Текст книги "Горячая земля"

Автор книги: Федор Кандыба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Глава двенадцатая
Вечер у академика

Квартира академика Шелонского помещалась на десятом этаже нового дома на Большой Калужской улице. Внизу шумела одна из самых оживленных магистралей Москвы. За легкими очертаниями стройных старинных зданий начинался зеленый массив Центрального парка культуры и отдыха, спускавшийся к гранитному берегу Москва-реки.

Парк горел огнями. Оттуда доносилась музыка, слышны были гудки больших белых пароходов, медленно плывших куда-то вниз по реке.

Вдали виднелись серебристые фермы Крымского моста, застывшего в величественном, смелом броске через реку. Направо светились в зеленоватом северном небе рубиновые кремлевские звезды. Несмотря на поздний час, движение на улице не уменьшалось, и все ярче разгорались тысячи огней парка.

Андрей Никитич Шелонский и его гости сидели за ужином. Стол был накрыт на балконе, закрытом вьющимися растениями. Разговор шел о Дружинине, которого здесь уже давно ждали.

– Жаль, что он так увлекся своей выдумкой. Он бы мне пригодился, – сказал Казаков. – Я боюсь, что он не пойдет работать в наш трест.

– Я тоже думаю, что не пойдет, – сказала Валентина, отрываясь от разговора с Алферовым.

– Что же, пусть так. Пусть продолжает свое дело, я постараюсь ему помочь. Мир, знаете ли, тесен, мы еще встретимся…

– Не слишком ли близко к сердцу вы принимаете эту затею, Николай Ильич? – спросил Алферов. – Замысел Дружинина может и не оправдаться… Стоит ли нашему тресту рассчитывать на подземный котел? Мне кажется, нет. Слишком уж это фантастично…

– Да, на первый взгляд фантастично, – задумчиво подтвердил академик. – Но времена меняются. Вспомните случай, когда трубочка с солями радия, которую ученый Анри Беккерель забыл в жилетном кармане, обожгла ему тело. Того, кто сказал бы, что сила, вырвавшаяся из трубочки, может приводить в движение мощные электрические станции, сочли бы даже не фантастом, а просто безумцем.

– Мне тоже кажется, что трест заинтересован в изучении глубоких недр земли, – заметил Хургин. – Ведь ее теплота – та же радиоактивность. Николай Ильич прав, поддерживая Дружинина.

– Да, фантастично! – повторил академик, делая ударение на последнем слове. – Мне приятно это подтвердить. Сегодня это мечта, далекая, оторванная от жизни, а завтра… Сколько у нас таких областей, где сегодня делают то, что казалось немыслимым вчера!.. – Шелонский усмехнулся. – Должен сказать, что фантастика иной раз не может угнаться за нашей действительностью. Наука и техника обгоняют у нас фантастику слишком часто… Мне нравится, что ваш Дружинин смотрит так далеко вперед.

Хургин поднялся.

– Я, вероятно, не дождусь его, мне пора итти. Хочу сказать на прощание: из этого мечтателя может получиться дельный ученый. В настоящем ученом есть какие-то волшебные дрожжи, которые не дают ему покоя и держат его мысль в состоянии непрерывного брожения. Они подталкивают его, велят итти вперед, искать… По-моему, эти дрожжи есть в Дружинине.

– По-видимому, это человек с характером, – заметил академик.

– Преупрямым, – добавила Валентина. – Когда мне приходилось с ним часто сталкиваться, мы то и дело ссорились.

Хургин распрощался и ушел.

Стало прохладнее. Огни в парке начали гаснуть.

Чаплина посмотрела с балкона на Хургина, который садился в автомобиль, и сказала задумчиво:

– Хургин настаивает, чтобы вопрос разрабатывался пока только теоретически.

– Он прав! – отозвался академик. – Практический опыт потребует сотен миллионов рублей и труда многих тысяч рабочих. Нужны соединенные усилия десятков крупнейших заводов и научных учреждений, чтобы обеспечить сооружение такой шахты. Это трудная задача.

– Добывать мои тяжелые элементы еще труднее. А ведь дело идет, жаловаться не приходится, – сказал Казаков. – Надо только, чтобы Дружинин доказал, что есть смысл на это итти.

– А что, если он не докажет? – поинтересовался Алферов.

– Рано или поздно техника придет к этому, – ответил академик. – Пусть это произойдет в нашей стране, и чем скорее, тем лучше. Кто ничем не рискует, тот ничего не выигрывает.

Глава тринадцатая
Ночью на улице Горького

Уже шел первый час, когда запыхавшаяся Люся ввела, наконец, Дружинина на балкон к Шелонскому.

Яркий свет ослепил Дружинина и заставил приостановиться на пороге.

Дружинин не ожидал встретить здесь такое общество. Его выгоревший на солнце китель и пыльные сапоги не соответствовали обстановке; Дружинин был смущен.

Люся слегка подтолкнула Дружинина вперед и, улыбаясь, сказала:

– Вот и мы!

Заметив смущение Дружинина, Казаков поднялся навстречу и обнял его за плечи.

– Вот он, мрачный отшельник, Алексей Алексеевич Дружинин, – представил его Казаков. – Прошу любить и жаловать…

– Мы с Алексеем Алексеевичем старые друзья. – Валентина поднялась и с улыбкой протянула ему руку. – Вы меня узнаете, Дружинин?

Дружинин не успел сразу рассмотреть, кто сидит между академиком Шелонским и незнакомым ему инженером. Только теперь он узнал в красивой женщине строптивого молодого врача, когда-то лечившего его на фронте.

– Неужели Валя Чаплина? Вот неожиданная радость, – удивленно произнес он, отвечая на ее крепкое рукопожатие.

Валентина усадила Дружинина рядом с собой. Он все еще не оправился от смущения и настороженно поглядывал на Казакова и Шелонского, ожидая, что будет Дальше. Сейчас должна была решиться его судьба.

Казаков обратился к севшей напротив него Люсе:

– Спасибо, что притащили этого анахорета. Не будем томить его… Алексей Алексеевич, ваше дело сделано. Андрей Никитич согласился поддержать предложение об организации бюро. Не так ли? – сказал Казаков, обращаясь к академику.

Тот утвердительно кивнул головой.

– С Хургиным тоже все улажено, – продолжал Казаков.

Глаза Дружинина загорелись радостью.

– Я говорила… – сказала Люся, внимательно наблюдавшая за лицом Дружинина.

– Спасибо! – с чувством ответил Дружинин.

Валентина пристально смотрела на Дружинина. Тогда, на защите диссертации, она видела его лишь издали и только теперь, наконец, рассмотрела как следует.

Темный след ожога придавал ему суровый, даже несколько мрачный вид.

Да, Дружинин сильно изменился. Он не казался ей прежде таким худым и угловатым. Глаза сделались еще прозрачнее, а линии рта тверже и суше. Видно, не дешево обходится ему его затея.

Чаплина смотрела на Дружинина с сочувствием и грустью.

– Неужели вы меня помните? – спросил он тихо.

– Помню, – ответила она так же тихо. – И ваш черный кисет тоже…

Дружинин улыбнулся и достал кисет из кармана:

– Он по-прежнему всегда со мной.

– Я думала, вы совсем разучились улыбаться, Дружинин… Вы все тот же мечтатель. А внешне изменились, – Валентина посмотрела на след ожога.

Академик включил радио. Звуки музыки заглушали их разговор.

Казаков что-то с увлечением рассказывал Шелонскому и Алферову.

– Мне пора, – сказала Люся, посмотрев краем глаза на Дружинина.

– Да, да… Я не привык засиживаться так поздно. Пора и честь знать, – присоединился к Люсе Казаков.

Гости стали прощаться.

– Рад был с вами познакомиться, – сказал хозяин Дружинину, провожая гостей. – Я верю в ваш успех.

– Прошу садиться, – предложил Казаков, указывая на ожидавший возле дома автомобиль.

– Мы, пожалуй, пройдемся пешком, не правда ли, Дружинин? – вдруг сказала Валентина.

– Да, да, конечно! – поспешил подтвердить Дружинин.

– В таком случае – до встречи в нашем институте, – бросила Люся и, кивнув головой Дружинину и Валентине, быстро села в автомобиль.

– Теперь держись, Алексей Алексеевич, энергетик земного шара, – пошутил Казаков, усаживаясь рядом с Люсей в автомобиль.

Дружинин и Валентина остались вдвоем.

– Пошли! – сказала Валентина и взяла Дружинина за руку.

Короткая летняя ночь шла к концу. Зеленоватый рассвет полз над городом, но улицы еще были залиты желтым и голубым светом электричества.

Дома спали. Редко-редко где виднелись освещенные окна. Но витрины магазинов продолжали сиять, и гирлянды огней отражались в накатанном до блеска асфальте.

Дружинин и Валентина шли не торопясь. Иногда останавливались и смотрели друг на друга. Потом брались за руки и шли дальше, как дети.

Сегодняшний вечер неожиданно сблизил их. Им казалось, что они долго-долго ждали этой встречи и вот теперь, наконец, нашли один другого.

– Вы знаете, зачем зажжены все эти огни? – сказал Дружинин, смотря в лицо Валентине расширившимися зрачками.

– Зачем? – спросила Валентина, чувствуя по его смущению, что Дружинин с трудом подбирает слова и сейчас скажет необычное.

– Чтобы я лучше видел ваше лицо, Валя! Чтобы оно запечатлелось в моей памяти, как высеченное из мрамора, как отлитое из бронзы. Чтобы оно сияло предо мной в любой темноте. Всегда. Всюду…

Валентина слегка пожала ему руку.

Ее взгляд потеплел, а лицо стало грустным.

– Неправда, Дружинин! Разве только, чтобы украсить нашу случайную встречу. Ваше сердце принадлежит вашей мечте, а не мне. Ради шахты вы забудете всех, меня первую. Для нее вы не пожалеете никого и ничего. Я не верю вашей доброй улыбке. Я думаю, вы жестокий человек, Дружинин.

– Не говорите так, Валя. Это несправедливо. Моя мечта – это вы…

– Нет, нет, Дружинин! – продолжала Валентина с легкой горечью. – Только ее, вашу шахту, вы будете видеть всегда и везде. Одну ее…

– Да, и шахту тоже. Но не только ее одну! – воскликнул Дружинин. – Не знаю, где были мои глаза тогда, в госпитале!.. Вы мне казались обыкновенной задирой. Помните, как вы меня высмеяли, когда я впервые рассказал вам о проекте? Я обозлился и ненавидел вас тем сильнее, чем больше вы мне нравились. Но только сегодня я посмотрел на вас иными глазами. Я понял, кто вы для меня.

– Вы парите в облаках, но не замечаете того, что происходит рядом с вами, – усмехнулась Валентина. – Я – обыкновенная женщина, к тому же с неважным характером.

– После наших ожесточенных споров в госпитале шахта связалась в моем представлении с вами. Сколько раз я думал: вот построю шахту, приведу Валентину и скажу: «Смотрите, вы не верили, а я сделал».

– Опять шахта, Дружинин!

– Да. Я бы назвал ее вашим именем. Будь я астрономом, я открыл бы новую звезду и тоже назвал бы ее вашим именем. Хотите, возьмусь и открою? – Он засмеялся звонким мальчишеским смехом. – Мне кажется, что я могу все. С вами я чувствую себя сильным, как никогда. Так открыть звезду?

– Нет уж, пожалуйста, не надо! – всплеснула руками Валентина. – Опять космический размах… У меня от этого голова кружится…

Она замедлила шаг и сказала, не выпуская его руки:

– И знаете, Алешенька, ведь вы наивны! Сколько шахт называется «Вера», «Софья», «Лидия»! Сколько утлых лодочек с такими именами плавает по рекам!

– Задира вы!.. Дело не в словах. Я не стыжусь быть наивным.

Они давно прошли мимо дома, где жила Валентина, вернулись и ходили взад и вперед по пустынной в этот час улице Горького.

Дворники начали мести улицу. Гасли огни в витринах. Дружинин и Валентина, забыв обо всем, ходили от угла до угла.

Наконец они остановились у подъезда. Пора было прощаться.

– Мое сердце всегда будете вами, – повторял Дружинин, крепко сжимая руку Валентины, – помните это, Валя.

Они стояли у подъезда.

– А знаете что, Алешенька? – вдруг сказала Валентина. Голос ее дрогнул. Она повернулась к Дружинину. Ее лицо оказалось так близко, что он теперь видел только одни ее блестящие глаза. – Если устанете от разговоров о шахте, идите к Казакову и приезжайте ко мне на рудник. Будете делать настоящее дело. А думать о вашем проекте оно вам не помешает. Я буду рада вас видеть там, Дружинин. Я вас буду ждать…

Дружинин отшатнулся, будто его ударили.

– Нет. нет! Только не это. Вы приедете туда, где буду я, – сказал он резко.

– Вы в этом уверены?

Валентина выпустила его руку.

– Поздно уже, смотрите, как мы заболтались.

Она бросила взгляд на совсем уже светлое небо и зябко поежилась.

– Я бы хотел вас увидеть завтра. Кажется, вы меня не поняли, – проговорил Дружинин хрипло. У него было ощущение, что он теряет ее, может быть, навсегда.

– Нет, поняла. Завтра мы улетаем с Казаковым на Дальний Восток. Если захотите, мы поговорим там.

Дружинин овладел собой.

– Прощайте, – сказал он отрывисто.

Валентина вошла в парадное.

Дружинин, не оглядываясь, зашагал по улице Горького.

Было уже утро.

Глава четырнадцатая
Опять в институте

На следующий день Дружинин поехал в Институт прикладной геологии.

Секретарь профессора Хургина Марина Козырева встретила Дружинина приветливой улыбкой.

На этот раз Дружинин покорил Марину.

Он уже совсем не был похож на того колючего и опасного человека, каким представлялся раньше. Легкий светло-серый костюм прекрасно облегал его сильную фигуру, шляпа была к лицу, синий в полоску галстук завязан именно так, как нужно.

Но больше всего удивило Марину лицо Дружинина, усталое, но спокойное и задумчивое. Во взгляде его не заметно ни дерзости, ни вызова, видна только легкая грусть. След ожога не так бросался в глаза.

Теперь Марина была самого хорошего мнения о Дружинине.

Правда, свое отношение к нему Марина изменила уже после постановления Ученого совета, которое она перепечатывала, и разговора между Хургиным и академиком Шелонским, который ей пришлось слышать.

– Олег Борисович обещал приехать через полчаса. Хотите, я позвоню ему и скажу, что вы здесь? – приветливо предложила Марина.

– Спасибо, я подожду. Скажите, где мне найти Ключникова?

– Зачем же вам искать? Идемте, я провожу вас. Он в библиотеке или у себя в отделе. – Марина была сама любезность.

Однако Дружинин отклонил ее услуги и отправился разыскивать Ключникова сам.

Кандидата технических наук он нашел в библиотеке. Ключников стоял на лестнице у полки с книгами. Неподалеку сидела за столом Люся Климова. Она довольно сдержанно поздоровалась с Дружининым.

Дружинин подошел к лестнице и остановился, задрав голову и засунув руки в карманы.

– А ну-ка, слезайте, Ключников! – сказал он громко и весело.

– А зачем, собственно? – Ключников опасливо покосился сверху.

– Лучше спускайтесь, не то мне придется к вам лезть. Вам же хуже будет! – продолжал Дружинин, вынимая руки из карманов.

Ключников медленно спустился с лестницы и, оглядываясь на Люсю, направился к Дружинину.

– Может быть, поговорим спокойно? – примирительно сказал он.

Дружинин шагнул ему навстречу. Люся поднялась со своего места.

– Простите меня. И спасибо, большое спасибо! – Дружинин крепко обнял смущенного Ключникова. – Правда, вы гораздо лучше меня. Я перед вами кругом виноват.

– Странный вы человек, – сказал добродушно Ключников. – То шумите и скандалите, то вдруг начинаете каяться.

Дружинин развел руками.

– Уж такой уродился… Насчет Камчатки вы были целиком правы, я напрасно на вас напустился. Это область действующих вулканов. Там ничего другого и не придумаешь.

