Текст книги "Найди свою мечту"
Автор книги: Ферн Майклз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
Глава 7
Андрей должен был вернуться в Штаты вместе с генералом Франкелем. Отпуск намечалось провести в Хавалии. Обоим офицерам предоставлялись новые квартиры. До первого дня рождения Марты оставалось две недели.
Руби встретит его, и они наконец соберутся одной счастливой семьей, мрачно думал Андрей, доставая из сундука мешок с письмами. Морщины на его лице становились еще заметнее, когда он хмурился. Да, Руби клятвенно сдержала свое обещание. Она регулярно писала два, а иногда и три письма в неделю, каждое по четыре-пять страниц. У Андрея их уже набралось штук двести. Все письма заполнялись надоедливыми будничными событиями: описание погоды, насморк младенца, питание. Наверное, и через сто лет Андрей бы не забыл, как Марта появилась на свет: всю историю, связанную с этим важным событием, все муки, через которые прошла Руби. Он быстро просмотрел послание, затем раздраженно скомкал его. Руби не должна была рассказывать ему об окровавленных полотенцах, о сгустках крови, похожих на куски печенки, о ветках дерева, разбивших кухонное окно во время бури!
Андрей взглянул на лежавший перед ним пустой лист бумаги. Руби постоянно жаловалась на краткость его писем и отсутствие каких-либо добрых советов и пожеланий. Их дочь, утверждала она, подумает, что отцу наплевать на нее. Андрей усмехнулся, представив, как Руби читает ребенку его одностраничные письма.
Через час он поставил последнюю точку. Письмо, как всегда, не содержало ничего существенного: скучает, с нетерпением ждет, когда увидит Марту и подержит ее на руках. Андрей рассказывал о жаре и о подарках, которые привезет из Кореи для Руби и Марты. О том, что с нетерпением считает дни до отпуска, чтобы провести вместе каждую секунду, каждый час. Подписавшись как обычно «Люблю, Андрей», он сунул письмо в почтовый ящик и тут же начисто забыл о нем.
Его мысли неотвязно крутились вокруг проведенного им холостяцкого месяца: кореянка Сунг Ли ушла от него после того, как он заявил, что не виноват в ее беременности, и съездил ей по лицу, потребовав убираться вместе со своим братом-сводником. С тех пор Андрей не видел больше ни Сунг Ли, ни Кима.
Насвистывая, Андрей направился к гаражу, чтобы покататься на джипе. Ему нравилось разъезжать на генеральской машине под флагом со звездой: встречные офицеры при виде джипа всегда отдавали честь. В следующем году на флаге должна появиться вторая звезда, равно как и кленовые листья на воротнике генерала. Чтобы самому Андрею дослужиться до таких же листьев, следовало постараться остаться незаменимым для своего босса и как-то сглаживать печаль, поселившуюся в глазах генерала после злополучного нападения на Пёрл-Харбор, когда японцы не оставили камня на камне от американской военно-морской базы. Впрочем, Андрей не исключил и другого развития событий. Если бы он возвратился к своей маленькой семье, то непременно стал бы примерным отцом и мужем.
* * *
За неделю до дня рождения Марты Руби получила от мужа письмо, в котором сообщалось, что отпуск откладывается еще на три или четыре месяца, а самого Андрея приписывают к Корейскому военному ведомству в качестве советника при штабе войск Корейской морской пехоты. Он добровольно согласился на этот шаг, чтобы оправдать ожидания генерала. Сейчас дело лишь за оформлением документов. «Тебе понравится наша новая квартира», – заявил Андрей в конце письма, очевидно, дабы показать правильность своего решения.
Руби прочла письмо одиннадцатимесячной дочери, которая в это время играла с яркими цветными кубиками. Когда сооружения падали на пол, Марта подползала к матери, требуя собрать их. Руби снисходительно улыбалась и аккуратно подбирала кубики по цвету и форме. Девочка радостно хлопала в ладоши, затем снова опрокидывала пирамидки.
