Текст книги "Найди свою мечту"
Автор книги: Ферн Майклз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
Амбер машинально пригладила спутанные волосы. Она выглядела явно смущенной, чего раньше за ней никогда не наблюдалось.
Заметив слезы на глазах сестры, Руби повернулась к Рене.
– Я еще задержусь здесь и помогу Амбер, а потом доберусь на такси.
Когда Рена уехала. Руби усадила сестру на прогибающийся диван и ласково спросила:
– Что случилось с тобой?
Амбер в отчаянии всплеснула руками.
– Боже милостивый, я даже не знаю! Дети, один за другим… Санпан… там такая жара… никто не помогает по дому… я постоянно беременная, усталая… мама, папа… не хватает денег… Извини, что я так запустила дом. Честное слово, я найду способ рассчитаться с тобой за ремонт. У меня просто не хватает сил, чтобы присматривать за детьми, а Нанги работает как проклятый. Очень тяжело растить столько малышей. Боже мой, я даже не знаю, хватит ли у нас денег, чтобы заплатить доктору, который будет принимать роды. Нанги отдал тебе последние деньги и правильно сделал. Я чертовски устала от всего этого.
– Ты действительно хочешь вернуться в Санпан? – удивилась Руби.
– Сама видишь: мы не прижились здесь.
– А там вы были счастливы?
– Да, там я чувствовала себя гораздо лучше. Нанги тоже здесь плохо. Он храбрится, но чертовски устает от этой адской работы. К нему не относятся как к остальным, поручают всякое дерьмо, задерживают допоздна, хотя это никак не оплачивается. Наверное, тебе это покажется смешным, но Нанги решил, что я совершила чудо, сэкономив эти деньги. Он не знал, что я заплатила тебе только за один год. Нанги – замечательный муж, никогда ни на что не жалуется. Не представляю, как сегодня вечером посмотрю ему в глаза. Господи, что же делать?!
– Зато я знаю.
Руби превратилась в настоящий смерч, что-то отчищая, отмывая, подметая. Амбер она отослала наверх, привести себя в порядок и присмотреть за ребенком.
Первым делом Руби принялась за кухню, по которой свободно бегали сотни тараканов. Плиту нужно было срочно менять, но пока она лишь почистила горелки. Покончив с кухней, Руби распахнула в доме все окна. Еще час ушел на то, чтобы протереть пыль и пропылесосить гостиную и столовую. Столько же времени потребовалось на уборку мусора. В час дня Руби позвонила Амбер, чтобы та спустилась вниз.
– Это еще далеко не все, – заявила она, критически оглядев сестру. – Возвращайся назад, принеси косметику, переодень чулки. А что это за платье? Нужно иметь хотя бы одно приличное платье и как следует отгладить его.
Амбер разрыдалась.
– Ладно, ладно, прекрати реветь. Займись пока собой. Я сейчас уезжаю, чтобы уладить одно дело. Когда вернусь, ты должна улыбаться.
Уже в такси Руби усомнилась в правильности принятого решения, но, поразмыслив, пришла к мысли, что другого выхода у нее просто нет. Наступило время продать «кольцо царицы». Если повезет, за кольцо, возможно, дадут пять-шесть тысяч долларов. Этого вполне хватит, чтобы покрыть расходы Амбер и ее семьи, купить им обратный билет в Санпан, восстановить дом и сдать его квартиросъемщикам.
Ювелирный магазин был словно охвачен огнем: кругом переливались камни. Их великолепие потрясло Руби, и ей вдруг захотелось убежать отсюда. Однако к ней уже направлялся сурового вида плотный джентльмен, очевидно, хозяин магазина.
– Я могу вам помочь? – гнусавым голосом проговорил он.
– Возможно, – холодно ответила Руби. – Я хочу продать кольцо.
– Мадам, мы не покупаем подержанные вещи, мы только продаем. Попытайтесь обратиться в ломбард, – посоветовал мужчина, оглядывая посетительницу с ног до головы.
– Такие кольца не закладываются в ломбард.
Руби открыла кошелек и выложила кольцо на черный квадрат бархата на прилавке, с улыбкой наблюдая за тем, как изменилось лицо хозяина магазина. Из подсобного помещения появились еще двое мужчин. От удивления их глаза тоже полезли на лоб.
