь продолжали настойчиво звонить. Тогда Амбер подошла к окну общей комнаты и, вытянув шею, попыталась разглядеть гостя. Увидев высокую фигуру отца, она буквально оцепенела от ужаса, затем бросилась вниз.
– Руби! У парадной двери стоит папа. О господи, он все знает! Клянусь, я ничего не сообщала. Спроси Этель. Я не сообщала, Руби! – в панике твердила Амбер.
На Руби не было лица. Боже мой, что ей делать?
– Возможно, что-то произошло дома? – предположила она. – Мы не можем долго держать его возле дверей. Наверняка он приехал ночью и следил за домом. Отец знает, что мы здесь.
– Прячься, Руби. Я… я скажу, что ты уехала вчера вечером. Я не хочу возвращаться домой, и ты, знаю, тоже. Что же нам делать?
– Смотри ему прямо в лицо. Тебе уже двадцать один год. Я, например, не собираюсь уезжать.
Застегнув верхнюю пуговицу своей пижамы, Руби решительно направилась в двери.
– Подожди, – взмолилась Амбер. – пожалуйста, хоть одну минуту. Ты ничего не понимаешь. Если мы не вернемся… он… мама. Ты была еще маленькая, а я все помню.
Она подробно рассказала сестре о том ужасном дне, когда отец зверски избил в подвале дома мать. Руби на миг оцепенела.
В это время зазвонил телефон. Трубку сняла одна из девушек.
– Звонит какая-то Грейс Лачери.
Амбер без сил прислонилась к стене. На ее лице был написан дикий страх: Нанги сегодня будет ждать ее, чтобы проводить на работу.
Руби сама подошла к телефону, затем подозвала Амбер, приказав девушкам пока не открывать дверь. Какое-то время сестры молча слушали Грейс, склонив головы к трубке. Их лица ничего не выражали. Когда разговор закончился, они бросились к окну в общей комнате.
– Боже мой, отец выглядит совершенно невозмутимым! – воскликнула Руби. – Он здесь, потому что умерла бабушка.
«Не потребует ли отец возвратить кольцо», – подумала она, вспомнив, что сегодня, кроме того, день рождения Опал.
– Нанги вылезает из машины. Амбер, Амбер, слышишь меня? Нанги вылезает из машины. С ним это дерьмо, Андрей Блу. Амбер, ради бога, скажи же что-нибудь! Ты должна мне помочь.
– Что? Что мы сделаем? – в отчаянии завопила Амбер.
– Наступило время проявить свое мужество. Чем дольше отец стоит там, тем хуже для нас. Девушки сейчас отправятся на работу. Что тогда будет с нами?
– Позволь ему войти, – обреченно вздохнула Амбер.
Девушки, во главе с Этель, уже спускались по лестнице, затем направились к выходу. Андрей, Нанги и Георг Коннорс молча расступились перед ними, затем по одному вошли в дом.
Все собрались в общей комнате. Нанги занял место рядом с Амбер. Андрей остановился в центре комнаты. Признаться, они очень проигрывали в сравнении с Георгом.
Руби отметила, что отец гладко выбрит, подстрижен, опрятно одет. Он возвышался перед ними красивый и спокойный, и только крепко сжатые кулаки выдавали его состояние.
– Рассказывайте о ваших делах, да поторапливайтесь, – приказал Георг.
Амбер машинально начала подниматься со своего места. Руби тоже нервно заерзала на стуле. Она немного пришла в себя, заметив, что Нанги положил руку на плечо Амбер.
– Мы никуда не поедем, – выпалила сестра.
– Не груби мне, девочка. Я сказал: выкладывайте свои новости. Кто этот черномазый? – строго спросил отец, кивнув в сторону Нанги.
– Он вовсе не черномазый, – заступилась за Амбер Руби. – Ты не можешь заставить Амбер уехать, ей уже двадцать один год. Я тоже не собираюсь возвращаться домой. Мне и здесь неплохо. Мы уже знаем, что ты сделал с матерью. Амбер рассказала, как ты измывался над мамой все эти годы. А сегодня нам позвонила Грейс. Ты поломал маме ребра и отбил легкие. У нее порвана барабанная перепонка, и она не может двигаться. Если мы поедем с тобой, ты сделаешь с нами то же самое.
