Текст книги "Последняя надежда (СИ)"

Автор книги: Феликс Эйли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

Глава 15

Между Раем и Адом

Свет. Вначале Эрнст увидел свет, который пробивался сквозь закрытые веки. Юноша лежал на чём-то мягком, и ему было тепло и уютно. Эрнст не чувствовал ни опасности, ни тревоги, ни голода. Его тело расслабилось после сна, а голова тонула в мягкой подушке. Эрнст немного поёжился, и его правая рука коснулась чего-то твёрдого, а левая – руки его Сестры. Он открыл глаза. Над ним простиралось небо с редкими облаками. Небо – голубое и нарисованное. Слева от него лежала на спине Изабелла. И Брат, и Сестра носили фиолетовые кофты и штаны без плащей, а на их ногах не было обуви. Они находились на огромном белом диване, застеленном фиолетовой простынёй.

«Где мы?» – мысленно спросила Изабелла, повернув голову к Эрнсту.

«Не знаю», – ответил Брат, не открывая рта, – «знал бы – Поле бы тебе сказало».

«У меня ощущение», – заволновалась Сестра, – «что его как будто выключили и снова включили».

Фиолетовый маг вспомнил то, что произошло некоторое время назад в Аду.

«Мы же умерли», – задумался он, – «там были Аид и Арабелла. Она…»

От воспоминаний Эрнсту стало не по себе. Он был в тепле и покое, но это место ему чем-то не нравилось. Вдруг он почувствовал, как Изабелла взяла его руку и крепко, но не больно сжала. Это было для него единственным остатком чего-то знакомого, чего-то милого сердцу в этой непонятной комнате.

«Мы сейчас всё выясним», – улыбнулась Изабелла.

Эрнст кивнул, потрясая длинными волосами. Он заставил себя поднять туловище и сел на диван. Изабелла выпрямила спину следом. Она отпустила руку Эрнста очень неохотно, потому что чувствовала себя очень одиноко и вдали от дома.

«Что это такое?» – от изумления она открыла рот, но не произнесла вслух ни слова.

Сестра и Брат лучше осмотрели помещение, в котором находились. Оно было очень просторным – больше, чем их комнаты в общежитии и крепости Гранд-Альянса и даже в доме двадцать восемь. На небесно-голубых стенах изредка встречались маленькие белые облачка – почти как в школе, куда близнецы не хотели больше возвращаться. А за широким окном, которое находилось за спинкой дивана, синело настоящее небо. Справа от Брата и Сестры стояло кресло – тоже белое и большое. Напротив них была расположена душевая, обнесённая ширмами. Из прочей мебели Эрнст и Изабелла заметили шкаф с книгами, маленький столик и невысокий комод с граммофоном. Всё это было белым и непривычно блестящим. Казалось, мебель сделали не из дерева, а из некоего неизвестного материала. Но по-настоящему приковал внимание магов пол. Он был абсолютно прозрачным, а под ним они обнаружили зелёную лужайку.

Брат и Сестра медленно, с опаской протянули ноги к краю дивана и опустили их на пол. Их босые ступни звонко коснулись толстого стекла. Убедившись, что ничего им не грозило, Эрнст и Изабелла встали. Под их ногами колыхались зелёные травинки, посреди которых росли самые разнообразные цветы. Природа напомнила близнецам луга в Белых Горах и парки в Последней Надежде. Как же давно маги всё это видели… Как давно они пребывали в относительной безопасности своего родного мира, прежде чем броситься в адские врата и побывать в самой Преисподней…

«Смотри», – Эрнст кивнул головой вправо, – «тут выход».

Изабелла увидела за креслом дверь в арочном проёме. Она была абсолютно гладкой и ровной, как в Цитадели Гордыни, но белой, с синими полосками. Сестра и Брат робко приблизились к выходу. Их ногам не было холодно, но близнецы живо представляли, как со следующим шагом провалятся вниз, сквозь стеклянный пол.

«Странная дверь», – подумала Изабелла, – «ни замка, ни ручек – ничего».

«А если пройти сквозь неё?» – предложил Эрнст, проведя рукой по гладкой поверхности.

Изабелла поднесла руку и представила, как её пальцы проходят сквозь блестящую белую дверь. Но ничего не вышло. Рука Сестры коснулась холодного, словно чужеродного вещества, и никак не могла пройти через него.

«Мы заперты», – заключила Изабелла, стиснув зубы.