Устав от кубиков и заводных игрушек, Марта уснула, и Руби положила ее в кроватку с полной бутылочкой молока, которую дочь крепко держала в пухленьких кулачках. Подоткнув стеганое одеяло, Руби счастливо улыбнулась, глядя на Марту полными любви глазами, потом села перечитывать письмо мужа. Неожиданно в дверь постучали.
– Войдите, – сказала Руби, думая, что это одна из ее подруг.
– Капрал Вагонер, – сняв фуражку, отрекомендовался молодой человек. – Вы миссис Блу?
Руби кивнула.
– У меня для вас письмо из штаб-квартиры, мадам.
– Благодарю, капрал.
Руби дрожащими руками развернула послание. Оно оказалось от Андрея. Муж сообщил, что приезд откладывается не на три-четыре, а на шесть месяцев. Мало того, ей следовало одной отправиться к новому месту их службы, точно через неделю, в день рождения Марты.
– Это нечестно! – взорвалась Руби. – Сначала ребенок, теперь это! Как я все успею сделать?!
Андрей писал, что попал в безвыходное положение и просил не медлить с отъездом. Господи, куда же ехать? Руби снова перечитала письмо и ужаснулась: Гавайи!
– А что будет с моим автомобилем? Где я возьму денег на дорогу?
Арлин Франкель даже словом не обмолвилась, что приезд ее мужа откладывается. Очевидно, она уже находится на Гавайях, встречает супруга. Интересно, вернется ли генерал после отпуска обратно в Корею или останется там до прояснения обстановки?
Пять дней. Кроме всего прочего, Руби собиралась отметить день рождения Марты и уже пригласила супругов Квиери.
– Будь ты проклят, Андрей! – горячилась она. – Не могу поверить, что все это произошло в самую последнюю минуту. Иначе миссис Франкель непременно сообщила бы мне об этом.
Руби охватила паника. Она волновалась даже больше, чем в день появления на свет Марты, когда бушевала свирепая буря. Где они поселятся на Гавайях? Возможно, квартиру придется снимать за пределами военной базы, а это повлечет за собой дополнительные расходы. Да и сами Гавайи, по всей вероятности, могли быть не конечным пунктом их назначения. Если дело связано с путаницей в приказах – а такое случалось нередко, – они вполне могут оказаться на улице. Ей уже приходилось слышать подобные жуткие истории о мытарствах семей военных.
Руби подняла телефонную трубку и попросила соединить ее со штаб-квартирой, затем профессионально поставленным голосом – она не разговаривала в таком тоне со времени работы у адмирала Квиери, – изложила свои обстоятельства, выразив неудовольствие тем, что получает только семь дней на переезд, а у нее на руках годовалый ребенок.
– Что мне делать также с моим автомобилем, сэр? Как я одна с этим справлюсь?
Руби с недовольным видом выслушала ответ. Ее так и подмывало сказать этому капитану, что она думает по поводу его объяснений, однако последние слова заставили ее прикусить язык.
– Миссис Блу, вы жена военного и должны быть готовы к неожиданностям. Делайте так, как вам приказано.
Руби захотелось немедленно упаковать вещи и отправиться обратно в Вашингтон. Она уже по горло сыта этим Корпусом морских пехотинцев и этими фанатиками-офицерами с их правилами и уставами.
– И все-таки меня не устраивает такой вариант решения вопроса, – твердо сказала Руби. – Очевидно, произошла ошибка. Кроме того, приезд моего мужа откладывается и вам нужно во всем разобраться. Я могу освободить квартиру через семь дней, но в таком случае я отправлюсь в Вашингтон на своей машине. Вам придется самому все объяснять моему мужу и генералу Франкелю. Благодарю за время, которое вы мне уделили.
Руби резко опустила трубку, задев при этом пепельницу Андрея, которая упала на пол и разбилась вдребезги.
* * *
Капитан коротко объяснил суть дела. Полковник Оливер Петерс сначала нахмурился, затем расхохотался.