– Я готова рассмотреть ваши предложения. Если меня это не устроит, я пойду куда-нибудь еще. Мне нужны прямо сейчас наличные или банковский чек.
Один из мужчин попытался унести кольцо в подсобку.
– Нет, нет, – запротестовала Руби. – Смотрите его здесь. Я не хочу упускать кольцо из поля зрения.
Мужчина недовольно фыркнул, но подчинился этому требованию. Руби нетерпеливо топнула ногой. Господи, почему они тянут так долго? Она взглянула на часы. Если поспешить, то можно успеть получить по чеку наличные деньги. Может, стоит позвонить в банк и объяснить ситуацию? Руби потянулась за кольцом.
– Ответ мне нужен немедленно.
– Сколько вы хотите?
У Руби бешено забилось сердце. Она не представляла настоящей стоимости кольца и боялась продешевить. Если же назначить слишком большую сумму, могут подумать, что у нее не все в порядке с головой.
– Каково ваше предложение? – спокойно спросила она.
– Пять-шесть.
Руби отрицательно покачала головой, решив придержать товар.
– Семь. Восемь.
На лицах мужчин выступила испарина. Руби снова покачала головой и сделала жест, будто собираясь забрать кольцо.
– Девяносто.
Краска бросилась ей в лицо. Господи, они ведь говорили не восемь, а восемьдесят, не девять, а девяносто…
– Сто тысяч. На большее мы не можем пойти.
У Руби закружилась голова, и она залпом выпила предложенный ей стакан воды.
– Хорошо, мадам. Наша окончательная цена – сто двадцать пять тысяч долларов. Если вас это устраивает, я выписываю чек.
– Думаю, этого будет достаточно, джентльмены, – кивнула Руби, едва не теряя сознание. О, бабушка, имеешь ли ты представление, что ты сделала для меня, пронеслось у нее в голове.
Руби залетела в банк за пять минут до закрытия.
– Выдайте мне десять тысяч долларов, нет, десять с половиной. Мне нужно сделать кое-какие покупки. Утром я рассчитаюсь за закладную дома. Между прочим, примите по этому чеку, – попросила она, подавая чек Нанги, – в счет просроченной закладной.
После этого Руби пулей выскочила из банка.
В дом на О-стрит она вернулась около пяти, нагруженная покупками. Ее уже ждали. Дети даже выстроились в шеренгу, торжественные и серьезные. Было трудно поверить, что это именно та шумная ватага сорванцов, которая утром едва не сбила Руби с ног. Амбер представила всех по порядку, и Руби каждому пожала руку, впервые с удивлением услышав имена племянников и племянниц: Георг, Ирма, Опал, младенца назвали Руби. Собачонка, сидевшая в самом конце шеренги, тоже подала свою лапу. Все рассмеялись. Господи, какой позор, подумала Руби, если бы не печальные обстоятельства, она бы так никогда и не узнала об этих темноглазых детишках, с кожей цвета меда. Как много ртов, которые нужно накормить! А еще нужно всех обуть и одеть.
Руби обратилась к самому старшему:
– Я хочу немножко поговорить с твоей мамой. Вы ведь все любите мороженое и конфеты? Вот десять долларов. Купите также газированную воду для папы. Ну, марш отсюда! – она со смехом подтолкнула детей к двери.
– Как это все понимать? – спросила Амбер, перекладывая ребенка с руки на руку.
– Одна сумка – с бифштексами и всякой всячиной для праздничного обеда, который приготовим мы с тобой. Вторая – с новой одеждой для женщины в твоем положении, нижним бельем и обувью. Мне хорошо известны твои размеры. Вот тебе десять тысяч долларов. Этой суммы вполне хватит, чтобы вернуться в Санпан. Когда уладятся мои дела, я пришлю тебе еще пять тысяч, на черный день. Если ты сейчас заплачешь, я уйду, – предупредила Руби охрипшим от волнения голосом.
Всхлипывая, Амбер протянула ей малышку, названную в честь тети.
– Где ты… как?
– Конечно, я могла бы обмануть тебя, сказав, что сэкономила эти деньги, но я не большой мастак по части вранья. Я продала «кольцо царицы». Бабушка подарила мне его перед моим отъездом в Вашингтон. При этом она ни словом не обмолвилась, что я должна поделиться с кем-нибудь из вас. Часть вырученных денег я собираюсь передать Опал. Думаю, так будет честно.
