Текст книги "Горячая земля"

Автор книги: Федор Кандыба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Глава шестая
Пещеры

Выброс горячего газа едва не стоил жизни рабочему, который на него натолкнулся. Давление газа было так велико, что бурильщика отбросило на несколько метров вместе с его буровой машиной.

Однако за полчаса, оставшихся до конца смены, бурильщики и подрывники все же успели унять ярость газа.

Бурильные машины скопом навалились на камень, и новые скважины вскоре дали дополнительный выход газу. Давление сразу упало. Теперь можно было заложить в скважины заряды для очередного взрыва.

Обычно взрывы производились восемь раз в сутки – через два с половиной часа каждый. На время взрывов люди укрывались в защитных залах. Если взрыв происходил не слишком близко и был не очень сильным, то массивные стальные створки, отделявшие защитные залы от шахты, не закрывались.

Однако на этот раз Вера решила принять дополнительные меры предосторожности. Еще не удалось установить, что за газ вырывался из пещеры. Створки приказано было закрыть.

Кроме того, Вера распорядилась, чтобы заряд взрывчатки был не слишком велик: в новой пещере опять могли найтись алмазы, Вера хотела, по возможности, не повредить ее.

Замигали лампы, подавая привычные сигналы. Один за другим побежали лифты из забоя.

Полуголые, разгоряченные шахтеры, выйдя из лифта, с удовольствием вдыхали прохладный воздух защитного зала и спешили к буфету. Там их ждали ряды разноцветных бутылок с соками всех фруктов, ягод и овощей, которые росли на советской земле.

Бурильщики и механики ели мороженое и запивали лимонным соком, электрики предпочитали сосиски и пиво, а среди охладителей почему-то пользовалось особым успехом ледяное газированное молоко, которое они закусывали шоколадом.

Зажурчала вода в душевой: прохладная влага полилась на разгоряченные тела.

Кто-то включил радио. На острове уже наступило утро, а в Москве еще только ложились спать. Всем знакомый, бодрый голос московского диктора читал вечерний выпуск последних известий, затем раздался милый сердцу каждого советского человека бой часов Спасской башни Кремля.

Здесь, на глубине более четырех с половиной километров под землей, в шахте, расположенной на маленьком полярном островке, эти звуки казались особенно торжественными.

Последним поднялся в зал Щупак со своими подрывниками.

Вера хотела поблагодарить его за собранные камни, но уже не могла отойти от своего стола.

Загорелась красная лампа, означавшая, что движение во всей шахте прекратилось.

Вера подошла к пульту управления и передвинула одну за другой несколько рукояток.

Раздался громкий звонок. В тишине, наступившей после выключения машин, он показался оглушительным.

Замерцали разноцветные лампочки на доске управления, глухо зашумели невидимые моторы.

У входа начали медленно выдвигаться из стен тяжелые стальные створки. Массивные и толстые, как броня, они медленно ползли навстречу друг другу, отделяя защитный зал от ствола шахты.

Широкий прямоугольник входа, постепенно суживаясь, превратился в щель, которая затем плотно сомкнулась.

Прошло несколько секунд, затем лампочки на доске управления мигнули, и пол под ногами людей слегка дрогнул. Снаружи донесся глухой гул далекого взрыва. Защитный зал был так хорошо изолирован от шахты и защищен такой броней, что если закладывалось меньше двух тонн взрывчатки, здесь вообще ничего не было слышно.

Вера снова взялась за рукоятки управления. Послышался гул моторов: заработали мощные вентиляторы, отсасывающие из забоя газы и пыль, поднявшуюся при взрыве.

Прошло десять минут.

Маруся напряженно смотрела на стрелки автоматических приборов. Стрелки дрогнули, пришли в движение и остановились.

– В забое пятьдесят три по Цельсию, в главном стволе – тридцать восемь градусов. Состав воздуха и там и здесь без особых изменений, только несколько повышено содержание гелия и водорода, – доложила Маруся.

– Давление? – спросила Вера.

– Ниже обычного на пять миллиметров. Вентиляторы создают дополнительное разрежение.

Раздался тот же пронзительный звонок, и створки, закрывавшие вход, начали раздвигаться.

Свет в стволе уже был включен. Показалась обычная голубоватая дымка шахты и переплетения толстых, как бочки, труб на противоположной стене.