– Да, это именно та женщина, которая сама приняла у себя роды и родила здорового ребенка. Она любимица Франкеля. У нее есть собственный автомобиль. Держишь пари, что эта дама собирается отправиться в Вашингтон? Это нежелательно. Черт побери, опять неразбериха с приказами. Вероятно, она в чем-то права. Эти проклятые морские пехотинцы никогда не делают так, как положено. Да, женщина с характером. И что ты намерен предпринять, капитан? Не забывай, ее муж – помощник генерала Франкеля.
– Я подчиняюсь приказам так же, как и вы, – возразил капитан.
– Проще всего свалить ответственность на другого, – фыркнул какой-то наглый майор.
– Ради Христа, Оли, нажми на тайные пружины. Разве это в первый раз? Женщина права, все это чертовски нечестно. Вероятно, ошибка в приказах, – спокойно заметил другой полковник морской пехоты. – Я готов сделать все от меня зависящее, но не даю никаких обещаний. Приказ есть приказ.
– Пускай собирает вещи, укладывает ребенка в автомобиль и отправляется в Вашингтон, – в сердцах проговорил капитан. – Возможно, она уже так и поступила.
Полковник Петерс стукнул по столу кулаком.
– Если женщина посмеет сделать это, значит, ей не место среди военных. Как вам это нравится?!
– Очевидно, она уже все обдумала, – пробормотал присутствующий в комнате лейтенант.
– Нужно все как следует проверить. Не уходите пока. Вижу, вы жаждете помочь, но вы сможете это сделать, только если я получу одобрение сверху. Господи, да кто она такая, эта Руби Блу?! – взорвался капитан.
– Это та особа, которая около года назад развлекалась с двумя офицерами из штаба, после чего ее муж получил повышение. Именно здесь зарыта собака! – щелкнул пальцами полковник Петерс.
– О черт! – капитан быстро вышел из комнаты.
* * *
В семь часов вечера, возвращаясь со службы к себе домой, полковник Петерс постучал в квартиру семьи Блу. Дверь открыла женщина с хорошенькой золотоволосой девочкой на руках.
– Помнится, сегодня мы уже разговаривали по телефону, – без всяких объяснений начал полковник. – Мы можем помочь вам с размещением, миссис Блу. Один из моих военнослужащих завтра привезет билеты на самолет. Вас также встретят в Оаху и перебросят в Пёрл. На базе вам предоставят жилье. Ваш автомобиль прибудет на корабле, но вы окажетесь на месте гораздо раньше. Ничего не берите с собой, кроме личных вещей и принадлежностей, необходимых для ребенка. Специальная команда упакует все остальное. Если ваше имущество будет повреждено во время транспортировки, вы имеете право на соответствующую компенсацию. Все ваши вещи и вещи генерала Франкеля будут погружены на один пароход. Это вас устраивает, миссис Блу?
– Ну да… но я…, – растерялась Руби. – Конечно, да, сэр, я считаю этот вариант вполне приемлемым. Спасибо.
– К моему удовольствию, миссис Блу, – козырнул полковник. – Какая кошечка, – пробормотал он себе под нос, усаживаясь в новенький автомобиль, на котором ездил еще не больше трех месяцев.
Глава 8
Руби довольно быстро обосновалась в новой квартире, которая, к счастью, оказалась чистой и уютной. Интересно, все дело в ее муже, капитане, или в том, что она впервые в своей жизни сумела постоять за себя?
Первым делом Руби написала Опал, Амбер и сообщила свой новый адрес в банк, в Вашингтон.
Она не стала звонить супругам Франкель, не желая мешать проводить им отпуск, и теперь ничего не могла узнать о муже. Впрочем, Руби надеялась, что миссис Франкель сама узнает о ее пребывании здесь и найдет способ связаться.
Она жила очень замкнуто, вежливо, но непреклонно отклоняя приглашения на чай и другие общие мероприятия, устраиваемые женами офицеров. Ребенок требовал ее постоянного внимания. Они с Мартой много времени проводили на берегу, любуясь сверкающей водной гладью. Руби очень хотелось исследовать этот великолепный остров, побольше узнать о живущих на нем людях. Марта с удовольствием купалась в море, проявляя необычную резвость и шаловливость; с помощью мамы строила замки из песка. Так проходили дни за днями.