Руби молила бог, чтобы Амбер не спросила о стоимости кольца, но ее молитвы не были услышаны.
– Сколько оно стоит? – поинтересовалась сестра.
– Предлагали семь, но я не согласилась. Двенадцать с половиной.
Бог простит ей пропущенные нули. Затаив дыхание, Руби наблюдала за Амбер. Но та лишь пожала плечами.
– Меня удивляет, что тебе так много дали за него. Я всегда думала, что кольцо фальшивое. Почему ты отдаешь мне большую часть вырученных денег?
– Тебе больше всех нас нужны эти деньги. Бабушка говорила, что я сама должна понять, когда наступит время продать «кольцо царицы». Сейчас мы обе нуждаемся в деньгах. Я не хочу терять этот дом. Эта девочка такая забавная, такая миленькая и умненькая, – улыбнулась Руби, меняя тему разговора. – Интересно, почему ее волосики растут прямо вверх? – она потрепала племянницу по подбородку. Та была на десятом небе от удовольствия.
– Ты считаешь, что мои дети выглядят забавно?
– Нет, просто они не похожи на других. Ты сама чувствуешь, что вы не прижились здесь. Я уверена, ты любишь их так же, как и я своих. Но ты не можешь спорить, что наши дети отличаются друг от друга.
– Если бы ты вышла замуж за Калвина, твои дети были бы похожи на моих. Ты жалеешь об этом?
– Нет, ни в коем случае. – Руби прижала к себе девочку, пока та не перестала плакать и не успокоилась. – Было очень мило с твоей стороны назвать двоих из этой ватаги в честь нас с Опал. Я присмотрю за ребенком, пока ты все приготовишь для своего баловня Нанги и примешься за ужин. Позвони ему и скажи, чтобы он немедленно шел домой. А еще лучше, пускай он сам заявит, что больше не намерен делать чужую работу и уезжает. Ступай же, Амбер, поговори с мужем. Можно я положу девочку на кухонный стол?
– Конечно, ты ведь дочиста выскребла и вымыла его. Я не сумею долго поддерживать такой порядок. Слава богу, Нанги никогда не ругает меня за это и ни на что не жалуется. В этом он очень похож на Калвина. Калвин несчастен, – на ходу бросила Амбер, поднимаясь на второй этаж.
Руби хотелось вернуть сестру, потребовать объяснений, почему несчастен Калвин. Ей нужно было знать о нем буквально все, каждую мелочь. Может, за обедом что-нибудь прояснится, тешила она себя слабой надеждой.
– Амбер, предупреди, когда закончишь говорить с Нанги. Я должна позвонить Андрею и передать, что остаюсь еще на один день.
Обед прошел на удивление спокойно. В присутствии отца дети вели себя самым достойным образом и разговаривали только тогда, когда у них что-либо спрашивали. Оказалось, что они не умеют резать мясо и весьма озадачены печеной картошкой.
Амбер расхохоталась, заметив удивление Руби.
– Чаще всего мы едим рис, но ты не могла знать об этом. Я все готовлю в одном горшке. Но мы с Нанги любим бифштексы. У нас их не было очень давно.
Руби посмотрела на Нанги, который словно захмелел от обрушившегося на него счастья. Он немного напоминал Калвина. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь упомянул о Калвине, заговорил о нем. Однако Нанги, судя по всему, не хотел снова смущать Руби и с присущим ему благородством старательно обходил эту тему. Помощь неожиданно пришла со стороны Амбер.
– Жаль, что тебя не будет здесь, когда приедет Калвин, – заявила она. – Так прекрасно встречаться со старыми друзьями.
– Калвина огорчит ваше отсутствие, – спокойно поддержал разговор Нанги.
– Почему он приезжает в Вашингтон? – как можно непринужденнее спросила Руби.
– У него какие-то дела в Пентагоне. Кажется, Калвин собирается обучать молодых летчиков или что-то в этом роде. Обычно он избегает говорить на эти темы. Калвин лишь сообщил, что пробудет здесь примерно неделю. Он всегда останавливается у нас, но в связи с отъездом в Санпан мы теперь вряд ли сможем увидеться. Кстати, вы можете сами поговорить с ним по телефону. Признаться, я как раз собирался звонить Калвину, чтобы рассказать о нашем отъезде.