– Я велел вам, девочки, рассказать о своих делах и не намерен повторять еще раз. Если хотите, могу привести полицию. А теперь назови мне имя парня, с которым ты собралась убежать, – обратился Георг к Руби. – Ну же, не испытывай мое терпение.
Андрей молча пересек комнату и встал рядом с Руби.
Отец недобро прищурился.
– У меня есть с собой доказательства, – он вытащил из кармана адресованное бабушке письмо дочери. – «Калвин Сантос». Еще один из этих.
Георг презрительно кивнул в сторону Нанги, затем подошел к телефону и снял трубку, внимательно посмотрев при этом на всю безмолвную группу. Он попросил оператора соединить его с базой военно-воздушных сил, сообщил свое имя и адрес на Килборн-плейс и потребовал связать его с лейтенантом Калвином Сантосом.
Руби готова была провалиться на месте.
– Прости меня, Калвин, – прошептала она, с трудом переводя дыхание, и в отчаянии взглянула на Андрея, умоляя хоть чем-то помочь ей.
Однако на лице Андрея отчетливо читался такой же ужас.
– Я требую немедленного принятия самых решительных мер, – рычал в трубку Георг Коннорс. – Ваш человек собирается похитить мою дочь и убежать с ней в Калифорнию. Она несовершеннолетняя. Позаботьтесь о нем, а уж я сам решу свои проблемы. Я не нуждаюсь в извинениях и выражениях сожаления. Если меня вынудят, я предъявлю обвинения. Я жду от вас исчерпывающего ответа, который попрошу выслать на мой домашний адрес в штат Пенсильвания. – Георг свирепо посмотрел на дочь. – Меня не устраивает следующая неделя. Я имею в виду завтрашний день. – С этими словами он бросил трубку на рычаг и повернулся к Андрею.
– Кто вы такой?
– Прежде чем вы зададите мне еще вопросы, хочу предупредить, что мне уже идет двадцать второй год, а мой старший начальник – генерал. Между прочим, он любит колотить парней вроде вас, которым подходит прозвище «пугало». Вам же мое имя совершенно ни к чему.
Георг невольно попятился назад. Руби же распрямила плечи. Она не помнила, чтобы кто-нибудь разговаривал с отцом в подобном тоне. Его грубость пугала только женщин, но с мужчинами Георг всю жизнь старался избегать столкновений.
– Думаю, вам следует удалиться, – холодно добавил Андрей.
– Да, – поддержал его Нанги. – Вы должны поступить именно так, как сказал лейтенант. У меня довольно неплохая военная подготовка, и я могу прибить вас одним ударом.
Руби и Амбер раскрыли от удивления рты, а Амбер потянула Нанги за рукав.
– Я собираюсь жениться на вашей дочери, – неожиданно выпалил Нанги.
– Она вполне заслуживает вас, – прорычал Георг. – Она еще ни разу не показала себя с хорошей стороны. Что касается тебя… – обратился он к Руби, но девушка перебила его.
– Надеюсь, вы счастливы, что разрушили мою жизнь. Я ни за что не поеду с вами и никогда не вернусь домой. А если вы будете снова избивать маму, вызову шерифа. Грейс и Пол знают о ваших выходках. Они все расскажут, и Опал тоже. Я больше не боюсь вас. Моими деньгами распоряжайтесь как хотите, можете даже засунуть их себе в задницу. Но по закону вы обязаны выплатить Амбер шесть тысяч долларов. Так или иначе, но я обязательно найду способ выбить из вас эти деньги. Возможно, это займет у меня остаток жизни, но я добьюсь этого.
Говоря это, Руби прекрасно понимала: если бы не присутствие Андрея и Нанги, они с Амбер уже давно упаковывали бы чемоданы и собирались домой. Боже мой, свободны! Теперь они окончательно свободны!
– Уходите, сэр, – вежливо проговорил Андрей, распахивая дверь.
Руби хотелось смеяться от радости, но, против ее воли, по щекам катились слезы. Амбер тоже рыдала, уронив голову на грудь Нанги. Все четверо молча смотрели вслед Георгу.