Отдохнувшие рабочие начали один за другим садиться в лифт.

Только теперь, наконец, Вера смогла поговорить со Щупаком.

– Спасибо за внимание, Рыжий Чорт! – она крепко пожала ему руку. – Если увидишь еще что-нибудь в таком роде, обязательно дай знать и постарайся опять добыть образцы.

– Есть добыть образцы, Вера Никифоровна. Будет сделано, – отозвался Щупак.

Вера внимательно посмотрела на старого приятеля.

– Ты что-то бледен сегодня, Щупак. Как ты себя чувствуешь в забое?

– Отлично! – весело отозвался Щупак. – Будто родился и вырос здесь. Сегодня недоспал немного – возился ночью с форсункой. Образец уже готов, завтра можно начинать испытания.

– Хорошо, приходи вечером, договоримся об испытании. Я уверена в успехе… Как ты думаешь – открылась новая пещера или нет?

Щупак и Вера подошли к краю ствола и, перегнувшись, посмотрели вниз.

Насколько можно было судить с высоты двухсот пятидесяти метров, отделявших зал от забоя, там мало что изменилось. Только появились новые горы беспорядочно наваленного камня и дымилось какое-то темное пятно у одной из стен.

– Кажется, я не ошиблась! – радостно воскликнула Вера. – По-моему, это вход в новую пещеру. Ну, Щупак, многое теперь от тебя зависит! Пока будут убирать породу, постарайся обследовать все, что удастся. Если пещера велика, я пошлю туда еще двух подрывников. Торопись, через пять минут идет первый лифт. Я приеду вслед за тобой.

– Вера Никифоровна, главный инженер Ключников требует вас к телефону! – окликнула Веру Маруся Кускова.

– Скажи ему, что открылась новая пещера и я отправилась в забой вместе со Щупаком.

Щупак побежал в склад и быстро вернулся с двумя защитными сетками – для себя и для Веры.

Тем временем Вера взяла асбестовые мешки, молотки, кислородные маски и другие вещи, которые могли понадобиться в пещере, и направилась к лифту. Она решила спуститься в пещеру одновременно со Щупаком Они уже входили в лифт, когда Маруся снова окликнула Веру:

– Он потребовал вернуть лифт аварийным управлением и немедленно доставить вас к телефону. Если вы задержитесь – распорядился не начинать работы в забое, пока он не приедет. Такое же распоряжение мне передал старший диспетчер Левченко…

– Вот не вовремя! – буркнула Вера и нехотя пошла к телефону.

Разговор был короткий. Говорил только Ключников. Он не дал Вере сказать ни слова. Вера вернулась удивленная и несколько растерянная.

– Начинайте уборку породы. К отверстию пещеры не подходить. Щупак, оставайся здесь, тебя хочет видеть главный инженер, он сейчас приедет. Аварийной команде спуститься в забой, – передала она распоряжение главного инженера.

Через двадцать минут пришел быстроходный пассажирский лифт, из него выскочил запыхавшийся, разгневанный Ключников и тут же напустился на Веру.

– Что это вы устраиваете? Знаете, что вы могли наделать, если бы я вас не п-перехватил?

– Ничего особенного. Достала бы еще вот таких камешков. – Вера высыпала перед Ключниковым содержимое мешка, принесенного Щупаком.

Но ни алмазы, ни бериллы, ни образцы руды не произвели на Ключникова никакого впечатления. Он даже не глянул на них.

– П-пора п-понять, что это самая глубокая шахта на земле, – продолжал он, заикаясь от возмущения. – Здесь п-партизанить нечего, лихими налетами ничего, кроме беды, не наделаете…

– Да успокойтесь вы, ведь ничего не произошло! – рассердилась, наконец, Вера. – Проходка подошла к новой пещере. Я распорядилась выбирать породу и подготовлять новый взрыв, но хочу предварительно обследовать пещеру. Там могут опять найтись алмазы и руды редких металлов. Проходить мимо такого богатства нельзя: я считаю своим долгом взять то, что само идет нам в руки…

Вера сердилась, но говорила спокойно. Она была уверена в своей правоте. Но Ключников не стал ее слушать.

– Категорически запрещаю! – прервал он Веру. – Взрывать, не теряя ни минуты. Не подпускать к пещере никого, кроме бурильщиков и подрывников. Где Щупак?