Руби так разволновалась, что нечаянно зацепила локтем тарелку. Печеная картошка упала на пол, забрызгав при этом маслом белоснежную рубашку Нанги. Спасая положение, Амбер бросилась все подбирать и громко сказала:
– Конечно, она хочет поговорить с Калвином. Нужно непременно сообщить ему, что среди наших детей появился ребенок по имени Руби. Почему я должна думать за тебя, Нанги?!
Руби постаралась взять себя в руки. Действительно, что предосудительного в разговоре со старым другом? Она не предаст Андрея и даже не нарушит закон. Калвин находится в Колорадо, она – в Вашингтоне, Андрей – во Флориде, все на приличном расстоянии друг от друга. И все-таки ее мучила совесть.
– Ну, я… вероятно…
Амбер опять пришла ей на помощь.
– Десерт мы съедим после того, как я уберу стол.
Руби раздала детям фруктовое мороженое на палочке и отправила их смотреть мультипликационные фильмы.
– Мы позвоним сверху. Там будет гораздо спокойнее, – улыбнулся Нанги.
Руби сидела на краю кровати, нервно теребя складки юбки, в то время как Нанги звонил по телефону. Разговор с Калвином шел на их родном языке. Виновато взглянув на Руби, Нанги что-то нацарапал в блокноте. «Калвин спрашивал о вас, – прочитала она. – Но я пока ничего не сказал ему». Минуту спустя Нанги передал ей трубку.
– Я сообщил Калвину, что кое-кто хочет поприветствовать его. Я буду внизу. – Он осторожно, без скрипа, закрыл за собой дверь.
– Привет, Калвин. Это Руби. Как поживаешь? – Ответом ей была тишина на другом конце провода. Руби густо покраснела. – Калвин, ты еще там?
– Да, да, я здесь, – раздался наконец голос, который Руби помнила все годы разлуки. – Это… Не могу поверить… Как ты поживаешь? – печально спросил Калвин.
Сердце Руби бешено колотилось в груди.
– Борюсь за выживание. Часто думаю о тебе. Я пыталась связаться с тобой, звонила, писала, а потом Нанги сообщил о твоей женитьбе. Я мечтала… ждала…
Проклятье, она ведет себя как охваченная любовью девочка-подросток!
– Это моя вина. Я оказался слишком гордым. Нанги объяснил, что произошло в тот день, но было уже слишком поздно. Я пытался разыскать тебя… Это моя вина.
– И моя, – с нежностью проговорила Руби. – Как твое здоровье? Ты счастлив?
– И да, и нет. А ты?
– Я тоже и да, и нет. Мы все испортили. Прошло так много времени.
– Я думаю о тебе каждый день, – хрипло произнес Калвин. – Даже когда лечу в самолете. И тогда там, наверху, мне становится так легко. Иногда я тоже мечтаю. Я постоянно расспрашиваю Нанги о тебе и после этого почти неделю чувствую себя великолепно.
Руби плотнее прижала к уху трубку, не желая пропустить ни одного слова.
– Калвин… я, – слезы ручьем бежали из ее глаз, спазмы душили горло. – Я должна закончить разговор… Я… о, Калвин, почему ты не поверил мне? Почему?! Я пыталась забыть тебя, вытравить из своего сердца, но не смогла. Я вышла замуж не по любви и глубоко несчастна. И все из-за тебя!
Руби в сердцах бросила трубку, затем засунула ее под подушку и закрыла за собой дверь, чтобы не слышать телефонного звонка. Она не желала больше бередить свою кровоточащую рану.
В ванной комнате Руби побрызгала лицо холодной водой, провела пальцами по волосам, постаралась унять рыдания, затем вышла в гостиную.
– Спасибо, – чмокнула ее на прощание Амбер.
Нанги обнял Руби и прошептал:
– Все уладится.
Руби молча кивнула, избегая его взгляда, затем поцеловала каждого из восьмерых детей, которые при этом застенчиво улыбались.
– Они очень красивые, Амбер, – искренне проговорила она.
Из окна такси Руби посмотрела на дом. Амбер теперь счастлива, да и Опал тоже. Господи, только бы снова не зарыдать!