Однажды утром раздался громкий стук в дверь. Руби спросонья удивленно взглянула на лежавшие на прикроватном столике маленькие часики, затем, надев халат, босиком подошла к двери, ругая про себя людей, которые не дают спать другим. На пороге стоял офицер из квартирмейстерской команды. Руби встревожилась, заранее предчувствуя недобрые вести.
– Мадам, в соответствии с предписанием, вы должны освободить это помещение к середине сегодняшнего дня, – скороговоркой выпалил офицер. – Вы не приписаны к данному месту дислокации. Произошла ошибка с расквартированием. Сожалею, но ничем помочь не могу. Это помещение забронировано для полковника и его семьи. Служба расквартирования перепутала и отнесла капитана Блу к категории командного полевого состава. Эту ошибку обнаружили только сейчас.
– Но это невозможно. У меня маленький ребенок. Мне некуда ехать. Я потратила все свои деньги, чтобы добраться сюда. Кроме того, мой муж задерживается на прежнем месте службы и не сможет помочь мне. Почему вы так поступаете со мной? Мне не под силу будет перевезти всю эту мебель.
– Мадам, я просто довел приказ до вашего сведения. Делайте то, что вам велено. В полдень вы должны освободить квартиру. Сожалею за причиненные вам неудобства, – закончил офицер, развернулся на сто восемьдесят градусов и удалился.
Руби так громко хлопнула дверью, что Марта проснулась.
– Боже мой, этого не может быть!
Первый раз со дня появления дочери на свет Руби не обратила внимания на ее плач, лихорадочно набирая номер телефона службы расквартирования. Тридцать минут спустя ей стало очевидно, что выбора у нее нет. Нужно было убираться из квартиры, вот только куда – неизвестно.
Руби понимала, что попала в безвыходное положение. На ее счету оставалось ровно двадцать три доллара сорок семь центов. Только вчера она заплатила за квартиру, но вряд ли ей в скором времени вернут эту сумму. Бумажная волокита наверняка будет тянуться месяцы. Кроме того, два дня назад Руби загрузила холодильник продуктами. Что теперь делать с ними? На жаре все это быстро испортится.
Она словно во сне одела Марту и оделась сама, забыв при этом причесаться и почистить зубы, затем, двигаясь как робот, достала из комода белье, упаковала его и, пригибаясь под тяжестью багажа, перенесла в автомобиль свои скромные пожитки. Марта не отставала от Руби ни на шаг, цепляясь за юбку. Пришлось бросить мебель, кухонную посуду и утварь, игрушки дочери. Вещей набралось довольно много. В машине осталось лишь небольшое пространство для нее и Марты.
Как они могли так поступить, вне себя от гнева думала Руби. Хорошо, если так нужно, она уедет, но прежде выскажет все, что об этом думает. Руби направилась в службу расквартирования. Она ворвалась туда с Мартой на руках и обрушилась с гневной тирадой на офицеров, которые вытянулись перед ней по стойке «смирно».
– И вы называете самих себя морскими пехотинцами?! Стыдитесь! Впрочем, вряд ли кто-нибудь из вас знает, что такое стыд. Это мне стыдно за вас. Идите ко всем чертям! – с этими словами Руби выхватила свой воинский пропуск и продовольственную карточку и разорвала их в клочья. – Вот что я думаю о Корпусе морской пехоты.
Она твердым шагом вышла из комнаты. Марта снова захныкала, но Руби, не обращая на это внимания, словно смерч промчалась на автомобиле в ворота. Никто даже не остановил ее.
– Ненавижу тебя, Андрей! Да, военные иногда попадают в подобные переделки, но я всем нутром чувствую: в том, что происходит, целиком и полностью виноват ты. Господи, почему я обо всем не узнала у миссис Франкель?! Если она молчит, значит, дело действительно в тебе.
Руби снова заплакала. «Но ведь Андрей – в Корее, – напомнила она сама себе. – Очевидно, он такая же жертва, как и я. Всему виной этот проклятый Корпус».
Руби совершенно растерялась, не представляя, что же делать дальше. Итак они с Мартой – бездомные, благодаря любезности Корпуса морской пехоты. Оказавшись на берегу, она помогла дочери вылезти из машины. Визжа от удовольствия, девочка затопала вперед.
Когда Марта начала ковыряться в песке пластиковой лопаточкой, Руби опустилась рядом и зарыдала, обхватив голову руками. Неужели им придется спать прямо здесь, на берегу, в машине? А где она возьмет молоко для дочери?
И все это из-за чертовой ошибки! Конечно, рано или поздно это будет исправлено. Однако вполне вероятно, что ситуация не решится до тех пор, пока не вернется Андрей. Поинтересуются ли о ней Франкели? Сейчас Руби пожалела, что не подружилась с женами других офицеров и не посещала совместные чаепития и обеды. Но в таком случае ей пришлось бы платить сиделке за уход за ребенком, а таких денег у нее не было. Впрочем, чем бы помогли сейчас эти въедливые жены? Только теперь Руби поняла и оценила заботу и участие девушек из кружка Аво Джима – Дикси, Кристины, Моники и других. Там все были равны и только начинали жить самостоятельно.
На самом деле вся эта дружба офицерских жен – лишь фасад, миф, стремление выдать желаемое за действительное и хоть как-то скрасить военную жизнь. Всю дорогу Руби все приходилось делать самой. Где же реальное воплощение расхожей крылатой фразы: «Мы позаботимся о вашем благополучии?». Разговоры о дружбе и взаимовыручке – настоящее собачье дерьмо. Правильно говорила бабушка: «Одинокий человек может надеяться только на себя самого».
Руби вытерла слезы рукавом блузки. Она не могла больше оставаться здесь, на берегу. Нужно было что-то немедленно предпринять.
Марта изо всех сил молотила кулачками по воздуху и пронзительно кричала, пока Руби счищала песок с ее босых ног и несла обратно в машину. Она продолжала вопить, даже когда мать переключила скорость, направив автомобиль в сторону шоссе Нимиц. Руби решила добраться до Вайкики и остановиться у первой же церкви. Возможно, добрые отцы помогут ей. Но она же отреклась от бога, бросила Библию в поезде, понуро думала Руби, впрочем, готовая понести наказание за свои прегрешения и заслужить прощение.
Марта уснула, засунув в рот большой палец и натянув до подбородка одеяло. Бедняжка. Бездомный ребенок…
Наконец впереди показался белый шпиль церкви. «Собор Святого Андрея», – прочла Руби, затаив дыхание. Очевидно, это какой-то знак свыше, доброе предзнаменование. Она решила остановиться. Ей не хотелось будить ребенка, но иного выхода не было. Однако Марта не проснулась, а лишь захныкала и потерлась головкой о плечо Руби, поэтому ей пришлось бродить вокруг монастыря с девочкой на руках.
Лицо Руби раскраснелось от жары и тяжелой ноши. Она умоляюще посмотрела на приближавшегося к ней человека в одежде священника, еле слышно прошептав:
– Меня зовут Руби Блу. Отец, мне нужна помощь.
Отец Джоахим указал Руби на стул и предложил взять у нее ребенка. Руби отрицательно покачала головой.
– Она проснется и начнет плакать. Ее пугают незнакомые места и люди.
Затем последовал подробный рассказ об утреннем происшествии.
– Возвращение назад не принесет ничего хорошего, – убежденно проговорила Руби. – Бесполезно умолять и бороться. Очевидно, это недоразумение рано или поздно уладится, но мне нужно позаботиться о Марте. Помогите нам, святой отец. Я не представляю, что делать дальше. Если вы устроите мне телефонный разговор, я смогу позвонить в мой банк в Вашингтоне и попросить их выслать деньги. Их у меня, правда, осталось немного, но, надеюсь, вполне хватит, чтобы провести время здесь, пока закончится эта бумажная волокита и все выяснится. К тому времени наверняка решится вопрос о месте дальнейшей службы мужа. Вы поможете мне? – спросила она, еле переводя дыхание.
«У этого священника такие добрые глаза, – думала Руби, глядя на отца Джоахима. – Он кажется очень интеллигентным, а когда улыбается, комната почему-то становится светлее».
– Разумеется, дитя мое. Добро пожаловать. У нас есть небольшое здание для посетителей. Оставайтесь здесь столько, сколько пожелаете. Однако вам придется готовить пищу и убирать. На нашем попечении находятся несколько пожилых людей. Думаю, этот ангел, которого вы держите на руках, ободрит их. Хорошенько обдумайте мое предложение, потому что вам придется заботиться о пяти стариках.
Руби облегченно закрыла глаза.
– Сколько это будет стоить, отец?
– Вы имеете в виду доллары или центы? Ничего. Но если учесть доброе отношение и физическую работу, то довольно много. – Его глаза заискрились весельем. – Думаю, вы готовы пойти на это. Видите ли, у меня есть несколько довольно состоятельных прихожан, которые щедры на пожертвования. Возможно, когда-нибудь и вы разбогатеете. Вспомните тогда Собор Святого Андрея.
– Вспомню, отец, клянусь, непременно вспомню. Наверное, сейчас еще слишком рано мечтать об этом, но я никогда не забуду вас, обещаю.
– В таком случае, Руби Блу, я принимаю ваше обещание, ибо оно обязывает больше, чем какой-нибудь документ. Если вы готовы, следуйте за мной. Это примерно в одном квартале отсюда, у городской школы. Ваш автомобиль пригонят чуть позже.
Здание оказалось длинным, почти затемненным пышными пламериями и гигантскими баньяновыми деревьями. Окна, напоминавшие по форме бриллианты, и тяжелая дубовая дверь делали его похожим на сказочный замок. Бросались в глаза заботливо ухоженные цветы, аккуратно подстриженные изумрудные газоны. Издалека доносился лай собак.
– Это Джошуа, – улыбнулся священник вышедшему им навстречу старику. – Садовник. Он очень стар, но невероятно любит детей.
Внутри здание оказалось значительно больше, чем казалось снаружи, и состояло из кухни, гостиной, трех спальных комнат с раскладушками и комодами и одной-единственной ванной комнаты.
Гостиную украшали разноцветные эстампы в рамках. На плетеной мебели лежали выцветшие от времени подушки. В углу стоял огромный радиоприемник. На маленьких столиках – лампы, сделанные из ракушек и стеклянных банок. На полу, наподобие шахматной доски, лежали соломенные коврики. Оборудованная в современном стиле, вымытая до блеска кухня производила приятное впечатление. Имелась даже ванная и специальное помещение с машиной для стирки белья. Во всю длину заднего двора были туго натянуты веревки. Руби здание показалось настоящим дворцом.
– Пойдемте, миссис Блу, я представлю вас жильцам, которые будут за вами закреплены. Днем они обычно сидят на свежем воздухе со стаканом ананасового сока, который сами себе и готовят.
Джошуа, старый подхалим, кожа которого по цвету напоминала приготовленные из сахара и масла конфеты, всю дорогу увивался вокруг Руби. Его темно-коричневые глаза буквально пожирали ее соблазнительные ноги.
В саду Руби вздохнула полной грудью, наслаждаясь благоуханием экзотических цветов. Признаться, она никогда еще не видела более красивого места и сомневалась, существует ли такое вообще на Земле. Сад был обнесен декоративными ажурными решетками, обвитыми виноградной лозой. Женщины сидели в ярких длинных платьях, на ногах – сандалии, на мужчинах были надеты хлопчатобумажные штаны и цветные рубахи. Глядя на этих пожилых людей, Руби не могла себе представить, что они выполняют такую тяжелую работу, поддерживая здание и территорию вокруг него в образцовом порядке.
Все заулыбались, приветствуя отца Джоахима и Руби. Одна леди лет восьмидесяти подала стакан ананасового сока, другая потянулась подержать Марту. Третья предложила сесть к ним за стол.
– Это и будет ваша новая семья, моя дорогая, – вполголоса сказал отец Джоахим.
– Но как эти люди могут справляться с такой работой? – недоумевала Руби. – Мне кажется, в таком возрасте им противопоказаны подобные нагрузки.
– Никоим образом не могу не согласиться с вами. Однако эти люди отказываются просить милостыню или получать какую-либо благотворительную помощь. Они очень гордые и когда чувствуют, что работа здесь им уже не под силу, просто уходят отсюда.
– Но куда? – потрясенно спросила Руби.
Отец Джоахим пожал плечами.
– Не знаю, и другие не говорят об этом. Большая же часть этих людей умирают прямо здесь, спокойно, во время сна.
В это время проснулась Марта и начала вырываться из рук матери. Старики придвинулись поближе, но так, чтобы не напугать ребенка. Одна из женщин, Мати, ласково потрепала девочку за подбородок. Джошуа принялся целовать одну из ее пухленьких ножек. Марта хохотала во все горло и даже попыталась прикоснуться к языку садовника.
– Судя по всему, Джошуа нашел себе друга, – заметил святой отец. – Я встретил его несколько лет назад, голодного и израненного. Джошуа – наш своеобразный талисман, наш защитник. Не бойтесь, он не причинит ребенку никакого вреда. Теперь я оставлю вас. У меня еще есть дела. Если я вам понадоблюсь, пришлите за мной Джошуа, – сказал священник.
– Но как я смогу…
– В этом нет необходимости. Я просто рад, что вы нашли нас. Если захотите поговорить, зайдите после ужина в монастырь. Я всегда к вашим услугам.
Руби заняла свое место за столом, пристально всматриваясь в своих подопечных. Вот Нелли и Мати, близнецы, они и выглядят на один возраст. Правда, у Нелли узловатые, согнутые артритом пальцы. Рози, вероятно, на несколько лет младше сестер. Она все время улыбается, блестя двумя золотыми зубами.
– Привет, малышка, – обратился к Марте Симон.
Жизнь изрядно пригнула старика к земле, а его кожа имела цвет коричневого ореха.
Кало, утверждавший, будто он самый молодой среди всех, потому что ему всего лишь семьдесят лет, восхищенно захлопал в ладоши и указал на аккуратно подстриженные клумбы, желая подчеркнуть, что именно он ухаживает за ними. Кало явно отставал в умственном развитии, но все относились к нему очень доброжелательно. Он порывисто вскочил со стула и уже через несколько минут вернулся с целым букетом пламерий, дав понять, что они предназначены Руби, затем передал цветы Нелли. Старушка сразу начала делать гирлянду, которая на Гавайских островах обычно носится на шее и груди и преподносится гостям.
Беловолосый беззубый Петер учтиво поклонился Руби.
– Разрешите мне подержать ребенка?
– Его семья погибла, когда японцы разбомбили Пёрл-Харбор, – спокойно пояснила Мати. – Он, как все мы, очень любит детей. Ни у кого из нас нет семьи. Вы позволите любить нам вашу дочь как внучку?
– Можно мне также стать вашей внучкой? – сдавленным голосом спросила Руби.
Все недоуменно переглянулись.
– Мы обе могли бы считать вас бабушками и дедушками. Когда-нибудь я уеду отсюда, но непременно вернусь и привезу Марту. Я обещаю.
– Вы действительно вернетесь?
Руби улыбнулась сквозь слезы и согласно кивнула. Корпус морских пехотинцев выселил их с ребенком из квартиры, бросил на произвол судьбы. Здесь же ее приняли как родную. Руби и мечтать не могла о лучшем пристанище. Недаром покойная бабушка говорила: «Все, что происходит, делается к лучшему».
Все дни пребывания в благотворительном заведении Руби трудилась не покладая рук, от восхода до заката занимаясь чисткой, уборкой, стиркой, гладила и готовила пищу. За Мартой присматривали бабушки и дедушки. Часто Руби засыпала прямо во время ужина, и тогда Кало осторожно подталкивал ее локтем, указывая на вилку. Остальные снисходительно улыбались.
Поначалу старики протестовали, когда она брала на себя их хлопоты. Однако Руби объяснила, что в противном случае ей придется уехать отсюда, и они с удовольствием уступили свои обязанности взамен присмотра за ребенком, но все равно находили возможности облегчить ее труд. Нелли и Рози, например, много раз выручали Руби, выполняя несложную работу, пока она спала на раскладушке без всяких сновидений.
Постепенно Руби стала частью этого коллектива, но дочь для нее всегда оставалась на первом месте. Она жертвовала собой ради Марты и не задумываясь ставила на карту свое здоровье и даже жизнь.
Раз в неделю Руби справлялась по телефону у офицера службы расквартирования, не исправлена ли допущенная ошибка, и всегда получала отрицательный ответ. Она уже подумывала отправиться на почтовое отделение базы в надежде получить какие-либо вести от Андрея, но на адресованной ей корреспонденции наверняка ставился штамп «адресат выбыл» и все отсылалось обратно. Поэтому не было смысла совершать такую дальнюю поездку. Кроме того, Руби никогда не сидела без дела, да и денег для заправки машины газом уже не осталось.
Поначалу Руби собиралась сообщить всем друзьям место своего нахождения, но так уставала за день, что засыпала почти мгновенно. Она написала одно единственное письмо Андрею, указав адрес Собора Святого Андрея. Муж наверняка будет доволен тем, что их приютили в этом богоугодном заведении.
Через шесть недель пребывания в обители в кошельке Руби осталось два доллара. Она не могла больше откладывать звонок в банк в Вашингтоне и решила сделать это сегодня же, после обеда, пока Марта будет спать. Господи, а разница во времени! В два часа банк закрыт, значит, заказывать разговор придется рано утром. Руби решила после ужина сервировать стол для завтрака и вечером же приготовить ананасовый сок, а также поставить тесто для булочек с корицей. Она собиралась написать еще одно письмо Андрею, чтобы по дороге бросить его в почтовый ящик. Кроме того, наступило время снова звонить на базу.
Руби посмотрела на корзину с бельем у своих ног. До нее никто никогда не крахмалил и не гладил платья, рубашки и брюки. Правда, вчера Петер пожаловался, что его штаны очень жесткие и ему неудобно ходить в них. Старики вообще не любили накрахмаленное белье, считая усилия Руби бессмысленными. Буквально через час на такой жаре и при сильной влажности вся одежда становилась мятой. Однако Руби продолжала добросовестно выполнять свои обязанности.
На следующее утро, когда еще не высохла на траве роса, она отправилась на поиски телефонной будки.
Спустя десять минут выяснилось, что на ее счету в банке осталось всего девять долларов. После сильного ливня пришлось оплатить два водяных насоса для дома на Поплар-стрит, а также укрепить секцию забора. В доме на О-стрит установили новый холодильник взамен старого, вышедшего из строя, а также заменили две ступеньки лестницы с черного хода, чтобы страховая компания выдала новое страховое свидетельство. Бруно не смог выполнить эту работу, так как врачи обнаружили у него грыжу и запретили ему физический труд. Гордость не позволяла Руби попросить в долг у Рены, которая к тому же все уши прожужжала ей со своим Бруно. Хорошо еще, банк принял па свой счет стоимость телефонного разговора.
Руби шла не разбирая дороги, потом, опомнившись, снова вернулась к телефонной будке и набрала номер квартирного управления базы, но только напрасно потратила десять центов: ничего не изменилось, почта ее не ждала. Теперь у нее оставался лишь один доллар десять центов.
Руби постаралась взять себя в руки и сделать хорошую мину при плохой игре, потому что старики чутко реагировали на все перемены в ее настроении. Даже если она просто уставала, они как могли подбадривали ее и тут же с улыбками бросались на помощь. Три дня тому назад Рози заметила, как Руби пересчитывает оставшиеся деньги, чтобы расплатиться с молочником за молоко для Марты, и не на шутку встревожилась. Руби с трудом удалось успокоить старушку.