– Он даже не оглядывается, – причитала сквозь слезы Амбер. – О боже, у нас больше нет отца. Руби, давай вернем его обратно. Это же наш отец!
Георг уже сел в машину и захлопнул дверцу.
– Теперь он наверняка посмотрит на нас. Отец знает, что мы еще не ушли и наблюдаем за ним. Но нет, он уже отрекся от нас и собирается уезжать.
– Мы больше никогда не увидим его, – снова запричитала Амбер.
От волнения у Руби даже пересохло во рту.
– Знаю, – отозвалась она. – Теперь мы свободны. Нам не нужно больше бояться отца.
– А как же мама?
– Не знаю, Амбер.
Мужчины тихо переговаривались у них за спиной.
– Лейтенант, если у вас нет других планов, я бы с удовольствием угостил вас завтраком, – вполголоса предложил Нанги. – Думаю, моя девушка и ваша девушка сумеют сами успокоить себя.
Андрей посмотрел на нарядно одетого подвижного филиппинца и улыбнулся.
– Да, сегодня нам здесь больше нечего делать.
* * *
Руби горько оплакивала смерть бабушки. Но она беспокоилась за Опал и Калвина. Бедный Калвин! Его карьера теперь рухнет. Что ждет его в будущем?
Амбер плакала от жалости к себе и к матери.
– Мне нужно переодеться, чтобы отправиться в церковь, на Сейкрид Харит. Я уже и так опоздала на утреннюю мессу. Ты пойдешь со мной, Амбер?
Сестра молча кивнула в ответ, и они вместе спустились в холл.
– Ну и чудак этот Нанги. Разве может он убить хоть кого-нибудь одним ударом? – спросила Руби только для того, чтобы услышать свой голос и снять напряжение.
– Да, – с гордостью ответила Амбер. – Знаешь, а Андрей ничего, возможно, у вас с ним что-нибудь получится. Тот, другой парень… я, конечно, сожалею, но если бы он был здесь, дело вряд ли приняло такой оборот.
– Ты хоть представляешь, как я себя сейчас чувствую? – с горечью воскликнула Руби, задетая словами сестры.
– Нет, – растерянно прошептала Амбер.
– Пойми, я совершенно раздавлена и разбита. Бабушка умерла. Папа уехал. Калвин один отправился в Калифорнию. Сейчас уже слишком поздно собирать чемоданы. Я не успею добраться до аэропорта. Самолет, вероятно, улетает в эту минуту.
– Завтра же ты сможешь заказать с Калвином телефонный разговор. Если твой парень так же энергичен, как Нанги, он быстро обтяпает все дела. Возможно, Калвин сам позвонит тебе. У вас все образуется.
– Нет, не позвонит, – убито сказала Руби. – Я знаю Калвина. Он решит, что я бросила его. Калвин полагает, будто не вполне подходит для меня. Я не могу понять почему, но это так. А теперь из-за меня погублена его карьера. Я не вижу выхода из этого тупика.
Руби споткнулась, и Амбер тут же ее поддержала ее, спросив с беспокойством:
– Что с тобой?
– Я думаю о бабушке… – Руби замолчала на полуслове; смерть Мэри Козински настолько потрясла ее, что она до сих пор не могла прийти в себя.
Амбер поспешно сменила тему разговора.
– Знаешь, это было здорово, когда ты заявила, что отказываешься платить свой долг. Но это не очень реально и может тяжело отразиться на маме. Тебя не будет мучить совесть?
– Лучше скажи, как тебе удалось рассчитаться сполна, Амбер?
– Нанги одолжил мне деньги.
– Почему же ты скрыла от меня? Нужно было сразу рассказать.
– Почему? А ты поступила бы по-другому? Впрочем, теперь отец уехал. Мы можем делать все, что нам вздумается.
– Уже слишком поздно, – усмехнулась Руби.
Господи, неужели она уже никогда не увидит бабушку, не ощутит тепло ее ласковых рук, не посидит на заднем крыльце? Неужели все это потеряно для нее навсегда? Теперь у нее не было ни дома, ни Калвина.
– Мама… – начала Амбер.