Глава 11
Глупо улыбаясь, Марта и Энди Блу наблюдали, как отец неумело орудует у плиты.
– Вот уже третий день, как мы едим яйца, – прошептал мальчик, толкая локтем свою сестру. – Если сверху на них положить виноградное варенье, они станут зелеными. Терпеть не могу зеленые яйца, а ты?
– А я люблю их, как, впрочем, и приготовленный папой черный тост. Папа сказал, что я уже должна накрывать на стол, – с важным видом заявила Марта.
– Глупость! До отъезда мамы ты никогда не любила накрывать на стол, а только хныкала, пытаясь добиться своего.
Марта лишь пожала плечами и снова впилась глазами в отца, который последние несколько дней уделял ей гораздо больше внимания, чем брату.
На самом деле Энди обожал свою сестру. Ему было приятно видеть ее улыбку и возню с папой. А сегодня она даже поцеловала его в щеку и показала отличную оценку по математике. Марта слыла умницей и считалась в классе лучшей ученицей.
– Так держать! – похвалил ее отец. – Возможно, когда-нибудь тебе дадут стипендию Гарварда или Принстона.
Марта просияла от похвалы отца, а Энди надеялся, что этого не произойдет, потому что тогда она уедет отсюда и у него больше не будет сестры.
– Иди умываться, Энди, – приказал Андрей.
Мальчик послушно отправился в ванную и, считая до шестидесяти пяти, принялся намыливать и тереть свои руки. Именно так всегда учил его делать отец. Если он вернется на кухню секундой раньше, то получит замечание. Энди тщательно вытер руки, затем поочередно поскакал на одной ноге двадцать раз подряд на тот случай, если вдруг случайно сбился со счета.
Усевшись за стол, он сложил руки, терпеливо ожидая, пока отец закончит читать молитву. На тарелке перед ним лежали ненавистные яйца с бугорками виноградного желе. Не было ни бекона, ни колбасы, а Энди любил и то, и другое. Тост больше походил на вымазанную дегтем бумагу, наподобие той, которую они с мальчишками сбрасывали с крыши на улицу. Да и весь ужин вызывал у него отвращение.
Набрав в легкие побольше воздуха, Энди выпалил:
– Я не хочу это есть. Мамины яйца гораздо лучше. Если тосты мазать маслом, они не похожи на пропитанную дегтем бумагу.
Отложив вилку, Андрей через стол уставился на сына.
– Я правильно все расслышал? – спросил он вполголоса тоном, каким прежде разговаривал с Мартой.
– Да, сэр, – с вызовом ответил Энди.
– Если это нравится твоей сестре, значит, должно нравиться и тебе. Что-то не так с яйцами и поджаренным хлебом, Марта?
– Все хорошо, сэр, – торопливо ответила дочь, запихивая в рот большие куски. – Мне нравится. Даже лучше, чем у мамы.
Ей вдруг захотелось придавить своего братика, которого она вообще-то любила. Надо же сказать такое теперь, когда отец вдруг стал таким добрым, нежным, слащавым!
– Энди просто перед ужином съел печенье, – наябедничала Марта, ненавидя себя за это и стараясь не замечать упрека в глазах брата. – Впрочем, возможно, он не съел его, а только посмотрел. Но я точно не съела ни одной печенины.
– Энди, ты ел печенье перед ужином? – строго спросил Андрей.
– Да, четыре штуки, – честно признался Энди. – И очень доволен этим, потому что ты собираешься отправить меня в мою комнату без ужина. Если бы я не сделал этого, то остался бы голодным. Все равно мне противно есть это, – оправдывался он, постукивая вилкой по уже остывшим яйцам.
– Объясни, чем же так плох ужин? – спокойно спросил Андрей.
– Мама всегда подает бекон или колбасу, а поджаренный хлеб обычно бывает коричневым и желтым, да и в молоке не плавают черные крапинки. Я не люблю виноградное желе. Кроме того, нет никакого десерта.
– Почему же ты ничего не сказал раньше, когда я только начал готовить ужин? Я ведь не знаю, как это делает мама. – Андрей внимательно посмотрел на пустую тарелку дочери. – Думаю, ты соврала мне, Марта.
Марта съела бы что угодно, если бы отец попросил ее об этом, подумал Энди, переживая за сестру.