– А в отношении внутреннего тепла земли правы вы, – в свою очередь сказал Ключников. – Но с вами не то что спорить, даже соглашаться трудно. Вот я хотел было… Так вы меня и на порог не пустили. Ну и темперамент же у вас! Прямо… тектонический.

– Беда моя, – согласился Дружинин. – Всегда так: натворю что-нибудь, а потом жалею… Скажу только одно: приятно быть в долгу у таких людей, как вы и Людмила Владимировна.

Он с улыбкой обернулся к Люсе, наблюдавшей эту сцену.

– Требуйте от меня, чего хотите.

Люся подошла к Ключникову и взяла его под руку.

– И потребуем! – весело сказала она. – Прежде всего не шуметь, не размахивать руками и не пугать людей. Мы здесь не привыкли к широким жестам. С нами надо говорить ласково, неторопливо и тихо.

Дружинин с шутливой серьезностью выпрямился и вытянул руки по швам:

– Есть говорить ласково и тихо. Какие еще будут распоряжения?

– Не теряя времени, итти к Хургину. Он уже здесь. и ждет вас, – добавил Ключников.

Хургин встретил Дружинина на пороге своего кабинета. Он дружески пожал руку Дружинину. В глазах профессора горел обычный лукавый огонек.

– Пистолет захватили? – спросил он таким будничным тоном, будто осведомлялся о погоде.

– Для чего пистолет? – улыбнулся Дружинин.

– Стрелять, если будете со мной несогласны.

– Зачем же стрелять? Мы теперь соратники.

– Отлично. Будем говорить как соратники.

Хургин перешел на серьезный тон и, усадив Дружинина и вошедшего вслед за ним Ключникова, продолжал:

– Мы будем работать все вместе. Послушайте же, чего я от вас хочу, постарайтесь понять мои слова, Дружинин, даже если вам немедленно захочется меня убить. Согласны?

Дружинин наклонил голову:

– Согласен.

– Прежде всего, все мои возражения остаются в силе. Я очень слабо верю в вашу шахту-котел.

– Зачем же тогда я вам нужен? – удивленно спросил Дружинин.

– Изучать проблему! Могут найтись решения гораздо более интересные. Ваше дело – учиться и искать. Вы должны стать ученым и своим среди ученых. Понятно? Ваш, как вы его называете, проект послужит основой для вашей кандидатской диссертации.

– Мне нужен котел, а не диссертация! – воскликнул Дружинин.

– Знаю, – отрезал Хургин. – Но без диссертации вам не обойтись. Садитесь за литературу, подбирайте материал, ищите источники. Это и будет на первое время вашей работой. Помните: проекта у вас еще нет… Теперь можете стрелять, если хотите, – закончил Хургин, видя, что в глазах у Дружинина снова появился вызов.

Но Дружинин уже взял себя в руки. Он только слегка побледнел и в упор посмотрел на профессора.

– Что же, выбора у меня нет. Надеюсь, диссертация убедит вас в моей правоте. Подземный котел все равно будет построен.

Глава пятнадцатая
Неудачный день рождения

Знакомство Задорожного с инженером Левченко продолжалось.

Задорожный часто говорил Левченко, что хочет познакомить его с Дружининым. Знакомство должно было состояться в день рождения Дружинина.

И вот этот день наступил.

Левченко явился в точно назначенный час.

На обеденном столе стояли цветы и бутылки с вином, против места Дружинина красовался его портрет, написанный масляными красками. Задорожный трудился над ним несколько месяцев и закончил только накануне.

Но самого Дружинина дома не оказалось. В этот день он снова пошел в Институт прикладной геологии.

Задорожный был смущен отсутствием хозяина и, чтобы развлечь гостя, предложил ему пока сыграть в шахматы.

Задорожный успел проиграть несколько партий, когда, наконец, явился Дружинин.

Настроение у него было неважное.

Покончив с делами в Институте прикладной геологии, Дружинин отправился к академику Шелонскому и долго рассказывал ему об устройстве шахты-котла.