Они с Эрнстом ощутили, будто светлые стены комнаты тяжело давили на них, как решётки тюрьмы. Будто сама комната действовала на их магическую силу.

«Посмотрим, что здесь есть?» – предложил Эрнст.

«Давай», – вздохнув, ответила Изабелла.

Брат и Сестра пересекли комнату и оказались у комода с граммофоном. Изабелла открыла единственную дверцу, и изнутри на стеклянный пол вывалились два фиолетовых плаща. Без них внутри остался лишь лиловый флакон не то с шампунем, не то с духами.

«Хм, одеться можно», – мысленно произнёс Эрнст.

Они наклонились и нашли в фиолетовом ворохе по две пары носков и ботинок.

«А посохов тут нет», – заметил Брат.

«Хорошо, что есть обувь», – подумала Изабелла, закрепляя плащ на плечах, – «а то этот пол пугает».

Надевая ботинки, Эрнст осторожно смотрел на стекло под своими ногами и траву за ним. Она выглядела так мирно и безобидно, но в то же время не внушала никакого доверия.

«Так уже лучше», – сказал Брат посредством Поля.

В плащах и ботинках он чувствовал себя увереннее в этом странном месте.

«Интересно, где вообще мы?» – спросила Изабелла.

Она приблизились к дивану и с любопытством провела рукой по его белой и гладкой поверхности. Похоже, он был сделан из такого же материала, что и дверь.

«Может, за окном что-нибудь увидим?» – предположил Эрнст.

Они подошли к широкому прямоугольному окну по разные стороны от дивана: Брат – у столика, а Сестра – рядом с книжным шкафом. За стеклом Эрнст и Изабелла видели лишь небо. Они попытались понять, что находилось слева и справа, сверху и снизу, но через окно могли разглядеть только голубые безграничные просторы и белый облачный пух.

«Кажется, мы…» – начал Брат.

«…в Лимбо», – закончила Сестра.

В крепости Арабеллы, парящей между Раем и Адом. Осознав это, близнецы отпрянули от окна и направились к центру комнаты, меряя шагами стеклянный пол.

«Выходит, она убила нас и воскресила, как Люциуса», – подумал Эрнст.

«Перенесла сюда…» – Изабелла представила, как они с Братом переместились сквозь пространство, а на озере Коцит остались их мёртвые копии.

«Кстати, что стало с нашими ангелами? Где они?»

Вопрос был риторическим – Изабелла знала не больше, чем он. Не успела она придумать какой-нибудь ответ, как послышались странные звуки – как будто где-то переливались воздушные, невесомые колокольчики. Пытаясь найти источник, Эрнст и Изабелла повернулись к дивану и увидели, как над над полом зависла сияющая сфера. Исходящий от шара свет был таким ярким, что Брат и Сестра прикрыли глаза ладонями.

– Что это вообще такое? – вырвалось у Эрнста. Это были первые слова, которые он произнёс вслух в этой комнате.

Слепящий сгусток медленно передвинулся к креслу и опустился на его фиолетовую обивку. Белый свет постепенно затухал, как и сопровождающие его непонятные звуки, и вскоре в кресле появилась человеческая женщина. Она носила бежевый балахон, который лишь казался простым, а на самом деле был расшит едва заметными узорами, и синий плащ. Длинные чёрные волосы женщины спадали до груди, а грубоватое, волевое лицо показалось таким знакомым. И таким ненавистным…

– Я вижу, моя истинная форма доставляет неудобства смертным, – произнесла Арабелла Тереза Эмма Левски, – приветствую вас здесь, Брат и Сестра. И приношу свои искренние извинения за всё, что сделала прежде.

Говорила она абсолютно спокойно и даже доброжелательно, будто не случилось ни сделки с Аидом, ни фальшивого «разделения», ни событий в Последней Надежде, Белых Горах и Аду.

– Извинения? – разъярилась Изабелла, – думаешь, они всё исправят?

Арабелла недолго подумала и ответила:

– Нет, не думаю, но извиниться всё же стоило. И я обещаю тебе и Эрнсту, что больше не будет никаких игр, никаких предательств, нелепых смертей, трёхглазых ведьм и тел-заместителей. Перед вами я, настоящая. Ложь выполнила свою задачу, и теперь я могу быть предельно честной.

А внутри Эрнста и Изабеллы закипала ярость. Если Арабелла не лгала и действительно явилась лично, то они могли убить её здесь и сейчас и отомстить за всё, что она сделала.

– Мы тоже будем честны, – голос Изабеллы сочился ненавистью к человеку, который принёс ей столько несчастий.

– Мы только хотим, чтобы ты сдохла! – закончил за неё Эрнст.

В праведном гневе Брат и Сестра протянули руки и представили, как наполняют ладони фиолетовой силой. Но магические заряды так и не появились.

– Вот чёрт! – выругался Брат.

Эрнст и Изабелла со злостью сильнее сжали пальцы, однако фиолетовые заряды так и не возникли. Близнецы никак не могли использовать свою магию, а Арабелла лишь насмешливо поводила перед ними указательным пальцем.

– Конечно же, я ожидала это и приняла меры предосторожности, – так же спокойно сказала Левски, – здесь вы не можете применить свою магию. Ни создавать заряды, ни ходить сквозь стены, ни левитировать. Я только оставила ваш милый внутренний телефон – он не причинит вреда ни мне, ни и моей армии.

Своими манерами волшебница не походила ни на добродушную «тётю Инес», ни на зеленокожую злую ведьму, ни на её мрачную «добрую половину». Арабелла вела себя дружелюбно, но в то же время её мимика и жесты были исполнены королевского достоинства.

– И его ты, наверное, прослушиваешь, – сухо произнёс Эрнст.

Левски рассмеялась.

– Нет, – с улыбкой ответила она, – при всех своих способностях я не могу его взломать, и это правда.

– Где мы вообще находимся? – требовательным тоном спросила Изабелла.

Арабелла уверенно поднялась с кресла, и рядом с её левой рукой возникло изображение крепости необычной конструкции. Она походила на иглу или свечу в канделябре. Внизу крепость сужалась до острого конуса, а выше расширилась до круга, по краю которого находились двенадцать башен – восемь низких и четыре высоких. В центре круга высилась огромная цилиндрическая башня, увенчанная статуей обнажённой женщины. У скульптуры были длинные волосы, и она высоко подняла правую руку со сжатым кулаком. Всё изображение было прозрачным и имело голубой оттенок. В одной из высоких башен на краю круга мерцала точка, от которой выступала линия с надписью на нордише: «Мы находимся здесь».

– Добро пожаловать в Лимбо, дети мои, – радушно произнесла Арабелла, – В мою крепость, парящую в атмосфере Рая. Когда-то она принадлежала Аиду, и ей правил его слуга по имени Харон – не искусственно выведенный демон, а один из старых Богов. Эта крепость была единственной, которая смогла перенестись сквозь щит Зевса, но демоны здесь недолго продержались.

Только сейчас Эрнст и Изабелла поняли, что Лимбо весьма походило на звёздный корабль демонов, повёрнутый вертикально.

– Я убедила Харона перейти на мою сторону, а затем… затем его убила, – будничным тоном сказала Левски, – конечно, крепость тогда выглядела совсем иначе. Не люблю все эти острые шипы, огонь, цепи и чёрно-красную цветовую гамму. Всё это изжило себя очень давно, как сам Аид и вообще всё опереточное зло. А я смотрю в будущее и люблю комфорт. И поэтому предпочитаю более приятные глазу цвета и более спокойную обстановку.

Но Брата и Сестру сейчас занимал совсем другой вопрос.

– Зачем ты перенесла нас сюда? – выпалила Сестра, взирая на Арабеллу с очень сильной неприязнью.

– Обещаю, вы скоро узнаете, – мирно ответила колдунья, – но сначала я проведу для вас небольшую экскурсию.

– А где Люциус и Кристофор? – не унималась Изабелла, –с ними что ты сделала?

– Не переживайте за своих друзей-хранителей – они здесь, в тюрьме для ангелов, – махнула рукой Арабелла.

– В тюрьме для ангелов? – переспросил Эрнст. Неужели существовала и такая?

– Её построил сам Люциус, – пояснила Арабелла, – изгнанные из Рая ангелы испытывали слабость и боль, когда Зевс лишил их своего света. Люциус создал для Серых камеры, чтобы они не страдали, пока я связываю их со своим источником силы. Он хотел помочь своим сородичам и не думал, что строит для них клетки. Не беспокойтесь – Люциус и Кристофор живут в хороших условиях, и вы даже сможете их навестить.

– Что тебе нужно? – процедил сквозь зубы Эрнст.

– Я скоро скажу, – загадочно улыбнулась Левски, – а теперь идите за мной.

Две створки двери раздвинулись – мягко, почти бесшумно, и волшебница покинула комнату. Прежде чем последовать за ней, Изабелла и Эрнст прижались друг к другу. Близнецам было страшно, как перед боем с Арахноктопусом, ведь сейчас они были в плену у коварной Арабеллы и не знали, что она приготовила им в дальнейшем. И, обнимая друг друга, Сестра и Брат почувствовали опору, которой так не хватало в этом загадочном, фальшиво-дружелюбном месте.

«Я с тобой», – подумал Эрнст.

«И я с тобой», – ответила ему Изабелла.

Арабелла ждала их в коридоре за дверью. Бежевые стены этого прохода были украшены зелёными лианами, а пол, пусть и не стеклянный, тоже выглядел непривычно гладким и блестящим. Эрнст и Изабелла с большой неохотой разжали объятия – такие тёплые и родные – и последовали за волшебницей.

Арабелла пригласила близнецов в круглый стеклянный лифт, который отвёз их вниз, на стену крепости. Бежевый материал, из которого возвели эти укрепления, был гладким и блестящим. На одном краю стены тянулись зубцы, как в средневековом замке, а на другом она просто обрывалась, и за ней простирался обширный плацдарм, где маршировали крошечные фигурки. Небо над крепостью было голубым и чистым, без единого облачка. В нём ярко светило солнце, но Изабелла и Эрнст не чувствовали его жара. Погода была спокойной и приятной, без дождя, ветра и экстремальных температур как в Аду.

Волшебница привела Брата и Сестру к выступающему участку стены, где стоял белый трон. Спинку и ручки этого престола украшали голубые и синие драгоценные камни, которым огранка придала прямоугольный вид. На высокой стене за троном висели знамёна из синей прозрачной ткани.

– Отсюда я веду свои армии в бой, – с царственным видом пояснила Левски.

«Армии…» – Брат вспомнил рассказы Люциуса у костра.

«Она явно замышляет что-то нехорошее», – мысленно ответила Изабелла.

«Что ж, это очевидно», – внутри себя усмехнулся Эрнст.

Арабелла встала на синюю прямую линию, которая тянулась от трона к краю выступа, и направила взор к плацдарму.

– Абсолютные послушание и дисциплина, – довольно произнесла волшебница, – такой эффективности не добились ни Аид, ни Зевс.

Эрнст и Изабелла увидели, как прямо под ними вдоль стены промаршировала колонна солдат. Эти воины были облачены в белые доспехи, а первые два носили вдобавок коричневые плащи. Вооружение солдат отличалось разнообразием – близнецы заметили и копья, и нечто похожее на винтовки.

– О, а этих вы уже знаете, – Арабелла кивнула в другую сторону.

К первой колонне двигалась вторая, которую вёл воин в серебристых доспехах. Она состояла из знакомых Изабелле и Эрнсту Стирателей. Эти закованные в чёрный панцирь биоавтоматоны возвышались над остальными солдатами, которые, похоже, были человеческого роста. Массивные руки Стирателей заканчивались множеством стволов. Близнецы хорошо помнили, как биоавтоматоны орудовали огнемётами и тяжёлыми пушками в Последней Надежде и Белых Горах, и знали, что с этими бойцами Арабеллы точно не стоило шутить.

«О нет», – сердце Эрнста ненадолго замерло в груди.

Перед его глазами по всему плацу перемещались небольшие группы солдат в белой броне и Стирателей. А рядом стояла Изабелла, которая при виде всей этой армии тоже испытывала волнение и ужас.

К Арабелле подошли два воина в белых доспехах коричневых плащах, и Брат и Сестра наконец-то смогли их разглядеть вблизи. Солдаты носили серебристые шлемы почти как у людей Гранд-Альянса и держали в руках копья. Неестественные, угловатые движения воинов сопровождало тихое жужжание. Вместо лиц у бойцов были непроницаемые маски из чёрного блестящего материала.

– Знакомьтесь – мои гвардейцы, – с гордостью произнесла Левски.

Солдаты переглянулись и издали неразборчивые звуки, похожие на невнятное бормотание. Арабелла села на свой трон, и гвардейцы встали с двух сторон от него. Эрнсту и Изабелле не давало покоя жужжание, которое исходило от этих необычных воинов.

– Они автоматоны? – предположила Сестра.

– Это слово звучит так старомодно, – усмехнулась Арабелла, вальяжно устроившись на троне, – я предпочитаю называть их роботами.

Левски явно чувствовала себя в своей стихии – даже Аид не был так расслаблен и спокоен на пылающем престоле Ада.

– Живые существа создают ненужную суету, поэтому я не держу их здесь, – продолжила Арабелла, – почти не держу – всё же приходится идти на кое-какие компромиссы. А роботам не нужны пища и сон, они воюют без устали и беспрекословно подчиняются приказам, не требуя ничего взамен. Идеальные исполнители, в отличие от живых. И у меня всегда найдётся тот, кто подаст стакан воды в старости. Хотя что я говорю – старость мне совершенно не грозит.

Изабелла и Эрнст взирали то на Арабеллу, восседающую на троне, то на её механических гвардейцев. Чернота, которая находилась у них вместо лиц, не выражала абсолютно ничего.

– Ты втайне от всех собрала такую армию автоматонов, но почему-то не применила её в нашем мире, – недоумевала Изабелла.

– Это потому, что они были созданы для другого, – спокойно и равнодушно ответила Арабелла.

– Там люди гибли! – бросил ей в лицо Эрнст, – эльфы, гномы, хомяки, наги, фэане! Грабовски, Мундт, Невидимые, да и вся Последняя Надежда! А ты могла изменить ход войны всего несколькими Стирателями!

Он вспомнил поразительную боеспособность этих биомашин и подумал, что будь их на поле боя хоть ненамного больше, то Арабелла могла бы спасти столько жизней…

– Люциус говорил мне совершенно то же самое, когда я его оживила, – хладнокровно произнесла Левски, – возможно, я и хотела помочь Гранд-Альянсу в войне с демонами и нежитью, но мне было важно сохранить существование своих войск в тайне от Аида. И да, я тогда притворялась его подругой и была на его стороне.

Волшебница ненадолго задумалась, погрузившись в себя. Казалось, её посетило неприятное воспоминание, от которого она брезгливо поморщилась и вернулась в действительность.

– Так для чего тебе нужна эта армия? – спросил Эрнст.

– Пойдёмте со мной, – ответила Арабелла, – наконец-то пришло время всё рассказать.

Она поднялась с трона и направилась по стене в обратную сторону. Эрнст и Изабелла пропустили Левски вперёд и пошли за ней, с опаской поглядывая на армию роботов внизу.

Люциус открыл глаза, вяло пошевелив головой. Он обнаружил, что находился на белом полу, гладком и холодном. Ангел лежал на животе совсем как в тот раз, только теперь был одет в привычные чёрные кофту и штаны. Вокруг хранителя поднимались белые стены. Они были неестественно чистыми, лишёнными всякой грязи. Электрические лампы залили их тёплым, ненавязчивым светом.

Ангел встал и увидел перед собой прозрачное силовое поле. Переливаясь голубым сиянием, оно отделяло хранителя от длинного коридора с бежевыми стенами, вдоль которого располагались стерильно-белые камеры – такие же, но пустые. Обречённо вздохнув, Люциус понял, что в очередной раз попал в тюрьму для ангелов.

– Привет, мой свободолюбивый друг, – послышался слева насмешливый, высокомерный голос, – каково тебе сидеть в клетке, которую сам же и построил?

Сквозь силовое поле, отделяющее его камеру от соседней, Люциус увидел Кристофора. Тот тоже был заперт в белоснежных стенах и смотрел на Ангела Тьмы с привычной презрительной ухмылкой. Даже в тюрьме деловой костюм Кристофора чудом не помялся, а короткие волосы оставались такими же прилизанными, как и всегда. Чего нельзя было сказать об одежде и причёске Люциуса – он чувствовал себя так, будто его бросили в эту камеру с потолка.

– А я как раз думал, кого здесь не хватает для полного счастья, – саркастически ответил он, – похоже, что тебя. Арабелла умеет всех помучить.

– Остри, язви дальше, – надменно скривился Кристофор, – считай это отличным времяпрепровождением, если больше заняться нечем.

Люциус вздохнул, сверля собеседника взглядом.

– Я хотел помочь Серым, – с горечью сказал длинноволосый ангел, – хотел, чтобы они меньше страдали!

– Я! Не! Серый! – выпалил в ответ хранитель в костюме, – я до сих пор верен Богу! Я оказался здесь случайно!

– Хочешь домой, к дедушке Зевсу? – поднял бровь Люциус, – уверен, Михаил встретит тебя, ренегата, с распростёртыми объятиями, а Метатрон ещё и орден вручит!

– Я не ренегат! – выкрикнул Кристофор, – я никого не предавал! У меня было задание, и я не смог его выполнить! А ты не искушай меня, самозваный Ангел Тьмы!

– А ты! Не! Ной! – проорал в ответ Люциус.

Он со всего размаху ударил кулаками силовое поле между ним и коридором. В этом ударе была вся боль хранителя, все его переживания об Эрнсте и Изабелле, о Нелли… Возможно, он будет вечно гнить в этой стерильной тюрьме, и его возлюбленная за это время умрёт и умерла бы не один раз? От удара по прозрачному мерцающему полю пошла яркая рябь. Люциус почувствовал боль в кулаках, будто он только что бил кирпичную стену.

– И кто из нас ноет? – глумился Кристофор.

– А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! – у Люциуса не хватало душевных сил ни на что, кроме как кричать.

Тяжело дыша, Ангел Тьмы бросил испепеляющий взгляд на Кристофора. За столь короткое время Люциус так невыносимо устал. Хранитель хорошо знал, как была устроена тюрьма для ангелов. И помнил, что из неё никто ещё не сбежал.

В коридоре послышались чьи-то шаги. К Люциусу и Кристофору шёл ангел в сером хитоне. Его крылья тоже были серыми, как и крест, в центре которого сияла голубая звезда.

– Кто ты? – тихо спросил Люциус.

– Я Альмариэль, ангел-хранитель высшей категории, – женским голосом ответил ангел, приближаясь к камерам, – я та, что охраняет хранителей.

Люциус заметил на лице Кристофора удивление и сам был весьма поражён. Зевс создавал своих ангелов исключительно по образу и подобию мужчин, и никто из них не выглядел по-настоящему старым. А Альмариэль походила на пожилую женщину с седыми волосами, собранными в косу вокруг головы. Бледное, полное морщин лицо хранительницы было строгим и хмурым. Но больше всего Люциус удивился её рукам: правая ладонь, сжимающая крест, была покрыта плотью, а левая состояла из одних костей.

– Выходит, Арабелла всё-таки вывела своих ангелов? – беспокойно произнёс хранитель.

Он знал о её попытках скопировать технологии Рая и вырастить собственных ангелов, но она говорила, что они не увенчались успехом. Конечно, Арабелла могла и солгать – у неё было очень много тайн.

– Пока я единственная в своём роде, но в чанах для клонирования уже растут новые эмбрионы, – ответила Альмариэль с таким высокомерием, какое Кристофору и не снилось, – рано или поздно все Серые ангелы будут списаны за ненадобностью, и госпожа Арабелла без колебаний отключит ваш источник.

Она имела в виду источник магии, из которого черпали силу все Серые, включая Люциуса и Кристофора. Ангел Тьмы был уверен, что Арабелла не лишила его способностей только потому, что иначе отняла бы их и у тех ангелов, кто остался на её стороне.

– Она не смогла полностью воспроизвести формулу Зевса, и поэтому ты состарилась, – сказал Люциус.

– Это ложь! – возмутилась Альмариэль, – я совершенна!

– А не хочет ли Госпожа Совершенство выпустить меня с приятелем из этих камер? – осведомился Ангел Тьмы.

Кристофор возмущённо фыркнул. А Альмариэль поднесла к силовому полю левую руку и поводила костлявыми пальцами.

– Ты пленник госпожи Арабеллы, – прошипела Альмариэль, самодовольно усмехаясь, – ты не уйдёшь отсюда никогда!

Люциус ухмыльнулся ей в ответ.

– Эктоплазма? – предположил он, брезгливо поглядывая на её лишённую плоти руку, – эктоплазма приводит в движение нежить – даже кости без мышц…

– А я, миледи? – светским тоном поинтересовался Кристофор, перебив Люциуса.

– Ты тоже, – холодно ответила хранительница.

– И вы мне даже курить не позволите? – у Кристофора был очень несчастный вид, – где же моя трубка?

– Я не знаю, – покачала головой Альмариэль, – желаю вам удачи и хорошего настроения.

Она демонстративно отвернулась от своих единственных пленников.

– А где Эрнст и Изабелла? – громко спросил Люциус, – что с ними?