Неожиданно Андрей громко рассмеялся.
– Ладно, дети. Давайте попробуем приготовить ужин так, как это делает ваша мать. Марта, тебе поручается бекон. Энди, счищаешь скорлупу с яиц. Марта, ты сможешь запихнуть в себя еще что-нибудь или уже сыта?
Марта с обожанием посмотрела на отца.
– Я смогла бы съесть бекон, но у меня хватит места и для десерта, если он, конечно, есть.
– Хорошо, отправляемся за беконом. Итак, становись!
«Мама права, – думал Энди, очищая яйца и бросая в миску скорлупу. – Если говорить правду, никто не будет наказывать тебя. Дай бог, чтобы она поскорее вернулась домой».
– Когда приезжает мама?
– Поздно ночью, – ответил отец. – Вы, вероятно, уже уснете. Утром уже она сама приготовит завтрак.
– Надеюсь, это будут не яйца, – пробормотал Энди.
Андрей расхохотался, подталкивая локтем Марту и подмигивая ей.
– Папочка, я люблю тебя, – выпалила Марта, обнимая отца.
Андрей еще не успел снять форму, однако не сделал дочери ни одного замечания, хотя руки ее были жирными от бекона.
– Эй ты, тупица, я тоже люблю тебя. А ты меня любишь? – спросил Энди у сестры, накалывая яйца на вилку.
Отец и на этот раз не вышел из себя.
– Вы не должны обзывать друг друга. Это твоя сестра, а не какая-то «тупица». Я люблю тебя, Марта, я люблю тебя, Энди. Я слишком долго не занимался вами, но теперь все пойдет по-другому. Как вы на это смотрите?
– Мы очень рады этому, папа, – отозвался Энди.
Впрочем, он не слишком доверял словам отца, который никогда не сдерживал своих обещаний. Однажды, например, отец сказал, что придет пораньше, чтобы посмотреть футбольный матч, но, как всегда, задержался на работе и пропустил половину игры. В этом он был очень похож на отца его друга, Била. А эта глупышка Марта верила каждому слову и вся светилась от счастья, так что Энди даже захотелось отшлепать ее.
Андрей уже три часа вертел в руках бутылку шлитцовского пива. За это время пиво стало теплым и безвкусным. Можно было достать из холодильника другую бутылку, но он поленился подняться. Руби наверняка удивится, увидев его бодрствующим. Это будет ему только на руку. Андрей стремился использовать любую возможность, чтобы добиться желаемого результата и помириться с женой. Самым главным было склонить на свою сторону детей. Кажется, ему это вполне удалось. За последние три часа Марта уже трижды бегала в туалет, но это лучше, чем просыпаться в мокрой постели.
По голове Андрея словно били огромным молотом. Он знал: чтобы выйти из такого состояния, нужно было выпить, и это начинало не на шутку тревожить его. Создавалось впечатление, что алкоголь заменяет ему аспирин. «Алкоголик» – вертелось в голове Андрея. Это слово пугало его. Четыре дня он не употреблял крепких напитков. Одна-две бутылки пива в день были не в счет. Все-таки Андрей – морской пехотинец, а морские пехотинцы – не алкоголики. Корпус не потерпел бы этого.
Андрей откинулся на спинку дивана. Последнее время ходили упорные слухи о том, что генерал Франкель получает третью звезду и подает в отставку. Это не сулило ничего хорошего, так как вместо него могли назначить полковника Ландерса, старого недруга Андрея, который, все по тем же слухам, собирался отправиться во Вьетнам. Вполне возможно, что он потащит за собой и его, Андрея, в этот азиатский очаг заразы, и ему придется всю дорогу целовать зад этому дерьму.
Именно тогда Андрей решил использовать связи жены, ведь Руби была на самой дружеской ноге с Арлин Франкель. Что стоит той замолвить словечко-другое перед мужем-генералом? А если подключить супругов Квиери, то Андрей наверняка бы отделался от этой кампании и остался бы в Штатах. Нужно как-то подкатиться к Руби, что-нибудь пообещать. Марта – вот самый подходящий ключ. Руби все сделает ради счастья дочери.