Шелонский очень внимательно выслушал Дружинина, но он, так же как и Хургин, считал, что технически проект Дружинина еще совершенно необоснован. О поисках подходящего места для постройки первого подземного котла пока что не могло быть и речи.

Только под вечер Дружинин вышел от академика и вспомнил, что сегодня день его рождения…

Дружинин и пожилой усатый инженер Левченко понравились друг другу. Левченко был горным инженером, они могли поговорить о многом, но интересный разговор так и не состоялся.

Рядом с прибором Дружинина лежало на столе небольшое письмо в сиреневом конверте. Дружинин быстро распечатал его. Письмо было от Валентины. Вот что она писала:

«Мне очень жаль, что мы улетаем сегодня. Я хотела еще раз поговорить с вами. Не растрачивайте себя, Алексей Алексеевич! Вы талантливый человек, ваша жизнь и здоровье нужны. Вы совершите еще немало славных дел. Но надо уметь расставаться с юношескими мечтами. Чтобы остановиться вовремя, нужно больше мужества, чем на то, чтобы продолжать ошибку. Будьте сильнее своей мечты, иначе она все равно вам не дастся. Я от души хочу вам самого хорошего в жизни. И все-таки жду вас на Дальнем Востоке…

Валентина Чаплина».

– Ничего интересного, – сказал Дружинин, отвечая на вопросительный взгляд Задорожного. – Советы, добрые пожелания… Говорит – надо уметь расставаться с мечтами. Она права. Со своей мечтой я расстанусь, но от дела ни шагу в сторону не сделаю…

Дружинин разорвал письмо.

Глава шестнадцатая
Старый библиотечный абонемент

Бюро по изучению внутреннего тепла земли разместилось в двух больших комнатах напротив кабинета Хургина. Одну заняли Дружинин и Ключников, другую – инженеры и научные сотрудники во главе с ученым секретарем бюро Люсей Климовой.

Эти две комнаты оказались самыми шумными во всем Институте прикладной геологии.

Новое дело вызывало большой интерес не только в научных кругах, но и среди широкой публики.

Тысячи горячих голов мечтали о подземных котлах в сибирской тайге, в степях Казахстана, среди песков среднеазиатских пустынь, в холодной тундре, в горах Алтая, Урала и Кавказа.

Почта ежедневно приносила десятки писем из разных далеких уголков Советского Союза и из-за границы.

Краеведы и любители природы делились своими наблюдениями и старались доказать, что земля горячее всего в той местности, где они живут, и что именно там следует строить первый подземный котел.

Ученые присылали свои работы по геофизике, геологии, теплотехнике и изучению вулканов.

Изобретатели предлагали новые способы проходки шахт на больших глубинах и придумывали разные усовершенствования для бурильных станков и машин.

Зато американские, а вслед за ними и некоторые европейские газеты наперебой высмеивали идею подземного котла. Они доказывали, что новая затея русских абсурдна и имеет чисто рекламный характер.

Каждый день в увешанных картами и чертежами комнатах бюро появлялись новые посетители. Это были инженеры, агрономы, учителя, студенты, шахтеры, охотники и старатели в диковинных меховых шапках, приехавшие по своим делам в Москву.

Сюда приходили солидные, пожилые члены-корреспонденты Академии наук и загорелые офицеры-пограничники, ученые, седобородые меднолицые старики-таджики. Приезжая по своим хлопковым делам, они хотели заодно узнать, нельзя ли построить подземный котел у подножья Памира и воспользоваться им для орошения полей Средней Азии.

Все интересовались работой бюро, спрашивали, когда же будет строиться котел, и предлагали свою помощь.

Дружинин, Ключников и Люся Климова любезно принимали посетителей и одинаково охотно разговаривали и с пионерами и с учеными. Но на основной вопрос их, где и когда будет строиться первый подземный котел, ответа дать не могли.

Это немало огорчало Дружинина. Защита его диссертации прошла блестяще, он стал кандидатом технических наук, и его имя уже получило некоторую известность. Но до осуществления его мечты было почти так же далеко, как и в тот день, когда он впервые выступил с наивным предложением одним махом устроить вечную весну на земле.

Хургин сулил ему блестящую ученую будущность, но не хотел и слышать о шахте глубиной в пятнадцать километров. А что можно ограничиться глубиной вдвое меньшей, Дружинин по-прежнему доказать не мог.

Как идет нарастание температуры на больших глубинах, куда еще не проникал человек, приходилось только догадываться.

Хургин оспаривал расчеты Дружинина и отводил все варианты проекта шахты. Бюро по-прежнему занималось главным образом теорией.

Постройка опытного котла откладывалась на далекое будущее.

…В этот сумрачный зимний день все шло, как обычно. Дружинин сидел, задумавшись, над эскизом очередного, вероятно уже двадцатого, варианта шахты.

– Алексей Алексеевич, как звали вашего фронтового товарища, о котором вы рассказывали? – прервал размышления Дружинина звонкий голос Люси Климовой.

Дружинин поднял голову. Люся стояла около него с потрепанным синим библиотечным абонементом в руках.

– Петров Василий Никифорович. Почему вы о нем вспомнили? – насторожился Дружинин.

– Смотрите, что я нашла в архиве! Этот Петров был читателем нашей библиотеки. Последняя книжка возвращена в день начала войны. Здесь указан его адрес.

Дружинин кивнул головой.

– Да, абонемент его… Этот адрес я знаю. Его больше не существует. Дом разрушен бомбардировкой, я вам, кажется, говорил… Поиски следов Петрова не привели ни к чему.

– Как обидно! – вздохнула Люся.

– Вы можете оставить мне этот абонемент? Я посмотрю, что читал Петров.

– То же, что и мы с вами. Я уже смотрела…

Люся задумчиво нахмурила лоб, видимо что-то припоминая.

– О чем вы задумались? – спросил Дружинин.

– Петров, Петров… Почему эта фамилия вертится у меня в голове?.. Ах да, вспомнила: была такая девушка – Петрова… Вера Петрова, – засмеялась Люся.

– Вы знали ее?

– Нет. Даже не видела.

– Отчего же вы смеетесь?

– Она прислала очень странное письмо в партийный комитет института. Девушка, видимо, влюблена в кого-то и никак не может найти своего возлюбленного. Ни имени, ни фамилии его она не знает, но хочет, чтобы мы помогли его разыскать. В письме много чувства и мало смысла…

– Где оно? – прервал Люсю Дружинин. – Это, может быть, гораздо серьезнее, чем вы думаете.

– Вероятно, в делах партийного комитета. Я могу поискать его, если это вас интересует.

– Вы не представляете, как это может быть важно. Найдите его поскорей.

Через несколько минут Люся вернулась с небольшим листком бумаги, исписанным крупным почерком, похожим на мужской.

– Вот, Алексей Алексеевич, слушайте:

«Дорогие товарищи! Вы должны помочь мне.

Надо во что бы то ни стало найти одного молодого инженера-геолога, который, вероятно, имеет отношение к вашему институту. Он высокий, рыжеватый, жил где-то в Замоскворечье, был лейтенантом, воевал с моим братом Василием под Москвой. Ни фамилии, ни имени его указать я не могу, но найти его совершенно необходимо. Это для меня вопрос жизни. Не стала бы вас беспокоить, если бы у меня был другой выход. Вспомните: может быть, вы знаете этого человека и можете что-нибудь сообщить мне.

Вера Петрова.

Донбасс, Енакиево, улица Ленина, 8».

– Позвольте… – вдруг сказала Люся и, словно прозрев, устремила взор на Дружинина.

– Да, да! – воскликнул Дружинин, – Этот человек – я. А девушка – сестра того самого Петрова… Значит, она тоже меня искала… Сейчас дам телеграмму, чтобы она вылетела первым же самолетом. Это письмо будет иметь огромное значение для всех нас, вот увидите…

От задумчивости Дружинина не осталось и следа. Он будто помолодел на глазах у Люси.

– Если бы не доклад в Ученом совете, я бы полетел за ней сам, не дожидаясь ни минуты… Вы мой счастливый вестник, Люся. Удивительный случай!

Дружинин торопливо пожал Люсе руку и выбежал из комнаты.