– Я не знаю, – хранительница снова покачала головой и быстро покинула тюремный коридор.

В своей камере Ангел Тьмы зарычал от злости и отчаяния, овладевшими им.

– И чего же ты добился? – после интонаций Альмариэль голос Кристофора звучал чуть ли не доброжелательно.

– Думаешь, если бы я попросил её по всем правилам этикета, то многое бы изменилось? – выпалил в ответ Люциус, – ты же её сам видел.

– Возможно, она бы позволила мне закурить, – мечтательно произнёс строгий ангел.

Люциус хотел было подколоть Кристофора насчёт курения, но его беспокоили совсем другие мысли. Теоретически из тюрьмы для ангелов можно было сбежать, но вдвоём с Кристофором они бы не справились. Требовался кто-то снаружи. Только что бы они смогли сделать после побега? Как могли бы помочь Эрнсту и Изабелле и остановить Арабеллу?

Устав от всех этих размышлений, Люциус положил ладонь на силовое поле и горько вздохнул. Хранитель представил Нелли, которая наверняка ждала его в крепости Гранд-Альянса. Представил Изабеллу и Эрнста, которые находились непонятно где, хотя, скорее всего, были живы. Люциуса переполнял вулкан из эмоций, который быстро утомил его. Это было нетипично для ангелов, но сейчас хранителю больше всего хотелось спать.

После экскурсии по крепостной стене Арабелла, Эрнст и Изабелла поднялись на лифте обратно в башню и вернулись в комнату. На пороге близнецы услышали внезапный шум прибоя. Они посмотрели под ноги – за прозрачным полом больше не росла трава. Теперь за стеклом плескалось синее море, из-под которого изредка проглядывали острые рифы.

– Голографическая проекция, –Арабелла заметила интерес Сестры и Брата, – я выбрала этот элемент интерьера, чтобы вам не было скучно.

Изабелла и Эрнст тем временем беспокойно всматривались в волны под своими ногами.

– Ты обещала рассказать нам, зачем мы здесь, – угрюмо произнёс Брат.

– Да, – кивнула Арабелла.

Она села в кресло, а Изабелла и Эрнст – на диван. Сначала повисло неловкое молчание. Арабелла пристально изучала лица Сестры и Брата, после чего ненадолго приобрела печальный вид.

– Мало кто помнит своё раннее детство, но я помню его очень хорошо, – заговорила волшебница, – как я очнулась в этом насквозь несовершенном, враждебном мире. Всё вокруг было для меня словно в тумане, и меня вёл лишь голос моего разума. Уже тогда я поняла, что сильно отличалась от других. Они жили полубессознательно, принимая на веру данность жизни и чужие слова, а я всегда стремилась к максимальной осознанности и пониманию. К собственному пути. Я думала, что если попала в эту реальность, что в этом был какой-то смысл, что это не просто так. Что мне суждено её как-то изменить. А мои родители не понимали меня. Они даже не знали, что творилось в моей голове, но хотели, чтобы я была такой же, как они – забитой и подавленной беспросветной жизнью во Вспыхове. К сожалению, это нельзя даже назвать злым умыслом – всего лишь неосознанные всплески, которые превращались в боль в моей спине от отцовского хлыста. Несправедливость общества плодила несправедливость в семье, и они не предложили мне ничего лучше, кроме как её терпеть и для успокоения ходить в церковь и молиться доброму и справедливому Богу. Я хотела искренне поверить, что где-то существует высшее существо, способное вознаградить за доброту и покарать за злодеяния. Я молилась во вспыховском костёле, надеясь на лучшую жизнь, но Бог не внимал моим молитвам.

Слушая Арабеллу, близнецы вспоминали свою раннюю жизнь. Несмотря на то, что они выросли не в бедном Вспыхове, а в более благополучной Последней Надежде, их ощущения в чём-то перекликались с тем, что испытывала Левски.

– А однажды я поняла, что вера и послушание мне никогда не помогут, – вещала колдунья, – Что мать привила мне их, чтобы я была такой же покорной, как и она. Таким же объектом бытия. А я, напротив, с ранних лет осознала себя как субъекта. И однажды решила сама определить свой путь, как всегда желала Я бежала в Столицу Империи и убила Данусю, ту, какой её хотели видеть отец и мать. Но прежде я дала ей обещание, что положу конец всей несправедливости в этом безнадёжном мире.

«Так вот какое твоё обещание…» – подумал Эрнст, вспоминая разговор в тюрьме Гранд-Альянса.

– Сначала я бродяжничала в Столице, а затем встретила Марго Феллини, – продолжала Арабелла, – она была первым человеком, который был по-настоящему добр ко мне. Она не ставила мне условий, как мои дражайшие родственники, а принимала меня такой, какая я есть. Тогда я поняла, как мне этого не хватало, – глаза волшебницы стали невероятно грустными, – богатый дядя Марго приютил меня, и больше я не знала бедности и лишений. Впервые за годы своей жизни я почувствовала себя по-настоящему спокойно, и во мне начала пробуждаться магия, которая прежде была подавлена побоями и унижениями. Мне было хорошо, но вскоре я перестала чувствовать себя уютно. Днём я вела образ жизни знатной дамы, а ночами думала об обещании, которое дала бедной маленькой Данусе, и о своём предназначении. Я собиралась изменить мир, но для этого мне была нужна власть. В то время и в тех кругах женщина могла получить её лишь с помощью мужчины, но я не искала лёгких путей. Я изучала магию и собрала вокруг себя девушек-волшебниц – Ночных Кошек. Своими действиями я привлекала всё больше внимания и всё больше сторонников, и это не осталось незамеченным. Император Фердинанд изгнал меня из страны, и я с Ночными Кошками и своими последователями скиталась по северным землям, населённым оборотнями и нежитью. Я увидела в изгнании отличную возможность основать новое общество, свободное от несправедливости и предрассудков старого. Где женщина имеет право быть субъектом, а не объектом, где людей не будут сжигать за магию, где каждый волен стать тем, кем хочет. Так я выгнала нечисть из проклятых земель и основала новое королевство – Катценхаузен. Дом Кошек.

Эту часть истории фиолетовые маги хорошо знали по учебникам, но в изложении самой главной участницы событий она звучала иначе.

– Под мои синие знамёна перешло очень много людей, – рассказывала Левски, – политические диссиденты, сепаратисты из северных регионов Больши и Нордмарка, религиозные реформаторы, на которых устраивала гонения Всемирная Церковь Триединого Бога, и просто преступники и искатели наживы – все они отправились на поиски лучшей жизни в Катценхаузен. А пока мои ближайшие соратники строили королевство, я сражалась с эльфами, вампирами и некромантами в поисках новых магических сил и навыков и становилась сильнее, чтобы защитить свой народ. Во мне видели героя, спасительницу. У Катценхаузена было много врагов, но мы выдержали и нанесли им сокрушительное поражение в Битве Семи Армий. С тех пор все, от Империи и Эльфиды до Северии и Двергхейма, знали, что с нами нужно было считаться. Катценхаузен рос и процветал, но… но меня настигло страшное разочарование. Я предоставила людям земли и возможности для счастья и развития, но они не хотели меняться. Они остались такими же, как и в Империи. Той же недалёкой толпой. Без гнилой имперской аристократии они основали новую, которая жирела не меньше старой, но объясняла право на это своим богатством, а не происхождением. Они уважали лишь меня как королеву, а своих жён продолжали мучить, а сами жёны позволяли им это делать. Магов они терпели лишь потому, что их дар выигрывал войны. Синие мундиры, красные мундиры – между ними не было никакой разницы. Мне пришлось пойти на множество компромиссов – например, позволить им верить в своего бездействующего Бога. С каждым днём я ненавидела людей всё сильнее и сильнее, понимая, что даже такой могущественный человек, как я, не может сделать мир фундаментально лучше. И со временем я поняла, что люди, да и вообще все живые существа просто не были созданы для счастья, – в словах Арабеллы чувствовалась сильная горечь, – они были созданы для выживания, а счастье было лишь вторичной реакцией на выгодные для него действия. Люди всегда будут сознательными и справедливыми лишь настолько, насколько этого требуют условия их обитания, а они по определению несовершенны. Природа – не добрая мать, а злая мачеха, которой плевать на своих пасынков, и пока это так, никакие социальные утопии, из которых Катценхаузен был ещё мягким вариантом, не имеют смысла и не увенчаются успехом. Более поздние проекты, возникшие в разных мирах, лишь подтвердили это. Кх’ран’енат, Анклав Лааса, Советский Союз – все они потеряли изначальный смысл и были обречены ещё до неизбежного краха. Но если у кого имелась сила изменить существующий порядок вещей, ту самую обусловленность, рабами которой мы являемся…