Андрей обмозговал все это еще пять дней тому назад, когда жена, обругав его последними словами, пригрозила уйти от него. Это были отнюдь не праздные угрозы, и он понял что действительно задел ее за живое. Впрочем, все образуется, успокаивал себя Андрей, намеченный план будет претворен в жизнь. Марта – вот главный его козырь.
Руби вернулась около полуночи. Дом был погружен в темноту, только в столовой горел свет. Очевидно, все уже спали. Она очень устала, но чувствовала себя лучше, чем когда прибыла в Вашингтон. Теперь, слава богу, все волнения остались позади. Единственное, что еще тревожило ее, – это предстоящий разговор с мужем.
Перед тем как принять горячий душ, Руби решила взглянуть на детей, по которым успела соскучиться за это время. Она уже дошла до середины коридора, когда из столовой ее окликнул Андрей. Значит, он все-таки ждал. Что ж, сейчас самое время откровенно поговорить обо всем, подумала Руби, решительно поворачивая обратно.
– Тебя не затруднит приготовить мне чашку чая?
– Лишь бы ты осталась довольна. Хочешь чего-нибудь поесть?
– Разве что печенья, – бросила она через плечо, зная, что муж не силен в кулинарии, и направилась в детскую.
Энди крепко спал, вытянувшись на постели. Руби укрыла сына простыней и поцеловала в щеку. Он даже не пошевелился.
– Я люблю тебя, – нежно прошептала Руби.
А вот Марта сразу же открыла глаза.
– Мама, мама, я так рада, что ты дома, – захлебываясь, говорила дочь. – Папа такой прекрасный! Он целовал меня, обнимал, извинялся. Я знаю, папа любит меня. Он сказал, что у него сейчас трудное время, но мы, как его дети, должны знать об этом. Папа станет также лучше и нежнее относиться к тебе. Ты ведь веришь в это? – Руби с улыбкой погладила дочь по голове, несколько ошеломленная таким натиском. – Это самый лучший день в моей жизни, мама. Это дороже, чем два Рождества и Пасха. Все будет хорошо, правда?
– Конечно, милочка, а теперь ложись спать. Завтра учебный день. Мы еще поговорим об этом за завтраком.
– Только, пожалуйста, не вари яйца, хорошо? Приготовь овсяную кашу, а для Энди – манную. И не жарь хлеб, – попросила Марта, забираясь под одеяло и обеими руками обнимая подушку. – Папа укрывал меня, целовал и говорил: «Спокойной ночи». Вот увидишь, сегодня ночью моя постель останется сухой. Правда.
– Я тоже уверена в этом, моя крошка.
Руби на негнущихся ногах вышла из детской. Все это казалось ей каким-то волшебством. Она еще никогда не видела Марту такой счастливой. Интересно, что задумал Андрей? Какую цену ей придется заплатить за это чудо?
– Привет, голубушка. Как поездка? Ты выглядишь усталой, – спокойно сказал Андрей, протягивая чашку чая. – Это сразу взбодрит тебя. Извини, печенья нет. Все съели дети.
– Я действительно очень устала, но поездка прошла успешно. Надеюсь, ты хорошо справился здесь без меня.
– Мы ели одни яйца. Дети не слишком охотно поглощали их, но никто не голодал. Между прочим, мы с Мартой словно заново узнали друг друга. Она чудесный ребенок. Я собираюсь теперь относиться к ней помягче, да и к Энди тоже. Готов поспорить с тобой на пятьдесят центов, наша дочь скоро перестанет мочиться в постель, – игривым тоном заметил Андрей. – Ты слишком балуешь их, Руби. Давай договоримся: ты частично отступаешь от своей методики, а я – от своей. По рукам? Как ты на это смотришь? – Он потерся носом о шею жены.
– Я постараюсь. Правда, ты немного опоздал с этим. А где гарантия, что ты и впредь будешь так же ласково обращаться с дочерью?
– Ты меня обижаешь, – сокрушенно покачал головой Андрей. – Я строг, согласен, но детям нужна дисциплина. Ты же слишком нежишь их. Как же они станут самостоятельными людьми?
– Раньше ты не обращал на Марту никакого внимания. Чего ты добиваешься, Андрей? Выкладывай лучше все начистоту, прежде чем ты разобьешь сердце дочери.