– Что ты думаешь о ней? – холодно спросила Руби. – Она больше интересуется, что Джон и Хенк сделают с плетеным стулом, стоящим на заднем крыльце.
– Она…
– Что? Мать ничего не дала нам, особенно мне. Она никогда не говорила мне «до свидания», не гладила меня по голове, ни разу не поцеловала меня и не пожелала доброй ночи. Мать даже не объяснила мне, что делать, когда наступает менструация. Все это пришлось делать бабушке. Я должна была знать, как вести себя с мальчиками, чего остерегаться, а я даже не имела об этом ни малейшего представления. Мать должна была быть моим другом. Чтобы выжить, мне пришлось научиться огрызаться. Мать не умеет даже этого. Прежде всего, ей следовало вызвать шерифа.
– Город, сплетни… папа…
– Дерьмо! – взорвалась Руби. – Я не хочу сейчас спорить с тобой.
Она захлопнула дверь своей комнаты, подумав, что никогда не узнает, в чем хоронили бабушку, и никогда уже не получит писем от Опал. По щекам Руби бежали горячие слезы.
* * *
Калвин Сантос пристально вглядывался в толпу. Руби определенно опаздывала, хотя они все рассчитали по-военному, с точностью до последней секунды. Пять минут он отнес на счет затянувшегося утреннего туалета Руби, плохую погоду, упрашивание водителей такси подвести до аэропорта, напряженность движения. Возможно, Руби также решила съесть тост или кашу вместо того, чтобы ограничиться кофе по-датски в кафе.
Калвин снова посмотрел на часы, и его бросило в пот. Здесь явно что-то не так. Может, Руби узнала, что он держит на определенной дистанции от себя Нанги Дуенаса? Признаться, Калвин и сам не знал, почему. Нанги приходился ему дальним родственником, отношения у них были вполне нормальными, если не считать одного… Однажды Калвин проговорился Нанги о своих планах относительно Руби, и тот обрушился на него с бранью, явно не одобряя столь поспешного брака с белой девушкой. Руби могла подслушать беседу Амбер и Нанги и испугаться, что родня Калвина также примет ее в штыки. Проклятье!
А если дело вовсе не в Нанги, если Руби сама решила, что он не подходит ей? Калвин снова и снова посматривал на часы. Конечно, можно было позвонить по телефону, выяснить, в чем дело, но он не мог пересилить себя. От всех этих мыслей у Калвина даже закружилась голова. Он чувствовал себя неловко и часто шумно сморкался в пахнувший хлором белый носовой платок. Временами ему начинало казаться, что все собравшиеся в аэропорту пассажиры смотрят только на него.
Калвин был так уверен, что Руби приедет, что теперь впал в полное отчаяние и едва не плакал. Он действительно любил Руби и даже признался в этом Нанги, который к этому времени уже изменил свое мнение относительно белых девушек и весной собирался жениться на Амбер.
И вот это оказалось ложью. Руби не нуждается в нем, она даже не позвонила. Значит, он просто недостоин ее. Калвин уже не вытягивал шею в надежде увидеть Руби среди пассажиров, решив раз и навсегда выбросить эту девушку из головы.
Но не тут-то было. Потеря глубокой болью отдавалась в душе Калвина. Теперь он уже никогда и никому не сможет поверить. Руби Коннорс навсегда останется в его сердце.
* * *
Ирма с удивлением прислушивалась к спокойному, почти елейному голосу мужа. Георг, как и обещал, не задержался в Вашингтоне и прибыл вовремя, чтобы успеть потолковать с доктором Эшли, который уже закончил визит. Ирма, правда, не слышала, о чем они говорили.
Потом Георг заглянул в спальню и поинтересовался:
– Тебе что-нибудь нужно?
Ирма отрицательно покачала головой.
– Где Опал?
– Твой брат забрал ее к себе, – ответила Ирма, облизнув пересохшие от температуры губы. – Опал ничем не могла мне помочь, поэтому я отпустила ее. За мной присматривала Грейс Лачери.
Георг и после этого не вышел из себя.
– Если Опал там действительно нужна, ты правильно сделала. А вот Лачери здесь не место. Все, что происходит в моем доме, не обходится без ее проделок, ты слышала? Ну, раз тебе ничего не нужно, пойду поточу газонокосилку, а потом скошу газон, пока не хлынул дождь.
Ирма поглубже зарылась в подушку, но все-таки решилась спросить:
– А девочки?
– Руби в ближайшем будущем замуж не выйдет, – заверил ее Георг. – Она – семя никудышное, вся в тебя. Гуляет с иностранцами, которые выглядят как черномазые: фи-лип-пин-цы. Один из этих карликовых сволочей сказал мне, что женится на твоей старшей дочери. О другом я сообщил его командованию, попросив во всем разобраться. Дочерям я отказал в наследстве. Они не приедут на похороны своей бабушки и больше никогда не переступят этот порог. Теперь у нас есть только одна дочь.
Все это было сказано так буднично, что Ирма сразу поверила словам мужа.
– Впрочем, ни ты, ни Опал не представляете из себя ничего хорошего. По сути дела, все вы похожи на ту, которая живет по соседству. Грязь! Отбросы! Всем вам нужно только одно, не так ли?
Ирма закрыла глаза. В эту минуту ей так хотелось умереть! Когда она снова открыла их, Георга в комнате уже не было. Со своего ложа Ирма видела, как муж в сарае точит газонокосилку. Впрочем, в этом не было ничего интересного, он проделывал это сотни раз. Ирма подумала о письмах, которые Руби прислала своей бабушке. Интересно, о чем она писала, чем делилась с Мэри и младшей сестренкой? Ирма совершенно не представляла новой жизни своей дочери, а Опал никогда даже словом не обмолвилась об этом. Почему господь наказывает ее таким образом, ломала себе голову бедная женщина.
Неожиданно Ирма заметила что-то странное в поведении мужа. Бросив лезвие на верстак, Георг пригладил волосы, подтянул штаны и решительно направился к половине дома супругов Лачери. Ирма сразу догадалась о его намерениях и закричала так громко, как только позволяло пересохшее горло, однако никто не услышал ее.
Грейс готовила на зиму желе из остатков осеннего винограда. Услышав на заднем крыльце шаги, она привычно улыбнулась, однако увидев Георга, застыла на месте с деревянной ложкой в руках. Неужели Ирме стало хуже, промелькнуло у нее в голове. А может, Георг обнаружил незатейливый медальон, подаренный ею накануне Опал, и теперь собирался возвратить его? Однако похотливое выражение глаз соседа вмиг развеяло все сомнения Грейс. Она резко повернулась, отчего с ложки пролилось на пол несколько капель желе.
– Я требую, чтобы ты немедленно оставил мой дом! Пол вернется с минуты на минуту. Он прикончит тебя. Я знаю, Пол непременно это сделает.
Грейс понимала, что оказалась в западне. Во всяком случае, на мужа рассчитывать было бесполезно: он лишь недавно ушел в магазин, забрав собаку. Если Георг одержит над ней верх, то просто изуродует, как собственную жену. Господи, что же делать?
– Шлюха! – прошипел Георг. – Наглая проститутка!
– Ты видишь, я занята, – как можно спокойнее произнесла Грей, одновременно пытаясь дотянуться до разделочной доски и ножа для мяса.
Однако Георг вовремя разгадал ее намерение и одним небрежным движением руки разорвал завязки сарафана, обнажив грудь. Грей вскрикнула, пытаясь прикрыться ладонями, но так и не выпустив из рук деревянную ложку, вся перемазалась виноградным вареньем. Она попятилась, налетев на табуретку, с которой обычно доставала парафин с верхней полки.
В этот момент Георг опрокинул Грейс на пол. Разорвав сарафан, он одной рукой принялся стаскивать с нее красные панталоны, а другой – расстегивать свой ремень. Грейс отчаянно сопротивлялась, понимая, впрочем, тщетность этих усилий, но не собиралась сдаваться без борьбы. Георг овладел ею, словно изголодавшееся животное. Он больно мял грудь, хватал за ягодицы.
– Это научит тебя не вмешиваться в чужие дела, маленькая проститутка.
Грейс тихо стонала от боли, а Георг продолжал извиваться, потом вдруг расслабился. Грейс с ужасом представила, что он вот так умрет прямо на ней, и она не сможет сама освободиться от него.
Георг тяжело дышал и хрипел, удовлетворяя свою животную страсть. Наконец он дернулся в последний раз и начал подниматься, на ходу застегивая штаны.
Грейс тут же откатилась в сторону, пытаясь добраться до двери. Цепляясь за косяк, она бросилась к газовой плите, на которой в эмалированной кастрюле кипело виноградное желе – любимое лакомство Пола, из самого последнего винограда самого лучшего времени года. Грейс смахнула слезы. Пол наверняка убьет Георга, поэтому она решила сама отомстить насильнику.
Между тем Георг уже поднялся на ноги и теперь приводил себя в порядок. Обжигая до волдырей руки, но в горячке совершенно не чувствуя боли, Грейс схватила кастрюлю и выплеснула кипящее желе прямо в область паха. Георг взвыл от боли; лицо его исказилось от ужаса. Однако Грейс не остановилась на этом. Она огрела Коннорса по голове тяжелой сковородкой, а потом вывернула на него горячий парафин.
– Ты решил немного поразвлечься, мистер Коннорс? Так вот теперь научись-ка лучше мочиться в высокую траву. – Грейс сплюнула на пол и истерически выкрикнула, – Убирайся из моей кухни! Чтобы ноги твоей больше здесь не было! Ты животное! Но ты уже никогда не посмеешь делать такие пакости!
Грейс сквозь слезы настороженно наблюдала за Георгом. Признаться, ей еще не приходилось видеть таких безжизненных дьявольских глаз. Коннорс с трудом выбрался из кухни и упал на последней ступеньке, изрыгая проклятия. Грейс злорадно расхохоталась ему вслед, потом села на залитый вареньем пол и разрыдалась.
Господи, что же делать? Если она расскажет обо всем Полу, он непременно убьет Георга и его посадят в тюрьму. Ее жизнь будет разбита. По городу поползут сплетни.
– Ничего не произошло, ничего, – словно во сне твердила Грейс, убирая кухню и заднее крыльцо.
Теперь им придется жить с пятнами виноградного варенья на полу. Муж ничего не узнает.
Она слишком любит Пола и не допустит такого позора.
* * *
Доктор Джон Эшли уже собирался закрывать свой офис, когда раздался телефонный звонок. Доктор внимательно выслушал сообщение, затем, улыбаясь, пробормотал:
– Подумать только: Георг Коннорс готовит виноградное желе.
Действительно, это было весьма странно. Ибо любому человеку в мире известно: мужчины не охотники до кухонных дел. Вскоре снова зазвенел телефон: Грейс Лачери обожгла руку о кастрюлю. Эшли и ей обещал прибыть как можно скорее.
За семьдесят лет своей жизни доктор Джон Эшли никогда не употреблял никаких ругательств, случайные проклятия, разумеется, были не в счет. Но сейчас он не сдержался.
– Черт возьми, – бормотал доктор, залезая в свою старенькую машину. – Кого же осмотреть первым: Георга или Грейс?
В конце концов он решил сначала оказать помощь Грейс и теперь, довольный собой, ехал через город, время от времени протирая слезящиеся глаза.
* * *
В тот вечер Георг Коннорс не смог присутствовать на молитве в связи со смертью матери, не было его также и спустя три дня на похоронах Мэри Козински. Все это время он находился в госпитале, где целая бригада врачей пыталась лечить его ожоги и реконструировать детородный орган.
Месяц спустя главный хирург удрученно заметил своим коллегам:
– Случай совершенно безнадежный. Теперь он сможет только писать через трубочку. Поместите Коннорса в отдельную палату. Думаю, ему сейчас лучше побыть одному.
* * *
Руби уже не оплакивала свою бабушку. Она также перестала проливать слезы по Ноле и Калвину и вычеркнула из жизни отца, решив поскорее забыть день его неожиданного визита.
– Думаю, я стала взрослой за одну ночь, – громко сказала Руби, глядя в большое зеркало, укрепленное на двери ее спальной комнаты. – Да, так оно и есть. Пора двигаться дальше. Нельзя стоять на месте. Наступает мое время, мое лето. Что ж, я готова, да, я готова, – повторила она, гордо вскинув голову.