Голос Ключникова звучал резко и был полон удивившей Вору властности. Она еще не видела его таким. Перед ней стоял сейчас уверенный в себе и строгий командир, а не добродушный, мягкотелый ученый. Кизнь и работа на суровом Острове Черного Камня совсем изменили его.

– Послушайте, Щупак, – обратился Ключников к подошедшему подрывнику. – Вы самый умелый и ловкий из наших подрывников. Вы согласитесь взять на себя риск, которому иначе подвергнется целая бригада, и проделать самую опасную работу в одиночку?

– От таких вещей никогда не отказывался, – просто ответил Щупак.

– Отлично, слушайте приказ. Расширить входное отверстие пещеры. Опуститься в защитной сетке на полную глубину и подготовить закладку зарядов. Обстановку докладывать каждые пять минут по телефону. Заряды подготовить с таким расчетом, чтобы сразу обрушить пещеру целиком. И делать все быстро, не теряя ни секунды. Все, идите.

Щупак повернулся и побежал к лифту.

– Породу выбрать как можно скорее. Подготовку к новому взрыву закончить до окончания смены, – продолжал давать распоряжения Ключников.

– Но ведь в пещере алмазы. Я возражаю, – возмутилась Вера. – В Кимберлее, в Южной Америке, алмазы добывают в очень похожих структурах.

– Поговорим об этом после, у меня нет времени слушать ваши возражения. Давайте сюда камни, я распоряжусь ими на свободе, – сказал Ключников так же резко и спрятал в карман мешочек с драгоценными камнями.

Щупак спустился в забой. Отверстие пещеры еще дымилось, но уже не было темным, – рабочие успели опустить туда кабель с целой гирляндой ярко горящих электрических ламп.

Это были новые лампы, специально изготовленные для шахты. Небольшие, как теннисный мяч, сделанные из очень толстого, почти сплошного стекла, они выдерживали любое давление, любые сотрясения и горели, как прожекторы. Сейчас в пещере было еще светлее, чем в забое.

Вокруг входа в пещеру стояли бурильные машины. Пневматические молотки быстро долбили края провала, камень осыпался вниз, отверстие расширялось у всех на глазах.

Двое рабочих вытащили из пещеры опущенный туда тонкий шнур с подвязанным к нему грузом и термометрами. Дежурный инженер взял телефонную трубку.

– Глубина пещеры – двадцать два метра, температура – триста семьдесят два градуса, – сообщил он на командный пункт.

Щупак надел кислородную маску и шлем с телефонной трубкой, взял электрический бур и отбойный молоток и залез в защитную сетку, окружившую его тело со всех сторон.

В маске и черном блестящем самоохлаждающемся костюме он был похож на диковинное морское существо, заключенное в клетку из проволоки и мягкой дымящейся сетки.

Лебедка, к тросу которой прикрепили сетку, подхватила Щупака, словно рыбу, попавшуюся в сеть, подняла в воздух и начала плавно опускать в отверстие пещеры.

Щупак повернул регулятор жидкого воздуха, и слегка дымившаяся сетка покрылась облаком осаждавшегося пара. Холодный ветер вырывался через бесчисленные поры защитной сетки, закрывая доступ раскаленному воздуху пещеры.

Щупак оказался в узком, вытянутом в глубину гроте. Стены грота блестели и переливались тысячами разноцветных огней. Полосы черного и красного камня перемежались с полосами желтого и зеленого и сменялись скоплениями разноцветных мерцающих кристаллов.

Пласты застывших пород причудливо загибались, извивались и завязывались в узлы, будто перемешанные гигантской ложкой.

У Щупака не было времени любоваться этим удивительным зрелищем.

Он командовал по телефону движениями лебедки и передавал свои наблюдения Ключникову, не отходившему от телефона.

Одновременно он делал еще одно дело, но Ключникову о нем ничего не говорил.

Когда сетка приближалась к стенкам грота, Рыжий Чорт методически отбивал куски различных пород и складывал в мешок.

Он раскачивал сетку и чуть не вылезал из нее наружу, чтобы достать переливающиеся огнями кристаллы драгоценных камней. Здесь их было еще больше, чем в предыдущей пещере, и они были еще крупнее.

В углублении, куда он решил заложить взрывчатку, Щупак нашел чуть не килограмм алмазов. Один из них был величиной с небольшое яблоко.

Спрятав алмазы в наполнившийся до краев мешочек, Щупак начал быстро бурить в темном ноздреватом камне отверстия для взрывчатки.

Глава седьмая
Начало осени

Дружинин проснулся в отличном настроении.

А утро было сумрачное, хмурилось небо, и накрапывал мелкий дождик. Над горами висел туман, за мокрыми стеклами окон виднелся свежий снег, который выпал на вершинах гор этой ночью.

Короткое северное лето шло к концу. Зелень травы на низменной части острова заметно потускнела, листья маленьких рябиновых кустиков около дома, где жил Дружинин, начали желтеть.

Но Дружинина не пугала ни надвигавшаяся штормовая осень, ни предстоявшая темная полярная зима с лютыми морозами, злой пургой и обильными снегопадами, которые завалят остров сугробами чуть не в тридцать метров высотой.

Пожалуй, никогда еще Дружинин не чувствовал себя гак уверенно и бодро, как теперь. Проходка шахты шла с невиданной быстротой, другие работы тоже не отставали.

Когда Дружинин приехал сюда, глубина шахты едва достигала четырех километров. Теперь она уже приблизилась к пяти. А ведь прошло только несколько недель.

Сооружение основной части главного ствола шло к концу. Еще тысяча метров вниз, и строители шахты начнут проходку труб-каналов.

Работать на больших глубинах становилось все труднее.

Температура земли повышалась с каждым метром. Но страшный жар недр, переваливший уже за четыреста градусов, успешно преодолевался остроумной системой охлаждения и вентиляции.

Правда, некоторые шахтеры не могли приспособиться к повышенному давлению. Их пришлось перебросить на работу на поверхности.

Зато остальные работали отлично, несчастных случаев почти не было, и темп стройки непрерывно нарастал.

Шахта шла вниз вдоль трубы кратера потухшего вулкана. Место закладки шахты было выбрано очень удачно. Когда-то здесь вырывалась из-под земли огненная жидкая лава. Теперь по тому же пути спускались вниз проходчики. Пещеры, встречавшиеся на трассе проходки, ускоряли и облегчали работу.

Самая смелая фантазия не могла предвидеть, что проходка шахты пойдет так быстро. Успехи проходчиков и строителей давали основания рассчитывать, что вместо пяти лет строительство на Острове Черного Камня удастся закончить за три с небольшим года.

Это означало, что строительство первого в мире подземного котла обойдется значительно дешевле, чем предполагалось.

Мало того, страна должна была получить на два года раньше все блага, которые сулил первый подземный котел.

Дружинин и его помощники прилагали все силы к тому, чтобы пар, который пойдет из-под земли, сразу же начал работать.

Рядом с каналом, который должен был принять воды реки и направить их в шахту, подготовлялась постройка электрической станции на два с половиной миллиона киловатт.

Уже бетонировались фундаменты для первых двух огромных турбогенераторов, на двести пятьдесят тысяч киловатт каждый.

Этой станции предстояло включиться в грандиозное восточное электрическое кольцо, которое охватывало огромную территорию от склонов Урала до Курильских островов и от гор Памира до берегов Северного Ледовитого океана.

Кольцо объединяло работу сотен гидростанций, среди которых были самые мощные в мире гидроэлектрические станции, тепловые станции Черемхова, Кузбасса и Тунгусского бассейна, станции, работающие на атомной энергии и на энергии ветра в горах Памира…

Кольцо питало энергией всю промышленность, весь транспорт все города и поселки восточной части Советского Союза.

Одним из звеньев этого огромного кольца должна была вскоре стать первая в мире электрическая станция, работающая на тепле глубоких недр земли.

Постоянный ток высокого напряжения, вырабатываемый новой станцией, должен будет передаваться на материк без проводов, по новой системе, недавно разработанной советскими электротехниками.

Дружинин с гордостью думал о том, что станция острова будет далеко не последним звеном великого кольца. Ведь ее мощность уступит только станции на атомной энергии в Белых Камнях и еще одной станции в устье Енисея.

Сегодня Дружинин впервые почувствовал, что дело идет к успешному концу, и увидел остров, каким он станет через два года.

Это доставило ему острое чувство счастья. Так радуется художник, когда видит, что из грубых мазков на полотне начинает возникать волнующий его образ. Образ на картине существует уже сам по себе, независимо от фантазии художника. Художник может умереть, образ будет жить.

И почему-то сегодня, как никогда, ярко вспомнилась Дружинину Валентина Чаплина. Он достал из стола пожелтевший портрет, вырезанный когда-то из фронтовой газеты и сопровождавший Дружинина во всех путешествиях.

На нем Валентина казалась похожей на девочку, которая в шутку надела военную форму. Лицо у нее было веселое и слегка удивленное. Сходства с красивой самоуверенной женщиной, которую он видел в квартире академика Шелонского, было мало, только насмешливое выражение глаз осталось прежнее.

Со времени отъезда Валентины в Чехословакию Дружинин не имел о ней никаких сведений. Но был уверен, что она помнит их разговор и будет ждать, пока он придет к ней.

Да, он придет к ней, как только добьется своего!

Пока Дружинин одевался, из соседней комнаты доносился лай Камуса, звон посуды и ворчливый голос Задорожного, упрекавшего в чем-то собаку.

На Острове Черного Камня Дружинин и Задорожный снова поселились вместе.

Задорожный занимал нижний этаж небольшого, плотно сколоченного бревенчатого дома, а Дружинин и Камус жили на верхнем.

Задорожный по-прежнему проявлял самую нежную заботу о своем начальнике и бывшем командире. Когда бы ни поднялся Дружинин, стол к завтраку уже был накрыт и кофе сварен. Как бы поздно он ни вернулся домой, его ожидал ужин.

И Дружинин и Задорожный были очень заняты. Они виделись только рано утром или поздно ночью за столом в комнате, увешанной новыми картинами Задорожного. Большую часть суток оба проводили на работе. Дома оставался только Камус.

Дружинин вошел в столовую, перебросился несколькими фразами с Задорожным и, быстро выпив кофе, спустился вниз вместе с Камусом.

Пес скучал, оставаясь целыми днями в одиночестве. Сегодня был один из редких дней, когда Дружинин мог взять его с собой.

На крыльце Дружинина встретила редкая серая сетка дождя – погода портилась все больше.

– Что же, дождь, так дождь, – сказал Дружинин, застегивая плащ и натягивая на голову капюшон. – Не боишься промокнуть, Камус?

Камус завилял хвостом и запрыгал от удовольствия, показывая всем своим видом, как он рад отправиться гулять с хозяином.

Дружинин сошел с крыльца к стоявшему перед домом мотоциклу. Камус ловким прыжком занял место пассажира в коляске.

Дом, где жил начальник строительства, стоял на склоне горы, неподалеку от здания управления. Отсюда открывался прекрасный вид на всю внутреннюю часть острова и на бухту, вода которой сейчас была похожа на серый бархат. Далеко внизу высились выросшие вокруг шахты новые, величественные сооружения, но сейчас все это расплывалось в затянувшей остров сетке мелкого дождя.

Мотоцикл быстро понесся вниз, к порту. Там продолжалась разгрузка пароходов.

Около мола стоял на причале морской глиссер.

Дружинин направился к нему.

– Заводите моторы, выйдем в море, – распорядился он.

– В открытом море будет болтать, – предупредил пожилой капитан глиссера, стоявший на застекленном командном мостике.

– Пусть болтает, – усмехнулся Дружинин.

Глиссер, напоминающий двухкорпусный бескрылый гидросамолет, был устойчив на воде и выдерживал даже десятибальную бурю.

Дружинин поднялся на борт глиссера. Заревели моторы, завертелись пропеллеры, и глиссер, скользнув по серой воде бухты, быстро вошел в проход, соединявший ее с открытым морем. Отвесные стены скал взметнулись вверх, и ревущий глиссер побежал в полумраке узкого прохода между горами.

Вот стены начали расступаться, и перед Дружининым, стоявшим на мостике, открылся бескрайний серый простор бурного полярного моря.

Море волновалось. Тянулись до самого горизонта белые гребни волн. У берега ревел прибой, совсем не слышный внутри острова. Сразу стало значительно холоднее.

Глиссер повернул направо и, прыгая по волнам, направился вдоль западного берега острова. Он мчался в облаке брызг и пены, его бросало так, что Дружинин был принужден ухватиться за поручни, чтобы устоять, на ногах.

Стремительная скачка по волнам доставляла удовольствие Дружинину. Суровые горы острова казались совсем не такими мрачными, как когда-то.

В их диких очертаниях была своеобразная красота, даже величие. Теперь Дружинин любил эти горы и помнил наперечет каждую из вершин. Горы служили надежной защитой от холодных северных ветров и превращали остров в естественную теплицу. Они помогут осуществить замысел строителей, решивших превратить Остров Черного Камня в цветущий сад.

Дружинин сделал знак капитану, и глиссер направился к берегу, туда, где виднелась в ущелье эстакада транспортера, ссыпавшего вниз камень из шахты.

Раньше это было одно из самых диких и опасных мест побережья. У подножья горы ревели и бесновались волны, разбиваясь о скалы, выступавшие из воды. Теперь скалы и подводные камни были засыпаны. Здесь образовался длинный мыс, преграждавший путь волнам и облегчавший кораблям вход в бухту.

Лента транспортера двигалась и ссыпала камень вниз. Она была едва различима отсюда, с моря. Казалось, что вниз по ущелью мчится стремительная каменная река и обрушивается в море чудовищным каменным водопадом. Мрре кипело, пенилось и отступало перед оттеснявшим его каменным потоком.

– Занятное зрелище, – сказал, наклонившись к Дружинину, капитан глиссера. – Ночью это еще эффектнее. Вчера здесь проходил «Севастополь». Пассажиры рассказывали, что все это светилось, искрилось, горело голубоватым светом. Море казалось освещенным изнутри.

– В этом нет ничего удивительного: камни, падая, бьются и трутся один о другой, возникают электрические заряды… Вот светящееся от камней море – это что-то новое. Надо будет разобраться, в чем здесь дело, – сказал задумчиво Дружинин.

– По-моему, здесь насыпано уже достаточно, – заметил капитан. – Можно перенести транспортер в другое место.

– Я уже думал об этом, – отозвался Дружинин. – Что, если мы перенесем транспортер на другую сторону от входа в бухту? Это даст что-нибудь?

– Конечно. Тогда в бухту можно будет входить при любой буре. Хорошая мысль, – поддержал Дружинина капитан.

– Значит, так и сделаем.

Глиссер повернул обратно и снова помчался, подпрыгивая на волнах. Дружинин отметил на карте новое место для транспортера.

Затем глиссер набрал полную скорость и пошел в обход острова.

Вернувшись в порт, Дружинин обратил внимание на грузовики с красными флажками. На грузовики осторожно грузили какие-то ящики со стоявшего у причала парохода.

– Что возите? – спросил Дружинин, подойдя к девушке-шоферу в синем комбинезоне.

– Взрывчатку на склад, в пещеры на восточном склоне, – быстро и точно ответила высокая девушка с продолговатыми синими глазами.

– Я поеду с вами. Надо посмотреть, что там делается, – сказал Дружинин и открыл дверцу кабины.

– Нет, не поедете! – резко ответила девушка, захлопывая дверцу, – Машинам со взрывчаткой брать пассажиров запрещается…

– Я не пассажир. Я начальник строительства, Дружинин.

– Начальник строительства? – с сомнением протянула девушка и недоверчиво посмотрела на высокого человека в дождевом плаще, накинутом поверх желтой кожаной куртки. – А вы правду говорите, что вы начальник?

– Можете не сомневаться! Поехали, – улыбнулся Дружинин, усаживаясь рядом с девушкой.

По дороге к пещерам девушка рассказала, что ее зовут Любой, она комсомолка из Днепропетровска и приехала сюда всего два месяца назад.

Сначала ее напугали рассказами о дикости сурового севера. Она была очень рада, когда увидела, что остров совсем не такой, как ей описывали. Теперь она секретарь комсомольского комитета автобазы, у нее интересная работа и много новых друзей.

Ей приходилось несколько раз видеть Дружинина, но она не знала, кто он. Она представляла начальника строительства важным стариком в золотых очках – таким, как его описывал ее ученик в школе шоферов молодой чукча Темген.

– Темген? – рассмеялся Дружинин. – Да ведь он меня отлично знает. Это мой старый приятель. Напомните ему, как он показывал мне дорогу к Белым Камням, он меня сразу вспомнит. Я очень рад, что он приехал и будет шофером. Пусть обязательно зайдет ко мне.

Склад взрывчатых веществ был устроен в горах в самой отдаленной и глухой юго-восточной части острова. Строительство расходовало больше взрывчатых веществ, чем иная армия в разгар жестоких боев. Естественно поэтому, что склад взрывчатки напоминал целый арсенал, особенно теперь, осенью, когда собирался запас материалов для стройки на зиму.

Пещера начиналась у склона большой горы в ущелье, вдоль которого вилась автомобильная дорога.

Люба остановила машину у тяжелых решетчатых ворот.

Машина загудела, и створки ворот медленно раскрылись. Автомобиль въехал в широкий каменный коридор, уходивший внутрь горы.

Еще несколько минут, и автомобиль очутился посреди огромной пещеры. Яркие лампы освещали площадку, на которой остановилась машина. Лампы казались висящими в воздухе: верхние своды пещеры тонули в темноте.

Ряды ламп расходились в разные стороны и напоминали растянувшиеся на темном фоне лапы огненного паука. Под ними виднелись сложенные штабелями ящики, ряды бочек, баллоны, большие кипы и свертки бикфордова шнура.

Рабочие в мягких войлочных туфлях осторожно перегрузили привезенные Любой ящики в вагонетки и повезли их в глубь пещеры.

Дружинин попросил Любу подождать и пошел в том же направлении вместе с начальником склада, бывшим сапером и товарищем по военной службе Корольковым.

Корольков отличался спокойствием и неторопливостью, позволявшими ему проделывать самые невероятные вещи на войне. Его характер как нельзя более соответствовал его теперешней опасной работе. Он слегка хромал. Это были последствия единственного случая, когда он погорячился и раньше времени взорвал мост под немецким поездом.

Тол, динамит, гремучая ртуть, пироксилин, нитроглицерин хранились в этом складе.

На некоторых ящиках стояли только цифры и литеры – это были новые взрывчатые вещества, еще не успевшие получить названия, но уже применявшиеся на острове.

Подрывные работы играли здесь настолько большую роль, что приходилось пользоваться почти всем, чего достигла в этой области техника.

Бикфордовы шнуры, толстые, как рука, и тонкие, как ниточка, взрыватели, капсюли, сосуды и ящики с полыми стенками, в которых закладывалась в горячую породу взрывчатка, дополняли эту коллекцию.

В пещере было сухо и прохладно. Здесь поддерживалась всегда одна и та же температура. С внешним миром склад сообщался только наглухо запиравшимся каменным коридором.

Запасы взрывчатки, разложенные в образцовом порядке, каждую неделю проверялись строгими контролерами-химиками. Опасаться преждевременного взрыва не приходилось. И все же разрушительная сила, сконцентрированная в собранных здесь ящиках, бочках, сосудах и пачках, была так грандиозна, что даже мысль о ней невольно вызывала беспокойство.

– Солидное хозяйство, – заметил Дружинин, глядя на длинные ряды ящиков с толом. – До новой навигации хватит с избытком… Если, конечно, все это не взлетит в воздух… Вот будет фейерверк на всю Арктику! – добавил он, сделав небольшую паузу.

– Ну, нет, – запротестовал Корольков, – этого не случится. Московские эксперты говорят, что здесь все в порядке и опасности никакой нет.

– Знаю, – Дружинин кивнул головой. – Однако, Корольков, масло каши не портит: будем разгружать машины у входа в пещеру, а сюда все доставлять на вагонетках.

– Будем, – согласился Корольков. – У меня тоже нет вкуса к пиротехнике…

– Теперь, Люба, съездим на нефтехранилище. Это здесь неподалеку. А потом обратно в порт, там меня мой пес заждался, – сказал Дружинин, снова усаживаясь в машину.

Машина выехала из пещеры и помчалась дальше в горы. Дружинин сидел рядом с Любой веселый и довольный: сегодня все шло отлично.

– Так я, по-вашему, не похож на начальника? – спросил он у девушки.

– Похожи, – улыбнулась Люба.

– Чем же?

– Садитесь в запрещенные машины, ходите в запрещенные места, среди рабочего дня с собакой в порт приезжаете…

– Только-то?

– Ой, нет, товарищ Дружинин, да что вы! Я просто так, в шутку… Посмей кто-нибудь другой такое про вас… Сконфуженная Люба сбилась и замолкла.

– Строгая, – засмеялся Дружинин, глядя на покрасневшую девушку. – Правильно, Люба, так и надо.