Почувствовав себя окончательно припертым к стенке, Андрей неохотно проговорил:
– Ходят слухи, что генерал Франкель собирается подать в отставку. Если такое на самом деле произойдет, для меня закрывается продвижение по службе. Кроме того, моим командиром, вероятнее всего, станет полковник Ландерс, который давно уже сидит у меня в печенках. Он увлекается молоденькими девочками вроде нашей Марты. Я не могу снова служить под его началом. В конце концов я когда-нибудь пришибу этого сукина сына. Помоги мне. Поговори с Арлин Франкель, потом нажми на супругов Квиери. Конечно, я мог все это сделать и сам, но у тебя получится лучше. Они тебя любят и уважают. Вы старые друзья. Кроме того, у них большие связи. В противном случае, мне придется отправиться во Вьетнам вместе с этим негодяем. Вспомни Корею и свои мытарства. Теперь у тебя уже двое детей. Подумай, легко ли тебе будет одной?
– Любит девочек, таких как Марта? – потрясенно прошептала Руби. – Почему же ты никому не сообщил об этом? И ты еще называешь себя мужчиной?! Ты знал и ничего не сделал?! В таком случае я сама разоблачу этого подонка, – возмутилась она, вырываясь из рук мужа.
– Не волнуйся, я все устрою, – поспешил успокоить ее Андрей. – Не суй свой нос в это дело. Разве тебе мало Хьюго и Дикси? Именно по милости Ландерса я вынужден был отправиться в Корею.
– Я ничего не предпринимала против Хьюго и Дикси, и ты прекрасно знаешь об этом, – возмутилась Руби. – То, что ты рассказал, так мерзко и невероятно, что я просто не могу сидеть сложа руки.
– Повторяю, я сам разберусь с этим, обязательно разберусь. Пожалуйста, поговори с женой генерала Франкеля и с супругами Квиери. Ты это сделаешь?
– Я не могу. Миссис Франкель запретила женщинам обращаться к ней с подобными просьбами. Она считает, что это только повредит репутации наших мужей. Генерал Франкель и так много сделал для тебя. Адмирал Квиери сейчас находится в госпитале. Он очень болен, и я не собираюсь беспокоить его своими проблемами. Почему бы тебе не уладить все самому? – раздраженно спросила Руби.
– Неужели ты хочешь, чтобы я отправился во Вьетнам с этим извращенцем? – взорвался Андрей.
– Нет, не хочу. Ступай к своему вышестоящему начальству и обо всем доложи. Если Корпус действительно дорожит своей честью, Ландерса непременно уберут.
Андрею ужасно хотелось выпить чего-нибудь крепкого. У него больше не было сил спорить с женой. Оставался только последний аргумент.
– Мне ничего не добиться без твоей помощи. Руби. В конце концов, это приказ. Ты должна помочь мне или… – он выразительно посмотрел на дверь спальни Марты.
– Ты не пожалеешь даже собственную дочь? Как ты можешь, Андрей?! Тебе придется выкручиваться одному. Мне не нравятся эти игры. С меня достаточно. Я уезжаю.
– В таком случае ты никогда больше не увидишь своих детей. Я всем расскажу, что ты плохая мать и спишь с кем попало. На этой базе найдется сотня парней, готовых солгать за пять баксов. Я предлагаю тебе заключить сделку: ты в чем-то уступаешь мне, а я – тебе.
– Ты болен, Андрей. Господи, какой же я была дурой, поверив в тебя. Ты был таким…
– …красивым парнем? – закончил за нее Андрей. – Я и остался им. Спроси любого.
– Кого? Твоих друзей или их жен?
– Характеристики будут блестящими, – самодовольно ухмыльнулся Андрей.
И Руби в конце концов сдалась. Три дня она пыталась связаться с Арлин Франкель, но ей вежливо отвечали, что мадам уехала в город. В доме Квиери на Чейпел Хил телефон вообще молчал. Руби не осмелилась позвонить в местный госпиталь, где адмирал проходил реабилитацию.
В это время Андрей тоже не терял времени даром, стремясь еще больше расположить к себе детей. Он даже подарил Марте роликовые коньки за то, что четыре дня подряд ее постель оставалась сухой. Девочка буквально расцветала от таких знаков внимания со стороны отца, но Энди относился ко всему происходящему с большой настороженностью. Ночью, уткнувшись в подушку, он бормотал:
